Фран не думал, что сможет подняться. Не надеялся даже, что ему хватит сил на вдох. Но тело все сделало за него: сжало рукоять ножа и потянулось вверх, тяжело припав на раненную ногу.

Злость затмила все, даже царапающий внутренности страх. Какие у него были шансы? Мужчина перед ним явно не считал, что большие, настолько небрежно подбрасывал и ловил небольшие клинки. Играл с жертвой. Фран тоже не надеялся, что сможет противопоставить что-то этому хищнику, но гнев был так силен, что он хотел хотя бы попытаться. Кольцо сдавило палец, холодом обдало, казалось, всю ладонь. И чем сильнее становился этот холод, тем меньше Фран сомневался в том, что бой стоит принять.

— Ши-ши-ши, неужели хочешь сразиться? — рассмеялся Потрошитель, ещё раз подбросив и поймав клинок. — Какой отважный идиот. Мне дать тебе фору или ты настолько хочешь сдохнуть, что готов сражаться сразу?

— Сразу. Не стоит затягивать, — выдохнул Фран, выставив перед собой нож.

До чего уверенно это прозвучало… А на деле юноша сам не до конца понимал, что собрался делать. А что он мог сделать? Напасть в лобовую? Принять удар? Попытаться убежать? Все его действия подчинялись не разуму, а инстинктам.

— Ну, сразу так сразу, — усмехнулся Потрошитель, в последний раз поймав клинок.

А в следующую секунду Фран почувствовал ветерок, коснувшийся его щеки. Лицо и шею щекотнули волосы. А он ведь так и не подстригся после лечебной комнаты… Почему эта мысль пришла сейчас? Возможно, потому, что нападающий запросто отрезал часть его челки, оставив на щеке порез?

Это была последняя мысль, которую юноше позволили. Потрошитель пошел в наступление, и Франу пришлось сосредоточиться на битве. И даже так разница в силе сразу стала очевидна. Юноше едва удалось увернуться от следующего ножа, нацеленного ему в грудь. За это пришлось заплатить болью, прошившей рану на ноге. Фран согнулся, едва не упав — и только поэтому пропустил следующий нож. Не до конца, плечо все равно зацепило. Кровь словно обожгла кожу, но, удивительное дело, Фран не почувствовал страха. Может, потому, что времени не осталось и на него?

Собравшись с силами, юноша рванул вперёд и все же сумел оказаться ближе к врагу, но тот разве что засмеялся, словно наслаждаясь упрямством мальчишки, и кинул еще несколько ножей. Франу снова удалось увернуться и даже замахнуться ножом. Впрочем, его удар тоже прошел мимо — Потрошитель легко отступил.

Единственным шансом выжить был напор, юноша быстро это понял, и попытался сделать все, что мог со своими малыми навыками боя. Для начала — заставил Потрошителя выйти на лестничную клетку. Ему это позволили, иначе не сказать. Пока Фран отчаянно размахивал ножом и пытался провести хоть один успешный удар, Потрошитель хохотал, выписывал шутливые реверансы и чуть ли не плясал. Да ещё и успевал закидывать юношу ножами. Причем успешно — не смертельно, но больно, так, чтобы тот скорее умер от кровопотери, чем от ран.

Фран был к этому близок. Тело, утомлённое прошлым днём, сдавало, и только зов чего-то древнего, гудящий в голове и поднимающий гнев, не давал ему упасть. Наверное, это было действие кольца. По крайней мере, от него шел совершенно неестественный холод, от которого кожа юноши покрылась мурашками. Пламя вытягивало из него все, иссушивало, но давало силы сражаться. И это было важнее последствий.

Их не будет, если он сдастся.

— Какой ты смешной, малявка, — рассмеялся Потрошитель, ненадолго остановившись. Полосы его кофты зарябили перед глазами Франа. — Такой настойчивый. Ши-ши-ши, но такой бесполезный. Даже с кольцом никак до меня не дотянешься.

Как будто Фран сам не понимал, насколько все его попытки драться были неуместны. Но если его и ждала смерть, то он хотел умереть в бою.

Этот выпад должен был быть последним. Фран вложил в него все оставшиеся силы, все желания и стремления. Ноги дрогнули, когда он сошел с места, но юноша не позволил себе такой слабости, как оступиться. Рывок, шумный выдох — и клинок наконец достиг цели. Замах прошел по касательной, лишь едва вспоров ткань полосатой кофты на груди мужчины, но Фран попал. Изумление жертва и хищник разделили на двоих.

Насладиться триумфом юноше не дали. Мгновение — и его повалили на пол, навалились сверху, всем весом прижав к полу. Лицо Потрошителя, искаженное безумной улыбкой, оказалось совсем близко. Фран забился под тяжестью мужчины, завертелся, пытаясь выбраться, но его и без того жалкие попытки пресек прижавшийся к шее клинок.

— С тобой, конечно, весело, но пора бы и честь знать, — хохотнул Потрошитель, сильнее вжав нож в кожу.

Кровь выступила под лезвием. Острое, оно было слишком острое… Фран забился лишь сильнее, замолотил ногами, пытаясь не то ударить напавшего коленями, не то сбросить его с себя, замахал руками, силясь дотянуться до лица напротив. В отчаянном желании выжить он даже зашипел и попробовал укусить Потрошителя. Тот рассмеялся только громче.

— Бай-би, головастик!

И вроде бы лезвие двинулось, вспарывая кожу… Но Фран этого даже не почувствовал. Не осталось ни страха, ни боли, только обида. Сожаления о жизни, которой не случилось. Он ведь так старался выжить, так хотел увидеть завтрашний день. Почему все должно было закончиться так?

Гнев черной волной затопил разум в последнее мгновение между жизнь и смертью. И в ту же секунду в голове раздался чей-то шепот, так похожий на его собственный: «давай». Холод заколол кожу Франа, вмиг превратив в льдинки выступившие на лбу капли пота. Взгляд заволокло туманом. Или не только взгляд?

Нет, туман оказался вполне реальным и заставил Потрошителя с шипением отстраниться. Давление клинка на шею Франа исчезло. Это был шанс, и юноша постарался не упустить его, рывком сбросив с себя замешкавшегося соперника и откатившись в сторону. Ползти, надо было ползти! Куда угодно, но подальше отсюда, пока туман ещё скрывал его.

Напавший пришел в себя слишком быстро. Рыкнув, словно зверь, он вцепился в куртку Франа и потянул его на себя. Юноша вновь забился, царапая руку мужчины ногтями и вслепую пиная его, куда придется. На мгновение его отпустили. Впрочем, только для того, чтобы вновь повалить на пол, схватить за запястье и сдернуть с пальца кольцо.

Стоило только тому стукнуться о пол, высекя оглушающий звон, как туман рассеялся. И вновь Фран оказался в ловушке: Потрошитель вжал его в пол ещё крепче, сжал руки так, что кости захрустели. Жадно хватая ртом холодный воздух, юноша окинул его взглядом, пытаясь отыскать ещё хоть какую-нибудь лазейку к спасению. Но ее не было. И Потрошитель тоже это понимал. Улыбка растянула его губы, обнажив белоснежные зубы. Кровь Франа, россыпью звёзд запятнавшая его светлую кожу, придала ей ещё более безумный вид. Впрочем, весь Потрошитель был в крови. Не только Франа, но и тех, кого он убил до него.

Слабость навалилась на юношу вместе с осознанием — это конец. Боль не заставила себя ждать и не пропустила ни единую ссадину и ушиб. Франу даже пришлось прикусить язык, чтобы позорно не заскулить от этой волны, ударившей, словно струи ледяной воды. А Потрошитель заулыбался только шире.

— Так ты иллюзионист что ли? — выдохнул он, совершенно не запыхавшийся и очевидно очень довольный.

— Понятия не имею, о чем вы, — закашлялся Фран, вновь попытавшись рвануть руку из захвата.

У него был второй нож, все ещё болтавшийся в ножнах на поясе. Если Потрошитель отпустит его хоть на мгновение…

И он действительно отпустил.

— И-ши-ши, это же совершенно меняет дело! — рассмеялся мужчина.

Без единой заминки он вскочил на ноги, даже не пошатнувшись. Фран не сдержал возмущённого взгляда. Ещё бы на него кто-то обратил внимание, но Потрошителю было уже не до этого: он полностью погрузился в фантазии такие же безумные, как и он сам.

— Ши-ши-ши, если я приведу тебя в Варию, Скуало позволит мне выйти на еще одно задание. Или назначит премию. О, или даже даст поиграть с вонголятами!

Кажется, ему подарили ещё один шанс, и Фран не преминул им воспользоваться. Встать на ноги даже не попытался. Они тряслись и болели так, что юноша не видел в этом никакого смысла. Остался только один путь…

Во Фране открылось второе или даже третье дыхание, когда он вслепую пополз назад, куда-то к лестнице, надеясь добраться до нее прежде, чем безумца отпустит ненормальное веселье. Плевать стало на кольцо, спальник, нож и даже рюкзак. Пусть этот урод все забирает, только бы жизнь оставил.

— Скуало Принца похвалит. И Леви завидовать буде… — но приступ веселья закончился так же быстро, как нелепый бой. — Эй, куда это ты собрался?

Очередной метательный нож врезался в пол рядом с ладонью Франа. Крошево бетона застучало по коже, лезвие почти коснулось пальцев. Юноша даже не вздрогнул. Взгляд его медленно скользнул с пола на лицо мужчины.

— Сбежать вздумал, а, малявка? — угрожающе протянул тот, поигрывая ещё одним ножом.

— От такого красавца и тараканы уползут, что уж о людях говорить, — не сдержал неуместную остроту Фран.

Что в Центре ему это боком выходило, что здесь. Стоило уже усвоить, что иногда молчание — золото.

— Что ты там вякнул? — протянул Потрошитель, достав ещё несколько ножей и развернув их веером. — Благодари Принца за то, что он такой милосердный!

— Да, милосердие так и хлещет. Из каждой раны, — продолжил Фран, для себя решив, что перед смертью нужно хотя бы наязвиться вдоволь.

— Наглое создание. Впрочем, убивать тебя уже не в моих интересах, — удивил его мужчина.

И даже убрал ножи в карманы куртки. Скорее всего, в качестве жеста доброй воли. Убери он руки из карманов, и Фран, может быть, даже поверил бы в это внезапное благодушие.

— Раз уж ты иллюзионист, у меня для тебя предложение, — усмехнулся мужчина, пнув попавший под ногу камешек. — Ши-ши-ши, лучшее предложение во всей пустоши, стоит отметить.

— Это какое же? Сдохнуть от рук Принца? — снова не сдержался Фран.

Он слишком нервничал. Нужно же было направить стресс хоть куда-то. И точно не в слезы, польза от них была нулевая. Впрочем, как и от сарказма.

— Ши-ши-ши, да ты шутник. Только вот без языка смотреться будешь однозначно лучше, — оскалился мужчина, демонстративно качнув рукой в кармане куртки.

Фран зажал рот ладонями. Сейчас его могло заставить замолчать только это. Мужчина довольно кивнул и вновь сменил гнев на милость.

— Ты промазал. У меня для тебя предложение иного рода, которое не каждому высказывают и от которого никто не отказывается, — произнес он, медленно подойдя ко все ещё сидящему на полу Франу и взглянув на него сверху вниз. — Станешь иллюзионистом Варии.

— Чего? — выдохнул юноша.

Непонятных названий прибавлялось с каждой минутой. Иллюзионист? Вария? Что это такое и зачем оно ему? Этот псих? Да кем он вообще был?! С каждой минутой этого диалога Франу все больше казалось, что кто-то тут идиот. Он ставил на Потрошителя. А тот, очевидно, на него.

— Станешь. Иллюзионистом. Варии, — по словам произнес мужчина, присев перед Франом на корточки и схватив его за подбородок.

Пальцы у него оказались ледяными, словно пробужденное кольцо, и сильными. Фран только глазами захлопал.

— Я бы еще понимал, что такое эта ваша Вария, — выдохнул он, едва в силах шевелить челюстями.

Потрошитель от удивления даже рот приоткрыл и пару секунд молчал.

— Не знаешь что такое Вария? Серьезно? — произнес он, ещё крепче сжав пальцы и дёрнув голову Франа повыше. — Ты сколько за стенами? День?

— Как вы угадали? — протянул юноша.

Жаль он не мог увидеть глаза этого психа. По ним всегда проще было различать эмоции. Хотя, конечно, Потрошитель как будто и не стремился их скрывать, настолько живой у него была мимика.

— Твою ж, серьезно? — раздражённо выдохнул он, все же отпустив подбородок Франа, но не отстранившись. — Мне лень объяснять. Просто соглашайся.

Что ж, раз он не хотел давать ему пространства, юноша собирался получить его сам. С этой мыслью он и попытался отползти ещё чуть назад. Так, глядишь, скатится с лестницы и поползет, поползет… Пока его ножом к земле не пригвоздят.

— Предпочту отказаться, — решил Фран язвить до конца. — Я вас знаю меньше получаса. И все это время вы пытались меня убить. О том же, куда втягиваете, вообще ничего не знаю. Вдруг вы меня в местный аналог борделя затащите?

Шутка получилась нелепой, но на большее у юноши не было сил. Да и Потрошитель оказался не привередлив, среагировал и на эту.

— Ты идиот? Нет, ты точно идиот, — произнес он, схватив Франа за раненое плечо. — И-ши-ши, тебя приглашают в группировку, а ты дурака из себя строишь? Глупый, глупый головастик.

Фран вовремя заметил тусклый блеск металла и отклонил голову, иначе на одно ухо у него стало бы меньше.

— Неплохая реакция. Но тебя она не спасет, — рассмеялся Потрошитель, ещё сильнее надавив на рану на плече юноши. — Если ответ нет, твоя жизнь для меня ничего не стоит.

Фран шумно сглотнул. Хороший же выбор ему дали. Он не хотел умирать. Но и соглашаться на черт пойми что — тоже. Кто знал, куда это заведет? Если в этой группировке держали такого безумца, как этот Принц, то Франу там делать было нечего. Но и в том, что его прирежут, если он скажет заветное «нет», юноша не сомневался ни мгновения.

Ему нужно было время подумать. Но вот как раз его-то и не было.

— Ши-ши-ши, черт. С таким взглядом тебя скучно убивать, — фыркнул Потрошитель, отпустив плечо Франа, обтерев окровавленную руку о его одежду и поднявшись на ноги. — Хм, может, ты хочешь увидеть кое-что интересное?

— Это что же? — заранее напрягся Фран.

Не зря.

— А вот что!

Рассмеявшись только громче, Потрошитель схватил юношу за ворот куртки и дернул так, что чуть не придушил. Фран попытался упереться в пол ногами и задергался, чтобы освободиться, но свободы ему не дали и близко. Даже больше — тряхнув юношу так, что у того перед глазами все закружилось, Потрошитель потащил его вниз по лестнице. Благо хотя бы иногда чуть опускал, позволяя глотнуть воздуха. Впрочем, на любую попытку отдавить ему ноги и вырваться поднимал Франа повыше и тряс посильнее.

Лестница оказалась чертовски длинной. Или, скорее, она показалась юноше такой потому, что он не переставал бороться с Потрошителем ни на мгновение, опасаясь, что тот его просто-напросто придушит. Бояться стоило другого. Фран слишком поздно понял замысел мужчины. На самом деле, только когда тот остановился за три ступеньки до конца лестницы и, фыркнув, бросил не перестающую сопротивляться ношу. Да так, что Фран не успел даже выставить руки и всем телом впечатался в пол. Влажное и липкое расплылось по коже. Кажется, что-то он себе расшиб. Сморщившись, Фран приподнял голову, чтобы сесть и попытаться понять, что именно…

Выдох застыл на его губах.

Все, что он вчера видел серым, окрасилось в алый. Кровь россыпью украсила стены, разлилась по полу, осталась даже на потолке.

Фран с трудом поднял руку. Взглянул на нее. Влага заскользила по пальцам, с глухим стуком закапав на пол. Взгляд юноши скользнул вслед за каплями… Ком подкатил к горлу, сбив очередной судорожный выдох.

Фран упал прямо в лужу крови. Огромную, ещё не засохшую. И в центре ее, словно причудливое украшение, лежал палец. Отдельно от ладони, которую Фран, впрочем, тоже увидел, но чуть дальше.

Руки, одежда — он весь измазался в крови. Юноша закашлялся, пытаясь не то глотнуть воздуха ртом, не то сдержать сжавший горло спазм.

Его щека тоже была мокрой. Щека… Была мокрой? Фран потянулся к лицу и провел по нему тыльной стороной ладони. Кровавый след протянулся по бледной коже. Фран попробовал вдохнуть, но смог только захрипеть. Он весь, весь был в крови!

— Признай, выглядит восхитительно! — посмеялся Потрошитель, вальяжно спустившись с последних ступенек и остановившись рядом с Франом. — Хочешь украсить это место и своей кровью?

Юноша медленно мотнул головой из стороны в сторону. Капля крови скользнула по щеке, щекотнула шею, отпечаталась на вороте рубашки. Больше, чем чего либо еще, Франу хотелось попасть домой. Закрыть глаза — и очутиться в своей тихой, темной квартире, подальше от всего этого.

— Тогда соглашайся. Вария — сильная группировка. Никто не посмеет тронуть тебя, жабка, — зашипел змей-искуситель, остановившись за спиной Франа. — Как только увидят нашивку на куртке — сбегут. Ши-ши-ши, иллюзионистов у нас ценят.

Наконец сумев сглотнуть и сделать вдох, юноша словно очнулся от оцепенения. И первым делом повернул голову. Взгляд его вновь скользнул по замершему рядом мужчине — с ног до головы и обратно. Он и вправду был хищником. Ловким, сильным диким зверем. Такой же красовался на нашивке, пришитой к куртке на груди, чуть ближе к плечу. Вария не постеснялась и выбрала своим символом льва: огромного, с густой темной гривой, вставшего на задние лапы и замахнувшегося передними на невидимого врага. Подходящее животное для человека, который за несколько минут уложил пятерых, не получив ни единого ранения.

Фран попытался открыть рот, но губы словно слиплись. Ни звука не вырвалось из его горла. Все, на что юношу хватило — это до боли сжать кулаки и кивнуть.

— Это сейчас было да? — заулыбался Потрошитель. — И-ши-ши, замечательно!

Обрадовался, как дитё малое. А Фран отвернулся, вперив взгляд в залитый кровью пол. Глупо, как же глупо он поступил. Добром это точно не кончится. Но что ещё он мог сделать? Сказал бы «нет» — и остался лежать тут, рядом с пятью такими же невезучими бродягами. Как мама и папа. Они ведь не продержались и недели…

Так было бы проще. Фран умер бы и перестал существовать, сбежав от страха, холода, усталости, голода. Но смерти он боялся больше, чем жизни. Тем более такой, какую обещал этот сумасшедший — жестокой, наверняка болезненной.

— Ты сделал правильный выбор, головастик, — насмешливо произнес Потрошитель, мыском ботинка пихнув его в спину. — Вставай давай и дуй наверх. А то того и гляди в обморок рухнешь.

Фран хотел бы плюнуть в наглое лицо этого мужчины, но такая глупость свела бы все его усилия по выживанию на нет. Поэтому юноша только стиснул зубы и попробовал подняться. Уставшие мышцы не послушались. И в голове не осталось ничего: ни единой мысли, ни единого желания.

Потрошителю быстро надоели его попытки сдвинуться с места. Фыркнув, он снова схватил Франа за ворот рубашки и рывком поднял на ноги, на этот раз хотя бы отпустив. Как котенка. И даже так устоять удалось с огромным трудом. Потрошитель скривился только сильнее. Зато проявил поразительное милосердие: во второй раз снизошел до того, чтобы лично потащил юношу по лестнице. Франу все равно пришлось шевелить ногами, но на этот раз он хотя бы мог это делать, а не просто болтаться в крепкой хватки чужой руки. Да и от мыслей его избавили.

Терпение мужчины кончилось, едва они поднялись на второй этаж. Фран успел подумать, что эта благодетельность подозрительна, как его толкнули, заставив покачнуться и шлепнуться на пол. На этот раз боль в синяках отошла на второй план перед картинами первого этажа — стен и пола, залитых кровью, ошметков плоти, некогда бывших людьми. Фран сжался в комок и закашлялся, из последних сил попытавшись удержать остатки ужина.

Это утро определенно было худшим в его жизни.

— Живой? — усмехнулся Потрошитель, ещё раз пнув Франа и в ответ получив сбившийся выдох. — Ну, жив и ладно. Как там тебя звать, головастик?

Фран вопрос услышал, но ответить на него не пожелал. Потрошителю это не понравилось. Настолько, что рядом с головой Франа в пол врезался ещё один клинок.

— Не смей отмалчиваться. Все равно узнаю, по добру или по принуждению.

— Фран. Фран Тесси, — выдохнул юноша, бросив на мучителя недовольный взгляд.

Тот только качнул ещё одним ножом. Похоже, его не пугали попытки показать характер. А разве должны были?

— Бельфегор Белатри. Но ты можешь звать меня исключительно Принц, — к удивлению Франа выдал мужчина, приосанившись. — Хорош дрожать. Бесишь. Ши-ши-ши, мне прям хочется убить тебя.

Фран тут же сжался в комок плотнее и попытался перестать дрожать. Ну уж нет. Слишком многим он пожертвовал, чтобы выгрызть себе жизнь.

— Молодец, послушный головастик, — рассмеялся Потрошитель, заставив Франа сжать губы, чтобы не выдать очередную остроту. — Так жить хочешь. До чего забавно.

Его это веселило. Ну конечно. Франу захотелось схватить нож с пола и бросить его в мужчину в ответ. Но это его бы не спасло.

Как все так обернулось? Еще вчера он был жителем Центра. Уже условно, но все ещё в достаточной мере, чтобы не знать, что такое выживание. За всю свою жизнь кровь юноша видел только по телевизору и в тот единственный раз, когда прошел мимо места аварии. Ещё вчера он был просто подростком, не думающим ни о прошлом, ни о будущем.

Жизнь заставила Франа пересмотреть принципы. Теперь само его существование зависело от желаний некоего Бельфегора, у которого, судя по поведению, голова была совсем не на месте. И перед этим Фран, всегда умевший держать эмоции в узде, сдал. Да настолько, что каждое движение Потрошителя дергало что-то в груди. Отвратительные перемены.

А главное, что Фран до сих пор не мог ответить, за что это свалилось на его голову. В том, что случилось, не было логики. И даже эмоций не было. Это был просто чужой выбор, и ничего больше. А жертвой его стал Фран. И все, что ему осталось перед лицом этого знания — ненависть напополам со смирением.

Ничего не изменить. Худшее свершилось. Осталось только принять это и сделать все, чтобы не повторить судьбу родителей.

Он выживет. Обязательно, чего бы это ни стоило.