Кто бы знал, что именно в больнице Фран найдет долгожданный покой? В его воспоминаниях из Центра больницы остались темным пятном — безликими коридорами и палатами, пропахшими антисептиками и лекарствами настолько, что в голове мутилось. В последние годы бабушка часто бывала в больницах, а Фран помогал ей дойти до врачей или вернуться домой после.

Госпиталь в Варии оказался ещё хуже. В нем не было не то что передовой техники — никакой вообще, кроме самой просто, что можно было сделать кустарно. Палаты делились на общие, куда отправляли раненных, и одиночные, куда клали потенциально заразных больных. Общие палаты представляли собой залы, заставленные кроватями, разделенными разве что ширмами. Одиночная же, куда поместили Франа, больше походила на кладовку: была такой же тесной, без окна и с голыми полом и стенами. В ней едва удавалось развернуться. Но такая мелочь Франа не обеспокоила. Главное, что в палате нашлась кровать с мягким матрасом и теплым одеялом, а три раза в день его посещали медбратья, выдававшие еду и лекарства. А ещё там не было Найта и его подпевал. В общем, Фран попал в местный Рай. Наконец смог выспаться и отдохнуть, насладиться лёгкостью в теле, не обремененном синяками и ссадинами. Впервые за все время в пустоши. До чего приятным оказалось это чувство!

А кроме того, ему довелось познакомиться с ещё одним старшим офицером Варии, руководящим подготовкой медиков и, чего Фран точно не ожидал, обучением офицеров рукопашному бою. В госпитале его с благоговением звали Луссурией. Никакого «старший офицер» и фамилии не прозвучало ни разу. Возможно, потому, что Луссурия вел себя со всеми невероятно открыто для Варии. Впрочем, не без характерных для нее странностей.

Видно, его интерес к Франу сложился из направления в госпиталь лично от Скуало. Или, может, случай был действительно серьезный. Так или иначе, Фран едва успел оказаться в палате и настроиться на то, что и здесь не получит ничего хорошего, как дверь распахнулась, едва не хлопнув его по лицу, а в дверном проеме замер… Мужчина, как будто вышедший из нефорского магазина в Центре: в солнцезащитных очках и очень открытой одежде, подчёркнутой характерным для офицеров Варии плащом, да ещё и с волосами, выкрашенными во все цвета радуги.

— Добрый день, детка! — поприветствовал он юношу, широко улыбнувшись. — Да, правы были ребята, в чем только душа держится?

Фран пошутить не успел, как его щеки схватили обеими руками — большими, крепкими, с мозолистыми пальцами, выдающими не медбрата, но такого же солдата, как и все офицеры Варии, — и потянули в стороны.

— Горячий, да. Что же ты так с походом к врачу затянул? Тебе уже говорили, что ещё немного в таком темпе, и даже мои ребятки не смогли бы тебя вытянуть? — поцокал мужчина языком, выговаривая Франа, словно заботливая тетушка.

— Я не приучен жаловаться, — протянул юноша, попытавшись вывернуться. — И раскрываться сомнительным незнакомцам тоже.

— Ох ты! Да, острый же у тебя язычок, прав был Белюшка, — рассмеялся мужчина, все же отпустив Франа. — Сложный случай. Но, думаю, мы с тобой сработаемся. Впрочем, это и в твоих интересах, детка.

— Никак не могу понять, кто вы. И как относитесь к госпиталю, — нахмурился юноша, опустившись на кровать, чтобы занимать поменьше места.

— О, детка, неужели тебе ещё не говорили? Я — Луссурия. Занимаюсь обучением таких малышей, как ты, боевым искусствам, — словно бы и вовсе не обиделся мужчина. — А заодно руковожу всем, что касается лечения. Без ложной скромности скажу, я — лучший обладатель пламени солнца в Варии!

Фран не поверил. На тренера для новобранцев этот Луссурия ещё тянул, учитывая, насколько, мягко говоря, необычными были остальные старшие офицеры, но не на медика. Впрочем, энергия от него шла действительно солнечная. Даже сильнее, чем от докторов, лечивших Франа после тренировок.

— О, ну не хмурься, солнышко, твоему милому личику это не идёт! — пожурил задумавшегося юношу Луссурия. — Лучше расскажи, что болит. Будем лечить тебя, раз уж ты запустил себя настолько.

— Да так, мелочи всякие, — протянул Фран, все ещё пытаясь закрыться от незнакомца, так и тянущегося лишний раз коснуться его. — Подумаешь, хриплю на каждом выдохе. Никаких проблем. А головокружение уже не в счёт, я как к Бел-семпаю на обучение поступил, так к нему и привык.

— Как мило ты Белюшку называешь, — проигнорировал грубость Луссурия. — Да, понимаю, почему он тебя поколачивает, болтушка. Ладно, оставим это. Жалобы твои я запомню, будем работать с этим.

В тот момент Франу не захотелось продолжать «работу» с Луссурией. Зря — внимание его пришлось очень к месту.

Луссурия оказался специалистом не только в лечении, но и в подготовке к бою. Прочие работники госпиталя советовали юноше не оставаться с начальником наедине в темных местах, чтобы не произошло чего, но то ли Фран был не в его вкусе, то ли Скуало передал, что туманник им нужен нетронутым, но ничего страшного не произошло. И даже больше: Луссурия действительно помог Франу выздороветь. И остальным сотрудникам госпиталя наказал поддерживать его. Некоторые медбратья щедро делились информацией, и из нее выходило, что такое количество лекарств редко кому удавалось получить.

Юноша быстро почувствовал себя так хорошо, как никогда в пустоши. Сказалось, наверное, ещё и то, что на тренировки ходить не приходилось.

— Белюшка злится, что я тебя не отпускаю, — иногда жаловался Луссурия, направляя пламя солнца на лёгкие Франа. — Ну как же я тебя отпущу, детка? Тебе сейчас только активностей не хватало. Нет, так дело не пойдет, работать надо со здоровым телом. Только из здорового тела можно сваять прекрасную фигуру силы.

— Бел-семпаю этого не говорите, он ядом подавится, — протянул Фран, наслаждаясь ощущением лёгкости в груди.

— О, дорогуша, не будь к нему так строг. Он учит, как учился сам, просто не хочет думать, что ученики его немножечко другие, — пожурил его Луссурия. — Да и, признаться, у него действительно прекрасное тело… Настоящее произведение боевого искусства.

Вот тут Фран мог согласиться. В бою Бельфегор был прекрасен, а его мастерство поражало дух каждый раз, когда они сталкивались на тренировках. При всей ненормальности его манеры учить, образ Потрошителя вполне можно было назвать идеальным. Настолько, что даже во время отдыха Фран нет-нет, а думал не только о боли, которую в боях с ним испытывал, но и о том ворохе ненормальных чувств, что они пробуждали. И в этом была главная проблема. Учил он, как умел… А Франу с этим что было делать?

Признаться, момента выписки он опасался так же, как госпитализации. Юноша знал — едва его выпишут, тренировки возобновятся. И едва ли Бельфегор станет мягче после того, как Фран показывал себя на последних спаррингах. Как бы не решил вернуться к стилю первых дней… И как бы это не продолжило делать разлом в душе больше.

А кроме того, после выписки должен был случиться ещё один переезд. И куда все ещё оставалось вопросом. Распоряжений от старшего офицера Суперби не поступало. Только от всеведующих медбратьев Фран знал, что за стенами госпиталя вопрос о его будущем решался. И то потому, что младший офицер Найт не переставал распускать слухи. Из них образ у Франа вырисовывался настолько гадкий, что впору было его выгнать взашей. Юноше думалось, что старшему офицеру Суперби Найт рассказал примерно то же, что и всем остальным.

Беспомощность злила. Неизвестность пугала. Фран пытался поменьше думать о будущем, как делал всегда, но пустошь успела приучить — не стоило полагаться только на сегодня, иначе завтра могло выдаться ещё хуже. Центр не отпускал, но он сам отдирал его от себя, словно корку с раны. Ни туда, ни сюда — юноша стоял на перепутье во всем. И никак не мог найти необходимого умиротворения.

Но хотя бы телу его дали покой и позволили набраться сил. Фран пытался убеждать себя, что теперь сможет выдержать любое испытание, какое бы ему ни выпало. Что бы Скуало ни решил, что бы Найт ни наговорил, куда бы его ни отправили, он выдержит. Только эти увещевания помогали юноше расслабиться ещё ненадолго.

Но хорошее быстро подходило к концу. Особенно если это был отдых. Для Франа он закончился чуть больше, чем через неделю, когда болезнь ушла, не оставив и следа.

— И не думай возвращаться к нам в ближайшее время, — дал напутствие Луссурия, вышедший лично проводить пациента, потрепав юношу по волосам. — Лучше приходи ко мне на занятия, когда Белюшка успокоится. Хочу посмотреть, на что ты способен. Думаю, твое тело отлично себя покажет.

— Я бы сказал да, если бы не знал, что Бел-семпай не успокоится, пока не сбагрит меня куда-нибудь ещё. Возможно, Богу в руки, — протянул Фран, поправив растрепавшиеся пряди. — Но спасибо за предложение.

— О, дорогой, ты все же так мало видишь и знаешь. А сам на Белюшку за это ругался, — рассмеялся Луссурия.

Попросить ответа не позволил — ушел в сторону общего зала прежде, чем Фран хоть рот открыл. Юноша поджал губы. И что бы это значило?

Фран мотнул головой, прогнав непрошенную мысль. Не хватало лишний раз терзать себя мыслями о том, что будет дальше и как сделать это помягче. Сегодня ему, может, и оставят, но завтра юношу точно ждало возвращение к тренировкам.

А пока Фран вздохнул и от госпиталя направился в другую часть базы. Утром Луссурия все же передал ему послание от Скуало — требование явиться к нему для прояснения спорных моментов. Понятно, каких. К этому стоило подойти серьезно. И, может, с капелькой надежды в лучшее.

День только начался, а потому город в этот час казался особенно живым. Утренняя пересменка прошла, и ночные дежурные расходились по баракам или искали развлечения на последние часы бодрствования. Офицеры в отпускных тоже уже проснулись и выглядывали из домов, перекликиваясь друг с другом. Раньше Фран не обращал на это внимания — сил не было. Но здесь и сейчас он в полной мере наслаждался лёгкостью в теле и видами вокруг. Особенно — небом. Как обычно серое, сегодня даже оно казалось ярче. Солнце освещало промерзшую землю, и морозный день его усилиями казался теплее.

Фран позволил себе немного расслабиться. Вдохнул поглубже, дал ветру зарыться в волосы и подумал о чем-то хорошем. О теплой форме, которую ему принесли прямо в палату. О каше с подсластителем на завтрак, вкус которой все ещё грел язык. Наконец, о том, как легко ему дышалось и шагалось.

Как давно он не искал радостей вокруг… Помогло это разве что слегка. Гнетущее чувство так и осталось, напоминая, что ничего не изменилось ни в нем самом, ни в мире вокруг. Фран и рад был бы отбросить его, но оно словно слилось с ним. Открытое, как и все, что юноша нашел в себе после выхода в пустошь.

Хоть бы его все же направили в место получше… Пусть тень не уйдет, но, может, станет меньше?

В этот раз на первом этаже администрации Франа остановил мужчина, сидящий за стойкой. Пришлось вспомнить о строгих порядках Варии и отметиться. А мужчина ещё и добавил, бросив:

— Старший офицер Суперби ждет. Будьте добры поторопиться.

— Я бы и поторопился, но вынужден был тут постоять, — не удержался юноша.

Как приятно было снова отпускать остроты в полную силу. Фран понимал, что шли они не от лучшей его части, но какая разница, если благодаря им он мог сбавить напряжение? Да и вообще, его разум наконец прояснился. Почему было не насладиться этим, пока все не вернулось на круги своя?

Фран рванул вверх по лестнице, едва не перепрыгивая ступени и мысленно восторгаясь лёгкостью каждого шага. Мужчина фыркнул ему что-то вслед, но юноша внимания на это уже не обратил. Острый язык часто заводил его в сомнительные ситуации, но так же часто спасал. И сколько бы Фран ни наступал на грабли, оскорбляя кого не надо, от острот он отказываться не собирался.

Второй этаж юноша пересек так же быстро. И едва удержался от шалости в стиле Бельфегора — открытия двери с пинка. И то потому, что понимал — ему старший офицер Суперби такой вольности не простил бы. Впрочем, дверь все равно чуть хлопнула, когда Фран толкнул ее и зашёл в кабинет.

— Добрый день, старший офицер Суперби. Младший офицер Тесси прибыл, — протянул юноша, остановив взгляд на мужчине, сидящем за рабочим столом.

Зря.

— Ты посмотри, с тобой он и вправду покладистый. И-ши-ши, гадская лягушка, знает, как подлизываться, — вместо Скуало ответил ему знакомый шелестящий голос.

Сегодня диван в кабинете был просто диваном, а не кроватью. И на нем развалился Бельфегор. Улыбка растянула его губы, обнажив удивительно белые для пустоши зубы, челка вихрилась ещё больше, а сам Потрошитель словно сиял, настолько довольным выглядел. Фран вытянулся, почувствовав на себе его взгляд.

Признаться, он надеялся отложить эту встречу. А ещё ожидал, что вновь увидеть Потрошителя будет неприятно. Что она заставит его разозлиться, встревожиться, вспомнить о едва подживших синяках. Ничего из этого не подтвердилось. Кроме неудач Фран на мгновение вспомнил минуты отдыха за язвительными шутками, радость близких, пусть и не достигнутых побед, завтрак на двоих… То время, в которое Бельфегор выглядел так же весело, как сейчас. То, что не стоило вспоминать в связке с Потрошителем, но что тоже было частью тренировок с ним. И если первое ещё можно было ожидать, то вот второе… Фран не знал, что и думать. Поэтому поступил привычно — сострил:

— Бел-семпай, мне казалось, вы от меня не покладистость ждёте. Я ошибся? Хотите, побуду милым мальчиком? Могу глазками похлопать и дурачка построить.

— Избавь меня от лицемерия, жаба, — фыркнул Бельфегор. — Что, накопил яда за неделю? Жду не дождусь выбить его из тебя.

— Врой, вы двое, отставить заигрывания в моем кабинете! — вышел из себя Скуало.

Бельфегор кашлянул и даже приподнялся, возмущённо зашипев, а Фран… Лицо ему сохранить удалось, но какими усилиями — лучше не говорить. И все же слухи Найта не прошли бесследно.

— Тьфу, Скуало, ну и херню ты сказал. В духе придурковатой мелочи. Самому-то смешно с этого идиотства? — буркнул Потрошитель, поерзав на диване. — Ещё предложи настоящую жабу трахнуть. И то поприятнее будет. Мерзость.

— Это было мое слово, Принц бродяг, — протянул Фран, подарив Бельфегору мрачный взгляд. — Старший офицер Суперби, не все, что говорят среди младших офицеров, правда. Так, к слову, Бел-семпай, конечно, хорошо работает, но не в том смысле. Поэтому давайте лучше перейдем к главному вопросу.

— Какой же ты подхалим, жаба. Ши-ши-ши, ладно, сегодня, так уж и быть, я твою тушку оставлю в покое, — на самом деле присмирел Бельфегор, вновь расплывшись по дивану.

— Не обещай того, что может не случиться, Бел, — усмехнулся Скуало, окинув офицеров взглядом. — Две занозы в моей заднице, сегодня у вас счастливый день. Не думали, зачем я вас обоих к себе позвал?

Фран отрицательно покачал головой, чтобы не сболтнуть ещё чего лишнего. Хотя, признаться, его это интересовало. Вопрос о переселении был личным, и едва ли к нему стоило привлекать Бельфегора. Если только…

Юноша широко распахнул глаза.

— О нет, — выдохнул он, подавшись вперед.

— О да, младший офицер Тесси, — усмехнулся Скуало, одарив его строгим взглядом. — Тринадцатый отряд оценил тебя, как настоящую проблему. Наглый, непокорный, некомандный, язык за зубами не держит, работать совместно отказывается… Я столько хороших слов только об одном офицере в Варии слышал. Вон он, сидит, улыбается во все зубы, тварь такая.

— А не надо было меня ко всякой швали ставить. Принц заслуживает лучшего! Даже если это лучшее может дать только он сам, — горделиво приосанился Бельфегор.

— Вот сам себе лучшее и дашь, — усмехнулся Скуало. — Вы оба упрямые бараны, с которыми нормальные люди ужиться не смогут. Значит, придется вам уживаться друг с другом.

Бельфегор, до этого такой донельзя довольный, вмиг помрачнел. Судя по повороту головы, посмотрел на Скуало.

— Совсем головой уехал со своей бессонницей? — с тенью прошлой насмешки произнес он. — Мало было отчётов из больницы? Так я добавлю.

— Можно не надо, Бел-семпай? Старший офицер Суперби, это и к вам относится, — возмутился Фран. — Я только вышел из госпиталя и хочу насладиться прекрасным чувством здоровости подольше.

— Много хочешь! — рявкнул Потрошитель, наугад швырнув во Франа несколько ножей.

Одним попал, хотя юноша ушел в сторону. За неделю отдыха Фран успел отвыкнуть от постоянной готовности уворачиваться. Нужно было наверстывать. И, кажется, быстрее прежнего, потому что Скуало выглядел очень уверенным.

— Меня не волнует, что хотите вы, придурки проблемные, — произнес он, постучав пальцами левой руки по столу. — Бел, он твоя ответственность. Ты его притащил и ты воспитал. Слышал уже, что он с Найтом учудил? И не раз. Действия его, а почерк твой.

— Ши-ши-ши, и правильно сделал, Найт ещё хуже лягухи, а это постараться надо. Но это не значит, что я хочу видеть всякую гадость на своей базе, — оскалился Бельфегор. — Никто не имеет права входить в дом Принца без разрешения. Тем более — жить в нем. Это моя территория. И я не намерен делить ее с гаденышем, не способным закрыть рот даже на минуту.

— Как будто я очень хочу жить с вами, — не смог оставить эту тираду без ответа Фран. — На тренировках вида вашего жуткого лица с головой хватает. Кошмары надоели ещё в пути.

— И-ши-ши, на себя в зеркало когда в последний раз смотрел, гадость болотная?! — рассвирепел только больше Бельфегор. — Глаза бы тебе выколоть, чтоб смотрел поменьше, рыба дохлая.

Ножи зазвенели в его пальцах, угрожающе поблескивая в свете потолочных ламп. Зря Фран про лицо сказал. При всех недостатках, Бельфегор был красив, словно античная статуя, даже с этой глупой челкой. Но разве мог юноша пропустить слова Потрошителя?

Он действительно не умел держать язык за зубами. Но что важнее… Почему гнев Бельфегора скорее задел, чем разозлил? Фран и рад был бы избавиться от тренировок с Потрошителем, если они не обещали стать легче. И жить с ним в одном месте не то чтобы хотел. Однако сам Бельфегор, удивительное дело, уже не злил, как прежде, и даже не заставлял жаться от страха. Не после проведенного с ним месяца в режиме подготовки, после которого юноша на самом деле чему-то да научился. Как бы странно это ни звучало, местами с ним было даже… Интересно. Когда он включал голову и отключал маньячность. Когда позволял себе веселиться и привлекать к этому веселью подневольного мальчишку. И неужели только Фран испытывал что-то подобное?

В любом случае, что бы там Бельфегор ни думал об их странных отношениях, здесь и сейчас он их продолжать не хотел. Настолько, что даже наставил ножи на Скуало.

— Попробуй, Бел. Ещё раз силами померимся, — спокойно ответил старший офицер Суперби. — Думаешь, результат будет другой?

— Уверен, — недобро усмехнулся Бельфегор. — Скуало, я отказываюсь. Не смей даже думать передать мальчишку на мою базу. Мне это счастье не надо.

— Тебе не надо. Надо мне, — произнес Скуало, смахнув в сторону листок. — Приказ подписан. Ты забираешь младшего офицера Тесси себе. Считай, он теперь официально часть твоего подразделения.

— Да нахер мне не сдалось подразделение! И этот гаденыш в нем — тем более, — рявкнул Бельфегор, подскочив с дивана.

Потрошитель разозлился настолько, что на пальце его блеснул огонек пламени — пока ещё маленький, но уже подвижный, зло помахивающий едва сформированным хвостом.

— Бел, контролируй себя, — помрачнел лишь больше Скуало. — Твое пламя…

— Мое пламя — мое дело, Скуало. Как и мой дом, — оскалился Бельфегор, как-то нервно дёрнув рукой.

Ситуация определенно зашла в тупик. Фран перевел взгляд с одного мужчины на другого. Кажется, между ними решался уже не один его вопрос, но и что-то глубоко личное… Не стоило юноше в это лезть. И вообще пытаться выбирать что-то из двух не очень привлекательных вариантов.

Но как будто у Франа был выбор. Возвращаться в тринадцатый отряд он не собирался. И ночевать под открытым небом больше не хотел. Уж лучше с Бельфегором, чем ещё раз заболеть. С ним хоть удалось сжиться. Странно, точно ненормально, но так, что это уже не казалось худшей долей.

— Ну и ладно. Пойду вернусь в грязь, из которой вылез, — выдохнул Фран. — Или лучше сразу к Найту под бок? Не могу пока решить.

— Давить на меня вздумал, лягуха? Не получится, даже не надейся, мне плевать, — отвлекся от Скуало Бельфегор.

— И не сомневался. Не подумайте, что мне так уж приятно будет соседствовать с вами. Но, признаться, между ролью дырки для Найта и вами я выберу вас. Побои меня привлекают больше. Это считается комплиментом вашим способностям?

— Ши-ши-ши, ты там что навоображал о себе? Кому ты нужен?

Фран не отвёл взгляда от его лица. И бровью не повел. Жалости он не ждал, как и снисхождения. Все, что ему было нужно — внимание.

— Давайте заключим контракт, Бел-семпай. Вас ведь это больше устроит, чем принуждение? — продолжил Фран, когда Бельфегор сосредоточился на нем. — Я обещаю стать лучшим учеником, полностью взять на себя обязанности по дому, если это вас устроит. А вы дадите мне крышу над головой. И не будете обращаться, как на тренировках. Сойдёмся на нейтралитете.

— Считаешь это хорошими условиями? Мой дом — мои правила. Там все делается, как я хочу. Мне не нужен ни ученик, ни обслуга.

— Правда? Тогда с завтрашнего дня я могу прервать тренировки? — разыграл удивление Фран. — Старший офицер Суперби, старший офицер Луссурия предложил мне позаниматься с ним. Если Бел-семпай не желает идти на контакт, я могу перейти к нему под руководство.

Скуало сначала нахмурился, а потом, кажется, понял план Франа. Усмешка тронула его губы. Качнув головой, он произнес:

— Почему бы и нет? Если Луссурия предложил, можешь обговорить это с ним.

— А ну стоять! Ши-ши-ши, сговорились пустить мое время насмарку?! — клюнул на уловку Бельфегор.

Фран не сомневался, что так будет. Уж слишком много сил Потрошитель вложил в обучение юноши. Упрямства у него было не меньше, чем у Франа. Идеала он ждал во всем и от всех. В обучении и от себя — в том числе.

— Бел-семпай, ну вам же в тяжесть со мной нянчиться. Так пусть кто другой возьмёт это на себя.

— Гадкая лягушка… — протянул Бельфегор, позвякивая ножами. — Ещё и манипулировать научился! Определенно надо было прирезать тебя, когда увидел. Проблем было бы меньше.

— Но я все ещё жив. Как-то у вас не очень получается меня убить, — невинно ответил юноша.

— Говорит тот, кто неделю назад чуть не сдох от простуды? О да, определенно, твой комментарий очень важен.

И все же, он задумался. Фран понял это по тому, как медленно Бельфегор переступил с ноги на ногу и сложил руки на груди, закрывшись от всех. Непривычно. Бельфегор был властителем мира, и бежать от него не собирался. Но сейчас Потрошитель позволил себе замкнуться и замолчать. Перестал даже улыбаться.

Фран постарался остаться непримиримым манипулятором, но на деле внутри него бушевали только сомнения. Зачем он это делал? Потому что другие варианты казались ещё хуже. А почему? Бельфегор не славился добротой, но почему-то рядом с ним Фран чувствовал себя легче, чем с младшим офицером Найтом. Привычнее. В конце концов, иногда он проявлял снисхождение. И это даже казалось приятным. А ещё Бельфегор был хорош. Лучше Франа. Гораздо лучше. Его уроки, пусть жестокие и болезненные, давали слишком много, чтобы от них отказаться.

Фран боролся за место, но не знал, под Солнцем оно или нет. Знал лишь, что в других местах Солнца точно не будет. Найт его обратно не примет. Другие отряды тоже слышали о характере новобранца, житья не дадут. И на улице Франу было не выжить. Ни в Варии, ни в свободной пустоши. Бельфегор был опасным, безумным человеком… Но, как и прежде, он многое мог Франу дать. И, сколько бы юноша ни злился на его методы работы, Потрошитель решал его судьбу.

— Ши-ши-ши, не думай, что я делаю это ради тебя, жаба. Мне просто жаль потраченного времени, — наконец произнес Бельфегор, цедя каждое слово. — Пусть так. Но не надейся, что я дам тебе покой. Ты сам залез в мое логов. И ещё об этом пожалеешь.

— Не больше, чем о всех прочих решениях, Бел-семпай, — с видимым спокойствием ответил Фран.

На деле же по спине его скользнула волна мурашек, а мышцы напряглись. Облегчение и сожаление смешались в одно. Он точно пожалеет. И пожалеет ещё больше, если откажется.

— Решили? Прекрасно, — произнес Скуало, с интересом наблюдавший за их неловкими переговорами. — А теперь вон из моего кабинета! И не дай Занзас я узнаю, что ты его покалечил, Бел. Будешь у меня слепым на оба глаза и со свернутой шеей!

— И-ши-ши, ты его ещё в макушку поцелуй и в пальтишко закутай, папуля, — фыркнул Бельфегор.

И рванул к выходу прежде, чем Скуало успел понять, что именно он сказал. Фран последовал за ним. Отдых действительно пошел скорости его ума на пользу. Он даже успел закрыть дверь перед тем, как Скуало закричал:

— Врой, я тебя сейчас так в плащ закутаю, что ты дышать перестанешь!

Бельфегор только захихикал. Фран даже смог немного выдохнуть, пусть и не расслабиться. Понадеялся, что кризис миновал. Жить с Потрошитель в одном доме будет сложно, учитывая острый язык Франа, но он с этим разберётся, правда, лишь бы была крыша над головой и…

Впечатление оказалось обманчиво. Как и все в Бельфегоре Белатри.

Они едва успели выйти из здания и пойти куда-то влево, подальше от офицерской части города. Бельфегор завел юношу в переулок между домами — светлый, широкий, людный, будь он не ладен. Фран только поэтому туда пошел. И все равно попал.

Не так уж сильно он и растерял навыки, как оказалось. По крайней мере, от первого удара увернулся. И даже успел рвануть назад, чтобы не попасть на подсечку. Однако Бельфегор в ту же секунду настиг его и впился пятерней в шею. Фран только стиснул зубы покрепче, когда Потрошитель сжал пальцы и впечатал его в стену.

— Ши-ши-ши, больно ты зарвался, лягуха, — выдохнул Бельфегор, судя по всему рассматривая краснеющее лицо Франа. — С каждым днём всё хуже становишься, новые грани в себе открываешь. И бесишь все сильнее. Всех. А меня в особенности. Так и хочется свернуть твою тонкую шею. Будет даже быстро.

— Учусь… У лучшего, — выдохнул Фран, вцепившись в руку Потрошителя.

— Хмпф. Плохо учишься, — усмехнулся Бельфегор, тряхнув юношу. — Ладно рот держать закрытым не умеешь, так и отпор дать не можешь. Найт и его сборище слабаков не считаются, этим бы до конца обучения дотянуть. Ши-ши-ши, и почему же ты никак не заткнешься? Я чувствую, боишься. И все равно рот открываешь.

— Бояться можно по разному, — кашлянул Фран, глотая воздух открытым ртом. — Я не… Собираюсь… Трястись и жаться по углам.

Бельфегор не ответил. Замер, не отпуская Франа, лишь медленно сжимая и разжимая пальцы, чтобы юноша совсем не задохнулся. И все же не хотел убивать его. Не важно, по приказу Скуало или нет.

— Дурной ты, лягушка, — наконец выдохнул он, одарив юношу улыбкой до того безумной, что Фран ещё крепче схватился за чужую руку, боясь, что его сейчас все же придушат. — Заноза, настоящая заноза. Но я ещё хуже. Будешь у меня каждый день об этом выборе жалеть.

Фран знал, что так и будет. Но все равно ответил:

— Я жалею о каждом дне, прожитом в пустоши. А вы все же не худший вариант, Бел-семпай.

— Ши-ши-ши, веришь в меня. Зря, лягуха, зря. Нельзя в меня верить, — лишь шире улыбнулся Потрошитель.

И наконец отпустил его. Встав на твердую землю, Фран первым делом глотнул холодный воздух, а затем демонстративно потёр шею и ответил Бельфегору уверенным взглядом.

— Верить вам? Я ещё не настолько сошел с ума. Подождите годик, там, может, совсем уеду, тогда попробуем обсудить вопрос доверия ещё раз, — произнес он, облизнув побледневший губы.

— Годик? Ты себя переоцениваешь, — усмехнулся Бельфегор, отступив на шаг назад. — Даю тебе два месяца. Максимум к концу зимы будешь форменным офицером Варии. Уж я постараюсь.

Фран сглотнул. Бельфегор был серьезен. Интересно, насколько интенсивнее станут тренировки? Но он сам вызвался, пусть и не от большого желания. Судить было некого.

Только поэтому Фран выдохнул. К зиме, так к зиме. Он уже смирился с тем, что разум не сохранит. Его и сейчас неплохо пошатнуло, а дальше все обещало быть только веселее. Ну и пусть. Может, хоть так он сможет смириться с новой жизнью.

Не дождавшись язвительных ответов, Бельфегор схватил Франа за ворот плаща и потащил дальше в город. Юноша смиренно позволил это. С высоты опыта, так было даже удобнее. Ему оставалось только ногами перебирать, все остальное Бельфегор забрал на себя, в том числе и тяжесть отощавшего, но все ещё не невесомого тела. Во всем нужно было искать плюсы. Особенно если реальных плюсов в жизни все ещё не было.

База старшего офицера Белатри находилась по левую сторону территории Варии, у стены и вдали от шумных жилых районов для отличившихся и семейных. Рядом были разве что склады, но и от них домик отстоял на порядочном расстоянии. Франу это не понравилось. Как и на тренировках, едва ли кто-то услышит, как его будут убивать.

Хотя сам дом, признаться, выглядел очаровательно: в два этажа, с черепичной крышей, множеством арочных окошек, закрытых ставнями. Словно сошел с фотографий в учебниках. Из раздела про итальянскую глубинку. Стены выглядели так, словно их покрыл слой пепла, но для пустоши это было нормально. А вот что нормальным назвать не получалось, так это веранду с левой части дома — небольшую площадку под крышей, на которой до странного удобно выглядели кофейный столик и плетёное кресло.

Кто бы мог подумать, что маньяку-Потрошителю такое нравится? Фран вот не думал. Такая идиллическая красота у него с Бельфегором не вязалась. И с пустошью вообще.

— Хороший у вас дом, — без сарказма произнес Фран.

— Ши-ши-ши, был, пока тебя на поруку не передали, — бросил Бельфегор, даже не обернувшись.

Пожалуй, Фран понял, почему Потрошитель не желал пускать его на свою территорию. В таком домике хотелось жить на своих правах. Это тебе не барак, где порядки пыталось навязать десять человек, а полноценное… Убежище. База, на которую хотелось вернуться. Да ради одной этой веранды Фран захотел бы вернуться. Вид вокруг, конечно, не соответствовал, не хватало садика, но уж лучше стена, чем просторы пустоши. Фран выпил бы чаю, сидя в этом плетёном кресле…

Юноша отказался от этой мысли уже когда Бельфегор хлопнул дверью так, словно хотел ею высадить стену. Сопротивляться, когда тот зашвырнул его в дом, не стал. Должна же была и у Потрошителя найтись какая-то радость этим днём. Тем более, что свою радость Фран тоже получил. Пусть и не совсем такую, на какую рассчитывал.

— Стоять, жаба! Даже не думай идти дальше, — цокнул Бельфегор языком, когда Фран снял ботинки и попробовал из прихожей выйти в гостиную, манящую диваном и книжным шкафом. — Тебе не рады, запомни это. А значит, останешься здесь.

— В прихожей? — протянул Фран, скептическим взглядом окинув явно притащенную откуда-то из пустоши вешалку для курток, обувную стойку и несколько пустых крючков над ней.

Условия были уже лучше, чем в бараке. По крайней мере, личного пространства выходило больше, да и ветер в прихожую не поддувал. Но была проблема…

— Вы не думаете, что я буду мешать заходящим? Или вам, когда соберетесь нести чистое и доброе миру?

— Ши-ши-ши, любой, кто сунется в этот дом без моего разрешения, покойник. А выдаю я его раз в никогда, — усмехнулся Бельфегор, сбросив ботинки и пройдя в гостиную. — Ну а что до меня… Давно хотел приобрести половой коврик. А тут ещё и с функцией возмущённого взгляда. Такое себе вложение, но сойдет.

— Надо же, я почувствовал себя полезным. И все же вы умеете делать комплименты, Бел-семпай, — не сдержал смешка Фран.

— А ты ещё и улыбаешься… Нет на тебя управы, лягуха, — ответил ему тем же Бельфегор. — Жрать будешь искать сам. И вещи свои держи компактно. Все, что покинет прихожую, станет моим.

— Что именно хотите? Рубашку не по размеру, штаны, которые вам будут что бриджи, или самое дешевое мыло? — протянул Фран, тряхнув рюкзаком за плечом. — Кстати, а ванной я смогу воспользоваться? Я, знаете, очень чистоплотный.

— Лягушкам мыться не надо. Но, так уж и быть, для тебя сделаю исключение. Ши-ши-ши, познай блага утраченной цивилизации, раз уж добился своего, гадость ходячая.

Шумно выдохнув, он упал на диван. Спинка скрыла Потрошителя почти полностью. Остались только ноги, которыми Бельфегор принялся по-детски болтать в воздухе. Франу представилась легкая улыбка на его губах. И почему-то эта фантазия не вызвала ни гнева, ни страха.

Что-то с ним определенно было не так. В добавок к тому «не так», что Фран в себе уже открыл. И причиной сдвига все ещё был Бельфегор. Но теперь иначе. Фран тряхнул головой. А все Найт с его глупыми слухами. Не об этом нужно было думать, а о том, как обжиться. И при этом не стать для Бельфегора помехой ещё большей, чтобы в лучшем случае вновь не оказаться на улице, а в худшем — сразу нашпигованным ножами.

Впрочем… За время со вступления в Варию Фран привык к Бельфегору. То, что он оказался здесь, говорило об этом лучше всего. А значит, справится. Должен был справиться. За крышу над головой и жизнь лучше. За шанс сделать ещё шаг вперёд, дальше от незавидной участи, которая представлялась ему в первый день после изгнания из Центра.

Фран был выше этого. Выше того парня, которого убил в пустоши. Выше того себя, что смиренно покинул Центр. И мог это доказать. Хотел это доказать.