И…Это было неправильное решение. Фран ни разу не пожалел о нем, но схватил все минусы сполна. Причем в предельно краткие сроки.

Ночёвка под открытым небом поздней осенью в целом была так себе затеей, а уж если организм постоянно испытывал пределы возможного, то ничего хорошего ждать не приходилось вовсе. Фран вот не дождался. Он старался искать теплые места, только бы не идти навстречу младшему офицеру Найту и его шайке, ставшей лишь злее после отказа в «обслуживании», правда. Проблема была лишь в том, что этих теплых мест в офицерской части Варии становилось все меньше с приближением смены сезонов. Стены перестали спасать от ветров, а ночами землю стало подмораживать до хруста грязи под стопами. И не только под стопами, потому что спать Франу приходилось почти на голой земле. Бельфегор, конечно, вернул ему спальник, но даже тот почти не спасал от холода.

Итог оказался закономерным. И встретил Франа целым каскадом постепенно становящихся все заметнее симптомов.

Очередной день начался с боли в горле и пекущего жара в носу. Юноша только покрепче зарылся в спальник и зажмурился. Гордость стоила того, хотелось сказать ему. Но это была не совсем правда. Потому что тренировки с Бельфегором продолжались, и Фран не представлял, как будет выдерживать их так, если ему и до этого все давалось… Мягко говоря, умеренно.

Но пришлось отмести эти мысли. И спальник с его хоть каким-то теплом — тоже. Рассвет занимался над стенами, и неровен был час, когда Бел-семпай придет к бараку, чтобы забрать непослушную лягушку, никак не желающую лично приходить на мордобой. Ему не стоило знать о ссоре с младшими офицерами — подколок Фран не сосчитал бы.

Сворачивая спальник и пытаясь сглотнуть так, чтобы боль не проскреблась по горлу когтями, юноша невольно задумался о перспективах. Он мог пойти и пожаловаться старшим. Не Скуало, так ещё кому. Но проблема была в том, что это не Найт проявлял особенную агрессию, а Фран не желал мириться с принятыми среди младших офицеров Варии порядками. Тринадцатый отряд, конечно, казался сборищем придурков со своими требованиями к новичку как к клоуну, уборщику и пустому месту… Но здесь это считалось нормальным.

Каждый в Варии должен был заслужить свое место. А до тех пор, пока этого не сделает, бегать на побегушках и доказывать полезность иначе. Жаловаться не имело смысла. Найт расскажет свою историю, Фран свою — и версия Найта будет выглядеть лучше. Потому что Фран и в самом деле грубо нарушал отрядную дисциплину постоянными отлучками на тренировки и пренебрежением пусть лишь самой мерзкой, но частью приказов командира. В войсках такое не поощралось.

Так или иначе, юноша не собирался прогибаться под Найта. Пойди тот на переговоры, предложи нормальную командную работу, Фран бы согласился. Но ждать такого от соперника не приходилось. Как и выздоровления.

Свернув спальный мешок, Фран потёр горло. Кашлянул. Стоило бы заглянуть к доктору. Может, пламя солнца и от простуды могло помочь… Но пока пришлось собрать вещи и направиться к бараку. Нельзя было показывать слабость, Бельфегор ее не прощал.

К счастью, с Найтом и его бандой довелось не пересечься. Скорее всего, они уже отправились на утреннее дежурство или ещё не вернулись с ночного. Не проснись Фран таким разбитым, попробовал бы помыться. Но стоять с начинающейся простудой под ледяной водой? Это был верный путь к лежке. Бельфегор ее не позволит.

Как и обычно, Потрошитель появился, едва Фран его вспомнил. Вывернул из-за угла, тень погибели, и направился прямо к нему, маньячно улыбаясь. Юноша попытался выпрямиться и шмыгнуть носом потише.

— Сегодня не опоздал, поглядите-ка, — усмехнулся Бельфегор вместо приветствия. — Только пожитки тебе зачем?

— Чтобы каждая моя вещь знала унижение хозяина, — протянул Фран, сам подивившись тому, до чего гнусаво прозвучал его голос.

Как и ожидалось, Бельфегор внимания на это не обратил. Ещё бы он задумался о здоровье ученика.

— Как будто ты и так не показываешь свое ничтожество всем и вся вокруг каждую минуту жизни, — поддел он юношу, схватив того за ворот куртки. — Ши-ши-ши, давай резче. У меня сегодня выход в патруль, и я намерен хорошенько побить тебя перед ним.

— Это у вас ритуалы такие? А можно я не буду их частью? Я не оккультный человек, и от религии далек… — кашлянул Фран, не пожелав сдвинуться с места.

— Тогда будешь жертвенным ягненком. Или скорее жертвенной лягушкой, — усмехнулся Бельфегор, подтолкнув его вперед. — Жалкая жертва, но Бог этого мира тоже величием не блещет. Ему, небось, хватит и тебя.

— Как оскорбительно, Бел-семпай. Никого вы не уважаете, — притворно качнул головой Фран.

На самом деле, здесь он мог и поддержать учителя. Не в том, что его, Франа, стоило превратить в жертву, а в том, что Бог у этого мира если и был, то жалкий. Позорной вселенной позорный глава.

— Я уважаю себя. И… Себя, — во все тридцать два улыбнулся Бельфегор. — А большего, жаба, в жизни и не надо.

— Вот почему, наверное, вы так одиноки, — изобразил сочувствие Фран. — С таким подходом вам никогда ни друзей, ни любовь не найти.

— Да кому оно надо? — без тени сомнений отмахнулся Потрошитель. — Секс на одну ночь и сотрудничество ради выгоды — достаточный уровень любви от меня.

Да, так в Варии дела и делались. Пока видели пользу, держали рядом, а без нее… Фран сглотнул сопли. Ему оставалось только постараться и сделать все, чтобы скрыть простуду. Не хватало лишиться покровительства. Тогда пустошь точно встретит его с распростёртыми объятиями. За все язвительные фразочки, которые он себе в жизни позволил.

Тренировка началась как обычно — сразу и без жалости. С поправкой на то, что в этот раз дышать Франу было ещё тяжелее, чем обычно. Бельфегор и так часто подмечал, что ученик не умел держать ритм боя из-за неправильного дыхания, а теперь и вовсе почти сразу оборвал движение юноши точным ударом в грудь — спасибо, что хоть без клинка в ладони, — и зло зашипел:

— Ты опять сбился. Давай, вспоминай, что я говорил про связь дыхания и боя? Не вспомнишь — будешь наматывать круги по залу до тех пор, пока не научишься правильно дышать. В твоё случае — пока не упадешь.

— Я не настолько забывчивый, Бел-семпай, — выдохнул Фран через рот, понимая, что иначе шмыгнет носом. — Дыхание определяет ритм боя. Правильное дыхание — залог точного расчёта времени и выдержки. Пока я дышу правильно, я могу понимать, сколько идёт бой. Пока я дышу правильно, у меня остаётся больше воздуха для выпадов. Собьюсь — начну дышать чаще и быстрее выдохнусь.

— Погляди-ка, всё-таки не совсем безмозглый, даже такую длинную муть запомнил. И?

— Что и?

— Почему ты дышишь как грёбаный астматик? — начал терять терпение Бельфегор.

— Может, я и в самом деле астматик. Вы же про меня особо ничего не знаете, — повёл плечом Фран, надеясь, что слезящиеся глаза и влага под носом так и останутся незамеченными.

— Будь ты астматиком, давно бы уже словил приступ и сдох, — усмехнулся Бельфегор, ткнув Франа в грудь кулаком так, что он пошатнулся. — Специальных лекарств здесь нет. Даже обычных кроме как у крупных группировок и за безумные деньги не найдешь. Астматики здесь долго не живут.

— О, значит, есть всё же в пустоши люди ещё более неудачливые, чем я, — со злорадством отметил Фран.

— Гадливая лягуха, — заметил это Потрошитель. — Хватит с тебя радостей. Вставай в стойку. Собьешься — и я тебе на практике покажу цену этой ошибки. Ещё разок.

Фран приложил все усилия, чтобы украдкой высморкаться в тряпку, бывшую когда-то частью его центровской куртки, и постараться сохранить ритм. Но когда Бельфегор вновь пошёл в атаку, в носу предательски запекло, а в груди заскребся кашель. Фран ускользнул от двух или даже трёх волн ножей, — посчитать он не смог бы при всём желании, от натужных попыток показаться здоровым глаза заслезились только больше — но всё это было слишком неумело. Прямо как в начале тренировок, когда он думал только о том, как выжить, а не о том, что делать дальше. Бельфегор не допустил продолжение этого цирка. В мгновение он словно стал ещё быстрее и смертоноснее. Фран увидел только, как взметнулись полы плаща, как тень со светлыми волосами скользнула в сторону, а затем Бельфегор оказался у него за спиной.

Юноша приловчился отражать атаки учителя, но такую он ещё не видел. Попытался сделать с ней хоть что-то, чтобы не повторить другую ошибку из основных, но смог разве что прыгнуть вперёд, чтобы на ходу развернуться. За это Бельфегор ударил его клинком в бок, под рёбра, к счастью, проявив милосердие и не став загонять нож под кожу. Удар все равно был такой силы, что Фран пошатнулся. Учитель подловил его на этом, пихнул ещё сильнее, а когда юноша упал на колени — схватил его за волосы, вздернул голову и по обыкновению прижал к шее клинок.

— Ну хоть дышал я нормально? — прохрипел Фран, пытаясь не морщится от ставшей сильнее боли в горле.

— А смысл, если двигался как та бестолковая гадость, что я с пустошей притащил? — усмехнулся Бельфегор, склонившись над ним.

— Я и есть та бестолковая гадость, вы уже забыли?

— Скажешь это ещё раз, и я всё же двину рукой, — вмиг стал серьёзнее Потрошитель. — То, каким ты был раньше, и каким сейчас — разные виды бестолковости. И тебе лучше бы продолжать этот разрыв увеличивать, пока я не устал с тобой нянчиться.

— Я стараюсь, Бел-семпай. Но мне так не хватает похвалы, — протянул Фран.

Нож убрали, его волосы отпустили, но вместо комплимента юноша получил тычок в спину, от которого согнулся до самого пола. Хотя он подозревал, что удары как раз и были способом похвалы от старшего офицера Белатри. В это верить было приятнее, чем в то, что учителю просто нравилось избивать его. Но правдой, конечно же, был второй вариант.

— И-ши-ши, похвалу получишь от мамочки своей. На том свете.

Чего и стоило ожидать. Именно там он её, кстати, и получит. Если мама не сбежит с криком от того бродяги, каким Фран стал после почти двух месяцев с изгнания из Центра. Как мало потребовалось времени, чтобы из саркастичного, но интеллигентного мальчика получился… Собственно, ходячая гадость, как Бельфегор и говорил.

— Ещё раз. Вперёд. Работай головой, лягушка, работай! — не дал ему обдумать это Потрошитель, схватив за ворот и рывком заставив подняться с пола. — Тебе лениться смертельно опасно.

— Да я уж понял… — выдохнул Фран, потерев ноющую грудь.

Сегодня она болела даже не от ударов. Это предвещало проблемы ещё большие, чем были вчера. Фран искренне надеялся, что после посещения медика ему станет получше. Так же, как бывало с ранами. Но для этого стоило хотя бы пережить день. Что стало так же сложно, как бывало в начале. Потому что чем ближе становился вечер, тем сильнее Франа разбивало. В том числе и о пол.

— Безмозглый уже научился бы, — фыркнул Потрошитель, когда в очередной раз вдавив стопу в спину ученика.

Фран только шмыгнул носом, уткнулся лбом в пол и кашлянул, притворившись, что это от удара. На самом же деле, конечно, лёгкие после тренировки стали отказывать даже сильнее, чем прежде. Фран снова почувствовал себя на адаптации. Только на этот раз кольцо на пальце не откликалось.

— Значит, я безмозглый, — шмыгнул носом юноша, уже не скрывая, что дышать ему нечем. — Ну и не удивительно. После ваших ударов без мозгов остаться на раз-два.

— Жаба научилась подлизываться? Так уж и быть, ещё раз не пну, — хохотнул Потрошитель, действительно убрав ногу с его спины. — Сегодня ты ещё хуже, чем обычно. Тебя кто покусал?

— Младший офицер Найт, — решил выпустить накопившееся раздражение Фран. — Послушайте, что говорят в баре. Глядишь, поймете, о чем я.

— Челядь слушают только тупые. Принц до таких не опускается. Будешь много слушать других, сам не заметишь, как на них похожим станешь. Ши-ши-ши, всеки Найту хорошенько, проверь навыки. Потом доложишь, как оно. Если хорошо пройдёт, научу тебя ставить блок. А если очень хорошо — не на практике.

— А если я избил его столовским подносом и по вашей методике приставил нож к горлу, это считается хорошим или очень хорошим? — приободрился Фран, подняв голову от пола.

— Ты сделал что, лягуха? — даже удивился Бельфегор.

Наверное, подумал, что Фран как обычно пошутил. Но юноша нашёл его лицо рассеянным взглядом и позволил себе ухмылку. Из-за разбитых в кровь губ она, наверное, выглядела жутко, но Франу это даже пришлось по душе. Он сумел удивить Потрошителя. Хоть что-то приятное за время тренировок с ним, не считая редких почти ударов. И ещё приятнее стало, когда Бельфегор засмеялся, да так, что согнулся пополам и хлопнул себя по бедру.

— И-ши-ши, да ладно! Вот же дерзкая болотная гадость, — выдохнул он, выглядя радостным и даже немного… Гордым.

— Меня за это в дежурства и поставили, — ещё раз шмыгнул носом Фран, на этот раз все же найдя в себе силы утереть сопли.

— И правильно сделали. Раз уж ты научился не быть размазней, направь навыки на благо Варии, — не менее довольно отозвался Бельфегор. — Так уж и быть, за сегодня ты прощён. Завтра будешь учиться блоку. Без контакта.

— Слава всем живым и мёртвым, — выдохнул Фран.

— Час из пяти, — спустил его с небес на землю Бельфегор.

Фран сдержал разочарованный вздох, но головой в пол снова ткнулся. Очень печально и драматично. Впрочем, и этот час был неплохой поблажкой. Фран был уверен, что блокировать удары за один урок не научится, но ему хотя бы позволили сделать к этому шаг. А там, глядишь, и другие тренировки пойдут попроще. По крайней мере, без прямых ударов в лицо. Ну или хотя бы без таких сильных.

Фран переборол разочарование, приподнялся и протянул:

— Я постараюсь подготовиться получше, Бел-семпай.

— Уж постарайся, да. Если сможешь учиться по облегчённой программе, может, я перестану так часто бить тебя, — подкинул ему ещё одну подачку Бельфегор.

Как же его радовало насилие… Впрочем, Фран тоже собой загордился после довольной улыбки на губах учителя. Это было импульсивное, быстрое чувство, но юноша успел поймать его, насладиться и… Ужаснуться. Не стоило ему учиться получать удовольствие от тренировок с Бельфегором. Они, конечно, шли ему на благо, в пустоши без этих навыков Фран уже умер бы, но не стоило забывать, что Потрошитель учил так, как учил, из садистского удовольствия, а не из желания помочь. Приятные мелочи тут и там этого не отменяли. То, что юноша научился радоваться и мелким проявлениям благосклонности, говорило скорее о схождении с ума.

Впрочем, а было ли что терять? Бельфегор сам сказал, каждый в пустоши сходил с ума по своему. И остальные варийцы активно это доказывали. Фран не сомневался, что вставал с ними вровень. А если так, то какая разница? Пока безумие не превратило его в овоща, с ним можно было примириться.

В овоща его могла превратить болезнь. Посещение больницы не особо помогло. Фран не стал указывать доктору на своё состояние, — переживал, что тот передаст старшим — но спросил, что делать тем, кто заболел. Ответ удивил простотой и невыгодностью:

— Брать отпуск. Если болезнь лёгкая, отправят отлежаться в бараке. Сложная — оставят в лазарете. Пламя солнца может подлечить болезнь, но не до конца. Нужны лекарства или особый владелец пламени.

— Спасибо за информацию… — протянул Фран, потерев мокнущий нос.

К счастью, доктор не стал ничего спрашивать. А Фран не захотел уточнять. Не хватало отпуска через полтора месяца после зачисления. Да ещё и в бараке, потому что Фран сомневался, что его простуду можно было назвать сложной.

Пришлось загнать беспокойства поглубже и отправиться на дежурство — дальше делать вид, что ничего не произошло. Зря. К ночи на пустошь опустились холода, да такие, что плащ, который ему выдали в первый день, перестал справляться с согревом. А Франу было ещё хуже, потому что его разбила температура. Юноша понял это по рези в глазах и тяжести в висках. В Центре он прогнал бы это ощущение таблеткой и сном, но здесь первого не было, а второе несло разве что трудности. Пришлось покрепче закутаться в плащ и вглядеться в пустоши получше.

— Ну и холодрыга, — фыркнул рядом офицер из другого отряда. — Так и до заморозков недалеко.

— Жопу морозить только, на посту этом стоять, — буркнул его собеседник, надвинув на голову явно покупную шапку. — Надеюсь, скоро выдадут тёплые плащи, а то у меня ноги отмерзнут.

Фран разве что носом шмыгнул. Да уж, он надеялся, что тёплые плащи выдадут. Может, он сможет спать прямо в нём… И, может, так будет теплее. Хорошо хоть Найта ему в пару на дежурство не поставили. Было бы забавно обчихать его и потом смотреть, как нахал мучается с температурой, но с другими людьми, пусть и незнакомыми, оказалось спокойнее. После драки у столовой остальные офицеры сошлись на том, что Фран чего-то да стоил и перестали его замечать. Не признание, но что-то лучше, так юноша решил.

Пять часов дежурства с температурой, под пронзительным ветром, выдержать оказалось чертовски трудно. Настолько, что со стены Фран почти сполз. Как же ему хотелось в тепло… Пусть даже не в родную квартиру в Центре, а в какой-нибудь домик, где он останется один, запрётся, ляжет куда-нибудь и выспится от души. Но вместо этого после дежурства пришлось плестись искать место для ночёвки. А затем всю ночь наслаждаться ветром, поддувающим в спальник, и тряской охваченного температурой тела.

На утро Фран проснулся совсем разбитым и не смог сказать, спал или нет. По ощущениям, скорее лежал в обмороке. Тело стало совсем непослушным. До того, что даже выбраться из спальника ему удалось не сразу, а собраться с силами — только после пары минут смотрения в одну точку. Когда сознание всё же к нему вернулось, юноша понял — очередную тренировку Бельфегор превратит в ад. Потому что показать ему уровень Фран не сможет. Были сомнения даже в том, что сможет подняться.

Но идти юноше было некуда. Как бы ни сдавало тело, единственное, что Фран мог — продолжать бороться. Либо так, либо двинет ноги ещё быстрее.

Впрочем, в этом Фран тоже засомневался, когда выполз из спальника и попробовал пройтись, чтобы размяться. К постоянной качке он успел привыкнуть, но кашель чуть ли не после каждого шага стал чем-то новым. В плохом смысле слова. Фран попробовал восстановить дыхание по методике, которую Бельфегор заставил его заучить так, чтобы от зубов отскакивало — набрал воздух в лёгкие, задержал дыхание… И тут же сорвался на хрипящий кашель.

Дела были плохи. Ночёвки под открытым небом стоило прекратить. Но куда он мог податься? Все таки пожаловаться старшим? Попробовать навязаться другому отряду и получить те же условия? Покаяться перед Найтом?.. Так ведь после всех унижений он стал только злее.

Это были раздумья не для раннего утра. И не для больной головы. Тем более, что времени на них у Франа не было. Солнце поднималось все выше, встреча становилась ближе, а бежать он мог разве что как тот самый астматик — с перерывами на задыхания. Придется Бел-семпаю пересмотреть взгляды на здоровье ученика…

Фран не сомневался, что он предпочтет помочь ему в избавлении от болезни. Раз и навсегда.

Но, удивительное дело, едва подойдя к бараку, Бельфегор без лишних разговоров схватил его за ворот плаща и потащил не в зал, а в столовую.

— Кто вы и что сделали с Бел-семпаем? — протянул Фран, когда понял, куда Потрошитель его повел. — Завтрак и без борьбы за него? Чем я такое заслужил?

— Тем, что на ветру качаешься, мешок с костями, — съязвил Бельфегор, без особого труда дёрнув юношу вперёд так, что тот чуть не запутался в ногах. — И тем, что даже так что-то выдаешь. Так что заткнись, пока я не передумал, и шевелись.

Кажется, вечер у него был хорошим. Или, может, его так обрадовала выходка Франа? Что бы ни было правдой, терять шанс поесть или хотя бы выпить чего-нибудь горячего юноша не собирался. Потому и замолчал, позволив вести себя. Говорить вообще не особо хотелось — горло для этого слишком болело. Бельфегора его молчание, впрочем, скорее порадовало, потому что он даже не стал вкидывать юношу в столовую, а просто затолкал его туда. Что ещё удивительнее, зашёл следом, заставив офицеров, собравшихся на завтрак, замолчать. Найт, приметивший Франа и приготовившийся продолжить парад насмешек, даже шлепнулся обратно на скамейку. Взгляда, впрочем, не ответ. Как и прочие офицеры.

— Ши-ши-ши, заняться больше нечем? — сразу же спустил гнев на них Бельфегор, махнув веером клинков. — Смотреть не разрешалось! Головы ниже и жуйте, челядь, если не хотите вместо завтрака получить стилетом.

Кажется, столовая ему не нравилась. Впрочем, это было понятно давно, Фран ни разу не видел его там. Наверное, старшие офицеры питались где-то ещё. Может, в кафе. Зарплаты позволяли. Так или иначе, Бельфегор скривился, едва взглянув в сторону раздатчика. Но все равно прошел к свободному столу и устроился там. Офицеры занервничали только больше. Фран, признаться, тоже. С чего вообще к нему проявили такое великодушие? Неужели наставник все же заметил, что он дышал через раз и носом шмыгал чаще, чем уворачивался от ударов? А даже если и так, почему остался?

Ответить на все эти вопросы, которые Фран выразил всем собой, от взгляда до того, как настороженно сжался, Бельфегор не пожелал. Вместо этого он принялся крутить очередной клинок, царапая им стол. Выглядел при этом так, словно хотел быть где угодно, но не здесь. Правда, доказать это готов был кровью, а не миром.

— Все ещё не могу понять, с чего такая щедрость? — все же высказался вслух Фран, кое-как проглотив ложку пресной каши, от жара которой горло разболелось только больше. — Вы не едите.

— Есть здесь? Ещё чего! Принцы не опускаются до помоев! Только я сам могу обеспечить себе подходящий завтрак, — горделиво ответил Бельфегор, подняв клинок на ученика. — Но лягушки, кажется, тоже пренебрегают едой.

— Как будто это ваше дело, — подметил Фран, покосившись на Найта и его подпевал, сидевших недалеко отсюда. До их шепотков ему дела уже не было, но приятного в пронзительных взглядах и гаденьких усмешках больше не стало. — Мне казалось, ваше дело — избивать меня.

— Не зря казалось, ши-ши-ши, — рассмеялся Бельфегор. — Но с тобой не весело, когда ты едва двигаешься. А я не люблю тратить время в пустую. Так что, гадость такая, ешь, а не болтай. И радуйся, что я тебе это позволил.

Воистину, чудеса маньяческого снисхождения. Фран был не в том состоянии, чтобы отказываться. И уж тем более чтобы выяснять, почему Бельфегор на это решился. Поэтому и попробовал съесть ещё пару ложек каши и запить их чаем на концентрате, чтобы в груди перестало так болеть. Не убил и дал поесть — и ладно. Не то чтобы завтрак оказался вкусным или особо помог, но это была поблажка побольше прежних. Фран подозревал, что последняя, потому что в плане тренировок порадовать наставника ему было нечем.

Собственно, не очень в этом ошибся. Из-за его постоянно сбитого дыхания и неповоротливости Бельфегор прекратил тренировку блока на полчаса раньше. Просто потому, что у Франа и близко не получалось держаться ровно и крепко, как того требовала необходимость выдержать удар.

— Ши-ши-ши, тебя не то что товарищи-бездари, ребенок собьёт без особых проблем, — возмущённо цокнул он языком, когда Фран в очередной раз согнулся, силясь сдержать кашель. — Нет, лягуха, не умеешь ты по хорошему. Тебя только бить.

— И то не факт, что поможет, — кашлянул Фран, неловко утерев тыльной стороной ладони выступившие слезы.

Бельфегор это, кажется, заметил, потому что очень заметно скривился. А может просто разозлился на очередную остроту без толка. Но, так или иначе, он сделал то, что и во все прошедшие дни — атаковал. Правда, на этот раз не стал особо стараться. Не было ни ошеломляющих рывков, ни поражающих воображение выпадов. Он просто подошёл.

Как Бельфегор и сказал, блок у юноши вышел никудышный. Потрошителю хватило прямого удара, чтобы Фран покачнулся и шлепнулся на пол.

— Ты сказал что-то удивительно дельное, лягушка, — недовольно склонил голову к плечу Бельфегор. — Что, думаешь, побил одного придурка, который сам едва в Варию попал, и уже можешь не стараться? Нашел время на слабость? Нет, так дела не делаются. Начинаем сначала. Будешь мне всю базу отрабатывать, пока в обморок не упадешь.

— Я уже, Бел-семпай, — протянул Фран, и в самом деле качаясь на грани между реальностью и горячечным сном.

— Раз рот открываешь, то ещё нет! — рявкнул Потрошитель, потеряв терпение.

Как бы плохо Фран себя ни чувствовал, а рефлексы до конца не растерял. Лишь услышав тихий шелест ткани, юноша сжался. Пинок пришелся в бедро и был совсем не таким сильным, как обычно. Фран принял его достойно и даже не покатился через весь зал.

— Я же говорю. Слова ты не запомнил, зато как дело до боя дошло, так сразу научился группироваться, — усмехнулся Потрошитель, позвякивая ножами. — Какой же ты мазохист, лягушка.

— А вы садист. Считайте, нашли друг друга, а? — прохрипел Фран, глотнув воздуха и все равно не почувствовав облегчения. — Вы сегодня как будто помягче. Что-то случилось?

— С каких пор это твое дело? — сразу же растерял добродушие Бельфегор. — Ты все ещё не особенный, лягуха. А если так и будешь скатываться обратно в болото, быстро растеряешь даже те парочку плюсов, что я в тебе нашел.

— Вы действительно ничего не замечаете? — выдохнул Фран, приподнявшись на дрожащих руках. — Удивительно, как вы порой недогадливы. Все видите, все слышите, но важное так удачно игнорируете, что аж действительно кажется, что не замечаете. Избирательная наблюдательность?

— Что за разговорчики? — разозлился лишь больше Потрошитель. — И-ши-ши, зря я дал тебе поблажку. Как знал, что нытье из больницы все испортит.

Зря Фран вообще начал этот разговор. Просто… Ему стало так обидно, что Бельфегор даже не попытался понять его. Не стоило ждать этого от Потрошителя, но… Он ведь выхаживал Франа на адаптации. Не дал ему умереть. Судя по воспоминаниям, даже кормил и поил. Да и сейчас продолжал пусть из садистского удовольствия, но учить его, а не просто избивать, и даже через раз давал поблажки вроде возможности позавтракать или полежать в перерыве между боями. Так почему не мог увидеть, что ученик еле ходил?

Ответе Фран знал и сам: Потрошителю это было не интересно. Он занимался тренировками ради своего удовольствия, и то по принуждению. Уж конечно ему не было дело до того, что там Фран чувствовал и как быстро с таким ритмом жизни мог отдать концы.

Ещё утром юноше показалось, что он нашел подход к Бельфегору. Ту точку, после которой они смогут выйти на нейтралитет. Но неудачливость снова подвела его. Как и любовь к сарказму.

Убедиться в этом Франу довелось ещё раз пятьдесят за те четыре с половиной часа, что остались от тренировки. Бельфегору даже стараться особо не пришлось. Перерывов он не давал, но и бил не так сильно, как мог, и двигался медленнее, чем Фран привык. И все равно юноша постоянно подставлялся под удары и падал.

На пятьдесят первый раз он уже не смог подняться.

— Уже сломался? Не прошло и сезона, — словно бы недовольно цокнул языком Потрошитель. — Если хочешь сдаться, только попроси. Обещаю, за упрямство я, так уж и быть, дам тебе лёгкую смерть.

— Не… Дождетесь, — только и смог выдохнуть Фран, слабо хлопнув рукой по полу. — Я еще… До больницы дойду.

— Ши-ши-ши, ну попытайся, — насмешливо ответил Бельфегор, обойдя его кругом. — Будь у меня время, остался бы посмотреть.

Нечего ему было тут смотреть, зрелище вышло позорнейшее. Фран только заслужил хотя бы тень уважения, стал делать успехи, а эта дурацкая ссора с новобранцами в бараке и последствие в виде простуды все ему испортили. Нагнать бы это…

Идея пришла в больную голову Франа удивительно быстро.

— Бел-семпай… А можете оставить мне ключ от тренировочного зала? — выдохнул он, все же сумев приподнять голову.

— Что, додумался наконец, куда идти нужно? Ши-ши-ши, а я все ждал, когда эта светлая идея посетит твою пустую голову, — чуть подобрел Бельфегор. — На, лягушка. И чтобы к утренней тренировке держался на ногах лучше, чем сегодня.

Не то чтобы тренировочный зал мог похвастаться уютом, но его почти не продували сквозняки. А ещё у него была крыша. И это уже выглядело лучше очередной ночёвки на улице, которую Фран в нынешнем состоянии боялся не пережить.

А Бельфегор так ничего и не ответил. Ушел и даже не обернулся. Фран только проводил его хмурым взглядом. Бесполезно, конечно, но хоть душу отвести помогло. Самое оно перед попытками подняться и доползти до врача. Благо, хотя бы дежурство ему на этот день не поставили. Другие офицеры тратили свободное время на хобби и развлечения, а Фран вот с полчаса брёл вдоль бараков до светящейся маяком в осенних сумерках больницы и пытался не запинаться так часто. И не думать.

Вслед ему доносились шепотки других офицеров. Сквозь стук крови в ушах Фран слышал «совсем его заездил» и «так вот и думай, что лучше: пустошь или такой покровитель». И все-таки слушки Найта сработали. Интересно, их Бельфегор уже игнорировал или проигнорирует, когда услышит? Юноша только крепче стиснул зубы и попробовал перебирать ногами быстрее.

Не важно, так ли Франу нужно было признание, Варии или кого угодно ещё, куда больше ему хотелось поверить в себя. Перестать каждый день чувствовать беспомощность, с затаенной тревогой ожидать утра, ждать вечера за спокойствие больничного покоя… Найти радость даже в той жизни, на которую его обрекли.

Для этого он должен был быть сильным. Получить влияние. Пресечь слухи. Но для начала хотя бы ужиться в тренировочном зале.

Помогло ли это? Не умереть в спальнике от переохлаждения — да. Выздороветь — нет. Получив ключи, Фран обустроил себе укромный уголок в кладовке. В ней не было окон, поэтому никто не мог увидеть его, свернувшегося в спальном мешке, и задаться ненужными вопросами. А чтобы и в самом зале его после положенного времени не видели, Фран старался убираться пораньше, а после дежурств красться в единственное убежище по теням. В его состоянии это было не так просто, потому что юношу шатало, а дышал он тяжело и шумно, но и в ту часть офицерского городка мало кто ходил в это время года.

В тепле Франу даже полегчало. По крайней мере, температура ушла, а ежеутреннее головокружение стало не таким сильным. Что осталось в полной мере, так это кашель. Юноша что только не делал с ним, даже использовал найденную в кладовке, среди развалов инвентаря, удивительно ново выглядевшую и не пойми откуда взявшуюся упаковку травяного чая. Заваривал его на кипятке, который повара в столовой по доброте душевной подливали новобранцу без особых ограничений. Но в его случае чая и сна в тепле, видно, было уже мало.

Франа это тревожило, но что ещё он мог сделать? Как и говорил Бельфегор, цены на лекарства в пустоши поражали воображение. Фран подсчитывал, на маленькую баночку травяного настоя от кашля ему могло хватить только через три месяца работы. Откажись он от любых других трат и напросись в дополнительные дежурства, чтобы ему премии выписывали. Вот и приходилось лечиться подручными методами и надеяться, что организм болезнь переборет. Хотя, конечно, после нескольких настолько сложных месяцев верить в это было глупо.

Тем более, что тренировки вновь превратились в испытание. Перестав видеть прогресс, Бельфегор разозлился. Не перестал объяснять что-то нерадивому ученику, даже, кажется, что-то заметил, вновь став отправлять мальчишку на перерывы, причем уже не на десять минут, а порой и на полчаса, но синяки оставлять продолжил. Фран вновь натолкнулся на стену. И преодолеть её уже не смог, как ни хотел и ни пытался.

Так он, наверное, и маялся бы, пока слабость не свалила бы его, заставив обратить за помощью. Но всё изменил смотр офицерского состава перед переходом на новый режим несения службы. Фран не знал, что это такое. Название ему сказал Бельфегор, когда пришёл утром в зал и объявил тренирующемуся для виду ученику, что сегодня у него счастливый день и занятия ограничатся двумя утренними часами. Юноша постарался не показать радости. Сделать это оказалось сложно, в том числе и потому, что синяков ему в тот день наставлять не стали. И даже лицо новыми ссадинами не украсили.

— Чтобы на смотре выглядел прилично и кое-кто не смог придраться ко мне, ши-ши-ши, — насмешливо произнёс Бельфегор, подгоняя бегущего уже шестой круг по залу Франа ножами.

Кое-кем оказался старший офицер Суперби. А зачем нужен был смотр Фран узнал, когда встал в хвосте своего отряда, одарившего его насмешливыми взглядами, и постарался сосредоточиться на важном мероприятии, а не на боли в груди.

— Врой, ровно! — рявкнул Скуало, заставив весь офицерский состав вытянуться и замолкнуть. — Обойдетесь без дурости про закончившийся сезон и гордость за ваши заслуги. Потому что её нет! Подводим итоги, неучи! Готовьтесь, выговор получит каждый отряд!

Фран постарался вытянуться вместе со всеми, но его всё ещё качало после беговой тренировки. Кашель драл горло, и сдерживать его удавалось только неотрывным наблюдением за лицом старшего офицера Суперби. Ещё одна демонстрация железной дисциплины и строгой системы службы в Варии… Как будто других ему не хватало. Фран знал, что выговор его отряд получит. А зная удачу, его ещё и упомянут отдельно, как ярого нарушителя порядка.

Большую часть смотра он провёл в состоянии, близком к обмороку. Разум нырял в тёмные глубины, и Фран вытягивал себя из них чистым упрямством — вонзал ногти в дрожащие ладони, кусал бледные губы, бил себя стопой по вчерашней ране на икре второй ноги.

Когда очередь дошла до тринадцатого отряда и Найт повёл всех под строгий взгляд старшего офицера Суперби, юноша постарался взять себя в руки — утер нос, сосредоточился на ровном дыхании и твёрдом шаге. Раненную ногу всё равно подволакивал, но это никого уже не удивляло. Хорошо хоть сам шёл, после тренировок со старшим офицером Белатри и это было неплохо.

Выговор тринадцатому отряду Фран прослушал, как и все остальные. Краем глаза он увидел, как скривился младший офицер Найт, а краем уха услышал что-то про «отвратительные результаты тренировок, даже новобранец Тесси достигает большего», но всё остальное прошло мимо него. В голове осталась только полная сосредоточенность на приличном виде. Не шмыгать носом, не кашлять — два «не», которых он придерживался так старательно, что даже не пытался держаться ровно. Пару раз Гаррет — видно, порядком осмелевший за время свободы — хлопал его по спине, не то пытаясь поддержать, не то напоминая о субординации, но Фран только усиленно моргал, надеясь, что его глаза не сильно слезились.

Как хотелось, чтобы их просто отпустили. Но вместо этого старший офицер Суперби в конце своей такое ощущение что бесконечной речи бросил:

— А ты, младший офицер Тесси, после смотра — ко мне! Для тебя есть отдельный выговор

— Так точно, старший офицер Суперби, — заторможенно протянул Фран, надеясь, что голос не сильно хрипел.

Кажется, всё же хрипел, потому что Скуало скривился и махнул на него рукой так, будто готов был ударить. Фран не отстранился — даже в таком состоянии понял, что удар пройдёт мимо.

При возвращении в общий строй Найт попытался новичку отомстить. Фран и на это не отреагировал. Чуть отстал, чтобы Найт не смог нагнать его без слишком очевидных мотивов, и так дошёл до нужного места. Там и остался — молчаливый, качающийся и хрипящий на каждом выдохе.

Он мог бы уйти после смотра. Сбежать, как сбегал от Найта. Терять было уже нечего. Но Фран решил подчиниться старшему офицеру Суперби и принять наказание достойно. Заодно и ещё ненадолго отсрочить катания по полу или бег по залу.

Удивительно, но Скуало остался ждать его на краю плаца, где прошёл сбор. Фран поджал губы. Может, это было неправильное решение… Как и многие из тех, что он принимал в Варии.

— Идём, мелочь, — строго позвал его за собой Скуало. — Если ноги ещё носят.

— С трудом, но носят, — протянул Фран, продолжив держать лицо.

Это он погорячился. Забыл уже, что до кабинета Скуало вела длинная лестница с лишней площадкой. В прошлый раз Фран её почти пролетел, несмотря на рюкзак и утомление. В этот — полз долго и уныло, останавливаясь на каждой ступеньке и делая вид, что у него очень болела нога, а не голова кружилась так, что весь мир вокруг в одну картинку сливался. К удивлению, Скуало ждал его. Не помогал, но терпеливо стоял и смотрел, как юноша полз. Даже словно бы… Заботливо. Франу так хотелось поддержки, что найти её он готов был где угодно, впрочем.

Ну, хотя бы пол в этот раз ходуном не ходил. Просто потому, что за него качался Фран. Да и кабинет Скуало показался уже не таким мрачным. А диван в нём, всё так же заваленный подушками и одеялами — ещё симпатичнее.

— Хочешь — падай, — благосклонно произнёс Скуало, заметив, куда юноша посмотрел.

— Не имею права, старший офицер Суперби, — постарался разыграть невинность Фран.

— Ты заканчивай делать вид, что исправился и стал послушным, меня этой сказочкой не купишь, — вмиг потерял терпение тот. — Сказано сядь, значит сядь!

Ну, раз так, то Фран был очень даже не против. Что и доказал, кое-как подойдя к дивану и на самом деле упав на него. Одеяло оказалось до того тёплым, а спинка дивана мягкой, что юноша не сдержал шумного выдоха.

— А теперь объясни мне, младший офицер Тесси, что за херня с тобой творится, — вновь не стал терять время на формальности Скуало. — Почему Бел докладывает, что ты уже который день шарахаешься по лагерю, как неприкаянный, а сейчас ещё и в тренировочном зале ночуешь? И какого чёрта ты выглядишь так, будто сейчас концы отдашь?!

— Это сложные вопросы, старший офицер Суперби. Я на такие не отвечаю, — прикинулся дурачком Фран, про себя удивившись, что Бельфегор на самом деле заметил его выходки. — Но если совсем знать хотите… На все воля судьбы.

— Шутить будешь Белу, ходячая проблема! А мне ты должен отвечать! — разозлился ещё больше Скуало.

Фран только зажмурился и тихонько замычал себе под нос. Вот его и приперли к стенке. Как было сказать старшему, что он не прижился в бараке и буквально сбежал оттуда, да так, чтобы это не выглядело жалким нытьём? В случае Франа — почти никак. Потому что накосячил он сам, и сам за всё расплатился.

Но Скуало ждал ответа. И терпение его заканчивалось тем быстрее, чем дольше Фран силился придумать хоть какую-то отговорку.

— Так что, младший офицер Тесси? Если ответа нет, я выясню сам. И, клянусь, когда выясню, мало тебе не покажется, — окончательно вышел из себя Скуало, когда Фран так и не смог ничего придумать.

— Ну, что я могу сказать, старший офицер Суперби? Я проявил характер. Снова, — выдохнул юноша, зажмурившись. — Ребятам в бараке это не понравилось.

— Что, выгнали? Так и знал, что это случится, по кое-чьим стопам идёшь уверенно, — усмехнулся Скуало. — Извинения не для тебя, да?

— А за что извиняться? За то, что меня без вопросов решили поставить в обслугу? — не сдержался Фран. — Или за то, что предложили побыть подружкой для командира? Простите, но младший офицер Найт не в моём вкусе, чтобы соглашаться на такие предложения.

— Младший офицер Найт командир? Есть только один командир для вас, неучей, и это я! Ах ты ж, отряд идиотов! Нашли себе лидера! А ты там главный придурок!

— Тут соглашусь… Но, знаете, я такой, упрямый, — усмехнулся Фран.

— Да я уж понял! Бел ещё говорил, что ты пока не ляжешь, не остановишься, — потер переносицу мужчина. — Так ты уже лежишь! Что, врач для тебя шутка?

— Врач — это больничный и возвращение в барак. А я уже условился с Найтом, что нам рядом быть не стоит. В следующий раз ему не одним подносом достанется, — протянул Фран, откинув голову и глянув на потолок, трещины в котором слились для него в одну.

— Бел плохо на тебя влияет.

— Вы сами меня ему доверили. А я изначально с гнильцой был. Итоги сами видите.

— Поучи меня ещё, гаденыш, — удивительно беззлобно усмехнулся Скуало. — Черт с тобой, будем разбираться, что там у вас в тринадцатом отряде творится. А пока отправляйся в больницу. Скажи, старший офицер Суперби направил, это ускорит дело. И требуй госпитализацию, хрипишь.

— Да уж слышу… Это вы меня на тренировке не слышали, там вообще думал, задохнусь, Бел-семпаю на радость, — пошутил Фран.

Ещё немного удивительного, но Скуало ответил на эту фразочку не хмуростью, а смехом. Кажется, и Франу иногда удавалось острить без последствий. Почаще бы только.

— Больной мальчишка. Ещё один. Впрочем, чего было ожидать от Бела, он других рядом не держит так долго, — хохотнул Скуало. — Дуй отсюда! Буду решать вопрос наказания за твой идиотизм.

— Не беспокойтесь, с этим я справлюсь сам. Ещё раз десять за ближайшую неделю, — прокряхтел Фран, с трудом поднявшись с дивана.

Впрочем, больше для виду. Мысль о грядущих переменах — наконец приятных — дала ему новые силы. Недостаточно, чтобы почувствовать себя вновь живым, но достаточно, чтобы побрести из кабинета старшего офицера Суперби в сторону больницы.

Тут стоило ждать подвоха. Как и во всем, что происходило в пустоши. Но Фран, признаться, настолько к этим подвоха привык, что не знал, какой ещё мог сделать хуже.