Моника прекрасна — так считает Нацуки.

Юри наверняка бы во всех красках и с выражением рассказала о том, как волосы Моники идеально обрамляют её лицо или как она очаровательно морщит нос, когда сосредотачивается за работой над чем-то.

Нацуки просто думает, что Моника красива во всех отношениях — хотя она никогда бы не сказала этого вслух или что-то в этом роде!

Ну, так она думала.

Однажды идя по коридору к классу, она замечает какую-то девушку, которая называет Монику уродливой дрянью и высовывает язык. Хотя президент клуба и бровью не ведёт на оскорбление, Нацуки может сказать, что это её действительно задело.

Когда Моника мрачно плюхается на один из стульев, Нацуки придумывает план. Она рассказывает Юрию и Сайори о нём, и они быстро приводят его в действие.

Сайори что-то пишет в своём блокноте, делая вид, что скучает, хотя на самом деле она с головой ушла в работу.

Юри тоже что-то записывает в свой блокнот, но Сайори заканчивает первой. Она садится рядом с Моникой и подмигивает Нацуки. Она понимает намёк и подходит ближе.

— Эй, Мони! — зовёт Сайори, передавая милую картинку. — Смотри, я нарисовала тебя! Надеюсь, тебе понравится.

Моника смотрит на рисунок, затем нерешительно улыбается Сайори.

— Мне нравится, Сайори, но… возможно, ты могла бы нарисовать кого-то получше.

Она кладёт голову на стол, и Сайори вздыхает от поражения, расстроенно глядя на Нацуки, которая пожимает плечами. Очевидно, первая часть плана провалилась.

Юри заканчивает писать своё стихотворение и передаёт его Нацуки для проверки. Она выглядит немного нервной.

Нацуки просматривает стихотворение и кивает.

— Сойдёт.

Они располагаются рядом с Моникой, но не слишком близко.

Юри передает стихотворение Нацуки, её рука слегка дрожит. Она перечитывает и кивает.

— Знаешь, мне обычно не нравятся твои стихи, — начинает Нацуки, мельком глядя на Монику, — но это действительно хорошо. Оно напоминает мне о Монике!

Возможно, её голос звучит менее искренне, чем она хотела, но надеялась, что Моника этого не заметит.

Объект её привязанности поднимает голову при громком звуке её имени. Нацуки собирается подойти к ней, но Юри тянет её назад.

— Я-я передумала. Стихотворение недостаточно хорошее. Я напишу ещё одно.

Нацуки закатывает глаза, но возвращает стихотворение. И второй план с треском провалился.

— Мне очень жаль, — бормочет Юри, садясь, чтобы переписать стихотворение.

Ни один из планов Нацуки не сработал. С разочарованным вздохом она пытается придумать другой, подперев голову рукой. Кажется, придётся делать всё самой (хотя не то чтобы Нацуки хотела…).

Она садится и начинает писать. Закончив, Нацуки позволяет листику упасть на пол, а затем с шумом поднимает его.

— Ха, посмотри на это стихотворение, которое я только что нашла, — говорит она, вероятно, снова переигрывая.

Моника слегка поворачивает голову, когда Нацуки начинает читать, подходя всё ближе и ближе, а её глаза бегают по строчкам.

— Похоже, оно адресовано тебе, Моника, — говорит Нацуки, передавая стихотворение. Действительно, название просто «Моника». — Наверное, это от тайного поклонника или что-то в этом роде, — добавляет она, когда её подруга начинает читать.

Прочитав его, Моника улыбается.

— Ты это написала?

Нацуки тут же краснеет и скрещивает руки на груди.

— Н-нет! Почему ты так подумала? Я просто… просто нашла его на полу.

Улыбка Моники становится шире, и она встаёт, глядя на стихотворение.

— Я понимаю, что тебе трудно выразить свои мысли, поэтому я ценю это ещё больше.

После некоторого колебания она чмокает Нацуки в щёку. Та напрягается, затем расслабляется, и её руки распрямляются.

— Если бы это написала я — чего я точно не делала! — Моника хихикает на её возражение. — Я бы порадовалась, что тебе стало легче. В конце концов, та девушка в коридоре не знала, о чём говорила.

Моника кивает и приглашающе раскрывает объятия. Нацуки ворчит:

— Если тебе от этого станет лучше, — а затем позволяет подруге обнять себя.

Если Нацуки — случайно! — уткнётся носом в плечо Моники, то никто из них не прокомментирует это.