Никола сжимал руку матери, глаза которой опухли и покраснели от слёз. Они сидели в небольшой серой комнате с пустым столом, тремя стульями и белой лампой под потолком.

- Мария Самар? – в комнату зашла женщина в форме, держа в руках большой бумажный пакет.

- Да, это я, - измождённая мама поднялась с места. – Какие новости?

- А вы? – офицер посмотрела на Николу.

- Я старший брат пропавшей, - слово «пропавшая» вылетело легко, но сразу же застыло в воздухе как лишнее и ненужное.

Офицер ровным тоном велела присесть и разложила на пустом столе содержимое бумажного пакета. Увидев это, мама тут же заплакала.

- Её вещи! – воскликнула она.

Офицер кивнула.

Никола обнял мать, не отрывая взгляда от истерзанных вещей, которые будто окунули в чан с чем-то красным.

- Их нашли в тридцати километрах от города, в четырёх километрах от шоссе. На месте обнаружения есть следы от шин, поиски пока ведутся.

Никола хотел уточнить, что она имела ввиду, говоря «пока», но при матери не стал.

- Вы должны подтвердить, что вещи действительно принадлежат пропавшей, - сказала офицер. – Желательно указать на отличительные детали.

Мама дрожащими руками потянулась к вещам, но офицер сама развернула перед ней окровавленные куски ткани.

- Вот, - мама на секунду прикрыла глаза. – Это её.

Она указала на две нашивки на голубой шерстяной накидке. Один был в виде головы единорога, у которого вместо рога был нож, а второй розовый прямоугольник с надписью «недостаточно хороша, чтобы нарушить мой душевный покой». Оба были потемневшие от крови.

Офицер кивнула, собрала вещи в пакет и вышла из комнаты. Мать положила голову на плечо сына.

- Как же так, - горестно причитала она. – Моя девочка… Как же так…

***

- Я не собираюсь вас обманывать, - сказал Розенхан, закуривая сигарету. – Но вы сами, наверное, знаете, что если не нашли по свежим следам в течении 24 часов, то шансов на успех практически уже нет. А мы ищем уже год.

Никола рефлекторно кивнул, не понимая, что ещё он может сказать.

- Я правда не хочу вас расстраивать, Никола, но сейчас мы ищем уже тело, а не человека.

Никола помнил, как через неделю после пропажи Дани его вызвали в участок. Он решил пойти без матери, которая к тому времени большую часть дня предпочитала лежать и не двигаться, иногда прерываясь на слёзы. Следователи рассказали ему и их семейному юристу где они нашли одежду Дани, какие подозреваемые у них есть, какую машину использовал подозреваемый.

- Мы примерно понимаем в каком направлении продолжать поиски, - сказал один из них, но, в один момент понизив голос, произнёс: - Будьте готовы к худшему. Крови было слишком много. С таким долго не живут.

***

Никола вытер тарелку и поставил её на полку. В непривычно тихом доме было неуютно. Он медленно прошёл из кухни в гостиную и ступил на лестницу. Ступеньки не издавали даже подобия скрипа, только шорох, будто шелестели усталые призраки.

Он вошёл в комнату мамы и остановился, глядя на серо-голубое одеяло, которое укутало её с ног до головы. Она лежала неподвижно и безмолвно.

Никола сел рядом с ней и достал телефон.

- Завтра будет похолодание, - сказал он.

Мама не реагировала. Из-под одеяла было видно её макушку, лоб и закрытые глаза. Она будто беспокойно, но крепко спала, но Никола знал, что это не так.

Он начал читать новости, как делал это в последнее время. Мама всегда любила читать новости, полезную и бесполезную. Сейчас ей нельзя было давать выпадать из жизни полностью, иначе она бы уже не выбралась.

Никола начал читать о стихийных бедствиях, кризисах, женитьбах и новых фильмах.

- Подожди-подожди, - мама вдруг оживилась, из-под одеяла показалось её лицо целиком. – Прочти… прочти ещё раз.

- Катастрофа над Индийским океаном…

- Нет-нет, до этого.

Никола проскользил взглядом по новости, не вникая в суть написанного.

- «Чек-поинт», как живёт мальчик Жан, погибший и клонированный три года назад. Интервью с матерью мальчика Мадлен Пиаже.

Мама села на кровати. Никола захотел удариться об стену из-за своей невнимательности.

- Никола, прочитай полностью.

В её голосе было слишком много надежды, и Никола с горечью подумал, что не зря надежда ютилась в одном ящике со всеми бедами мира.

Четырёхлетний Жан Пиаже утонул в море во время отпуска с родителями. Его тело прибило волной прямо к ногам его матери. Не успели родители осознать произошедшее, как к ним постучалась с предложением молодая компания «SecundaVita». Они обещали создать новое тело полностью идентичное телу их сына и воссоздать его мозг, используя данные сканирования мозга, которое мальчик прошёл незадолго до смерти. Родители согласились. Спустя шесть месяцев клон сделал первый вздох собственными лёгкими. Ему пришлось завново учиться ходить и говорить. Его состояние было похоже на то, будто он вышел из продолжительной комы. Но самое главное – мальчик узнал своих родных. Он помнил свои игрушки, помнил своих друзей из детского сада. “Знаете, я заметила как он почёсывает свой нос, когда думает, - говорила его мать в своём интервью. – Жан всегда так делал. И когда он сделал это в первый раз после... Я заплакала.”

Маленький Жан Пиаже получил второй шанс.

- Мама...

- Никола, - мама сжала его руки. – Милый, это не случайно! Не может быть таких совпадений!

- Может, мама, может, - Никола хотел бы рассказать ей о феномене Баадера-Майнхофа, но она сейчас явно не готова была его слушать.

- Послушай же! – мама с каждой секундой делалась всё живее и живее. – Если есть такая возможность!

- Мама, послушай себя! – Никола вскочил на ноги и начал нервно ходить по комнате. – Я понимаю, что тебе сложно. Нам всем сложно. Но она мертва. Как бы мы не хотели, её уже не вернуть.

- Ей было всего шестнадцать, Никола. Она такая маленькая, она не заслужила того, чтобы её жизнь оборвалась вот так! – из глаз мамы полились слёзы. – У неё впереди могла быть жизнь. Долгая и счастливая. Если у нас есть возможность, мы обязаны ею воспользоваться. Наша Дани хотела жить, Никола. Ради неё!

Никола замер спиной к матери. Он не хотел, он понимал, что это неправильно. Нельзя купить точно такую же чашку и притворятся, что это старая, которую совсем недавно уронили со стола. Любая вещь имеет свой след, чувства, витающие рядом с ней. А у людей это выражается сильнее, намного. И разве не будет предательством, если в дом придёт новый человек с лицом твоего родного, а он, настоящий он, будет всеми забыт. Никола не знал, есть ли жизнь после смерти, но ему уже становилось стыдно под невидимым взглядом мертвеца.

- Сынок...

Николе было больно, он устал. После того, как Данью официально признали мёртвой, мама будто обезумела. Она рыдала и кричала так, что у Николы внутри всё холодело. Она выла и выглядела, будто сейчас умрёт от горя. А через некоторое время она стала словно труп.

Никола поднял голову, прислушиваясь к звукам из коридора. Это Лаванда скулила и царапалась об дверь. Илон больше не пускал её в свою комнату, а в комнату Даньи пускать было некому. Никто не мог туда войти.

Наверное, это было слишком для него. Мать, резко переставшая быть опорой, общение со следствием, разборки с документами, дела по дому, отложенная учеба. Хоть Илон держался. Никола надеялся, что держался.

Наверное, он действительно устал. И он действительно хотел выбраться. Принять решение было легко, словно дать течению унести себя. В груди начало что-то жать. Наверное, это был стыд.

***

Доктору Найтингейлу было около тридцати. Его иссиня-чёрные волосы доходили до плеч, порой он небрежно собирал их в пучок. Он носил очки в тонкой оправе и всегда улыбался так, будто занимается не наукой, а алхимией.

Мама стояла, чуть ли не прижавшись к стеклу. Там, внутри плотного прозрачного пакета, лежало голое тело в позе эмбриона. “Как холодная копчёная курица в магазине” – с содроганием подумал Никола. Ему трудно было поверить, что это будет его сестрой.

- Она будет такой же? – с сомнением спросил он у Найтингейла.

- У неё не будет шрамов, - сказал он, улыбнувшись. – Воспроизвести травмы мы не в силах.

- Она ведь узнает меня? – спросила мама.

- Первое время после пробуждения потребуется реабилитация. Это займёт от трёх до шести месяцев. Но она вас узнает. Её мозг уже точно такой же, как и во время последнего скана. Все знания, все воспоминания – уже в её голове.

Никола подумал, что бы сделали с ней, если бы пошёл какой-нибудь сбой. Скорее всего выбросили бы как ненужный кусок мяса. Интересно, что на этот счёт сказали бы пролайферы?

- Это будет она? – тихо спросил он у Найтингейла. – Я бы хотел быть готовым ко всем последствиям.

Найтингейл всё с той же улыбкой посмотрел на маму, с нежным взглядом наблюдавшей за телом в пакете, и снова перевёл взгляд на Николу.

- Знаете ли вы про дилемму болотного человека? – спросил он. – Её предложил философ Дональд Дэвидсон. Однажды он представил, что идёт в очень плохую погоду на болото. И вдруг в одно и то же время бьют две молнии – одна в самого Дэвидсона, а другая в ближайшее дерево. И получается так, что Дэвидсон умирает и его тело расщепляется на атомы. А вот атомы дерева расщепляются и собираются таким образом, что создают точную копию Дэвидсона. Эта копия, называемая болотный человек, идёт домой к Дэвидсону. По дороге он встречает его друзей, приветствует их, они приветствуют его. Потом болотный человек добирается до дома, усаживается за рабочий стол и продолжает работать над статьёй, над которой работал до этого Дэвидсон.

Найтингейл с ленивым удовлетворением посмотрел на своё детище в пакете.

- Назовёте ли вы болотного человека Дэвидсоном?

Никола побледнел.

- Зависит от того, считает ли он сам себя Дэвидсоном.

- А вам так это важно?

Никола посмотрел на мать.

- Наверное нет...

- Не переживайте, - Найтингейл мягко положил руку на плечо Николы. – Это всего лишь интересные рассуждения. Человек это не тело, а то, что хранится в мозге. А у них в мозге хранится одно и то же.

***

Спустя шесть месяцев тело вынули из пакета. Она задышала почти сразу, без посторонней помощи. Её, почти лысую, положили на больничную кровать. Спустя день она открыла глаза. Мама начала плакать и звать её по имени. Она слабо следила за её движениями, но молчала.

- Подойди, поздоровайся, - сказала мама, оборачиваясь к Илону. – Давай, нам нужно помочь ей вспомнить нас.

Но Илон не двигался. Он стоял поодаль, хмурый и напуганный. Никола укорил себя, что за всё это время обращал так мало внимания на него. Учёба, работа, мама, не способная двинуться с места, а потом возрождение сестры. Времени на Илона оставалось слишком мало. А ведь, возможно, ему было тяжелее всех. Как бы они с Даньей не собачились, они были друзьями, самыми лучшими, какими только они могли быть. Было ли это честно, оставлять его один на один с его горем, даже несмотря на мать?

- Подойди, - ещё раз сказала мать, улыбаясь.

Илон неуверенно подошёл к кровати. Её глаза остановились на нём и её губы дрогнули в слабой улыбке. Мама облегчённо рассмеялась. Никола посмотрел на Илона и не понимал, то ли он был рад, то ли всё ещё был напуган.

Понемногу она начала приходить в себя. Всякое её движение, взгляд или звук тщательно документировались. Она всегда была окружена множеством людей в белом. Несколько врачей работали над её моторикой, несколько над речью, несколько учили её ходить.

- Скоро снова встанешь на ноги, - однажды сказал один из врачей в возрасте. Сказал, видимо, в силу привычки, потому что о “снова” и речи быть не могло. Она ходила впервые.

Ещё до того как начать хотя бы сидеть она заговорила. Вначале это было что-то несвязное, вроде “нельзя ходить по банановым полям, кондукторы запретили”. А потом это приобрело более логическую форму.

- Эй! – однажды она схватила Николу за руку. – Сделай вид, что всё нормально. Они наблюдают за нами!

- Кто? – не понял Никола.

- Они! – её рука снова упала на кровать, потому что силы ей всё ещё не хватало. – Я не знаю откуда они прилетели, но они притворяются. Они не врачи. Они пытаются ставить опыты. Слушай, надо рассказать это в интернете, чем больше людей знают, тем лучше!

Никола уверил её, что всё будет нормально и вышел из палаты.

- Это нормально? – обеспокоенно спросил он у Найтингейла.

- Для начала скажите, что такое норма, - ответил он.

- Это значит нормальное поведение большинства, - сказал Никола, раздражаясь. Ему уже начали надоедать бесконечные улыбки и загадки Найтингейла.

- А что значит “большинство”, когда вам посчастливилось исследовать лишь двух?

Николе нечего было ответить.

Никола не заметил, как прошло несколько месяцев. В какой-то момент он полностью выпал из своей жизни и, чтобы не лишаться работы и учёбы, ему пришлось забросить все домашние заботы и вернуться к себе. И лишь после он смог навестить её.

Когда он вошёл, они с мамой сидели за столом и ели обед из доставки. Её волосы отросли.

- Никола, родной! – воскликнула мама, оборачиваясь к нему. – Мы с Дани только вернулись с прогулки.

- Эй! – она улыбнулась так ярко, что у Николы защемило сердце. – Я написала тебе принести мою книгу, только ты почему-то даже сообщение не прочитал.

Никола молчал, не понимая, что он чувствует.

- Ну чего ты? – она встала и бросилась к нему. – Я же пошутила! Дурак, я просто рада тебя видеть!

Она была очень тёплой. Никола обнял Данью и только сейчас, впервые за два года, заплакал.

***

- Я тебе твои ноги в глотку засуну! – Данья ещё раз пнула по двери. – Илон, паразит, выходи!

Дверь распахнулась, чуть не задев её.

- Почему ты ни разу не пыталась выманить меня чем-то приятным? – спросил он с лицом в зубной пасте.

- Что с тобой? Забыл где находятся зубы? – спросила Данья.

- Очень смешно, - он мазнул по её лицу своей зубной щёткой. – Можешь пока зубы почистить, поссышь потом.

Данья пожала плечами. Разумно, можно сэкономить время в два раза. Она встала рядом с Илоном и достала свою щётку. На целых три минуты воцарилась тишина.

- А это за то, что ты такой говнюк, - сказала Данья, плюнув в Илона остатками зубной пасты.

Она сразу дала дёру, чтобы Илон, скорчившийся в приступе брезгливости, не начал её бить. Спустившись на кухню, она чмокнула маму и Николу в щёку, так же оставив им на память след от пасты.

- Кофе будешь? – спросил Никола после того, как повозмущался для приличия.

- Неа, воды из лужи попью, - ответила Данья.

- Ну вот можно же нормально ответить! – сказала мама, отрываясь от телефона. – Ну в самом деле, Дани.

- Ну, мам, а вот зачем он тупые вопросы задаёт? Не было никогда такого, чтобы я утром не ела и не пила, - Данья села за стол.

- Вдруг ты захотела бы чай, - ответил Никола.

- Тогда ты бы сказал “Ну, тогда налей сама, я только кофе делаю”.

- Ну вот и отлично, - улыбнулся Никола. – Тогда и кофе сама нальёшь.

- И мне, селёдка, - рядом приземлился Илон.

- Может тебе ещё и почку отдать?

- Отлично, не откажусь.

Данья нехотя поставила на стол две кружки и с большими страданиями в глазах достала из холодильника сок.

- Это не кофе, - заметил Илон.

- Ты такой наблюдательный. А вода мокрая. Пей и не ной, - Данья толкнула ему одну из кружек.

- Как там твои дела с твоим сериалом? – спросил Никола с самым дружелюбным лицом на свете.

- А, ты про мой мой великий сериал про человека-йети? – ухмыльнулась Данья.

- Ладно, хватит, - рассмеялся Никола. – Я же уже извинялся. Тем более теперь я ответственно подошёл к вопросу. Я знаю всех: Рудрани, Эндимона, Герсеми...

- Герсееми, - подсказал Илон.

- Верно, Герсееми. Потом, Ютурна и этот... Двойное.

- Давай, ты сможешь, - поддержал его Илон.

Данья скрестила руки и с интересом наблюдала за братом.

- Тоё... тани... и ещё что-то на М.

- Неплохо, - кивнула Данья. – Три с половиной из пяти.

- Я старался.

- Молодец.

Лаванда крутилась у двери в ожидании мамы.

- Так, Никола, отвезёшь их, - сказала мама, вставая. – А я пошла. Пошли, Лаванда.

Лаванда закрутилась на месте, все видом показывая, что она самая счастливая собака на планете. Мама надела на неё поводок, отправила детям воздушный поцелуй и вышла из дома. Илон скривился.

- Давай, селёдка, - он вытянул руку вперёд. – Раз, два, три!

У Илона – камень, у Даньи – бумага.

- Да! – Данья победно вскинула руки.

- Да блин, это не честно, - Илон расстроенно рассматривал свой кулак. – До твоей школы идти меньше, чем до колледжа. Было бы справедливо подвозить меня.

- Было бы справедливо, если бы ты свалил в общагу, - ответила Данья. – Ничего страшного, поедешь на автобусе. Или наша графская задница слишком хороша для всяких смердов?

- Не морочьте голову с самого утра, - Никола сверился с часами. – Всё, идёмте. Иначе все вместе опоздаем. Вас то просто отругают, а меня и уволить могут.

- Что это за работа, если увольняют с одного опоздания? – пробурчал Илон.

Раздался дверной замок. Никола удивлённо оглянулся на дверь. Обычно к ним приходили только по вечерам и только после заказа в какой-нибудь пиццерии.

Никола махнул рукой на стол, мол, уберите это, дети, и пошёл открывать.

- Никола Самар? – перед ним стояли два человека в полицейской форме.

- Верно, - Никола заметил как взгляд одного из офицеров скользнул назад, туда, где сидели Илон и Данья. По спине у него прошёл холодок из-за плохого предчувствия.

- Не могли бы вы выйти?

Никола послушно вышел на крыльцо и захлопнул дверь.

- Что случилось?

- Ваша сестра, Данья Самар. Она нашлась.