°●• Утро •●°
… Я позволил себе сжать его руку. Знаю, он не любит сопли…
… Я говорил такие глупости, что не мог сдержать слез…
… Думал, что потерял его, даже не успев заполучить…
***
С тех пор, как Ирука попал в «роман на работе», не было и дня, чтобы он чувствовал себя спокойно и не нервничал. Всё дело было в его партнёре, что не давал никакой ясности. Казалось, никогда не было белого или чёрного, всё смешивалось в серое, такой была их повседневность. Какаши не позволял ярким событиям появляться в их взаимоотношениях. На свидание его не позвать, на прогулку всегда найдётся отговорка, да даже кофе попить на обеде где-то в кафе он не давал возможности. Как будто намеренно лишая шансов побыть наедине. При этом и поводов поскандалить он не давал, не позволял разозлиться на себя, пресекая это. Казалось, человек ясно даёт понять, что не заинтересован в отношениях.
Однако…
Каждый раз, говоря строгое «нет», Хатаке поощрял Ируку лаской, наглым поцелуем, неожиданным объятием, добрым поглаживанием по макушке, неуместным комплиментом или шуткой. Есть, конечно, люди, которые общаются флиртом, но Какаши Хатаке явно не относится к таким. Неужели именно так выглядит его любовь?
Несправедливая…
У Ируки-то пожар говорит внутри, как только Хатаке появляется рядом. И этот пожар то и дело разбивается о ледяную стену. Секс вот зато часто. Какаши оказался большим его любителем и его разнообразие пугало молодого Ируку.
Друзья уже устали выслушивать о том какой Какаши такой, какой Какаши сякой. Выслушивать, да советы давать — как об стену горох кидать. Всё равно тот сделает по своему, а если и прислушается, Хатаке быстро развеивал сомнения вызывающим комментарием или улыбкой.
Тупик…
Ладно, и так жить можно. В начале их романа Ирука совсем не мог сконцентрироваться на работе. Бегал, искал встречи, летал в облаках. И только-только разум начал приходить в себя и брать под контроль эмоции, только получилось сконцентрироваться на работе. Пальцы прям сами печатали, казалось, даже думать не надо. Наверное, потому что любовничка нет на горизонте. Он ещё ни разу не мелькнул даже где-то с краю.
Ну и хорошо… пока можно сосредоточиться на отчётах.
Ох, как же было стыдно перед товарищем из университета, перед которым Ирука без стеснения плакался недавно за парой баночек пива. За это нужно будет принести извинения. Нужны стальные нервы, чтобы выслушивать жалобы на какого-то, судя со стороны, мудака.
Покачиванием головы Ирука вытряхнул и эту навязчивую мысль, что выбивала из настроя на плодотворный труд. Отпив горячего кофе с горьким привкусом, снова окунулся в работу. Всё шло хорошо, гладко, пока все вокруг не начали шептаться, пронося слух как волной. Все заметили отсутствие менеджера на рабочем месте, кроме того, тот не брал трубку.
— А… Ирука, ты слышал? — словно из ниоткуда, а на самом деле из-за угла возник коллега.
— А? Слышал что?
— Говорят, Какаши показали в сегодняшних новостях. Мол, работяга ехал на работу и тут… Бац! Упал головой об бетон. Похоже, это и правда был Какаши. На работу не приехал, на звонки не отвечает. Да и начальству что-то уже сообщили.
Коллега что-то ещё говорил, говорил, рассуждал… а большие глаза Умино наполнились беспокойством, присущим жёнушкам, узнавшим, что их мужья поранились. Его сердце стучало как бешеное, тело онемело, кровь вся куда- то ушла и мыслить рационально он уже не был способен. Подскочил резко, с грохотом, закинул на плечо длинный ремешок сумки и помчался мимо всех. Куда-то, к кому-то… Лишь бы кто-то показал, рассказал, где господин Хатаке! Жив ли он.
Картинка в телевизоре была такой драматичной, пугающей, а вид тела в бессознательном состоянии заставлял кровь в жилах остыть. Капельница протыкает вену, провода, " … — бип — … — бип — … — бип — …», мерцающий маленький монитор с неспешно прыгающей полоской, перемотанная тугими бинтами голова. Кажется, состояние стабильное. Но стукнулся он знатно, раз впал в кому.
Ируке не хватает смелости подойти. Соврал, что жених, на дежурном пункте и еле-еле теперь ноги передвигает. Если он и дальше на себя так дурь нагонять будет, то самому придется врачей вызывать. Может, это на него так пасмурные тучи действуют? Магнитные бури и всё такое?
— Какаши… О боже, дружище… выглядишь плохо…
Набравшись смелости и решимости, Умино подошёл, таща за собой железный стул. Душно тут. Открыл окно, и тут же завыл ветер, комната сразу наполнилась прохладным свежим воздухом, запахло сыростью. По окну угрожающе застучали капли. Показалось даже, что это была плохая идея. Усевшись напротив белоснежной чистой постели, Ирука сделал глубокий вдох и выход.
Вдох… Выдох…
Пододвинул неповоротливый стул поближе. Руки сами потянулись к нему. Чуть дрожа, сжал его ладонь. Прохладную, обмякавшую... сразу ощущалось, насколько плоть обессилена. Ну всё, веки не выдержали, и с углов глаз потекли слезы.
— Какаши… Ну как же так… Угораздило же тебя… — утёр тыльной стороной ладони слёзы, но это точно не помогло, ведь чем дольше он находился рядом с мужчиной, тем становилось хуже. — Мне так жаль… Я такой эгоист, но я бы так хотел, чтобы ты не бросал меня вот так! Это так жестоко!
Ком подошел к горлу, не давая сглотнуть и вздохнуть. Умино прижал чужую руку к лбу, склоняясь. Слёзы падали градом на пол, пока за окном бушевала гроза. Ливень падал стеной, хотя прогноз погоды обещал лёгкий дождь. Похоже, небо прониклось болью парня.
— Нечестно! Ты всегда вытворяешь нечто, что заставляет меня волноваться! Это перебор! — хныкал он. — Вдруг ты не выберешься… Как же мне тогда быть, я ведь… влюбился как дурак. Какаши, я запрещаю тебе, слышишь? Запрещаю тебе… Ты не позволял мне о тебе позаботится, но теперь я тебя не спрошу. Я позабочусь о тебе, ведь я... — ещё один всхлип, — ...люблю тебя.
Захлебываясь, как ребенок, Иука уткнулся в белые простыни и ревел навзрыд, хрипя и срываясь. Так увлёкся, что зарывшиеся в его тёмные волосы кончики пальцев показались галлюцинацией. Приятный мираж, что жмякал чужую шевелюру.
Ирука замер…
Он перестал реветь и затих, медленно поднимая удивлённые глаза и уставившись на Хатаке. Больной, еле-еле раскрывая глаза, расплылся в довольной, как у удава, улыбке. Остальное тело почти не слушалось.
— Не плачь… — прохрипел Какаши из-за пересохшего от жажды горла, — я тебе так благодарен~
Слова, нежные и такие искренние, снова тронули Умино до глубины души, и тот разревелся, уже падая головой в чужую грудь, заставляя больного дернуться и почувствовать себя живым. Окно слепило солнечным светом, гроза успокоилась, оставляя после себя мокрую свежесть и небольшие тучи.
Теперь всё точно будет хорошо.
— ... я тебя больше не оттолкну~
***
После комы Какаши как подменили. По крайней мере, так казалось Ируке, уже привыкшему к их прошлой динамике отношений. А тут… Казалось, порой Какаши даже слишком много. Как бы это не помешало работе. Может, так повлиял разговор по душам? Теперь Какаши часто оставался у Ируки ночевать. Даже намекнул, что непротив съехаться…
— Чего? Почему ты на меня так смотришь? — смутился Умино, неся две чашки кофе к столу.
— Нельзя? — расплывшись в улыбке, издеваясь, спросил Хатаке, опиравшийся подбородком на руку. Сонный, ещё не умывшийся. — Любуюсь своим мужем ~
— Мф...?! — Ирука аж подавился и, громко кашляя, отвернулся в сторону. — Какой ещё муж?!
— Как это, какой? Который навещал меня в больнице, ухаживал и носил фрукты. Встречался бы я с девушкой, не каждая бы на такое пошла, а тут сразу муж. Повезло же мне ~
— Мы даже не встречались же! Всё, ешь давай! У тебя, видимо, всё ещё звезды перед глазами мерещатся.
— Жестоко, неужели теперь я за тобой должен побегать? — тёплая рука коснулась его ладони. Мужчина поднялся и подгрёб к себе "хозяюшку", целуя в надутые обиженные губы.
— Сказал же, угомонись! На работу же надо! — отодвинул его от себя Ирука, уже злясь.
— Может, просто съедемся? И тогда мы будем ездить на работу вместе, будешь за мной присматривать, и я больше не стукнусь головой.
— Съехаться? Ну… не знаю, это же серьёзный шаг! Мне надо подумать…
— Если и падать, то только на тебя ~ — демонстративно уткнулся головой в его грудь неожиданно настойчивый Какаши, обнимая, чтобы со стула не свалился от тяжести и удивления.
И правда, словно подменили. Ируке пришлось ещё какое-то время привыкать к новому поведению партнёра. Ах да, они же теперь официально — партнёры. Пусть кольца ещё нет, жёнушкой его часто теперь зовут.
Странное ощущение. Обида ещё играла в такие моменты время от времени, но когда привыкаешь, ощущения… приятные. Тесная постель, тёплые объятия, запах чужих духов в прихожей, совместный завтрак, совместные ужины, кино на диване перед сном...
Лёжа на чужой груди в объятиях, уткнувшись в фильм… Комнату освещал лишь большой экран телевизора, заливая её то яркими, то холодными цветами. Ожидаешь той самой романтики. Чужие руки, как и раньше, по хозяйски залезали под майку. Но теперь он точно знал, что эти руки — только его. Ладони обвели груди по кругу, зеркально друг от друга, а потом с силой сжали плоть, так же резко её отпуская. Личный антистресс, ну как тут сосредоточится на фильме?
У Ируки не получалось, он, как и раньше, позволял себя трогать, мять и щупать. Нравилось ему это, пусть и отвлекало. Прикусывая палец, следя за руками под своей кофтой, он ощущал возбуждение.
— Нравится? — прошептал Хатаке над ухом, поступая нечестно с чужим телом, защипывая соски и потаскивая их на себя. Зубы коснулись чужого уха, то прикусывая, то водя кончиком языка по хрящу.
Неужели обязательно отвечать? Ирука тихонько пискнул что-то, сдвигая ноги вместе. В спину уперся возбужденный член мужчины. Разве это не заводит лишь сильнее? Ощущать, что вы оба едва не взрываетесь от ожидания.
— Ах… говорят… в коме можно увидеть рай… это правда? — Ирука поднялся с него, переворачиваясь на живот, располагаясь между чужими ногами. — Ты видел рай?
— Ха-ха. А ты забавный. Видел, — засмущался Какаши, стягивая с чужих волос резинку, распуская изрядно растрепавшийся пучок волос.
— И какой он? — заправил волосы за ухо и приспустил чужие штаны, выпуская возбужденный, пульсирующий член наружу. Облизнув губы, поддался вперёд, приходясь языком по головке и обхватывая его губами.
— Не знаю, я не успел до него добраться. Кто-то уж больно сильно не хотел меня отпускать ха… — запутался пальцами в копне волос, сжимая их. — Спасибо тебе. Достал даже с того света, ха-ха...
Глаза Ируки поднялись на Какаши. Вид парня, берущего в рот прямо до середины, убивал. Отчего-то стало стыдно пялиться, и Хатаке отвернулся в сторону фильма, краснея и прикрывая лицо рукой. У него даже кончики ушей покраснели, давно он не ощущал такого.