Мерный стук клавиш был единственным звуком в комнате, который меня хоть и немного, но успокаивал. Я концентрировался только на нëм, не отвлекаясь на сторонние звуки. По крайней мере, старался.

— В моих планах стравить Детективное агентство и Портовую мафию между собой при помощи способности Пушкина, тем самым отвлекая их внимание от самого важного. Мне это даст некоторое время. Возможно, к лучшему, если умрёт один из глав этих организаций. Как к тебе относился Огай?

Отвлёкшись от печатания на ноутбуке, купленном Антоном Павловичем за мои деньги, я помасировал переносицу, делая глубокие вдохи и выдохи. Фёдор ясно дал понять, что в случае отрицательного ответа, жизнь Ринтаро будет находиться куда в большей опасности, нежели жизнь Юкичи. Я знал, что никому из глав умирать было нельзя, так как именно Старый Двойной Чёрный поддерживал и так хрупкий мир в Йокогаме, и последствия в ходе смерти одного из стариков могут стать необратимы.

С другой стороны я был благодарен Фёдору за проявленную ко мне заботу, но всё равно не видел в ней нужды. Не важно, как Мори относился к Эйсу, не важно, как Эйс относился к Мори. Свою личную неприязнь я тоже затолкал поглубже, потому что она могла только усугубить положение дел. Что бы между нами с Фëдором не было сейчас, я не мог позволять ему рубить чужие головы сгоряча и давать повод для хаоса. Только потому, что не хотел ухудшения и так шаткого положения дел.

Я продолжил печатать документ, не спеша отвечать Достоевскому. Где-то в глубине моей души боролись две стороны, одна из которых говорила, что всë это — неправильно. Другая же не видела в этом ничего неправильного. И я порой разрывался между ними, но, смотря в глаза Фëдору, позволяя ему касаться меня, целовать, сдавался второй стороне и тянулся к темноте, чтобы она затянула меня ещë глубже.

— Мне без разницы на судьбы обоих, — честно признался я. — Но если умрёт только один из них, ни к чему хорошему это, поверь мне, не приведёт. Только может помешать тебе.

— И как же? — Фёдор фыркнул, не получив разрешения на лишнее кровопролитие. Возможно, ему просто не нравился Огай, хотя между ними, безусловно, было много схожестей. Внешне так точно.

Снова прервавшись, но лишь на пару секунд, чтобы посмотреть на мужчину, я застучал по клавишам быстрее.

— В Йокогаме начнётся хаос, что значительно усложнит поиски чего угодно на её территории. Также этот хаос может задеть нас. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Особенно Карма. Не думаешь о себе, подумай об этом ребëнке. Он достаточно натерпелся, с него хватит.

Вчера я был, наконец-то, посвящён в планы Феди и узнал про чудо-книгу, которую он искал. Конечно, знал и до этого, но теперь официально мог упоминать её в разговорах. Пускай и казалось странным, что наши отношения продвинулись настолько далеко, но я радовался тому, что это произошло.

А вот упоминание Кармы — этой мой всегда работающий козырь. Я действительно волновался за него и стремился защитить. Ради его защиты мне было бы не страшно пойти против Фëдора. И он об этом знал. Знал и старался не забыть, что под этой крышей находился ребëнок. Его отношение к Карме я не мог понять, но мужчина определëнно точно не собирался вредить ему. А если бы и собирался, столкнулся бы с последствиями.

Фёдор задумался над моимм словами, а я дописывал последние строчки. Глаза и спина неистово болели от почти беспрерывных двух часов, но это того стоило.

Вчера мне наконец довелось встретиться с одним человеком, который очень давно мозолил глаза Мори. Он оказался проницательнее, чем я думал, но согласился на сотрудничество. Общение с ним оказалось на редкость приятным, и я стал понимать, чем он так не нравился Ринтаро. Мне же это было только на руку.

Мою организацию вполне можно было назвать таковой, оставалось только нанять дельных сотрудников, чтобы она заработала. Пока в их рядах были только Маяковский, Вицин и Энрико, но очень просился Карма, которому я поставил ультиматум в виде школьной программы за все классы и отличной физической подготовки. Таким образом хотел уберечь ребёнка от опасности, но…

Вчера Антон Павлович заявил, что Карма — юный гений, подающий огромные надежды. С невероятной скоростью он поглощал всю информацию, которую ему давали, и быстро запоминал её, разбираясь чуть ли не с первого раза. Ему хватало простых и понятных объяснений, чтобы пройти пару-тройку тем по тому или иному предмету.

В какой-то мере я был рад, что Карма являлся настолько умным, но меня также пугало то, как быстро он мог выполнить мой ультиматум. И ведь юлить было нельзя, иначе доверие ребёнка подорвалось бы на месте, а он и так ходит, нос воротит рядом с Фёдором, стоит тому оказаться в метре от меня. Детская ревность всё ещё умиляла.

Ни дня без отдыха, короче говоря. Недавнее знакомство с Гоголем вышло не самым удачным, и я всё ещё не хотел верить, что у Вани была жена, с которой он прожил в браке целых пятнадцать лет! К тому же, у него было два ребёнка: пятнадцатилетняя дочь и тринадцатилетний сын. Очень хотелось взглянуть в глаза той женщине, что терпела характер мужа. Безусловно, это восхищало.

Теперь я считался полноценным соучастником преступной группировки Фёдора, поэтому должен был работать в два раза усерднее. Несколько дней назад об этом даже не думалось, а сегодня я сидел напротив Фëдора и обсуждал с ним его планы.

— Почему ты так легко принимаешь моё желание создать мир без эсперов? — внезапно спросил Федя, стоило мне только закрыть ноутбук и встать, потягиваясь.

Я странно посмотрел на него и сам задался этим вопрос. В моих планах было жить вдали от всего ужаса и банально выжить. Для этого пришлось связаться с Фëдором, но… что-то пошло не так. И пока я не знал, что мне с этим делать. Действовать за спиной Достоевского казалось мне чем-то отвратительным. Я бы предал его доверие. Мира можно добиться другим способом. Если Фëдор действительно чувствует ко мне нечто столь сильное, то переживать будет не о чем.

— Потому что это твоё желание? — я вскинул бровь. — Не вижу смысла тебя останавливать, вряд ли ты откажешься от своей цели, только потому, что я против. Ты — свободный человек, а не пёс на привязи, и все решения принимаешь на трезвую и, я надеюсь, ясную голову. Но если ты хочешь знать моё мнение: мне это не нравится, и я буду рад, если ты передумаешь. Слишком высока цена за такое желание.

Фёдор снова задумался и через некоторое время поднялся на ноги и обогнул стол, приблизившись ко мне. Я затаил дыхание, и мужчина взял мои руки в свои.

— Спасибо, — негромко произнёс он.

— Просто береги себя и постарайся не убивать лишний раз. Мне этого будет достаточно.

И я обнял Фёдора, с горечью осознавая, что и правда никак не могу повлиять на него. Остановить его хотелось, но никак. Я не мог. Эспер мне доверял, он нуждался в поддержке и понимании, а не порицании и осуждении. Это не дало бы чего-то стоящего.

— Если только ты будешь рядом, — вдохновенно прошептал Федя, хоть подобные откровения и давались ему с трудом.

— Теперь я с тобой хоть на край света, и никак иначе.

Потому что иного выбора нет.

Фëдор взял мои руки в свои, проведя большими пальцами по шрамам. Я знал, что избежать этот разговор не выйдет, но оттягивал его как мог. Старался не светить шрамами, избегать вопросительных взглядов.

Но этот день настал.

— У меня смешанные эмоции по поводу них, — Фëдор поднял мои руки на уровень своего лица, вогнав меня в краску. — Они красивые, но…

— Да, история их возникновения не самая приятная, — я усмехнулся, роясь в чужих воспоминаниях. — Но я пока не уверен, что готов рассказать. Может, чуть позже.

— Их ведь не ты оставил?

— Ещë бы я.

— Хорошо, оставим этот разговор на потом.

Губы мужчины коснулись каждого моего шрама, и я замер. Поначалу прикосновения напоминали неприятный удар тока, теперь же казались ласковыми и нежными.

Наверное, это и есть та самая возвышенная любовь, о которой писали классики.

***

Все приготовления были завершены, и через три дня отравят Фукудзаву и Мори. Агентство и мафия вцепятся друг другу в глотки, каждый защищая своего лидера. Я был готов к принятию любого решения, если что-то пойдёт не так, вспоминая события манги.

Сначала начнётся продолжительная бойня, потом сразятся Юкичи и Огай, но их прервёт Нацумэ. Только после этих событий Дазай покинет больницу и направит Акутагаву и Накаджиму к шахтам, где должны находиться Пушкин и Гончаров.

Ах да, дети… Фёдор безжалостно попросил девочку защитить «старшего братца», и та нацепила на себя гранаты. И всё только для того, чтобы нанести удар по психике Куникиды.

Махнув головой, я дрожащими руками попытался закинуть мокрый пододеяльник на верёвку, но мне было тяжело.

Насчёт детей Фёдор ничего не говорил, но я знал. Манга в красках показала всю сущность Достоевского, но… в этом мире он был мягче. Возможно, оттого, что, в отличие от оригинала, у него были близкие и родные люди, не позволившие ему стать конченным ублюдком. Просто хотелось верить, что дети не пострадают, на самом деле.

Был лишь один нюанс — Фрэнсис. Дазай смог выйти на Фёдора только благодаря бывшему главе Гильдии и Глазу Бога. Почему-то Федя не учёл Фитцджеральда в своих планах, будто тот не мог отомстить бывшему сообщнику за его выходки. Или учëл. Чëрт знает, что было в голове у оригинального Фëдора. Но в этом мире Фитцджеральд не упоминался в нашем разговоре, хотя Достоевский в мелочах расписал весь план.

Было что-то определëнно не так.

Но был плюс: Фрэнсис вставал на сторону тех, кто хорошо платит и может предложить отличные условия. И я собирался перехватить такого ценного человека прямо под носом Осаму. И это должно стать для Фёдора сюрпризом, чтобы он впредь не списывал со счетов никого. Такой небольшой урок от бывшего учителя литературы. И мораль сей басни такова…

Не успел я войти в дом, как ко мне подбежал очень радостный Карма, а следом за ним не менее радостный Николай. В руках у подростка находилось что-то чёрное и пушистое.

— Это кошка? — удивлённо спросил я, глядя на достаточно крупную и, кажется, беременную кошку.

— Мы её нашли у города! — воскликнул Карма, бережно прижимая кошку к себе. — Она выглядела брошенной.

— А ещё она явно брюхатая и может окотиться со дня на день, — усмехнулся Гоголь, склонившись над животным.

Я вздохнул и протянул пустую корзину, чтобы кошку уложили в неё. Та прыгнула в неё сама, укладываясь на дне.

— Ты хочешь её оставить? — спросил я с тревогой. — Если она с улицы…

— Антон Павлович согласился её осмотреть и после рождения котят отвезти их всех в клинику, — перебил меня Карма, сжав бортик корзинки. — Ну, пожалуйста, давай оставим её! По ней видно, что у неё нет дома!

На меня уставились карие щенячьи глазки, и моё сердце тут же растаяло. Я не мог сопротивляться этим мольбам, поэтому только ласково улыбнулся.

— Ну, раз уж папа так великодушно решил взять на себя все заботы о ней, то хорошо, — произнёс я, и глазки ребёнка заблестели. — Но, — я сделал паузу. — Карма, думаю, ты понимаешь, что это не игрушки и что за животными нужен тщательный уход. И раз это твоя прихоть, то будь добр взять на себя ответственность заботиться о матери-одиночке и её будущих детях.

Взгляд Кармы стал серьёзнее.

— Опыт заботы о матери-одиночке у меня уже есть, поэтому это не станет проблемой, — мальчик пожал плечами и забрал корзинку из моих рук, направившись в свою комнату, пока я стоял и тупил.

Гоголь издевательски усмехнулся.

— Это он о т…

— Заткнись.

Потерев лоб, я развернулся и врезался во внезапного Фёдора, который чуть не отлетел назад, не ожидая этого. Благо нас обоих удержал Коля, улыбаясь.

— Молчи, — он даже рта не успел раскрыть, как мы с Федей сказали это в голос и посмотрели друг другу в глаза. Как там, гении мыслят одинаково? Муж и жена — одна Сатана? Два сапога пара, да оба левые?

Рассосавшись, мы втроём простояли в неловкой тишине минуты три. Первым очнулся я.

— Они притащили бездомную брюхатую кошку, — спокойно произнёс я.

— Пускай остаётся, — так же спокойно ответил Достоевский, не выразив ни единой эмоции. — Может, Карма хоть на неё переключится.

— Это уж на вряд ли, — заявил Николай. — Кажется, ты ему не нравишься.

— Его проблемы.

— Фëдор!

***

День близился к своему завершению, и под его конец прибыли Маяковский и Тургенев, в то время как Гоголь наконец соизволил нас покинуть. Карма поспешил увести Ивана, чтобы тот осмотрел кошку, поэтому мне пришлось проявить терпение, чтобы дождаться мужчину для разговора. Фёдор и Владимир были, в свою очередь, заняты в кабинете первого. По всей видимости, Вова отчитывался о выполненном задании.

Оставленный один и утомлённый сегодняшним днём, я полулежал в кресле и дремал, наслаждаясь тишиной вечера. На душе было как-то спокойнее от осознания, что пока что сюжет двигался в нужном направлении, и мне не следовало переживать за несоответствия. И, наверное, это был мой последний спокойный день на долгое время.

В гостиной появился Тургенев, проходивший мимо. Услышав чужие шаги, я открыл глаза и лениво скользнул взглядом по непривычно безмятежному лицу мужчины. Неужто снег пойдёт?

Ваня присел на диван, готовый к продолжительной беседе.

— Как кошка? — издалека начал я, чтобы позволить эсперу собраться с мыслями.

— Жить будет. Вроде не блохастая. Вполне себе здоровая кошка, — Тургенев стал растирать кисти, покачиваясь. — Ты ведь в курсе, что мы с мальцом…

— Да, в курсе, — горло пересохло.

— И как ты к этому относишься?

Я выпрямился, закидывая голову на спинку кресла.

— Просто проследи за тем, чтобы Карма ни в коем случае не пострадал в перестрелке. И чтобы другие дети остались целы.

— Непременно, — твёрдо ответил Ваня. — Что ты хочешь знать?

— Как вы с Фёдором познакомились? Ваши отношения? — перечислил я первые волнующие меня вопросы.

Иван повременил с ответом, скорее всего, вспоминая, как это было. Я не торопил его, сам не зная, хочу ли знать всё. Тем не менее, отступать было некуда. Я прожил в этом мире полтора месяца, мне нечего было бояться.

— Я тогда был в десятом классе, он — в пятом. Его старший брат, Михаил, учился вместе со мной. Незадолго до нашего непосредственного знакомства у Феди проснулась способность, которая всколыхнула чуть ли не весь Питер. Наверное, не стоит говорить, как к этому все отнеслись. На бедного ребёнка свалилось слишком многое, но никто не пытался его поддержать. Возможно, отец, весь из себя религиозный, внушил сыну, что он — Демон, и что все способности от Дьявола. После знакомства мне часто приходилось убирать его синяки, ссадины и раны. Антон Павлович был хорошо знаком с Достоевскими, он также приходился мне наставником некоторое время. Я учился на ветеринара. Первое время о Феде заботились мы, потом Ахматова с Вовой присоединились. Коля стал лучшим другом Феди, а Пушкин и Гончаров появились в его жизни очень поздно. Вряд ли они имеют для него хоть какое-то значение. Но это ты спросишь у Фёдора сам. Я же считаю его кем-то вроде младшего брата, который намеренно выводит меня из себя.

— Спасибо за ответ.

И снова тишина, прерываемая приглушёнными звуками из других комнат.

— Ты прости меня за то, что вëл себя, как тварь.

Я перевëл взгляд на Ваню.

— В каком смысле?

— В самом начале. Фëдор попросил меня намеренно вести себя по отношению к тебе вызывающе, — мужчина почесал плечо. — Скажем так, проверял тебя на стрессоустойчивость.

— А, да без разницы. Да, было неприятно, но я привык как-то игнорировать нападки в свою сторону, — я ещë больше расслабился. — Не переживай.

Тургенев напротив, был взволнован ещë больше. Тогда я сел ровно и вытянул руку, положив еë ему на плечо. После заглянул в глаза.

— Всë нормально. Я ждал чего-то подобного от Достоевского, так что не волнуйся.

Я убрал руку, но в последний момент Иван перехватил еë. По телу пробежал тот самый неприятный разряд тока, который, словно проклятие, не давал мне покоя. Я резко отдëрнул руку и прижал еë к себе.

— Прости, прости, — мужчина поспешил извиниться. — Извини. Просто эти шрамы, они…

— Всë нормально, — процедил я. — Но не делай так больше. Никогда. Предупреждай, пожалуйста.

— Конечно…

— Эти шрамы мне оставил в подарок не самый хороший человек. Этого тебе будет достаточно.

Отвернувшись, я обнял себя за плечи и закрыл глаза.

Тишина затопила моë сознание.

***

В последнее время Роберт чувствовал себя невероятно уставшим, ведь это было уже третье подряд собрание, на которое ему пришлось незамедлительно явиться! Возможно, господин Мори сошёл с ума от беспокойства о судьбе мафии, что стал чаще созывать руководителей исполнительного комитета вместе с врачом. Истинной причиной столь странного поведения мужчины Стивенсон не знал, но догадывался, с чем оно могло быть связано.

Пока Огай битый час жаловался на агентство и бестолковость собственных людей, а госпожа Озаки и господин Хироцу внимательно его слушали, Роберт постоянно отвлекался на Хайда, который беспрерывно донимал мистера Накахару, старающегося терпеть выходки способности, но он довольно быстро вышел из себя.

— А эти дурацкие шляпы и вовсе выглядят уродливо, Рыжик, — Хайд неприлично громко хохотал, витая над головой бедного мафиози, которому и так не везло на этой недели, ведь ему два раза довелось упустить бывшего коллегу, а при крайнем случае — пострадать. И издевательства Хайда как вишенка на торте.

— Да отъебись ты уже! — всплеснув руками, Чуя попытался задеть способность и сбить её, но та испарилась в тот же миг, ускользнув прямо из-под носа.

Это стало поводом для новой шутки неугомонного Хайда, образовавшегося за спинкой кресла, в котором сидел Роберт.

— Совершенно неудивительно, что ты так и не смог поймать того дохляка, — следом раздался довольный до жути смех, резанувший по ушам.

Чуя воспылал.

— Приношу извинения за этого грубияна, — выдохнул Стивенсон, склонив голову. — Мне не подвластно управление Хаосом.

— Не вините себя, Стивенсон-сенсей, — тут же возразил Мори, простодушно улыбаясь, но во взгляде чётко отражалось недовольство. Роберт намеренно проигнорировал это, чем, кажется, задел босса. — Так, на чём я остановился?..

— Ринтаро, просто прекрати уже ныть! — возмутилась златовласая девчушка, топнув ногой и скрестив руки. — Сколько можно созывать эти дурацкие собрания, если они не имеют смысла?!

Крошка Элис была как никогда права — собрания не имели смысла. Стивенсон начинал считать мафию несерьёзной организацией с излишне инфантильным боссом, но продолжал терпеть весь этот кошмар.

Всё только ради него.

Роберт прикрыл глаза и абстрагировался от внешнего мира.

Ещë не время, ещë не час.