Сосредоточенно смотря на подушку в своих руках, Карма всеми силами старался мысленно поменять еë местами с кошачьей игрушкой, на которую сама кошка уже давно равнодушно смотрела. Никаких изменений не происходило. Видимых, по крайней мере. То ли дело было в том, что мы неправильно поняли способность новоявленного эспера, то ли в том, что сам Карма не понимал, как правильно ей воспользоваться, то ли в людях, которые обступили мальчика и мешали ему сосредоточиться своими пристальными взглядами.

Судорожно выдохнув, подросток сгорбился сильнее. Антон Павлович, сидящий рядом, молча контролировал процесс со стороны, а вот остальные здесь явно были за ненадобностью. Не выдержав, я прошëл в гостиную, чем привлëк к себе внимание, и помешал «социальному» эксперименту. Кошка первая соскочила со своего места и буквально подлетела к моим ногам. Жалобно и протяжно мяуча, она точно хотела о чëм-то мне поведать. Расценив еë знаки по-своему, я скрестил руки, в недовольстве оглядывая собравшихся.

— Не слишком ли вас много, господа хорошие, на один квадратный метр?

Тургенев фыркнул, Маяковский пожал плечами, а Зощенко, который прикорнул, вздрогнул и открыл свои уставшие чëрные глаза. Лишь занятые игрой в гляделки друг с другом Фëдор и Николай сделали вид, что не услышали меня.

— И вправду, многовато посторонних, — с важным видом покивал Антон Павлович и встал, положив руку на плечо Кармы. — Пойдëм, позанимаемся наедине. Того гляди, к чему-нибудь придëм.

Мужчина увëл подростка за собой, тем самым окончив «открытый урок». Я же окинул уставшим взглядом оставшихся, после чего присел на диван. Кошка, урча от чувства выполненного долга, запрыгнула рядом и положила передние лапы мне на бедро. Проведя рукой по удивительно гладкой шерсти, я слабо улыбнулся.

Иван подсел к нам, чтобы осмотреть кошку. Он был задумчивым и рассеянным, что не укрылось от меня.

— Тебя что-то тревожит?

— Я бы сказал всë, что окружает меня, но это слишком обобщëнно, — мужчина погладил кошку и почесал еë за ухом. — Но конкретно сейчас меня беспокоит вся эта ситуация с Кармой. Точно ли это был он? Может, проделки этого, как его…

— Ты думаешь, что Льюис это всë подстроил?

Пожав плечами, Тургенев обратил взор на Фëдора, что продолжительное время наблюдал за нами, видимо, выиграв в гляделки. Николай, надувшись, завалился на Михаила и жаловался ему на чëрствость друга. Зощенко каким-то магическим образом не просто терпел, а начисто игнорировал парня, словно его никогда не существовало. Он будто всеми силами старался не уснуть.

— Вполне вероятно, — произнëс Фëдор и подошëл ко мне. Взяв мою руку, он рывком заставил меня встать. — Ты слишком беспечно доверился ему.

— Я ещë не выжил из ума и никому не доверился, — я с раздражением отстранился от него. — Мне интересно, что ему нужно. Мы не виделись по меньшей мере лет восемь, если не все десять. Единственное, что я знаю о нëм, — это то, что он работает в «Зазеркалье» на данный момент. Самый востребованный репортëр и фотограф. Но до этого он работал учителем математики.

Фëдор фыркнул.

— И что ты планируешь? Завербовать его и выуживать информацию? Сомневаюсь, что он на такое пойдëт.

— Я ничего не планирую… хочу понять, что ему от меня нужно. Нормально поговорить с ним, в конце концов. Вчера у нас разговор не особо задался.

— Мне он не нравится, с ним что-то точно не так, — холодно бросил Фëдор.

— Этот называется «ревность», Феденька, — до этого молчавший Маяковский усмехнулся. — Тебе не нравится конкуренция.

Я нахмурился.

— Заткни рот, — стальным голосом проговорил я. — Не знаю, с чего ты взял, что Льюис может на что-то претендовать, но слышать ничего не хочу.

Владимир как-то странно улыбнулся и пихнул Николая в бок, отвлекая от Михаила, что всë-таки заснул, лëжа на ковре. Он шепнул ему что-то на ухо, отчего настроение шута испортилось ещë сильнее.

— Будь осторожен с ним, — выдохнул Фëдор и взял меня за руку. На сей раз осторожно. — Кто знает, что от него можно ожидать.

Улыбнувшись, я чуть прижался к нему.

— Всë нормально, Федь, я буду осторожен…

На кухне раздался звон, перепугавший всех нас. Мы замерли и вслушались в тишину, но больше никаких звуков не звучало. А через секунду по коридору пронëсся Карма, видимо, метнувшись в сторону кухни. Следом за ним показался Антон Павлович, но он остановился в проходе и тяжко вздохнул. Достав платок, вытер пот со лба.

— Что это было? — поднялся с дивана Ваня.

— Кажется, всë же Карма действительно наделëн необычным даром менять предметы телепатическим путëм… — сбивчиво пояснил Чехов и стал усердно тереть пенсне. — Вот только научиться пользоваться им будет непросто. Ему не хватает навыка и терпения.

— Так что это был за грохот? — спросил уже я, услышав ругань на кухне.

— По всей видимости, он заменил свой пистолет на одну из тарелок в…

Я тут же поспешил на кухню и лицезрел всë своими глазами. Карма понял, что ему точно не отвертеться и сразу решил капитулировать, протянув оружие мне.

— Мы, кажется, уже об этом говорили.

— Знаю, — буркнул подросток, отведя взгляд. — Но это глупо! Я с юных лет держу постолет в руках и умею им пользоваться. Почему ты так волнуешься?

— Потому что мне не нужны лишние вмятины и пулевые отверстия в стенах или живых людях. И уж тем более в тебе, Карма, — я вздохнул и прижал мальчика к себе. — Я понимаю, что глупо запрещать тебе пользоваться оружием, так как мы не те люди, что за мир во всëм мире, но можно ведь в спокойное время обходиться без этого.

Карма кивнул, скорее всего, для виду и обнял меня. Я в свою очередь подумал, что нам стоило бы прогуляться вместе, подальше от остальных.

Вот и повод позвать Кэрролла на встречу. Мне необходимо знать, какую роль он может сыграть в дальнейшем. И как всë обернуть в свою пользу.

***

— Долго его ждать ещë?

— Прояви терпение, Карма, и наслаждайся свежим воздухом.

Что-то невнятно пробурчав, Карма сгорбился и уткнулся взглядом в телефон. Я покачал головой и прикрыл глаза, откинувшись на спинку скамьи. Подросток же наплевал на то, что ни он один пользуется этой скамейкой, и сел на спинку, поставив ноги на сиденье. Ох, уж эти дети…

Я пригласил Кэрролла на встречу, сославшись на пробудившуюся способность Кармы, и он с радостью согласился. Даже Фëдор, находясь со мной в одной комнате, не отвечал мне так быстро, как Льюис на отправленное сообщение. Перед выходом из дома я всë же конфисковал у подопечного весь его бандитский арсенал и передал на хранение Фëдору. У него он точно ничего просить не станет. Гордость не позволит. Оттого сидел и дулся на меня, посчитав, что я его предал. Очаровательно.

Мы сидели на набережной и ждали Льюиса, как второе пришествие Христа. На самом деле, ждали недолго. Он замаячил на горизонте через пару минут после вопроса Кармы и помахал рукой. Я махнул в ответ и встал, в то время как подросток остался на месте, не отрываясь от своего телефона. Обычно он не так много времени проводил в нëм, но сейчас ему было необходимо показать всю свою обиду на меня. В общем, мешать ему я и не думал.

Когда Льюис подошëл ближе, я был обескуражен его внешним видом и непривычным запахом: лазурные глаза блестели, волосы были слегка растрëпаны, а вместо английского парфюма — запах рома. Почти выветревшийся, но всë ещë витающий в воздухе.

— Привет. Надеюсь, я не заставил вас ждать, — со слегка пьяной улыбкой произнëс Льюис.

Неловко улыбнувшись в ответ, я метнул взгляд на Карму, что посматривал на нас и хмурился, явно тоже ощутив алкогольные пары.

— Привет. Не волнуйся, мы не долго ждали.

Заметив некоторое напряжение, Кэрролл пригладил волосы и прочистил горло. Он, скорее всего, догадывался, как выглядит в наших глазах, но трудно было сказать, сильно ли переживал по этому поводу и переживал ли вообще.

— Что-то не так?

— Да нет, просто… — начал было я, лишь бы не нагрубить и не обидеть, но был прерван в ту же секунду наëмником, которому не терпелось распространить своë дурное настроение на всех.

— Просто у кого-то одеколон на основе крепкого рома сделан. В носу аж свербит.

Спрыгнув со скамьи, Карма встал рядом со мной и недовольным взглядом окинул Лью, который поднял брови, продолжая улыбаться. Его определëнно эта ситуация нисколько не волновала, и я всерьëз начал переживать о полезности этой встречи и правильности своего решения.

— Карма, — шикнул я на подростка, на что он сгорбился и отвëл взгляд.

— Всë нормально, — рассмеялся Льюис, поправив волосы. — Я действительно немного перебрал сегодня. Выходной, вот и решил расслабиться.

— Тогда почему согласился на встречу, если собирался отдохнуть?

— Потому что я хотел увидеть тебя. Всë-таки столько времени прошло… Поэтому видеть тебя для меня гораздо лучший отдых, чем пить в одиночестве и предаваться самобичеванию.

Воцарилось неловкое молчание. Я не был готов к такой раскованности Льюиса, но списал всë это на действие алкоголя. Карму же порядком передëрнуло после слов мужчины, и он мрачно посмотрел на него, словно собирался испепелить на месте.

— Думаю, нам стоит пройтись, — поспешил разрядить обстановку я. — Так и алкоголь выветрится, и разговор пойдëт быстрее.

— С радостью, — Кэрролл улыбнулся, чуть склонив голову. Его золотые волосы отразили солнечный свет, чуть не ослепив меня.

Что ни говори, но Льюис был невероятно красивым и точно пользовался популярностью у противоположного пола: острые лазурные глаза, фактурные светлые брови, золотой блонд, светлая чистая кожа и правильные черты лица. Далеко не низкий, но и не переросток, стройный и подтянутый, хорошо одетый и, что немаловажно для людей с плохим зрением, с идеально подобранными очками. Они его не портили, не делали юным и несуразным, наоборот, добавляли больше очарования и харизмы.

В какой-то мере он нравился и мне. С эстетической точки зрения. Насчëт его личности ничего сказать не мог, всë-таки прошло около десяти лет с нашей последней встречи, и он сильно изменился. В детстве Лью был стеснительным и неловким мальчиком, который постоянно переживал и заикался при общении с девочками, посторонними взрослыми и с Эйсом. Заикание не пропало и в подростковом возрасте, но он, кажется, начал ходить к специалисту и поставил брекеты. У него, в отличие от Эйса, лицо было усыпано подростковыми прыщами, из-за которых Льюис переживал и тяжело выдерживал чужие взгляды. В шестнадцать прыщи постепенно его покинули, брекеты он всë ещë носил, но заикание поборол, хоть и всë равно говорил сбивчиво, будто ему не хватало воздуха.

Сейчас передо мной стоял совершенно другой человек. Из неловкого мальчика с прыщами, заиканием и брекетами Кэрролл преобразился в красивого молодого человека с идеально чистой кожей, поставленной речью, приятным голосом и белоснежными ровными зубами.

Оценивая внешние и внутренние изменения, я сделал для себя вывод, что мне приятно находиться в компании Льюиса. Карма был иного мнения, но справедливо молчал и плëлся где-то позади, отчего мне часто приходилось смотреть назад, чтобы не потерять его из виду. Лью тоже присматривал за подростком, посчитав, что я слишком часто оглядываюсь.

— Ты ведь на математический поступил?

Льюис вернул внимание на меня, не прекращая одаривать очаровывающими улыбками, которые могли бы подействовать, не существуй в моей жизни Фëдора.

— Да. Параллельно обучался фотографии. Когда закончил Оксфордский университет, два с половиной года проработал учителем математики в школе, а потом меня нанял директор информационного агентства «Зазеркалье», чья дочь обучалась в моëм классе. Сначала был штатным фотографом, затем назначили репортëром, но я всë ещë выезжаю в качестве фотографа с другими репортëрами, хотя им не очень это нравится.

— Конкуренция? — усмехнулся я.

— Она самая. У нас в штате пять репортëров, считая меня, и всего два фотографа. У них нет выбора, у меня нет выбора. Работаю с самим собой и двумя другими коллегами.

Остановившись у фонтана, мы решили присесть и отдохнуть. Карма сел сбоку от меня, и я погладил его по спине.

— А в Йокогаме-то вы что забыли?

Лью, более-менее протрезвевший, принялся усердно протирать очки.

— Из-за того, что в Йокогаме сейчас события стремительно сменяют друг друга, Орден Часовой Башни отправил нас сюда под шумок. «Зазеркалье» с ними активно сотрудничает, — пояснил Кэрролл. — Так вышло, что наш общий знакомый поделился со мной тем, где ты на самом деле пропадаешь. Совпадение.

— А как на сайт наткнулся? — спросил я, перейдя к главному.

Загадочно улыбнувшись, Льюис чуть наклонился ко мне. Я же остался неподвижен, хоть такая близость и смущала.

— Я очень хорошо умею искать, когда это необходимо, — прошептал Кэрролл, наклонившись ещë ближе.

Собираясь уже остановить его, я почувствовал вибрацию в кармане и вытащил из него телефон. Это был Фëдор.

— Извините, вынужден отойти. Это важно.

— Ничего, я присмотрю за Кармой, — Лью кивнул в сторону скептически настроенного подростка. — Иди.

И я поспешил найти укромное место, где ответил на настырный звонок Феди. Разговор вышел из разряда «ты где, вы в порядке, помощь не нужна», но с какой-то настороженной ноткой. Было ощущение, что Достоевский что-то успел себе надумать и решил проверить меня. Я списал это и на ревность, и на его недоверие к людям, не став принимать близко к сердцу и записывать на личный счëт.

Окончив разговор на нейтральной ноте, я вернулся к своим и удивился, увидев весëлого Льюиса и очень напряжëнного Карму, чей взгляд говорил о том, что он услышал или увидел что-то шокирующее. И подозрения тут же упали на Кэрролла.

— Что тут произошло? — с претензией спросил я и сел рядом с Кармой, чтобы привести его в чувства. Но смотрел всë время на Лью. — Что ты ему такое наговорил?

— Ничего такого, — пожал плечами он, не прекращая весело улыбаться. — Откуда мне было знать, что молодëжь нынче чересчур впечатлительная и шуток не понимает…

— Кэрролл, я настоятельно тебя прошу, — прервал его я, прижимая мальчика к себе, — не смей трогать Карму или издеваться над ним. Этот ребëнок уже достаточно натерпелся, и я не позволю хоть как-то навредить ему. Ты меня услышал?

Искренне удивившись, Лью сразу перестал улыбаться и поднял руки в примирительном жесте.

— Я и не думал, честно. Я никогда не вредил детям и не собираюсь начинать.

Всë ещë пристально смотря на фотографа, я чуть успокоился. К тому же, Карма тоже расслабился и заверил меня, что ничего такого не случилось. Просто Льюис внезапно рассказал эпизод из своей жизни, когда был на службе у отца и своими глазами увидел, как женщина зарезала своего ребëнка, а потом и себя. И это…

Разозлило меня. Попросив Лью больше не рассказывать ничего подобного, я сменил вектор нашей беседы, всеми силами стараясь отвлечь Карму от неприятных картинок в голове.

— Сегодня Карма пытался разобраться со своей способностью, но пока у него плохо выходит. Он не знает, с чего начать, и мы не можем подсказать.

Льюис задумался.

— Мне кажется, ему стоит мысленно представить пространство и предмет, — начал рассуждать он. — Хорошо знать его расположение и подумать о том, как на его месте окажется другой предмет.

— Мысленно визуализировать? — переспросил Карма, получив утвердительный кивок.

— Это чем-то похоже на мышление фотографа. Мне гораздо проще представить эти вещи в своей голове, к тому же я обладаю хорошей памятью. Фотографической. Если у тебя есть с этим проблемы, то ничего страшного, подобное легко исправить тренировками. Изучи пространство в доме, постарайся запомнить больше вещей так, как они располагаются сейчас. Потом представить, как две вещи поменялись местами. Я, правда, не знаю, насколько широкий радиус у твоей способности, но это можно выяснить только на практике. К сожалению, у меня нет знакомых, которые проводят специальные тесты для пробудившихся эспертов, поэтому от меня толку мало.

— В любом случае, спасибо хоть за какие-то мысли, — выдохнул я и потрепал Карму по волосам. — Окажемся дома, потренируйся ещë немного. Рано или поздно, к чему-нибудь придëшь и освоишься. Иначе никак. Наши способности — часть нас.

На этих словах Кэрролл изменился в лице, и его взгляд остекленел. Но он покачал головой и куда-то посмотрел.

Карма встал и почесал затылок. Походив туда-сюда, он остановился напротив нас, ровно посередине.

— Антон Павлович говорил, что у меня нет проблем с пространственным мышлением, а вот с фантазией — есть.

— Нужно больше практиковаться…

Льюис резко дëрнулся в сторону Кармы и натянул ему на голову капюшон и что-то сказал, после чего буквально навис над мной и обнял под поясницей, наклонившись к уху. Меня всего затрясло.

— Пожалуйста, успокойся. Сделай вид, что мы целуемся, — прошептал Лью. — Там ребята, похожие на тех, что на тебя вчера напали. Кажется, они что-то вынюхивают. Я не хочу ставить тебя в неловкое положение и влезать в твои отношения, поэтому мы просто сделаем вид. Хорошо?

Едва соображая, я кивнул. В такой некомфортной позе мы просидели несколько минут, которые тянулись невероятно долго. Кэрролл несколько раз проверял ситуацию, а Карма, кажется, так и стоял. Скоро Льюис отстранился, и я вспомнил, как дышать. Сам огляделся для верности.

— Они ушли, — сказал фотограф и поднялся, протянув мне руку. — Кажется, и вам пора. Они могут вернуться.

Я принял помощь и встал, посмотрев на напряжëнного Карму. Сунув руки в карманы куртки, он кивнул мне.

— Нам действительно стоит вернуться. Уже поздно.

— Хорошо-хорошо, — согласился я, всë ещë ощущая прикосновения Лью на пояснице. Меня снова пробрала дрожь.

— Я вас провожу, на всякий случай.

Мы не стали возражать и поспешили покинуть город.

Кажется, я многое для себя решил.

***

Фëдор встретил нас у входа. Взгляд его был напряжëнным, лицо бледным, а сам он явно невспавшимся. Сначала он долго смотрел на меня, и я занервничал, но потом взгляд медленно перетëк на Карму, который облокотился на стену.

— Как прогулялись? — спросил мужчина, когда я подошëл ближе. Что-то невольно заставило меня обнять его и поцеловать в щëку. — Эйс…

— Я соскучился, — я прижался к нему, и Фëдор неуверенно обнял меня в ответ.

Карма прошëл мимо нас, но задержался и посмотрел Фëдору в глаза, после чего отправился кормить кошку, которая активно привлекала хоть чьë-то внимание.

— Что у вас за переглядки? — спросил я, положив голову на плечо мужчины. Достоевский невозмутимо погладил меня по волосам.

— Ничего такого… как с Кэрроллом прошло?

— Хорошо. Могу сразу заверить, чтобы ты даже ревновать не думал: его прикосновения мне неприятны. Он не более, чем друг и ценный информатор. Я уже с ним договорился на счëт одной вещи… Федь?

Фëдор смотрел на меня как-то странно и… пугающе. Его взгляд пробрал меня до приятной дрожи, и я ощутил, как нагрелись щëки и сердце забилось быстрее. Чуть вытянувшись, я накрыл губы мужчины своими, немедленно получив ответ. Прижав меня сильнее, Фëдор с таким же жутким взглядом углубил поцелуй, не давая мне и шанса вывернуться. А я и не собирался.

Почему я теряю голову от его жуткой стороны?

Разорвав поцелуй, Фëдор снял с меня куртку и повесил еë на вешалку.

— Расскажешь подробнее о встрече. В комнате.

Пожав плечами, я согласился. Приведя себя в порядок в ванной, пришëл в спальню, где Фëдор меня ждал. Сев рядом, я всë рассказал, ничего не утаивая. Всë равно не было ничего такого, кроме странного и смущающего поведения Льюиса.

Выслушав меня, Фëдор кивнул. Тогда я наконец решил переодеться, устав от уличной одежды. Но снять рубашку было чем-то невообразимым, так как пальцы жутко тряслись, а пуговица не хотела пролезать через дырку. Заметив мои мучения, Достоевский поднялся и подошëл со спины, осторожно приеявшись расстëгивать оставшиеся пуговицы. Я опустил руки, чтобы не мешать ему.

Внезапно сухие губы коснулись шеи, а руки заскользили по обнажëнной кожи живота и груди. Я так и замер, пока Федя водил пальцами по рëбрам, пересчитывал их, а его губы оставляли поцелуи на шее и плечах, с которых скользнули рукава рубашки. Вместо смущения меня одолел страх, пробудив какие-то неясные воспоминания.

Когда рука Фëдора спустился вниз, подцепив край штанов, я перехватил еë.

— Н-не надо… — выпалил я, сглотнув.

— Что-то не так? — спросил Федя, убрав свои руки.

Повернувшись к нему, я неловко заломил пальцы. Он не был недоволен, но пребывал в недоумении от моих действий.

— Не принимай на свой счëт, просто я… не готов к интимной близости, — обняв себя, я опустил голову. — Прости. У меня был неприятный опыт. Этот не из…

— Всë нормально, не оправдывайся, — вздохнув, Фëдор притянул меня к себе. — Для меня это не главное. Потерплю. Сколько тебе потребуется.

Улыбнувшись, я поцеловал его. Фëдор почти сразу отстранился.

— Извини. Сейчас вернусь.

Достоевский вышел из комнаты, а я сел на кровать, обескураженно смотря на дверь. Поняв, что к чему, выдохн!ул и откинулся назад.

Почему же ты такой травмированный вдоль и поперёк? Не представляю, как у нас с Федей вообще дело до постели дойдëт. Если вообще дойдëт.

Прикрыв лицо руками, я просто смрился со своим незавидным положением.

Просто потерпи.

Потерпи.