30-31 июля 2388 года

Планета Альмарак

Колония Рубид (Славянская Империя)

Провинция Альдана

Город Рамидия

Пейзаж: две широкие реки обвивают гигантский город с двух сторон. В центре уходят за облака сто- и двестиэтажные башни, опоясаные разноцветными огнями. Меж ними на разных уровнях — ленты автомагистралей и змееобразные полоски монорельса. Потоки авто и пролетающие каждую минуту гудящие вагоны. Всё переливается мириадами огоньков. Многоуровневые развязки-клевера.

За реками — ряды низких трёхэтажек, за ними - частный сектор в кущах садов, переходящий в районы вилл и особняков. Чем дальше от центра, тем ниже дороги и пропадают развязки. Только монорельсовые линии тянутся в девять сторон над крышами частного сектора, да эстакада железной дороги режет правую сторону города, спускаясь к помпезному вокзалу ближе к южному краю. По рекам к порту на северной стороне идут лайнеры, а сухогрузные баржи проходят через город к причалу космопорта за полста верст от столицы. Колония отгружает в метрополию товары и днём, и ночью. Промышленный сектор там же, у космопорта. За холмами на полнеба — оранжевые сполохи заводов и стартов кораблей. Низкий зубодробительный гул накрывает город — над восточной стороной на высоте восьми вёрст проходит посадочная глиссада. Но корабль не разглядеть. Небо засвечено до того, что в Рамидии давно отвыкли от звёзд и Кромы — местной Луны.

Белые пилоны мостов и пристаней, беспрерывный шум, проносящиеся на уровне верхних этажей бесчисленные дроны-курьеры и дроны-видеоконтроль. Почти бесшумно проходит аэрокатер полиции с жёлтой полосой по чёрному борту. Под ним выписывает сложный разворот аэротакси, прицеливаясь к языку воздушного причала на семьдесят шестом этаже башни "Зверь-Коммерция".

На виллу съезжаются гости. Малое суарэ, будет только ближний круг и несколько "полезных знакомых". Выгодно расположенная на холме к западу от Рамидии вилла графа Адашьяна представляет собой пузатенький дом из жёлтого камня с колоннами и треугольным портиком парадного входа. Высокие арочные окна поверху, в полукруглой части, застеклены витражами, изображающими герб и миниатюры, символизирующие славные дела рода Адашьян, рода стальных королей Рубида. 

Вокруг виллы раскинулся обширный сад с настоящими мраморными статуями и каскадом ручья, вытекающим из красивого фонтана. Фонтан изображает разноцветную скалу, с которой льётся подкрашеная голубым вода. У границы сада, в зарослях, ручей исчезает в широкой щели, чтобы слиться в спрятаный от глаз гостей резервуар и снова подняться на скалу. Под землёй есть и фильтры, и подпиточная линия, и насосы. Но кто это видит? Прислуга. А гости видят каскад и бурный ручей. Чудо на холме над городом.

Гостевая зала отделана тонкими медными листами с чеканкой и шелковыми занавесями. Ливрейные лакеи разносят меж гостей на подносах легкие вина и мороженое. В самый раз для жаркого удушливого вечера, когда из котловины города поднимается раскалённый за день воздух. Колышутся ленточки, свисающие вокруг изогнутых пастей химер под потолком - это кондиши, без которых приличный дом в Рамидии немыслим. 

На стоянке сбоку от дома собралось уже девять дорогих, стилизованых под седую террианскую старину, колёсных авто. 

Бароны Несвицкие, бароны Лапские, барон Рыжиков, граф фон Беллергаузен, граф Кардашьян, столбовой дворянин Ольгин с супругою. Дворяне Ишутовы и Ручинские. Князь Цукар. Милые беседы, поклоны, дегустация вин.

Графиня Адашьян, Ирина Михайловна, урожденная баронесса Елецкая, несколько притомилась встречей гостей. Отговорившись необходимостью отдать распоряжение слугам, полная жизнерадостная шатенка отошла в свои покои дабы выпить ампулу, придающую силы. Граф Адашьян доволен — его жена настоящая хозяйка. Сам он уже прилично выпил, но вино на него не действует. Граф тоже не чужд достижений фармации, впрочем, как и все, кто присутствует на суарэ. 

Наркотика? Что вы, сударь. Наркотика удел опустившихся простолюдинов. Это они курят и жуют гарут, колят и нюхают "кашельку", употребляют химические смеси в элретах. Несчастные больные и смертельно опасные людишки. 

Дворянство и старшее купечество, учёные и инженеры, военные и астронавты применяют фар-ма-ци-ю. Исключительно в лечебных целях и для поддержания сил. 

А то, что ингредиенты во многом схожи, так кому про то ведомо? Химикам и медикам. К услугам богачей уютные санатории, где избавят от последствий передозировки или непереносимости компонентов. 

Да, бывают и печальные примеры вроде потери разума, паралича, смерти, но это, вероятно, какая-то врождённая хворь или порок сердца, не правда ли? А так весьма экзотично восприятие мира в новых красках или бледный юноша с порочным взглядом, аккуратно откусывающий лепестки белого цветка.

Рубен Артурович собрал вокруг себя Цукара, Лапского-старшего, сына и отца Ишутовых и Ольгина. Мужчины вполголоса обсуждают биржевые ставки и новый проект князя. Цукар хочет купить бросовую землю в Хларау и разводить там сахарную свеклу, что дешевле, чем возить тростник с Юланда. Ольгин приглашен в кумпанство, как член правления Северо-Западной Рейл-Магистрали. Ишутовы - её инженеры. Свеклу и сахар надо будет вывозить, а тамошние дороги не годятся для тяжёлых грузовиков. Зато Ишутов-младший имеет успешный опыт строительства ветки Клесвицы - Черногрязь. Сто восемьдесят верст этой линии из двухсот пятидесяти семи  проходят как раз меж болот Хларау. Лапский косится на командующего армейским округом Хларау фон Беллергаузена — граф не любит, когда в его округе появляются частные охранники, а Лапский как раз и есть хозяин частного охранного агентства.

— Не забывайте, Рубен Артурович, Хларау — зона интереса "Асфарма". Там имеются фермы и хутора сборщиков трав, ягод и коры. - замечает Андрон Ишутов.

— Ай, Андрон Николаевич, пустое. Это в южной части, а мы пойдём на северо-восток. Вот в ту сторону нам и нужна линия от Каменного Острова. Возможно ли?

— Нужно обследовать трассу, граф. — Николай Николаевич, отец Андро, суховат и деловит. В случае успеха скромный инженер получит пол-процента от прибылей, а это весомая прибавка к жалованию и пенсии. — Андрон вёл линию на Черногрязь весьма извилисто, твёрдых почв в Хларау мало. По прямой от столицы провинции до этого городка всего семьдесят одна верста, но сами видите сколько пришлось накрутить, дабы поезда смогли двигаться с достойной скоростью. Что мыслите конечной точкою?

— Хутор Зеленский. Я его уже выкупил. — князь Цукар доволен собой. – Каменный Остров всего в шестнадцати верстах от него и меж болот имеется проезжая дорога. 

— Проезжая в сих местах понятие весьма условное, Михаил Борисович. Хларанцы считают проезжим любое место, где пройдёт бигфут, а то и шнекоход. Вы сами изволили ездить?

— Я прихворнул тогда. — вздыхает князь, качнув  роскошной львиной гривой цвета соломы. — Мой поверенный опытен в делах.

— Но вряд ли опытен в строительстве. — Леонид Ольгин качает остриженой наголо головой. Его лицо словно вырублено топором из картошки. В Пажеском корпусе он носил прозвище Горилла. — Господа инженеры правы — требуется исследование. Поздняя осень и зима отличное время для переходов по неверным землям и взятия проб почвы. К апрелю, полагаю, господа Ишутовы смогут дать заключение?

Старший Ишутов несколько секунд размышляет, поджав губы, затем резко бросает:

— Рассчитывайте на начало мая. Если сумеем выехать в середине октября, то дай бог к февралю закончим исследование проб, а к марту - трассировку. Уж больно гиблые места, господа!

— Наше кумпанство их преобразит! - с воодушевлением заявляет Рубен Адашьян. — Вот увидите, как на месте этого несчастного хутора-шмутора вырастет современный город Зеленск или Цукар-сити! Пора сделать из Хларау доходную провинцию. Вай, сколько земли пропадает зря!

— Там уже была доходная провинция. - замечает Лапский-сын. - А теперь руины, топи и чудовища. Да и граница не так уж далеко. 

— Граница в шестидесяти - семидесяти верстах, Игорь Анатольевич. Не беспокойтесь, драгуны успешно справляются, значит и вы справитесь. Говорят, — князь заговорщицки ухмыльнулся. — что чудовища в большинстве своём — выдумки "Асфарма", дабы не лез никто к их обожаемым ягодкам и травкам.

— В этом Хларау-шмарау недавно побывал князь Евгений Рудольфович. - Адашьян улыбнулся. - Обещался сегодня быть у нас. Вот от него и узнаем — правда ли, что существуют монстры-шмонстры или они лишь фантазии пьяных селян да досужих репортёров. Константин Адамович... — указал глазами на обер-бригадира Беллергаузена хозяин дома. — ...предпочитает командовать округом из Радограда.

Шум подъехавшего автомобиля заставил графиню Ирину выйти в прихожую.

— Доброго вечера, несравненная Ирэн. — князь Градский отдает слуге кэпи и перчатки. — Позвольте ручку-с.

— Ах, князь, вы так напористы. — улыбается с прищуром хозяйка дома. Но её потуги — увы — тщетны. Да, кое-что было между ними. Но уже года четыре прошло с последнего галантного визита князя в их городские апартаменты.

— Я человек военный, сударыня. — князь касается губами суховатой кожи и про себя отмечает, что Ирэн злоупотребляет фармацией, судя по оранжевым полоскам кутикул.

— Как прикажете доложить? - осведомляется дворецкий. Хозяйка с лёгкой укоризной замечает:

— Что же ты меня конфузишь, Антоша? Князь при мундире, так что изволь именовать по чину и титулу, друг мой.

— Виноват-с, ваша светлость, сию минуту-с...

Лакей распахивает двойные двери "под клен":

— Его сиятельство легион-колонель князь Градский! — объявляет командир прислуги, встает боком к проёму и пристукивает парадной булавой.

— Желаем здравствовать, дамы и господа.

— О, князь, вы заставляете нас ждать.

— Штрафную ему сей же час!

— Евгений Рудольфович, мы уж и не чаяли. Какой же тур вальса - и без вас?

— Ай-яй, опаздывать нехорошо, Евген.

— Прошу прощения-с, служба. 

— Жарко пока для танцев-шманцев, сударыни. Князь, прошу вас вот сюда. Присядьте.

Адашьян уволакивает Градского к явному неудовольствию супруги и Несвицких, прибывших с двумя дочерьми брачного возраста.

— Слушай, дорогой. - Адашьян наливает князю вина из кувшина. Пока тот пьёт, промышленник объясняет ему суть кумпанства. 

— Не стоящее дело, господа. Земля там эрозирует, так что велик шанс, что ваш Цукар-сити попросту утонет со всей свеклой.

— Но ведь хуторы там стоят, как до Катастрофы стояли.

— И вокруг каждого хутора вбиты в землю сваи из местного леса, а то и балок. И вокруг огородов тоже. 

— Можно провести мелиорацию. - замечает князь Цукар.

— Если был бы естественный слив, то и мелиорации не надо было. Но его нет и провинция потихоньку тонет.

— Куда же он делся? 

— Прибрежные города перерезали три четверти проток ещё до взрыва, а Катастрофа довершила дело. Болота потихоньку сливаются через цепь малых протоков в Злату-реку, но этого мало.

— И в чём проблема восстановить овраги?

— На них тонны бетона, земли и камней. Пытались раньше, но каналы быстро заплыли. Развалины городов возвышаются над естественным уровнем на двадцать-тридцать метров. И это не только камни, но переплетения травы, корней, арматуры, пластика и прочих останков конструкций. А работать придётся у самой границы, где шум привлечёт тварей, с которыми и драгуны не сразу могут сладить. Я лично наблюдал бой с начала до конца и скажу, что как бы не относились к данной части Армии, в бою драгуны не уступят легион-гренадёрам. Тем не менее, ящеры ещё не всё. В Хларау полно змей,  ядовитых насекомых и хищных растений. Гадкое место, князь! Ваши рабочие, чего доброго, сбегут, какие бы деньги вы им не посулили.

Сахарный князь хмурится. Отступать не хочется, ведь землю он уже купил. Пусть от неё до границы около шестидесяти верст, но за 93 года после Катастрофы вода наверняка поднялась и до Зеленского хутора. Адашьян берёт Градского под локоток и увлекает на террасу. В темноте колышется пышная зелень и урчит ручей. Небо фосфорецирует в оранжевом свете огромного города. 

— Тяжко мне, Женя. - начинает жаловаться Рубен, едва опустившись в плетёное кресло. — Вай, тяжко. Мои рудники истощаются. Детям хватит, а внукам нет. В Дизер-шмизер, видите ли, не суйся — там интерес товарищества Гранд-Майн, в горы не лезь — Союз Рудопромышленников застолбил. 

— ТГМ несёт страшные убытки, краумены разрушили уже полтора десятка их шахт и перерезали две трассы из трёх. Легионеры охраняют оставшиеся, но где гнёзда крауменов никто толком не знает. Дизер слишком велик, а жара снижает ресурс акумов у дронов.

— Тем не менее, Женя, АМД воспретил мне разработки. 

— Антимонопольщики сейчас в силе, Рубен. Но к чему ты завёл этот разговор, а? - Колонель встаёт и опирается на перила, хитро поглядывая на шахтовладельца. 

Рубен складывает ладони на огромном пузе:

— Мой прадед, Евген, возил железную руду из Сорокаречья. Знаешь, где оно было, Евген?

— Ах вот оно что. Сороки. Кто ж не знает? То и есть, что от Златы до океана. Оно сейчас за фронтиром, Рубен.

— Девяносто лет прошло, Евген. Радиация давно ушла в море с дождями. 

— Да была ли она? Кроме тех мест, где АЭС стояли. Ведь никто толком не знает природу несчастья в Сорокаречье и Хларау. Известно лишь, что случилась серия мощных взрывов на заводах, где применяли атомный полураспад. Дело завершилось невиданым по силе землетрясением. 

— Вот! - промышленник поднимает палец. - Умный человек. Кстати, Хларау тогда называлась Заозёрьем. А Хларау она от хлорки, которым когда-то засыпали болота, чтобы убить всю пакость, что там народилась.

— Так что ты от меня хочешь, Пингвин? - Евгений намеренно называет Адашьяна гимназическим прозвищем.

— Экспедиция нужна. 

— Ну, это к Лапскому. Ему виц-император не указ. А Легион тебе никто не даст. И к тому же, Пингвин, как ты собираешься искать рудники? Линия границы около тысячи верст. Дальше у нас примерно треугольный или полукруглый полуостров с самым большим расстоянием верст в сто - сто двадцать. Ну, допустим, это будет примерно равнобедренный треугольник, так? Площадь считал? И карты старые уже недействительны. Ориентиров нет. Привязок никто не делал. Навигаторы там не работают — что-то в воздухе экранирует от спутников. И дроны там далеко не заходят, в семи верстах от реки у них заряд начинает падать, как гиря с небоскреба.

— Э, Лапский-шмапский. Он сторож, не больше. А вицик тоже рубли-шмубли любит. Десять процентов на десять лет! Даст! А тебе - семь дам! Семь процентов на пятнадцать лет! Богат-шмагат будешь! Бери, Евген, пока даю! Значит дроны-шмоны разряжаются? Так вот тебе и доказательство! Мощная магнитная аномалия. Железо у поверхности лежит!

— Пятнадцать... - колонель отворачивается и смотрит в небо. — Вот что, Пингвин. Ты когда к виц-императору собираешься?

— Вай, меня к нему хоть с утра проведут!

— Тогда слушай. Скажешь, что тебе ещё нужен опытный проводник. Из драгун. С подразделением или без - неважно. Батальон моей колонны сила серьёзная. И скажешь, что такого знаешь. Ротмистр Стахов. Запомнил?

— Вай, погоди. Стахов? Владик? Он жив?! - в голосе графа неподдельное изумление и даже некая радость.

— Жив. Но болен и измучен. Он командир пятьсот тридцать восьмого эскадрона.

— Вай, ка-а-кой молодец! Выжил и командир! Ястреб!

— Он выглядит на сорок пять - пятьдесят. — с горечью отвечал Градский. — Кожа серая, полуседой, руки скрючены артритом. И одичал. Ест чёрти что, курит гадость несусветную, годами с первой линии не вылезает.

— Ай, Евген! Что болячки-шмалячки! Да если он с тобой пойдёт — помилует его Великий Князь, я тебе отвечаю! Привезёшь сюда — в самую лучшую больницу положим, да! Стилиста — своего пришлю. Модельера — у Ручицких спросим. Массажиста — у того же Лапского-шмапского! Ай, ещё покружит Влад на балу!

— И три процента я отдаю ему, Рубен. Если бы он тогда не взял всё на себя...

— Ай, молчи. Молчи. Сам дам. Два дам. Но до смерти самой дам. И шалопаев прочих подтяну, а то они в чинах-орденах, а он мучается. Кстати, монстры вправду такие, как в ньюсах толкуют? 

— Ещё жутчей. Вот, кстати, из-за монстров он нам просто необходим. И ещё: наша техника там неэффективна. Нужны "динго" или "хорьки". Дронмобиль. И пара "стрел". На колёсном широком ходу.

— Всё будет. Ну что, по рукам, князь?

— По рукам, граф.

— Тогда пойдём, дорогой. Дамы заждались.

Роскошно и дорого обставленый кабинет. Массивная мебель, огромный терминал, высокие окна. Снаружи висит мгла. Этаж 188 башни "Корона".

— Экспедиция? Та-а-к. — виц-император Рубида, Великий князь Николай Алексеевич, откинулся в кресле и прикрыл глаза. — Коммерческую сейчас не поймут, милостивый государь Рубен Артурович. Левая пресса обвинит нас в потакании интересам крупного капитала, а вас — в лоббировании. — Холёная рука поглаживает квадратный листок — "10/10". Великий князь делает неопределённый жест левой рукой, отставив два пальца. — К тому же то, что творится в бывшем Сорокаречье не оставляет надежд на прибыли.

— Тогда через пятнадцать-двадцать лет мы будем закупать сталь у Нойе-Рура, ваше сиятельство.

— Вы же не единственный, кто льёт сталь, ваша светлость. Есть Гранд-Майн, есть фамилия Ручинских.

— Ручинские работают с моей руды, ваше сиятельство. А у Гранда дела плохи. Я читал в ньюсах, что краумены совершенно распоясались и атакуют транспорт товарищества.

— Не сыпьте соли на раны мои. — виц-император делает на листке пометку, превращая ноль в левой цифре в 8. Он разворачивает бумажку так, чтобы увидел проситель.

У Рубена перехватывает дух. 

— Увы, увы нам. Экспедиция...

— Возможна и необходима, ваше сиятельство!

— Каков же будет доход первого года в случае успеха?

— На первом-втором году о прибылях говорить не приходится, ваше сиятельство.

— А на третий? — мурлычет вымогатель в золотых эполетах.

— М-м-м, полагаю, около пяти миллионов. 

— А я полагаю, не менее семи, милостивый государь! — Золотое перо утыкается в листок. 

Рубен Адашьян вздыхает:

— Всё в руце божией.

— И в трудах усердных. Готовы ли вы к усердию, ваша светлость?

— Всю жизнь тружусь к вящему процветанию империи нашей. — возводит глаза к потолку промышленник. 

— Великолепно, сударь. Залог на страхование можете внести на известный вам счёт.

— А как же левая пресса?

— Разве я говорил об экспедиции коммерциальной? Будет предпринята разведка местности в целях безопастности. Вы даёте в состав отряда каких-нибудь специалистов от себя и вносите залог на случай гибели и увечий участников, сие весьма патриотично.

— Понимаю, ваше сиятельство. Разрешите откланяться, надо собрать ученых.

— Ступайте, ваша светлость, Рубид вас не забудет.

Оставшись один, великий князь первым делом сбрасывает листок в зев утилизатора. Он выпрямляется, приосанивается. Рука жмет на зелёную кнопку:

— Командующих рубидским контингентом Легиона и Второй Драгунской дивизией ко мне на четверг, к десяти утра. — велит он вытянувшемуся перед ним адъютанту.

Аэрокатер медленно плывёт меж башен, затем поворачивает и идёт над рекой на север. Пилот знает — хозяину легче думается в воздухе на малом ходу. Граф Адашьян так и велел "Летим к астропорту, а потом в офис". Перегородка опущена — нечего слушать хозяйские переговоры. Судя по всплескам указателя энергии, в салоне идёт активный радиообмен через орбитальные ретрансляторы.

— Э, здорово, Игорь. 

— Говоришь, здоровей-шморовей видали? Зря говоришь. Я что тебе звоню, ты знаешь, что Славик жив?

— Жив, но болен. Так вот, Гарик, мы ему все кой-чем обязаны, не находишь?

— Какой молодец! Сразу понял. Мне шли, я передам. Как биз? Ну хорошо. Пока.

— Здравствуй, Юрик, здравствуй дорогой.... 

И вот так Рубен Адашьян обзвонил пять человек, когда-то избегнувших кто суда, а кто и военного трибунала по обвинению в "извращённых половых связях", что в Рубиде карались чуть ниже измены или убийства. Результатом бурной деятельности хитрого графа, стала перекладка выплат Стахову и частично Градскому на плечи "прочих шалопаев".

Осталось навестить председателя Трибунала. К нему нужен был иной подход, чем к Его Сиятельству.

Он вернулся поздно. Ирэн уже спала. Стараясь не шуметь, граф начал раздеваться. Неожиданно память выдала картинку давних лет:

Такая же или почти такая же полутёмная спальня на вилле баронов Бодэ, жара, похотливое повизгивание и стоны трёх сестриц Еленских, колыхание их замечательно обширных задниц и грудей, когда к ним со всей доступной умам и фармации фантазией пристраивались юные лейтенантики, пажи и юнкера. На луч от фар, скользнувший по занавесям, поначалу не обратили внимание.

Левая задница принадлежала той, что сейчас посапывает под одеялом в спальне его загородного дома. 

Граф мотнул головой и тихо ругнулся, отгоняя неприятное видение.