На этот раз из ванной я вышел сразу, снова в полотенце на бедрах, но не изображая непринужденность, а ясно ее ощущая, еще гордость, самоуважение и чувство ранее неведомого мне облегчения. Словно я наконец-то нашел выход из запутанного лабиринта, и теперь передо мной открывались новые горизонты.

Пока Сеито шелестел доставленными пять минут назад бумажными пакетами с фастфудом, я устроился на один из барных стульев через стойку от него, поражаясь, как при таких деньгах можно питаться этим дерьмищем. Вкусным, конечно, но я бы точно выбрал что-нибудь поинтереснее.

Подремал я от силы минут тридцать, а сразу после пробуждения был молча затолкан в душ. Неловкий разговор нам только предстоял, хотя я уже сомневался, что этого кадра вообще можно чем-то смутить, и, кажется, частицу этой непоколебимой уверенности в себе он мне все же передал, каким путем — можно только догадываться. Не то чтобы я смущался обсуждать произошедшее, скорее боялся услышать о себе отрицательный отзыв. Уверен, ему есть с чем сравнить этот мой первый раз. Вообще не удивлюсь, если выяснится, что накануне здесь ему желала гореть в аду другая умирающая от наслаждения неопытная малолетка.

— Ну как? — уставился на меня блондин, вытаскивая из шелестящей кальки сочащуюся белым соусом булку с котлетой.

Я сунул в рот стружку картошки фри:

— Сухомятина.

— Я не про еду.

— Счастье, — естественно, пошел я в обход. — Я больше не девственник.

— Снова неправильный ответ, — сделал укус и уставился в экран допотопной раскладушки. Это еще что, блин, за говно?..

— Круто, как? Секс — это круто, — признался я.

— Поправочка. Секс со мной — это круто, — зарделся парень.

Я пожал плечами:

— Ну, мне не с чем сравнивать.

— Однажды придется. И результат будет не в пользу последнего, — довольно ухмыльнулся блондин. Меня же удивил подтекст.

— Так легко об этом говоришь.

— А я совестью должен мучиться?

— Я про то, что я и ты, это, типа, только секс.

— Я еще не решил, — властный взгляд, серьезный тон.

Мне захотелось осадить эту выскочку:

— А знаешь, начало было так себе, если честно, — имел я ввиду не экспресс-минет в своем исполнении, а настойчивость парня после — в тот самый момент, когда я его мысленно проклинал.

— Прости, детка. Без этого никуда. Сам пережил нечто подобное.

— Ты тоже? — брови мои взлетели вверх.

— Конечно. Единственное, ты ограничился паршивым началом, а я, к сожалению, нет. Меня просто без всяких телячьих нежностей оттрахали во все дыры и уйдя бросили наслаждаться этими незабываемыми ощущениями в одиночестве, — заключил без драмы в голосе и, макнув золотистую картофельную палочку в соус, погрузил ее в рот.

— Значит… мне точно было хорошо.

— А я о чем?

— Почему у тебя нет парня? — не давала мне покоя эта мысль.

— Ты мне, вроде, встречаться не предлагал. — Продолжали глаза-вишни таращиться в телефон. На чём-то залипнув, блондин сложил губы в довольной улыбке, насладился зрелищем и, захлопнув раскладушку, опустил ее на стол.

— Можно подумать, тебе оно надо, — не постеснялся произнести я это вслух.

— Можно? Да? — Очередная стружка картошки исчезла за рядами белоснежных зубов. Теперь он пялился на еду.

— Серьезно. С тобой так комфортно. Ты интересный. Ты делаешь щелчок пальцами и решаешь проблемы. Ты богатый, в конце концов, — не скупясь понаделал я парню сомнительных комплиментов, он же вообще не обратил на них внимания.

— Я моногамен.

— А? — открыл я в удивлении рот.

— Но любовь всей моей жизни предпочитает… девочек, — развел Сеито руками с видом «ничего не попишешь».

— Да ладно.

— Представь себе.

— Ты просто не встретил того самого, — ляпнул я то, что пришло в голову первым, и был одарен таким пренебрежительным взглядом, что чуть ли не сходу прочитал чужие мысли. Там было что-то вроде: «Вряд ли ты успел узнать за эти дни меня лучше, чем я знаю себя сам, мелкий тупорылый ублюдок». — Тогда… — решил я спешно реабилитироваться, пока Сеито не произнес это вслух, — может, он просто прикидывается? Боится общественного мнения. Такое ведь тоже может быть? Ты известен, а быть твоим парнем, даже скрыть толком не выйдет, — сказал и только сейчас задумался об отрицательных последствиях этого факта для себя. А тут даже окна не зашторены. Вот же жесть…

Вдруг лицо напротив сложилось в жалостливую гримасу, и из этих милых губ полилось самое натуральное детское нытье:

— Ну нет, не расстраивай меня. Я этим заниматься начал только из-за него, а ты говоришь, что моя известность стоит между нами?.. — завис, что-то для себя решая, а после горестно кинул булку на стол, за щекой застрял недожеванный мякиш. — Блин… Это все меняет, — пробубнил несчастно.

— Я просто предположил.

— И твои дурацкие предположения не обделены смыслом! — уставился в стол и стал без аппетита пережевывать то, что не проглотил ранее. Спина сутулая, вид потерянный.

Я от этого представления невольно прыснул:

— Гмм… Это так трогательно. Ты открываешься для меня с новой стороны. Сначала — пирог, теперь — это, — действительно я умилялся свойственному ребенку поведению.

Сеито обиженно забрал со стола раскладушку и неэмоционально буркнул:

— Сам доберешься или такси вызвать?

Я снова хохотнул:

— Могу и сам, — решил перевести тему: — Раскладушка? За скрипку целое состояние отдал, а себе телефон купить не можешь нормальный?

— Могу, — ответил сухо, и я замолчал, по ходу, реально обидев парня. Взяв хот-дог, решил заткнуть рот, пока не ляпнул снова чего-то неуместного, с голодухи сразу погрузив в себя половину и тут же приковав чужое внимание.

— Ого, кажется, ты продемонстрировал далеко не все, на что способен, — вернулся к нам пропавший без вести пошляк.

Я закатил глаза, уже скучая по капризному ребенку.

— Шучу, — снова произнес Сеито легкомысленно. — В целом, для первого раза было неплохо. Даже очень хорошо.

— Конечно хорошо. Ты же кончил.

— Я могу кончить лишь от одного вида тебя и этой сосиски, зайчик.

— И все же ты озабоченный, — с разочарованием в голосе сообщил я.

Сеито собрал большим пальцем из уголка моих губ майонез и облизал подушечку, причмокивая.

Я укоризненно помотал на него головой.

— Как тебя зовут? — нашел я новую тему для обсуждения. Тупую, но актуальную, ибо на тот момент, когда я искал о блондине информацию, его ориентация интересовала меня гораздо больше его имени. А было это один единственный жалкий раз.

— И с кем я связался? — задал риторический вопрос не без издевки. — Сначала задницу подставляет, а после имя спрашивает. Сеитоши Дайски.

— Мм? — засомневался я, что расслышал все правильно.

— Меня так зовут.

— Дайске в смысле?

— Ты думаешь, я не помню собственного имени?

— Да ладно! То есть фактически, когда люди произносят его, они признаются тебе в любви?

— Фанаты? Наверное. Знакомые называют Сеито. Незнакомые предпочитают ошибаться.

— А близкие? — нравилась мне его честность. По сути я ему никто, он не знает, чего от меня ждать, и все равно выдает все свои секреты, будто открыться ему больше некому. В какой-то момент мне показалось, что передо мной очень одинокий человек. И дальнейшие ответы Сеито это только подтверждали.

— Уже не помню, когда в последний раз это слышал, — блондин уставился в потолок. — С отцом я не разговаривал… года три. Мама умерла после моего рождения.

— Прости, — почувствовал я себя виноватым за эти детали. — А человек-пирог?

— Пять лет назад.

— Ты так давно с ним не общался?

— Почему «с ним»? Это она.

— Девушка? Ого… — в очередной раз меня удивили. — Почему же так давно?

— Мне нельзя с ней встречаться. Она имеет на меня слишком сильное влияние. А некоторые мои поступки и общение с ней несовместимы.

— Говоришь загадками.

— Так же интереснее, — хитро дернул бровями.

— Так ничего непонятно. Ну а любовь всей твоей жизни? Он тебя как называет?

— Мудаком приставучим.

— Оу… — перекосило меня от неожиданности.

— Блондинистым козлом. Недоделком невменяемым, — произнес нараспев. — По-разному, в общем.

— Нормально…

— Иногда Дайски, — покопался парень у себя в памяти и языком в зубах. После продолжил кусать гамбургер.

— Пфф! Потому что любит, — решил я его взбодрить, вспомнив Като. Этот тоже в мою честь в выражениях никогда не стеснялся. А перед выступлением делал это вообще с улыбкой на губах. Еще и приобнял после. Обзывательства точно ни о чем не говорят. Разве только о том, что Сеито навязчивый неординарный блондин. А это я и так уже знаю.

— Потому что это мое имя, — попытался он оспорить мои предположения, наверное, чтобы не тешить себя ложными надеждами. Но я был уверен, там точно не все так просто.

— Общается с тобой, считая тебя козлом?

— У него нет выбора.

— Выбор есть всегда, — заявил я авторитетно, уточнив: — И при всем при этом иногда говорит «Дайски»?

— Мм, — кивнул уверенно.

— Тогда точно любит, — заверил я не сомневаясь, и Сеито наконец-то просветлел.

— Значит… я все делаю правильно?

— Ваще не сомневайся, — взмахнул я хот-догом. — Если два раза подряд скажет, то сто процентов любовь.

— Дурашка, — склонил Сеито голову набок и пробежался по моему лицу нежным взглядом. Бодро заявил: — Ладно, уговорил, сам тебя подброшу, — чмокнул меня в нос как-то полюбовно и, забрав в рот остатки бутерброда, вышел из-за стола.

***

От дома меня высадили, как и в последний раз, в метрах ста, ограничившись на этот раз милым подмигиванием на прощание и не став настаивать на более тесном контакте, пообещав позвонить. Видимо, на тапок, ибо рис мой телефон в чувства так и не привел. Оставалась надежда на севший аккумулятор, который заряжать я честно не хотел. А вдруг там снова ни одного пропущенного? Но, приближаясь к дому, осознал окончательно, сегодня лучший день в моей жизни!

Лицом к двери стояла парочка парней. Один светленький, в цветастом длинном худи, в джинсах бананах, с мотней, болтающейся чуть ли не в районе колен, и лаймового цвета кроссах на ногах. Лучший друг. Второй — широкоплечий, во всем черном. Крепкие ноги обтягивала плотная джинса, задницу прикрывал балахонистый свитшот, а жаль. Благодаря объему в волосах, массивной сантиметра в четыре подошве на своих говнодавах и легкой сутулости друга возвышался над ним сантиметра… на полтора. Такой дурачок и такой милый. Като Тосиро. Ненавидит меня…

Картину портила сестра. Выглядела как обычно, этим и портила. А еще несла всякую чушь.

— Без понятий, где. Наверное, со своей несуществующей девушкой.

— Надеюсь, эта ненормальная родственница мне тоже мерещится, — перекинулся я с ней приветствиями.

Парни обернулись.

— Легок на помине, — закруглила сестра беседу и, хлопнув дверью, оставила нас снаружи наедине.

— Вы чего тут? — нахмурился я, представив на месте сестры родителей. Это был бы провал года — меня потеряли парни, к которым я якобы ушел. Класс!

— Тебя вообще-то ищем, — с претензией объявил лидер. — Хрен ли молчишь?

— Ты нам, че, изменяешь? — одна бровь Катсу легла на глаз, вторая взлетела и скрылась за челкой.

— В плане? — уточнил я.

— Скрипка? — мотнул он подбородком мне за спину.

— Из мастерской забирал.

— А прикид словно концертный. Джинсики узкие. Футболка в облипон.

— Сели. После стирки, — выдумывал я оправдания на ходу. Про мои шмотки мы с Сеито благополучно забыли. Пришлось воспользоваться тем, что дал мне он.

— А рубашка где?

— Тепло же.

— Раньше тебя это не останавливало, — бесила меня несвоевременная проницательность друга. Рубашка действительно всегда была при мне — длинные рукава удачно прикрывали рыжую на руках россыпь.

— Пришли чего? — решил перевести я спешно тему.

Катсу подступил ко мне впритык и обхватил за плечи:

— Друг, прости. Был не прав.

— Ты-то чего извиняешься?

— Может, потому что у кое-кого кишка тонка? — выразительно округлил друг глаза, намекая на рядом стоящего.

Тот отреагировал:

— А ты мне слово давал?

— Прошу, — уступили ему место, отходя в реверансе.

— Окей, — сделал лидер усталый вид. Руки он заправил в карманы брюк. Глазами крутанул в орбитах. — Я не должен был лезть в ваши с девчонкой так называемые… — Катсу пихнул грубияна локтем в живот. Грубиян тут же исправился: — В ваши отношения.

— Поэ-этому, — пришел Танака на помощь, требуя полноценных извинений: — дорогой Ю-ю-юске, и-и-и-зви-и-и…

— Ни! Доволен?! — гаркнул лидер, страшно побогравев.

— Нет, — помотал Катсу головой.

Я вклинился в их представление:

— Почему вообще начал?

Като отвернулся вбок и туда же произнес:

— Засомневался… в их реалистичности.

И я рискнул.

— Твои сомнения небеспочвенны, — начал я уверенно, но голос все равно задрожал, отчего стих, а взгляд упал в землю: — Мне не нравятся девчонки. Наверное, я должен был сказать раньше. В общем, как-то так…

Сердце в груди слетало с катушек, ладони, заправленные под мышки, вспотели враз. Я невольно шагнул поближе к Катсу, надеясь, что он меня в случае чего прикроет.

Като подал спокойный голос:

— Ну, по крайней мере больше не надо будет держать в тайне, что твой дружок слил тебя еще месяц назад.

— Чего?.. — вскинул я взгляд на безмятежное лицо лидера и перевел его ошарашенный на поджавшего губы друга.

Он тут же замялся и как-то глупо заговорил:

— Ну так вышло.

— Ты дурак?!

— Ну ты же не хотел, чтоб кто-то знал.

— Но он знал!

— Ну я не хотел, чтоб ты знал, что он узнал это от меня, и подумал, что я трепло. — Не понял я ни одного слова кроме последнего.

— Ты трепло!

— Я был растерян. А Тосиро меня направил на путь истинный.

— Это какой же?

— Не сейчас, — отрезал лидер.

— Сейчас, — настоял я.

Танака продолжил объясняться:

— Просто спросил, че делать, если друг по пацанам. Ну, после той вечеринки, когда ты признался.

— О боже… — накрыл я лицо ладонью, не веря своим ушам.

— Като сказал, что-о-о…

— Что?! — пылал я как факел.

— Че-т не помню уже. Че ты там сказал?

— Сам думай, — буркнул лидер.

— Ну да, что-то типа этого.

— Короче! — прервал Като эти жалкие попытки оправдаться и обратился ко мне: — Че там с родителями? Может, нам с ними поговорить?

— Точно! — поддержал его Танака. — Скажем про группу, все как есть. А учеба…

— Расписание 2/1 тебя устроит? Выступлений все равно не планируется. А помочь… чисто с английским могу. Остальное к нему лучше, — указал Като пальцем вбок.

— Ваще не вопрос, друг. В любое время, — подтвердил Катсу.

— Не надо с ними говорить. Я уладил, — гордо объявил я. — Но от английского, пожалуй, не откажусь, — с вызовом взглянул на лидера.

— Фак. Не тот предмет выбрал, — посмотрел Като на Танаку, не снижая децибелов.

— Вряд ли дело в предмете, — усмехнулся лучший друг.

— Особое отношение?

— Сам довыеживался, — пожал плечами.

— Справедливо. С девчонкой нужна помощь? — снова обратился лидер ко мне.

— Не нужна. Я разобрался.

— Уже? — сделал Катсу несчастное лицо. — Она в порядке?

— Можешь идти утешить ее, блин, если так переживаешь!

— Просто спросил. Че нервничать-то?

— Лучше молчи. Я должен признаться Тору и Масе? — посмотрел я на лидера доверительно.

— В чем, в любви? Не, эти точно по девочкам, — решил вдруг он сострить.

— А кто не точно? — поднял я одну бровь. Тот повернул голову влево.

— А че на меня смотришь? — выпучил Танака глаза.

— Ну, вы довольно близки.

— У меня есть салфетка! — запротестовал друг.

— И в этом твоя проблема.

— Вот поэтому мы близки! Юске мне такого никогда бы не сказал! Поддержи меня, дружище, — кинулся Танака в мои объятия, я ответно похлопал его по спине.

— Ты достоин лучшего, чем эта из клуба.

— Ага, купи с ароматом ромашки в хозяйственном, — проговорил лидер вбок.

— Господи, что за парень? — отлип от меня Катсу, разыгрывая негодование. — И что в тебе люди находят?

— Это кто, например?

— Танака Катсу! — остановил я его взглядом «ты и так крупно облажался, не надо делать это снова». — Ты можешь помолчать минуточку?! Пож-жалуйста.

Словно мне в помощь в кармане его бананов пропищал телефон. Вытащив мобильник, Катсу взволнованно округлил очи.

— Блин, точно. Бабуля. Я же обещал… — рванул в сторону тротуара, кидая на развороте: — Дальше сами разбирайтесь. Я умываю руки. Будь что будет. Все! Гудбай!

— Давай, — кинул ему Като вслед.

Я же рискнул продолжить щекотливую тему:

— Тору? Маса?

— Сам думай.

— Советчик от бога, просто, — с упреком я заключил. — Тору ведь может не понять, да?

Грудь Като на мгновение расширилась, подержала в легких воздух, а через пару секунд плечи его опустились в шумном медленном выдохе, таком тяжелом, будто признаваться надо было не мне, а ему. В голосе послышались сочувствие и искренность:

— Я правда не знаю.

— Мм… Тогда пока помолчу, — определился я.

— Твое дело. Забрать? — мотнул он подбородком на мой за спиной чехол.

Я, перекинув лямку через голову, протянул скрипку лидеру. Он повесил инструмент на плечо, и именно в этот момент я ощутил с ним близость. Наша стена в очередной раз рухнула, и дабы она не вырастала между нами снова, я пообещал себе быть с ним искренним, не воспринимать его подколы близко к сердцу, быть рядом в болезни и здравии и… Так, стоп.

— Ладно. Давай тогда, — попятился он по направлению к дороге.

— До завтра, Катенок, — произнес я совершенно легкомысленно, без злого умысла, еще не осознавая, как сильно опростоволосился…

— Стой.

— Мм?

— Что тебя связывает с этим кретиноидом? — строго сдвинул Като брови над переносицей, и до меня только сейчас дошло. Это не просто милое уменьшительно-ласкательное, это напоминание о неприятном ему человеке, и называть его так сейчас было совершенной тупостью с моей стороны.

— Ты про кого? — включил я дурака.

— Про Сеито.

— Да ничего, — замялся, чувствуя, как начинаю снова потеть. Только освободившись от вранья, мне снова приходилось им пользоваться. — Просто виделись несколько раз. Первый — на фестивале. После — в клубе. Обменялись парой фраз. Все.

— Мм.

— А вас? — захотелось мне подробностей. Откуда это пренебрежение? Почему Сеито солгал, когда сказал, что все якобы из-за ориентации? Где правда?

Като был лаконичен:

— Сцена.

— Это я уже слышал.

— Н-да? По ходу, это была не пара фраз. — Понял я окончательно, что дико палюсь и, кажется, с моей девственностью меня покинула часть извилин. — Знаешь, будь поосторожнее с этим блондинистым козлом. Он невменько. А лучше вообще по дуге его огибай. Просто рекомендую.

Мое сердце провалилось в кишки еще на слове «козлом», самый лучший день моей жизни в мгновение ока превратился в трагедию:

— Как ты назвал?..

— Он неадекват. Поверь.

— Мм, — проскулил я, чувствуя, как меня захлестывают эмоции из-за очередной черной полосы этого беспросветного невезения.

— Ладно, ушел. И больше не называй меня так. Меня это вымораживает, — произнес он раздраженно, но, кажется, поняв, что прощание получилось слишком агрессивным, пробежался взглядом по моим ногам: — Неплохой вариант для сцены, кстати. Выглядит… — подвис, пытаясь подобрать слово, а, может, стесняясь его сказать.

Я постарался не начинать долбежку об стену головой при парне и, даже что-то сообразив, сподобился на шутку:

— Сексуально?

Он снова помолчал, снова обвел меня оценивающим взглядом и после ровно выдал:

— Да.

Стрельнул в меня глазами проницательно, пока я млел, и на развороте, видимо, отреагировав на мое наверняка комичное выражение лица, улыбнулся так, как я еще не видел до этого. По-настоящему. Искренне. С чувством. Каким именно, я пока не понимал.