— О нет, Ризли, отвяжись.
— Да ладно… Ты испугалась?
— Не смеши меня. — Наверное, вечные ледники Снежной и то теплее. Ну невозможно говорить «не смеши меня» с таким лицом — без единого намёка на смех.
— Я вроде бы не пытался…
— Но ты всё равно забавный, Ризли. — Он шутливо кланяется — всё-таки герцог, этому он уж обязан был научиться. А Клоринда — Клоринда крутится в высших фонтейнских кругах, наблюдая за каждым из тени, но в ней ни капли обходительности и хотя бы напускной манерности. Она улыбается уголками губ — вот и всё, вот этого тебе и хватит, Ризли, не старайся больше.
Зато что в ней нравится — так это то, что Клоринда работает с тем, что имеет. Ризли был преступником — этого не отнять, этого не сотрёшь из прошлого. Но они общаются на равных — судебный дуэлянт, телохранитель Архонта, и герцог крепости Меропид. Ризли чувствует, когда люди лгут. Когда юлят, льстят, заискивают, сдерживают отвращение.
Клоринда равнодушна — наилучший вариант.
— Никогда разве не было интересно?
— Местечковая версия судебной дуэли, — хмыкает она. — А на судебных дуэлях я иногда бывала. — Чувство юмора у неё прячется где-то за маской ожившего правосудия, но приходится ему по душе.
— Обижаешь. Мы тут, знаешь, кулаками машем, а не бьёмся на мечах. Пинаем ногами лежачих. И тоже отстаиваем честь.
— И зарабатываете деньги, — говорит Клоринда слегка надменно. Ризли не обижается; не привык обижаться на жизнь и отворачиваться от неё, даже от самых неприглядных её сторон.
— Конечно. Зато не убиваем. — Клоринда медленно ведёт бровью: да что ты понимаешь в ремесле судебного дуэлянта? Ризли простодушно пожимает плечами: что-то да понимаю. Я был по обе стороны фонтейнского правосудия.
Клоринда — верный клинок суда, каким-то образом вонзившийся остриём в обшивку подводной тюрьмы. Клоринда — не к месту, не в крепости Меропид, уж точно не на ринге. Взгляд так и говорит: я твой панкратион не то что в гробу — в небытие видала. Но она тут, сидит с Ризли бок о бок в его кабинете. Пьёт молочный коктейль Сиджвин — ни разу не поперхнулась, даже не поморщилась. Может, ей вкус отшибло?
Ризли хлебает свой чай и только из уважения — и к Сиджвин, и к Клоринде — делает пару глотков ошеломительной смеси. Клоринда на эти мучения смотрит выразительно: ты слаб духом и телом, герцог, а ещё пытаешься вызвать меня на нечестный бой.
Ризли, конечно, не думает, что он слаб — уж точно не с его жизнью. Но спорить не пытается. Для коктейлей Сиджвин он действительно не так чтобы силён…
— Ну, моё дело предложить, — сдаётся Ризли миролюбиво. В конце концов, это неуважительно по отношению к месье Нёвиллету — так наседать на его судебного дуэлянта, прибывшего в крепость Меропид с рабочим визитом. Ну и по отношению к ней самой, конечно.
— Никто не увидит? Зрителей хватает и на судебных дуэлях, — вдруг говорит она негромко. Ризли останавливает брови где-то на полпути ко лбу. Что-то подсказывает, что лучше не делать такое изумлённое лицо.
— Нет, заключённые в бараках, уже был отбой.
— Тогда пошли, пока я не передумала.
Впервые Ризли уступает роль ритуального провожатого — почётную в крепости Меропид и безраздельно принадлежащую ему как правителю этих диких мест.
***
Он только встаёт в защитную стойку, отведя назад одну ногу…
… как Клоринда накидывается на него неуловимой тенью.
Первый удар, второй, третий — Ризли не успевает вздохнуть. Клоринда двигается молниеносно, но при этом с таким хладнокровным выражением, что ему хочется крикнуть: «Воу, дамочка, я давно сдался в руки правосудию, не делай лишнюю работу!»
Он блокирует одну, две, три атаки — но ринг слишком маленький для них двоих, отступать некуда. Ризли, справедливо отказавшийся от механических перчаток, как Клоринда — от меча, делает подсечку, выкраивая себе момент для контратаки. На короткое мгновение в голове мелькает мысль: бой может выйти не в его пользу. Он долгое время жил панкратионом, лишь бы выкарабкаться из той ямы, в которой оказался, лишь бы уделать нос всем, кто накинулся на него, слабого, по прибытии в тюрьму. На его стороне жестокий опыт — тогда ещё проигравших можно было забивать до смерти…
Ризли идёт в атаку обманным манёвром, сознательно контролируя силу ударов. Кулаки у него, конечно, не железные, но всё равно тяжёлые. А Клоринда — тень правосудия, лёгкая, смертоносная, привыкшая держать противника на расстоянии меча. Нехорошо обманывать судебного дуэлянта, но если она вернётся во дворец Мермония с фингалом, Нёвиллет его за это не похвалит.
Зато Клоринда не пытается его жалеть — Ризли даже приятно, что его держат за достойного противника. Она блокирует все его атаки, включая нечестный пинок под колено. Когда она цепко перехватывает этот замах, Ризли понимает: попался.
Клоринда бросается вперёд медвежьим, неженским захватом под плечо и легко опрокидывает его на землю. Ризли видит только, летя вперёд лицом, как делают кульбит, меняясь местами, пол и лампа на потолке — это в полёте его переворачивают на спину, чтобы не сломал себе шею.
Клоринда, стоя над ним, поправляет шляпу.
Он надеется, что его глаза не светятся от восхищения — герцогам не положено.
***
— Может, всё-таки чаю? У меня сегодня с мятой и маркотом.
— Нет, спасибо. Коктейль Сиджвин восстанавливает силы, так что я допью. — И правда — допивает в три глотка. На этот подвиг у неё уходит больше сил, чем на блистательную победу над ним, он видит.
Они продолжают обсуждать дело, по которому Клоринда прибыла в крепость Меропид. Спокойно, обстоятельно, профессионально. Нёвиллет знал, кого посылать.
А ещё Клоринда ни взглядом, ни словом не выдаёт, что раскатала Ризли по рингу, как молокососа.
От этой мысли он суетится больше обычного и всё-таки наливает ей чай. Две чашки — и третью сверху, инадзумского, из лучших запасов.