…Чжун Ли зачем-то предложил ему запустить воздушного змея — бестолковая, в общем-то, затея, но кто Сяо такой, чтобы перечить слову Властелина Камня? Ему был отдан приказ, который необходимо выполнить. Чжун Ли, правда, несколько раз повторил, что это всего лишь пожелание и дружеское предложение отдохнуть, но… Сяо привык, что Властелин Камня не разбрасывается словами, и в каждой его фразе есть призыв к действию.
Он забывал — до сих пор, хотя сколько уже прошло времени, — что Чжун Ли не Властелин Камня. И что мягкость в его голосе, и ласкающая улыбка, и безграничное спокойствие в мыслях и жестах — результат того, как обтачивали камень минувшие века. Сяо… не поспевал за ним. Это было даже больно — не похоже на раздирающую внутренности боль, когда получаешь раны в бою, и не похоже на пульсацию скверны в моменты тишины, от которой некуда спрятаться. То же Сяо чувствовал, когда думал о соратниках Яксах, сгинувших так давно, о всех, кто не вернулся из очередного сражения. Это было похоже на тоску — такой отдавали затхлые болота долины Гуйли. Ноющее в области сердца чувство.
Фонари поднимались в небо всю ночь напролёт. Их было так много, что даже его по-птичьи острый взгляд не мог разглядеть каждый. Сяо поднимал глаза от горизонта ввысь, к звёздам, бессчётное количество раз. Это было глупо, но… Ему становилось легче, стоило очередному огоньку взмыть в воздух, превратившись в гаснущую в вышине точку. Ему казалось, что с каждым фонарём вместе с чаяниями смертных в небеса поднимается душа — потерянная, отчаявшаяся найти покой, цепляющаяся за каждого, кто чуток к её стонам. Их были тысячи, этих душ; Сяо чувствовал их всегда, сколько себя помнил. И только на Праздник Морских Фонарей они затихали, убаюканные то ли мерно горящим пламенем, то ли молитвами. Он оставался наедине с собой, заслужив короткую передышку, — и ощущал, нежась в тишине и хрупком покое, что есть ещё силы держаться.
Ближе к рассвету порождения миазмов, от которых он защищал город праздничной ночью, иссякли. Сяо — крепкий физически, измотанный духовно — нашёл себе место на одном из горных пиков рядом с Ли Юэ, надеясь как следует взглянуть на последние фонари. Отсюда отлично было видно Гавань, наводнённую толпой и освещённую со всех сторон. Сяо прикрыл глаза со вздохом, устало прижал к себе Нефритовый Коршун — этой ночью даже наконечник его сиял чуть ярче, словно только-только выкованный мастером.
Словно сам Сяо был моложе на добрую тысячу лет.
За спиной раздалось деликатное покашливание. Знакомая аура — жидкое золото, разлитое в воздухе, — нежно обняла Сяо без единого прикосновения.
Уголки его губ дрогнули, но Сяо не позволил им по-дурацки растянуть улыбку на всё лицо. Путешественница магическим образом нашла его и сделала это вовремя. Карабкалась, видимо, по горным хребтам, чтобы добраться… Сяо всё же проиграл самому себе и улыбнулся, тут же закрыв рот ладонью. Люмин — снова каким-то чудом, не иначе её иноземное волшебство — по его спине догадалась об этой улыбке. Её голос звучал тепло и важно:
— Здравствуй, Сяо.
— Здравствуй, Люмин. — Он понял, что теперь они по-настоящему поприветствовали друг друга, без посторонних лиц. Сяо обернулся; от невесомой улыбки, практически незаметной, отказаться он так и не смог.
Сначала он заметил жёлтое нечто размером с саму Люмин и только потом разглядел её лицо, каждая черта которого была озарена мягкостью. Среди нагромождений ткани и бумаги в её руках он сумел распознать очертания птицы — скорее, желтопёрого птенца.
Люмин несла в руках воздушный змей, как реликвию — торжественно и без тени насмешки. Сяо растерянно вскинул брови.
— Что это? — спросил Сяо, будто пытаясь отсрочить неизбежное — она явно сейчас скажет, что…
— Это золотая птица. Похожа на… тебя?
Ни разу не похожа.
— Очень. — Сяо не поменялся в лице — ему это давалось легко, — зато Люмин расцвела в улыбке. Красиво. Красивее воздушного змея.
— Я делала его сама. — Она с гордостью повела плечом. Поменявшись в лице, заговорила робко, неожиданно смущённо: — Давай запустим его вместе?
Желтопёрый птенец взмыл в воздух, подчиняемый потоку анемо. Сяо не рассчитал силу, поэтому змей вспорхнул так резво, что Люмин едва удержала его. Сяо схватил нить чуть выше её сжатых ладоней. Мимолётное прикосновение обожгло его руку сквозь перчатку.
Он вскарабкался взглядом по этой нити, остановился глазами на змее — не смог повернуть голову и бросить на неё даже короткий взор. Сяо слышал её умиротворённое дыхание. Как и голоса затерявшихся душ, он слышал её дыхание всегда, где бы она ни находилась. Но сейчас…
Люмин была у него под боком; Люмин из плоти и крови, живая, не бесконечно далёкая, а близкая — можно коснуться даже полами одежды. С золотой аурой, тихим дыханием и запахом, которого он никогда не чувствовал в Тейвате. Так, верно, пахли сами звёзды на небосводе.
Змей в воздухе шелестел бумажными пёрышками. На ветру он был похож на огромный трепещущий лоскут. Знамя войны или одеяние, оставшееся от человека после его смерти. Или израненная златокрылая птица, каким-то чудом удержавшаяся в полёте. Сяо вздохнул рвано: он хотел видеть в воздушном змее воздушного змея, но образы возникали сами, потому что были ему хорошо знакомы. Потому что когда-то отпечатались перед его глазами и теперь появлялись даже в самые мирные минуты, словно оставить его в покое — невозможная ценность, которой он не был достоин.
— Я бы хотела увидеть златокрылую птицу своими глазами, — прошептала Люмин. Сяо покосился на неё и тут же одёрнул себя.
Он не хотел осквернять её даже взглядом; наверняка в его глазах сейчас бесновалось целое море из боли прошлого.
— Не стоит, — совладав с собой, сказал Сяо негромко. — Это бы значило, что ты в большой опасности. А я… Я этого не хочу.
Люмин ничего не сказала в ответ.
Но положила свою руку поверх его ладони, сжимавшей нить.
Сяо задержал дыхание и бросил на неё осторожный взгляд из-под ресниц. Люмин улыбалась, подняв лицо к небу. Редкие фонари и первые лучи пробудившегося солнца делали её глаза сверкающими, как сердцевина расколотого кор ляписа.
— Хочешь послушать о моей поездке в Фонтейн? — спросила она тихо и заправила за ухо соскользнувшую прядь. — Там много чего приключилось, а тебе, наверное, нужно знать, что происходит в соседнем государстве, чтобы оберегать Ли Юэ…
Её ладонь лежала поверх его ладони. Воздушный змей, рассекавший острыми крыльями утренний воздух, начал напоминать птицу в полёте. Сяо вздохнул полной грудью; воздух был чист и свеж, лишён зловонности миазмов.
Он мог сказать многое: что ему неважно, что происходит в соседнем государстве; что он ждал, когда она расскажет о новом этапе своего пути; что очень хочет услышать всё что угодно, если это касается её.
Но Сяо только кивнул, и Люмин с улыбкой начала свой рассказ, так что он сразу понял: они проведут наедине не меньше часа.
А златокрылая птица сорвалась с нити и воспарила ввысь.