Это был еще один вечер фильмов, идущих на заднем плане. Рампо был этим доволен. Как иначе, когда раскрытый роман у него на коленях и пакет с конфетами рядом. На голове с самым счастливым видом сопит енот, решивший, что его нечесаные к вечеру космы идеально подходят для спального гнездышка. И писатель обнимал его, уткнувшись лицом ему в плечо. Это была идиллия, что ни есть.

Писатель тоже был доволен этим.

Ранпо читал книгу с удовольствием, впервые он позволил себе просто прочитать книгу, не думая о разгадывании сюжетных поворотов. Как оказалось, чтение книг без попыток что-то разгадать может принести еще больше радости. Кроме того, он не мог не оценить тот факт, что его парень так старался для него, создавая эти детективные романы. Где-то на заднем плане шумел телевизор, показывая очередное телешоу. Он не хотел вставать и выключать телевизор. Ему было очень удобно. После некоторого колебания он нежно погладил его по голове.

Эдгар ещё сильнее прижался к его плечу, в свою очередь прислонившись головой. Его дыхание было мягким и ровным, выражение лица выражало чистую расслабленность. Его волосы были мягкими на ощупь, они ниспадали локонами вокруг него, словно защищая от мира за пределами уютного пузыря.

По мере того, как продолжались поглаживания, он подался навстречу прикосновениям, отчего стал еще больше похож на маленького енота. Он был так же доволен, как и его парень, и тяжесть пальцев на нем была сладким напоминанием о привязанности.

Он встретился с его глазами, и его собственный взгляд просветлел от выражения лица. Его улыбка была мягкой, нежной, наполненной восхищением, глубоким.

— Тебе понравилась книга?

Ему пришлось наклониться ближе, чтобы расслышать его, поскольку он был на несколько дюймов выше.

Рампо тихо хихикнул, вовсе не удивлённый этим вопросом. Ему пришлось чуточку податься вперёд, чтобы оставить поддерживающий поцелуй на лбу. Он знал, как важна была писателю поддержка — книги отнимали много сил и времени. Со всей тёплой радостью он ответил ему:

— Конечно, ведь её написал великий писатель для не менее великого детектива.

Эдгар повернул голову при этих словах, на его губах появилась слабая, но ласковая улыбка. Это было слишком приятно, слишком, порой он думал, чем вообще заслужил такую поддержку. Он положил свою ладонь поверх его, переплетая свои пальцы с ним — утонченный жест. Одно такое простое, но оно говорило ему многое.

Он выглядел таким уставшим, но таким довольным. Возможно, шум фильма на заднем плане сделал эту ночь трудной для сна, или, может быть, он просто не мог достаточно сомкнуть глаза, несмотря ни на что. Его глаза все еще были опущены, но, зевнув, он устроился поудобнее и улыбнулся.

— Мой маленький детектив...

Рампо несколько секунд любовался этим спокойствием на его лице. Он очень скучал по этим моментам, когда вот это всё спасение мира, неразбериха с вампирами и прочая нечисть. Раньше он как-то жил, не придавая особому значению эти сладкие моменты, которые происходили. Всё это было само собой разумеющееся, как то, что он любит сладости, как то, что его писатель пишет для него книги. Но оказавшись буквально на волосок от погибели, он словно прозрел. Все эти моменты тем и важны, что никогда не знаешь, что будет завтра.

Завтра он рассчитывал с ним пойти в аквапарк. Так что конец света точно отложится.

Он вздрогнул, когда почувствовал иной род прикосновения. И он не мог не вопросительно поднять бровь.

— Что ты?..

Эдгар и сам не понимал всех своих эмоций. Он настолько сильно был привязан к нему, и настолько сильно скучал по нему в эти дни. Сотни объятий будет мало. Он чуть разжал ладонь и перевернул его. Хмурая тень пролегла на его лице. Шрам, оставшийся на внутренней стороне ладони. На первый взгляд, что-то не существенное. Но знание того, что его детективу принесли боль и оставили след, самому причиняло ему страдания.

Не уберёг от шрама. По причинам понятным, но легче не становилось.

Он с предельной осторожностью выцеловывал его ладонь. С новой стороны ему это открылось. Кожа была мягкой на ощупь, и нежной. А сама ладонь маленькой, созданной держать книги, сладости и улики преступлений. И никак не создана для боли, всё это тело не создано для этого. Он извинялся перед ним, не находя вживую слов. Чуточку помедлив, он нежно поцеловал шрам. Искра гнева вспыхнула в его душе — он ненавидел того, кто причинил вред его парню.

Рампо устало закрыл глаза, отдавшись этим новым ощущениям. Ему не нужны были извинения — но шрам больше не казался ему уродством.