Эдгар почувствовал странное покалывание в животе, когда его парень уткнулся лицом ему в грудь. Он не знал, что это было, поскольку никогда раньше этого не испытывал, но ему это нравилось. Он обнял его, удерживая его голову на месте. Его парень был таким теплым и пушистым...

Только они могли сидеть так в полночь из-за его вдохновения.

— Хорошо, тогда тебе лучше просто остаться здесь, — пробормотал он, слегка улыбаясь. — Я все равно продолжаю писать, и я бы предпочел делать это, когда ты лежишь у меня на коленях. — он усмехнулся.

Рампо издал неопределенный звук, который можно было расценить как согласие, он слишком устал за этот день. Он обнял его всеми руками и ногами. В этом состоянии он был очень цепким. Он сонно вздохнул

Эдгар поцеловал его в лоб и продолжил писать, но покалывание в животе продолжало расти. В конце концов это чувство стало таким сильным, что стало слишком отвлекающим. Он осторожно поднял его со своих колен и положил его на диван рядом с собой. Это чувство он мог узнать с первого раза. И это чувство смущало его, в особенности, что рядом с ним это было впервые. Но ведь все парочки через это проходят, и он это знал.

— Рампо, я должен спросить тебя кое о чем.

Его сердце билось так быстро, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Рампо с большим трудом открыл глаза, он чувствовал себя не очень хорошо. Он чувствовал себя разбитым, когда его оторвали от сна. Однако сон не так важен, он это понимал. Медленно моргая, он восстановил свое затуманенное ото сна зрение. Широко зевнув, он посмотрел на него с немым вопросом. Он спросил его:

— Что?

Эдгар посмотрел на своего сонного парня и глубоко вздохнул.

— Рампо, могу я задать вопрос? пожалуйста, будь честен со мной, хорошо?

Он выглядел немного взволнованным.

— Ты... думаешь заняться со мной сегодня вечером чем-нибудь еще, кроме сна у меня на коленях?

Он ждал ответа, но по мере того, как шли секунды, его беспокойство росло все больше и больше.

Ранпо напряженно вспоминал, что можно было бы сделать в полночь, он, честно говоря, ничего не мог вспомнить. Лично он, возможно, захотел бы съесть большой торт в полночь. Клубничный торт с сливками. От этой мысли у него чуть заурчал живот. Но дело было явно не в торте. Он все еще смотрел на него, теперь больше с непонимающим выражением. В конце концов, он хрипло спросил его:

— М-м-м... Ну, я не возражаю. И что ты хочешь делать?

Эдгар сделал еще один глубокий вдох, все еще нервничая, и наклонился поближе к нему. Он хотел ответить на его вопрос, но не смог. Он боялся, что скажет что-то не то и все испортит. Внезапно он понял, что для этого ему не нужны слова. Его парень, человек, которого он любил больше всех во вселенной, был сейчас рядом с ним. Если он хотел что-то сказать, он должен был говорить действиями. Не колеблясь, он обхватил его лицо обеими руками и страстно поцеловал его в губы.

Рампо широко раскрыл глаза, для него было необычно, что его парень делает что-то так открыто, но он чувствовал, что это очень правильно. Его сонливость прошла, как будто ее никогда и не было. Во всяком случае, ему нужна была мотивация, чтобы не заснуть. Точно так же он чувствовал, что причина была веской. Он обвил руками его шею, притягиваясь ближе к нему. Без колебаний он ответил на его поцелуй.

Писатель тихо застонал от удовольствия. Он никогда раньше не чувствовал себя таким счастливым. Ощущение губ на своих, его мягкой, теплой кожи, его рук, медленно притягивающих его ближе... он хотел, чтобы это никогда не заканчивалось.

Когда они целовались, его сердце продолжало учащенно биться, и он почувствовал необходимость показать Рампо, как сильно он его любит.

Он обнял его за спину и, не прерывая поцелуя, нежно поднял его с дивана и отнес в спальню.

Рампо оторвался от поцелуя, когда почувствовал, что ему просто не хватает воздуха. Он не мог не почувствовать смену обстановки. И дело не в том, что ему это не нравится. Он любит поцелуи и объятия. Но по какой-то причине его сердце сжалось от тревоги. Что-то в этом казалось ему неправильным. И он знал, что именно было неправильным. Тем не менее, он не хотел расстраивать своего парня. В этом плане он был слишком стеснительный. Он уткнулся лицом в его плечо, тихо дыша.

Писатель улыбнулся и поцеловал его в макушку. Ощущение короткого, учащенного дыхания привело его в состояние чистого блаженства. Ему нравилось все в своем парне. Он подошел к кровати и осторожно положил его на матрас. Затем он забрался на него сверху и продолжал целовать.

Он начал расстегивать и снимать рубашку. Ему было жарче, чем когда-либо. наконец, он прервал поцелуй, прежде чем посмотреть в глаза ранпо.

— Ты все еще хочешь продолжать?

Он поддразнивал его, но его глаза были полны любви.

Рампо немного нервничал, он был не против объятий и поцелуев. Но сейчас будет нечто большее, чем просто поцелуй и объятия. Знакомое чувство дискомфорта охватило его тело. Он сам не знал, как охарактеризовать это чувство. И он не знал, как выразить это словами. Он прижался к нему, все еще целомудренно обнимая его. Только объятия бы, ему бы только объятия любимого.

Эдгар был смущен нежеланием своего парня. Он не мог себе представить, почему Рампо захотел сдержаться сейчас, когда он был так откровенен в течение всего этого дня. Что-то ведь значили объятия и поцелуй. Он хотел спросить его, что случилось, но почувствовал, что слов будет недостаточно.

Вместо этого он продолжал страстно целовать своего парня. Он хотел показать ему, что все будет в порядке. Медленно он начал снимать рубашку Рампо.

Руки писателя двигались так, что детектив понял, как сильно тот этого хотел.

Рампо тихо сглотнул, он чувствовал себя неловко. Обычно он мог часами болтать о чем угодно. Но в своей нынешней ситуации он чувствовал себя неуютно. Это был не его путь. Он все еще обнимал его, теперь начиная немного дрожать.

Довольно скоро Рампо остался полностью без рубашки. Эдгар снял свою собственную рубашку, не желая, чтобы его парень был единственным, у кого обнажена кожа. Ощущение прижатого к нему возлюбленного было очень возбуждающим для него, который нежно целовал и покусывал его шею, ожидая его ответа.

Он продолжал спрашивать себя, почему его детектив не позволил ему пойти дальше. Неужели он больше не интересовал своего парня?

Тишина была невыносимой, поэтому он просто продолжал прикасаться к его телу и целовать его шею. Рампо почувствовал большую волну отвращения, того чувства, что он не хотел сейчас испытывать. Превозмогая свою любовь к нему, он мягко оттолкнул его от себя. Сердце слишком быстро колотилось в его груди. Он перекатился на бок, обнимая себя за плечи.

Эдгар заметил дрожь своего парня и внезапно понял. Он думал, что Рампо хотел сделать это так же сильно, как и он. Он не осознавал, что все, что он делал сегодня вечером, происходило слишком быстро для него. И ещё он внезапно понял, что еще недостаточно поговорил с ним касательно того, что было для них первым разом. Он сел рядом с ним, который съежился в углу кровати.

Писатель почувствовал себя отвратительно. Он понял, что весь этот процесс не по душе его любви. Не объятия, не поцелуи, а то, что должно было произойти.

— Рампо, что-то не так? — спросил его Эдгар, его голос был полон заботы.

Рампо сглотнул тяжёлый комок в горле. Он закрыл лицо руками, чувствуя себя очень плохо. И в чем была его проблема, чтобы хоть раз заткнуть своё мнение и просто позволить этому случиться? В взрослом мире ведь это в порядке вещей. Но он чувствовал, что именно этот аспект вызывает у него плохие ощущения. У него этого не было. И всё же то, что было несколько секунд назад, причиняло ему эмоциональную боль.

Он чувствовал себя грязным.

Срывающимся от подступающих к горлу слез голосом он ответил ему:

— Я не могу дать тебе того, что ты хочешь... прости, это... это вызывает отвращение...

Эдгар всё понял. Наконец-то он всё понял. Теперь он понял, почему же его возлюбленный, ранее энергичный и шумный, был стеснительным и тихим. Словно прося разрешения, он касался его спины кончиками пальцев, пытаясь его как-то успокоить. Писатель тихо сказал ему:

— Прости...