Всего две недели прошло, а я так привыкла к тебе. Приспособилась к твоему режиму, запомнила привычки. За две недели ты пробудила во мне любопытство, своей призрачной натурой спровоцировав в мыслях множество вопросов. Чужая душа — потемки. Ты стала загадкой, которую мне непременно захотелось разгадать.
Я не знала твоего имени, не знала, почему ты еще ни разу не появилась в университете.
Никаких контактов. Кроме номера комнаты, в которой я тебя видела.
Кто ты такая?
Я пялилась на тебя из окна соседнего общежития, незаметно ходила по пятам, пытаясь запомнить твой облик, но ты все равно умудрялась исчезать из виду, оставляя меня в вечном неведении.
Кеды с юбкой — неотъемлемая часть твоего имиджа. Глаза, волосы одного и того же цвета.
Пытаясь восстановить загадочный образ, я ежедневно изгалялась над холстами мольберта, но все было тщетно. Мне не нравилось то, что выходило из-под кисточек. Ты мне нравилась намного больше.
А краска цвета жженой сиены скоро закончится. Это твой цвет, да? Волосы, глаза, чокер на шее.
Хрупкая, как бабочка. Я снова наблюдала за легкими движениями твоих рук возле окна. Очевидно, наводила марафет — напротив стояло зеркало. Твой силуэт резко отдалился от стекла, и, по-моему, старая деревянная дверь пришла в движение. Уже уходишь? Я тоже.
Я уверена: ты меня не заметишь. Даже если буду идти рядом, провожая тебя до комнаты №3NN. Не обратишь внимания, будто все так и должно быть. Жалко, что ваш злобный вахтер внимательней тебя и, несомненно, потребует пропуск студента. А мне до университета еще, по меньшей мере, четыре года.
Хм… меня всегда забавляло, что в четырнадцать я выгляжу старше, чем ты в свои… как минимум восемнадцать, потому что я видела, как ты покупаешь сигареты. Обычно «Мальборо», но иногда бывает и «Парламент». Каждый день, четыре раза, ты бегаешь за гаражи покурить. Всегда в одиночестве.
Интересно, для кого эта безупречная укладка, макияж? Для кого ты стараешься выглядеть идеально, если все равно всюду ходишь одна?
И сейчас, чуть ветреным осенним вечером, ты опять шла в знакомом нам обеим направлении, сминая кедами желтые листья. Ты не любишь ходить как все, по чистой заасфальтированной дорожке.
Добравшись до места назначения, ты встала, как обычно, между красным и зеленым железными домиками. Я спряталась за любимой широкой сосной, чтобы проследить за тобой. Длинные костлявые пальцы потянулись за пачкой «Мальборо» — сегодня маленькие ноготки были окрашены в кроваво-красный. Наверное, единственное, что в тебе меняется с течением времени — это цвет лака на ногтях.
Я толком не могу объяснить, зачем каждый день наблюдаю одну и ту же картину. То ли я пытаюсь ответить на мучившие меня вопросы простым подглядыванием, безучастно ожидая изменений, то ли хочу когда-нибудь вмешаться в процесс твоего саморазложения. Когда я о тебе думаю, мне становится грустно — я прихожу к выводу, что дальше, чем «покурить за гаражами», ты никуда не выбираешься. Почему ты обрекла себя на такое бесцветное существование? Или я неправа, и у тебя есть что-то интереснее курения?
С первого дня мне чертовски хотелось подойти к тебе и познакомиться. Ты казалась мне интересным человеком.
Сегодня, готова поклясться, твое лицо было немного краснее обычного, а щеки — мокрыми. Мне в тысячу раз сильнее захотелось подойти к тебе и сказать хоть что-нибудь, чтобы утешить. Если бы я сказала, как хотела с тобой познакомиться, узнать тембр твоего голоса, услышать твой смех, пойти с тобой на КВН, ты бы… Ты бы, скорее всего, не поверила, посмотрев как на ненормальную малолетку. А если бы я попыталась тебе помочь, ты, наверное, послала меня бы куда подальше, не доверив свои взрослые проблемы.
Ты курила, все так же спокойно выдыхая ровную струю воздуха. Все то же каменное выражение лица. Пофигистка. Именно такой ты казалась мне всегда, но сейчас тебя выдавали стремительно собирающиеся в уголках глаз капли.
Ты смотрелась такой несчастной. Но даже сейчас твои губы не выражали никаких эмоций. Только чуть приоткрывались, когда организм требовал очередной затяжки.
Интересно, разговариваешь ли ты вообще? Наверное, да. Я видела пару раз, как ты прижимала трубку к уху, стоя спиной к окну, а потом снова поворачивалась, будто бы говоря миру: «Мои губы по-прежнему неподвижны».
Ты затушила сигарету, затаптывая ее носком кеда. Еще? Нет. Всегда одна, как по режиму. Ты собралась уходить, значит, пора менять укрытие.
Наше маленькое путешествие подходит к концу.
Поднявшись в свою комнату, я тут же заглянула к тебе, чтобы проверить, как ты. Дверь отворилась, но тебя я не заметила. Никого не заметила. Грустно вздохнув, я достала апельсин из кармана толстовки — поскольку, не пропуская тебя, иногда приходится пропускать ужин, эта находка была для меня очень кстати.
Перекусив, я потянулась к телефону. Пару раз мне удалось заснять тебя достаточно четко, чтобы можно было передать черты лица на бумаге.
Ты милая. Кожа смугловатая, по щекам рассыпаны веснушки, которые никак не смотрятся с твоим безучастным образом. Короткие волосы ты каждый день укладываешь рваными прядями, словно подражая анимешной героине. Однажды мне удалось увидеть, как ты старательно закрепляла их лаком.
Для других ты просто кареглазая шатенка. А для ненормальной художницы — девушка цвета жженой сиены.
Ну вот, еще один рисунок испорчен! Бумагомарака хренова! Я никак не могу нарисовать тебя реалистично. Я не понимаю, черт возьми, чего не хватает на рисунке: глаза не кривые, пропорции соблюдены, краски не текут… Может, фотографии некачественные? Ладно, попытаюсь в следующий раз. И надо будет прикупить еще баночку любимой краски. Потому что жженая сиена тратится быстрее всего — на твои пусть и недлинные, но очень объемные волосы.
Мне снова удалось разглядеть твою фигуру в окне — на этот раз ты смотрела куда-то вверх. В небо. Ты смешно жмурилась, сузив правый глаз больше, чем левый. А рот все так же оставался скованным двумя пухлыми губками.
Я тоже посмотрела на небо — пара секунд, и, вновь устремив взгляд на окно, я тебя не обнаружила. Неужели смываешься? Это ведь не по расписанию.
Я наскоро обула кроссовки и пулей — чтоб тебя случайно не пропустить — понеслась на улицу.
У входа меня ждала преграда.
«После десяти выход из общежития запрещен», — уведомила вахтерша, и я разочарованно поплелась к себе.
Соседка вернулась из мужского блока, когда часы пробили одиннадцать и дежурные разогнали всех по своим комнатам с криками: «Отбой!» Последнее время она стала часто там зависать и все реже интересоваться моими делами. Может, нашла кого пообщительнее.
— Спокойной ночи! — с входа воскликнула она, заметив меня в кровати.
А ты в это время гуляла по улицам, потому что студентам можно не возвращаться до часу ночи. Наверное, опять в одиночестве.
* * *
Утром я, как всегда, не застала тебя в твоей комнате. Ты опять смываешься раньше меня, и я не могу это проконтролировать — увы, ночью ничего не видно, тем более перед сном ты зачем-то закрываешь шторы, а днем — снова раздвигаешь. Я пошла в здание, совмещающее в себе два образовательных учреждения: для меня это школа, для тебя — университет. Но где ты, черт возьми? Вечно прогуливаешь, что ли? Ведь как еще объяснить то, что ты живешь в университетском общежитии едва ли не месяц, но сюда ни ногой?
О тебе кто-нибудь вообще знает? Или, может быть, ты видишься только мне? Иллюзия? Да ну. Надеюсь, что психически я все же здоровый человек.
После школы соседка привела в нашу комнату несколько пацанов. Неплохие парни, кстати. Позвав девчонок из блока, мы сели играть в карты на желания, и я снова проигрывала больше всех. Из четырех партий три обрекли меня исполнять прихоти играющих, зато на последней удача внезапно решила проведать и меня — я победила. Теперь мне предстоит переночевать на шкафу в блоке моих новых знакомых, пролезть между ног учителя по математике и крикнуть: «Отбой», — на университетской лекции, на которую я должна как-то проникнуть.
Но все эти мелкие неприятности решила вовремя пришедшая гениальная мысль: парню, исполнявшему мое желание, придется узнать контактные данные человека, живущего в общаге напротив, в комнате №3NN.
Сложно, но мне плевать.
Скоро три тридцать. Примерно в это время ты отправляешься на перекур. Я заглянула в твое окно, застав там лишь движение закрывающейся двери. Ты уже в пути, значит, надо спешить.
Я поймала тебя выходящей из университетской общаги, и мы вместе пошли за гаражи.
Снова этот спокойный вдох. Выдох. Кажется, ты уже не видишь различий между никотином и воздухом. Сегодня на твоих щеках не было ни намека на слезы, и все происходило абсолютно по плану. Каменное лицо, бетонные губы… Вдох, выдох. Ты такая спокойная, а мне все сложнее терпеть.
«Я должна подойти к ней. Должна», — сейчас эти мысли чаще обычного обстреливали меня, изматывая мозги.
Но я не могла. Я боялась, что ты не захочешь моего общества. Кто я такая? Любопытное никто, и звать меня «глупая малолетка».
С другой стороны, меня убивало чувство гадливости за свою трусость. Если подойду, ты максимум — пошлешь меня. Все равно жалеть буду. Поэтому все мысли об отказе — лишь повышенная ссыкливость.
Голоса в моей голове четко твердили взаимоисключающие планы дальнейшего действия и к соглашению приходить не желали. Я пыталась уловить их всех, отчего голова начала кружиться. А сама я стояла под этой чертовой сосной, все так же молча наблюдая за тобой.
«Должна. Д.О.Л.Ж.Н.А…»
«Она меня пошлет…»
«Ну, хотя бы предлог придумай…»
«Я никчемная малолетка…»
«Сигаретку попроси…»
«Никчемная...»
Дыхание участилось, на лбу и руках выступил пот. Я собралась с мыслями, сжав кулаки и губы. Металлический привкус страха. Но пора заканчивать играть в молчанку.
«Все, подхожу…»
Черт! Ты снова кинула сигарету на землю, растоптав своим кедом. Время вышло.
Я, как обычно, незаметно преследовала тебя весь путь до общаги — теперь боевой настрой превратился в огромное чувство досады, которое я не могла заглушить даже мыслями: «В следующий раз обязательно все будет».
До шести часов вечера — очередного похода за гаражи — оставалось еще много времени. Я успела сходить за новой баночкой жженой сиены, выполнить домашнее задание и поискать тебя на универовском сайте. Тогда же в мою комнату зашел один из друзей соседки — Вадя, отвлекший меня от поисков.
— Эм, как тебя, — он глупо уставился, потирая руки друг о друга, — я нашел информацию. В комнате №3NN никто не живет еще с прошлого выпуска, так сказали студенты.
Я, фыркнув, встала из-за стола и направилась к окну.
— Ну это подстава, Вадик, или тебе просто лень, — я с недовольной гримасой потянула его за собой, заметив твой силуэт. Ты болтала по телефону. — Видишь, там девушка.
— Мало ли… — начал было Вадя и посмотрел на противоположную сторону. — Но… там же никого нет!
Я готовилась уже обвинить его в отрицании очевидных вещей, но, когда повернулась сама, все поняла. Исчезла!
К удивлению парня, я мигом вылетела из комнаты, оставив его наедине со своими мыслями.
Жди меня, девушка цвета жженой сиены.
Снова излюбленная дорога с пожухлыми листьями, снова спокойные и, наверное, глубокие затяжки. Зачем тебе курить, если ты и так спокойна? В отличие от меня, во внезапно нахлынувшем волнении переминавшейся с ноги на ногу. Былая решительность вновь сменилась унылым страхом. Но ноги уже сами несли меня в сторону гаражей, миновав любимую широкую сосну.
Я встала рядом с тобой, ближе к зеленому домику. Сердце просто с ума сходило от собственного стука — я видела тебя так близко. Впервые. Твои рваные пряди, зафиксированные лаком, твои глаза, которые, увы, не отражали ничего. Тяжелые губы, которые оживали, лишь пока ты курила.
Ты заметила меня во время очередной затяжки. Впервые. Посмотрела прямо на меня и снова затянулась. Без эмоций.
Я тоже старалась все оставить при себе, но руки слегка тряслись, а выражение лица стало каким-то напуганным.
Ты не страшная. Но почему я тебя до сих пор боюсь?
— Здрасте, — промямлила я. Что? На «вы»? Теперь ты точно считаешь меня малолеткой, правда?
Я не знала, чего ожидать. Я настолько не знала тебя, что не удивилась, если бы ты прямо сейчас превратилась в горного козла и забодала меня. Но ты лишь провела пальцем возле рта, а потом скрестила руки перед собой. Что за странный жест?
Не можешь разговаривать со мной? Почему? Пока я думала над этим, ты уже успела исчезнуть. И, кажется, не в привычном направлении.