В своей жизни Кацуки жалел о многих вещах и поступках, результат которых зависел от его действий. Прошло уже несколько дней с того раннего утра, в которое Изуку развернулся и покинул их общее жилище, оставив после себя лишь заказанные продукты. Кацуки винил себя за длинный язык: правильнее было бы рвануть следом и вытребовать адрес, по которому друг решил обосноваться. Но как раз в тот момент он и подумать не мог, что Изуку перестанет выходить на связь, ведь он был тем, кто предложил поговорить, когда они оба остынут. Изуку не отвечал на звонки и сообщения, сам тоже ничего не писал.

Создавалось впечатление, словно он собирался бесследно исчезнуть из устоявшейся жизни. Дзёхацу* были не такой уж редкостью в обществе, однако охотники расставались со своим прошлым с большей готовностью. Многие из них приходили в штабы совсем молодыми и, как правило, ими двигал запал — желание отомстить за своих любимых, погибших от клыков нечисти. Они настолько были преисполнены злобой и горечью, что совсем не задумывались о рисках, когда предводители штабов связывались с ними и делали выгодное предложение, от которого трудно было отказаться.

Кацуки помнил, как Айзава и Шинсо пришли к нему, пообещав найти тех, кто совершил преступление против его матери. Они казались такими вольными и сильными, на деле показывали, как именно можно сражаться с кровососущими монстрами, дабы избавить человеческий род от опасности. Кацуки не знал, откуда именно они пришли, но он сразу им поверил. По их рассказу они отделились от крупного подпольного центра охотников ещё много лет назад, потому что не совпали во взглядах и методах.

Он примкнул вместе с Деку к этим двоим, и совсем скоро к ним присоединилась Очако, так что по итогу они основали свой собственный штаб, в котором главенствовал Айзава. Они пытались набрать стажёров, но это было непросто. По статистике лишь двое из десяти хотели продолжать, остальные же делали свой выбор в соответствии с жизненными условиями. Бывало, некоторые хотели подкопить денег, прежде чем вернуться к обычной мирской жизни, но их затягивало с каждым ночным патрулем всё глубже.

Так случилось и с Изуку; Кацуки знал, что тот пошёл за ним, чтобы быть рядом и поддержать — у него не было веских причин всерьёз разыскивать и уничтожать вампиров. Лишь одно обещание, брошенное спьяну и из жалости, стало для него клеткой. Возможно, он надеялся, что боль Кацуки утихнет, и тогда они смогут покончить со столь внезапным «хобби», но вместо этого в последние годы их жизнь состояла из поиска опасных тварей и их уничтожения. Убийства, страдания, скорбь по умершим товарищам. Их штаб вырос, но вместе с тем увеличивалось количество погибших. Айзава отвечал за коммуникации со спонсорами, так что порой не брезговал грязными заказами. За них хорошо платили, так что им с Изуку тоже приходилось за них браться. Оказывается, существовали извращенцы, до безумия желавшие заполучить в личное пользование вампирш. От самой только мысли воротило, ведь это не так уж сильно отличалось от торговли обычными людьми.

Точно… Деку ходил как в воду опущенный, когда они передали израненную вампиршу в руки заказчика. Ему было омерзительно находиться среди них в тот момент, так что он действительно имел право покончить со всем сейчас. Кацуки не хотел принимать реальность, и внутренне его рвало на части, но, пока он размышлял обо всём эти дни, многое становилось на свои места.

Изуку пора жить в угоду своим желаниям, он больше не обязан следовать тому глупому обещанию. Он и так сделал для него больше, чем кто-либо ещё, но Кацуки не хотел терять его.

Только не так.

Он хотел, чтобы они были рядом как можно дольше.

Когда-то Кацуки застал своего друга в компании девушки и парня, и с тех пор в его голову не раз закрадывались мысли о том, мог ли он сам быть на месте того парня? Но эти фантазии подавлялись, они были неправильными.

Неправильно желать своего лучшего друга, которого ты знаешь с детского сада.

Кацуки не заводил отношения со старшей школы, у него случались быстрые перепихи, порой даже в засранных туалетах клуба. И теперь он понимал, что, вероятно, они слишком увлеклись, проживая столько времени вместе, словно были женатой парочкой. Кто знает, чем бы всё кончилось, если бы они вдрызг напились. Перешли бы черту?

Кацуки хмыкнул в пустоту, и звук утонул в тишине его кухни. Что, если Изуку тоже всё понимал, и это как раз стало призывом для действий? Заметил ли он в глазах друга интерес? Если да, то оставалось лишь надеяться, что он не сгинул окончательно. Людям было присуще бежать от своих проблем; некоторые из них так сильно усердствовали, что меняли имидж, имя, личность.

У Изуку были все задатки переменить собственную жизнь: он был умён и усерден, хоть и пожертвовал качественным обучением, так что не станет бедствовать. Однако Кацуки не мог никак подавить душащие его чувства одиночества и разочарования. Столько всего осталось недосказанным…

Изуку не станет исчезать. Так ведь?

Он благоразумен и понимал, что им дорожили. Впрочем, он тоже не юлил, говоря о том, как дорог ему Каччан, так что наверняка желал хотя бы по возможности приглядывать за ним, если тот так и останется вырезать вампиров по ночам.

Микроволновая печь просигналила, и Кацуки достал из неё еле тёплый тост.

— Допотопная хрень, — устало пробурчал хозяин дома, недовольный работой техники. Но голод победил — пришлось жевать то, что получилось. Сыр полностью не расплавился, но сойдёт и так.

Кацуки сделал глоток горячего чая и снова уткнулся в телефон, чтобы проверить чаты. Изуку так и не писал, висели непрочитанные сообщения от Очако и Айзавы, но пока он не был в состоянии с кем-то общаться. Ему едва полегчало; та ночь, когда он промёрз до костей, не прошла бесследно. Кацуки простыл, его температура только-только снизилась, благодаря чему появился интерес к еде. Сил на готовку не было, так что последние дни он питался полуфабрикатами, которые ожидаемо закончились.

В доме было непривычно тихо, кажется, даже тиканье часов остановилось. Его чары совсем ослабли — им неоткуда было черпать энергию, они и так забирали последнее, из-за чего носитель слабел быстрее обычного. Под вечер Кацуки даже думал, что рухнет в любой момент и хорошо, если не убьётся о кафель. Сейчас он сосредоточенно просматривал объявления о сдаче жилья, отбирая несколько подходящих точек. Изуку говорил, что поселится недалеко от этой квартиры. Впрочем, городок сам по себе небольшой, при желании можно объездить все объявления за день. Кацуки всерьёз подумывал так поступить.

— Придурок, — прозвучало от него угрюмо. Он ждал у телефона всё это время, как будто из них двоих он — единственный виноватый в их конфликте.

Определённо, в любой ссоре задействованы обе стороны, не всегда в равной степени, но сравнивать глупо: каждый из них отличился не самыми умными поступками. Изуку был прав. Им стоило обсудить всё вновь, но уже спокойно и желательно опуская взаимные претензии.

Сэндвич закончился, чай — тоже. Теперь стоило поспать и набраться сил, так что Кацуки отодвинулся на стуле (тот громко скрипнул) и убрал тарелку с чашкой в раковину. Та уже доверху была забита грязной посудой, но Кацуки обязательно её помоет, когда поправится.

Он двинулся к кровати, но остановился, когда его телефон зазвонил. Время было не сильно поздним, но для многих неприемлемы звонки после десяти часов вечера. На экране высветился незнакомый номер, что чаще всего являлось причиной проигнорировать вызов из-за возможного спама, но сейчас Кацуки не мог поступать так опрометчиво. Кто знает, может, Изуку таким образом скрывался.

— Алло? — с ожиданием произнёс Кацуки, но вместо голоса друга ответила женщина.

— Кацуки, как я рада тебя слышать! Здравствуй, — вежливо воскликнула она, и Кацуки сразу узнал голос. Тот принадлежал матери Изуку — Инко. — Надеюсь, я не разбудила? Я писала Изу, но он весь день молчит, может, ты что-то знаешь? Позовёшь его к телефону?

— Да… Да, он в порядке, он… — Кацуки надеялся, что его голос прозвучал естественно, так что он прочистил горло и продолжил. — На самом деле я спал, так что… Деку! Твоя мама звонит!

— Ох, извини, что разбудила, — мягко ответила она и ждала, что её сын вот-вот подойдёт к телефону.

Она и не подозревала, что Кацуки пришлось разыгрывать целый спектакль для неё. Ещё пару лет назад они договорились с Изуку дистанцироваться от прошлого, меньше контактировать с родственниками, чтобы те пережили их возможную смерть легче. Деку знал, как сильно его любила мать, и он боялся причинить ей боль. По этой же причине он старался не отвечать на звонки и обходиться текстовыми сообщениями.

Изуку был не единственным ребёнком в семье, так что он верил, что его младшие брат и сестра поддержат Инко и не позволят ей тосковать по нему. В них она найдёт утешение.

— Гм… Похоже, он вышел в магазин, но я передам, что вы звонили…

— Вот как? Он снова работает сутки напролёт? — Инко огорчённо вздохнула, её голос дрогнул, как будто она была на грани. Кацуки бы хотел поинтересоваться, не случилось ли что, но это бы привело к долгому диалогу, к концу которого по ожиданиям женщины Изуку уж точно должен был бы вернуться.

Кацуки поджал губы и уже начал прощаться, как Инко заговорила одновременно с ним. Она наверняка услышала его слова, но сделала вид, что не обратила внимания.

— Что-то плохое у меня предчувствие, мне так неспокойно весь день. Я уже позабыла, как мой сын выглядит, как вас отослали работать в такую даль. Скажи, вы правда до сих пор вместе живёте? Почему он не найдёт себе девушку? Все его одноклассники уже женились, родили детей… А вы?.. Вы ведь ничего не скрываете от меня?

Кацуки замер. Первой его мыслью было то, что Инко как-то прознала о том, кем они с Изуку являлись. Но кто мог рассказать о том, что они охотились на вампиров? В том городе оставался его отец, который мог такое ляпнуть, но любой адекватный человек воспринял бы это как бред.

— Вы геи? Вы вместе как пара?

Так, стоп.

— Я не самая современная мать, но вы даже не пытались как-то сообщить… Вы делаете мне больно тем, что так отдаляетесь.

О боже.

Кацуки не сдержал нервный смешок, чуть ли не начав читать женщине лекцию о том, что нельзя доверять всему, что говорят другие, но он совсем не ожидал услышать это!

Взгляд парня сосредоточился на занавесках, как будто они в определённый момент стали самым интересным местом в его квартире. Казалось, любой его ответ не удовлетворит любопытство и запал женщины. Похоже, у неё наготове был не один десяток вопросов, которые она не выпалила разом только из чувства уважения к собеседнику.

— Деку бы помер от приступа смеха, тётушка, — он весело хохотнул, пытаясь разрядить атмосферу и расположить к себе Инко. — Вы ж его знаете, он невыносимый трудоголик, ему некогда даже на свиданки гонять.

— Да, и мы не виделись с вами год! Неужели его это не напрягает?! Я получаю только отписки! — закричала она ему в ответ, так что Кацуки слышал, как кто-то из её детей просил не волноваться так сильно и не перегибать, но она не стала извиняться, чаша терпения переполнилась. — Вы когда приедете?

Вот теперь Инко стала строже, вела себя так, как умела обычная мать, когда злилась на своего ребёнка. Только вот люлей отхватывал вместо него Кацуки. Очевидно, ответ ей не понравился. Возможно, она так сильно верила своим предположениям, что не могла поверить в то, что услышала.

Кацуки потёр висок, который заломило от внезапной боли и испытываемого напряжения. Глаза тоже отозвались неприятной резью и жжением, когда он ими двигал. Выпитое раннее лекарство переставало действовать, уступая плохому самочувствию. Впрочем, если бы не разговор, Кацуки уже бы давно уснул. Ему хотелось скинуть звонок, но очевидно, если не успокоить Инко, то она сойдёт с ума. У неё был такой богатый круг общения, что при желании она без труда поднимет на уши все СМИ и полицию.

— Я не знаю, нужно смотреть график. У нас правда много работы. Вы номер сменили? Может, поэтому Деку не читает сообщения…

— Тогда скажи ему, как он вернётся. Я отправила ему кучу сообщений, фотографий и видео, а он ни разу на них не отреагировал. И ещё. Скоро Рождество, я жду вас обоих в своём доме. Берите отгулы, отпуск или что хотите, но чтобы оба были у меня. Всё понятно?

— Ещё почти целый месяц ведь… — ему не хотелось давать обещания, которые они могли не исполнить, но он не мог грубить женщине — в своё время она позаботилась о нём так, словно была его кровной матерью. И, впрочем-то, он не разделял мнение Деку об отдалении, но и идти наперекор не мог.

Кто он, в конце концов, такой, чтобы устанавливать свои правила?

— И поэтому я звоню заранее, чтобы вы наметили планы в своём плотном графике… — уже мягче проворчала Инко и вздохнула. Этот выдох означал её нетерпеливость; всё же она рассчитывала, что Изуку успеет прийти до того, как им придётся попрощаться и завершить разговор. — Не буду тебя больше задерживать. Отсыпайся, Кацуки…

— Угу, спасибо. Вам тоже спокойной ночи, — произнёс он напоследок, прежде чем скинуть вызов, и тихо прорычал. — Дай мне только до тебя добраться, Деку!..

Он ведь и сам отослал ему больше десяти сообщений, но ни на одно так и не получил ответа. Даже сейчас у аватарки Изуку был неактивный значок, а в статусе прописано, что пользователя не было в сети с той самой ночи в парке. Вот-вот наступят третьи сутки его молчания, что было на него совсем не похоже.

То и дело в голове всплывали пугающие мысли, от которых хотелось избавиться. Кацуки понимал, что это проделки его бурной фантазии и пессимистичного настроя, но ничего не мог с собой поделать. Вариантов развития событий было целое множество. Что, если этот идиот беспечно вышел на улицу в ночь, и его настигли вампиры? Потребуется не так уж много сил, чтобы расправиться с ищейкой, пусть и весьма умелым.

К тому же Изуку уже обзавёлся персональным преследователем. Эйджиро показал себя уравновешенным, но странным. Его плотоядный взгляд, которым он скользил по шее и лицу Деку, до сих пор не выходил из головы. А ещё он умел манипулировать и легко мог запудрить мозг кому угодно, даже охотнику. А Изуку и без того был ослабшим.

Хорошо, если ему вообще хватило сил добраться до съёмного жилища. Хуже, если он распластался где-то на улице и стал лёгкой мишенью для любого мимо проходящего. Это необязательно должен был быть вампир, тем более что средь бела дня их не встретить, и даже не оборотень, которого они встретили в прошлый раз близ домика колдуньи. Достаточно обычного карманника, чтобы остаться без денег и телефона.

— Тц, параноик…

Кацуки покрылся рябью мурашек, не сразу понимая, что произошло это не из-за скаканувшей температуры, — хотя доля её вины тоже была, — а из-за чёткого присутствия вампира поблизости. Ощущалось так, словно колючий мороз проник ему под кожу.

Гадство. Как же невовремя.

Этой ночью у Кацуки не было достаточно сил для противостояния нечисти. Впрочем, вряд ли тот намеревался биться с ним насмерть, иначе его появление стало бы резким и агрессивным. Случалось, что они били стёкла и поджигали жилища охотников, чтобы выкурить их оттуда.

Однако ночной гость не торопился действовать. Кацуки даже подумал, что тот просто проходил мимо его дома, но чары реагировали столь чувствительно, словно вампир находился в его квартире. Кацуки даже на всякий случай медленно осмотрелся, насторожившись до предела. Он готов был прыгнуть к столику, на котором лежал кинжал, но вполне ожидаемо за его спиной никто не стоял. Конечно, это мало успокаивало, ведь опасная тварь всё ещё была совсем близко, так что Кацуки заставил работать свою татуировку перьев на голени, чтобы бесшумно двинуться к оружию. Сразу после он думал пойти к входной двери и взглянуть в глазок — хотя мысль о том, что вампир будет покорно стоять в подъезде, казалась дикой и неправдоподобной, — но этого не потребовалось.

Едва лезвие кинжала коротко чиркнуло о поверхность стола, на Кацуки легла тень со стороны окна. Та загородила ярко светивший фонарь, так что охотник повернулся к балкону, отмечая появившийся силуэт, скрытый лёгкой занавеской. Вампир задвигался, после чего в комнате раздался лёгкий стук по стеклу. Лёгкий, вероятно, потому, что в ином случае стекло могло рассыпаться на осколки. Кацуки судорожно выдохнул, не веря в происходящее. Никогда раньше ни один вампир не приходил к нему домой.

По ту сторону точно был Стикс, Кацуки слишком хорошо научился распознавать их ауру за это короткое время. Впрочем, даже первой встречи хватило, чтобы понять, как они ощущаются. В прошлом они встречались с основателем другого штаба, который рассказывал о Стиксах, как о тех существах, на которых достаточно всего одного взгляда, чтобы понять, кто они на самом деле.

«Даже мало обученный охотник сможет это понять. То же самое, что отличить кошку от собаки»,— признавался он, чему не особо верилось, если бы не личный опыт, приобретённый из-за Эйджиро и его создателя.

И если за окном один из них, то Кацуки боялся представить, ради чего тот прибыл. Сердце наливалось свинцом, тело онемело, стоило ему подумать, что от них последует очередное предупреждение, но уже не только на словах. Перед глазами всплывали ужасающие картины, в которых вампир ради издёвки выследил и убил Изуку или кого-то из их штаба, а затем решил принести труп сюда.

Бред. Это бред, зачем им делать такое?

Кацуки пытался утешить себя мыслями, что Шото не выглядел тем, кто забудет о перемирии и бросится убивать всё что движется. Он выдохнул, успокаивая сердцебиение. Кровь горячим потоком приливала к шее и голове, но неприятный вяжущий страх утихал.

Пальцы вампира ритмично прошлись по стеклу, словно отбивая ритм какой-то песни, но Кацуки её не знал. Эти постукивания усилились и отдались вибрацией, показывая нетерпеливость пришедшего. Однако Кацуки не собирался бездумно мчаться к нему. Он хорошо знал, что вампирам не проникнуть внутрь чужого жилища, даже древним. Иначе тот сейчас не изображал бы из себя примерного джентльмена. Впрочем, раньше Кацуки думал, что вампиры и на балкон не могут проникнуть, но, видимо, потому, что тот не был остеклён, это не считалось домовым пространством.

Тогда это объясняло, почему тот смог подобраться так близко.

Силуэт чуть отдалился, но не исчез. Он знал, что охотник внутри, пусть передвигался бесшумно, но биение его сердца различил бы любой вампир даже на расстоянии нескольких десятков метров. Кацуки пытался размышлять здраво, но у него кружилась голова, так что он отключил чары, черпавшие остаток сил, и подошёл ближе к окну. В левой руке он сжимал флакончик с коллоидным серебром, в правой — кинжал, чьим лезвием он чуть отодвинул шторку в сторону.

Даже предполагая, кто там, снаружи, Кацуки всё равно неконтролируемо дёрнулся от испуга, а его пульс вещал о его состоянии не хуже кардиографа. Испуганный хозяин квартиры чуть отошёл назад, понимая, что даже это осторожное действие не осталось незамеченным.

Однако взглянуть во второй раз было легче.

На перилах, вальяжно рассевшись, находился Эйджиро. Казалось, он совсем не держался, был расслаблен и ни капли не переживал, что сорвётся вниз или что в принципе мог попасться кому-то на глаза. Трудно не заострить внимание на ком-то подобном: парень был в одной футболке и легких спортивных штанах, сидел с небольшим уклоном назад — подуй ветерок чуть сильнее, и он бы не смог удержаться, будь он обычным человеком. Конечно, со второго этажа насмерть разбиваются редко, но случайные прохожие всё равно могли бы расценить его как суицидника.

Кацуки снова взял под контроль эмоции, по крайней мере, те, которые отражались у него на лице. Эйджиро усмехнулся, заметив нахмуренные брови, а после приветливо помахал и расплылся в ещё более довольной улыбке, как будто жаждал этой встречи всем нутром.

Кацуки успокаивало хотя бы то, что настроен тот был мирно. И то, что кровавые фантазии так и остались фантазиями.

Эйджи указал пальцем на дверь, и Кацуки, словно заворожённый, раскрыл её с противным скрипом. Ранее он не выходил на балкон, казавшийся ему хлипким и даже опасным. К тому же погода совсем не располагала к подобным выходкам; вот и сейчас его обдало холодом, тело мгновенно прошило ознобом. Очевидно, действие лекарств полностью исчерпало себя — ему вновь придётся мучиться от высокой температуры.

Чёртов Шото, это всё он виноват. Кацуки не пришлось бы глотать бесполезные пилюли, если бы глупый Стикс не повалял его по земле как беспомощного щенка, заставив продрогнуть до кончиков пальцев.

Эйджиро заинтригованно скользнул взглядом по показавшемуся смельчаку, а затем будто бы пытался заглянуть сквозь него.

— Невероятно рад тебя видеть, Каччан. Правда, я полагал, что вас тут будет двое. Где милый Изуку? — дружелюбно поинтересовался Эйджиро, как обычно это делали дети, заходившие друг за другом, чтобы погулять.

Он сидел неподвижно, вероятно, чтобы не спугнуть охотника, но его пристальный взгляд и отсутствие таких привычных человеческих жестов напрочь сбивали с толку. Трудно было понять, какие эмоции он на самом деле испытывал. Но одно было ясно точно: Эйджиро явно заинтересовался арсеналом Кацуки для самозащиты.

— Изуку? А хер ли тебе от него надо? Не твоё собачье дело, где он и с кем. Я велел вам сюда не соваться, — грозно прорычал Кацуки, но сразу же поморщился. С его самочувствием даже образ злодея не сохранить. Чем сильнее он распалялся, тем хуже ему становилось.

Тело неконтролируемо задрожало, даже зубы заклацали друг о друга. Озноб накатывал волнами с каждым движением — хотелось лечь и поскорее. Но вместо этого он зачем-то чесал языками с непрошенным гостем.

Эйджиро, словно любопытная собака, наклонил голову, вглядываясь так внимательно и изучающе, словно разобрал человека перед собой на атомы. Кацуки даже ощутил его взор и снова поёжился. Температура точно повысилась до той отметки, которую необходимо сбивать. Кацуки облизал губы и выдохнул облачко пара. Склянка с серебром перекочевала в карман его пижамных штанов, потому что рука ему понадобилась для более твёрдой опоры.

— Блять, как же холодно. Если это всё, то ариведерчи, — заключил Кацуки ослабшим подрагивающим голосом и собирался закрыть балконную дверь, как Эйджиро слез с перил и засмеялся. Не гнусаво, без издёвки, но Кацуки всего равно ощетинился. — Веселишься?

Упивался его немощным состоянием? Кацуки был почти что уверен, что это так, даже не обращал внимания на то, что вампир смотрел снисходительно и по-доброму, не собираясь обижать его своей реакцией.

— И почему ты всегда такой резкий? Никто не научил тебя быть вежливым? — прозвучало с лёгким интересом, будто они вот-вот собирались обменяться историями из жизни. — Если будешь так себя вести, все твои гости не захотят пройти на чай.

«Я никого, блять, и не звал», — хотел было ответить Кацуки, но грудь распирало от подступающего приступа кашля, который он не смог сдержать.

Эйджиро подошёл ещё ближе, так что Кацуки весь подобрался и даже отошёл на шаг, всё ещё откашливаясь. Предостережение ему не помешает: если Стикс решит вытащить его наружу, воспротивиться этому он уже никак не сможет. В его бронхах и безо всякого медицинского оборудования вампир хорошо слышал хрипы и свист. Эйджиро вдруг подумалось, что он мог бы стать крутым экспертом в медицине, так что это чуть позабавило его.

«Ваш дом — ваша крепость. Пока вы в доме — они не смогут вас тронуть», — как мантру повторял Кацуки про себя, однако он знал о случаях, когда это правило не срабатывало. Хотя у него была подстраховка: ещё когда они только въехали, Изуку установил защитные руны, отпугивающие нечисть — те точно должны справиться со своей задачей и защитить дом.

Но даже зная об этом, Кацуки всё равно было неспокойно. Чем старше вампир, тем хитрее и ловчее он становится. Именно поэтому флакончик с серебром вновь оказался в руке охотника. Откупоривание крышки само по себе звучало как предупреждение, так что Эйджиро чуть заметно улыбнулся, оценив осторожность.

— Заболел, да? Хреново, наверное. Вы, люди, такие слабые. Я почти забыл, каково это. Я так давно не болел… Хм-м… Последний раз это было из-за колдуна: тогда он сам ещё был молодняком. Талантливым и сильным молодняком, способным на чудовищную магию! Хворь была такой сильной, что я, будучи вампиром, чуть не погиб, — со вздохом закончил Эйджиро и таинственно улыбнулся.

Кацуки замер, вслушиваясь в каждое его слово, потому что тот нарочито понизил голос, будто бы скрывая эту информацию от чужих ушей. В глазах охотника сквозило недоверие вперемешку с интересом. Он облизал губы и только теперь заметил, какими хитрыми глазами на него смотрели.

— Ну как, смог тебя заинтриговать?

— Тц, да пошёл ты! — огрызнулся он, понимая, что его провели. — Столько лжи выходит из твоего поганого рта. Сгинь.

Эйджиро оскорблённо охнул и сложил руки на груди.

— Я ещё ни в чём не соврал, Каччан, — пожал он плечами, — разве что чуток. Тот колдун, если тебе вдруг стало интересно, живёт в этом же городе. Можешь попытаться расспросить его, но сомневаюсь, что этот проходимец хоть что-то тебе скажет.

То, как натурально проворчал последние слова Эйджиро, означало только одно: они действительно были знакомы и, похоже, находились не в самых лучших отношениях. Если всё сказанное — правда, то, получается, существовало нечто, способное уничтожить вампира. Что это: яд, ловушка, заклинание?

Глупо было отрицать, что Кацуки не заинтересовался. Он крепко сжал дверную ручку, но заметно дёрнулся от неожиданности, когда Эйджиро запрыгнул на перила. Он чуть обернулся, о чём-то размышляя. Свет от фонаря упал на его профиль, показывая лицо во всей красе; Кацуки ещё в прошлый раз заметил, но у вампира была смуглая кожа, что так хорошо выделялась на фоне белой футболки и спортивок. Красные волосы были собраны в небрежный хвостик. На руках все так же были смарт-часы и браслеты, а на пальцах — кольца.

Кацуки старался глядеть свирепо, но выходило фигово.

— Не бесись понапрасну. Ложись и поспи. Полагаю, Изуку я здесь всё равно не найду. Грустненько, но хоть с тобой поболтал. Что ж, пробегусь-ка до вашего штаба.

Ага, удачи.

Там наверняка никого не было. Хотя немного пугало, что он и о нём уже разузнал — не вампир, а самый настоящий пёс-ищейка.

— Или же ты можешь подсказать мне адресок, по которому он остановился.

— Обойдёшься, — отрезал Кацуки и, ступив внутрь, закрыл за собой балконную дверь, но не до конца.

Хотелось немедля уткнуться лбом в холодное стекло, несмотря на то, что он промёрз, пока стоял вот так в сквозном пространстве. В висках било, голова кружилась, а тремор заставлял чувствовать себя немощным. Двигаться было так сложно, что Кацуки уже всерьёз размышлял, получится ли у него такими темпами добраться до постели. Руки совсем ослабли, так что пришлось отложить оружие в сторону.

Наверняка в глазах Эйджиро он выглядел жалким.

— Хи-хи, так и знал, — улыбнулся Эйджиро, — тогда сам его поищу. До встречи, Каччан, не болей!

Он взмыл в воздух и испарился с тихим свистом, настолько его скорость превосходила все мыслимые пределы. Кацуки, кажется, услышал скрежет кровли, но не был уверен наверняка, что вампир решил передвигаться по крыше. Если это так, то во время патрулей им стоило почаще вглядываться не вдаль, а наверх.

Кацуки запер дверь и доплелся на ослабших ногах до кровати. Там же он открыл чат с Изуку. Пальцы были такими неповоротливыми и продрогшими, но это не помешало ему упрямо напечатать очередное сообщение:

«Тебя разыскивает Стикс, не выходи по ночам».

Даже будучи на расстоянии он продолжал оберегать Деку. А если бы знал его местонахождение, то приполз бы туда даже в таком состоянии. Почему-то Кацуки был уверен, что Изуку не справится без него и понаделает ошибок, например, поддастся влиянию Эйджиро и поверит его гнусным играм.

Нельзя этого допустить.

Внезапно сообщения одно за другим пометились статусом «прочитано», и у Кацуки ёкнуло в груди. Сонливость и усталость отступили на второй план, и парень не сдержал довольного выдоха. Его действительно распирало от радости, хотя это также отдалось болью в голове. Кацуки поморщился, пока его пальцы клацали по экрану: «где ты?», заданное уже столько раз за эти дни, но наконец он надеялся увидеть ответ.

«Позвоню завтра, я сплю», — коротко ответил Деку, даже не представляя, что Кацуки еле сдержался, чтобы не огрызнуться и не написать гневную тираду на этот счёт. Казалось, Изуку отреагировал слишком безразлично, как будто пытаясь уязвить друга, хотя раньше никогда не держал обиду так долго.

А ещё так и подмывало спросить, с кем он там спит, привёл ли к себе желаемую пассию? Но Кацуки сдержался. Вместо этого он выдохнул и отложил телефон в сторону.

По крайней мере теперь он мог успокоиться — Изуку в безопасности, и не только ему необходим был сон. Кацуки нуждался в лекарствах и отдыхе, иначе простуда окончательно свалит его с ног. Жаропонижающее закончилось, так что он не мог как-то облегчить своё состояние. Он надеялся сходить в аптеку утром, когда ему полегчает. Сейчас Кацуки даже не был в состоянии утолить жажду. Казалось, он рухнет где-то по пути на кухню, хотя эта однушка, напоминающая больше студию, была совсем небольшой.

Раньше он жил в такой же со своей семьёй. В носу защекотало, когда ему вспомнился образ матери. Та всегда приходила на выручку, каким бы проблемным сорванцом он ни был. Она заботилась о нём и отдавала всю себя, чтобы он ни в чём не нуждался. Раньше Кацуки нередко злился на её гиперопеку: ему всегда казалось, что чем быстрее он станет самостоятельным, тем быстрее у их семьи появится возможность восстановить гармонию. Он хотел стать опорой и защитой для своих родителей.

Они постоянно ругались, по мелочи и серьёзно, но Мицуки ни разу не показала свою слабость. Возможно, это и было её ошибкой.

Кацуки прикрыл глаза и усмехнулся, вспоминая, как расплакался из-за концовки сказки, которую ему в детстве читала мать. Сейчас это казалось такой глупостью, было даже немного стыдно, хотя и тепло на душе. За этими мыслями он и провалился в сон, правда, казалось, всего лишь на долю секунды, потому что совсем скоро его разбудил стук.

Кацуки моргнул и подумал, что сходит с ума, но его чары, пусть и вяло, реагировали на присутствие вампира. Видимо, тот решил доконать его своим присутствием — болезненное состояние никуда не делось, наоборот, обострилось. Магия в нём работала так же, как он себя ощущал. Проще говоря, он сейчас был не опаснее муравья и не смог бы сопротивляться, не говоря уже о том, чтобы кого-то поранить в случае нападения.

Хотелось послать чёртового Эйджиро куда подальше, а ещё лучше — проигнорировать, однако что, если тот обнаружил местонахождение Изуку? Судя по циферблату на часах, Кацуки проспал ровно сорок минут, и за это время могло случиться что угодно. Ему, впрочем, и самому хотелось знать, где обосновался Деку, так что пришлось подниматься.

Послышался скрип, и Кацуки бы мог поклясться, что этот звук издали его ноющие кости, а не кровать. Пока он продвигался к балкону, всё в нём бунтовало против очередной беседы с раздражающим гостем. Кацуки не стал даже брать с собой оружие, зная, что то ему не понадобится. После недавней встречи с Эйджиро Кацуки чувствовал себя увереннее и отчего-то был убеждён, что к нему наведались не для того, чтобы вскрыть артерию и пустить кровь, что само по себе дико, учитывая, кто к нему приходит.

Он распахнул дверь, прорычав ругательства:

— Блять, если ты пришёл по какой-то херне… — было начал Кацуки, но сфокусировал взгляд на пришедшем. Это совершенно не тот, кого он ожидал увидеть. — Ты же… Шото?

— Ты запомнил моё имя, — по интонации не было понятно, удивлен он или просто констатирует факт, но это смутило парня, как будто его хорошая память — это нечто плохое.

— Оно короткое, — в свою защиту бросил он и услышал тихий смешок. Прозвучало ещё хуже — выглядело, будто Кацуки любезничает с ним. — Что ты здесь забыл? Я не звал гостей. По-вашему, у меня тут проходной двор?

И почему, когда требовалось сделать голос жёстким, он получился таким ослабшим, почти блеющим? Хотелось побиться головой о стену, дабы привести себя в чувство. Однако если бы он увидел себя в зеркало, то понял бы, что его сонный растрёпанный вид никого в принципе не смог бы напугать.

— Нет, — коротко ответил Шото и замолчал. Похоже, он не собирался говорить что-то ещё, несмотря на то количество вопросов, которыми его осыпали.

Кацуки прочистил горло и отвёл взгляд от чужих глаз, не собираясь позволять себя зачаровать. Стоило помнить о собственной безопасности, так что он удостоверился, что недосягаем для вампира.

— Я не смогу тебя зачаровать, пока ты в своём доме, — мягко произнёс Шото, что само по себе гипнотизировало разум. — Вас разве не учили этому?

Шото улыбнулся, но продолжал стоять на месте. В отличие от Эйджиро, он не выпячивал своё чувство превосходства и вёл себя скромнее, как будто даже на балконе ему было неловко находиться.

— Только тому, что дома вам нас не достать, — ответил Кацуки и осмелился взглянуть на пришедшего. Действительно, его разум остался нетронутым.

С этим вампиром он не знал, чего ожидать. Эйджиро просто был бесящим прямолинейным типом, а вот его создатель — непредсказуемым, таящим в себе историю стольких лет. Хотя по виду он был столь молод и красив, что так и подмывало расспросить его, в каком возрасте и при каких обстоятельствах его обратили. Так некстати вспомнились слова Эйджиро о том, что Шото в прошлом был принцем.

Принцем? Тогда он из семьи императора?

— Верно, — произнёс Шото, так что сердце Кацуки пропустило удар, когда он подумал, что его мысли оказались прочитаны. Кажется, Стикс даже удивился такой реакции, но всё же продолжил говорить: — Однако если дом не успели обжить, то это всё ещё свободная территория, на которую мы можем пройти.

— Это съёмная квартира, мы здесь недолго. Чего ж не проходишь?

— Это приглашение?

Кацуки мигом закрыл рот, боясь сказать что-то неправильное, так что уголки губ Шото поднялись вверх совсем чуть-чуть. Он поднял пакет, набитый лекарствами и продуктами. По крайней мере, Кацуки смог разглядеть это, воспользовавшись татуировкой кошачьих глаз буквально на пару секунд. Его глаза сверкнули в темноте, что привлекло внимание Шото. Он бы задержал на нём взгляд подольше, если бы не то, что от него ждали ответ.

— Вот, я принес тебе лекарства и еду…

— У меня есть лекарства и еда, — оборвал его Кацуки, собираясь выпроводить Шото и наконец лечь спать. Хотя после таких визитов трудно будет уснуть.

Кацуки не понимал цели, которую преследовал вампир. Наверняка это Эйджиро ему обо всём разболтал, но разве простуда являлась причиной, ради которой могучий Стикс полетит закупаться таблетками и едой для человека? Даже для того, чтобы выманить его наружу, это было слишком.

Непонимание отражалось и в его глазах, и Шото предоставил бы ему все ответы, но на самом деле и сам не особо знал, что нужно делать. Не то чтобы он полный профан в отношениях с другими — всё же у него был опыт за те два века, что он прожил — но то было не то же самое, что и сейчас.

— Почему не берёшь? Кажется, у тебя жар, — вампир поджал губы и чуть приблизился, после чего аккуратно поставил пакет перед порогом. — Твой друг не вернётся сегодня, чтобы позаботиться о тебе?

Стоило Шото упомянуть Изуку, как это подействовало на Кацуки как красная тряпка на быка. Серьёзно? Он вдруг забеспокоился? Нифига подобного, в это поверит только дебил.

Кацуки был почти что убеждён, что Шото пришёл поиздеваться — не зря его слова выводили на эмоции как никогда. Это ведь он во всём виноват! И в простуде, и в исчезновении Деку!

— Он ушёл, — резко ответил охотник, вцепившись ногтями в поверхность двери до боли в пальцах. — Свалил из-за ваших сраных выходок… Сначала из-за твоего грёбаного отпрыска, а потом из-за тебя! Ты чуть не прикончил его… Мерзкий, подлый кровосос! И подачки мне твои нахер не нужны, проваливай! — импульсивно выпалил Кацуки больше, нежели собирался, а затем осмелился выйти за пределы безопасной зоны, но лишь для того, чтобы презрительно пнуть пакет.

Ничего не разлетелось, что несомненно огорчало. Наоборот, охотник поцарапался об острый угол лежащей внутри коробочки, но не до крови, да и больно не было — скорее, обидно. Сразу после этого Шото сделал небольшой шажок, такой, который был присущ людям, видимо, не желая напугать, но Кацуки так резво нырнул внутрь квартиры, что Шото невольно вспомнил недавнее видео о пескариках, которые таким же образом удирали от щуки.

Несмотря на то, что Шото совсем не понимал причин такой реакции, ситуация всё равно позабавила его. Он тихо засмеялся, а Кацуки чуть покраснел уже не от высокой температуры, а от смущения — трогать его явно не собирались. Шото выглядел совсем не агрессивно, да и говорил беззлобно, что весьма странно, учитывая их статусы.

Вампир больше не двигался и не пытался подходить, да и впрочем-то не смог бы этого сделать. Дальше перед ним была воздвигнута невидимая стена.

— Ты забавный, — очевидно сделал комплимент Шото, который Кацуки принял с хмурой миной и готов был распаляться снова, но что-то ему подсказывало, что собеседник слишком устойчив к подобным выходкам.

Шото, вместо того, чтобы взбеситься и показать клыки на пренебрежение в свою сторону, всего лишь посмеялся, не выказав и капли недовольства. Кацуки не знал, все ли вампиры такие, ведь это первый случай в его жизни, когда он так долго вёл разговоры с нечистью; что в случае с Эйджиро, что сейчас — перед ним стояли враги, но их не хотелось тотчас уничтожить.

Кацуки признался сам себе, что испытывает интерес. Эти ощущения пугали, как будто его уже захватили в гипноз.

— Получается, твой друг оставил тебя в таком состоянии по моей вине?

— И твоего грязного отпрыска, — добавил охотник, и Шото кивнул, глядя ровно.

— Эйджиро — моё дитя, поэтому я всецело несу за него ответственность, — Кацуки скривился на этих словах, — поэтому прими лекарства или позволь мне помочь тебе, после чего я сразу уйду. Твоя температура, судя по всему, слишком высокая, чтобы её игнорировать.

— Я сам справлюсь, — упёрто ответил Кацуки и хотел уже запереть дверь, как заметил недовольство в глазах напротив.

Вот оно — вампир не готов получать отказ, так что Кацуки думал даже позлорадствовать. Но нехорошее предчувствие заставило его держать рот на замке, чего решил не делать ночной гость.

— Я не займу много времени, — с нажимом проговорил Шото, отмечая про себя, насколько уставшим и ослабшим выглядел человек. О нём хотелось позаботиться, пока не стало слишком поздно. Порой обычная простуда могла быть коварной. — Если ты отказываешься впускать меня, то, полагаю, мне стоит привести сюда Деку, чтобы он позаботился о тебе.

Он блефует.

Он точно блефует, — уверенно твердило подсознание Кацуки.

— Я знаю, где он находится.

— Пиздишь.

— Хочешь это проверить? — несмотря на то, что Шото и так видел, что его словам поверили, он не сдержался в желании потрепать нервы охотнику. — Вызволить его на улицу не составит труда — сразу после он окажется здесь. Ты и уснуть не успеешь.

Кацуки сглотнул, ощущая мороз по коже только от хладнокровного взгляда вампира, его дыхание почти что замерло, и он сжал руку в кулак.

Нет, Шото не шутил. И сейчас шутить с ним тоже не стоило. Значит, они добрались до грани его терпения?

— Ублюдок, — зло выплюнул Кацуки, сжимая зубы до скрипа, что снова отозвалось пульсирующей болью в висках. Как же он ненавидел это состояние; если бы не оно, то в условиях защиты дома он мог бы что-то предпринять против Стиксов.

Да, он брал свои слова назад. Он бы немедля разорвал их на кусочки, будь у него хоть малейшая возможность.

— Это твой ответ? — мягко прозвучал голос, что никак не вязалось с тем, кому он принадлежал — хитрой твари, в которую хотелось плюнуть.

Надо послать его и закрыть дверь.

Не нужно идти на поводу — у него не выйдет добраться до Изуку, ведь он тоже был охотником. Но что, если что-то пойдёт не так?..

В горле Кацуки застрял ком, когда он хотел ответить. Парень проследил взглядом за тем, как аура вокруг вампира будто бы сгущалась — он собирался уйти и претворить в жизнь свою угрозу. Хватит одной лишь секунды, чтобы потерять его из виду.

Вот и отлично. Пусть проваливает.

Пошёл к чёрту!

— Ты можешь войти, — сказал Кацуки будто зачарованный, но не был таковым на самом деле. — Блять, я пожалею об этом.

— Нет, не пожалеешь.

Кацуки ему не верил, но он больше не хотел подставлять Изуку и подвергать его опасности. Тот и так сбежал — если его ещё и преследовать начнут, то он наверняка захочет покинуть город. Впрочем, тут спокойно ему не даст жить и сам Айзава, находя рычаги давления. Разумеется, он не станет удерживать его насильно или заставлять охотиться, но наверняка найдёт иной путь воздействия и призыва к совести.

Шото замер лишь на мгновение, прежде чем исчезнуть из поля зрения Кацуки и тут же оказаться рядом с ним. В руках он держал принесённый пакет с лекарствами и продуктами, и в какой-то мере это даже хорошо, потому что запасы охотника подошли к концу, в чём он не хотел сознаваться и уж тем более принимать что-то из рук врага.

Кацуки натянулся как тетива. Они так близко стояли, что их плечи соприкоснулись, и ослабленные чары солнца попытались повергнуть угрозу, но в этом состоянии они и обычного вампира бы не завалили, не говоря уже о древнем. Вероятно, он даже не почувствовал никаких изменений в отличие от самого Кацуки, которого эта вспышка заставила ослабеть почти что до критической отметки. Его колени чуть подогнулись и, казалось, он вот-вот потеряет сознание, что оказалось бы весьма удачным стечением обстоятельств, но чужая рука, за которую парень инстинктивно схватился, стала его опорой.

— Чёрт…

Шото помог ему выпрямиться и чуть нахмурился.

— Твои чары пытаются ужалить меня и напрасно тратят твою энергию. Отключи их.

Как будто, он, блять, мог это сделать.

Кацуки действительно пытался управлять ими, но учитывая, что он и с собой толком не в состоянии был справиться, то с чарами и подавно. Он закашлял вместо того, чтобы ответить, и готов был поклясться, что вампир смотрел на него как на помирающего. Нужно было поскорее выпроводить его из дома и обойтись без споров и препирательств; лучше не отвечать этому ублюдочному вампиру и не вестись на провокации вновь.

Шото предстал в его глазах идеальным манипулятором — вероятно, он научился этому за несколько сотен лет жизни. Будь у Кацуки в запасе столько времени, он бы тоже многое освоил.

— Здесь защитные чары, — сухо констатировал Шото, оглядываясь в их поисках. Его лицо непривычно хмурилось, так что Кацуки предположил, что нахождение здесь стало для него неприятным. — Ты сможешь их убрать?

— Я даже не знаю, где они. Их ставил Деку, — сообразив, что он сказал, Кацуки обхватил вампира за запястье ещё и второй рукой, — и только посмей пойти к нему по этой идиотской причине. Я дал тебе разрешение — делай что собирался и проваливай.

Взгляд Шото коснулся их рук, а после остановился на лице Кацуки. Тот держался отважно для того, кто дрожал от волнения и недомогания одновременно. Прошло слишком много лет, чтобы Шото помнил свои человеческие годы. Кое-что мелькало в воспоминаниях, но он уже позабыл, что значит болеть. Ярким пятном была его кровная мать, утопающая в собственном безумии.

А ещё свежим воспоминанием был недуг Эйджиро, хотя простуда — ерунда по сравнению с тем, что ему пришлось пережить. Он чуть не лишился жизни, оставались считанные дни или даже часы. Шото до сих пор винил себя за промедление, которое чуть не оставило его без дитя.

С тех пор он стал более чутким, так что, пусть и через шантаж, но был рад, что проник на территорию Кацуки.

— Хорошо. Сможешь дойти до кровати?

Кацуки вздёрнул подбородок и даже слишком резко отпустил Шото. Он развернулся и направился к своей постели, сразу же рухнув в неё. Даже в такой ситуации он продолжал делать вид, что всё под контролем, что он сильнее этого недомогания. Кацуки в принципе считал, что достаточный продолжительный сон мог излечить его, только вот вампиры то и дело нарушали его планы.

— Лежи, я принесу лекарства, — уведомил Шото и затих.

Кацуки выдохнул и смерил взглядом свой кинжал, лежащий в поле зрения. Даже если он подгадает момент, вряд ли ранение выйдет смертельным. Высокая температура слишком подкосила его, да и устраивать кровавую бойню в собственной квартире было не самым умным поступком.

Он уже впустил Стикса.

Всё.

Обратной дороги нет.

Шото был на кухне, потому что Кацуки хорошо слышал звон посуды, шуршание пакета и бумажек. Можно было лишь предположить, что вампиру приходится изучить инструкцию к лекарствам, прежде чем дать их своему пациенту. Вряд ли он знал, как ими пользоваться. Кацуки не слышал, чтобы вампиры болели простудными заболеваниями. Впрочем, он об этом намеренно и не узнавал.

— Ты купил это или своровал? — спросил Кацуки, когда Шото подошёл к кровати.

Такая близость невольно вызывала приступ паники, так что ослабленное состояние Кацуки было его плюсом. Даже его сердце устало заходиться быстрым стуком, уступая спокойствию. Глаза Кацуки слипались, силы полностью покинули его тело. На периферии сознания даже думалось, что Шото ему снится.

— Ты бы не стал пить таблетки, если бы я их своровал? — поинтересовался вампир и помог человеку привстать, прежде чем дать ему лекарства и воды, чтобы запить. Кацуки сглотнул и снова хрипло закашлял. — Можешь быть спокоен — я это купил. Вампиры тоже могут ходить в магазины.

Каким бы Кацуки ни был упрямым, но он не мог не поверить. Он не стал задавать вопросы, вроде тех, какие цели преследовал Шото: почему-то казалось, что ему не понравится услышанное. В любом случае он сделал так, как тот хотел, поэтому мог потребовать уединения.

— Всё, теперь иди. Или теперь нужно разрешение, чтобы уйти? — фыркнул Кацуки и отозвался на мягкое прикосновение хладных рук. Это было так приятно и успокаивающе — как будто то, в чём он нуждался всё это время, чтобы уснуть. Он прикрыл глаза и притих, стыдясь того, как жаждал больших прикосновений в области шеи и ключиц, лишь бы избавиться от жара.

Веки тяжелели, несмотря на внутреннее сопротивление. Впрочем, он уже мало что осознавал. Возможно, его даже зачаровали, чтобы поскорее усмирить тревожную душу и заставить расслабиться, потому что самостоятельно Кацуки этого сделать не мог из-за присутствия поблизости явной угрозы. Он не мог доверять тому, кто создан, чтобы истребить человеческий род.

Шото относился с пониманием, он был терпелив и мягок: в его власти находилось столь хрупкое тело, сломать которое не составит труда, но причинять ему боль он не собирался. Руки, призванные рвать человеческую плоть словно тряпичную куклу, были нежны и обходительны. Они не были ледяными, в меру прохладные, потому что Шото контролировал температуру своего тела, делая её комфортной для Кацуки. Тот впервые за долгое время показался перед кем-то столь ослабшим и позволил окружить себя заботой.

Раньше Кацуки никогда бы не поверил, что вампиры способны быть такими трепетными по отношению к человеку и не станут расценивать их только как еду. Но несмотря на это, Кацуки бы скорее пожелал забыть о случившемся как о неприятном сне, нежели испытывать очередное чувство долга перед Шото.

***

— Первое время будет непривычно, — предупредила Мэй, на что Очако сдержанно кивнула. — Вот зачарованные чернила. Татуировки я не бью, так что тебе лучше обратиться к Шихаю. Правда, придётся проехаться. Два года назад он обосновался в Тоосиме, но лучше позвони ему лично и уточни, где он. Шихай очень непостоянный, — услужливо подсказала колдунья, заглядывая в пакет с ингредиентами, что являлись частичной оплатой со стороны клиентки перед ней. Остальное было сложено аккуратными купюрами в конверт.

— Хорошо, так и сделаю, — Очако вежливо кивнула и ещё раз посмотрела на лист, на котором от руки был записан номер татуировщика.

Куроиро Шихай был одним из тех, кто работал с охотниками, так что умел обращаться с зачарованными чернилами. Таких мастеров было не так уж много, и ценились они на вес золота — многие из них поэтому предпочитали кочевой образ жизни. Порой приходилось через всю Японию проехать ради записи к кому-то определённому. В обычных салонах всегда возникали сложности — они отказывались бить тату принесёнными красками и впрочем-то могли испортить заключённую в них магию.

Очако попрощалась и вышла из сувенирного магазинчика, но застыла на самом пороге. Улица не была пустующей — всё же сегодня был выходной день, да и погода располагала к прогулкам — однако по этой же причине её охватила оторопь. Шаги стали медленными и неуверенными, словно вот-вот она упадёт в пропасть, хотя девушка старалась не выдавать своего смятения, чтобы не показаться умалишённой встречным прохожим.

Обострённое некогда чутьё, позволявшее ей распознавать опасность, больше не работало. Теперь она не могла почувствовать присутствие нечисти поблизости, и это с непривычки даже пугало. Именно так живут все обычные люди, но она настолько привыкла к фоновой осторожности, что теперь не понимала, как ей существовать в такой тревожной обстановке. Повсюду может таиться опасность, которую она даже не сможет распознать. Возможно, она слишком поторопилась с решением?..

Очако сделала длинный выдох, когда остановилась у развилки между парковкой и новой булочной. Дул прохладный ветерок, но он хорошо освежал и успокаивал. Сейчас она пребывала в таком сумбуре, что не могла сразу сориентироваться в дальнейших действиях. Лучше было чуть постоять снаружи и привести мысли в порядок, нежели глупо хлопать глазами перед продавцом и не понимать, что тот от неё хочет. Очако собиралась купить чего-нибудь сладенького для себя и Хитоши, который наверняка до сих пор отсыпался у неё дома. Именно он и советовал ей избавиться от прошлых чар и заменить их нужными для охоты на вампиров. Что до оборотней, то о них Очако не стала рассказывать и впрочем-то надеялась больше никогда с ними не пересекаться.

— Прогуливаешься, охотница? — знакомый голос прозвучал прямо над ухом, так что Очако еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть, но то, как она подпрыгнула, вызвало изумление на лице не только у Тайширо, но и у тех, кто стоял поблизости. Оборотень и сам чуть вздрогнул от неожиданности. — Ох, боже… Напугала.

— Это я напугала?! Почему ты подкрался ко мне? — возмущённо прошипела девушка, переводя дыхание, и чуть отошла. Спокойствия как не бывало. Сердце до сих пор колошматилось так, что это отдавало вибрацией по всей грудной клетке.

Очако посмотрела на тех, кто обратил на них внимание, но они уже потеряли всякий интерес и ушли по своим делам. По крайней мере, ситуация стала менее неловкой. Больше никого поблизости не наблюдалось, значит, можно было не бояться, что из-за спины выскочит свита Тайширо, которую теперь она не смогла бы почувствовать на ментальном уровне.

— Ты так настороженно шла — я думал, ты уже знаешь, что я здесь, — пожал плечами парень и визуально оценил состояние Очако. Она была бледнее, нежели в прошлый раз, и источала совсем иное чувство страха, больше похожее на страх перед неизбежным. — Ты в порядке?

— Я в порядке, — резко ответила она и наконец выровняла дыхание. — А тебе-то что надо? Я здесь не для того, чтобы выслеживать оборотней, можешь расслабиться.

Тайширо приподнял бровь в немом вопросе. Уж кому из них стоило расслабиться, так это ей.

Очако посчитала, что напускная грубость, с которой она говорила, уколола Тайширо, хотя он определённо пытался не показывать этого. Не то чтобы это её сильно взволновало, но обижать других всё ещё было не в её стиле. Она сама удивлялась, как, будучи в компании Хитоши и Кацуки, не переняла некоторые их приёмчики в свой лексикон. Впрочем, вежливый и чуткий Мидория не давал Кацуки вконец оскотиниться, да и Очако любила находиться в его обществе.

Самые любимые и комфортные миссии были те, когда они с Изуку работали в паре и патрулировали местность днём, устанавливая ловушки или попросту собирая информацию.

— Угу, я знаю. Ты была у Мэй. Я видел, как ты выходила. — Тайширо кивнул в сторону парковки. — Я почувствовал твой запах от той машины и ждал, когда ты появишься. Хотел поболтать — даже не ожидал, что ты так отреагируешь.

— Любители всё и везде вынюхивать. Псины, — пренебрежительно ответила Очако, стараясь вложить в свой голос как можно больше неприязни. Нельзя дать повод думать, что оборотень мог вот так в любое время подходить к ней и заводить беседы, будто бы они друзья.

— Волки, — мирно исправил Тайширо, а на его лице показалась чуть заметная улыбка. — Кажется, ты стала чуть агрессивнее с прошлого раза. У тебя течка, которая осталась без внимания?

Это было слишком.

Очако не смогла контролировать свои эмоции, так что она обескураженно открыла рот, но не знала, что именно ответить на грубость. Хотелось закричать трехэтажным матом. Тайширо только и оставалось, что наблюдать, как девушка хлопает ресницами и стремительно краснеет. Её сердце вновь стремительно забилось, разгоняя кровь по венам.

Козёл, ублюдок, беспардонная тварь!

— Т… Пошёл ты! — она покрылась розовыми пятнами от злости и стеснения, потому что если этот оборотень действительно почувствовал её период, то хотелось провалиться сквозь землю от стыда, а ещё больше — зарыть там этого наглеца, который в открытую засмеялся.

Да как он смеет?! Она — охотница, и если захочет, то поставит его на колени прямо перед всеми! Пусть она осталась без чутья и острого зрения, но у неё всё ещё есть татуировка капкана, которую можно использовать как для атаки, так и для защиты.

Очако сорвалась с места, направляясь к машине, и напрочь забыла о своих планах на бакалею и булочки. После таких разговоров уже не до еды.

Тайширо вскинул брови и направился за ней, не ожидая такой реакции. Ему хотелось как-то сгладить ситуацию, потому что он и правда хотел мирно поговорить, а не ухудшать их взаимоотношения.

— В этом нет ничего особенного, знаешь. Мы относимся к этому проще…

— Заткнись, — прошипела Очако и остановилась у своей машины.

От того, что её преследовали, она невольно ощутила расползающийся по спине и загривку липкий страх, какой звери обычно чувствуют, стоя прямо перед хищником. Её чары капкана потеплели, готовые в любой момент поразить нечисть, но почему-то казалось, что этого будет недостаточно, чтобы расправиться с ним. Тайширо был вожаком стаи, если Очако правильно расценила их иерархию, так что вступать с ним в сражение, когда её обострённая интуиция больше не работала, было глупо. С большей долей вероятности она потерпит поражение.

— Бежишь от меня, как от чумы, — огорчённо произнёс Тайширо, привалившись к машине Очако и тем самым заблокировав возможность вставить ключ в замочную скважину. — Даже как-то обидно. Я всего-то поболтать хотел. Знаешь ли, слухи гуляют нехорошие о вашем братстве. Поговаривают, вы совсем дилетанты, никто не воспринимает вас всерьёз. Вы серьёзно охотники или самоучки?

Очако напряжённо выдохнула и посмотрела на оборотня строго. Он преградил ей путь, заставив стоять с ключом в руках, и что-то ей подсказывало, что, обойди она машину с другой стороны, он и там её настигнет. Может, стоило закричать? Что-то вроде «спасите, вор!» или «помогите, меня хотят похитить!»? Людей на улице было прилично — кто-то да откликнется.

— Не слишком ли ты заболтался? В прошлый раз так резво умчался, стоило моему другу появиться…

— А, тому абьюзеру? — вдруг вспомнил Тайширо. — Хреновый из него друг, но, говорят, он сильнейший из вас и заполучил снисхождение от Стиксов. Даже интересно, за какие такие заслуги. Будь я там, порвал бы его на лоскуты за то, как он с девушками общается, — сказал он без тени улыбки.

Тело Очако покрылось мурашками от ауры оборотня. Даже без чар та хорошо ощущалась. Было бы правильнее нагрубить парню и сказать, что Кацуки совсем не тот, каким его представляют. Но то, что Тайширо уже во второй раз высказался в пользу её защиты, грело душу и смягчало гнев.

— Он не абьюзер. Не знаю, кто у вас информатор, но среди нас есть ещё сильные талантливые охотники. Прекратите сплетничать и преследовать нас, а мы, как и договаривались, вас трогать не станем.

Тем более что это было оговорено и с Кацуки. Очако, как они и договаривались, пока никому не рассказывала о том, что происходило в том парке. То, что Тайширо заговорил о Стиксах, означало лишь, что для нечисти этого города охотники как открытая книга. Их обсуждали, за ними следили и оценивали, и, возможно, планировали убить.

Холодок пробежался по коже, когда она об этом подумала. Больше нельзя молчать — нужно рассказать хотя бы Хитоши.

— Информатор? Хм-м, он весьма интересная личность. Поверишь, если я скажу, что именно он — тот, за кем бегает по ночам один из ваших охотников?

— Что? — неконтролируемо произнесла Очако, сразу же подумав о Хитоши, но Тайширо не стал уточнять и продолжил:

— Он, кстати, сегодня придёт к нам на барбекю-пати. Если не занята — приходи тоже. Будет много разного мяса: говядина, оленина, курочка…

— Ага, конечно. А я, похоже, сойду за главное блюдо, — скептично фыркнула Очако, буркнув эти слова себе под нос, совсем забывая о том, какой прекрасный слух у оборотней. Тайширо на это громко и неподдельно рассмеялся, на что девушке оставалось устало выдохнуть.

Никак не выходило держать дистанцию и злодейский образ, пока враг вёл себя слишком дружелюбно. Кто бы мог подумать, что те, кто должен нападать на неё с желанием разорвать на кусочки или сделать ещё что похуже, будет заводить милые разговорчики и звать на вечеринку.

— У тебя отличное чувство юмора, охотница, но мы не питаемся людьми, уверяю. Наш информатор, как ты выразилась, — колдун и местный охотник. Помнишь, я говорил, что он у нас уже есть? — улыбнулся Тайширо, замечая неподдельный интерес. Очако поумерила свой пыл и перестала источать злобу, однако всё ещё была насторожена. — Так вот, я бы хотел познакомить тебя с ним, впрочем, он и сам собирался выйти на вас, но, раз уж мы с тобой уже знакомы, почему бы и нет? Один из ваших, к тому же, его уже узнает.

— Бред какой-то, — недоверчиво произнесла она. — Что колдун забыл среди вас?

— Мы вкусно готовим! А ещё мы с ним очень давние друзья.

Последнее прозвучало совсем загадочно, распаляя любопытство Очако. Вероятно, именно тот, о ком они говорили, вызвал нездоровый интерес Хитоши. Только он из всего штаба пропадал ночами, якобы уходил охотиться, но Очако знала, что это не так. Его маниакальное желание найти кого-то определённого было слишком очевидным.

Тайширо посмотрел на время и снова улыбнулся, как будто каждой своей улыбкой пытался растопить нежное женское сердце и показать, что не хочет враждовать.

— Не бойся, у тебя есть время подумать. Будет отлично, если мы подружимся или хотя бы узнаем друг друга. Это лучше, чем жить в опасении и ненависти. Ты так не думаешь?

— Нет, — соврала Очако и замолчала.

По одному этому ответу её было видно насквозь. И они оба это понимали.

— Если ты вегетарианка…

— Я не вегетарианка. Я… подумаю, — ответила она чуть заторможенно, а Тайширо наконец выпрямился и отошёл от дверцы машины.

Какой же он был высокий, крепкий и сильный! Не нужно быть охотницей, чтобы сказать, что этот парень не был человеком.

— Знаешь… — вдруг начала Очако, чувствуя, как от внезапного порыва высказаться заколотилось сердце, — если бы ты не щеголял в одной лишь футболке в такую погоду, возможно, остальные даже не догадались бы, кто ты.

— В куртке жарко, но я учту твой совет, маленькая охотница, — довольно улыбнулся Тайширо, смущая Очако. Она молча нырнула в салон автомобиля, чтобы спрятать алеющие щёки, и сразу же выехала с парковки.

Тайширо проводил её взглядом. Он был уверен: они точно подружатся.

***

Очако вернулась домой смятённой. Всё то время, что она ехала в машине, не могла выкинуть из головы поведение Тайширо. Несомненно, оно располагало к себе, но вместе с этим немало пугало. Походило на уловки, чтобы усыпить бдительность, а затем схватить её. Разумеется, Очако даже не думала соваться в волчье логово, как бы мысль о встрече с загадочным колдуном ни привлекала. На него действительно хотелось взглянуть хотя бы издалека, но даже у первоклассных охотников не получится подобраться к оборотням так близко и остаться незамеченными.

Немало накалялась обстановка и с другими охотниками из штаба: все как будто сдулись и занимались личными проблемами вместо того, чтобы разрабатывать план по поимке Стиксов. Кацуки и Изуку затихли, Хитоши потерял к ним всякий интерес, а Айзава даже не потрудился узнать, в каких примерно числах стоило ожидать подкрепление. Он просто отмалчивался и велел быть осторожными.

Только вот плевать все хотели на запреты. Они нарушили их в первую же ночь, пытаясь заманить древнего вампира в ловушку. Очако до сих пор не знала, как тот выглядит. Впрочем, Хитоши тоже не был в курсе, но его это не шибко беспокоило. Его внимание быстро завоевал некий колдун, если верить словам Тайширо, за которым он выходил на патруль последние несколько ночей. Очако находила это странным. Маги всегда были нейтральными, но конкретно этот, похоже, самостоятельно контролировал всю систему в городе и поддерживал порядок. Это объясняло низкую частоту нападений со стороны нечисти, если не считать тот единичный всплеск, из-за которого они, собственно, сюда и перебрались; здесь также имелись дома с кормильцами, в которые вампиры приходили утолить жажду. Да и оборотни не представляли для общества никакой опасности.

Был ли смысл оставаться здесь? Возможно, стоило вернуться обратно и оставить всё как есть, пока их вмешательство не сделало хуже и не убило их.

И всё же один вопрос до сих пор не давал покоя. Почему Хитоши вдруг стал разыскивать колдуна? Вероятно, между ними произошло что-то, о чём он умалчивал. Очако оставалась в неведении, но это не мешало ей строить догадки.

Она прошла в комнату, где её взору тут же открылись широкие плечи и спина Хитоши, не скрытые одеялом. Накануне с вечера и до рассвета он выходил на охоту, поэтому предпочитал продолжительный дневной сон для восстановления сил.

Именно Хитоши совсем не деликатно настоял на том, чтобы Очако занялась своими чарами и стала сильнее, чтобы соответствовать другим и приносить больше пользы.

Девушка присела на кровать и убрала мешавшуюся прядь волос с глаз Хитоши. Его веки дрогнули, но сам он продолжил лежать неподвижно. Очако наклонилась и оставила лёгкий поцелуй на щеке любимого.

— Хитоши, ты спишь?

— Уже нет, — донеслось в подушку, когда парень стал переворачиваться. — Ты разбудила меня.

— Уже вечереет… — но ей на это ничего не ответили. Очако вздохнула и провела пальцами по горячей коже выше, к волосам. Тело Хитоши отозвалось на эту ласку, тут же покрываясь мурашками. — Может, расскажешь, где ты пропадаешь целыми ночами? Я могла бы пойти с тобой сегодня.

— Не надо, это тебя не касается.

— Не касается? Так нечестно, Хитоши, — сказала она с обидой. — Я прикрыла тебя перед Айзавой, когда забирала из госпиталя, и позволяю тебе оставаться здесь, хотя ты ни разу не объяснился. Даже о том, что случилось в ту ночь: ты сбежал с нашей миссии, а затем тебя без сознания нашли случайные прохожие и отвезли в больницу. Тебя зачаровал вампир? Стикс? Ещё недавно ты остервенело думал о них, но, кажется, уже растерял весь интерес…

— Прекращай докапываться, Очако, — раздражённо сказал Хитоши и сел в постели. Вот поэтому он и не любил продолжительные отношения с кем-либо. Его взгляд не выражал заинтересованность в разговоре, скорее, показывал отстранённость, но Очако знала, что разозлила его своей настойчивостью. — Я дал тебе денег, чтобы ты занималась своим вопросом. Ты уже набила новые татуировки?

— Нет…

— Получила аконитовые зелья?

— Нет.

— Ну вот тогда закончи со своими делами, прежде чем лезть в мои, — жёстко ответил он, складывая руки на груди. Его взгляд больше не выражал той нежности, которую Очако видела днями ранее. — Когда станешь полезнее в охоте, тогда позволю тебе ходить со мной.

— Ах, чуть полезнее? — повторила она оцепенело и сжала руки в кулаки. Неожиданно стало слишком обидно и досадно, она вдруг почувствовала себя преданной. Её взгляд с лица Хитоши переместился на темнеющее небо за окном. — То есть всё это время ты считал меня помехой?

Хитоши закатил глаза и шумно выдохнул. Ему хотелось нервно посмеяться. Как же он не терпел все эти выходки и полоскание мозгов, но из раза в раз натыкался на одно и то же.

А ведь Очако казалась другой.

— Не перевирай…

— Нет, это ты следи за тем, что говоришь. Не забывай, что из нас двоих только ты кайфуешь от убийства вампиров, а я — всего лишь заложница обстоятельств!

Да уж, будь у неё возможность повернуть время вспять, она бы сделала всё, чтобы сбежать от своего отца и подарить себе иное детство. Из-за него, а теперь и из-за нынешнего окружения, она по сей день не могла выбраться из этой трясины.

Как ей начать жить иначе? Она ведь ничего не умела.

— Я говорил тебе: бросай, если невмоготу, либо прекрати жалеть себя и сражайся до талого… Твои истерики не к месту. Пока остальные заняты делами поважнее, займись собой, чтобы тебя не пришлось защищать. С аконитовым отваром, ночным зрением и жалящим солнцем ты станешь настоящей угрозой для кровососов, даже для Стиксов.

Хитоши говорил спокойно, но Очако закипала от этого лишь сильнее. Как он не понимал? Те условия, с которыми ей пришлось столкнуться, она бы не пожелала никому. Быть рождённой для убийств других существ — не это ли полнейшее разочарование? Любой ребёнок мечтает о счастливой семье и любви родителей, но всё, что видела она — бесконечные требования. Она не была любимой папиной дочкой, в детстве её использовали как приманку для оборотней, а сейчас её собирались использовать как наживку для вампиров.

Неимоверно хотелось что-то разбить или сломать; будь они на кухне, в ход бы пошла посуда, не иначе. Всё выглядело бы как в дешёвых сериалах, но нет. На самом деле Очако никогда не устраивала показных истерик и уж тем более не уничтожала нажитое тяжёлым трудом. Просто порой в ней всё так бурлило, что очень хотелось выплеснуть эти чувства через агрессию.

Очако сглотнула и выдохнула, поднимая взгляд на лицо Хитоши.

— Знаешь, как паршиво я себя сейчас чувствую? Мои чары больше не работают, я теперь не чувствую присутствие нечисти, ни единого следа. У меня ощущение, словно я постоянно в опасности, даже сейчас! — её голос дрогнул, но Очако правда пыталась не показать своё надломленное состояние. В руках она крепко сжала подушку, спешно пододвинутую к себе. — Я ехала сюда и всё думала, что в любой момент меня настигнут…

— Кто? — скептично бросил Хитоши в ответ. — Вампиры ещё спят, демонам ты вряд ли нужна. Оборотни? С ними ты и без нас справишься — у тебя есть навыки боя, чары капкана. Не накаливай себя и успокойся. Чем больше ты думаешь об этом, тем хуже становится нам обоим. Почаще напоминай себе, что ты не моя мать или жена, чтобы пилить меня. Мне было с тобой комфортнее, когда ты не наседала, — признался он честно.

«Когда ты была удобная», — противно подсказал внутренний голос. Хитоши было приятнее находиться в её компании, когда она вела себя удобно и исполняла его прихоти, не влезая за барьер личностных границ.

Хитоши наконец заметил, насколько сильно его слова ранили Очако. Весьма неприятное развитие событий — он не хотел казаться подлецом и обижать её после всего, что между ними было.

— Блин, забудь… Не плачь, иди ко мне, — позвал он и потянулся к девушке, чтобы обнять и утешить, но она резко отстранилась и слезла с постели. Несколько слезинок упали, но поспешно были стёрты чуть дрожащими пальцами.

Гадство…

Хуже и представить было нельзя. Хитоши сделал короткий выдох и чуть откинулся назад, размышляя, как правильнее выразиться, чтобы сгладить углы. Ему сложно делать первые шаги и извиняться, так что он надеялся обойтись иными методами.

— Я скоро уйду и, если хочешь, останусь у себя дома. Может, приготовишь перекусить, и устроим перемирие?

Вот это наглость.

Очако всплеснула руками и покачала головой, не веря, что вообще связалась с этим парнем.

— Нет, не приготовлю. Я тебе не мать и, как помнишь, у меня ещё есть дела. Сам приготовь себе еду, — отчеканила она и развернулась, уходя в прихожую.

Там она натянула на себя куртку и обувь, обмотала вокруг шеи шарф и надела шапку. Ночь была холодной, а грелки лежали в комоде в комнате, куда возвращаться категорически не хотелось. Конечно, Очако надеялась, что в этот самый момент в голове Хитоши что-то щёлкнет, что заставит его пойти за ней и предпринять ещё одну попытку, чтобы успокоить её, но этого не происходило. Вместо этого он шумно простонал, выражая своё негодование от происходящего.

Возмутительно. Его, похоже, совсем не беспокоило, что Очако уходила из своей же квартиры, пока он оставался лежать в её постели. Очако хлопнула дверью посильнее, и это было последнее, что услышал Хитоши после её ухода.

Тёмная улица обожгла прохладой, особенно та ощущалась на влажных щеках. Каждую секунду Очако надеялась, что Хитоши вот-вот догонит её и попросит прощения, но в то же время она понимала, что они действительно не в тех отношениях. Он не обязан бегать и стелиться перед ней — даже будь она хоть трижды ему женой, не стоило ожидать большой отдачи. Близость между ними вряд ли несла в себе высокие чувства — не стоило питать насчёт этого иллюзий.

Глупые фантазии глупой девчонки. Хитоши вёл себя нежно и заботливо только тогда, когда видел в этом выгоду. Всё.

Очако укуталась в свою куртку и наткнулась в кармане на ключи от машины. Ноги сами понесли её к ней. Вокруг царила тишина, но в ней таилась опасность. Конечно, рановато было для появления вампиров, но отрицать такую возможность нельзя. Солнце их уже не ужалит, и, даже будучи ослабевшими, они выходили подкрепиться теми, кто ещё не успел спрятаться в своих домах.

Впрочем, в этом городе люди чувствовали себя довольно расслабленно — у них не было никакого ночного локдауна или рекомендаций от властей. Заслуга того колдуна?

Очако невольно вспомнила о нём, мысленно воспроизводя разговор с Тайширо. Что-то подталкивало её согласиться на это безумное приглашение. Ведь если бы оборотни хотели расправиться с ней, то сделали бы это в любое время, так ведь? Перспектива познакомиться с кем-то настолько значимым перекрывала опасения.

Кто он — тот, кого разыскивал Хитоши?..