Кацуки так сильно замёрз, что пальцы отказывались слушаться, когда он попытался до конца застегнуть молнию на куртке. Казалось, после того мизера тепла, что подарил ему вампир, стало только хуже. Кацуки боялся представить, что сейчас ощущало тело Изуку, ведь он не мог подвигаться, и впрочем-то организм ослаб после потери крови. Воспоминания о том, как вампиры глумились, сосали и вылизывали кровь с лица и шеи Деку, заставили его разозлиться. Будь его чары солнца сильнее, подобного исхода бы не случилось.

Стиксы бы не стояли перед ним столь уверенно и уж точно не валяли бы по земле.

Грёбаные кровососы.

Очако стояла у выхода из парка, чуть поодаль прогревалась её машина, пока она застыла тут в нерешительности совсем одна. В её глазах отразилось искренние изумление и восторг, когда она увидела Кацуки, правда, почти сразу её взгляд потух, когда она не увидела рядом с ним Изуку. Это навевало дурные предположения.

Кацуки сейчас не был настроен объясняться и выпытывать у Очако, куда делась та девчонка, которую он поручил допросить. На самом деле он был рад встретить охотницу, ведь это означало, что она могла подвезти его. В таком состоянии добрался бы до дома он нескоро, и самое худшее то, что Изуку могли попросту бросить посреди дороги, как какого-то бродягу. В его состоянии он не мог даже обратиться за помощью, а по улицам в такой холод людей ходило не особо много.

Когда Кацуки приблизился, то Очако непритворно ахнула: измученный скукоженный вид, посиневшие дрожащие губы, красные нос и пальцы — так походило на обморожение. И почему никто никогда не слушал её наставления об утеплении?

— Боже мой, Кацуки, — обеспокоенно начала она, делая самое жалостливое лицо, на которое только была способна. — Что с тобой случилось?

Девушка подошла ещё ближе и робко коснулась Кацуки, как бы спрашивая разрешения помочь. Тот не стал отпираться и вредничать — был не в том состоянии — так что покорно перебирал ногами вслед за ней и вскоре оказался в тёплом салоне машины. Очако мысленно обрадовалась, что решила заранее прогреть её и чуть подождать, словно верила, что вот-вот кто-то из её друзей вдруг покажется.

Кацуки облегчённо выдохнул, когда тепло салона приятно обволокло всё его тело. Дрожь усилилась, но такими темпами он совсем скоро согреется. Оставалось только надеяться, что это переохлаждение не даст о себе знать в ближайшие дни какой-нибудь простудой или воспалением почек.

— Эм… А Изуку? Где он?.. — с опаской спросила она, боясь затронуть больную тему, если исход оказался плачевным. Кацуки резко повернулся к ней, видя настороженный взгляд, который с каждой секундой становился всё более испуганным под напором чужих глаз.

Теперь Очако знала, кто именно таился в той части парка и на что он был способен. Стоять здесь в неизвестности и представлять, как её друзей рвут на куски, было ужасающим бременем.

— Он жив, если ты об этом. Не болтай о том, что узнала, Айзаве или своему патлатому, пока не обсудишь всё лично со мной. Но не сейчас… Сейчас отвези меня домой как можно скорее, — хотел бы он попросить вежливее, но получилось нетерпеливо и требовательно. Им некогда было болтать — наверняка вампир уже добрался до их дома, ведь их скорость и выносливость достигали всех немыслимых по меркам людей шкал.

— Хорошо, — озадаченно согласилась Очако и нажала на педаль газа. Она посмотрела на Кацуки краем глаза, видя, как его чуть потряхивает, так что как бы невзначай включила подогрев передних сидений. Кацуки ничего не ответил на это, лишь благодарно кивнул.

Пару минут они ехали в полнейшей тишине. Кацуки думал о случившемся, но мысли путались, сложно было ухватиться за что-то определённое, он постоянно соскакивал с одной темы на другую, которая начиналась со слов: «что, если бы…»

Что, если бы Хитоши не ушёл? Кацуки бы не торопился к Изуку и узнал бы обо всём лишь тогда, когда они бы обнаружили его тело.

Что, если бы Изуку выстрелил из сигнальной ракеты, и они все втроем ринулись к нему на помощь? Тогда Очако могла бы использовать зачарованную ловушку и поймать Стиксов. А если бы у них ничего не вышло, то вампир наверняка выстроил бы их в ряд, чтобы выбрать первую жертву. Кацуки почти что был уверен, что Шото не стал бы отступать в таком случае, хоть по какой-то причине и оставил их жить. В его холодных глазах Кацуки видел беспощадного убийцу, что совсем не удивительно, учитывая, сколько лет он прожил на этом свете и скольких погубил. Однако что-то всё же промелькнуло в нём такое, что можно было назвать «смягчением». Он переступил через свои принципы, что подтверждало и удивление от Эйджиро.

Кацуки считал, что законам природы несправедливо было давать вампирам целую вечность. Но всё же он хорошо понимал, что справедливости в принципе не существует. Но сегодня мир увидел их, заметил, насколько сильную боль ощутит охотник, если потеряет своего дорогого товарища.

Но всё же… Что, если бы вампир не передумал и убил Изуку прямо у него на глазах? Смог бы Кацуки жить после этого? Айзава предупреждал, но они ослушались, словно были мелкой дворовой шпаной, решившей порисовать на заборе. В кои-то веки он считал себя абсолютно неправым.

Очако заметила, что Кацуки вёл себя нетипично для самого себя. Он и раньше был не шибко многословным, но сейчас бил все рекорды и вместо того, чтобы скучающе провожать местность за окошком, он прожигал лобовое взглядом, почти что не моргая. Девушка боялась подумать, что ему пришлось пережить ещё несколько минут назад. К её горлу подкатывал ком, но она всё же не могла больше держаться и вымолвила:

— Я хочу попросить прощения… Понимаю, тебе не до этого, но…

— Не сейчас, — оборвал её Кацуки и отвернулся, всем своим видом показав свою незаинтересованность в этом разговоре.

Очако закусила губу и сжала руль в руках, чуть сильнее надавливая на педаль газа. У неё самой нервы были не к чёрту, так почему её чувства обесценивали и не могли хотя бы выслушать? Она всегда была так терпелива и послушна, тогда как ей в ответ постоянно дерзили. Очако как никто другой имела право высказаться и освободиться от тяжести в груди — она тоже хотела, чтобы её воспринимали всерьёз и слышали всё, что она говорит.

— Нет… — чуть слышно ответила она, а после набрала в лёгкие побольше воздуха, — я хочу поговорить сейчас!

Повышенный голос и такой истеричный тон Очако Кацуки не доводилось раньше слышать, так что он оказался ошарашен её поведением. Истерик-то ему как раз и не хватало…

Голос девушки дрогнул, но она сдержалась. Нельзя плакать, даже если чувство вины так сильно топило её. Казалось, только начни, и она не сможет остановиться. Слёзы попросту перекроют ей весь обзор, придётся вынужденно остановиться, что наверняка взбесит Кацуки ещё сильнее. И он сам это понимал, поэтому тяжко выдохнул и мелко кивнул, давая разрешение продолжать, хотя Очако и так собиралась вылить на него всё, что крутилось на языке.

— Ту девушку зовут Хагакурэ Тору, ей двадцать три, она студентка на медицинском факультете. Она также дала мне свой адрес и номер телефона. Я проверила — он рабочий. Хагакурэ рассказала мне о том, что бежала от древнего вампира. Он велел ей уходить домой, поэтому она не могла ослушаться, тем более, что в том месте намечалась битва между ним и Изуку…

Очако пробно посмотрела на Кацуки, но он пока никак не отреагировал на эти слова.

— Я пыталась дозвониться до Хитоши, но он не отвечал. Ты и Изуку тоже не брали трубки, я даже не могла удостовериться, что вы живы. Я боялась идти туда, не пришла к вам на помощь и подвела. Вы были в смертельной опасности, но кто я такая, чтобы противостоять Стиксу?.. Мне… очень жаль. Прости меня. Возможно, если бы я была такой же смелой, как вы все, то пришла бы на выручку, но это не так. Думаю, я даже не достойна называться вашим другом, не говоря уже о том, чтобы быть охотницей.

Она поджала губы, быстро утерев катящиеся по щекам слёзы. Всё то время она стояла и ругала себя, стыдила так, словно убила ребят собственными руками, но это всё равно не заставило её сдвинуться с места хотя бы для того, чтобы просто проверить, живы ли они. На самом деле она была в шаге от того, чтобы позвонить Айзаве и во всём признаться, но хотела сделать это из дома, когда будет в безопасности. Почему-то вампиры никогда не нападали на людей в их жилище.

Ещё она думала дождаться рассвета и сразу же приехать обратно, но почти сразу отмела эти мысли, ведь это было ужасно даже на уровне её воображения. Ей казалось, что сердце не выдержит, если она увидит обескровленные тела парней или, хуже того, разорванные в клочья. Некоторые вампиры намеренно уродовали и издевались над охотниками, прежде чем добить.

Кацуки тяжело выдохнул, его нога чуть подёргивалась от того, как раздражала вся эта ситуация. Ему не хотелось подтирать чужие слёзы, когда ему и самому было до жути паршиво. В горле до сих пор стоял ком, вероятно, предвещающий скорый срыв.

— Скажу единственный раз, слушай внимательно и избавь меня от последующего нытья, — грубо ответил Кацуки. — Ни я, ни Деку не ждали тебя там. Ты бы только мешалась или стала бы утешительной закуской для них, раз со мной и Деку у них не вышло. С тебя требовалось только одно дело: допросить девчонку, в идеале — задержать её. Она могла напиздеть тебе в три короба и свалить, а ты и рада стараться.

Очако было больно это слышать, но она и не ждала иных слов. Другое дело, что это все равно заставляло её сердце рваться на куски. Кацуки видел в ней неумёху и помеху. Впрочем, это было не так уж далеко от правды. Все охотники, кроме Хитоши, говорили ей одни и те же слова, так что она и сама успела в это поверить. Возможно, тот поддерживал её только ради дальнейших сексуальных утех, так что при мысли об этом глаза Очако чуть взмокли. Она сделала глубокий вдох и тихий выдох, успокаиваясь в который раз подряд. Кацуки не стал комментировать её состояние — лишь хмуро прожигал взглядом мелькающие снаружи дома.

— Как я и сказала, я взяла её актуальный номер телефона, домашний адрес, адрес её места работы… Спросила что могла, но у меня не было полномочий её задерживать. Мы не полиция, мы запрещены законом! Что нам потом делать, если она напишет на нас заявление? Нельзя беспечно думать, что нам всё по плечу! Эта девушка — кормилица! Ты ведь знаешь, кто это? — Очако спрашивала остервенело и даже не ждала от Кацуки ответа. — Простыми словами, это донор, который даёт себя укусить вампиру и делает это добровольно, а потом получает за это деньги! И знаешь, что это значит? Что мы здесь никому не сдались. Как и сказала Мэй, здесь всё структурировано, здесь есть система, которую мы пришли нарушить. Никто не звал нас истреблять вампиров, всех всё устраивает!

А вот это уже заставило Кацуки напряжённо выпрямиться и сжать руки в кулаки. Он ненавидел такие заведения и ещё больше не понимал людей, которые в это ввязывались.

— Твою мать…

Очако удивилась такому ответу, а охотник был очень разочарованным, как будто вот-вот он вскинет руки и пошлёт всё к черту.

— Донор, который получает за это деньги, — насмешливо повторил Кацуки, прорычав под конец.

Это отозвалось неприятными воспоминаниями о прошлом, так что для начала ему бы очень хотелось сделать что-то, чтобы прикрыть такое заведение, но вряд ли даже всему их штабу это будет по силам. К тому же Шото сказал не рыпаться, и если его кормушку разворотят, он явно не обрадуется.

— Какие же они все тупые дебилы, — продолжил Кацуки, покачав головой. — Получается, здесь есть дом кормильцев? Где именно?

— В самом центре города. Мы проезжали несколько раз мимо, но ничего не почувствовали, потому что там есть глушащие чары. Хагакурэ сказала, что у них порядка пятнадцати кормильцев, и есть вампиры, которые следят за тем, чтобы всё проходило в рамках правил их заведения. Так что те, кто пользуется их услугами, редко убивают и питаются простыми гражданскими. Чаще это недавно обращённые, мигрирующие или те, кому хочется поохотиться, а не взять с полки готовое. И она сказала, что тот древний вампир, Шото, часто обращается к ним. Ещё у него есть обращённый — его дитя. Он…

— Тот, кого мы видели в первую ночь. Я видел его, не объясняйся, — прервал её Кацуки, и Очако кивнула.

— Есть ещё один дом с кормильцами, но она не знает их адрес. Она сказала, что и Шото, и его ребёнок — оба питаются донорской кровью, а ещё закупают пакеты для переливания. Это также можно сделать через поставщиков того дома. Кровь привозят из больниц, насколько ей известно. И мне не нравится то, что мы открыли охоту на тех, кто даже не убивает… Как будто это мы здесь самые большие злодеи.

— Не пори чушь, — раздражённо выплюнул Кацуки. — Это тебе не милые ангелочки, которые в жизни никого пальцем не тронули. Эти ублюдки убивали, убивают и будут убивать. Но мы… Да, мы больше не станем их преследовать. И волков тоже.

Очако на этих словах бросила на него неоднозначный взгляд. Значит, он тогда всё же понял, что Тайширо был оборотнем? Но как? Кацуки по удивлению в её глазах понял все эти немые вопросы, так что фыркнул.

— Брось, ты думала, я не заметил? Какой-то ноунейм ходит почти что в футболке в такую погоду и якобы провожает ищейку, которая потерялась? Не держи меня за идиота, круглолицая, — он хмыкнул и мысленно обрадовался, когда они подъехали на нужную улицу. — Соберёмся через пару дней и всё обсудим.

Машина остановилась, и Очако заглушила мотор, собираясь тоже выйти, но Кацуки остановил её. Ещё не хватало устраивать представление перед тем Стиксом. Кто знает, что он может затребовать в качестве компенсации за его сорванный приём пищи.

— Не иди за мной. Спасибо за помощь, но езжай домой, я сам доберусь.

— Но… — было заметно, как она хочет спросить что-то ещё, потому что её кулон потеплел — вампир был совсем близко, — но её не стали слушать.

Кацуки вышел из машины и чуть поёжился от наступившей прохлады. Его чуть отдохнувшие чары пошли рябью, намекая приготовиться к предстоящей битве с монстром. Кацуки выдохнул и заставил их успокоиться, потому что их помощь была не нужна, а после требовательно обернулся к девушке. Очако понимала, что от неё что-то скрывали, но насильно ей не выпытать информацию, да и опасно было влезать, так что она помахала другу рукой и выехала с парковочного места.

Как только машина скрылась вдали, раздался голос:

— Я уже подумал, что ты помер по пути сюда, — Эйджиро усмехнулся, спрыгивая с крыши прямо за спиной Кацуки. Тот резко обернулся, но его взгляд смягчился, когда он заметил, что с Изуку всё хорошо. Его щёки были красными, а сам он дышал весьма спокойно, как будто просто тихо-мирно спал. Бесило то, как он отчаянно жался к тёплому телу, потому что почему-то Кацуки был уверен, что вампир грел его с целью понасмехаться.

— Сфоткаешь нас? А то он потом не вспомнит, как я таскал его на руках больше часа.

Эйджиро засмеялся, так что от этого звука Изуку совсем немного поморщился и промычал, сладко причмокнув во сне. Вампир посмотрел на него так, как обычно люди смотрят на сонных котят. Того и гляди, опустится и зацелует — от этих мыслей Кацуки почувствовал отвращение. Он фыркнул и подошёл ближе, чтобы забрать друга, но ему не позволили это сделать, отстранившись. Он еле сдержал нецензурщину, что так порывалась вырваться изо рта.

— Нет-нет! Сначала снимок! Телефон вот в этом кармане, — Эйджиро указал на свои джинсы пальцем, так что Кацуки не мог не посмотреть туда. Он заметил несколько колец и браслетов. Похоже, вампиру нравились дорогие аксессуары, да и сам он был в брендовых вещах, которые наверняка украл.

На самом деле Кацуки не знал, как нечисть затаривается в магазинах, но ему почему-то думалось, что все эти вещи они получают воровством.

Кацуки вновь поднял взгляд на лицо Эйджиро, желая вмазать что есть силы, но рука до сих пор отдавала пульсацией от ноющей боли после того столкновения.

— Больной, блять, — прорычал Кацуки, — скоро рассвет. Уверен, что возьмёшь меня измором?

— Ох, Каччан, — на губах Эйджиро появилась улыбка. — Уверен, что хочешь потягаться со мной? Я могу его и к себе домой забрать, будет спать прикованный к моей постели. Как тебе такая мысль, мм?

Нет, он не мог этого сделать, потому что Шото тогда точно огреет его по голове, но и просто так уходить ему не хотелось. Однако Кацуки об этом знать было не положено, ведь он охотно поверил в чужую угрозу, жуть как раздражаясь, что им манипулировали. При одной только мысли, что Изуку действительно окажется в постели Стикса, его глаза налились бешенством.

Эйджиро ухмыльнулся на это — ему нравилось смотреть, как закипает охотник, а ещё то, как менялись его эмоции. Эйджиро хотел запомнить все его черты, ведь тогда он будет знать, как выглядела первая любовь его создателя. Для него это было важно, ведь он до бесконечности любил Шото, они были семьёй, но его ещё в проекте не было, когда тот повстречал Кудо.

Кацуки оказался весьма неожиданным типажом — Эйджиро представлял его предшественника совершенно иначе, но он не мог сказать, что Кацуки ему не нравился внешне. Хотя, скорее, Эйджиро бы подумал, что Шото больше полюбился бы кто-то подобный Изуку: невысокий, хрупкий, чуть наивный и добрый, но в то же время отважный и сильный духом.

Охотника, что стоял перед ним, нельзя было назвать таковым. От него веяло неприкрытой злобой и раздражением, как будто это привычное для него состояние по жизни. Впрочем, Эйджиро встречал раньше таких охотников, и почти никто из них не дожил до третьего десятка.

Однако Кацуки явно умел заботиться и беспокоиться, как бы ни скрывал это за своим остервенелым поведением. Значит, он мог любить и быть бережным, что несомненно радовало.

Мог ли он стать парой для Шото?

Эйджиро бы этого хотелось.

У его создателя не было продолжительных отношений, так что порой казалось, что он попросту боялся сближаться с человеком. Впрочем, он симпатизировал многим знакомым вампирам, в том числе и Стиксам, но и с ними не спешил связывать свою жизнь.

Кацуки не понимал, почему в него вперились взглядом, но он не отступал, продолжая прожигать стоящую напротив тварь ярым взором. Он пылал из-за безвыходной ситуации, его также бесил Эйджиро своим похотливым настроем — казалось, он уже успел что-то вытворить с Деку, пока тот находился в столь беспомощном состоянии. Никого не было рядом, чтобы уберечь его.

Кацуки понимал, что ему не переспорить вампира, да и на это уже совсем не осталось сил, так что он, скрипя зубами, подошёл к нему и достал телефон из его кармана. Хотелось расшибить из вредности, но тот был в противоударной плёнке, да ещё и производитель уверял, что телефоны будет не так просто разбить и утопить. Это была последняя модель uPhone, на который Кацуки пришлось бы работать три месяца и жить впроголодь. Что за фигня?! Откуда и за какие заслуги кровососы имели такие девайсы? Стоило только подумать об этом, как на другой руке Эйджиро засветился маленький экран наручных умных часов — опять же эта марка была самая дорогая.

— Давай поскорее, мой создатель заждался, — поторопил его Эйджиро, и Кацуки раздражённо фыркнул, но нажал на кнопку блокировки. Нужно было ввести пароль, однако чтобы сделать фото, эти меры не требовались.

Кацуки навёл камеру на вампира, и тот мигом прижал Изуку к себе ещё теснее, как будто тот был грудным ребёнком, с которым ему вдруг захотелось посюсюкаться. Это напрочь отбило желание нажимать на красную кнопку.

Чёрт бы побрал этого странного кровососа.

Зачем ему вообще это фото? Собирался ли он после как-то шантажировать Изуку?

Думая об этом, Кацуки обратил внимание на миниатюру фотографии, сделанную когда-то в прошлом. Она была маленькой, но даже так было понятно, что на ней Шото. Он сидел на диване, и, кажется, читал книгу. Трудно было понять, но Кацуки так подумал только потому, что взгляд вампира был направлен вниз.

Притягательный.

НЕТ!

Нет и ещё раз нет. Эти нелепые мысли хотелось отогнать подальше, но сопротивляться искушению оказалось выше его сил.

Кацуки закусил губу с внутренней стороны и кликнул по миниатюре, однако телефон запросил пароль. Сразу после этого со стороны вампира послышался смешок, но когда охотник посмотрел на него, то Эйджиро сделал вид, что был тише воды ниже травы.

Он ведь засмеялся только что? Не мог же он в самом деле из такого положения понять, куда тот нажимал.

У Кацуки начали гореть уши, да и кровь приливала к голове, заставляя покраснеть от стыда.

Тц, какой же он идиот.

Это было так ожидаемо, даже тупо! Чем руководствовался его мозг, когда так глупо попался на кликбейт? Парень готов был обвинять всех вокруг в неком заговоре, словно его публично развели и застукали за чем-то постыдным. Да, Кацуки действительно было любопытно увидеть фотографию полностью, но ему не стоило забываться только потому, что Шото ввёл его в заблуждение своим поведением.

Кацуки спешно щёлкнул по экрану, а затем показал Эйджиро результат, которым тот оказался доволен. Это походило на некий квест в игре: ты должен выполнить задание и только после получить награду. Та не заставила себя ждать — вампир позволил забрать из своих рук Изуку, а после вновь уткнулся взглядом в телефон.

— Так долго возился ради одной фотки. Или же тебя кое-что другое заинтересовало? Любовался моим создателем? — ухмылка на его лице стала шире. Ему не нужен был ответ — он и так знал это, ведь видел, куда был направлен взгляд охотника, но ему так хотелось подразнить его. — В прошлом Шото был принцем, знаешь?

Стикс игрался с ним, как с глупым беспомощным мышонком. Но бесил тот факт, что Кацуки сейчас и сам себя таким ощущал.

— Мне плевать на него. И на тебя тоже, — зло ответил он, когда ему придержали дверь, чтобы он зашёл в подъезд. Ему было интересно, правда ли это, но хрен он признается в этом. — Мы на вас больше не будем охотиться, и вы оба тоже не приближайтесь к нашему дому.

— Ага, как скажешь, — с улыбкой ответил Эйджиро и собирался пройти дальше, но его часы снова вспыхнули, а после ещё и пропищали. Ему нетерпеливо писали сообщения, а сейчас ещё и позвонили. Не иначе Шото беспокоился из-за приближающегося рассвета. — И всё же мне пора. Был рад познакомиться, ещё увидимся, Каччан.

И Эйджиро исчез так же быстро, как и появился в первую их встречу. Кацуки даже не успел ответить нечто едкое, что так крутилось на кончике языка.

Его руки чуть подрагивали от напряжения, потому что они с Изуку были практически равны по весу. Совершенно очевидно, что подниматься по лестнице на второй этаж оказалось сложно, особенно с его раненой рукой. Возможно, стоило использовать того наглого вампира по максимуму и заставить его нести Изуку. Кацуки прошипел и кое-как вставил ключ в замочную скважину. Ещё пара мгновений, и Деку уже лежал на своей постели.

Кацуки тут же запер квартиру, как будто кто-то мог зайти за ними следом, а после вернулся обратно и плюхнулся на кровать, чтобы перевести дух. Не думал он, что это окажется для него сложно, но раньше ему и не приходилось таскать Изуку на руках. Тот спал себе дальше, даже и не собираясь приходить в себя.

Кацуки очень хотел высказать ему в лицо своё возмущение и недовольство от сегодняшнего патруля, но решил приберечь это на потом.

Он стянул с Изуку обувь и верхнюю одежду, и это тоже никак не отразилось на его состоянии. В этом ему можно было даже позавидовать, потому что пока он так беззаботно спал, Кацуки пребывал в ужасном стрессе.

Эта ночь тянулась бесконечно долго. Хотелось поскорее покончить со всем и уснуть, утихомирить столь свежие воспоминания.

Кацуки тяжело выдохнул и укрыл друга одеялом. Его взгляд скользнул по лицу Изуку, что мгновенно отозвалось поселившейся в груди тревогой. Казалось, уже всё хорошо: у Изуку розовые щёки и здоровый вид, но перед глазами Кацуки до сих пор стояло его мертвенно-бледное лицо, запачканное кровью. В этой же крови были губы и зубы Шото.

Кацуки не собирался прощать вампиров, ведь они оба почти что стали причиной гибели его лучшего друга. Эйджиро успел слизать то, что вышло за пределы раны, он не высасывал кровь и не кусал снова, что, вероятно, и спасло Деку от смерти, но если бы вампиру дозволили, то он непременно умертвил свою жертву. Кацуки был в этом уверен.

Он чуть приблизился и коснулся пальцами чужой щеки, а затем и лба, ощущая небольшой жар. Вероятно, всего лишь реакция организма на потерю крови.

Парень опустил взгляд ниже, натыкаясь на два ровных отверстия, на поверхности которых образовалась лёгкая корочка. Он слышал раньше, что слюна вампиров имеет заживляющий эффект, поэтому их укусы быстро исчезают.

Кацуки коснулся раны и ощутил, как дрожит его подбородок. Он судорожно выдохнул и смял в другой ладони одеяло. Такой эмоциональной встряски у него давно не было. Внутри разгорался целый ураган из смеси ощущений: злость отступала, и на её место приходили усталость, осознание неизбежности.

Сегодняшняя ночь могла стать для Изуку последней.

Ещё минута промедления, и его было бы не спасти. Кацуки чуть не потерял того, кого считал своей семьёй всю сознательную жизнь. Подумав об этом, он больше не смог сдержать подступившую к глазам влагу. Сначала показались лишь несколько капель, а после его прорвало. Какую бы прочную плотину он в себе ни воздвигал, даже в ней была брешь.

Хотелось сорваться и кричать, избавиться от давящих чувств, от страха и гнева. Кацуки осуждал Очако за несдержанность, но, похоже, все они были на некой грани. Эти эмоции должны быть для них чужды, ведь они уже не первый год занимались охотой на нечисть и проходили через сложности, однако просто тихо сожалеть не выходило.

Беспечный, эгоистичный, лживый, трусливый.

Кацуки продолжал навешивать на себя всё большие ярлыки, осуждать, стыдиться собственных слёз, но он был повинен. Если бы он только не проигнорировал Изуку, когда тот накануне признался в своих намерениях вступить с кем-то в близкие отношения и насладиться этим. Не зря он сказал об этом именно сейчас. Возможно, на него так повлияло их первое столкновение со Стиксом, после которого пришло осознание, насколько же хрупко их будущее. И он словно пытался успеть прожить жизнь чуть иначе, прежде чем она оборвётся.

По итогу вышло так, будто Кацуки собственноручно решил отобрать у него эту возможность.

Он тихо шмыгнул носом, в очередной раз вытирая щёки запястьем. Одежда уже пропиталась слезами — Кацуки, как ни пытался, никак не мог успокоиться. Для него было привычным держать всё в себе; когда окружающие не могли сдержать чувств, он оставался невозмутим — этакий оловянный солдатик. Из-за этого у него даже возникли проблемы с пониманием — многие стали относиться к нему предвзято, считали, что он не способен к эмпатии.

На самом деле ему действительно уже давно стоило дать волю своим эмоциям, но каждый раз ему казалось, что таким образом он принимает поражение и выглядит слабым перед самим собой, перед всем миром, даже если оставался совсем один.

Кацуки выдохнул и всё же резво развернулся, торопливо направляясь в ванную комнату. Со своей истерикой он решил закончить там — под прохладными каплями воды из лейки душа.

Его посещали смешанные чувства. Ему хотелось, чтобы Изуку стал свидетелем его срыва, потому что так он смог бы показать глубину своих переживаний за его жизнь. Однако одновременно с этим ему не хотелось, чтобы друг видел его таким: немощным и нестабильным, не в состоянии сдержать свой голос во время рыдания. Хотелось кричать ещё громче, чтобы эта чёртова боль и вина покинули его раз и навсегда.

Что ж, даже у сильнейших бывают падения. Кацуки понимал умом, что это нормально, но при этом всё равно запрещал себе быть таким. Особенно если это было связано с действиями кровососов. Раз виноваты они, значит, нужно преодолеть эту минутную слабость, стать сильнее, продумать всё от и до и отомстить.

Да, так было бы правильнее…

Кацуки вернулся в комнату, и его мигом обдало прохладой. За окном кружились первые в этом году снежинки. Вот-вот наступит зима — самое проблемное время года для охотников, ведь они, в отличие от нечисти, замерзали.

Однако, отбрасывая эти мысли, снегопад всё же был красивым. Смотря на то, как белые кристаллики кружились в воздухе, Кацуки чувствовал умиротворение. Хотелось провести так оставшуюся часть ночи, но небо уже начинало светлеть, а он и глаз не сомкнул. Изуку продолжал спать, так что и ему стоило набраться сил.

Кацуки считал, что самостоятельно ему не уснуть, поэтому он выпил снотворное. Меньше всего хотелось лежать в постели и заниматься самокопанием. Конечно, он всё равно успел чуть пробежаться по закоулкам своей памяти и на этот раз всё же решил похвалить себя. Одно радостное событие точно было — ему удалось убедить древнего вампира оставить охотника в живых.

Шото вёл себя непредсказуемо, в нём ощущался статус и возраст, и Кацуки хорошенько улавливал это только сейчас, на фоне спокойствия и тишины. Вероятно, им ещё придётся увидеться. Кто знает, что он затребует за свою милость.

За окном светало, когда Кацуки, полностью изнурённый, наконец принялся засыпать. Последние его мысли были посвящены разноцветным глазам Шото, в которых не читалась дикость; его губам, которыми он сначала касался шеи Изуку с намерением убить, а затем шеи Кацуки, как будто оставлял там поцелуй.

***

Эйджиро вернулся домой за час до рассвета, снял ботинки и мигом оказался на диване, укладывая свою голову на колени к Шото. Тот читал книгу, которую пришлось чуть увести в сторону, чтобы посмотреть на пришедшего наглеца. Сразу после этого в лоб Эйджи прилетело мягкой лапкой, а затем ещё раз. Раздался такой глухой звук, словно удары пришлись по барабану, что рассмешило Шото.

— Эй! — возмущённо крикнул пострадавший на хмурого кота, который всё ещё держал лапу в воздухе и явно собирался продолжить свою драку с ним. Он ревновал своего хозяина и постоянно устраивал баталии с вампиром за него, как будто мог на что-то претендовать. И ведь не боялся, что с ним что-то могут сделать, хоть и чувствовал в Эйджиро хищника.

— Он только собирался лечь на меня… — пояснил Шото, чуть улыбнувшись, а после погладил пушистика, от которого тут же послышалось мелодичное «мурк». Эйджиро недовольно рыкнул, — как появился ты и занял его место.

— Вообще-то это я его принёс, а ты был против, но любит он тебя! Так нечестно, я тоже собирался тут лечь. Слышь, ты, я тебя к волкам отправлю, будешь у них в качестве погремушки для их щенков, — Эйджиро расплылся в хитрой ухмылке, а кот посмотрел на него хмуро, словно бы всё понял. Его лапка снова зависла в воздухе. — Только посмей, неблагодарный комок шерсти.

Но пушистый снова шлёпнул вампира по лбу. Тот, в свою очередь, готов был схватить его и прикончить на месте, а ещё лучше — действительно избавиться, отдав оборотням. Однако все они знали, что с недавнего времени кот заимел тотальную защиту в лице Шото. Тот как раз поглаживал его как любимца семьи. Эйджиро прошипел.

— Ты снова ревнуешь меня к коту, — констатировал Шото спокойно, вызвав возмущённый выдох в ответ. — Тецу выбрал правильную тактику: подмазался ко мне, пока я спал, так что пришлось сдаться, ведь он действительно очаровательный. Верно, Тецу? — спросил он у кота, и тот замурчал, вставая одной лапой на его бедро, а второй на лоб Эйджиро.

Тот подскочил, щёлкнув питомца по носу, но в итоге попал по ладони Шото, которой тот его защитил. Мгновенная реакция…

— Да он охренел! Давай отдадим его волкам, пока не поздно! — снова возмутился он и досадливо вжался в спинку дивана, а Шото на это засмеялся и наконец отодвинул кота в сторону. Тот спрыгнул с мебели, важно махнув хвостом, а после залез в свой домик и принялся нализывать там свою лапку.

— Ты же знаешь — уже поздно. В следующий раз подумай разок-другой, прежде чем сердобольно тащить сюда всякую живность.

Шото закрыл книгу и отложил её в сторону, поправляя волосы у лица Эйджиро. Тот сразу угомонился, расслабленно улыбнулся и бережно коснулся его руки, проводя пальцами по местечку, где проходили вены. Весь их конфликт с Тецу мигом отошёл на третий план.

— Твоя кровь так притягательно близка, но недоступна… Я прямо оголодал сегодня, ночка вышла зашибенной, да? Может, покормишь меня? Ты питался от того охотника, а я всего капельку слизал…

Его тон был таким жалобным, что Шото смерил его пристальным взором, сначала подумав, что он серьёзно тут страдал. Когда же до него дошло, что это очередная его уловка, то на губах Шото появилась мягкая усмешка: не от злости, скорее, его забавляло, что Эйджиро пытался вести себя как хитрый жук и пользовался ситуацией.

— Ты забыл, где у нас стоит холодильник?

— Ну-у, Шото… — он прижался носом, а затем и щекой к чужой руке, делая свой взгляд таким просящим. Не иначе у Тецу научился еду выпрашивать.

Конечно, Эйджиро нравилась кровь создателя, на самом деле по вкусу для него она отличалась от всего остального, но заполучить её было не так-то просто. Времена, когда Шото поил его своей кровью почти каждый день, уже давно прошли. Теперь же он делился ею лишь в редкие дни.

— Подогрей себе кровь, Эйджи, — ответил Шото, видя непритворное разочарование в глазах напротив, так что он снова погладил Эйджи по волосам, — а после ложись спать. Скоро рассвет.

— Ладно, — смиренно донеслось в ответ. Эйджиро не мог долго расстраиваться из-за такого, потому что Шото не обязан кормить его своей кровью — он и так делал всё для того, чтобы питание в их доме было всегда. Эйджи выпрямился и посмотрел на время — через полчаса уже покажется солнце, так что лучше не тянуть и быстро поесть. — Тогда спокойного дня.

— Спокойного.

Эйджиро улыбнулся и снова приблизился к Шото, но только лишь для того, чтобы терпко обнять и смазано поцеловать его в шею. Это был весьма частый ритуал в их жизни, так что Шото одарил его мягкой улыбкой, а затем направился в свою спальню. Кот выпрыгнул из своего домика и побежал следом, чтобы найти себе пристанище, вероятно, в постели ушедшего вампира.

***

Изуку проспал тихо и безмятежно до самого утра. Так уж вышло, что ничто не могло побеспокоить его сон, хотя обычно спал он чутко. Разбудил его стук в дверь, раздавшийся так резко и громко, что парень подпрыгнул в своей постели и довольно-таки быстро оказался у входной двери, раскрывая её. На пороге стоял мужчина в медицинской маске — тот еле сдержал раздражённый выдох из-за вынужденного ожидания, но регламент не позволял ему вольностей в поведении.

— Здравствуйте. Доставка. — Курьер отдал несколько пакетов с продуктами, затем, попрощавшись, развернулся и ушёл. Изуку занёс их в дом. Его не покидала мысль, что он забыл что-то очень важное.

— Я ведь уже всё оплатил? — задумчиво произнёс он, а после потянулся с тихим стоном удовольствия, но внезапно это отдалось резкой болью в шее. — Оуч!

Изуку коснулся поражённого места ладонью, мигом ощутив чуть опухшие ранки от укуса вампира. От этого осознания сон улетучился окончательно, а сам Изуку чуть не споткнулся о пакет с продуктами, когда рванул в ванную комнату к зеркалу. В памяти всплывали события прошлой ночи, после которой его здесь вообще не должно было быть, но вот он: стоял перед своим отражением и глядел на эти жуткие отметины на шее.

Он точно помнил, как Стикс очаровывал его, но дальнейшие воспоминания были смазанными. Кажется, там были клыки вампира, а после те вонзились в его плоть. От этого ранки на шее заныли от боли, как будто это произошло только сейчас.

Но почему же он здесь, живой? Неужели это было показательное наказание, по итогу которого его пощадили? Это даже на уровне мыслей звучало глупо.

— Боже, какой ужас, — тихо прошептал Изуку, мягко проводя по чуть опухшим точкам, после открыл несколько ящиков и нашёл заживляющую мазь. Хотелось поскорее избавиться от последствий нападения вампира.

Руки у Изуку мелко дрожали, тело цепенело. Он всё пытался мысленно воспроизвести хронологию случившегося, но голова работала, откровенно говоря, хреново. Да и не хотелось выдумывать то, чего могло вовсе не происходить.

По итогу он решил обратиться к Кацуки, хоть и было страшновато. Почему-то плохое предчувствие не покидало его весь путь, который он прошёл от ванной до его кровати. Каччан спал в своей постели и на вид ранен не был, хотя на правой руке виднелись сине-фиолетовые синяки. Деку крался к нему, как дикая кошка, завидевшая антилопу. Матрас под его телом промялся и скрипнул, заставляя Кацуки нахмуриться во сне. Он всегда спал слишком чутко — Изуку даже удивился, что тот не проснулся от стука в дверь.

Только Изуку прикоснулся к другу, как он распахнул глаза и мигом зажмурился — лучи солнца светили ему прямо в лицо, делая цвет глаз почти алым при таком освещении. Не успел Кацуки прийти в чувства, как его принялись лапать: Изуку спешно залез на него сверху, чтобы от него не успели смотаться, как это было обычно. Он коснулся чужого лица, повернул его из стороны в сторону, отмечая, что шея была чиста и нетронута, затем переключил внимание на руки. Да, одна из них действительно выглядела ужасно, но не опухла, значит, кости были целы.

Это успокаивало.

— Что ты… Мать твою, что ты делаешь? — он выдернул руку из чужих, снова прошипев из-за боли. — Слезь, блять.

— Т-ты убил его? Того вампира с разноцветными глазами?..

— Нет, не убил.

— Значит, он отравился из-за моей крови? Иначе почему я здесь?.. — озадаченно произнёс он, замечая, как глаза напротив наливаются гневом.

— Совсем мозги отшибло? Не неси херни, — Кацуки посмотрел на него как на поехавшего, но одновременно с этим мысленно пытался убедить себя в том, что эти глупости — результат потери крови.

Нужно быть помягче.

Кацуки спихнул с себя друга и сел сам, зарываясь пятернёй себе в волосы. Им столько всего предстояло обсудить, что он не знал, с чего начать и как преподнести те условия, что поставили вампиры, которые собирались вновь с ними встретиться. Особенно тот доставучий Эйджиро.

Кацуки снова злился и боялся, что смягчиться не получится.

— Какой же ты кретин, Деку, — он закрыл лицо ладонями, тяжело выдыхая, а после серьёзно посмотрел на парня. — Хер ли ты своим маленьким мозгом не додумался выстрелить из сигналки? По-твоему, зачем мы их брали с собой? Ты хоть осознаёшь, что выжил по счастливому стечению обстоятельств? Если бы я не пошёл к тебе, то уже сегодня весь штаб оплакивал бы твой чёртов труп.

Изуку сглотнул и опустил взгляд, смаргивая слёзы. Он и правда мог больше не увидеть ни друга, ни солнца за окном, ни самого себя в зеркале. Это ужасающее осознание накрывало сейчас сильнее, нежели вчера, когда он отдавал себя во власть кровососущей твари.

— Он сказал мне кричать и звать друзей, но я отказался. Я не хотел, чтобы ты умер… Он выглядел как тот, кто убил бы не колеблясь сразу всех, — расстроенно ответил Изуку, обхватив себя за плечи. — Кажется, он и есть создатель, про которого говорил тот Стикс. Я не знал, что мне делать — он был сильнее всех, кого я видел раньше. На него даже коллоидное серебро не подействовало. Клянусь, я сопротивлялся и правда пытался убежать, но даже шагу ступить не успел. Не помню, что было после того, как он зачаровал меня. Твоя рука… Это он сделал?

Кацуки тяжело выдохнул и как-то неуверенно кивнул. Его взгляд опустился ниже, на травмированное предплечье, которое он бережно обхватил ладонью. До сих пор болело, так что, возможно, ему стоило выпить обезболивающие препараты и не задействовать эту руку в течение нескольких дней.

— Я чуть не сломал руку, когда ударил Эйджиро, — на этих словах брови Изуку взметнулись вверх, так что Кацуки сразу пояснил, — это дитя разноглазого. Его имя Шото.

— Они представились тебе? — обескуражено спросил Изуку, даже не представляя, при каких обстоятельствах такое могло стать реальностью.

— Не совсем. Неважно. Важнее то, что произошло во время твоей битвы, Деку. Ты поступил глупо и неадекватно. Я хочу поговорить о том, какие ты должен был предпринять действия, чтобы после нам не пришлось вызывать катафалк за твоим телом.

Изуку снова отвёл взгляд в сторону и сжал губы. Он только отвлёкся от этих мыслей, но Кацуки снова давил, совсем не смягчаясь, даже когда увидел его слёзы. Деку было обидно — все эти претензии казались несправедливыми. Могли ли его вообще осуждать за жертвенность? Был ли хоть кто-то в их штабе, кто поступил бы иначе и стал сотрудничать с вампирами?

Кацуки тяжело выдохнул, увидев в глазах напротив печаль и упрямство. Изуку не собирался отступать, так что всем своим видом показывал, что не заинтересован в дальнейшем обсуждении. Это заставляло закипать его собеседника, который весьма порывисто встал на ноги и теперь смотрел на друга сверху вниз испепеляющим взглядом. Под тот сразу попали и раны на шее, которые стали его спусковым крючком. Кацуки зло прорычал и сжал здоровую руку в кулак.

— Хер ли язык проглотил? Считаешь, что сделал всё правильно? — спросил он, как будто видел Деку насквозь. — Ты вообще слышал, что я говорил? Я серьёзно пытался с тобой по-хорошему поговорить, но ты решил строить из себя обиженного недотрогу. А знаешь, что? Вот вообще не верю, что ты мог так тупо попасться. Что, очеловечил эту падаль и хотел заключить пари и подружиться? А что ж ты сам себе кишки не пустил, мм? Хотя я бы не удивился, потому что ты беспросветный идиот, Деку. Никчёмный придурок. Ситуация с моей матерью не показала тебе, что быть жертвенным — хуёвая затея, а? Кто тебя просил? Кто?! Думал, что мы побежим целовать твою жопу в благодарность? А вот хер тебе!

Все эти слова были пропитаны ядом. Кацуки не собирался быть милым и разыгрывать грёбаную мелодраму — он хотел, чтобы Изуку раз и навсегда уяснил, что его поступок был неверным. Тот, в свою очередь, казалось, даже забыл, как надо дышать. В носу щекотало, а глаза нестерпимо жгло от вновь подступавших к ним слёз.

Слова Каччана звучали ужасно, обжигали похлеще раскалённого металла. Изуку считал, что не заслужил этого, поэтому терпел: он не станет плакать и останется верен своим убеждениям. Он встал с постели и собирался уйти, но ему перегородили проход. Жёсткий взгляд алых глаз пронзил его насквозь, как будто в этот самый миг сам Изуку стал кровососом, которого охотник люто ненавидел.

— Я тебя не отпускал.

— А я и не спрашивал твоего разрешения, Каччан! — импульсивно выкрикнул Изуку, моментально ощетинившись.

Слова выстраивались в голове, готовые прорваться через рот беспрерывным потоком. Нервное напряжение было колоссальным — ничего удивительного, что Изуку был в шаге от срыва. Он толкнул друга в грудь, а после ещё раз, но ощутимее.

— Ты такой придурок, Каччан, неблагодарная сволочь! Пошел бы ты к чёрту! Думаешь, мне легко далось моё решение? Я не хотел умирать, я хотел жить, и ты это знал! Но я… я словно застрял в капкане, у меня не было возможности сопротивляться, я совсем ничего не мог ему противопоставить, а хуже всего было осознавать, что никто из наших не справится с этим существом: ни ты, ни Шинсо, ни кто-либо ещё не сможет его одолеть. И, мать твою, смотреть на то, как он разорвёт вас на куски, я тоже не хотел! Мне было так страшно, что мне хотелось умереть только из чувства страха, и я почти позвал тебя, но заставил себя заткнуться, потому что люблю! Ты моя семья, как я мог это допустить?!

Он рвано выдохнул, понимая, что не в силах управлять своим голосом. Хотелось беспомощно рухнуть и расплакаться, но Изуку правда держался изо всех сил, собираясь прояснить всю ситуацию. Раньше чаще всего он молчал, но, побыв на волоске от смерти, многое теперь осознавал иначе. Конечно, глаза Изуку всё равно предательски взмокли, но он не позволил слезам политься, вытирая их ещё на подходе.

Сильнее подрывало и то, каким спокойным, в отличие от него, был сейчас Кацуки.

Беспощадный.

— В ту секунду я думал только о тебе, Каччан. О том, что с тобой будет, если я не сдержусь и закричу. Ты можешь считать меня каким угодно, но я пытался защитить вас так, как умею. И этого оказалось достаточно, ведь ты стоишь передо мной, не так ли? Значит, у меня всё получилось.

Верно. Получилось.

Взгляд Изуку ужесточился, его последние слова звучали как некий приговор. По крайней мере, он был прав: неважно, какими именно способами это произошло, но они оба стояли здесь, живы и почти что невредимы. Увечья, что были на их телах, даже серьёзными ранами не назвать. Потребуется всего пара-тройка дней, прежде чем всё заживёт.

Послышался длинный выдох. Изуку собрался с силами и снова толкнул Кацуки, прорвавшись мимо него к своей кровати. Ловким движением ноги он выдвинул из-под неё походный чемодан, в который заблаговременно сложил всё самое необходимое, что он собирался забрать с собой.

— Деку… — прозвучало уже мягче, но Изуку прервал речь друга.

— Знаешь, Каччан. В ту секунду я молился, чтобы выжить. Постаралась судьба, Бог или то самое счастливое стечение обстоятельств, о котором ты говорил, — неважно. Я обещал сам себе, что если каким-то чудом увижу рассвет, то покончу со всем этим. Я больше не хочу заниматься охотой на вампиров или на другую нечисть, я хочу хотя бы спокойно дожить до сорока, поэтому я ухожу, Каччан.

Он сглотнул горечь, осевшую на его языке и силился с тем, чтобы не смотреть в растерянное лицо Кацуки.

— В своей жизни я не сделал ничего, чем мог бы похвастаться, и хочу это исправить. Я съезжаю, как и собирался, а в штаб больше не вернусь. Буду благодарен, если ты всё объяснишь Айзаве самостоятельно.

Казалось, что Изуку решил так зло пошутить и отомстить, но он выглядел серьёзным. Для Кацуки это было кошмаром наяву, они ведь когда-то дали друг другу обещание идти до конца и не отступаться от своих принципов.

Кацуки проследил за тем, как Деку поставил свой чемодан вертикально и чуть прокатил его в сторону коридора, но остановился и вернулся обратно. Он вытащил зарядку из розетки, взял телефон и наушники из-под подушки. Кацуки ощущал себя третьим лицом, будто бы играл в игру и наблюдал за сюжетом со стороны.

Весь их разговор вышел дерьмовым и бессмысленным. В нём Кацуки не удалось донести то, как сильно он испугался за Деку, потому что тоже любил и дорожил. Вместо этого они оба были упрямцами. Кацуки должен был извиниться, он знал, какие слова помогут Изуку оттаять, но чёртов язык не двигался, а слова застряли где-то в горле. Казалось, гадости он мог кричать весь день и всю ночь, но раскрыть истинные чувства было так сложно.

Кацуки раскрыл рот и хотел выпалить ещё парочку нецензурных фраз, но захлопнул рот ровно в тот момент, как Изуку целенаправленно пошёл в прихожую и покатил за собой чемодан.

— Дерьмовые шутки, Деку, — хмуро процедил Кацуки и пошёл следом.

— Это не шутки. Я говорил, что съеду.

Да, говорил. Но позавчера всё было иначе — не так, как сегодня.

Кацуки не знал, что ему делать и как удержать Изуку. Казалось, каждое его слово сделает только хуже, но он не мог молча смотреть, как тот уходит.

— Не будь глупцом, Деку. Мы ещё ничего нормально не обсудили. Вампиры обещали вернуться, нам нельзя разделяться.

Его тон звучал намного спокойнее, чем раньше. Было по крайней мере заметно, что Кацуки раскаивался за своё поведение, но Изуку оставался всё таким же невозмутимым и безучастным. Похоже, он уже всё для себя решил.

— Я больше не буду связан с охотой, устроюсь на работу и стану жить как обычный человек. На кухне несколько пакетов с продуктами, я заказал их для тебя — разбери, чтобы не испортились. Встретимся позже, я напишу.

Изуку застегнул молнию куртки, открыл дверь и собирался выйти, но его схватили за капюшон, грубо затаскивая обратно. Это разозлило его, так что он обернулся и яростно отбил руку Кацуки, сразу же почувствовав за это вину, ведь попал по его синякам.

— Больно?

— Ещё бы. Тц, ты явно не в себе…

— Нет, это ты не в себе, — перебил его Изуку. — Будешь думать, прежде чем руки распускать. Тебе бы поучиться управлять своими эмоциями и научиться говорить то, что думаешь. Больше не останавливай меня, у меня нет и капли желания задерживаться здесь ещё хоть на минуту.

В глазах Кацуки сквозило испугом и непониманием. Он ощущал себя преданной брошенной псиной. Он действительно перегнул и был груб, но раскаивался в этом. Разве ответная реакция должна быть настолько жёсткой?

— Ты не справишься без меня, — упрямо выдавил из себя Кацуки и упёрся рукой в дверной косяк, тем самым блокируя Изуку проход.

— Нет, Каччан, это ты без меня не справишься, — беспощадно ответил тот. — Поговорим, когда успокоишься и перестанешь вести себя как мой парень-абьюзер. Отойди.

Кацуки сглотнул тугой ком в горле, еле сдерживая приступ собственной истерики. Изуку не составило труда пройти мимо него, ведь Кацуки не был на самом деле отбитым абьюзером, который силой заставит лучшего друга остаться жить с ним в одной квартире.

Он совершенно не такой. Именно поэтому Изуку покинул помещение и захлопнул за собой дверь.

Не такой. Но очень хотелось быть таким. Или хотя бы, как и сказал Изуку, научиться правильно изъясняться.

Дерьмо.