[Failed to connect to database.]

Битые пиксели сливались в червоточины, разъедая поблекшие лица Тяньлан-цзюня и Чжучжи-лана.

[Failed t̵o̴ connect to d̸a̴t̷a̶b̷a̸s̵e̴.]

Карусель образов вновь завертелась — на этот раз быстрее, смазывая сменяющиеся модельки в низкокачественную растровую кашу.

[Fa̵ìl͡ed to͘ ć͞o͞n͜ń̷eć͏ţ t̕o҉ ͞da̸ţ́ab̴as̡e.]

В конце концов, оставался лишь Ло Бинхэ.

[Fa̢iĺ̀ed ţo͡ c̕on͡ņe҉ć̶t͠ tó ͞dą͏t͜ąb͠a̧śe͠’’]

Шэнь Цинцю смотрел в чужие пиксельные глаза устало, почти что безразлично. Протагонист отвечал ему взглядом, полным понимания, и, казалось, был красив как никогда прежде.

[F̕ail͘éd͏d̨▓d.͜.d▓▓dd̨d.͡▓.͜.d.͡d]

[Пользователь, сделайте свой финальный выбор!]

Шэнь Цинцю закрыл бы глаза, вот только в этом пространстве не был способен даже на это. Образ протагониста стал вездесущ.

Оборачиваясь назад, вспоминая потраченное на эту чертову игру время… Шэнь Цинцю жалел о том, что бредил надеждой о возможности мнимого выбора.

«Могу ли я выбрать точку сохранения с максимальным количеством очков Девы в беде?»

[Пользователь может выбрать любую точку сохранения рута Ло Бинхэ или начать его заново.]

«А о других ты уже не заикаешься даже?»

[F̵a̸i̶l̶e̶d̸d̷d̷d̷d̶.̵.̶.̷.̵.̴.̷ ̷]

Шэнь Цинцю мысленно вздохнул.

«Не начинай. Я уже согласен.»

— …не стоит твоего беспокойства.

Собственный ответ и зачисления Системы разнеслись отдаленным эхом, пока из мглы игрового полигона поднимались декорации будущей локации. Спустя взмах ресниц занявшие свои места картонки перестали быть различимы глазу. Но Шэнь Цинцю знал, что уже не очнется от сна.

Ло Бинхэ повернулся. Кажется, Шэнь Цинцю довольно долго молчал после фразы, сказанной не его устами, потому что Ло Бинхэ быстрым шагом приблизился к нему и встал на колени. Шэнь Цинцю старался смотреть сквозь, чтобы не заострять внимание на лице Ло Бинхэ, однако тот пристально разглядывал его.

Маска сдержанности прятала остаточное возбуждение. Воспаленными глазами Ло Бинхэ наблюдал, как темнеет ворот одежд, впитывая налипшую на шею кровь, и боролся с собственной жаждой. Конечно, в нем еще не улеглась ярость, разожженная вздорной Сяо Гунчжу… Однако, подцепив пальцем охватывающее предплечье вервие, Ло Бинхэ мягко шепнул:

— Ты слишком плох, чтобы отказываться от помощи. Я разрежу его.

На мгновение палец Ло Бинхэ деформировался, вытянувшись острым когтем, и полудемон спешно взрезал им путы.

Шэнь Цинцю не смог сдержать вздоха облегчения — будто вместе с вервием бессмертных Ло Бинхэ ненароком ослабил теснящий мозг узел воспоминаний прошедших дней… а быть может, и пары лет.

Он взглянул на Ло Бинхэ, внимающего каждому его вдоху и движению.

«Ну что, протагонист, снова здравствуй. Кто, если не судьба, сулит мне тебя?»

Ло Бинхэ ответил молчанием и тьмой напряженного взгляда.

— Понимаю, что не мне приличествует спрашивать тебя о подобном… — отбросив все правила этикета, спокойно начал Шэнь Цинцю, — но все же поинтересуюсь: Лао Гунчжу уже предложил тебе дать ученические клятвы?

Ло Бинхэ нахмурился, уязвленно поджав губу.

Порыв немедленно разорвать вервия вопреки установленным в Хуаньхуа порядкам родился в сердце Ло Бинхэ из одного только драматичного молчания Шэнь Цинцю. Оно было обусловлено тем, что Пользователь все еще собирался с мыслями, в то время как текстуры локации уже прогрузились. Пожалуй, Ло Бинхэ острее прочих реагировал на ветвления в рутах — потому в отношении Шэнь Цинцю он успел в пределах одной сцены побывать и насмешливым, и сдержанным и, наконец, обеспокоенным.

Однако для того, кто пару мгновений назад ослаб из-за, предположительно, побоев и пут, Шэнь Цинцю был слишком бесцеремонным в своем последнем вопросе. Ло Бинхэ опять насторожился, заподозрив в поведении заклинателя манипуляцию:

— Глава Хуаньхуа в самом деле предлагал мне стать адептом этого ордена еще в далекие дни, когда его ученица нашла меня в водах реки Ло. Но я отказал ему, заявив, что моя связь с учителем оборвалась при воистину трагических обстоятельствах, потому я не могу принести новые ученические клятвы, пока не разрешу конфликты тяготеющего надо мной прошлого. Но зачем учитель спрашивает?

Вместо ответа мужчина тихо вздохнул, чтобы затем кивнуть и смежить веки. Шэнь Цинцю молчал, и в выражении его лица не чувствовалось душевного напряжения — лишь только бесконечная усталость. В пролегшей между бровей складке Ло Бинхэ видел память о прошлом. В опустившихся уголках губ — горькое сожаление. В наклоне головы — смирение перед собственной судьбой.

И все это было правдой. Вот только Шэнь Цинцю не перебирал в голове причины и следствия своих поступков. Не вспоминал смертоносного дыхания Бездны за миг до того, как он отдал ей Ло Бинхэ. Его мысли были далеки от того дня, что алым клеймом демонической метки отпечатался в душе Ло Бинхэ.

Вместо всего этого Шэнь Цинцю размышлял об им самим прожитых днях — далеких от этого Ло Бинхэ настолько, что протекали в иных трехмерных пространствах. Где бы он ни повстречал протагониста, тот желал от него лишь одного — правды. Но откуда ей взяться, когда лицо Ло Бинхэ заслоняет диалоговое окно Системы?

[Пожалуйста, выберите ответ из следующих опций:

A: (с сомнением поджать губы и посмотреть куда-то в сторону) Прости, Ло Бинхэ… Просто этот учитель начинает ревновать…

B: (скривить губы в сардонической усмешке) Ох, ну конечно… Кто бы мог подумать, что и Лао Гунчжу заинтересуется тобой.

C: (многозначительно промолчать)]

«Нет, Система, на этот раз я не стану выбирать».

[Несоблюдение рекомендаций может привести к непрогнозируемым Системой событиям, выходу за пределы жанра, последующей нехватке оперативной памяти и неигровой смерти Пользователя. Пользователь уверен?]

«Да».

Шэнь Цинцю открыл глаза. Лицо Ло Бинхэ было повернуто к нему, подобно соцветию подсолнуха к лучам своего солнца. Большие черные глаза отражали молчание, накрывшее их обоих в прошедшие несколько фэней.

— Мэнмо рассказывал о твоих кровных родителях, Ло Бинхэ?

Его голос прозвучал стыло, зябко, в такт стекающим со стен кислотным каплям. Ло Бинхэ недоверчиво сузил глаза, однако ответил:

— Хотя старейшина почти сразу же распознал во мне носителя священной крови, он не знает моих родителей. Он пытался пробудить во мне младенческие воспоминания… Однако, помимо реки Ло и рук вырастившей меня матери, мое сознание не сохранило иных образов того дня. Неужели… учителю что-то известно об этом?

«Даже больше, чем хотелось бы».

— Да. Твоей кровной матерью была лучшая ученица прошлого поколения секты Хуаньхуа — Су Сиянь. А отцом — Тяньлан-цзюнь, — Шэнь Цинцю беззвучно вздохнул. — Ты должен знать о нем, ведь последнюю пару летних циклов я лично поручил тебе вести летопись нашей школы.

— Из всех… они?

Не выдержав спокойного взгляда Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ опустил глаза в пол, едва справляясь с охватившей тело дрожью. Он встал на оба колена и ссутулил плечи, и, когда размышления о неудобной правде задевали в нем зарубцевевшую душевную рану, пальцы Ло Бинхэ рефлекторно поджимались в неполный кулак.

— У этих людей… слишком громкие имена, чтобы учитель мог просто так дразнить меня ими, — хмыкнул Ло Бинхэ, но его насмешка лишь откровеннее обнажила овладевшее им смятение. Он часто забормотал: — Получается, мой отец погребен под горой Байлу в десятке ли отсюда, а мать трудится над возвеличиванием ордена в приемных залах дворца Хуаньхуа…

Шэнь Цинцю молчал и, вновь рассеяв взгляд, смотрел куда-то сквозь Ло Бинхэ. Говорить правду, пусть даже к нему непосредственно не относящуюся, но ранящую обнаженное сердце Ло Бинхэ, было нелегко. И, произнося следующие слова, Шэнь Цинцю явственно ощущал, как душа Ло Бинхэ переполняется болью:

— При невыясненных обстоятельствах твоя мать умерла в день твоего рождения. Или, быть может, чуть позже. Я не буду предполагать, что с ней случилось, но заклинательскому миру точно известно, что именно глава секты Хуаньхуа стал инициатором нападения, а затем и заточения Тяньлан-цзюня на своих землях. Потому я хотел узнать: Ло Бинхэ, ты точно уверен, что Лао Гунчжу не подозревает в тебе демона?

— Подозревать — не значит желать зла, — запальчиво возразил Ло Бинхэ. — Если он знал… почему весь этот год терпел меня подле себя? Хотя все говорят, что Хуаньхуа питает самую рьяную вражду к демонам… Может, они справедливы в своих суждениях? И не бросают без разбирательств вчерашних учеников в жерло преисподней?

Шэнь Цинцю покачал головой. Тут он был бессилен. Он уже давно уяснил, что с протагонистом иногда лучше промолчать, чем пытаться склонить на свою сторону. Рассказать о своих сюжетных перипетиях Шэнь Цинцю все равно не сможет.

— Выводы о том, зачем глава Хуаньхуа держит тебя подле себя, ты должен сделать сам.

«Остается надеяться, что он снова не побежит все рассказывать Лао Гунчжу, чтобы тот прирезал меня как ягненка. При такой концовке романтикой даже пахнуть не будет, а значит, Система сможет воплотить свои угрозы в действие. Или же у нее в действительности перегорят все сервера…»

Погрузившись в мысли о своем безрадостном будущем, Шэнь Цинцю вновь невольно принял отрешенный вид, отвечая огню, горящему в груди Ло Бинхэ, прохладной задумчивостью.

— А ты, — голос Ло Бинхэ оборвался, и он спешно облизал запекшиеся губы. — Причина, по которой ты предупредил меня об опасности… Ты сам расскажешь мне, или я должен догадаться о ней тоже?

Бедный протагонист! Шэнь Цинцю оставалось лишь пожалеть юношескую душу, блуждаюшую в бесплодных поисках мотивации своего учителя. В оригинальном Шэнь Цинцю ее и то больше было! Злодей хотя бы был последователен.

Ведь все происходящее в их взаимоотношениях убедительно смог трактовать лишь Тяньлан-цзюнь. Вот только Шэнь Цинцю был уверен, что если он заикнется о неком «провидении», заставишем толкнуть ученика на верную смерть, то жадные глаза Ло Бинхэ тут же выведут его на чистую воду.

— Я лишь рассказал тебе о делах прошлых лет, связанных с тобой. Не ищи в этом тайные смыслы.

— Если провести всю жизнь в темном лесу, куда не проникают лучи солнца, можно смириться и с теснотой клетки, и с мглой неведения, — мрачно отчеканил Ло Бинхэ. — Но, раз увидев меж деревьев просвет и ощутив на щеках дуновение ветра, уже невозможно избавиться от навязчивого: что там? За теми гранями моего познания? Что за мир, какие истины им правят? И… какое место я в нем занимаю?

Ло Бинхэ закрыл глаза. Он впервые позволил себе это. Ло Бинхэ сидел перед Шэнь Цинцю на коленях: безоружный посреди кислотного озера, рядом с предателем, которому сам же развязал руки. Под тонкой кожей читалась мука теснящих голову мыслей. Когда Ло Бинхэ разомкнул веки, его взгляд устало померк.

— Чтобы понять, можно ли мне доверять Лао Гунчжу, я должен… узнать, что стало с той женщиной, — слова давались Ло Бинхэ с трудом. — И при этом не допустить, чтобы он узнал об этом… И чтобы не узнал, что ты знаешь, — тоже.

В догадливости протагониста сомневаться не приходилось, однако для Шэнь Цинцю было куда важнее его расположение. Все же именно из-за рук Лао Гунчжу он умер в первом руте. Оставалось надеяться, что старик не узнает о его проделках и снова не разрешит это прохождение смертью.

Шэнь Цинцю кивнул, и Ло Бинхэ ушел — почти так же отрешенно, как и в первом руте. Уши Шэнь Цинцю заслонил грохот льющейся воды, а мысли заволокло тревожное ожидание, подобное тому, что он испытывал в последние фэни нахождения в хрустальном шаре Юэ Цинъюаня — только растянутое на шичэни.

Даже освобожденный от вервия, он вряд ли сможет что-то противопоставить хоть и почтенному, но действующему главе могущественной секты. Без оружия, отягощенный Неисцелимым… даже будь у него прежний запал, он вряд ли мог надеяться, что сможет оказать в подобной ситуации достойное сопротивление или каким-то образом избегнуть своей казни.

Однако время шло, и постепенно — как и прежде — сознание Шэнь Цинцю начала туманить дрема. Противостоял он ей лучше, чем будучи связанным, однако со временем попытки медитации перестали отделять его от сна. Сначала однообразное пространство Водной тюрьмы заслонили трепещущие ресницы, а затем сомкнувшиеся веки погрузили мир во тьму.

За мгновение до пробуждения его сердце подпрыгнуло — точно тело, занесенное вбок, сорвалось с края. Шэнь Цинцю разомкнул веки, успокаиваясь тем, что то было лишь кошмарное видение. Однако в отличие от детства, когда ему чудилось, будто он свалился с края кровати, теперь сердце в груди не могло успокоиться от суматошного биения.

А потом раздался треск.

[9.99Е+18 очков Девы в беде!]

Увидев вспышку, Шэнь Цинцю пригнулся к собственным коленям, закрыв голову руками, как при взрыве. Пронесшаяся над его телом ударная волна взметнула волосы, вздыбила лоскуты рваных одежд, а после его тело обжег град ядовитых капель, обрушившихся на платформу.

Если бы не сконцетрированная на поверхности ци, коей заклинатель стянул свое тело, точно вторым слоем кожи, Шэнь Цинцю постигла бы та же участь, что и его одежды. Там, где падала капля, ткань разъедало до аккуратного отверстия, и к моменту, когда рожденный ударной волной порыв стих, Шэнь Цинцю явственно ощутил разгоряченной кожей сырость пещерного сквозняка.

Уши резанул пронзительный лязг. Так стонут притиснутые друг к другу ледники, что, сведенные волею судьбы, стихнут, лишь когда нутро обоих изрежет сеть трещин.

— Шэнь Цинцю!

Голос, которому принадлежал этот выкрик, заставил Шэнь Цинцю встревоженно поднять лицо от коленей. Платформу все еще окружала плотная стена ядовитого тумана, заглушающая и искажающая звуки, однако Шэнь Цинцю безошибочно узнал владельца этого голоса. Пускай до сих пор Ло Бинхэ ни разу не звал его по имени.

А потом раздался всплеск воды. Все стихло, и только холодное свечение окна Системы потеснило мглу, заступившую место потухших факелов.

[Уровень Девы в беде снижен до отметки 0.]

С истошным взвигиванием подъемный механизм пришел в действие, однако систему водоснабжения разъели сами разлетевшиеся брызги. На проявившуюся из озера тропу продолжали стекать ядовитые струи, и Шэнь Цинцю, оглушенный предшествовавшей какофонией, нашел в себе силы лишь подняться на ноги, чтобы встретить того, кто теперь к нему направлялся.

Появившаяся из тумана фигура держала над собой меч, закрываясь от капель, будто студент от дождя библиотечной книгой. Вблизи лезвия вода в самом деле меняла свое направление, обтекая и слетая по касательной. Лишь когда Ло Бинхэ сошел на платформу и опустил руку, уводя Синьмо острием к земле, Шэнь Цинцю увидел исходящий от его пальцев пар, пока оголенное мясо вновь зарастало кожей.

Выставив ногу вперед, Ло Бинхэ собирался шагнуть Шэнь Цинцю навстречу, но тот попятился. Ло Бинхэ смерил его проницательным взглядом и спокойно произнес:

— Нам нужно бежать. Скоро нас начнут искать.

Именно. Спокойствие. Голос Ло Бинхэ был совершенно ровным вопреки крику, что Шэнь Цинцю слышал ранее. И — никакой метки. Глаза Ло Бинхэ были непроницаемо черны, а лоб — совершенно гладок и бел.

Не необъяснимые грохоты и лязги, не оголенный Синьмо, но — спокойствие. Именно оно пугало Шэнь Цинцю.

— Ты… узнал?

Даже для себя Шэнь Цинцю не смог бы сформулировать, что именно должен был узнать Ло Бинхэ. Подробности того холодного дня рождения и смерти? Узнать о жестокости отца, в гниении собственной плоти похоронившего человеческую любовь? Узнать, как блестят глаза Лао Гунчжу, скрывающие блудливую ревность? Узнать сюжет Пути гордого и бессмертного, переписанный в управляющие команды бинарного кода? Узнать о вранье поддельного Шэнь Цинцю, то тут, то там вскрывающемся ихорозными нарывами?..

— Он сам выдал себя, — запальчиво прошептал Ло Бинхэ, и глаза его вспыхнули яростью. Обжегшись искрами его зрачков, Шэнь Цинцю вздохнул… с облегчением. — Покидая дворец, я передал, что направляюсь в храм Чжаохуа… Тот факт, что Лао Гунчжу спустился за тобой несмотря на мой наказ, уже свидетельствует о том, что все его слова о лояльности мне — ложь. Но его взгляд, когда я спросил у него о матери… — побледневшие ноздри Ло Бинхэ раздулись, дыхание стало прерывисто. — Его взгляда мне было достаточно, чтобы понять, что его рот уже никогда не скажет правды.

Вот они — слова победившего протагониста! Кажется, именно так Ло Бин-гэ успокаивал очередную спасенную им женушку. Даже несмотря на жалкие потуги Шэнь Цинцю противостоять игровой динамике, BL-жанр все-таки восторжествовал. И правда: в результате Шэнь Цинцю таки выбрал протагониста вновь, тем самым дав своему истинному избраннику шанс победить главгада. Поэтому Системе не за что наказывать и убивать Шэнь Цинцю руками Ло Бинхэ для перепрохождения рута.

— Тогда нам действительно пора идти. Вот только куда… Не знаменует ли произошедшее начало войны?

— Должно быть, — отозвался Ло Бинхэ, и легкость его ответа показалась Шэнь Цинцю беспечной.

Ло Бинхэ шагнул к нему, прокрутив рукоять меча так, чтобы спрятать лезвие за своей спиной.

— Когда заклинатели великих школ найдут тело Лао Гунчжу, наружу сами собой полезут грязные секреты дворца Хуаньхуа. И даже тот, кто будет затыкать уши, все равно прослышит о них.

От пола Ло Бинхэ поднял взгляд к лицу Шэнь Цинцю. Этот ракурс, придававший крупным глазам протагониста едва заискивающее выражение, попытка сгладить образ (спрятать Синьмо) и аккуратные шажки… все это накладывало на Ло Бинхэ флер ученической покладистости. Однако слова его скребли грудь тревогой.

— Они узнают о моих родителях, об одержимости Лао Гунчжу своей ученицей и поймут, что я и есть то дитя. И конечно они решат, что это я виноват в трагедии в Цзиньлане.

Шэнь Цинцю сглотнул. Первое было весьма вероятно, а второе… сам Шэнь Цинцю так подумал, встретившись с Ло Бинхэ на лестнице борделя.

— Но и вина с учителя не спадет, — впрочем, в голосе Ло Бинхэ совсем не было сочувствия. — Ведь целый год Лао Гунчжу пестовал меня, а я предал его, лишь когда мой первый учитель оказался заточен в стенах Водной тюрьмы. Потом они вспомнят, что это по вине учителя я пропал на три года. А когда поймут, что учитель столкнул меня в Бесконечную бездну, решат, что ты сделал это с умыслом: чтобы помочь мне заполучить Синьмо. После такого обратиться за помощью в Цанцюн будет невозможно: мы не только запрем себя на горной вершине, окруженной со всех сторон разъяренными заклинателями, но и обречем на бесславную гибель великодушного главу школы.

Шэнь Цинцю был уверен, что пережил бы половину дурных предзнаменований, просто вернувшись в лоно Цанцюн и спрятавшись за спинами главы Юэ и шиди Лю. В поражение Цанцюн он не верил, тем более смерть Лао Гунчжу и ослабление Хуаньхуа было выгодно многим заклинательским школам. Однако при подобном исходе опасность таилась вовсе не в войне кланов. Ведь в комнатах Юэ Цинъюаня его однажды уже убил Ло Бинхэ. Что если капризной машине вновь покажется, что он предает истинный рут?

— Я не собираюсь портить дела школы подобной историей, — со всей имеющейся твердостью ответил он. — Однако и тебе, насколько я понимаю, уже некуда идти. И все же: что теперь ты собираешься делать?

Да, он буквально навязывался в бега вместе с протагонистом. Оставалось надеяться, что хотя бы Система в восторге от подобного сюжетного решения.

Ло Бинхэ смотрел на него, а потом — улыбнулся. Шэнь Цинцю не успел сообразить, какие его слова успели послужить поводом для насмешки, когда Ло Бинхэ с легкостью поймал его ладонь, соединяя их пальцы.

— То, что когда-то посоветовал мне сделать учитель: вернуться туда, где мои корни. Но не в Бесконечную бездну — знаете, учитель, священные демоны не создают семьи в Бездне, — а в Царство демонов. Старейшина Мэнмо предупреждал, что до тех пор, пока Синьмо не признает меня, посягать на земли сородичей опасно. Но сегодня… думаю, я уже в совершенстве овладел им.

Шэнь Цинцю смотрел на их переплетенные пальцы, задаваясь единственным вопросом.

«Это действительно конец?»

Кажется, сквозь толщу льющейся воды он услышал чьи-то крики. Ло Бинхэ по-прежнему смотрел на него, дожидаясь добровольного согласия.

— Хорошо.

Протагонист кивнул и, отпустив чужую руку, легко взрезал пространство демоническим мечом.

«А разве он уже должен уметь это делать?..»

Внезапное опасение пробудило в уставшем сознании прежнее чувство тревоги.

«Система, почему обнулились очки Девы в беде?»

[Поздравляю Пользователя с прохождением рута Ло Бинхэ на хорошую концовку: «Вместе… спустя столько лет». Данный рут содержит секретную концовку. Желает ли Пользователь для ее получения перепройти рут Ло Бинхэ?]

Шэнь Цинцю посмотрел в черную внутренность открывшегося портала, а затем перевел взгляд на протянутую к нему белую ладонь Ло Бинхэ.

«Хорошая концовка?.. А какие жанры?»

[Текущие жанры: Нездоровые отношения, Underage, Тайны/Секреты, Недопонимания, Романтика.]

«В секретной концовке раскроются мои Тайны/Секреты? На какой момент ты меня перекинешь? Что я должен буду делать?»

[Пользователю предстоит самостоятельно и без подсказок выйти на секретную концовку!]

Последнее оповещение Системы придавило все мысли и стремления Шэнь Цинцю тяжестью двухлетней усталости. Ло Бинхэ по-прежнему стоял с протянутой рукой и застывшей улыбкой — в действительности плоская игровая моделька.

Шэнь Цинцю шагнул к нему навстречу. Ло Бинхэ завел руку за его спину — не касаясь, но подводя к краю.

[Пользователь уверен в своем решении?]

Из рукава к запястью Ло Бинхэ соскользнула спрятанная прежде подвеска Гуаньинь. Протагонист замер, ошеломленный собственной оплошностью.

«Да. Обойдусь без раскрытия секретов».

Черный зрачок цапанул щеку Шэнь Цинцю, высматривая выражение в потухшем взоре. Не заметил. Крутанув запястьем, Ло Бинхэ поймал в ладонь подброшенную подвеску.

Зеленый нефрит приятно холодил крепко стиснутый кулак.

***

— Шисюн, постой, не строй из себя героя! Глава запретил приближаться к озеру.

— Отряды старших учеников прочесывают лабиринты, чтобы вытащить потерявшихся патрульных, а всем остальным велено ждать, пока не прибудет подмога от других заклинательских школ!

— Глава спрашивает: не видел ли кто Ло Бинхэ?

— Шисюна Ло? И правда… неужели в покоях его нет? Куда он мог деться?

— Что важнее: что с узником? Тем предателем, Шэнь Цинцю из школы Цанцюн?

— Никто не знает! Первые отряды не смогли отключить потоки воды, мост теперь не пересечь.

— Система водоснабжения сломалась?

— Именно! И не только потоки… Озеро кипит! Пар постоянно поднимается! Он уже проник в коридоры, а наши соученики, патрулировавшие лабиринты, не заметили неладное и помутились рассудком, разбредшись кто куда! Их спасение — первостепенная задача!

— Страшно представить, что сейчас в самой Водной тюрьме… Шисюна, которого последним смогли вытащить оттуда, унесли во дворец на носилках. У него все тело волдырями покрылось, и дышать он почти не может…

Над озером, схватившемся мириадами мелких пузырьков, белой пеленой застыл густой туман. Даже стекающие с потолка струи воды, разбиваясь брызгами, не могли его развеять и делали лишь хуже: так, расползаясь по коридорам, пар не заканчивался, ведь озеро постоянно пополнялось все прибывающей водой.

Озеро кипело. Будто живой организм, силящийся вытеснить чужеродное тело, оно жгло утонувшее в нем жаром — и с тем само распадалось паром. Тем телом был Синьмо.

Яд разъел налипшую за тысячелетия черную ржавчину, и теперь чистое лезвие сверкало, точно луч лунного света. В его сиянии расступилась мгла на дне озера, но некому было любоваться им.

Яд, силясь откусить частицу от чудесного клинка, всплывал к поверхности пузырьками и — рассеивался. Сражаясь со стихией за собственную жизнь, Синьмо и теперь нес смерть любому, кто осмелился бы спуститься в окутанные паром лабиринты. Но более Синьмо не пел, как в дни, когда сжимавшая его ладонь рубила головы, окропляя лезвие свежей кровью. Синьмо стенал, задыхаясь под тяжестью толщи воды, и тем густее становился пар.

Быть может, так демонический меч оплакивал павшего героя.