– Ребята, давайте шустрее, а то не успеем к премьере серии! – бодрый голос Максуса перекрылся скрежетом металла о металл.

Этот вечер после смены должен стать особенным – какой-то умелец сумел выкупить и починить сломанный большой телевизор, и теперь дружная компания из пятнадцати шахтеров таскала и сдвигала столы в заправочной, чтобы насладиться новой серией "Корпоративных страстей" в прямом эфире, а не как раньше – через Юникрон знает сколько времени. Другие после получения своего энергона уже разошлись по общежитию. Мебель отрывалась и двигалась тяжело: большинство столов едва ли не намертво приржавело к полу, но шахтеры не сдавались, несмотря на жуткую усталость после смены.

– Кстати, слышали новость? – решил разбавить мерзкий скрип Терминус. – В шахте на Луне-2 нашли Искру.

– Это на той самой, которую пару тыщ ворн назад открыли? Да, что-то такое слышала, – отозвалась Каор, навалившись на стол. – Говорят, там не просто Искра, а аж целый однотысячник.

– А я еще слышал, что там одного из наших расклассифицировали. Везунчик, – добавил Хазардос, неся скамьи на освободившееся места. – Момус, кажется, его зовут.

– Раз однотысячник, тогда понятно почему расклассифицировали, – Мегатрон одним резким движением сумел задвинуть подальше свой стол. – Но как там оказалась Искра – загадка. Я подумал сначала, что ее подкинули, чтобы раздуть новость для отвлечения от ситуации на фронте.

– А что там? – присоединилась к беседе Лардрилл, вдвоем с Максусом переносившая еще один стол. – Я давненько следить перестала.

– Объявили, что органики пробили линию фронта и перехватили контроль над спутником Гидруса 4. Я забыл, как они называются, – Мегатрон размял руки. – Что автоматически значит, что мы потеряли Гидрус.

– А кто-нибудь вообще помнит по какой болт Прайм решил полезть туда? – донесся вопрос со стороны Фаззил, которая пыталась успокоить бегающих спарклингов. – Потому что все, что помню я, так это указ добывать больше энергона для военных.

– Шлак его знает, – Мегатрон пожал плечами. – Наверное, был у него план, что-то вроде расширения проекта колонизации Новы.

– Ну, какой Прайм, такой и план, – подытожила Каор, удовлетворенно потягиваясь после переноса своего – и последнего – стола. – Хер с ним, давайте уже смотреть.

Шахтеры начали рассаживаться. Скамьи и стулья стояли в два ряда, все пытались расположиться так, чтобы не мешать соседям. Мегатрон сел вторым на заднем ряду, слева c краю от него оказалась Каор, справа – Лардрилл, прижавшаяся к Максусу, за ними Хазардос и еще несколько ботов. Впереди них сели Терминус, на которого тут же забрались Стил и Шейд, рядом с ним Фаззил и остальные.

Спарклинги уютно устроились на руках большого бота, да так, что Мегатрон неволей заулыбался. Терминус хоть и говорил, что не очень умел общаться с новокованными, жизнь показала, что все с точностью наоборот. Его доброе лицо, мягкая улыбка и открытость буквально примагничивали всех юных ботов. Он никогда не кричал, искренне интересовался незначительными для взрослого, но очень важными для маленького вещами, много хвалил и подбадривал, чтобы спарклинги чувствовали себя увереннее. Неудивительно, что Стил и Шейд при любом удобном случае бежали именно к нему. Фаззил даже призналась, что немного ревнует, хотя никогда не выступала против общения с Терминусом, а иногда оставляла спарков и сама.

Вокруг начались разговоры. И тут Мегатрон заметил, как у Каор дергаются руки. Пальцы постоянно нервно шевелились, пытаясь повторить отточенные движения – будто c невидимыми картами, но шахтерка с ощутимым усилием останавливала себя. Обычно она, когда ждала, доставала колоду и тренировалась, но сейчас просто сидела молча.

Каор косо взглянула на Лардрилл. Мегатрон повернулся. Максус с его коньюнкс эндура все так же сидели и тихо о чем-то шептались. Они выглядели счастливыми: Лардрилл нежно прижималась к партнеру, он обнял в ответ и прислонился головой к ее шлему.

– Начинается!

Все тут же смолкли, как только зазвучал опенинг. Веселая песенка с незамысловатым мотивчиком, она мгновенно застревала в голове и никак не могла оттуда выйти, как ни старайся. Началась сама серия, и шахтеры настолько погрузились в вымышленный мир, что почти не двигались. Некоторые хрустели закусками, но старались делать это как можно тише. Накал страстей на экране нарастал: вскрылся новый любовный треугольник, а затем и схема махинации, грозившая участникам тюремным сроком и поломанными жизнями. Но самое важное началось под конец серии – откровенный разговор Хайтайда и Скайролла, которого так ждали последние несколько эпизодов.

– Ну!.. – шепотом процедил Мегатрон, когда Скайролл откровенно и с вызовом встал перед своим начальником, гордо расправив крылья. Хайтайд сдерживался, но стоило Скайроллу развернуться, как тут же метнулся к своему заму и прижал его к себе. – Наконец-то!

Все зашевелились, кто-то даже охнул и начал многозначительно переглядываться с соседями, когда Хайтайд и Скайролл слились в горячем поцелуе. Дело начало идти к самому интересному, распалившиеся боты с экрана оказались на рабочем столе, наконец начались слова признания… как вдруг в кабинет ворвалась полиция! И объявила об аресте Хайтайда.

– Что?! В смысле, блядь, это все?! – Каор подскочила на месте, когда на экране появилась издевательская надпись "Продолжение следует…".

– Ну во-о-от, теперь опя-я-ять ждать следующей серии, – протянул сбоку Хазардос. – Технимус все же пришел к Бриско, ну что за болт.

Терминус с кислым лицом молча передал четверть шаникса донельзя довольной Фаззил. Спарклинги вновь засуетились, все встали и начали возвращать столы на место, шумно обсуждая новый эпизод. Кто-то радовался тому, что два главных героя – Скайролл и Хайтайд – снова вместе, кто-то, наоборот, протестовал, Хазардос продолжал сокрушаться по поводу Технимуса еще одному боту.

Вдруг резко началась реклама, громкая настолько, что заглушила шахтеров напрочь. Телевизор гласил:

– "Устали от своего альтмода? Хотите поменяться на что-то абсолютно другое? Наша запатентованная технология смены Искр позволит вам преобразить свою жизнь: буквально!.."^[1]

– Это что еще за юникронщина? – Максус презрительно скривился, повернувшись к экрану. – Смена тела, пересадка Искр?

 Бодрый голос из рекламы все продолжал вещать о донорах тел с бесподобными альтмодами и предлагал весь спектр – от истребителя до спидстера. А потом назвал цену.

– Пятьдесят тысяч шаниксов?! – вкричала уже Лардрилл и отчетливо фыркнула. – Да эти богатеи совсем ебанулись! Ишь чего выдумали – менять тела они собрались.

– Ага, как по интерботам прыгают, – добавил кто-то позади. – Это что, какая-то новая форма проституции?

– Пусть сидят в своих корпусах как все нормальные кибертронцы! А то захотелось им новых ощущений, видите ли!

– Это вообще нормально?

– Да придут функционисты и всех за бампер возьмут, я вам говорю!..

Вновь разгорелось обсуждение, на этот раз все как один возмущались увиденному ролику. Ругались, представляли, что со всеми этими богачами и клиниками сделает Совет функционистов, и подкидывали варианты один другого безумнее. Мегатрон молчал, наблюдая за расшумевшимися коллегами. Как бы они не кричали, как бы не злились, он все равно чувствовал четкий шлейф зависти. Что лукавить, он бы и сам, возможно, попробовал сменить тело. Чтобы хотя бы на время ощутить себя другим. Более достойным.

Мегатрон только развернулся к выходу, как его чуть не снесла Каор и даже не обернулась, чтобы извиниться. Совсем на нее не похоже. Ее кулаки плотно сжались чуть ли не до хруста, и сама она шагала настолько стремительно, будто в любой момент была готова сорваться на бег.

– Что это с ней?

Мегатрон повернулся назад, думая увидеть среди ругающихся причину побега приятельницы, но ничего нового не заметил.

Пожав плечами, он отправился в свой отсек и так бы и забыл о странном поведении Каор, если бы на следующее утро – очень раннее утро – не спустился к разрабатываемой площадке и не обнаружил там саму шахтерку. Которая обычно приходила чуть ли не позже всех остальных. Она ходила туда-сюда и активно размахивала сверлом, объясняя что-то невидимому собеседнику, да так, что не заметила, что кто-то еще вошел.

– Все, прекращай уже, развела тут истерику на голом месте. Нет, это нужно нам обеим. Телос же так обрадовалась, я не могу ее подвести. Ну и что, что они не поймут? Они и так многого понять не могут… И ничего мне не страшно! Ладно, ниболта, страшно, но все равно, это же просто корпус! Просто взять и поменять… Навсегда… Она сказала, что мне может подойти самолетный альтмод. Это же как краску поменять, да? Ебаный болт, да кого я обманываю…

Мегатрон приблизился:

– Привет?

– Блядь! – Каор дернулась и резко развернулась в сторону голоса. Протяжно выдохнула с облегчением. – Пардон, ты меня напугал.

Они простояли еще несколько кликов в напряженном молчании.

– Хорошее утречко, чтобы поговорить самой с собой, да? – шахтерка натужно улыбнулась, но даже она не рассмеялась собственной попытке пошутить. – Ты-ы-ы… все слышал, так ведь?

– Да.

– Болты… – Каор устало вздохнула и приложила ладонь к лицу. – И как много?

– Как минимум про смену альтмода.

Шахтерка, смачно выругавшись, медленно стравила воздух из вентиляции и плюхнулась на одну из скамей. Сверло легло у ее ног. Мегатрон сел рядом с приятельницей и нахмуренно посмотрел на нее. Поджал губы, быстро перебирал слова в голове, все думал, как продолжить разговор – его разбирало любопытство. Каор сконфузилась и обреченно обхватила руками голову, будто в том разговоре самой с собой она призналась в чем-то совершенно неприемлемом.

– Можешь начать ругаться, – наконец произнесла она, не меняя позы.

– Ругаться?

– Как все вчера, – добавила Каор обреченно. – Что это ненормально, что всех поймают и накажут функционисты...

– Я не собираюсь ничего такого делать. Я хочу… кое-что спросить.

Шахтерка отпустила голову и нашла в себе силы повернуться к собеседнику. Он смотрел чистым, полным интереса взглядом, ожидая ответа.

– Что именно? – уже с меньшим волнением в голосе отозвалась Каор.

– Альтмод…

– Я говорила Телос, что, может, подобрать другой, но она очень сильно хотела джет…

– Нет-нет, – покачал головой Мегатрон. – Я не об этом. Разве… Разве это возможно? Сменить альтмод… навсегда? – быстро прошептал он, точно боялся, что функционисты могут их подслушать. Однако единственными свидетелями этого разговора оставались только грубо отесанные стены шахты.

– Телос говорит, что есть способ. Но только через пересадку Искры в новый корпус, если хорошо заплатить. Около миллиона шаниксов. И то по знакомству, могут содрать и больше.

Воцарилось вновь молчание. Тяжелое, вязкое, в котором с трудом удавалось вентилировать. Мегатрон ошарашенно уставился на Каор, которая то отводила взгляд, то возвращала. Он поочередно открывал и закрывал рот, пытаясь отыскать слова, но не мог.

– Это... немыслимая сумма, – наконец выдавил он.

Каор только пожала плечами.

– Стой. Нет-нет, я не понимаю, это же против закона о функционизме, – с бо́льшим жаром продолжил шахтер. – Это… Ты… Но Совет…

– Совет, не Совет, но люди это делают. А закон… Телос мне как-то объясняла его. Там говорится, что альтмод – это великий дар самого Праймуса, что своей формой и функцией нельзя пренебрегать. Но ни слова о том, что их нельзя менять. Его издали еще во времена Новы, когда никто даже представить не мог, что медицина дойдет до такого уровня. Так что как только какой-нибудь бот скапливает достаточно, он, даже оптикой не мигнув, ложится на операционный стол. И просыпается, уже будучи поэлитнее, с новыми графами “класс” и “функция” в документах. Теперь все иначе. Лучше энергон. Лучше жилье, работа, больше денег. Может хоть руки жать самому Прайму, если повезет. И никто даже не посмеет пикнуть, если наш дорогой “сменщик” появится на улице, держась за ручки с кованым медиком.

Последнюю фразу Каор выцедила с особым горьким ядом, а оскал на лице возник сам собой.

– В отличие от... нас, – пространно дополнил Мегатрон, все пытаясь уложить в голове, как-то объяснить себе почему так... но не мог. Мысли метались то в одну, то в другую сторону, но ответ постоянно ускользал.

Шахтерка усмехнулась.

– "В отличие" еще мягко сказано. Каждая ржавая падаль, каждый высокомерный кусок шлака, кто хоть как-то выше классом, считает своим ебаным священным долгом сказать пару "сочувствующих" слов Телос, когда видят нас вместе. Кидают жалостливые взгляды, будто она сумасшедшая, что связалась со мной. Я помню, как отказывали в регистрации брака, прикрываясь какой-то надуманной причиной. Как смотрели на меня ее друзья, когда она нас знакомила. Как будто их заставляют прокисший энергон жрать. Особенно эта Шеллшок... ох, как бы я хотела разломать ей ебло об колено, даже наклонять ее бы не пришлось!

Каор сорвалась на рык, из вентиляции под давлением вышел разгоряченный воздух. Но вдруг ее голос надломился:

– Я, блядь, не могу даже вне этой в гайку драной шахты подержать Телос за руку без косых взглядов, – Каор развернула ладони к себе и с горечью на них посмотрела. – Не могу обнять или поцеловать без того, чтобы они не кривились от отвращения. Я устала от этого. Мы устали от этого. Поэтому Телос предложила операцию. Да, эта херня опасная, и придется ужиматься в деньгах бо́льшую часть жизни, но какая разница? Мы все равно только и делаем, что долбаем Кибертрон в поисках энергона, а потом благополучно подыхаем, так что мне нечего терять. Это мой единственный шанс быть с ней. Открыто. Без утайки.

Ее голос с каждым предложением затухал, слова туго, с усилием проскальзывали через вокодер. Каор замерла в смиренной позе.

– Это не единственный шанс.

Мегатрон встал и шагнул вперед.

– Слушай, я ценю, что ты хочешь меня поддержать, но…

– Потому что это не должно быть единственным шансом, – Мегатрон развернулся к собеседнице. – Подумай сама: любой, у кого есть неприлично огромная сумма денег, может пойти к хирургу, заменить себе тело и получить преференции, которые якобы даются только по праву ковки! И неважно теперь, выковали его полицейским, собрали боевым танком – он теперь тот, кем хочет быть. Но где же божественная кара, где разъяренный создатель, в чей великий план грубейшим образом вмешались? То, на что так уповает наш излюбленный Совет функционизма! Так, может, они сами все это выдумали и заставили нас в это поверить? В великую кибертронскую таксономию, на которую, как выясняется, все давно плевали! Но если на самом деле нет никакого великого плана, то зачем цепляться к альтмоду, почему бы просто не дать каждому право решать свою судьбу? Почему я не могу быть медиком, а ты не можешь быть с той, кого любишь? И знаешь, что я думаю? Потому что, шлак дери, им это невыгодно. Пусть народ выкидывает шаниксы тысячами, миллионами просто за возможность изменить жизнь к лучшему, пусть гробит жизнь под землей, добывая энергон, пусть боится, пусть унижает сам себя, пусть остается в удобных им четких рамках – все для того, чтобы они оставались у власти! О-о-о, это не просто лицемерие, это один гигантский системный обман!

Мегатрон ощущал, как с каждым словом в его голове будто встают шестеренки в нужные пазы, мысли упорядочиваются в точно направленную злость. Красная оптика разгорелась ярче – шахтер по-настоящему вскипел. Каор не могла оторвать от него взгляд. Непоколебимая уверенность, искреннее возмущение от обычно спокойного Мегатрона стали ударом, отрезвляющей пощечиной. Хлесткой, резкой, но такой нужной.

– Да… ты прав, – она слабо улыбнулась одним уголком рта. – Ты… абсолютно прав.

Послышался шум лифта.

– Кажется, нам пора, – добавила Каор и встала, взяв сверло. Тяжесть с плеч неожиданно улетучилась, а грызущий вплоть до самой Искры стыд сменился воодушевлением. 

Мегатрон медленно кивнул. Его пальцы все еще дергались, а в голове бушевала праведная злость, но лицо постепенно возвращало привычное спокойствие. Он редко когда позволял эмоциям выходить так, предпочитая переводить чувства в поэзию и прозу, но неожиданное открытие окончательно выбило его из колеи.

– Эй, – мягко окликнула шахтерка, тихо, почти интимно. – Спасибо тебе за разговор.

Она положила руку ему на плечо и, резко выдохнув, крепко обняла. Как обнимают самых близких друзей. Мегатрон, не привыкший к неожиданным тактильным жестам, замер, но через пару кликов сам неловко приобнял в ответ. 

– Только, пожалуйста... никому не говори обо мне, ладно? Я не хочу, чтобы они узнали о... ну, ты понял.

– Хорошо.

***

Через несколько циклов вечером после смены кто-то постучался в отсек Терминуса и Мегатрона. После краткого: "Открыто", к ним заглянула Каор, таща за собой контейнер. Увесистый, с половину ее роста.

– Ты решила выкинуть все свои старые карты? – пошутил Мегатрон, когда соседка поставила ношу на пол и размяла руки.

– Не, этой штуки было бы мало, пришлось бы снаряжать Максуса, – Каор легонько постучала по контейнеру. – Меня выкупила из рабства Телос на цикл, и мы завтра едем в Каон по делам. Всякими медицинскими штучками-дрючками затариваться, чтоб мы тут все благополучно не померли во благо Кибертрона, драть его в гайку. По доброте душевной решила походить по этажу поспрашивать чего кому надо. Ну и… доспрашивалась, – она недовольно уставилась на контейнер. – В следующий раз буду брать деньги. Но для своих, – она развела руками в сторону соседей и улыбнулась, – разумеется все останется бесплатно. Надо вам чего-нибудь в Каоне? Купить-отвести и все такое.

– Купи тех закусок, что были на киновечере, – оживился Терминус, привстав с платформы. – С кримзиками на упаковке, как раз новый эпизод скоро. А я тебе с зарплаты отдам.

– Без проблем, – Каор кивнула, достала из заброневого кармана датапад и быстро напечатала. – Мегатрон?

Он подошел к приятельнице и протянул небольшой запечатанный бокс, что до этого хранился под платформой.

– Можешь, пожалуйста, отправить это почтой в Родионскую пятую? На имя Импактора из Юсса.

Терминус как-то совсем хитро улыбнулся, воспользовавшись тем, что адопт стоял к нему спиной. Каор тут же смекнула в чем дело.

"Что ж, братишка, у тебя не было и шанса, как я погляжу. Вакантное место давненько было занято".

– Без проблем, – бодро отозвалась она и аккуратно сложила посылку внутрь контейнера.

– И раз уж ты зашла: не знаешь, что там с нашими жалобами на взрывчатку? – продолжил Мегатрон.

– Неа, – она пожала плечами. – Как будто потеряли или забыли, я бы не удивилась. Максус собрался завтра поинтересоваться после смены, там как раз срок обработки подходит к концу. Можете пойти с ним, расскажете, чего они там понапридумывали. Мы с Телос поздно приедем.

– Заметано.

***

Тарабанил вечерний дождь. Каор стояла на улице на тротуаре у интерактивного новостного стенда. Мелкие капельки разбивались о ее корпус, сам стенд, дорогу и прохожих, освещенных грязным неоновым светом, от которого иногда тянуло зажмуриться. И о контейнер, стоящий возле ноги шахтерки, в котором теперь покоились многочисленные коробки с расходниками, запчастями и другими покупками. Каор раздраженно поежилась – дождь и не думал уходить. Зайти в магазин медицинских принадлежностей она не могла – как и в большинстве подобных случаев, ее на входе развернули назад, как только поняли какого она альтмода, отчего приходилось стоять здесь и мокнуть, изредка высматривая Телос за стеклом витрины. Единственным развлечением остался только этот новостной стенд.

"Войска отозваны с Гидруса 4. С превеликим сожалением сообщаем, что в ходе обороны крепости Нова на Гидрусе погибла генерал Дефенсия Максимус. Благородный дом Максимусов объявил о декацикле траура, после которого полномочия главы примет Гранд Максимус, старший наслед…"

– Бла-бла-бла, – устало прокомментировала Каор и смахнула эту новость, чтобы прочитать следующую. – Вы еще здесь полную родословную распишите.

"Восходящая звезда скоростного спорта, новичок, что обогнал лучших гонщиков планеты – встречайте, Блэр! Как долго будет продолжаться его триумф или это всего лишь удача? Рейсерстар и Дэдэнд…"

– Да каждый сезон они появляются. Хотя Хазу лучше не говорить, что его любимую Рейсерстар кто-то там обогнал.

Взмах пальцами. Новости о финансах, в которых Каор мало что понимала, реклама новой полироли, свежий репортаж о том, как полиция накрыла очередной притон с наркоманами…

"Неужели в Каоне остались еще честные судьи? Громкое дело о мошенничестве в особо крупном размере неожиданно обрело новый оборот. Судья Гиллиара Архиус вынесла обвинительный приговор ответчику и защитила простых граждан от произвола. Ответчик, господин Экстернум, обещал подать апелляцию и, как поговаривают свидетели, угрожал самой судье. Госпожа Архиус отказалась от комментариев".

Каор присмотрелась к изображению судьи. Статная фем благородной летной альтформы, красный и серо-бирюзовый, основные цвета на ее корпусе, оттенялись белым и золотым. Ее смело можно было назвать красивой, хоть и несколько на вид устаревшей. В глаза бросились плавные золотые рога на шлеме, идущие ко лбу.

– Из этих, аристократов что ли? Любят они понавешивать на себя странную херню.

Каор пролистнула на следующую новость.

Тем временем Телос прогуливалась между полок, с прищуром разглядывая мелкий текст на упаковках медикаментов. Рядом с ней мерно раскачивалась над полом корзина с покупками, забитая доверху. Чуть поодаль скучал бот-кассир из класса обслуживания, где-то рядом ходили еще посетители и новые прибывали из соседних залов. Неудивительно, ведь этот магазин один из тех редких в Каоне, где продавались медицинские материалы приемлемого качества.

– Праймус всемогущий, кого я вижу!

Телос сначала подумала, что это слуховая галлюцинация. Она просто устала и ей показалось… Правда ведь?

– Телос, дорогая! Какая приятная встреча, давно я уже не общался со своей лучшей выпускницей.

О, нет. Не показалось. Телос развернулась в сторону голоса, крепко сжав банку с дезинфектором. К ней подходил с распростертыми объятьями медбот с наземной альтформой и привычными для медика красно-белой расцветкой корпуса, выше ее на голову и гораздо шире в плечах. Его сопровождал крупный мех, почти полностью серый, в визоре и с абсолютно каменным лицом. На его бедре на магнитных захватах висели тяжелая дубина и бластер. Охрана. Неудивительно, ведь одному из ведущих ученых и практикующих врачей Академии Праксуса не стоило ходить по бандитскому городу в одиночку.

– Здравствуйте, профессор Врэнч.

Ее голос еле слышно дрогнул, а изящная ладонь крепче сжала банку. Вентсистемы ускорили свою работу, но Телос попыталась скрыть это от улыбающегося во все дентопластины профессора. Что он здесь забыл?

Он подошел вплотную, и Телос тут же подала руку, тем самым не давая заключить себя в объятья.

– Какими судьбами? – мило улыбнулась она, глядя своему руководителю в лицо.

– Ты, как всегда, официальна, ни микрограмма не изменилась.

Врэнч нехотя пожал бывшей студентке руку. В яркой зеленой оптике мелькнуло недовольство, но тут же испарилось.

– Меня пригласили сюда хорошие знакомые из правительства, хотели кое-что обсудить. Пока гулял по городу, неожиданно подумалось проверить качество местных медикаментов, и тут встречаю тебя здесь! Как будто сам Праймус свел нас снова вместе, не находишь?

"Лучше бы Праймус свел тебя с ржавым забором", – зло подумала Телос, но внешне осталась приветливой. Она чинно кивнула профессору, незаметно подтолкнув бедром тележку в сторону кассы.

– Какое любопытное совпадение, профессор, – мягко продолжила она, следя за каждым движением Врэнча.

– Кста-а-ати, – произнес он, так приторно-сладко, что Телос почувствовала укол тошноты, – все хотел спросить, как твои успехи в Каонской шестнадцатой?

– Все чудесно, – быстро отчеканила Телос с виноватым видом, развернулась, взяла тележку за ручку и закинула банку внутрь. – Прошу меня извинить, но я, к сожалению, спешу. Мне нужно успеть закупиться медикаментами и вернуться в шахту к пациентам. Была безумно рада вас увидеть в добром здравии, профессор Врэнч, до свидания.

Но побег не удался – Врэнч положил свою красную ладонь на плечо Телос, сжав колесо альтмода. Дело плохо.

– Прошу, постой. Мы ведь так давно не общались.

"И лучше бы так и продолжалось", – ох, как Телос хотела сказать именно это! Но не могла. Ей нужно сохранять дружелюбный настрой, нужно не подавать виду, что она боится. Иначе будет хуже.

– Я искренне сожалею, профессор, но мне правда нужно идти, я не могу подвести своих пациентов.

– Восхищаюсь твоей преданности делу! – Врэнч ухмыльнулся и приблизился ближе, так, что его лицо нависло над аудиосенсором замершей Телос. Он прошептал: – Но иногда можно и немного нарушить правила, не так ли?

Профессор переложил свою ладонь с плеча Телос на ее и осторожно сжал. Перед оптикой медботки пронеслись воспоминания, тошнотворные и липкие, словно трупные жидкости корпуса, которого надолго забыли в Ржавом море. Она навсегда запомнила день, когда профессор Врэнч позвал ее к себе в кабинет, чтобы отметить ее выпуск из Академии. Когда прижал к столу и начал трогать. Обещал стремительное продвижение по карьере, уютное место на кафедре, лучшие лаборатории, лишь в обмен на взаимность в чувствах. Удушающее цепенение от ледяного ужаса, стоило осознать, чем на самом деле была благосклонность профессора все эти ворны. Чудом Телос тогда удалось извернуться, кажется, Врэнча еще тогда отвлек звонок по коммлинку. Она бежала, не разбирая дороги, чувствуя лишь одно – смертельное желание содрать с себя все покрытие, вычиститься до идеальной стерильности и навсегда покинуть Академию. Она ревела у себя в квартире два цикла, не в силах рассказать никому о случившемся. Ведь стоит только открыть рот – и все твои заслуги, достижения и научные работы спишут в утиль. Врэнч бы позаботился о том, чтобы все знали историю о студентке, добывавшей оценки через постель, а не о преподавателе-насильнике, который не понимает слова "нет". А потом пришло распоряжение, подписанное собственноручно профессором Врэнчем: сослать Телос на работу в Каонскую шестнадцатую шахту. И стоило оказаться в Каоне, медботка почувствовала себя в безопасности – сюда никакие светила науки обычно и не думают приезжать.

Но он и здесь ее настиг.

Профессор опустился к шее Телос и вдохнул запах ее корпуса. Медботка стиснула дентопластины, в ее голове роились тысячи мыслей, разгоняемые самой настоящей паникой. Она молебно посмотрела на бота-кассира, но тот просто взял и отвернулся! Чуть повернула голову, чтобы увидеть охранника, но тот стоял со скучающим видом и не собирался даже пальцем пошевелить. Других посетителей рядом не оказалось, они, как назло, все испарились. Но еще есть шанс – Врэнч вряд ли станет валить ее прямо здесь, нужно только освободиться и добежать до двери.

– Нет, профессор, правила есть правила, – максимально возможным ровным тоном отрезала Телос и скинула руку начальника со своей. – Я спешу.

Но не успела она сделать и пары шагов, как ее вновь схватили, уже совершенно бесцеремонно. Тележка по инерции врезалась в полку. Медботка повернулась и увидела криво ухмыляющееся лицо профессора.

– Какая вопиющая наглость, я-то уж надеялся, что Каон тебе хоть немного мозги вправит.

– Отпустите меня! – Телос закричала и попыталась вырвать манипулятор из хвата Врэнча, но тот только сжал сильнее. – Я сказала, отпустите!

– Ну перестань же ты так ломаться, Те…

– УБЕРИ ОТ НЕЕ СВОИ ЕБАНЫЕ РУКИ!

Словно раскат грома в Марганцевых горах разнесся мощный рев, от которого задрожали стекла витрин. Дверь врезалась в стену, толкнутая угловатым сильным плечом, и внутрь ворвался самый настоящий фиолетовый ураган. Ослепленная яростью Каор мчалась прямиком на опешившего Врэнча, но тут вперед него выступил охранник. Шахтерка накинулась на него и, продолжая кричать, в два удара снесла в сторону.

– Убрал нахер свои поганые клешни! – она занесла кулак над съежившимся профессором, как охранник набросился на нее сзади, врезал со всей силы своей дубиной и повалил на пол. Завязалась драка, но меха сумел пригвоздить Каор, из-за чего она могла только брыкаться, пусть и очень активно. – Слезь с меня, выплавок недоебанный, я вас щас обоих!..

– Это еще что за чудище? – брезгливо сморщился Врэнч, ослабив от шока хватку на Телос. – Твоя личная носильщица?

Телос глубоко вдохнула и одним резким движением вырвала руку из лап профессора. Сделала шаг в сторону охранника, который продолжал вжимать вырывающуюся шахтерку в пол, из-за метаний которой товар начал разлетаться с полок и закатываться под стенды.

– Слезь с моей конъюнкс эндура, – потребовала медботка, посмотрев прямо в визор.

Охранник опешил, явно ожидая не такой… характеристики нападавшей.

– Сейчас же! – повелительный тон Телос вторил ее строго сдвинутым бровям.

Мех дернулся, но все же ослабил хват, а после встал. Освободившаяся Каор поднялась на ноги. В голове звенело после нескольких ударов дубиной, руки и спину ломило, но она все еще была полна решимости разнести в клочья того урода, что посмел притронуться к Телос. Медботка осторожно коснулась фиолетовой ладони, тем самым останавливая искряющуюся от гнева любимую.

Тут позади раздался хохот. Истеричный, протяжный. Врэнч, один из ведущих преподавателей Академии Праксуса, видный ученый и заслуженный врач, ржал, словно пьяный зверобот. Постепенно начали вокруг мерцать любопытные оптики других посетителей и сотрудников магазина.

– Ох, Телос… – профессор развел руками, его несло без остановки. – Я, конечно, понимал, что у тебя отвратительный вкус, но, чтобы связаться с этой…

– Ты, болт безрезьбовый, щас еще получить напраш… – начала вновь звереть Каор, но Телос вовремя схватила ее за руку.

– Не надо, – тихо произнесла медботка. – У нас будут проблемы.

Она с презрением посмотрела на веселящегося Врэнча, весь образ которого кричал о том, как тот оскорблен, что Телос посмела променять его, светило науки, на какую-то там шахтерку, которая только и может, что копать и таскать тяжести. Разумеется, так считал только он сам.

– Каор, – еле слышно сказала Телос и направилась к выходу, все еще держа конъюнкс эндура, – пойдем домой.

Та подчинилась, хоть и на мгновение ей хотелось остановить Телос, развернуть ее к себе и посмотреть в красивую сиреневую оптику. Увидеть хотя бы намек, что та разрешит ей размолотить этих уродов, размазать их тонким слоем по идеально вычищенному полу – и помчаться выполнять. Но знала, что ничего такого там не найдет. Как и понимала, что Телос права – им не нужны проблемы. Особенно самой Телос, у которой научная карьера и так висела на волоске. Поэтому оставалось лишь пытаться заглушить клокочущее бешенство и злобно скалиться от бессилия. Врэнч тоже прекрасно понимал, что ничего ему не сделают.

Но, шлак дери, как же хотелось.

Они вышли из магазина. Холод и промерзлая сырость отрезвили затуманенный гневом ум. Дождь превратился в ливень, нещадно хлещущий редких пешеходов и поток машин. Каор молча подобрала контейнер, который чудом никто не пытался своровать, и трансформировалась так, чтобы ноша оказалась на крыше ее альтмода. Телос закрепила бокс и трансформировалась рядом. Они поехали, слившись с потоком транспорта. По дороге Каор ругала Врэнча на чем свет стоит, но Телос не отвечала. Шахтерка смолкла и изредка расталкивала особенно наглых ботов, которые оказывались вплотную к ее конъюнкс эндура – создавала безопасное пространство. За что Телос была неистово благодарна.

***

– Наконец этот дурацкий день закончился, – на выдохе подытожила Телос, когда они плелись по коридору к медотсеку. – Только расставить все по местам и можно…

Она открыла дверь и замерла от ужаса.

– Телос! Хвала Праймусу, ты вернулась вовремя! – к ней рванул Минлайт, по локти в чьем-то энергоне и с совершенно паническим лицом. – Скорее, они в критическом состоянии!

Медботка в тот же миг вышла из оцепенения и побежала вслед за ассистентом. За ней – Каор, крепко держа контейнер. И как только она увидела, кто сейчас лежал на платформах, ей стоило огромных усилий, чтобы не выронить свою ношу.

– Твою матплату…

Терминус и Мегатрон. Первого заслонил собой Криттер, второй медик Каонской шестнадцатой, он проводил какие-то манипуляции и даже не обернулся на крик Минлайта. Приборы, подключенные к Терминусу, сигналили без перебоя – и хоть Каор не сильно понимала все обозначения, догадалась, что у старого бота может вот-вот отказать Искра. Мегатрон лежал на соседней платформе, его приборы показывали стабильную работу всех систем. Выглядел он откровенно плохо: опалена половина обшивки, где-то листы брони смялись и из-под них торчали провода и части внутренних механизмов, множество мелких пробоин. Взгляд Каор прошелся по руке – левой руке, части которой превратились в металлические ошметки, а локоть держался лишь на небольшом кусочке сочленения и как будто бы мог оторваться при ходьбе.

– Каор, достань мне нанитный раствор! – скомандовала Телос, отбегая от обеззараживателя к Терминусу.

– Сейчас, – она покопалась в контейнере и подошла к первой платформе, чтобы поставить куб с раствором. – Вот дер…

Куб выпал у нее из руки и с тихим стуком приземлился на стол. Каор наконец увидела Терминуса полностью. С головы до ног. Вернее, до того места, где должны были быть ноги: два обугленных отростка от таза было сложно ими назвать. Зияющая дыра в животе у Терминуса с рваными краями, руки в пробоинах, висящие куски гусениц – и открытый отсек с камерой Искры, где боролись за жизнь пациента два единственных медика во всей шахте. Минлайт бегал туда-сюда, выполняя команды старших коллег, а Каор медленно тряханула головой, пытаясь отогнать образ покореженного друга. Но не удалось. Он все еще здесь и находится на волоске от отправления к Оллспарку.

– Что вообще, блядь, здесь произошло?!