Темнеет. За окном уютно шуршит весенний дождь, пока Кларк, напевая себе под нос моет посуду после ужина - еще одна тренировка контроля силы. Пока что он не разбил ни одной тарелки. Может в этот раз обойдется? Кларк слишком сосредоточен на своей задаче и потому стук в дверь застает его врасплох. Он ссыпает осколки последней тарелки в мусорное ведро и вытирая на ходу руки об джинсы идет открывать, пока поздний визитер не потревожил родителей. Те, уже поднялись к себе и легли спать.

За дверью обнаруживается Лекс. Стоит, прислонясь к косяку и будто не замечая стекающей по нему воды. Усмехается уголком рта неожиданно горько:

– Привет, Кларк. Можно...Я переночую в твоем сарае? Мне некуда идти. Отец меня обанкротил... И я больше не Лютор.

Он не сопротивляется когда Кларк тянет его в дом. Послушно позволяет усадить себя на диванчик в гостиной и сунуть в руки чашку чая. Кларку это совсем не нравится. Не то чтобы он не видел Лекса без маски. Он видел его злым, расстроенным, обиженным, сомневающимся...Но сейчас Лекс выглядит каким-то надломленным. Его в очередной раз предали. Кларк не знает что делать. Кларк сосредотачивается на простых действиях - всучить Лексу охапку запасной одежды и полотенце, вместе с этим добром пихнув его в сторону ванной. Рубашка Кларка оказывается ему великовата и Лекс подворачивает рукава, открывая худые запястья. Кларк мельком отмечает отсутствие на них гематом и немного успокаивается... Опять усаживает Лекса на диванчик, накинув плед и сунув в руки кусочек маминого яблочного пирога - у мамы такие вкусные пироги, а Лекс наверняка не успел поужинать прежде чем его выгнали из дома...

В голове вертится тысяча вопросов, но Кларк оставляет их на потом. Сейчас главное придумать как объяснить отцу, что Лекс пока поживет у них. Кларк с некоторым сомнением косится на лысую макушку посапывающего в коконе из пледа миллионера - вроде маме он нравится. Мама добрая и прикроет перед отцом. Если не сработает Кларк будет давить на жалость.

На всякий случай к себе он не уходит, устраиваясь ночевать в кресле напротив диванчика. Его будят не пронзительные звуки будильника и не возмущенный крик отца. Кларк, все еще с закрытыми глазами тянется за солнечным лучом теплом скользнувшим по щеке, сдобным запахом блинчиков и тихим говором.

Кажется он все еще спит. Или попал в параллельную Вселенную, где они с Лексом братья. Иначе, чем объяснить идиллическую картину, где папа, мама и Лекс пьют чай с блинчиками, мирно обсуждая цены на зерно и погоду. И Лекс на удивление гармонично смотрится в клетчатой рубашке и потертых джинсах, с пятнышком джема на щеке, улыбающийся так легко и свободно. Кларк совсем невежливо таращится на него - такого непривычного и как будто совсем родного. И вздрагивает на веселое Лексово:

– Утречка, соня. Поторопись, а то доедим блинчики без тебя.

Конечно же ему оставляют порцию. И обязательный - ты растешь, тебе нужен кальций - стакан молока. Кларк морщится, но выпивает. И почти не удивляется, когда Лекс истинно старшебратским жестом растрепывает ему волосы, прежде чем подняться и выйти вслед за Джонатаном. Сегодня распогодилось, а работы на ферме как всегда хватает.

Кларк подрывается за ним и не верит своим глазам. Лекс, уточненный богатей Лекс, не дрогнув ни единой мышцей разгребает навоз в сарае, таскает тюки с сеном - легко и как будто привычно. На изумленный взгляд Кларка улыбается:

– В детстве у нас была ферма. На каникулах мы жили там с мамой и я работал наравне со всеми.

На мгновение в его улыбке проскальзывает печаль, но он встряхивается, возвращаясь к работе.

И Кларк спешит разрядить обстановку, подхватывая новый тюк сена:

— Жаль я не был знаком с твоей мамой, но уверен, что она была удивительной.

Лекс кивает:

– Да. Она была удивительной - сильной, яркой... У нее были рыжие волосы. У меня тоже, до метеоритного дождя – Он машинально проводит ладонью по лысой макушке. На последних словах голос предательски вздрагивает – И она очень любила меня.

Кларк ободряюще сжимает его плечо:

– Она бы гордилась тобой.

Лекс бледно улыбается, но не возражает.

Кларк думает, что он скучает... И в общем-то он прав. Несмотря ни на что он действительно скучает.

А мама была бы рада, что он больше не Лютор.

От этой мысли Лекс улыбается уже по-настоящему. Что ж он получил шанс на новую жизнь и он им воспользуется.

Бонус

Это лето тянется бесконечно долго. Лекс работает на ферме бок о бок с Кларком за кров и еду. И не стыдится этого. Пироги Марты просто божественны. Жарким полднем Кларк, дурачась, поливает его из шланга и Лекс смеется, отбиваясь. Скидывает мокрую насквозь рубашку, подставлясь под холодные брызги и встряхивается по-собачьи. Конечно же Лекс страшно мстит, окуная хохочущего и брыкающегося мальчишку в бочку для полива.

Кларк учит Лекса ходить босиком и это оказывается неожиданно приятным. То, как влажная от росы трава мягко пружинит под ногами, как прогретая солнцем пыль на дороге щекочет загорелые ступни, как его следы отпечатываются на свежем черноземе и земля такая мягкая...

Кларк учит его правильно есть свежеиспеченный хлеб, откусывая прямо от краюшки и запивая парным молоком. Лекс ломает пальцами румяную корочку и запах свежего хлеба возвращает его в те беззаботные летние дни, когда они были с мамой вдвоем. От парного молока над верхней губой пышные усы. Кларк хихикает, отирая рот тыльной стороной ладони.

И Лекс уже не помнит какой по счету вечер, они вот так сидят в убежище Кларка у открытого окна, свесив ноги и гадая с какой именно из звезд Кларк прилетел... Летние сумерки окутывают мягким теплом, ветер шепчется о чем-то с кленами, ветер пахнет травами и солнцем. Совсем как дремлющий под боком Кларк. Мальчишка так и засыпает, наваливаясь теплой тяжестью и бессовестно используя плечо Лекса в качестве подушки. Он смешно сопит во сне и непослушные кудряшки, щекочущие шею, Лекса пахнут яблочным шампунем.

Лекс тихонько усмехается в темноту. Что-то внутри наконец разжимается, позволяя вдохнуть полной грудью. Он свободен. Он счастлив. Он...дома.