Ласковые солнечные лучи мягко касались моей кожи, согревая и даря ощущение покоя. Утро выдалось довольно прохладным, на траве блестели капельки росы, так что рассветное тепло было очень приятным. Я сделала глубокий вдох, наслаждаясь столь редкими минутами тишины и умиротворения. Солнышко светит, птички поют, цветочки благоухают, ветерок гуляет по просторам, принося с собой аромат разнотравья и пыльцы. Тепло, на небе ни облачка, только что был сытный перекус из ржаного хлеба с молоком, на душе тихо и спокойно. Ну не красота ли?

Губы сами растянулись в блаженной улыбке.

Признаюсь, жить под крылышком у Арьи очень приятно. Прошло уже две недели, а я не только полностью восстановилась, но еще и научилась кое-чему! Вот где еще можно узнать, что при смешивании спирта, ласточкиной травы и грибов-дождевиков получаются замечательные целебные припарки? В играх о таком не расскажут, там  Геральт эликсирами лечится, медитациями да едой. В реальной жизни он от такого он давно окочурился бы от заражения крови. Ну, или заработал себе язву и целую новую цивилизацию из паразитов, поедая сырое мясо.

В третьей части – так точно. В первой хотя-бы вся еда была приготовлена.

Целебные припарки – не единственное, что я выучила за последние дни. В моей голове собрался самый настоящий гербарий из местных растений, с полным перечнем их свойств, а также тем, для чего от или оной листик используется. Да, учись я в Хогвартсе, Помона Спраут бы мной очень гордилась.

Арья вообще как-то воодушевилась с моим появлением и лихо взяла в оборот. То-ли женщине было скучно, то-ли она так своеобразно развлекалась, наблюдая за моими неумелыми потугами – неясно. Но она то и дело, таскала с собой в поля и леса на сбор трав. Да, у травницы  в садике растет далеко не все необходимое для целительства, так что подобные прогулки мы совершали регулярно. Иногда они проходили спокойно – Арья собирала необходимые травки, попутно объясняя мне, что куда идет и какими свойствами обладает.

А иногда случались… казусы. Как, например, недавнее нападение одинокого волка. Видать, серого выгнали из стаи, вот он и шатался по окрестностям, а завидев нас, решил перекусить. Мы, тогда как раз вербену собирали у опушки, как эта махина из кустов выпрыгнула. Огромный, зараза, ощерившийся. Шерсть дыбом, клыки – во, и рычит утробно. Так и застыла от страха, сжимая в руках корзинку и глядя на обходящую меня по кругу тварь. Думала, прям там помру, не от клыков, так от ужаса.

И вдруг прямо в мохнатую башку прилетает тяжелый арбалетный болт. Волчара даже заскулить не успел, свалившись мертвым грузом у раскидистого куста сирени.

Как оказалось, Арья хорошо управляется не только с травами, но и с тяжелым боевым арбалетом. Эта женщина меня вообще поражает. Высокая, статная, косы шикарные, толщиной в мою руку. А смотрит-то как! Буд-то перед тобой не деревенская знахарка, а княгиня. Ну, точно небезызвестная Ольга, гроза древлян. Такая на коня вскочит, на полном скаку ворвется в горящую избу, и потушит ее одним своим ледяным взглядом. Умеет, кажется, вообще все. И готовит, и стирает, и за садом ухаживает, и шьет, и зелья какие-то делает, и из арбалета стреляет, еще и меня всему учит, ибо я криворукий тепличный цветочек. Ну, мечта, а не женщина!

Хотя, с суровостью она перебарщивает. Увидеть на ее лице улыбку – это настоящее чудо.

Волка, мы, кстати, скорняку отнесли. Ну, как «мы»? Я тащила обе корзинки с травами, а Арья, схватив бедолагу серого за шкирку, прям так его и потащила. Здоровенного волка, который в холке мне по пояс будет. Не удивлюсь, если эта женщина медведя может спокойно завалить!

Вообще мое отношение к Арье менялось от «вау, какая потрясающая женщина» да «етить-колотить, как же она меня пугает» по десять раз на дню. Вот она спокойно рассказывает мне про свойства игольчатого мирта, мягким голосом объясняя, почему именно не стоит заваривать из него чай. И в один момент она внезапно замирает с отрешенным лицом, смотря куда-то перед собой. И взгляд у нее при этом такой пустой, что кажется, будто перед тобой восковая фигура. Длится оцепенение всего пару мгновений, но после, Арья всегда отсылала меня прочь с каким-то поручением. Иногда – совсем идиотским.

Травница никогда не рассказывала об этом, а я не спрашивала. Арья в свою очередь, философски отнеслась к моим странностям, приняв их как данность. В общем, мы друг другу в душу не лезли. У всех свои секреты.

Вот так вот и жили. Люди захаживали редко, нелюди еще реже, ведьмаков в поле зрения не наблюдалось. И слава превеликому Дагону, потому что после произошедшего в Твердыне, я не уверена, что буду на них адекватно реагировать. Как бы от Геральта не начать шарахаться, е-мое. Он – мужик нормальный, и умом я понимаю, что навредит он мне только в случае самообороны. Но стоит мне вспомнить тот холодный взгляд желтых глаз с вертикальным зрачком. Как тот ведьмак совершенно спокойно отдал меня на растерзание толпе… меня колотить начинает. Надеюсь, со временем это все если не пройдет, то притупится. Психотерапевтов тут нет, придется справляться самой.

Сейчас же я, напевая под нос незатейливую мелодию, топала через мост в, пардон, «Белый Мост», искренне наслаждаясь замечательной погодой и предвкушая торги. Какие торги? Обычные. Заканчивается последняя неделя летней ярмарки.

«Белый Мост» - торговая точка, втиснутая между Реданией и Темерией. Не такая крупная, как тот же Флотзам, но неплохо процветающая. Кто уж тут заправляет, орел или лилии я так и не поняла, но факт оставался фактом – крупный поселок, почти город, находился на большом острове посреди Понтара, от которого к берегам вели два каменных моста. Цвет, кстати, был нихрена не белый. Возможно за годы грязь попросту въелась в камень, сделав его грязно-серым и тусклым.

Сегодня первый день осени, грядет сезон сбора урожая, так что ярмарка была не особо крупной. Но, несмотря на это, на продаже эликсиров и припарок можно неплохо нажиться. А потому, нагрузив меня всем, что только нашлось в избе, Арья с довольным видом послала меня на рынок. Не обещая, впрочем, часть прибыли. Я лишь тихо вздохнула, покорно следую указаниям травницы.

Да, вся выручка с продаж уходила знахарке. Мне полагалась кое-какая часть, но она вся тратилась на оплату еды и крова, ибо Арья не страдала альтруизмом. Каждую краюшку теплого хлеба, каждую ночь под крышей я отрабатывала сторицей. И, пускай, жилось мне хорошо и безбедно, чувствовалось, что я попала в кабалу. Из которой нужно было как можно скорее выбираться. В конце концов, мне еще поручение Смерти исполнять, а сидя на одном месте многого не наделаешь.

Нет, я благодарна Арье. Правда. Она не выкинула меня на мороз, вылечила, обеспечила одеждой, кровом, едой и, что самое главное – знаниями о травах. Да, ее помощь не бескорыстна, но извините меня, помогать другим в ущерб себе это дурость, а не доброта. Особенно в Неверлэнде, где каждый норовит тебя поиметь, буквально и метафорически. Мне не просто повезло, мне просто охренеть как повезло! Я буквально искала медь, а нашла золото.

И, если бы не обещание Марене, я бы все так и оставила. Вылезать из-под теплого крылышка суровой травницы не хотелось от слова совсем. Да, она строгая, жесткая, временами жестокая, и периодически уходит глубоко в себя, но блин! Снова куда-то идти, что-то пафосно превозмогать, рубить недругов в капусту – это вообще мимо меня. И так уже разжилась пеньковым галстуком. До сих пор кошмары снятся.

От вновь накативших воспоминаний меня передернуло. Я почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Я резко помотала головой.

Так, не думай об этом, Саша! Не вспоминай! Сосредоточься на чем-то другом. О, низушек!

- Здравствуйте, господин Моро. – Низко поклонилась стоящему у ворот хоббиту, размеренно покуривающему трубку. До того меланхолично наблюдавший за потоком торговцев низушек приободрился и приветливо кивнул.

- И тебе не хворать, девица. Тоже на торги?

Посторонилась, пропуская вперед телегу, и присела на сколотую ограду моста, примостив корзинку с травами на колени. Уставшие руки ныли, требуя отдыха. Вот не знаю, как у Арьи получается делать лукошко с травой тяжелым, но как-то же она это делает! И вмещается в это лукошко гораздо больше, чем на вид. Хоть на чары расширения пространства думай, ей богу.

- Да, тоже. – Широко улыбаюсь приятелю, разминая пальцы. – Арья, кажется, решила сплавить годовые запасы, так что прибыль обещает быть неплохой. А вы когда за прилавок?

Моро хитро улыбнулся, прищурив один глаз.

- Да вот, как трубку докурю, так и встану. А что? – Он по-птичьи склонил голову на бок. -  Хочешь что-нибудь прикупить?

- Да что вы, господин Моро, да на какие такие деньги? – Беззаботно махнула рукой, не переставая улыбаться хитрому низушку, у которого в предки точно затесались евреи.

Моро Бандабоб – местный ювелир, знаменитый на все поселение тем, что дерет с покупателя втридорога. Талантливый, да, я бы даже сказала очень талантливый – особенно в таком-то возрасте. Моро молод, для низушка, ему около тридцати лет, и, если он продолжит развиваться в том же духе, то очень скоро сможет уехать в Новиград, как всегда и хотел. Он делает лучшие украшения в Белом Мосту и уже поговаривают, что этот низушек умудрился переплюнуть остальных ювелиров одновременно и в Редании и в Темерии. И по качеству и по ценам.

На мое заявление, Моро лишь по-доброму засмеялся, вытряхивая из трубки прогоревший пепел.

- Ну не скажи, девица, тебе и твоей матроне я готов сделать значительную скидку, скажем… в пять процентов.

И вот понимай теперь, он серьезен или шутит.

- Обязательно передам Арье ваше предложение. Но не думаю, что она согласится. – Развожу руками, извиняюще улыбаясь. – Арья не особо жалует украшения.

- Это верно. – Покивал Моро, пряча трубку за пазуху и осматривая ослабший поток людей. – Ну, вместе что ли пошли? Поработаешь волнорезом, а, девица?

- Я не намного выше вас, Моро. – Да, как оказалось, местные люди высокие. Действительно высокие. Метр семьдесят – это тут низкорослые, ага. Я-же со своим жалким метр сорок едва-ли выше краснолюда. Господи, да я эльфам по пояс! Меня за ребенка принимают! Еб вашу мать, мне двадцать пять лет от роду!

Ко мне однажды, в самом деле, подошел какой-то эльф, и с такой добренькой улыбкой спросил, не потерялась ли я, и где мои родители. Я клянусь, пока я стояла в ступоре, думая, как повежливей ответить, где-то за моей спиной насмешливо фыркнула Арья.

Взявшись за подставленный Моро локоть, я вместе с низушком прошла через ворота. В ноздри сразу забился плотный смрад нечистот, животных испражнений и немытых тел. Повсюду были люди, эльфы, краснолюды, и каждый что-то орал, говорил, ругался и спорил. Поморщившись от какафонии звуков и запахов, поймала насмешливый взгляд Моро и обиженно надулась.

Да, как оказалось, смрад в Твердыне это не одноразовая акция, а повсеместный запах среднестатистической средневековой деревни. И городов. И трактов. И вообще любых мест, где количество людей превышает два и три. Коровы, лошади, свиньи и куры. Они жрали и срали, орали, мычали и кудахтали. Ко всему этому прибавлялся аромат рыбьих потрохов с причала, человеческого пота и испражнений. Да, многие местные жители не утруждали себя походом в отхожее место или хотя-бы в кусты, а, простите, обоссывали углы деревенских хат.

Отвратительно. Эта антисанитария меня просто убивает. Да даже в нашей общаге было чище, несмотря на тараканов, пауков, и прочую инсектоидную нечисть!

А еще меня считают неженкой. И Арья, и Моро, и в принципе, любой, кто имел честь наблюдать мое нежно-зеленое лицо при первом посещении деревни. Мы тогда как раз волка несли. Проснувшаяся, абсолютно закономерная, брезгливость давила на мозг и не позволяла просто отрешиться от происходящего, подкидывая в сознания не очень приятные картинки. Сепсис, гангрена, холера и дизентерия – самые мягкие из них.

В лавке скорняка мне поплохело еще сильней. К амбре с улицы присоединился тонкий аромат тухлого мяса и выгребной ямы. Тут уже организм не выдержал и поставил меня перед фактом, что сейчас он будет бороться с интоксикацией. И либо я остаюсь в помещении и блюю здесь, либо выбегаю на улицу. Выбор был очевиден.

Уже вечером того же дня, наскоро приведя меня в чувство, Арья спросила, «Что это за еб-твою-мать сейчас было?» Получив в ответ словоизлияние на тему болезней, микробов и общей антисанитарии, женщина лишь устало вздохнула и вручила мне флягу с каким-то травяным настоем.

Так что сегодня, добравшись до рынка и тепло распрощавшись с Моро, я привычно открутила крышку и плеснула чуть зеленоватую жидкость себе на руки. Немногочисленные ранки на ладонях тут же защипало, а вокруг начал распространяться аромат алкоголя и ласточкиной травы. Торговец рыбой справа привычно окинул меня неодобрительным взглядом, бурча себе под нос что-то о переводе хорошей водки. Ну, да и хрен с ним. Зато не подцеплю ничего.

Поставив на низенький деревянный столик тяжелую корзинку, я откинула закрывавший ее кусок ткани и внимательно осмотрела содержимое. Нда, Арья действительно постаралась и нагрузила меня по-полной. Тут и белый мирт, и чемерица, и собачья пертушка, и… языки утопцев? То-то она отлучалась куда-то вчерашней ночью. Один, два, три. Ну, вполне себе, учитывая, что Арья вообще-то травница, а не ведьмак. Где только нашла-то их?

Да, в отличии от игр, монстры тут попадались не то что бы нечасто, но в большинстве случаев их целенаправленно надо было искать. Крупные нападения случались редко, люди просто предпочитали обходить стороной опасные места, справедливо полагая, что нехер им там делать. Только в случае, если гнездо чудища появлялось рядом с поселением, люди скидывались на ведьмака. Или собирались толпой и шли дубасить чудище, потом все равно скидываясь на ведьмака.

Расставив баночки, скляночки и прочее на прилавок, и аккуратно разложив Арьины трофеи, я откинула в сторону косу и принялась громко зазывать клиентов. Пара темерских солдат, проходивших мимо, заинтересовалась и, растолкав нескольких зевак, ринулись ко мне. Присмотревшись, я заметила у одного из солдат выглядывающие из под кольчуги бинты, оперативно доставая несколько припарок и мазей. Следом выудила целебный сбор, такой же, как в моей фляжке и отложила все это в сторону. Один из солдат, осмотрев этот набор «помоги себе сам», и, услышав озвученную цену, благосклонно кивнул и, удалился. Забрав товар и оставив положенное количество оренов. Следом за ним подтянулась пожилая женщина, которой требовалось лекарство от ревматизма. Потом маленькая девочка со странным запросом в несколько горстей собачьей петрушки. А затем пришел ОН. Полупьяный мужчина, долго ругавшийся на заоблачные цены, и пытавшийся выторговать у меня фляжку со сбором за три монеты. Деревянные причем.

- Простите, но Ласточкин сбор стоит пятьдесят оренов. – Устало повторила я, убирая от греха еще и свою фляжку. Этот облезлый крестьянин, со своим перегарным амбре уже раздражать начал. Стоит тут, орет, клиентов отпугивает. Вон та милая женщина уже минут десять мнется, никак подойти не может, боится. – И не ореном меньше.

- Да я заплатил тебе, ведьма окаянная! – Завизжали мне в лицо, отчаянно брызжа слюной и тыкая пальцем в лежащие на столе деревяшки. Смрад из чужого рта обдал мое лицо, заставив в отвращении скривиться.– Гони сюда свое пойло!

Грустно покосившись на «монеты», валяющиеся рядом с языками утопцев, лишь горестно вздохнула, прикрывая глаза. А ведь это еще только утро. По ощущениям – часов семь или восемь. И тут такое. На меня уже косятся. Тот самый торговец рыбой даже как-то сочувственно. Недовольно, да, но сочувственно.

- Это не орены. Это деревяшки. – Уже изрядно похолодевшим голосом ответила я, понимая, что так больше продолжаться не может. – Либо плати нормально, либо уходи.

Народ вокруг согласно загалдел, явно желая, чтобы нарушитель спокойствия таки свинтил на все четыре стороны. Нет, серьезно, этот цирк продолжается уже минут десять, а толку – ноль. Я ж так не заработаю ничего! И так в долг живу, так еще и это.

- Этой жиже-то грошь – цена! – Мужик смачно сплюнул на прилавок, чудом не угодив в пучок аренарии. – Говорю, гони сюда свое пойло, шлюха!

Видит Смерть, я старалась быть вежливой. Отвадить человека по-хорошему, не прибегая к насилию. Думала, может, одумается. Ага. Аж тридцать раз. Этой пьяни только и надо, что нажраться да вырубиться под каким-нибудь кустом. А с утра по новой. А потом еще, и еще, и так до цирроза печени и закономерной смерти.

Еще и оскорбления от этой падали сносить!

Ладони сами собой сжались в кулаки, скрежета ногтями по старому дереву. Заскрипела эмаль на зубах, стоило лишь чуть-чуть сильнее сжать челюсти. На мгновение я прикрыла глаза, делая глубокий успокаивающий вдох, наполненный ароматом трав, перегара и типичной деревни.

Вдох-выдох-вдох.

- Пошел вон. – Я открыла глаза и холодно уставилась на мужика по ту сторону стола. Тот, кажется, не сразу понял, что я только что сказала, глупо хлопая зенками и пялясь на меня, разинув беззубый рот. Но, когда понял, глаза его налились кровью.

- Ах ты, шлюха, еще указывать мне будешь! – Взревел пьяница, налетая на и, без того хлипкий, прилавок. Дерево треснуло, строение пошатнулось и опрокинулось, товар оказался на земле, заляпанный грязью и нечистотами.

Шарахнувшись в сторону от взбешенного мужика, я врезалась спиной в торговца рыбой, и чуть было не упала следом за травами. Подняв голову и узрев над собой полноватого рябого мужчину, я нехотя вспомнила свой первый день в Неверлэнде. Меня будто током прошибло. Шарахнувшись в сторону от торговца, я врезалась в кого-то еще, сбив того с ног и улетев вместе с ним в грязь. Перед замутненным взглядом стояла толпа. Хохочущая и гогочущая, радостно рвущая меня на части. Их пальцы везде. Они повсюду. Сдирают кожу, забираются внутрь, рвут и дерут, как им хочется. Казалось, я попала в логово голодных чудовищ, набросившихся на меня со всей своей дикой яростью.

В себя меня привел грозный оклик одного из темерских солдат.

- Что тут, вашу мать, творится?! - Наваждение схлынуло. Меня будто холодной водой окатили, резко вернув в реальность и дав глотнуть свежего воздуха. Сейчас даже вездесущая вонь не казалась такой удушающей.

Оказывается, я сижу на земле, в грязи, вокруг разбросаны травы и склянки. Позади меня кто-то аккуратно поддерживает в спину, покровительски прикрывая мое тело рукой в странно знакомом зеленом камзоле. А перед глазами набирала обороты самая настоящая драма. Торговец рыбой, тот самый, от которого я шарахнулась, запаниковав, с размаху заехал здоровенным кулаком прямо в ухо агрессивному пьянице. Народ вокруг воодушевленно заулюлюкал. Мой обидчик терпеть не стал и, переключившись на новый объект, упоительно замахал кулаками.

Окрик солдата обоих немного отрезвил и заставил оторваться друг от друга, чтобы оценить ситуацию. А оценивать было что. Несколько опрокинутых прилавков, включая мой, огромная толпа зевак, глазеющих на дармовое развлечение, и, как апофеоз, четыре солдата в синей броне с нарисованными на ней лилиями. Один из них, рослый и со шрамом на пол лица, и задал животрепещущий вопрос. Взглянув на него, оба мужика оторвались друг от друга, отпрыгивая чуть ли не на метр.

Первым начал говорить торговец рыбой. Обвинительно махнув рукой в сторону пьяницы, мужчина громко вздохнул и, оправдываясь, выпалил:

- Дык это, понимаешь, служивый. – Протараторил он, явно напуганный явлением слуги народа. – Стою я, значица, торгую. Карасей сегодня славных из рещки навылавливал.  Тут этот, - еще один обвинительный мах в сторону пьяницы, - приходит и орет, мол, продай водки.

- Ты ж рыбой торгуешь? – Покосившись на вышеупомянутых карасей уточнил солдат. Селянин на это лишь руками развел.

- Дык он и не ко мне пристал. Вон, - на меня невежливо указали пальцем, - к Саше-то, Арьевой дивчине и начал. Орет, грит, продай водки, а она в отказ. Грит, снадобьями торгует, трактир дальше. Да только этот не унимается.

- Арьина дивчина, значит. – Теперь цепкий взгляд шрамированного человека прошелся по мне. Оценил упавший в грязь товар, мой общий напуганный вид, человека, к которому я продолжала прижиматься спиной. – И ты ему за крики по роже дал?

- Дык нет же, служивый. Он на девицу-то с кулаками полез. Вона и товар ей попортил, прилавок сломал. Ну, я и успокоил его, чтобы людей честных не обижал.

- Этим уже мы займемся. – Припечатал, как я поняла, старшой, и кивнул одному из своих товарищей. – Эй, Корька, сграбастай-ка этого, - еще один кивок, но уже в сторону пьяницы, - и в острог на пару дней. Пусть протрезвеет. А ты, - колючий взгляд сместился на меня, - чего он от тебя хотел?

- Л-ласточкин настой, уважаемый. – С перепугу я аж запнулась, сглатывая вязкую слюну и подбирая под себя ноги.

- Да не дави ты на нее, Иробор, - прозвенел из-за спины голос Моро. – Девочка и так напугана. – Обернувшись, узрела позади себя опечаленного низушка, позволявшего мне прижиматься к нему спиной. Зеленый камзол был весь в грязи, несколько бурых капель украшали круглое веснушчатое лицо, дорогой берет сместился, грустно покачивая сломанным пером.

Ох, это его я толкнула? Боже мой…

Я стыдливо отвела взгляд, понимая, что испортила один из самых любимых костюмов Моро. А низушек меня еще и защищает после этого!

Служивый осмотрел меня с головы до ног, особенно задержавшись на сползающем с плеч платье, удерживаемом лишь серым фартуком. Игнорируя вопли пьяницы за спиной, оглядел товар и, приметив фляжку с настоем, ту самую, на которую зарился мужик, поднял ту из грязи.

- Этот? – Я кивнула. С сомнением оглядев перепачканную тару, служивый покосился на своего товарища, с интересом рассматривающего карасей. Из-под кольчуги выглядывали свежие бинты, кожа вокруг едва блестела от заживляющей мази. Снова обратив внимание на меня, мужчина спросил: - Сколько?

- П-пятьдесят. – Все также заикаясь, ответила я. – Но в-вам продам за с-сорок. – Конечно, Арья не обрадуется такой скидке, но надо же отблагодарить человека. Хотя-бы так. У него вон товарищ ранен, а настой, хоть и не так эффективен при ранениях, все-же оказывает общеукрепляющее и болеутоляющее действие. Не говоря уже о заживляющем и дезинфицирующим, если наносить настой на раны. Впрочем, мази для этого более эффективны.

Солдат передал флягу перебинтованному товарищу, достал из-за пазухи кошель и, отсчитав ровно сорок монет, вручил их мне, после чего был таков. Оставшись наедине с погромом, я только вздохнула, мысленно представляя разнос, который мне устроит Арья. Травы в грязи, половина склянок разбита, языки утопцев затоптаны во время потасовки. А ведь еще и прилавок чинить.

С помощью Моро вернув изрядно покосившийся столик в исходное положение, я водрузила на него уцелевшие товары, потратив на их чистку бесценное время. Я постоянно извинялась за неудобства, но ювелир лишь отмахивался, по-доброму улыбаясь, и велел не переживать об этом. Но мне все-таки удалось отдать ему одну из уцелевших баночек с заживляющей мазью, в благодарность за помощь. Низушек удалился в свою лавку, заниматься украшениями, а я осталась на рынке, зазывать, успевших разойтись зевак. Но после устроенной сцены, подходить никто не спешил. 

***

И… что мне сказать Арье?

Переводя взгляд с обилия товаров на полупустой кошелек, уже минут пять соображала, как меня угораздило попасть в такую задницу. Нет, на прилавке и раньше оставались нераспроданные штуки, но сейчас половина из выданных мне трав была испорчена, а те, что все-таки купили, никак не покрывали свою стоимость. Проклятое пьяное быдло, из-за него мне пришлось сбросить цены, чтобы покупатели разобрали хотя-бы часть попорченных пучков и склянок. Хорошо хоть это удалось сбыть!

Печально опустив руки и вздохнув, я начала складывать оставшийся товар в лукошко, мысленно прикидывая, как буду оправдываться. Да, в том, что пьяный мужик решил доебаться именно до меня, я не виновата. Но отдай я ему этот несчастный настой, прибыли было-бы больше. По крайней мере прилавок остался бы целым, а теперь еще и его чинить!

А в итоге выручки оказалось настолько мало, что не удастся даже травы окупить. Мой долг снова вырастет. Такими темпами я никогда не расплачусь! Уныло бредя вечером по опустевшему Белому Мосту, я предавалась печальным мыслям и чувству собственной никчемности.

Очень хотелось плакать.

Помочь Смерти, предотвратить распад мира! Ага. И как это сделать, будучи маленьким тепличным цветочком, выросшем в мире, где прогресс превосходит местный чуть ли не на тысячелетие? Я ж ничего не умею. Буквально! Я приживала у предприимчивой травницы, увидевшей во мне дармовую рабочую силу! Черт, да я даже пьянице отпор дать не могу, не то, что какие-то аномалии исправлять!

Собственное бессилие душило, мешая нормально дышать и тисками сдавливая грудь.

Кто я? Просто студентка, почти получившая диплом в области инженерии, и глупо погибшая под колесами автомобиля. Да, у меня есть бонус в виде девяти жизней. Вот только одну из них я умудрилась профукать в первый же день.

От воспоминаний о Твердыне становилось тошно.

Черт, да я даже не в курсе, что мне делать! Единственный ориентир – Верген и то проклятое поле битвы, по которому Сабрина Глеввисиг жахнула Армагеддоном. Но с ним разобрался Геральт, по крайней мере, по канону, причем после этого к нему вернулась часть воспоминаний. И что в таком случае делать мне? Прицепиться к ведьмаку пиявочкой и тихо следовать по пятам, надеясь, что тот снова наткнется на что-то подобное? Врятли Геральт согласится. Да и, будем честны, не так уж часто ему подобное попадается. Но, тогда что?

Цири? Она сейчас прыгает по мирам, увлеченно бегая от Эредина и Дикой Охоты. Ее не расспросить насчет аномалий. К Йеннифер я сама не сунусь, мне еще мои нервы нужны, да и пошлет она меня. Если только…

Гюнтер О’дим?

Мысль мелькнула на краю сознания и тут же погасла, задавленная здравым смыслом. Нет, заключив сделку с Человеком-зеркалом я, конечно, буду жить. Недолго и несчастливо, но буду. И это того не стоит. Нет, нет, и нет! К этому индивиду я не обращусь даже под страхом окончательной смерти. Лучше к дракону в пасть!

Хотя, погодите. Драконы! Саския!

Меня буквально осенило. Если кто и знает про аномалии, хоть что-нибудь, то это дочь Золотого дракона Вил-как-там-его! Если и она не знает, то ее отец точно что-нибудь да подскажет! Дракон как-никак, да и прожил достаточно долго, должен же хоть что-то увидеть!

Сердце забилось быстрей, когда у меня появился хоть какой-то ориентир. Я сжала корзинку, усиленно размышляя.

Итог – мне нужно в Верген, заручиться поддержкой Саскии. Только вот как? Первое, что приходит на ум – помочь ей отбить нападение Хенсельта, после чего снять с драконицы чары Филиппы. Легче сказать, чем сделать, ага! Особенно тому, кто меч в руках сроду не держал!

Впрочем, идеи получше все равно нет. Но для того, чтобы добраться до Вергена, мне нужно сначала добраться до Флотзама. А перед этим выкупить себя у травницы. Как это сделать, имея в кошельке всего сотню оренов, я искренне не понимала.

Топая в сторону моста, я предавалась тяжелым думам, на извечную тему «а как поднять бабла»? Как-то ненавязчиво пришло осознание, что с моими данными, меня даже в эскорт не возьмут - габаритами не вышла. С травничеством такими темпами я себя выкуплю годам к тридцати, а просто сбежать мне не позволяет гребаная совесть. Поступай с людьми так, как хочешь, чтобы поступали с тобой, да, Саша?

Ой, в пизду!

Солнце уже клонилось к горизонту, когда я, расстроенная и морально готовящаяся к пиздюлям, набрела на доску объявлений. Ничего необычного, такая в каждом более-менее крупном поселении имеется. Местные по несколько раз на дню ходят мимо, не обращая внимания на приклеенные к старому дереву листовки. По большей части из-за того, что примерно половина населения не умела читать. Вот и болтались старые пожелтевшие объявления, пока ветром не унесет.

Но сегодня среди них выделялся светлый, явно свежий, листок с ярко-красной печатью. Решив посмотреть поближе, я подошла к доске объявлений и вчиталась в ровный, убористый почерк.

«Внимание всем жителям Драконьего Моста! На холме, в заброшенном монастыре поселилось чудовище. Не ходите в ту сторону, если жизнь дорога. Ежели кто-то сподобится это чудовище убить – получит награду. Пятьсот полновесных, необрезанных оренов. Насчет информации обращаться к Конраду Ван-Хувверу, в Темерское укрепление на южном берегу Понтара.» И печать. Красная. С лилиями.

Сколько-сколько за него платят? Сорвав объявление, и судорожно сжав его пальцами, я жадно вчиталась текст, не веря глазам своим. Пятьсот! Этого хватит, чтобы расплатиться с Арьей не только за испорченный товар, но и за постой! Еще и на дорогу останется!

У меня аж сердечко сильнее забилось, стоило лишь представить себе долгожданную свободу. Страшно, конечно, остаться без защиты, но и меня сюда не в отпуск отправили. Раз уж взялась за задание, то нужно его выполнить. Но стоило мне сорваться в сторону укреплений, как в голове возникла милая мысль, что сразу меня отрезвила и заставила затормозить. В воздух взметнулись облачка пыли, а на подол налипли мелкие брызги грязи, но я не обратила на это никакого внимания. В голове набатом била мысль, что чудовище-то я может и завалю. Да только сама в процессе окочурюсь раза три. Не говоря уже о том, что рубить тварюшку мне решительно нечем. Не лукошком же его забивать, в самом деле?

Не зря такую работу поручают в основном ведьмакам или хорошему отряду рыцарей. Причем в подавляющем большинстве случаев последние эпично огребали и сами обращались к белоголовым. Я же не тяну ни на ведьмака, ни на рыцарский отряд, ни на мало-мальски сильного взрослого человека.

По местным меркам – я не тяну на взрослого человека в принципе.

Тяжело вздохнув, возвращаюсь к доске, но вновь прикрепить объявление не представляется возможным – клея нет. Аккуратно сложенный листик отправляется в лукошко, а только-только возникшая надежда – на помойку.

Возвращаться к Арье хотелось все меньше и меньше. Повинуясь желанию отсрочить роковую встречу еще на чуть-чуть, я отправилась в местный трактир. Оправдание для задержки у меня было – в избе закончился хлеб. Я печь не умею, Арья не делает этого по причине отсутствия времени. Вот и выходит, что все продукты мы закупаем в деревне. Кроме мяса.

Если бы Арья забросила знахарство, она вполне могла бы промышлять охотой. С арбалетом, ага. То-ли гнев она так отпускает, то-ли еще чего, но мясо в хате не переводилось.

Ноги сами принесли меня к небольшому одноэтажному зданию, с соломенной крышей и выбеленными стенами. Из распахнутых настежь окон доносилось переругивание подвыпивших крестьян, сбивающее с ног перегарное амбре и тонкий аромат свежевыпеченного хлеба.  Отлично, значит Варюшка все еще у печи. Есть шанс урвать свежую краюшку. Сделав глубокий вдох и стараясь не обращать внимания на запах, я толкнула тяжелую деревянную дверь, погружаясь в приятный полумрак.

Шаг за порог – и я в трактире. И да, он отличался от такого-же заведения в Твердыне. Трактир «Три кружки» был относительно чист, более-менее свеж, опрятен и с умопомрачительной хозяйкой Варюшкой. Дородная вдова как всегда деловито кашеварила у плиты, стараясь угодить вечерним посетителям. А сегодня их было немало – почти все столы заняты подвыпившим мужичьем разной степени небритости. В дальнем углу примостился богато разодетый купец, деловито пересчитывающий сегодняшнюю прибыль. У окна уже изрядно поднабравшаяся компания местных пахарей, только вернувшихся с полей и решивших отдохнуть от праведного труда. А у стойки, притаранив стул и взгромоздив на него здоровенный ящик восседал мой недавний приятель.

- Моро! Варюшка! – Поздоровалась я, как окрыленная подлетая к деревянной стойке, сразу же цепляясь за нее пальцами. Столешница доставала мне до груди. Низушек, глядя на это, как-то странно хмыкнул и вернулся к деревянной кружке. Предположительно с пивом.

- Девонька! – Приветливо вымолвила трактирщица, отрываясь от своего занятия и оборачиваясь к прилавку. Раскрасневшееся от жара лицо расплылось в приветливой улыбке, сразу же сменившейся крайней обеспокоенностью. – Ты за хлебом, наверное? Подожди малек, скоро спечется. – Поспешно отвернувшись, женщина вернулась к своим обязанностям, продолжая деловито что-то нарезать, помешивать и вертеть.

Что-то грустная она сегодня. Обычно улыбчивая и оптимистичная женщина, которую даже полнота и седина не портили, сейчас казалась неимоверно уставшей. Будто на нее разом все беды мира навалились.

Да и в принципе, в трактире стояла довольно мрачная атмосфера. Будто умер кто, ей-богу.

- Варюшка, - приподнимаюсь на носочках, чтобы получше разглядеть пространство за прилавком, -  что-то случилось?

Застыв и покачав головой, вдова будто сгорбилась. Нож, до этого ловко скользивший по капусте, соскочил и звонко ударился о каменный настил печи. Послышался судорожный вздох, будто женщина изо всех сил сдерживала слезы. Даже Моро как-то согнулся, ближе наклоняясь к вожделенной кружке. Разговоры за спиной, и без того немногочисленные, стихли окончательно.

Так… кажется, я сказала что-то не то?

- Варюшка? – Робко переспросила, глядя на трактирщицу. Перевела взгляд на низушка. – Моро?

- Горе у нас, девонька. – Надломленным голосом ответила вдова, возвращаясь к нарезке капусты. – Ой. Что будет-то с нами теперь? Ой, что будет?!

- А… - от шока я даже не сразу смогла подобрать слов. Выходили только нечленораздельные звуки. Так, соберись, тряпка! Сформулируй мысли и четко излагай! Давай, как преподаватель по истории учил! – А что конкретно случилось?

На этот раз ответил Моро. Громко отпив из своей кружки, низушек отер лицо ладонью и мрачно проговорил:

- Восстание случилось. – Понятней не стало. Смекнув, ювелир пояснил, глядя на меня со своего насеста: – Король наш наплодил бастардов, а когда настала пора отвечать, в отказную ушел.

- Ты что-же это, окаянный, на Фольтеста наговариваешь? – Взметнулась трактирщица, одаривая низушка грозным взглядом. – Али на виселицу захотел?

Впрочем, ни перспектива казни, ни грозный вид Варюшки, ни полные негодования выкрики из-за столиков, не беспокоили Моро. Тот как ни в чем не бывало хлебнул еще пива, смачно причмокивая и смакуя, снова утерся, и продолжил:

- Коли он такой праведный, чего ж Ла-Валеты на него взъелись так? И не надо кричать, что они предатели и подлецы, не надо. – Осадил он снова вскинувшуюся Варюшку. – Не просто так они вскинулись. Фольтест недурный правитель, да только нехорошо он поступил, когда от баронессы отрекся. Сама вспомни, только и разговоров о них было по трактирам года четыре назад! Сама же им косточки перемывала, али забыла уже?

На это Варюшке было нечем ответить. Тяжело стравив воздух, женщина вернулась к готовке, лишь изредка бросая на низушка недовольные взгляды. Да, патриотизм тут вкачан на соточку, даром что средневековье. Пропагандистская машина работает на полную. Взращивая в местных любовь к родине и своему великому вождю, королем именующимся.

Я что в прошлой жизни, что в этой, патриоткой не была. Странно, конечно, вырасти в великой и могучей, и не приобрести столь ценное для гражданина качество, но, увы и ах. Не сложилось. А потому, мне абсолютно класть на то, что там будет с Темерией, Реданией, Каэдвеном и другими. Меня беспокоит только то, что затрагивает конкретно меня. А именно – как не умереть в грядущей войне с Нильфгаардом, пережить Белый Хлад, последующее Сопряжение Сфер и при этом не остаться калекой.

В ожидании хлеба, я сложила руки на прилавок, и опустила на них голову. Нужно было срочно что-то предпринять. Собрать армию для осады замка – дело долгое, нужно подготовить провизию, согнать людей в одно место, снарядить, обучить. Это как минимум несколько месяцев. Один или два точно. Есть еще осадные машины, но их можно подготовить параллельно. Плюс дорога, плюс поставить лагерь, и того два-три месяца у меня в запасе есть.

Нужно выдвигаться во Флотзам, там окапываться и ждать Геральта. Или сразу в Верген? Там Саския, основная надежда на нее и ее отца. Вот только, станет ли она слушать рандомную девчонку с улицы, воодушевленно рассказывающую ей истории про конец света? Что-то мне подсказывает, что нет. Ну, я-б не стала, по крайней мере. Нужно завоевать ее доверие, а как? На ум приходит только Йорвет, но тут легче самой на нож упасть. Гуманней будет.

Как все сложно-то, блять.

В любом случае, до Аэдирна самый кратчайший путь – через Флотзам. В этот задрипаный городок один хрен придется идти, хотя-бы потому, что там я более-менее знаю чего ожидать. Да и, поселение-то, торговое. А сейчас как раз ярмарка, можно напроситься в попутчики к какому-нибудь купцу. А там и телега, и какая-никакая охрана… спать только придется в пол глаза, но да потерплю.

Звучит как план. Только есть в нем одно маленькое «но». Ярмарка заканчивается послезавтра. И я не успею за один день скопить три сотни оренов, даже если продам все свое имущество, оставшись снова с голым срамом. А это значит, что на чудовище все-же придется идти. Я обреченно прикрыла глаза, с трудом удерживаясь, чтобы не побиться головой и столешницу.

Блядство.

Забрав хлеб у обеспокоенной Варюшки, я потопала к Арье, попутно прикидывая фронт работ. Допустим, лекарственных припарок я наделаю. Ласточкин настой у меня есть. Можно еще сварганить несколько противоядий, но тут уже в зависимости от монстра, на которого придется идти. Еще не факт, что антидот вообще существует. В любом случае, сначала нужно разузнать, что за тварь у старого монастыря поселилась и от того плясать. Начальник гарнизона наверняка в курсе, но к нему я смогу попасть только завтра. Солнце почти скрылось за горизонтом, так что посещения наверняка запрещены.

Далее, мне нужно оружие. Хотелось-бы меч, но спереть его из-под бдительных очей солдат, хоть темерских, хоть реданских, - нереально. Можно, конечно, порыться в оружейной гарнизона, но я не знаю, где она находится. Плюс, она наверняка охраняется. А просто так, за красивые глазки мне никто оружие не выдаст, ни солдаты, ни местный кузнец.

У Арьи, кажется, был топор, но с ним на монстра… Нет, за неимением лучшего, конечно, подойдет и топор, но я как-то сомневаюсь в его эффективности. Про Арбалет даже заикаться не буду – не даст. А воровать его – я себе не враг. Руки оторвет и в задницу вставит.

Броня? Нереально. Ее буквально негде взять. Посмотрим правде в глаза – я коротышка. Моя макушка едва дотягивает местным мужикам до середины груди. И найти на меня хотя-бы кольчугу ну просто невозможно. Не делают настолько маленьких доспехов, разве что на заказ. Да, в моей миниатюрности есть свои плюсы, но врятли условный куролиск при взгляде на меня умилится и передумает нападать. Тут более вероятен обратный эффект.

Сука… ну я ж мехмат закончила! Я дипломированный инженер! Давай, Сашка, думай, как угандошить неведомую хтонь с наименьшими потерями?! Можно устроить взрыв и завалить бестию остатками монастыря, можно соорудить пару ловушек, можно банально сигануть на нее сверху и прибить. Это все, что я могу в данный момент.

Чисто теоретически, при наличии меди, свинца, и серной кислоты я могу сварганить аккумулятор, закрепить его где-нибудь на поясе и вывести изолированные контакты через рукав к кисти. Получится ручной электрошокер. Проблема в том, что он меня и изжарит, если я захочу кого-то им обезвредить. Не говоря уже о том, что оболочка получится слишком хрупкой и меня в первой же потасовке обольет кислотой.

От самодельных батареек тоже толку мало. Если аккумулятор слишком нестабильный, то батарейки – слишком слабые. Чтобы вызвать нужный эффект, мне придется обвешаться ими, как новогодней елке – игрушками.

Но все это лишь мои влажные фантазии, потому что нет ни ресурсов, ни времени на их поиски. А потому придется решать проблему сугубо вручную.

Удивительно, но допроса в стиле «Где деньги, Лебовски?» не последовало. Вернувшись в хату к травнице, я закономерно огребла за испорченный товар, но как-то без огонька. То-ли теплый хлеб смягчил холодное сердце Арьи, то-ли еще чего, но мне выдали лишь дежурный подзатыльник с напутствием «Быть осмотрительней». Учитывая, что изначально я настраивалась на полноценный скандал – все вышло просто чудесно.

Поужинав теплым молоком с ломтем свежего хлеба, мы завалились спать. Арья – на свою законную кровать, я - на печку. Укрывшись отрезом ткани, я свернулась калачиком на жестком камне и прикрыла глаза, изо всех сил стараясь не думать о предстоящем завтра подвиге. А поход на монстра, не имея при себе ни брони, ни навыков, иначе назвать не получалось.

«Дурость» и тому подобные эпитеты упорно гнала оставшаяся крошка-гордость.

***

Стоя ранним утром у входа в здание гарнизона, я испытывала смешанные чувства. С одной стороны я вроде и рада, что появился хоть какой-то план действий, но с другой стороны меня пугает все остальное. Вот так просто заявиться к солдафонам с заявлением «вот ужо я убью чудище окаянное» - отвратительная идея. Хорошо еще если меня просто обсмеют, а не выкинут на порог. Но соваться в монастырь, понятия не имея, что там за тварь сидит – еще больший идиотизм. Так что, глубокий вдох, глаза пошире, рожу понапуганней, идем косить под милую маленькую девчушку.

На преподавателях срабатывало в восьми случаях из десяти. Посмотрим, что будет тут.

- Эй, ты чего там мнешься? – Наконец окликнул меня один из стражников, охранявший вход. – Либо подходи, либо проваливай. – Какие милые люди.

 Я быстро посеменила к страже, робко прижимая ладошки к груди и пряча взгляд. Сейчас мне нужно выглядеть как можно более безобидной и напуганной. Ну что, да начнется цирк!

- П-понимаете, ночью страшные звуки были. С реки, со стороны монастыря. – Слегка напрягла веки, нагоняя в глаза побольше слез. Заплакать так не удастся, но зато будет похоже на подступающие рыдания. Вон, стражники, кажется, уже прониклись. Смотрят так, напуганно-напуганно. – Лихо это какое-то! – Нарочито громко шмыгаю носом и начинаю часто-часто моргать. Давайте, мужики, дожимайтесь. – А вдруг оно через реку переплывет и скушает меня? – Побольше паники в голос. - Как пить дать скушает!

Все. Готовы. Два великовозрастных мужика натурально запаниковали от вида плачущей девчушки. Затравленно переглянувшись, солдаты снова уставились на такую красивую меня, что сейчас еле-еле сдерживала гомерический хохот. Ну, я не могу, у них глаза по пять рублей, рты как у рыб раскрываются, а сами бледные-бледные, будто смерть увидели.

Со стороны мои потуги были очень похожи на еле сдерживаемые рыдания, я уверена.

- Ты это, не бойся так, девонька, - один из темерцев с перепугу даже шаг назад сделал, - командир уже заказ сделал на монстра этого. Вот дождемся ведьмака, и все. Ты только это, как увидишь такого – сразу домой беги, от выродка эдакого. А то схватит так и все, и поминай как звали.

Мне вот интересно, это он так меня успокаивает? Соболезную его детям.

- Но сейчас-то как быть? – Во все глаза смотрю на несчастных мужиков, что, кажется, уже начали осознавать бедственность своего положения. Да, ребята, плачущее дите – это оружие массового поражения. – Что ж это за лихо такое там завелось, что на него нужно мутанта натравливать? – Прости, Геральт, но сейчас мне нужно максимально втереться в доверия этим чучелам. – Неужто никто другой не сладит?

- Дык кто ж на него в здравом уме-то пойдет? – Подал голос второй солдат, нервно косясь в сторону холмов. – Оно ж страшное, жуть. И здоровое. Крылья – во! Когти – во! А клыки! Видел я это лихо. Командир говорит, мол виверна это, а я не верю. Дракон! Как есть, настоящий дракон!

Дракон, да? Что-то я больше склоняюсь к версии вашего начальства, господа. Ну, я узнала, что хотела, пора заканчивать ломать комедию.

- Дракон? Самый настоящий? – Притворно вздохнула и прикрыла ладонями лицо. Типа спряталась, ага.

- Да ты слушай его больше! Выдумщик проклятый, прекрати ее пугать!

- Дык сам же видел! Дракон это!

- Дракон! Повывелись драконы! Правильно командир сказал, виверна это. Он человек грамотный, в таких вещах понимает! А ты, девочка, - обратились уже ко мне, - иди домой и ни о чем не бойся. Ежели к монастырю не подходить, то тварь тебя не тронет. Так что спи, через реку оно не пролетит.

Состроив благодарную улыбку и согласно покивав, поспешила удалиться подальше от разговорившихся стражников. Вот уж не думала, что местные мужики теряются от вида женских слез. Хотя, думаю, обольщаться не стоит. Этот прием и в моем-то мире работал через раз, что уж говорить про этот. Тут, что ни день, то приключений каскад, причем у каждого. Пускание слезы и давление на жалость может сработать только на добродушных личностей, с более-менее развитой эмпатией. А таких тут мало. Я-бы даже сказала – один на миллион.

Не думаю, что тот же Иорвет или Роше, увидев мои слезы, внезапно растрогается и передумает меня убивать.

Но вернемся к насущной проблеме. Виверна. Если мне не изменяет память, эти твари метр в холке, три в длину, клыкастые, когтистые, а некоторые еще и ядовитые. Причем эта хрень еще и летать умеет, чем и пользуется, нападая, преимущественно, с воздуха. Шкура прочная, которую хрен пробьешь. Как и все монстры в играх, уязвима к серебру, хотя в книгах про это ничего сказано не было. Впрочем, я могу и ошибаться, всего не упомнишь. Предполагаемые слабые места – пространство у основания крыльев, там кожа должна быть не такой грубой. Иначе во время полета тварь заимела бы себе здоровенные мозоли. Возможно, пасть – как часть слизистой, но чтобы нанести хоть какой-то вред, нужно туда закинуть минимум гранату. Пырнуть небо мечом, аки Гарри Поттер - Василиска, не выйдет. Не только потому, что меча нет – пасть слишком узкая. Рука пролезет, а вот оружие уже нет.

Вообще, самый беспроигрышный вариант – повредить виверне крылья из арбалета, а потом завалить камнями, обездвижив. Допустим, бомбу, по типу картечи, я смогу сделать. Вот только у меня ни пороха, ни селитры. Про арбалет вообще молчу… мало того, что у меня прицел сбит, так эта дура еще и охренеть какая тяжелая! Не говоря уже о том, что если я возьму оружие без спроса, Арья из меня душу вытрясет.

Хотя, виверна… или Арья? Это нормально, что я одинаково опасаюсь, что ту, что эту?!

Впрочем, нет, знахарка меня пугает больше. Виверна меня просто убьет, а эта устроит мне марафон Египетских казней. Так что выбор очевиден.

Поправив висящий на поясе старый топор, свиснутый у травницы под предлогом «нарубить дров», я отправилась к холмам. На меня никто особо внимания не обращал, все были заняты своими делами. Кто-то торговал, кто-то покупал. Некоторые, как, например, местный кузнец Ицек, без продыху трудились, зарабатывая себе не жизнь. Из таверны снова доносились запахи свежеиспеченного хлеба, где-то вдалеке ржали кони, а от причала возвращались рыбаки с богатым уловом.

Жизнь идет своим чередом.

Я-бы даже прониклась атмосферой крупного торгового поселения, если бы не… да, вездесущая вонь. Кажется, это единственное, к чему я никогда не привыкну в этом мире. Нет, я не утверждаю, что в наших городах розами пахнет, но все-же, то амбре не идет ни в какое сравнение с местным смрадом.

До сих пор проблеваться хочется.

Свежий ветерок, налетевший сразу же, стоило мне выйти за ворота, был как нельзя, кстати. Подставив лицо прохладному потоку, я зажмурилась от наслаждения, и сделала глубокий вдох, на несколько мгновений отбрасывая неприятные мысли. Немного отогнав ужасные запахи, он принес сладкое благоухание разнотравья, свежесть утра после проливного дождя и… тонкий аромат тухлой рыбы с одного из причалов. Закашлявшись от неожиданности, я подавила приступ тошноты и с силой мотнула головой из стороны в сторону. Спасибо, мир, что не даешь забыть, какой ты на самом деле поганый. Мне это так необходимо, правда!

Настроение резко ушло в минус.

Теперь несчастную виверну действительно хотелось убить. Причем со страшной силой. Чем скорее я это сделаю, тем быстрее выберусь из этой выгребной ямы. Хотя, если так подумать, в других населенных пунктах не лучше. Канализации нет, культуры гигиены нет, все отходы выливаются на улицу, прямо на головы прохожим.

Типичное средневековье.

Как там говорила Кейра Мец? Природа смердит? Пожила-бы в деревне! Если тут такая вонь, то боюсь представить, что творится в том же Новиграде! Ужас!

Пройдя по мосту прямо к берегу, я ступила на хорошо протоптанный тракт и снова поправила топор. Вокруг стояло несколько выбеленных хат с соломенными крышами, то тут, то там сновали работящие крестьяне. Кто-то пахал землю, кто-то стирал, кто-то ухаживал за скотиной. Вездесущие дети не спешили помогать старшим, предпочитая бегать вокруг и гонять гусей. Несчастные птицы спасались как могли, но три мальчишки и девчонка продолжали загонять стаю палками.

Почему-то глядя на них, я почувствовала хороший такой укол зависти.

Впрочем, он быстро сошел на нет. А я, отвернулась от счастливых гусей, таки прорвавшихся к реке и теперь важно гогочущих на малышню, оставшуюся на берегу. Меня ждала виверна. И эпичное огребание пиздюлей.

Монастырь стоял на вершине пологого холма, сплошь поросшего сурепкой и тысячелистником. От некогда величественного здания остался только остов, и крайняя правая башня, с чудом сохранившимся колоколом. Огромная металлическая бандура лежала на самой вершине полуразвалившейся колокольни и грозно поблескивала в лучах утреннего солнца. Когда-то давно к монастырю вела дорога, но за давностью лет она успела полностью зарасти ковылем да лопухами, так что идем напрямую.

Чем дальше я отдалялась от деревни, тем чище становился воздух. Сбивающее с ног навозное амбре сменилось тонким ароматом разнотравья и приторным запахом цветущей сурепки. То и дело налетавший ветерок доносил лишь свежесть речной воды, милостиво опуская рыбную вонь, царившую на местах рыбалки. Я, в кои то веки, смогла спокойно вдохнуть и, прикрыв глаза, расслабиться. Остановившись и прикрыв глаза, я подставила лицо теплому солнышку, наслаждаясь ласковыми лучами, нежно скользящими по коже. Слегка подправив свое душевное равновесие, я улыбнулась и аккуратно провела ладонью по зарослям сурепки. Желтые цветы послушно пригнулись, поддаваясь тяжести, а после с тихим шелестом выпрямились. На коже осталось немного пыльцы.

Эх, если бы не необходимость, я бы задержалась на этом холме. До виверны еще далеко, а погодка какая славная! Солнышко светит. Тепло, но не жарко, пахнет приятно. А ветерок! Ну, прелесть! Сюда бы пледик, да корзинку с продуктами, вышел бы такой пикник, закачаешься!

Но это все лирика. Не стоит отвлекаться, если я хочу выжить. Не по цветочки иду.

Кто-то скажет, что переться в логово монстра средь бела дня, да по чистому полю – идея так себе. А я вот не соглашусь. Даже если опустить тот факт, что времени у меня в обрез. Монастырь как на ладони, я мигом замечу, откуда летающая хтонь решит на меня спикировать. Слишком солнечно? Нужно нападать ночью, когда ни зги не видно? Не смешите мои тапочки! Я не ведьмак, убер-глазками не обладаю, поэтому в темноте у меня есть все шансы обо что-нибудь запнуться и все, «Вы Сдохли». Ну, а тот факт, что я прусь на гребаную виверну, находясь при этом без брони, в одном старом платье, вооруженная только топором? Ну, слабоумие и отвага рулят. Уверена, учись я в Хогвартсе, попала бы на Гриффиндор.

Не то, что бы у меня был выбор… Хотя, как там говорил Шикамару*? Выбор есть всегда, просто остальные варианты нам не нравятся? Ну… довольно близко к правде.

Полуразвалившиеся стены, испещренные трещинами, с каждым шагом становились все ближе, а вместе с ними сквозь одуряющий запах трав и цветов, пробивался тонкий аромат разложения. Ну конечно. Не могла же именно эта виверна вдруг оказаться травоядной, мирной или недавно издохшей? Конечно нет, так ведь не интересно! Неверлэнд должен испытывать свое население на прочность, во славу естественного отбора!

Учитывая, какую дичь я сейчас творю – премия Дарвина мне обеспечена.

Спустя пятнадцать минут ходьбы, заброшенный монастырь предстал передо мной во всей своей красе. Старый камень, сплошь покрытый плющом и вьюнком, нависал надо мной, скрывая в собственной тени. То тут, то там торчали полусгнившие деревянные балки, со свисающими с них клочьями мха и лишая. Это место не было величественным. Уверена, что и в свои лучшие годы, сей монастырь был лишь одним из многих серых строений. Типичных для религии. Но сейчас, спустя десятилетия, поросшее плющом и сорняками, это место приобрело свой особый шарм.

Еще бы от логова виверны так не несло, было-бы вообще замечательно.

Все пространство разрушенного монастыря было пропитано запахом гнили, тухлого, разлагающегося мяса и дерьма. И вот эту вонь не перебивало ни разнотравье, ни свежий ветерок, ни мои отчаянные попытки отключить обоняние. Дыхание через нос казалось пыткой. А открыть рот и дышать так мне мешала брезгливость и абсолютное нежелание впускать такой воздух в рот.

Скрывшись в тени полуразвалившейся стены, я шумно сглотнула, отвязала от пояса флягу и щедро плеснула содержимым себе не рубаху. Так я хоть дышать более-менее смогу. А виверна? Подкрасться я все равно не смогу, чай не ведьмак, так что хоть естественный запах, хоть травы – все одно. Достав из-за пояса топор, я нервно вцепилась в рукоять. Аж костяшки побелели. По спине скатилась капля пота, пройдясь вдоль позвоночника и скрывшись где-то на поясе. Из-за стены раздавалось смачное похрустывание. Влажные, чавкающие звуки, скрежет клыков, раздирающих плоть, срывающих ее с костей. Утробное рычание, будто из самого голодного брюха, повизгивание, довольное урчание и снова хруст.

Я вдруг осознала, что у меня дрожат коленки.

Да, блять, мне охуеть как страшно. И это совершенно оправданно! У меня тут буквально за стеной сидит злобная тварь, с аппетитом кого-то жующая, судя по звукам, и при этом она точно не против добавки. Огромная вечно голодная хтонь. С бритвенно-острыми когтями и клыками. Летающая.

Ой, дура я, дура! А можно я домой пойду? Пожалуйста! Я буду послушной, обещаю!

Резко зажмурившись и выпрямившись, я сделала глубокий вдох, через сжатые в страхе зубы. Выдохнула, потом вдохнула еще, стараясь игнорировать трупный запах, снова выдохнула. Поздно пить Боржоме, когда почки отказали. Я уже здесь. Я уже решилась. И либо сейчас я пойду и убью эту сраную виверну, либо до конца своих дней застряну у Арьи.

Вспомни, зачем ты здесь, Саша. Ты обещала Марене. Сама. Никто тебя за язык не тянул. А потому собери яйца в кулак и бери на себя ответственность, тряпка!

Еще раз вздохнув сквозь стиснутые зубы, я открыла глаза. Спуск с холма, порос сурепкой так, что казалось, будто цветы сливаются в золотое море. Редкие кустики-острова колыхались на ветру, шурша листвой и напевая свою собственную песню. Одинокая молодая березка у поросшего мхом камня, раскинула свои ветви и ловит ими солнечные лучи, радуясь новому дню.

А за всем этим великолепием огромная река Понтар, поды которой казались спокойными лишь на первый взгляд. Громадная голубая лента, на которой раскинулся Белый Мост. А вдалеке, за дремучим лесом, можно было разглядеть скалу и водопад. Тот самый, с которого я упала, спасаясь от ведьмака.

Страшно, конечно. Но не страшнее того, что уже было.

Я обернулась к монастырю и вернула топор за пояс. Виверна, судя по звукам, продолжала что-то увлеченно жевать. Ну, приятного ей аппетита. А я пойду, найду обходной путь. Соваться к жрущему чудовищу – очень оригинальный способ самоубийства. В лоб я такую тварь не заборю, материалов, чтобы скрафтить бомбы у меня нет. Значит будем действовать подручными средствами. Кажется, в башне сохранился колокол. Он блестел на солнце, пока я сюда шла. Столкну его на чудовище. Если не убью, то покалечу точно. Дай бог только попасть.

Осторожно, шажочек за шажком, постоянно вслушиваясь в мерзкое чавканье, я начала пробираться ближе к колокольне. Каменные стены достаточно сильно поросли плющом, чтобы по нему можно было влезть наверх. Главное сделать это тихо и незаметно. Так, чтобы виверна ничего не заподозрила.

Трава и мох мягко пружинили под ногами, скрадывая звук, приглушая шаги. Тихо шуршало платье, цепляясь за листья и стебли растений. В ушах стоял гул собственной крови, гоняемой бешено колотящимся сердцем.

Нужная стена нашлась быстро. Самая высокая, сплошь покрытая плющом и трещинами, с одним-единственным, узеньким окном где-то посередине. Там, наверху, под сгнившей, полуразвалившейся крышей, можно будет оглядеть внутренний двор монастыря и столкнуть на виверну колокол.

Схватившись за зеленые заросли, я пару раз с силой дернула стебли, но те держались за камень накрепко. Еще раз вздохнув, я вцепилась в плющ обеими руками и нащупала правой ногой первую опору. Так, а теперь, подтянулись! И еще раз! Давай, Сашка, лезь.

От страха и адреналинового опьянения дрожали коленки. Руки казались негнущимися, пальцы постоянно деревенели а сердце, будто сейчас пробьет грудную клетку и уйдет к более вменяемой хозяйке. Трясясь от страха, и задыхаясь, несмотря на обилие воздуха, я прижималась к стене, молясь всем богам, чтобы плющ не оторвался в самый неподходящий момент. Старый камень держался, но с каждым моим осторожным подъемом, тихо похрустывал, грозясь развалиться от любого неосторожного движения. В горле стоял ком, пот застилал глаза, а поджилки тряслись все сильнее и сильнее.

И вот, когда до вожделенной высоты оказалось совсем ничего, раздался хруст и моя нога, соскальзывает со стебля. Мгновение паники и вот уже вторая нога так же теряет опору, оставляя меня судорожно хвататься за трещащий плющ. Лозы под пальцами натянулись, впиваясь в кожу, ноги болтались на весу, так и не находя за что можно зацепиться, а в голове не осталось ни одной здравой мысли.

Твою мать!

Я упаду. Я сейчас упаду и все. Финиш! Там ж камни внизу, под травой, мне все кости переломает!

Мышцы сковал страх, я боялась пошевелиться, вслушиваясь в тихий треск рвущегося под моим весом плюща. Парализованная ужасом, я не могла пошевелиться, чувствуя, как лозы все больше и больше отделяются от камня. Еще чуть-чуть и я полечу вниз, в траву. Обломки вопьются в мое тело, перемелют кости и я так и останусь лежать изломанной куклой, пока меня не сожрет виверна.

Если только… я не поднимусь выше. Да, мне надо вверх. Осталось чуть-чуть. Давай, поднапрягись! Три-четыре! Ну!

На одном адреналине я качнулась и с силой вцепилась в прогнившие доски сначала одной рукой, а потом второй. Слепо шаркнув ногами по плющу, я наконец-то смогла зацепиться и перенести часть веса на ступни.

Обретя более-менее устойчивое положение, я выдохнула. Падение отменяется. Пока что. Я молодец. Я почти справилась, почти залезла. Осталось только подтянуться.

С силой уперевшись ногами в стену, я приподнялась и с кряхрением перевалилась на скрипучие доски. Меня трясло, пальцы подрагивали, в ушах стучало сердце, но, черт возьми, я справилась! Я смогла забраться на сраную колокольню! Аве мне! Пол дела сделано!

Дрожащей от перенапряжения рукой я убрала со лба прилипшую челку и осмотрелась. Обычная колокольня, только полуразрушенная. Крыша обвалилась, оставив после себя лишь несколько балок, да валяющуюся повсюду черепицу. Огромная ось, ранее служившая опорой для колокола, разломилась на две части, уронив здоровенную медную махину на пол. Гнилые доски поскрипывали от натуги, но вес еще держали. Кое-как, но все же.

Стен было три. Четвертую, ведущую аккурат во внутренний двор, кто-то любезно сломал. И имя этому «кому-то» - время. Остальные еще стояли, хотя восточная (вроде восточная), через которую я влезла, представляла из себя полуразвалившееся окно.

Выровняв дыхание, я со стоном перевернулась на живот, вставая на четвереньки. Перед глазами плыло, жутко хотелось просто лечь и не вставать до следующего лета. Но нужно было доделать то, зачем я сюда вообще поднялась. Благо колокол лежал на боку, что хоть немного увеличивало мои шансы сдвинуть эту дуру с места и уронить на голову виверне.

Кое-как встав на дрожащие ноги, я осторожно, по стеночке подошла к краю и посмотрела вниз. От увиденного захотелось проблеваться.

Огромная ярко-красная тварь, покрытая шипами и наростами, увлеченно дожевывала какого-то бедолагу. Бледное лицо, застывшее в жуткой гримасе боли и ужаса, пялилось в небо пустыми, остекленевшими глазами. Из раскрытого рта ручейками стекала кровь. Виверна уже сгрызла внутренности, выжрав все, что там находилось, и, оставив лишь огромную окровавленную дыру в животе мужчины, переключившись на конечности. Рядом валялись останки другого бедолаги. Точно также раскуроченное туловище, изломанной куклой лежащее на камнях. 

Виверна решила съесть сначала все самое вкусное, а потому бросила первую жертву, когда закончились потроха.

Что-то мне нехорошо.

Я отодвинулась от края, зажимая обеими руками рот. От увиденного перетряхивало, ком к горлу подкатывал, грозясь вырваться диким криком ужаса и отвращения.

Боже. Боже мой…

Я, конечно, знала, что монстры не страдают гуманизмом, но одно дело – знать. И совсем другое – видеть, чувствовать и слышать. Черт, все то время, пока я лезла по стене, это тварь с удовольствием поедала людей, увлеченно вгрызаясь в их внутренности. Вот, что я слышала. Твою мать, я слушала, как жрут людей!

К горлу подкатила тошнота, и я заставила себя мучительно сглотнуть, подавляя ее. Нельзя. Стоит этой твари услышать меня, как я сразу же разделю участь тех двух парней. И восемь жизней меня не спасут, виверна просто на время получит бесконечный паек. Подарок Марены – не панацея.

Встав с колен и вытерев выступившие на глазах слезы, я решительно подошла к колоколу. Здоровенная махина, с меня размером. Сдвинуть смогу, но сил на это потрачу… а впрочем, какой у меня выбор? Пока я слезу – тварь догрызет обоих крестьян и тогда точно меня услышит, более не увлеченная обедом. Так что либо я сдвину эту штуку с места, либо останусь тут ночевать, молясь, чтобы виверна предпочла мне какую-нибудь корову.

Уперевшись ладонями в холодный металл, я сделала глубокий вдох и изо всех сил толкнула колокол. Заскрипели половицы, затрещали от натуги кости, локти и колени дрожали не переставая. Но здоровенная медная дура поддалась. Неохотно, сантиметр за сантиметром, но колокол двигался к краю площадки, сопровождаемый натруженным скрипом, хрустом гнилого дерева, и моим загнанным дыханием.

Мышцы горели, легкие готовы были вылететь наружу, ноги уже почти не держали, но я упорно продолжала толкать этот сраный колокол, пока он внезапно не… упал. Потеряв от неожиданно пропавшей опоры равновесие, я чуть было не улетела следом, вовремя вцепившись в обломки стены.

Колокол, за считанные секунды преодолев расстояние до земли, рухнул на мощеную площадку с оглушительным «бам». Завизжала виверна, с раздробленным крылом, силясь вырваться из-под медной ловушки, но конечность придавило намертво, впечатав в брусчатку. Колокол приземлился аккурат рядом с боком твари, переломив кость и заставляя, ту корчится на земле, не давая подняться на лапы.

Чудовище было в бешенстве. Обезумевшая от боли, она рвалась в разные стороны, остервенело лупя мощным хвостом по земле, вздымая тучи пыли. Пасть, полная острых зубов не закрывалась, постоянно извергая из себя полные агонии и отчаяния вопли. Скрежетали по камням когти, растекалась багровой лужицей кровь, с каждой секундой визги и рычание становилось все тише и тише, пока виверна не опустила рогатую голову, обессилев.

А мне… неожиданно стало ее жалко.

Да, эта тварь убила двух человек, а, может, и больше, но заслужила ли она такие мучения? Она же не со зла… просто инстинкты таковы. Зверь не убивают потому что хотят, всегда есть какая-то причина. Голод, нарушение территорий… охрана кладки в конце концов.

Забавно. Тех дровосеков мне было совершенно не жаль, пусть они и люди. А вот чудовище, убивающее и жрущее разумных…

Отойдя от края, я вытерла мокрое от слез и пота лицо, возвращаясь к плющу. Поздно сожалеть о содеянном. Что сделано, то сделано. Если бы я могла убить чудовище быстро, я-бы безусловно, так и поступила. Но сейчас у меня ни оружия, ни навыков. В итоге имеем, что имеем.

Кое-как спустившись по лозам вниз, я уже без опаски прошла вдоль стен и заглянула во внутренний двор. Виверна лежала без движения. Здоровенная, метра три от хвоста до кончика морды. Повалившись на бок, придавленная колоколом, она тихо хрипела, умирая в муках. Из-под изломанного тела все еще вытекала кровь, смешаваясь с кровью жертв, и покрывая собой все больше пространства.

Я достала топор. Осторожно ступая вдоль стен, я обходила чудовище по дуге, не отрывая взгляд от могучего тела, покрытого прочной красной шкурой. Вдоль позвоночника простирались острые шипы, начинаясь огромными рогами на голове и заканчиваясь костяным наростом на кончике гибкого хвоста. Уцелевшее крыло, в которое я спокойно могла закутаться, как в одеяло, сейчас лежало тряпочкой, прикрывая собой часть того, что я не заметила ранее, поглощенная ужасом.

Гнездо. Собранное из веток и разного хлама, вперемешку с человеческими костями и вещами. Тут были и рыцарские латы, и обрывки одежды, несколько инструментов, даже меч. Но сейчас это меня мало волновало. Виверна, почуяв мое приближение, глухо зарычала, не в силах пошевелиться и защитить себя.

И от этого рыка у меня кишки в узел завязались. Даже на пороге смерти чудовище оставалось грозным и продолжало изо всех сил цепляться за жизнь. Из сомкнутой пасти, сквозь острые клыки, тонкими ручейками вытекала алая кровь, забирая с собой крупицы жизни.

Осторожно, шаг за шагом, я подходила ближе, каждый раз содрогаясь от утробного рычания умирающей виверны. Придавленная огромным весом, обессиленная, измученная она не могла ничего, кроме как рычать, пытаясь отогнать врага, борясь за свою жизнь.

Я подошла почти вплотную, глядя в подавшейся поволокой глаз, и занесла над алой шеей топор. Виверна тяжело дышала, из могучей груди слышались громкие хрипы, под ногами хлюпала пролившаяся кровь.

Хрясь!

Хорошо заточенное лезвие врезается в шею, перерубая позвонки. В последний раз конвульсивно дернувшись, чудовище отошло в мир иной.

Я упала на колени, не обращая внимания на кровь и обессиленно хватаясь раками на рога. Я сделала это. Я убила виверну. И при этом отделалась лишь сильным испугом, едва не свалившись с высоты.

Мне бы гордиться. Не каждый сможет такое повторить. Грохнуть одно из опаснейших чудовищ этого мира, оставшись при этом совершенно целой и невредимой. Да, черт возьми, Саша, ты либо дохрена хитрая, либо дохрена везучая! Ты герой, мать твою!

Вот только, почему мне так хреново?

Я ведь уже убивала. Причем разумных. Тогда тоже было плохо, нет, тогда было просто ужасно! Я думала, что уже пережила это. Смирилась. Так, почему я сейчас скорблю по гребаной виверне, до этого сожравшей хрен знает сколько разумных?!

Почему?!

Зажмурившись, я в ярости саданула кулаками по земле, разбрызгивая кровь, чувствуя, как алые капли пачкают лицо и ладони. Где-то в груди поселился маленький шипастый дракончик, с удовольствием трущийся чешуей о сердце, заставляя то кровоточить. Не знаю, сколько я так просидела у остывающего трупа виверны, просто пялясь перед собой, но, в конечном итоге, мне стало лучше.

Не идеально, но лучше.

Что сделано, то сделано. Толку теперь убиваться. Нужно идти дальше.

Я встала с колен, с неудовольствием отмечая, что почти полностью умудрилась перемазаться в крови. Машинально коснувшись лица, желая убрать мешающуюся челку, я чертыхнулась, поняв, что оставила на коже кровавый след, еще сильнее изгваздавшись. Отмываться теперь. Мне оставалось только вздохнуть.

Сначала я решила обыскать гнездо. В игре там постоянно попадались какие-то ништячки, может и мне повезет? Думала наивная Саша, ага. Среди человеческих и не очень костей, вперемешку с хламом, полезным оказался только старый меч в облупившихся ножнах. И тот после проверки оказался ржавым, да тупым. В принципе, как и все в гнезде. То ли обладатели этих вещичек были первыми жертвами виверны, то ли она просто натаскала себе хлама буквально отовсюду. В любом случае, оружие мне пригодится. Пускай и такое.

Вернувшись к трупу, я с хрустом вытащила из чужой шеи топор и замахнулась им еще раз, с силой опуская радом с предыдущей раной. Потом еще. И еще. Я рубила несчастного монстра часа четыре, не меньше. Лезвие вонзалось в плоть сначала с хрустом, разрубая шкуру и кости. Потом с чавканьем, прогрызаясь сквозь плоть и жилы. И, когда я уже взмокла, окончательно перемазалась кровью с ног до головы, и уже подумывала тут заночевать, острие с тихим звоном ударилось о камни.

Башка алой виверны была успешно отделена от тела. Осталось дотащить ее до деревни.

Вешая на пояс от крови топор, я с удовольствием выпрямилась, утирая со лба пот. Спустя три попытки, я смекнула, что это бесполезное занятие, ибо кровью я была покрыта вся. От замызганного лица, до пропитанного алой жидкостью подола. Про руки и говорить нечего.

Мысленно прикинув реакцию народа на такое чучело, я сопоставила его с затратой сил на купание и решила, что ну его на фиг. Так дойду. Мне еще голову тащить, а она мало того, что с половину меня размером, так еще и тяжеленная. Все равно снова изгваздаюсь.

Оглядев фронт работ я, не мудрствуя лукаво, просто схватилась за правый рог на башке и поволокла ту за собой в сторону Белого моста. Ну, что я могу сказать? Явно легче медного колокола, но все еще пиздецки тяжело. Обе руки то и дело соскальзывали с рога, от чего я падала на пятую точку, не в силах устоять на ногах. Мало того. Эта несчастная голова постоянно застревала, цеплялась за что-то, переворачивалась, все сильнее подталкивая меня к мысли бросить ее на поедание воронам.

Но я была непреклонна. Если я не получу за эту голову причитающиеся деньги, я точно еще кого-нибудь убью.

Зараза, вот стоило так корячится? Можно же просто было сбежать, забыв про долг и Арью, как про ночной кошмар. Но нет, мне ведь надо все сделать по совести, так, чтобы все было честно! Иначе совесть замучает. Черт бы побрал мою порядочность!

Каким божественным чудом я дотащила башку до моста – неизвестно. Не иначе, как сама Мелителе сжалилась и подкрутила мне статы, помогая в таком нелегком деле, как транспортировка добычи из пункта «А» в пункт «Б». Единственное, что я знаю наверняка – у встреченных мной во время нелегкого путешествия крестьян охрененно смешные лица. Глаза по пять копеек, рты открываются и закрываются, как у рыб выкинутых на берег.

А еще они пальцем показывают. Некультурные. Мама вас в детстве не учила, что неприлично тыкать своими культями в посторонних людей? Нет? А зря.

Видимо, вид у меня был настолько зверский, что толпа, естественная под конец суток, при виде моей скромной персоны, сама собой расходилась. Да, правильно, дорогу девочке с отрубленной головой! Дорогу! Пропустите меня, дорогие дамы, у меня дело к командиру гарнизона! Благо находится он рядом со входом в деревню, не придется тащить эту несчастную голову дальше. У меня уже руки отваливаются.

Вот только у входа в гарнизон меня ждал сюрприз. Крайне раздраженный и готовый начать бить морды сюрприз.

- То есть она пришла, расспросила про чудовище с холма, и ушла? – Кто бы что ни говорил, а разъяренная Арья больше напоминает здоровенную бурую медведицу. И поведением и тоном. Женщина чуть ли не рычала на бедного стражника, сжавшегося под тяжелым взглядом голубых глаз. – И после никто ее не видел? – Сжав руки в кулаки и расправив плечи, будто бы став еще выше травница сквозь зубы процедила: - Вы что, совсем идиоты?

Стражник вздрогнул, икнул, вцепился в алебарду так, будто это его последняя надежда уцелеть под натиском разъяренной женщины, и начал судорожно искать пути к спасению. Взгляд мужика заметался, толком ни на ком не задерживаясь, пока не наткнулся на меня. Всю такую красивую, в крови, и с башкой виверны.

Кажется, бедолага готов был отдать богу душу, сообразив, кто перед ним и что сейчас начнется. Очень уж сильно человек взбледнул. Я вздохнула, подтащила поближе башку и приветливо помахала мужчине рукой. Тот дернулся, задрожал и… тихонько начал сползать по стеночке.

- Ты куда это, болезный? – Крепкие мозолистые руки вцепились в мужскую одежду и резко вздернули стражника за грудки вверх. Ошалевший от такого поворота событий мужчина уставился на Арью выпученными глазами и что-то невнятно промямлил. – Что ты там блеешь? Говори четче!

От командного тона вздрогнули все, включая вышедшего узнать, что за кипишь, начальника солдат. Толпа вокруг переглядывалась, перешептывалась, но на помощь не спешила. Крестьяне лишь еще сильнее скучковались, образовав вокруг нас почетный круг, отступили на шаг, и продолжили наслаждаться представлением.

Может вмешаться? Жалко же мужика. Так и помрет от сердечного приступа, не успев толком ничего сказать. Нет, я его понимаю, Арья в ярости – это страшно, действительно страшно. И желание слиться с местностью при столкновении с этой машиной смерти – вполне закономерная реакция. Не осуждаю.

Вот только тогда я сама попаду под раздачу. И получу я по самое не балуйся! С другой стороны, мне все равно попадет. Рано или поздно. Мне еще долг ей отдавать, топор возвращать, а для этого нужно встретиться лично.

Из груди сам собой вырвался усталый вздох. Ну что, на смерть?

Я деликатно покашляла. Обернувшаяся на звук Арья, вперилась в меня своим яростным взглядом, и клянусь, на мгновение мне показалось, как у нее зловеще сверкнули глаза. Воздух вокруг будто сгустился, от женщины ощущалось такое давление, что хотелось закопаться под землю и не отсвечивать. Причем лицо травницы не выражало ничего, застыв, будто ледяная маска, но вот взгляд…. Было такое ощущение, что меня сейчас прикончат особенно изощренным способом.

- Ты. – Всего одно слово, пропитанное яростью напополам с желанием оторвать бедовую голову, и я готова бежать, сверкая пятками.

- Ага. – На смерть, дамы и господа. Перед вами самоубийца, решившая добровольно шагнуть в пропасть. Не поминайте лихом.

Выпустив из рук мужика, с грохотом рухнувшего на землю, Арья подлетела ко мне, нависая аки скала. Ее взгляд – колючий и внимательный – пронизывал меня насквозь, отмечая все детали. Я молчала, смотря на травницу в ответ, покорно ожидая вполне справедливого разбора полетов. Но время шло, а я все еще жива. Только глаза Арьи все сильнее щурились, придавая ее взгляду еще более грозный вид.

Сейчас женщина больше напоминала разъяренного медведя, нависшего над невезучей жертвой.

- Поговорим, как вернешься. – Она прикрыла глаза и устало выдохнула, обходя меня сбоку. Двигаясь медленно, даже слишком медленно, она ушла от гарнизона, провожаемая моим недоуменным взглядом, и быстро затерялась в толпе.

Не поняла. Это что такое сейчас было? Меня пощадили? Или просто дали подышать перед смертью?

Похоже, большая часть народа придерживалась точно такого же мнения, непонимающе шушукаясь между собой и кидая на меня странные взгляды. Могу их понять – такое зрелище нечасто увидишь. Тут и драма, и комедия, и башка виверны крупным планом – ну чем не театр а-ля деревня? Учитывая, что обычно из развлечений тут только работа, да вечерняя попойка в таверне  – сегодняшнее происшествие будут мусолить еще минимум месяц.

Однако я не желаю быть источником чужого развлечения. По крайней мере, дольше необходимого. Схватив виверну за рог, я напряглась и потащила ее в сторону главного. Тяжелая башка с тихим шуршанием заскользила по земле, оставляя за собой кровавый след, пока в один прекрасный момент не раздался громкий хруст. Звук резанул по ушам, я споткнулась, резко падая вперед и кое-как удерживая равновесие. Толпа загалдела, а я в недоумении уставилась на свою руку. В окровавленной ладони остался обломанный по самое основание черный изогнутый рог. Я обернулась, осматривая голову, и сразу же наткнулась взглядом на торчащий из черепа кусок.

- Это она что, диаволу рога пообломала? – Покажите мне того, кто это сказал! Я ему этот рог в жопу запихаю.

Я почувствовала, как дернулось мое нижнее веко. Один раз. Другой. А после просто обернулась к шокированному командиру, достала из-за пояса заказ и протянула мужику. Тот взял бумажку. Внимательно прочитал. А после посмотрел на меня очень смешными круглыми глазами. Потом перевел взгляд на виверну, затем снова на меня. Перечитал заказ и теперь веко дернулось уже у него.

- Заказ. – Ткнула пальцем в бумажку, стараясь максимально точно передать, что мне от него надо. – Монстр. – Теперь я тыкаю пальцем в отрубленную башку. Комендант ошалело смотрит на уродливую голову возле горнизона и как-то очень опасливо косится на меня. – Награда. – Протягиваю руку ладонью вверх и слегка шевелю пальцами. Взгляд мужика стал еще более напуганным и несчастным.

- Э-это заказ для ведьмака. – Попытался соскочить бедолага, сминая в дрожащей руке вышеупомянутую бумажку. – А ты, деточка, не ведьмак.

У меня снова дернулось веко.

Не поняла, меня сейчас на деньги хотят кинуть? На те самые деньги, ради которых я лезла на башню, сталкивала колокол на виверну, рубила ей башку, а после несколько часов волокла эту самую башку по сраному полю?! Я с силой сжала отломанный рог, чувствуя, как внутри начинает кипеть злоба. Честная оплата труда? Забудь о ней, ты в средневековье! Тут любой постарается тебя наебать, просто потому, что своя рубашка ближе к телу.

Уебки. Клинические, необучаемые дегенераты, годящиеся только на то, чтобы сморкаться в землю.

Так, ша! Вдох-выдох, Саша, вдох-выдох. Не гребем всех под одну гребенку, а думаем логически. Тот момент, когда я искренне буду считать себя лучше остальных, можете спокойно назвать моей смертью.

Однако и сюсюкаться я с местными не буду. Хотят по-плохому? Чтоб с заламыванием рук и завязыванием глаз на эшафоте? Пожалуйста. Да будет так, господа мудачье.

- Либо ты платишь, - начала я предельно мягким и вежливым голосом, смотря на мужика самым ласковым взглядом, на какой была только способна, - либо я этот рог запихаю тебе туда, где солнце не светит, и так закручу, что ты запоешь, и вместо полудня настанет утро.

Ну да, чуть-чуть украла у Саскии слова, зато как звучит! А мужик-то как приободрился, а! Загляденье. Тут же кивнул, мигом сбегал в горнизон и вернулся с толстым кошелем. Причем еще и отсчитал мне ровно пять сотен монет. Какие они все покладистые, когда рявкнешь.

Хотя, возможно, тут свою роль сыграло и то, что я была вся в крови, с нервным тиком и еще улыбалась при этом. Плюс – голова несчастной виверны за спиной и рог в ладони. Но главное – результат, верно? А потому я, довольная и озолоченная, со спокойной душой отправилась к дому Арьи, благополучно бросив башку чудовища на потеху местным. Отломанный рог, впрочем, оставила себе. На память.

Путь до хижины Арьи прошел как в тумане. Я просто закрыла глаза, на секунду, моргая, а открыла уже у порога. Видимо, предвкушая скорый отдых, организм решил не запоминать дорогу и сосредоточился на конечной цели. Я мрачно осмотрела окровавленный подол платья и подумала, что нужно было искупаться, прежде чем идти на поклон к травнице. Но получилось, как получилось.

Я осторожно постучала в дверь, прежде чем войти. Порог переступила так, будто по минному полю иду. Я уже думала, что пронесло, как вдруг меня схватили за запястье и затащили в дом. Чуть не споткнувшись о собственную ногу, я кое-как удержала равновесие и, подняв голову, встретилась взглядом с глазами Арьи. И выражение ее лица не предвещало мне ничего хорошего.

Травница смотрела на меня сверху вниз, продолжая сжимать мое запястье, и недобро щурясь. От ее ледяного взгляда по телу мурашки шли. Казалось, она прямо сейчас возьмет арбалет и превратит меня в маленького милого ежика.

Я невольно съежилась, готовясь расстаться еще с одной жизнью, когда меня резко куда-то потянули. Я и пикнуть не успела, как оказалась закинута в широкую бадью, а сверху на меня вылилось ведро холодной речной воды.

Каюсь, завизжала. Впрочем, трудно не завизжать, когда тебя с размаху куда-то швыряют, а потом еще и на голову холодную воду льют. А еще Арья настойчиво макнула меня головой в бадью, хорошенько приложив лбом о деревянное дно. Не знаю, специально или нет, но на поверхность меня выдернули быстро.

Я брыкалась. Я визжала. Я всеми силами старалась отбиться от сбрендившей травницы, настойчиво стягивающей с меня окровавленное мокрое платье. Арья вертела меня в бадье, осматривая и ощупывая, будто что-то искала. Некстати вспомнилась Твердыня, и меня снова повело.

Лишь когда меня, благоухающую травами, вытащили из полупустой бадьи и завернули в ткань, я более-менее успокоилась и поняла, что это меня так агрессивно купали. Когда по мокрой голове прилетел увесистый подзатыльник, я в этом уверилась на сто процентов.

Робко подняв взгляд на Арью, я наткнулась на, до такой степени, тяжелый взгляд, что мне захотелось на самом деле утопиться в этой несчастной бадье. Мама дорогая, да она смотрит на меня так, будто я не виверну прикончила, а как минимум деревню сожгла. А потом сказала, что «оно само» или «я нечаянно».

Нервно стиснув в пальцах отрез ткани, в который меня так любезно завернули, я отвела взгляд. Почему-то было дико стыдно. Со стороны Арьи послышался усталый вздох и тихие шаги. Я невольно зажмурилась, ожидая нагоняя или еще одного подзатыльника, но почувствовала лишь прикосновение крепкой ладони к моим волосам.

- Горе луковое. – Вздохнула Арья, мягко погладив меня по макушке и сев напротив, примостившись на скамье.

Я ошалело моргнула, поднимая на нее взгляд. Нынешнее поведение никак не вязалось с тем образом, что сложился у меня за время совместного проживания. Чтобы Арья, да была ласковой? Да ни в жизнь!

- Почему «луковое»? – С любопытством спросила я, смекнув, что предполагаемой экзекуции не будет. Похоже, что травница успела спустить пар, пока агрессивно купала меня в бадье, явно борясь с желанием утопить.

Арья устало закатила глаза, издав усталый стон. На меня посмотрели, как на умственно-отсталую.

- Потому что глядя на тебя даже утопец проникнется жалостью и пустит скупую слезу. – Недовольно помотав головой, она обернулась к столу, налила стакан воды, капнула туда чего-то и залпом выпила, слегка поморщившись. – На кой ты вообще туда полезла? – Плавно встав со скамьи, Арья двинулась к печи.

- Ну… - я поморщилась, вспоминая монастырь, - не вечно же пользоваться твоей добротой? – Постаралась мило улыбнуться, но, судя по скептическому прищуру Арьи, получилась нервная гримаса.

- Ага. – Меня смерили красноречивым взглядом. Ну да, по мне не видно, что я, прости господи, аж целую виверну завалила. Травница вздохнула и достала из печи кувшин. Добавив в глиняную кружку меда, она налила в нее что-то из горячей тары и, размешав, насильно всучила мне. – Пей. Еще простуды твоей тут не хватало.

Я послушно сделала глоток, с удивлением обнаружив, что это просто молоко с медом. Не настой, ни чай, ни даже яд, чтобы добить горемыку-меня. Молоко. Теплое.

В груди защемило от той мешанины эмоций, что я испытала. Уходить расхотелось совсем.

Сделав еще один глоток, я растянула губы в теплой улыбке и едва не прослезилась. Точно так же делала мама, когда я возвращалась со школы. Мокрая, холодная, иногда битая. Как бы тяжело не было с деньгами, она никогда не ругала меня за испорченные вещи, заворачивая в теплое одеяло и ставя на плиту молоко. Каждый раз. Вне зависимости от того, насколько плохо ей было самой.

Как жаль, что она так и не увидела, как я выросла…

- Эй! – Меня легко потрясли за плечо, вырывая из воспоминаний. – Не злюсь я на тебя за сломанный прилавок, не реви. Там починить его – дело двух минут.

Я ошалело моргнула, касаясь пальцами своей щеки. Под подушечками оказалась непрошенная влага.

- Вот блин! – К щекам прилила кровь, я подтянула к лицу край одеяла и стерла внезапные слезы. Ткань тут же стала мокрой, но зато я смогла быстро привести себя в порядок, под проницательным взглядом Арьи. Мне кажется, или выражение ее лица чуть-чуть смягчилось?

- Чего это ты сырость начала разводить? – Сварливо спросила травница, скрестив руки на груди и оперевшись спиной о край стола. – Ну, попортила товар, ну да и хрен с ним. – Она пожала плечами. - Еще наберем, сезон же.

Я устало вздохнула, делая глоток молока. Не говорить же Арье, что я матушку вспомнила. Не поймет. Ладно, сменим тему. Мне в любом случае придется сообщить ей об этом.

- Арья, я ухожу. – Слова дались на удивление легко. Я прямо смотрела на травницу, не сводя с нее твердого взгляда, и крепко сжимала в руках теплую кружку. Шумно выдохнула, когда Арья на мгновение застыла, а потом медленно наклонила голову в сторону, разглядывая меня из-под ресниц. Меня смерили холодным, оценивающим взглядом взглядом.

- Уходишь, значит. – Она кивнула сама себе, будто в чем-то убеждаясь. – И куда?

- Во Флотзам.

Глаза Арья распахнулись в удивлении. Она приоткрыла рот, смотря на меня, как на муху, внезапно спросившую который час. Мне аж неуютно стало.

- И что ты забыла в этой дыре? – Вопросительно выгнув бровь спросила травница, выжидательно постукивая пальцами по предплечью.

Ну как тебе сказать? Я собираюсь втереться в доверие к драконице, чтобы та дала мне наводку, где искать аномалии, которые мне нужно устранить, чтобы предотвратить распад мира. И все это потому, что меня вежливо попросила Смерть.

- Я… - задумалась, старательно компануя информацию так, чтобы не соврать, - ищу друзей, которых еще не встретила.

Ведьмака, дракона, эльфа-террориста и фанатика-патриота ведь можно так назвать? Но это я утритую.

- Друзей, которых еще не встретила. – Задумчиво кивнув, Арья проскользила по мне оценивающим взглядом, особенно задержавшись на блеклом шраме поперек горла. Ее тон стал скептическим. - Ты о себе-то позаботиться сможешь, искатель? Чем от разбойников отбиваться будешь? Их в окрестностях Флотзама немало, торговая точка как-никак.

- Ну… - я замялась. Вопрос-то резонный. Несмотря на то, что мне удалось выполнить ведьмачий заказ – убер машиной для убийств я не стала.  – У меня есть меч.

Несмотря на мой крайне неуверенный тон, Арья заинтересовалась. Встав со скамьи она плавно двинулась к моим вещам, мокрой кучей лежащей в углу хаты. Брезгливо подцепив пальцами покрытое кровавыми пятнами платье, Арья небрежно откинула его в сторону. Достав из под тряпья старые ножны, травница придирчиво осмотрела их, и с сомнением покосилась на меня.

- Ага, он.

Арья снова оглядела ножны, после чего схватилась за рукоять меча и проворно обнажила некогда славное оружие. Ее красивое лицо, до этого выражающее лишь скепсис, скривилось в отвращении.

- Это что? – Брезгливо спросила травница, с непередаваемым выражением лица осматривая ржавый дрын в своих руках.

- Меч. – Флегматично пожала плечами, отвечая на вопрос. Арья перевела на меня взгляд, полный ужаса, неверия и полного разочарования в моих мыслительных способностях. Ну да, как это я позволила себе назвать «это» таким благородным словом, как «меч»?

Бросив еще один взгляд на ржавое нечто, Арья очень медленно, почти медитативно вернула его в ножны.

- А выглядит хуже, чем моя кочерга.

- Арья…

- Что, «Арья»? – Вскинулась травница, отставляя меч в сторону и медленно возвращаясь ко мне. - Эта ковырялка даже для самоубийства не подойдет. Единственное, на что можно надеяться – это что недруг помрет от заражения крови.

Сев на лавку у стола, женщина раздраженно потерла висок, будто стараясь унять головную боль. Вид у нее был усталый. Я сочувственно посмотрела на травницу, ссутулившуюся на лавке, задумчиво смотрящую перед собой.

- У тебя есть альтернатива? – Пожимаю плечами, спрашивая чисто для галочки, не надеясь на ответ. Но Арья меня удивила.

- Есть. – Кивнув, травница подалась вперед, пронзительно смотря на меня своими синими глазами. - Никуда не ехать. Оставайся тут, я тебя ремеслу научу. – Ее голос звучал убедительно. Твердо, но при этом ласково, будто капризничающего ребенка успокаивает. Протянув руку, Арья крепко схватила меня за плечо, будто желая удержать на месте. - Нечего тебе делать на тракте, а уж тем более во Флотзаме. Изнасилуют и убьют. В лучшем случае.

Я открыла рот, желая возразить, но тут же закрыла его. Арья права. Просто чертовски права. И, буду честна, я не хочу уходить. Несмотря на запах, антисанитарию и прочее, в Белом Мосту мне, на удивление, понравилось. Народ тут был более-менее дружелюбный, стражники исполняли свою работу, а оживленная торговля способствовала получению свежих сплетен. Да и сама Арья… приютила, обогрела, научила чему-то. Рядом с ней было спокойно, как за каменной стеной. Я… чувствовала себя тут в безопасности, как бы ни страшилась получить справедливых люлей от строгой травницы.

Чувствуя себя подавленно, я опустила взгляд.

- Я бы осталась, Арья. – Собственный голос мне показался каким-то сиплым и тихим, как шепот после простуды. Я выдавила из себя улыбку, снова осмелившись посмотреть на Арью. - Но мне правда очень-очень надо идти.

В голубых глазах промелькнуло понимание. Медленно отстранившись, женщина снова облокотилась спиной о стол, складывая руки на груди и прикрывая глаза. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем со стороны Арьи послышался тихий вздох.

- Тебя ведь не переубедить?

Я печально покачала головой, все еще грустно улыбаясь. Сжала в пальцах опустевшую кружку из под молока, и тихо ответила:

- Нет.

Твердо кивнув, Арья открыла глаза, снова став той самой жесткой травницей, какой представала перед всеми. В ее взгляд вернулась холодная расчетливость.

- Когда отправляешься? – Твердо спросила она, вставая со скамьи и уходя к сундуку. Звякнул замок, слегка скрипнули шарниры, когда травница откинула крышку и стала что-то увлеченно искать.

- Завтра. – Недоуменно проводила женщину взглядом, наблюдая за ее действиями. Вот она достала и отложила в сторону синюю ленту после чего, покопавшись, выудила из недр сундука потрепанную кожаную сумку.

- С купцами, да? – Придирчиво осмотрев находку, травница удовлетворенно кивнула, закрывая сундук и возвращаясь. - Ну, не совсем у тебя мозги отсохли. – Сгрузив ношу на стол, Арья повернулась ко мне с самым серьезным видом. Ее холодный и цепкий взгляд еще раз проскользил по мне, от макушки до пят, остановившись на недоуменном лице. - Слушай меня, суицидница. Припасов я тебе в дорогу дам. И людям порядочным представлю, чтоб ты себе приключений на задницу не нашла. Без всего этого – ты за порог моей хаты не выйдешь. – Не терпящим возражений тоном заявила Арья, подходя ближе, и забирая из моих рук пустую кружку.

Я ошалело посмотрела ей в спину, недоумевая. Соберет меня в дорогу? А зачем это ей? Нет, ну, есть вариант, конечно, что это просто женская солидарность и все такое, но верится в это слабо. Меркантильный интерес? Нет, с моего ухода Арья мало того, что ничего не поимеет, так еще и в минус уйдет. Решив, не гадать, а спросить прямо, я задала Арье вопрос:

- Почему ты мне помогаешь?

Обернувшись, ушедшая к печи травница посмотрела на меня предельно серьезным взглядом, медленно отвечая:

- Я не хочу быть причиной твоей смерти.