Он бежал до самого конца улицы, держась за грудь одной рукой. Было темно, сухо и холодно. Тело пронзала боль, она поедала его изнутри сантиметр за сантиметром, словно жаждала большего. Но большего ей Цзинь Лин так и не смог позволить, как бы ему не хотелось. Обычный темп времени казался ему мучительно медленным. Каждая секунда давалась с большим трудом. Его хватило лишь на небольшой разговор с собой, чтобы осознать масштабы собственной проблемы. Проблемы непоправимой, а при некоторых обстоятельствах, ещё и не принятой обществом.
Он, казалось, был обречён.
Прижатый к тупику трудным выбором, мысли о котором не давали покоя, Жулань терялся, блуждая в поисках так необходимого выхода. Даже сейчас, проходя мимо того места, где его снова начал преследовать тот самый проклятый цветок, он не обнаружил ни одной зацепки, необходимой в его долговременном расследовании. Хотя бы одна могла освободить Цзинь Лина от ежедневных мук и страданий. Ведь в эти дни он чувствовал настолько жгучую и до обиды сильную боль, что, казалось, готов был умереть на месте, не имея покоя. Тяжёлый камень вины не спадал. Чувство того, что его тело без явной на то причины стало сосудом для чего-то живого оказалось настоящим кошмаром наяву. С детства же он имел крепкий иммунитет к заболеваниям, поэтому не ждал встретить нечто подобное, но сейчас… то есть, последний месяц, с ним происходило что-то по-настоящему ужасающее. Лёгкие будто заливались кровью, боль была нестерпимой. А чувства, бушевавшие в нём ураганом, полностью выводили его нервную систему из строя. И к вечеру Цзинь Лин становился невероятно уставшим, не обращая внимания на то, что уже не первый день засыпает одетым, не поев. Ему стало всё равно. Только во сне боль стихала на какое-то время, пока будильник в пять утра навязчиво не названивал снова.
И, примерно в то же время, ему звонил дядя. Прямо из командировки. Ещё несколько дней подряд. Но и тогда Жулань боялся отвечать, подозревая, что родственник без всяких проблем раскроет эту тайну. Он боялся, что Цзян Чэн уже обо всём разузнал.
Подросток не понимал, почему, лишь строя догадки. Когда это началось? Каждое утро он обнаруживал в полости рта до неприличия много красных лепестков. И это, правда, стало невыносимым, спустя столько времени. Сплёвывая их с отвращением и нескончаемым кашлем, Цзинь Лин терял ориентировку в пространстве, опаздывал на автобус, терял возможность упражняться, терпеть физическую нагрузку и… самое главное, смотреть, как цветок кровавого оттенка спокойно процветает в безобидном магазинчике — недалеко от района, где он проживал. В безобидном и довольно простеньком магазинчике, известном ещё как некая ботаническая лавка, торгующая хорошими диковинными букетами. Дело бы никак не касалось парня, если бы цветок, который Жулань обнаружил на витрине совершенно случайно, не был связан с ним гораздо сильнее. Ведь окружающие неустанно твердили, что растение часто встречается в этой местности, но цветок, который ненавязчиво всплывал в его памяти, редок. Можно сказать, отныне почти не существует.
Сейчас не существует, и не самого вида, а того, что отразилось на его прошлом.
В детстве один родственник постоянно носил ему цветы на дни рождения. Всегда, насколько хорошо помнил Цзинь Лин, каждый из подарков отличался необычным строением, вызывающим окрасом и капризными прихотями, из-за которых часто растение погибало в ближайшее время или отрывок в неделю. В этом не было ничего постыдного, так высказывался дядя Цзян Чэн. И правда, погибали — ну и пусть. Что с того? Было бы ничего, только цветы, отправленные в день смерти его родителей не увядали гораздо дольше. Кровавые лепестки, опадающие в течение месяца — то, что пришлось наблюдать Жуланю в злосчастный период, когда потеря близких влияла на его психическое и эмоциональное состояние больше всего. Даже сейчас картина мёртвого цветка и пустого взгляда в никуда ещё совсем юного мальчишки могла вызвать мурашки, однако у него не было желания вспоминать тот ужас, что он пережил. По крайней мере, сегодня.
Отправитель не явился. И всё же Жулань не перестанет верить в то, что во всём замешан один и тот же человек. Хоть он был добр к юноше, внимателен, в гости приходил редко, можно сказать, почти никогда. Цзинь Лин не запомнил его лица. Да и после этого события на дни рождения он также не мог отыскать в памяти ни одного подобного «гостинца».
Вместе с пропавшим без вести человеком исчезли и цветы из его былых снов. Цзинь Лин не хотел думать, насколько знаком он был с тем мужчиной тогда. Но образ цветов запомнился ему надолго. Спустя какое-то время, ему даже удалось узнать их название, что, собственно, абсолютно не имело никакого значение до того, как с ними не состоялась новая и внезапная встреча. Не последняя встреча. И к сожалению, настала она в скором времени после его переезда в этот город. Да, в безобидном ботаническом магазинчике — недалеко от района, где он проживал. Но если обнаружение злопамятного цветка вполне могло бы сойти за случайность, то произошедшее с ним возле этого места стало чуть ли не роковым, решающим, будет он иметь судимость или нет.
Дядя бы разозлился, когда узнал. Приехав, увидел бы своего племянника таким, и дело непосредственно коснулось его работы. Цзинь Лин мог вынести, ему только разобраться и не впутать никого в свои проблемы, но вынести каждодневную и уже невыносимую боль — совсем не проблема. Он тихо повторял про себя, что сможет, если постарается.
До сих пор ведь взору Жуланя представлялось душераздирающее зрелище. Подробности о нём стёрлись в памяти тотчас же, когда парня — одного из раздражающих друзей, любивших погулять с ним и ещё одним товарищем на выходных, — отвезли в больницу. Вызвал её даже не Цзинь Лин, потрясённый шокирующим событием, а прохожий, вовремя оттянувший Цзинъи, чтобы его не сбило насмерть, оторвав пару конечностей. Несмотря на то, что в любом бы случае он получил тяжёлые травмы, удача всё же была на его стороне. Точнее, на стороне Цзинъи, а Жулань пару дней отсидел в абсолютной тишине, ощущая подступающую к горлу горечь. Он не ел, не пил и почти не справлял повседневные нужды, слушая, как в опустевшую квартиру ломится знакомый голос Лань Юаня. Он почти срывался от стремления достучаться до Цзинь Лина и оттащить его в безопасное место. Но отказ был предрешён.
Жулань просто любил их. Не желая обременять возлюбленных ненужными хлопотами и подозревал, что Цзинъи уже давно питал к нему не совсем дружеские чувства. Можно сказать, вовсе противоположные, даже если Сычжуй продолжал неустанно утверждать ему обратное и сейчас. Любил их и флористами, работающими в том самом безобидном ботаническом магазинчике, любил и разъясняющими про цветок, который ему буквально сломал надежду на лучшее, любил любыми, в глубине души желая защищать. Нельзя назвать это любовью с первого взгляда, конечно, но в чём Цзинь Лин был уверен вот уже долгое время — так это в чувствах к тем, кто дважды спасал ему жизнь. Первый раз — около витрины магазинчика, когда цветочный горшок вот-вот мог упасть на него с высоты двух этажей, и второй раз на том же месте. Но обернувшаяся тогда трагедия не вызвала в Цзинь Лине ничего, кроме глубоко загнанной вины. Он признал тот факт, что теперь его тяга к ним может резко оборваться обыкновенной глупостью. И потому Жулань впервые винил себя. Потому ощущал, что цветы, за которыми также ухаживали Цзинъи и Сычжуй, совершенно ни при чём.
Ну, может быть, совсем капельку.
Так и не обнаружив в глубоко чёрной и пустой ночной темноте ничего, кроме выделяющегося на фоне других растений на витрине цветка, он медленно зашагал вперёд, домой. Завтра его снова ожидало тяжёлое утро.
***
Гибискус — по-другому называют ещё «Китайская роза». Распространённое растение в Бразильских лесах, Индии и Китае, а также в множествах других районах, в зависимости от разнообразия видов и климата. Особенные характеристики про нашу «Розу» найти, мало того, не так уж и затруднительно, ещё и доступно для любых глаз. Ведь их почти нет, а Цзинь Жулань — обычный студент местного университета — повсюду искал истории, в которых преобладало как раз-таки негативное влияние Гибискуса на окружающую среду; включая человеческий организм. Бывало, любопытство его заходило настолько далеко, что он считал этот несчастный цветок убийцей своих родителей, но это заявление в скором времени перестало иметь какой-либо смысл. Хоть и по некоторым своим свойствам в период цветения (цветут они круглый год) оно могло на полном серьезе оказаться правдой. И конечно, без доказательств уже ничто не имело смысла.
Без доказательств.
Цзинь Лин, рыская по интернету и пособиям в углублённых поисках, невольно припоминал дядю, который невзначай говорил ему подобное. Он точно не помнит, когда, и была ли затронута эта тема в результате важного разговора с ним, но зато фраза возымела на маленького Жуланя сильное влияние. Даже по сей день он держит её на уме, используя в дискуссиях. И только в последнее время, как боль поглотила его тело полностью, Цзинь Лин был не в силах и думать о том, чтобы разговаривать. Да, об учёбе тоже не могло идти и речи. Но по каким-то причинам его всё ещё тянуло к тому месту, из-за чего приходилось вставать с постели и удручённо приходить на место. Тело настолько привыкло к мучениям, что боль буквально переродилась и стала частью юноши. Частью его жизни.
Ни о других, ни о том, как на него косо смотрели прохожие, у Жуланя не было сил размышлять. Размышлять больше, чем о Сычжуе, что первый пришёл на работу в тот магазинчик, чтобы поухаживать за Цзинъи. Последний получил серьёзную травму бедренной кости, руки и ноги, но смог уберечь голову и позвоночник, так что Лань Юань определённо рад видеть лучшего друга в добром здравии. Пускай, Цзинь Лин и замечал в глазах обоих парней некую озабоченность, видеть их счастливыми хотя бы на несколько мгновений — превеликое счастье. Быть может, в такие моменты боль в груди ненадолго отходила на второй план. Однако он не прекращал думать, что если на миг дать слабину, раскрыв свои регулярные слежки за ними, то всему может прийти конец. Правда, какой именно, Цзинь Лин пока не догадывался. Знал, но не хотел. Цзинь Лин был не в состоянии даже поздороваться.
То же самое место, то же благоприятно цветущее растение справа от него, те же товары на полках помещения, та же шумная улица, заглушающая разговор внутри, и звук разрыва, тянущийся вдоль его лёгких. Следующий поток недуга оказался самым сильным и беспощадным. Казалось, что его тело просто отторгало собственные органы, отторгало самого себя. И поэтому Жулань согнулся прямо на месте, в приступе боли сплёвывая целые цветки Гибискуса, его лепестки и много, слишком много крови. Похоже, теперь единственное, что могло ассоциироваться у него с этим проклятым растением, это беспомощность. Цзинъи пострадал по его вине, Цзинъи сейчас гораздо хуже, и сейчас Жулань просто… Чувствует, что это конец?
Ведь Цзинъи с Сычжуем, правда, не заслужили его. Они, правда, имеют права на большее счастье, чем постоянные необратимые последствия. Даже если «Роза» и была безобидна, события, возникающие на пути Цзинь Лина, буквально окрашены в красный! Погибли самые дорогие ему люди — цветок не вял месяц, а когда его первая и последняя собака попала под поезд — рыночный торговец предложил их дяде! Что за, мать его, чертовщина?!
«Неужели так трудно оставить их в покое? — думал Жулань, чувствуя, как что-то всё стремительнее и болезненнее вновь продвигается по его глотке. — Оставь их в покое! Эй, ты!..»
— Ты не виноват, А-Лин! Открой мне немедленно! — сквозь плач выдавливал из себя Сычжуй, не прекращая долбиться ему в дверь. Цзинь Лин до сих пор подробно помнил всё, что он сказал ему тогда, пообещав вернуться.
Отойдя от витрины к бордюру, он опёрся руками о столб, избегая контакта с суетящимися вокруг него людьми. Кто-то, похоже решил вызвать скорую. Но Жулань смог разглядеть позади себя только то, как Сычжуй обеспокоенно осёкся в его сторону и спохватился на месте. Шум снаружи привлёк к нему слишком много внимания.
Цзинъи заметил его лишь в последний момент, в шоке наблюдая за тем, как Цзинь Лин принуждает себя встать. По собственной воле он оказался прямо на проезжей части.
Всегда, насколько помнит Жулань, этот цветок имел обратную сторону. И, похоже, она наконец объявилась. Очередная волна боли — и вот красная смесь цветов пятном легла на дорогу. Да, зрелище одно не из приятных…
Он собирается повторить случай, в котором Цзинъи и получил все эти травмы, потому что больше никто не пострадает по той же причине. Жулань больше не позволит кому-либо, кого он любит, пострадать. Теперь все будут в полном порядке, потому что прямо сейчас к нему на полной скорости приближается грузовик. Этот транспорт он должен был увидеть тогда последним, а не запомнить, как Цзинъи вырывается на дорогу и прикрывает его собой. Как тяжёлый металл сталкивается с хрупким телом.
Цзинь Лин лишь хотел видеть, как Цзинъи ещё раз ему улыбнётся, поблагодарив искренне, не пытаясь задеть, и как Сычжуй перестанет считать его невиновным. А теперь его надежда исчерпала свой срок. Теперь Жулань надеялся, что без него будет лучше. Цветок ведь, на самом деле, очень красивый. Так… К чему же всё-таки осквернять такое благолепие своим существованием?