Дворец был... большой, мягко говоря. Хотя почему был? Его пока никто не разрушал, так что он и остается большим. Даже огромным. В двух каретах их сопроводили на территорию дворца, и даже она, заполненная ухоженными, будто бы по линеечке созданными, садами, поражет воображение. В Японии таких огромных садов не встретишь даже при старых дворцах или храмах — банально недостаточно территории, чтобы создавать подобное. На островах каждый клочок земли едва ли не на вес золота. Куда там громоздким садам? Это же не Америка какая-нибудь или Китай, где земли достаточно для подобного.

Впрочем, подобные анализ и замечания в голове Изуку откладываются неосознанно, как маленькие кирпичики, которые позже будут более подробно изучены, когда она возьмется за разбор ситуации в целом. Подсознательно она уже уяснила эту информацию — и не особо постесняется использовать себе на руку, если понадобится. Пока в этом, как и в законах нет необходимости, но... На спине ерзает и притаптывает, сминает когтями кожу ее собственный дракон, тихо порыкивая на ухо, что слышно только Мидории. Он тоже чувствует эту нервознасть в воздухе, чует ее в воздухе, и от того только сильнее натягиваются нервы.

Здесь небезопасно, здесь может произойти все, что угодно.

Тронная зала, в которую их привели, была наполнена роскошью. Даже не так, она сверкала роскошью, будто бы пытаясь скрыть прогнившую сердцевину. Золотое яблоко, что катится по столу, создавая раздор, скрывая за драгоценным блеском металла червивые внутренности. Именно так воспринимается это место, будто бы созданное отвлекать своим богатством от гнилого центра — от правителя этого королевства.

Где-то в стороне стоит Иида, который на мгновение кажется абсолютно шокированным их присутствием здесь, но слишком быстро берет себя в руки. Никто, кроме них и, пожалуй, возможно-Ииды, не замечает такой реакции рыцаря. Значит Тенья сдержал свое слово, как и Урарака — ни один из них не рассказал ни о событиях с Все-За-Одного, ни о Мече, ни о роли самой девушки в этих событиях. Тогда что послужило причиной? Что вынудило короля позвать их во дворец, создавая напряженность между, по сути, двумя разными государствами?

— Поприветствуйте Его Величество Тодороки Энджи, Огненного короля, и Его Высочество наследного принца Тодороки Шото! — провозгласил глашатай, когда двери в залу распахнулиь для королевских особ.

Провозгласить-то провозгласил, вот только... никто из них приветствовать короля не собирался. Драконы и сопровождавший их Каминари выросли в откровенном пренебрежении к человеческой власти и короткому сроку жизни, Очако — ученица древней, уважаемой ведьмы, что никогда не склоняла голову ни перед кем, и та пошла по стопам своей наставницы, относясь к аристократии с сомнением, а Изуку... Ну, в ее мире короли и королевы давно стали практически пережитком прошлого. Уважать кого-то только за полученную по наследству власть она никогда и не училась. Глупо это, на самом деле.

Короля их пренебрежение, казалось бы, ни капли не трогало. Высокий, состоящий из твердых мышц мужчина гулкими шагами подошел к трону. От него валило удушающим, тяжелым жаром. Не приятным теплом, как от драконов, и не как на горячих источниках, а будто бы тебя резко выпихнули в летнюю жару, в духоту сорока градусов, что держится уже пару недель и ни на секунду не ослабевает. Отвратительное ощущение. Принц же, наоборот, пусть и высок, статен, производит ощущение... спокойной глади озера в теплый день. Честно сказать, вряд ли Мидория смогла бы объяснить откуда у нее такие мысли и ощущения, но она и не то чтобы стремилась это сделать, даже самой себе. Есть и есть, такие выводы всегда можно использовать в свою пользу.

— До меня дошла весть, что чудовище драконьего рода было убито, — только когда король сел на свой трон и окинул их презрительным, пренебрежительным взглядом, девушка поняла, почему он казался таким знакомым. Тодороки Энджи был повзрослевшей, постаревшей версией молодого надменного человека, которого ей когда-то показал Всемогущий. И, честно говоря, он стал еще хуже в плане своего абсолютно наглого характера, чем в молодости. Не удивительно, что он не нравился мечу от слова "совсем".

— И? — Бакуго чуть позади девушки откровенно поморщился, нагло спрашивая в ответ. Его люди в целом обычно не трогали, есть и есть, если судить по его словам, но вот отдельные индивиды...

— Конечно, наше королевство поздравляет драконов, избавившихся от предателя, но... — мужчина перевел взгляд на Изуку и усмехнулся, — Пора вернуть меч настоящему владельцу, девчонка. Или я прикажу забрать его силой.

Такая очевидная угроза была подкреплета тем, как большинство рыцарей вытащили мечи из ножен, готовые накинуться на них по первому же приказу. Те, кто не стали этого делать, пораженно перегладывались, не зная, что им делать. Мидория чуть склонила голову вниз, обдумывая ситуацию, пока ее плечи медленно затряслись. Она боится? Плачет? Внезапно по зале раздался смешок, и девушка вновь подняла голову не скрывая откровенного веселья на лице.

— Настоящему владельцу? Правда? — еще один смешок сорвался с губ, упрямо не желая быть сдержанным, пока ее плечи трясутся от смеха. Она зарывается пальцами в волосы и зачесывает их назад, собирая все частички пазла, соединяя точки. — Из тебя такой же настоящий владелец, как из меня — балерина, Тодороки Энджи. Не удивительно, что Всемогущий имел о тебе впечатление, как о наглом юнце, не знающем своих границ.

Этот наглый, абсолютно невоспитанный мужчина начал подниматься со своего места в ярости, но Изуку сосредоточена не на нем, а на всех остальных. Рыцари сбиты с толку, ребят такие слова явно веселят, пусть они и готовы сражаться, принц... Тодороки Шото отворачивает голову в сторону и прикрывает рот кулаком, будто бы стараясь скрыть тихий кашель, но его глаза изгибаются полумесяцами от веселья. Это неожиданно хорошо — разумный наследный принц им на руку.

Правда, сама мысль о том, чтобы прорываться из дворца силой, ей ни капли не нравится. Слишком рискованно, слишком много посторонних людей может пострадать. Дракон на ее спине незаметно перемещается, будто бы готовый сорваться в бой и защщиать ее. Приятное знание, на самом деле приятное, но лучше не допускать сражения. Какой в нем будет смысл, если есть способ решить все намного проще? Проблемный, вызывающий сотни споров, но...

— К тому же... — Мидория с самой дружелюбной улыбкой распускает узел рубашки на ключицах и поводит плечами, будто бы сбрасывает груз или то, что мешало ей двигаться, — вы не сможете меня заставить, если дорожите своей жизнью.

Никто не успевает задать вопрос, почему именно — даже ее товарищи, ставшие друзьями. По всей зале разносится громкое рычание, опасное, предостерегающее, хотя каждый из четырех драконов молчал. Впервые за время ее присутствия в этом мире Дракон слышен для окружающих, неторопливо перебирая лапами по ее коже, показывая свою голову и вытягивая шею на ее собственной, как бы предупреждая, что любому желающему придется иметь дело с ним. Со всех концов залы слышно, как начинают пораженно переговариваться рыцари, пока этот король смотрит на татуировку, известный всем живой символ, с яростью и злобой. Где-то чуть правее и позади нее, девушка чувствует это, напрягается Кацуки. Она чувствует его неотрывный взгляд, тот практически прожигает в ней дыру — каждый дракон уникален, невозможно перепутать метку одного с меткой другого. Мина хватается за Киришиму и довольно громко для них вдыхает воздух, пока ребята удивленно переглядываются. Ожидаемо. Это может подорвать доверие драконов и их спутника к ней...

Что ж, люди приходят в твою жизнь и уходят из нее по самым разным причинам. С этим ничего не поделать, к сожалению. Мы не можем привязать к себе людей и запретить им покидать нас.

— Меч принадлежит мне, он признал меня своим полноправным владельцем, закрепив договор на крови, и я утащу его с собой в могилу, став тем, кто уложит его отдыхать навечно. Он исполнил свой долг, и больше нет причин, чтобы Всемогущий продолжал бодрстовать, покрываясь кровью в руках людей, подобных тебе, — Изуку поворачивется спиной к такому правителю — ей откровенно жаль людей, что проживают в этой стране, терпя практически тирана, абсолютного самодура, — и неторопливо покидает залу. Она даже не ждет, что ее товарищи последуют за ней. Все же нельзя требовать подобного после таких откровений, которые меняют положение всех вещей, не так ли?

Ни один человек не пытается ее остановить.

Мидория старается как можно скорее покинуть тронную залу и уйти подальше. Пусть она потеряется во дворце, пусть не будет знать, где находится — слуги всегда помогут уйти из этого места, поскольку никто не решится отказать Паре дракона и обладателю Всемогущего в одном лице. Это очевидно. Однако сначала ей нужно успокоиться. Подобное раскрытие... Оно спасло их от сражения, спасло неизвестное количество жизней во дворце, жизней обычных людей, что никак не связаны с бесстыдными планами их короля. И все же это лишь сильнее привязало ее к этому миру. Насколько зол, насколько разочарован сейчас Бакуго?

— Чертова Деку! — позади раздается злой голос Каччана, и дракон стремительно подходит ближе. Впереди — небольшой открытый коридор, перилами выходящий в сад, и девушка выходит на него, будто бы игнорируя своего... кого? Друга? Соулмейта? Роственную душу? — Ты!..

— Не кричи, Каччан. Мы все еще во дворце, а я сомневаюсь, что этот... король, — она, обернувшись, показательно закатывает глаза при упоминании Тодороки Энджи, и вновь устремляет взгляд на сад, — откажется от своей откровенно глупой идеи.

Кацуки замирает, будто бы не зная, что нужно сказать, сделать, что бы исправить ситуацию. Она легко может представить, как он сжимает руки в кулаки и злится, но, по сути, исправлять здесь совершенно нечего. Кто виноват, что тот ничего не знал про их связь? Только она сама, Мидория Изуку собственной персоной. Какая ироничная ситуация.

— Почему? — голос Бакуго пропитан болью и непониманием, и Изуку наваливается на перила, устремив взгляд на сад дворца. Как? Как объяснить все, что вьется в душе? Как объяснить необходимость ничего не говорить?

— Я не принадлежу этому миру, Каччан, — ее собственный голос глух, но уверен — не сломить, не заставить отвернуться от своей цели, — У меня есть, к кому возвращаться, есть люди, которые меня любят и ждут. Я просто не могу остаться здесь. Если бы меня ничего не держало там, откуда я родом, я бы так и поступила, но... — девушка качает головой, как бы говоря, что это не так, а жизнь не особо любит сослагательное наклонение. — И я не желаю быть причиной, по которой тебе придется выбирать между теми, кого ты любишь и знаешь, и метафорической Парой, идеально подходящим человеком, потому что разрывать любые связи, уходить и оставлять позади привычную тебе жизнь всегда больно. Я не хочу этого для тебя, потому что ты мне дорог. Я собираюсь вернуться туда, откуда я родом, и именно поэтому я ничего тебе не говорила.

Мидория отталкивается от перил, поворачиваясь к Кацуки, и смотрит на него с печальной, болезненной улыбкой. Для нее это тоже будет отягощающее, неприятное расставание, которое, будь у нее возможность, она бы никогда не выбрала. Но когда выбор стоит между людьми, которые от нее зависят, и человеком, который пусть ей и нравится, пусть и стал ей дорогим другом, которого она могла бы полюбить, но еще не влюбилась столь сильно, чтобы страдать... Решение становится очевидно.

— Прости.