Гермиона раздраженно собрала мешающие волосы и зафиксировала их волшебной палочкой на затылке, поправила юбку, попутно заглядывая через плечо Джинни, которая усердно выводила буквы на пергаменте. — Я все же считаю, что вести записи в дневнике — это небезопасно. Младшая Уизли вскинула голову, чуть прищурилась и, понижая голос до шипящего шепота, процедила: — Не надо пытаться подстроить всех под себя! Каждый делает то, что считает нужным! — Не ссорьтесь, девочки, — Поттер устало вздохнул, потер переносицу. — Герм, я понимаю твои опасения, но Джинни не дурочка, уверен, она надежно спрячет все записи, и никто не сможет до них добраться. Староста школы закатила глаза, она уже не единожды поднимала тему конфиденциальности, но сестра Рона, словно назло, делала всё наперекор её советам. Четверо гриффиндорцев собрались в гостиной своего факультета, оккупировав диван, скрытый в нише под лестницей и, как правило, не пользующийся популярностью у однокурсников. Гермиона принесла несколько книг, в том числе и фолиант из поместья Малфоев, в надежде найти хоть какую-то зацепку, но, увы, пока все было тщетно. Младшая Уизли фиксировала имеющуюся у них информацию, включая то, чем с ними поделились директор и Кингсли. Грейнджер совершенно не одобряла решение Рона и Гарри рассказать всё Джинни, но лишний раз провоцировать конфликт не хотелось. — Итак, — оторвавшись от дневника, рыжеволосая девушка подняла глаза на друзей, — у кого-нибудь есть идеи, как так получается, что у погибшего Пожирателя был порт-ключ от Хогвартса, но все ученики и преподаватели живы и здоровы? — Нет подтверждений того, что это дело рук Пожирателей, — Гермиона положила книгу на стол и потянулась, разминая затекшие мышцы. — Большая их часть заточена в Азкабане. — Малфой на свободе, — перебила подругу Джиневра, не дав той закончить фразу. — Малфой здесь ни при чем. Ему это невыгодно. — О, ты теперь так хорошо его знаешь и защищаешь? Может, в слухах, которые пускает Браун есть толика правды? — Джинни, прекрати, это уже слишком! — Рон раздраженно поджал губы, при этом не переставая всматриваться в лицо Гермионы, надеясь вычленить эмоции, которые дадут хоть какие-то ответы. — Я тоже считаю, что он не причастен, — поддержал старосту школы Гарри. — Это было бы слишком просто. Малфой не стал бы так очевидно подставляться. Грейнджер прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на мысленном процессе, было очевидно, что они что-то упускают. Важная деталь дразня маячила прямо перед носом, но они отчего-то упорно её не замечали. Единственное, чем друзья могли бы сейчас помочь, — это найти зацепку по проклятию, под которым оказались жертвы. Время неумолимо приближалось к отбою. Гермиона планировала заскочить в свою комнату, оставить вещи и попасть в Запретную секцию до того, как дежурные окажутся в той части замка. — Пожалуйста, просмотрите эти пособия, — староста школы отделила от стопки несколько книг. — Возможно, в них найдется хоть какая-то информация по проклятию, а мне нужно спешить. — Штудирование этих книг — бессмысленная трата времени, — слова воспротивилась Джинни. — По школе, возможно, ходят убийцы, нам нужно вычислить их, а не заниматься зубрешкой. — Прости, — не выдерживая, процедила сквозь зубы Грейнджер. — Видимо, я упустила какую-то очень важную наводку, которая позволила бы нам продолжить расследование. Нет? Как жаль! Похоже, придется все же позубрить бессмысленные книги. — Гермиона смирила младшую Уизли взглядом. — Впрочем, тебя никто не заставляет, справлялись же как-то раньше втроем. — Миона, ты уверена, что хочешь пойти одна в библиотеку? — попытался сменить тему Рон, при этом умоляюще посмотрев на закатывающую глаза сестру. — Да. Староста школы окинула друзей взглядом, отчаянно не понимая, в какой момент перестала ощущать себя частью их компании. Словно драклов дефект. Лишнее звено слаженной цепи. Тряхнув головой, не позволяя семени сомнений разрастаться в разуме, Грейнджер попрощалась и выскользнула из некогда родной и уютной башни. Звук шагов резонировал с мечущимися мыслями. Они то сжимали глотку, нашептывая об одиночестве и ненужности, то оглаживали нервы, списывая всё на излишнюю тревожность. Необходимо собраться, взять себя в руки, отринуть сомнения. Стать сильнее. Еще. Умнее. Лучше. Незаменимее. Добравшись до башни старост, Гермиона поднялась в спальню, аккуратно сложила книги, освободив школьную сумку и, бросив взгляд на часы, поспешила к библиотеку. Когда-то Запретная секция представляла собой лишь несколько стеллажей, отделенных решеткой, и получить разрешение на её посещение не составляло труда. Однако, Дамблдор решил обогатить коллекцию, собирая редкие и зачастую крайне опасные книги, вследствие чего появилась необходимость создать отдельное строго охраняемое помещение. Грейнджер остановилась возле внушительной дверью и направила палочку на стоящие справа рыцарские доспехи: — Диссендиум. Фигура дернулась, вытянула сжатый в руках меч и очертила на двери руну, после чего вернулась в прежнее положение. Замок едва слышно щелкнул. Победно улыбнувшись, староста школы юркнула в образовавшийся проход. Запретная секция встретила девушку почти непроглядной тьмой, запахом типографической краски и танцующей в свете «Люмоса» пылью. Но ей здесь нравилось. Здесь она чувствовала себя на своем месте. Необходимая информация хранилась практически в самом центре помещения, стараясь не терять зря времени, гриффиндорка поспешила туда. Пальцы быстро перебирали корешки книг, выискивая подходящие названия, были здесь как свежие издания, так и старинные, потрепанные от времени рукописи. Спрятав несколько книг в сумке, девушка прищурилась, пытаясь разобрать выцветшие буквы на темной обложке, когда сосредоточенный мозг уловил едва заметное изменение в пространстве. Решив прихватить для изучения и неизвестный фолиант, Грейнджер скрылась в тени шкафа, где вероятность, что её заметят была минимальной, осторожно выглянув, попыталась понять, что происходит. До ушей девушки донесся знакомый скрип туфель, разрушающий почти гробовую тишину помещения. Спустя мгновение в блеклом свете «Люмосу» удалось рассмотреть и их обладательницу. Мадам Пинс неспешно пересекала Запретную секцию, смотря строго перед собой не оглядываясь и не оборачиваясь. Гермиона сделала полшага вперед, зачем-то приглядываясь к лицу бибиотекаря, что-то в нём казалось неправильным, неестественным, практически неживым. Глаза. Гриффиндорка дернулась назад, прикрыв рот рукой. Мерлин. Взгляд Ирмы Пинс был пустым, практически стеклянным. Она шла вперед, ни на что не обращая внимания, четко приближаясь к цели. Гермиона уже видела подобное поведение, оно было характерно для тех, кто находится во власти «Империуса». Библиотекарь остановилась у полок, где совсем недавно искала информацию староста девочек, привстала на носочки и ловко вытащила одну из книг, после чего так же неспешно направилась к выходу. Грейнджер выскользнула из своего укрытия, провожая женщину задумчивым взглядом. У кого хватило наглости проклясть Пинс? Связано ли это с нападениями и, если да, получается, порт-ключ не был случайностью, и в Хогвартсе действительно скрываются преступники? Помещение перестало казаться уютным, темнота начала давить на сознание, воскрешая в памяти застрявшие в глотке крики. Легкие скрутило. Подступила тошнота. Приступ паники почти дезориентировал. Чья-то рука зажала рот. Тёплая грудь прижалась к спине. Её пытались обездвижить. Сквозь нутро прошёл электрический разряд, заражая кровь адреналином. Рефлексы не нуждаются в команде мозга — Гермиона дернулась, проверяя прочность сковавшей её хватки, и тут же со всей силы наступила каблуком на ногу нападавшего. Послышалась сдавленное ругательство. Появилась возможность шевелиться. Не тратя времени, девушка дернула головой назад, нанося удар затылком куда-то в область рта. Первостепенная задача — дезориентировать. Отборный мат. Знакомый голос. Но времени сосредотачиваться на этом нет. Нападавший отступил, давая гриффиндорке возможность обнажить палочку и направить её в темноту. Удар по кисти пришелся справа, Грейнджер всхлипнула, не удержав магическое оружие, которым тут же завладел оппонент. Старосту школы грубо схватили за руку, толкнули назад, запнувшись о ножку стола, она фактически распласталась на нём, вылетевшая из её палочки заклинание надежно сковало запястья над головой. Тусклый лунный свет, проникший через окно, упал на платиновые волосы. — Мал…! Договорить Гермиона не успела — кончик украденного у неё магического оружия вновь осветил помещение, под раздраженно брошенное «Силенцио». Слова, застрявшие в глотке, стали походить на ворох сухих листьев. Крошатся, колются, срываются с губ безмолвной пылью. — Совсем ебанулась, Грейнджер? — слизеринец провел пальцем по разбитой губе, стирая кровь и морщась от боли. Староста девочек вложила во взгляд весь спектр бушующих внутри эмоций, дернулась в заведомо провальной попытке высвободить руки. — Салазар, неужели ты всё-таки подцепила долбоебизм от своих дружков? — Малфой бросил на неё насмешливый взгляд и с толикой растерянности, словно сам не совсем понимая, что делать дальше, зачесал спадающую на лицо челку назад. Гермиона отвернулась. Слишком резко. Обыденное движение в полутьме библиотеки отчего-то показалось до одури сексуальным. Она рехнулась. Мерлин, Малфоя стоило бы швырнуть в Азкабан за это повседневно-инстинктивное блядство. А её — в Мунго за подобные мысли. Воздух вокруг начал уплотняться, душить, сбивая дыхание. В надежде хоть как-то его разрядить, Гермиона выгнулась и попыталась пнуть нависшего над ней слизеринца. Староста мальчиков ловко увернулся, поймав её ногу за колено, слегка отвёл в сторону, сделал шаг вперёд, занимая место между девичьих бедер и лишая гриффиндорку возможности повторить трюк. — Честное слово, Грейнджер… — серебристо-ртутные глаза поймали её обозленный взгляд. — Я думал, ты умнее. Мы же вроде всё решили, так какого хуя, скажи на милость, ты снова следишь за мной? — Промелькнувшее на лице старосты девочек удивление совершенно не впечатлило. — Нахрена нужны были твои тупорылые вопросы, если ваша шайка придурков всё равно продолжает мне докучать?! Гермиона обескураженно моргнула, раскрыла рот, намереваясь объясниться, но новый спазм сдавил глотку, не давая ей такой возможности. Мерлин, у неё и в мыслях не было следить за ним. Это лишь нелепая случайность. — О, как жаль, что ты не можешь ответить. — парень чуть наклонился и, не скрывая издевательской усмешки, провел кончиком палочки по её приоткрытым губам. — Ну, ничего, я ведь могу узнать и так. Карие глаза расширились от ужаса. Грейнджер, словно обезумев, начала извиваться и вырываться, ударяясь рёбрами о поверхность стола и стирая запястья о невидимые путы. Нет. Нет-нет-нет! Она не позволит! Он не посмеет! Но Малфой был настроен слишком решительно. Кое-как зафиксировав тело девушки свободной рукой, он коснулся кончиком палочки виска гриффиндорки: — Легилименс.

***

Драко был в ярости. Мало того, что он далеко не сразу заметил очевидно решившую проследить за ним грязнокровку, так ещё и какой-то еблан додумался использовать «Империус» на библиотекаре. Он устал. Салазар, кто бы знал, насколько сильно он от всего этого устал. Распластавшаяся на столе Грейнджер вызывал странный тандем дикой злости и почти неконтролируемого желания. Мерлин, он так привык жить без эмоций, что теперь каждый подобный выпад просто лишал его рассудка, ставя на колени и вынуждая действовать на презираемых инстинктах. Зверье. Ублюдок. Грязнокровка изогнулась, пытаясь то ли вырваться, то лягнуть его, неосознанно прижимаясь тазом к низу живота — и даже не замечая этого. Малфой напрягся. Тело так просто не обманешь, инстинкты не подчинишь. Палочка в руках была такой же упрямой, как и её обладательница — слушалась, но явно нехотя, из-за чего приходилось тратить куда больше сил, чем Драко привык. Но это было куда безопаснее, чем использование своего магического оружия, Мерлин знает, когда у Министерства закончится лимит доверия, и они примчатся проверять у него отслеживающие заклинание. Попасть в разум Грейнджер оказалось даже проще, чем он думал. Девчонка хоть и пыталась выставлять ментальные блоки, но они не то, чтобы сильно его останавливали. В конце концов его основным учителем была мать, вряд ли в этом мире нашёлся бы кто-то, кто смог бы посоперничать с Нарциссой Малфой в магии разума. И всё же мысли гриффиндорки казались вязкими, словно патока, пробираться по ним было тяжело — в каждый шаг приходилось вливать силу. Но Драко не был намерен сдаваться, ему правда осточертели эти псевдогерои и их навязанные моральные принципы, пора было выяснить, как много они знают. Слизеринец отметал одно ненужное воспоминание за другим, пробираясь глубже, надеясь обнаружить что-то стоящие. Внимание вдруг привлек мелькнувший и тут же пропавший фрагмент из жизни девчонки. Малфой рванул к нему, вспарывая пространство. Библиотека мэнора. Каждая полка здесь была привычной, родной. Вот только представшей перед его глазами картины он отчего-то никак не мог вспомнить. Гренйджер сидела у него на коленях, широко раздвинув ноги и прогибаясь в спине, бормотала что-то бессвязное в перерывах между поцелуями. Одна рука Драко, пробравшись под убогую толстовку, оглаживала плоский живот, пока вторая ловка расправлялась с ремнём на джинсах. — Моя грязнокровка. Что-то резко сжало горло, мигом вышибая из легких весь воздух. Блять. Он увлекся. Потерял бдительность. Поток силы обвил его конечности и потащил обратно, сквозь густоту пространства, не позволяя даже вздохнуть. Малфоя буквально вышвырнуло в реальность, и он закашлялся от слишком большой порции кислорода, заполнившей легкие. Гриффиндорка всё так же лежала на столе, почти распятая, ставшие от злости обсидиановыми глаза отражали бледный свет луны. — Мерлин, Грейнджер, ты что, представляешь меня в своих грязных снах? — Драко прочистил горло, придавая голосу насмешливую игривость, с наслаждением отмечая, как щёки девчонки покрываются заметным даже в темноте румянцем. — А мастурбируя, тоже обо мне грезишь? Староста девочек зло сжала губы и снова попыталась пнуть чрезмерно довольного собой представителя змеиного факультета, разумеется, безрезультатно. — О чем ты думаешь, когда ласкаешь себя, а, грязнокровка? — Волшебная палочка коснулась её коленки и медленно поползла вверх, неумолимо задирая школьную юбку, Малфой зачарованно наблюдал за белой полосой, остающейся на обнажённой коже после соприкосновения с магическим оружием. Драклово блядство. Грейнджер то замирала, впитывая ощущения, то начинала извиваться, надеясь вырваться и прекратить пытку. — Я брал тебя в твоих мечтах? Или, как и в жизни, ты ограничивала себя лишь детскими зажиманиями? Девушку трясло от злости и, вероятно, страха, но опьянённый похотью разум слизеринца рисовал в голове иные, удовлетворяющие его больное сознание картинки. Юбка уже была задрана до пояса, древко сместилось на внутреннюю сторону бедра, гриффиндорка беззвучно мычала, давясь заклинанием, сковавшем голосовые связки. Драко развел её ноги шире, палочкой сметил полоску белья и выругался, не в силах отвести взгляд от погружающегося в вязкую влагу кончика магического оружия. Блять-твою-мать. Ёбанная Грейнджер. Он ждал слёз, истерики, отчаянья. Да чего, блять, угодно. Но уж точно не её возбуждения. Уж точно, ёб твою мать, не того, что она закатит глаза, прикусив губу, и едва заметно поддастся навстречу. Древко то погружалось глубже, то выскальзывало, размазывая влагу по бедрам. Малфой терял рассудок, он буквально физически ощущал, как здравый смысл скуля, словно подзаборная шавка, отползал куда-то за грань восприятия, оставляя в голове лишь туман, сотканный из чистейшего, первородного желания. Нахуй это. Он проиграл. Ёбанный слабак, не способный себя контролировать. Едва ощутимо подрагивающие пальцы повторяют траекторию волшебной палочки, касаясь побелевших, своевременно не залеченных шрамов на коленях, оглаживая бедра. Идеальная. Во всей этой уродливости и грязи. Сладкая не тронутая гнилью сердцевина запретного плода. Невыносимо. Ощутить. Ближе. Владеть. Блять. Блять. Блять. Малфой обхватил тонкую талию, вынуждая гриффиндорку занять сидячее положение и впился в припухшие губы поцелуем, попутно снимая путы с её запястий и отбрасывая волшебную палочку в сторону. Поступок больше походил на ебанное жертвоприношение ложным богам. Драко, кажется, впервые готов был молиться всем четверым основателям Хогвартса, лишь бы они повлияли на сознание грязнокровки. Очнись, ударь. Мерлин, он почти мечтал об еще одной пощёчине, которая мигом расставила бы всё на свои места, снова сделала бы его Драко Малфоем, а её — Гермионой Грейнджер, вывела бы их из состояния одурманенных похотью кусков мяса. Без мыслей. Без целей. Ведомых одним лишь желанием. Но гриффиндорка, словно назло, демонстративно перешагивая через мольбу в потемневших серебристо-ртутных глазах, прижалась ближе, путаясь пальцами в платиновых волосах. Тьма внутри звонко хохотала, заглушая звук барабанящего о грудную клетку сердца, приказывая немедля взять то, что ему так открыто предлагают. Девушка сместила руки, невесомо огладила шею и плечи, сосредоточилась на пуговицах его рубашки, которые поддавались ей с каким-то совершенно ненормальным энтузиазмом. Достигнув желанной цели, Грейнджер с упоением и беззвучным стоном провела пальцами по подтянутому мужскому торсу. Малфой среагировал, снова смяв девичьи губы, теперь грубее, злее, отчаяннее, давая ей последний шанс осознать происходящее. Последний ёбанный шанс сбежать. Поцелуй стал походить на изнасилование — безумный, голодный, то ли приносящий удовольствие, то ли ломающий болью и извращенностью. Но грязнокровка не сдавалась, он чувствовал её усмешку, девчонка смело кусалась в ответ, впивалась короткими ногтями в спину парня, крепче сжимала ногами его бедра, словно олицетворяя символ своего факультета. Драко выправил её форменную рубашку из-под пояса юбки, расстегнул, стянул с плеч, следом избавился от бюстгальтера, обнажая грудь. Гриффиндорка чуть отстранилась, отголоски осознанности сделали взгляд испуганным, нервным. Пусть это и был не первый раз, когда он видел её полуобнаженной, староста девочек всё равно ждала издевки и насмешки. Но слизеринец уже не был на это способен, возбуждение, до боли скованное тканью брюк, вынуждало прижаться к девушке и словно блядскому девственнику самозабвенно тереться об неё. Малфой губами нашел пульсирующую венку на шее ебанной зазнайки, проложил дорожку от неё к ключицам, ниже, к груди. Грейнджер поощряла его рваным дыханием и почти невесомыми поглаживаниями. Хорошо. Салазар. Как же это было хорошо. Утопленный собственным вожделением, без права всплыть на поверхность, Драко даже не понял в какой момент вдруг оказался уложенным на лопатки. Грязнокровка устроилась на его бедрах, с совершенно несвойственной насмешкой возвышаясь и любуюсь едва переводящим дыхание слизеринцем. Это она довела его до такого состояния. Драклового змеёныша, который унижал её большую часть сознательной жизни. Но напускная храбрость не могла скрыть трясущиеся от волнения руки, Грейнджер расстегнула ремень, неловко потянула собачку на ширинке вниз, приспустила брюки и нижнее белье, высвобождая пульсирующий от предвкушения и возбуждения член. Она больше не смела встречаться с Малфоем взглядом, ведомая лишь собственным желанием, осторожно, изучающе обхватила ладонью основание, совершая несколько естественных движений. Драко неразборчиво выругался, чем вдохновил гриффиндорку продолжить, в какой-то момент её неумелые манипуляции стали реальной угрозой для и без того нездорового рассудка, слизеринец положил руку поверх неплотно сжатого кулака грязнокровки, задавая ритм. Он кончит. Сука. От одного её сосредоточенно-старательного вида. Разум плыл, тьма главенствовала, оттого, видимо, Малфой и не смог своевременно распознать намерения старосты девочек. Опьянённая властью и похотью, Грейнджер избавилась от своего нижнего белья и храбро, по-гриффиндорски, совершенно не думая о последствиях, опустилась на член. Узко. Горячо. До одури туго. Сразу во всю длину. Девушка застыла, беззвучно всхлипнула, сжалась от боли, мигом растеряв весь свой запал, по щекам потекли слезы, сдержать которые у неё не было сил. — Чтоб тебя, Грейнджер! Да кто ж так девственности лишается?! Гриффиндорка подняла на Малфоя обсидиановые глаза, в которых все еще читалась решимость. Она одержала верх. Это был её выбор. И тут же зажмурилась от очередного болезненного спазма. Драко раздраженно застонал. Дура. Блять. Конченная дура. И как его угораздило в это вляпаться?! Любое движение сейчас могло только усугубить ситуация, причинить ей еще больше боли. А он этого не хотел. Салазар, въебите ему «Авадой». Лежать под ней не шевелясь было нестерпимо, он чувствовал, как сокращаются мышцы грязнокровки, адаптируясь, привыкая, подстраиваясь. Это было охуенно. Тело болезненно ныло от необходимости поддаться назад, чтоб толкнуться глубже. — Расслабься. Ну же. Слизеринец едва узнавал свой голос в этом хриплом шёпоте, но девчонка его не слышала, продолжая сидеть на месте, больно впившись ногтями в рёбра старосты мальчиков и роняя ему на живот обжигающие слезы. Драко прикрыл глаза, пытаясь абстрагироваться, что было фактически невозможно. Но он же, блять, гордость магической знати, тандем крови Блэков и Малфоев, лучший из лучших. Кое-как удается вспомнить формулу не так давно опробованного заклинания, магия потекла от парня неровным серебристо-зелёным потоком, постепенно принимая форму змеи и скользя по бедрам едва ли не окаменевшей гриффиндорки. Плавные, скользящие движения, нежные, успокаивающие, умиротворяющие, по стройным ногам, наряженному животу, вдоль позвонков на спине, к подрагивающим плечам. Грейнджер приоткрыла глаза, недоумевающе рассматривая участки кожи, на которых ощущались прикосновения, чуть расслабляясь, отвлекаясь от боли. Хорошо. Теперь главное не спешить. Держать себя в руках. Драко приподнялся на локтях, чуть меняя угол проникновения, девушка вздрогнула, но уже не зажалась, как в самом начале, испуганно вылупив на него свои блядские кажущиеся обсидиановыми глаза. — Все хорошо. Бред. Сука. Какой же бред. Малфой осторожно садится на край стола, прижимая дрожащую гриффиндорку к своей груди, согревая в объятиях, развеивает магическую змею, заменяя её скольжения неспешными поглаживаниями. — Нужно поменяться местами, так мне будет проще контролировать, — пытается объяснить, оправдаться, но даже сам не может разобрать половины вырывающихся из глотки слов. Но Грейнджер, кажется, понимает, неуверенно кивает. Драко подхватывает девушку под бедра, бережно, почти нежно, устраивая её на столе. — Я… осторожно. Она смотрит почти не моргая, даже не подозревая, как близко к краю балансировал слизеринец, заглушая терпкое возбуждение, долбящее по венам электрическими разрядами. Малфой сжал бедра грязнокровки, слегка поддался назад, затем так же вперед, напрягая пресс, до какого-то едва ли не панического припадка боясь сорваться. Он ненавидел её. Но ненависть эта казалась какой-то детской, условной. Просто потому, что так должно было быть, завет мира, в котором они сосуществовали. Возможно, именно осознание этого не позволило ему сломать то, что эта гриффиндорская идиотка так опрометчиво ему вверила. Девчонка протянула к нему руку, и Драко зачем-то поддался вперед, позволяя её дрожащим пальцам очертить линию скул, опуститься на шею, поймав зрительный контакт она решительно кивнула. Староста мальчиков расхохотался, качая головой. — Блять, Грейнджер, тебе по статусу положено сейчас реветь, вырываться и бежать куда подальше, а не давать мне разрешение. Девушка демонстративно выгнула бровь, поджала искусанные губы, поерзала бедрами, и Малфой понял, что это край. Его личная ёбанная плаха. Первый размеренный полноценный толчок выбил воздух из легких самоуверенной гриффиндорки, второй она встречает широко распахнутыми глазами и глухим беззвучным мычанием, на третий у него окончательно сносит крышу, вышибая из сознания казалось намертво вбитые истины. Какая нахуя разница насколько чиста кровь, если в ней так тесно, так горячо, так правильно? Движения теряют размеренность, набирая амплитуду, Драко больше не контролирует себя. Дрожащее стройное тело в объятиях. Россыпь влажных поцелуев, чередуемых укусами. Еще. Больше. Лихорадочные поступательные движения. Глубже. Быстрее. Синдром отличницы не позволяет Грейнджер отставать, вцепившись в спину старосты мальчиков ногтями, она старательно подстраивалась под его темп, наполняя помещение пошлыми хлюпающими звуками. Это. Блять. Слишком. Малфой хватает девушку за волосы, притягивая к себе, впиваясь в губы, продолжая двигаться, пока волны удовольствия одна за одной бьют в низ живота, скручивая нутро, разгоняя по венам эйфорию. Неописуемый восторг и удовлетворение, на смену которым совсем скоро придут опустошение и отвращение к самому себе. Драко прикрыл глаза, утыкаясь носом в шею тяжело дышащей гриффиндорки. Ненавязчивый сладковатый аромат смешался с запахом пота, секса и книг, становясь более терпким и насыщенным. Так пах его эшафот. Парень позволил себе задержаться в таком положении, пока легкие не начали функционировать в привычном ритме. Холодная ядовитая реальность уже распахивала свои объятия. Медленно отстранившись, слизеринец положил руку на живот девушки, поддался назад, с какой-то дотошной осторожностью, нехотя, выходя из тела грязнокровки и тут же ощущая неприятный озноб на обнаженной коже. Грейнджер вздрогнула, сомкнула колени, прикрываясь, отводя взгляд. Малфоя всегда веселила эта женская, очевидно прописанная где-то в ДНК, привычка прятаться, стесняясь наготы, после того, как самозабвенно отдавалась, забыв про существование таких понятий, как приличие и мораль. Драко отошел в сторону, отвернулся, даруя гриффиндорке немного личного пространства, застегнул брюки, затем рубашку, но не выдержал, бросил взгляд из-за плеча на девчонку. Грейнджер продолжала сидеть на столе, практически не шевелясь. Ошалелый, явно всё ещё находящийся где-то в прострации взгляд блуждал по книжным полкам, пока дрожащие пальцы с неловким отчаянием пытались поправить школьную юбку и пропихнуть пуговицы на блузке в петли. Было в такой грязнокровке что-то по-особенному очаровательное, что-то, не позволяющее отвернуться и вызывающие желание улыбаться. В следующий раз он заставит её… Малфой мотнул головой, едва не расхохотавшись. Блять. Какой нахуй следующий раз?! Неужели неоднократно упомянутый долбоебизм все же передается половым путем? Повернувшись туда, куда по его наблюдению должна была закатиться волшебная палочка гриффиндорки, Драко протянул руку, слегка поманил оружие пальцем, использую невербальную магию. Древко, копируя характер своей хозяйки, ответило с раздражающей неохотой, выкатилось из-под стеллажа и замерло на полу, явно не намереваясь подчиняться дальнейшим приказам слизеринца. Староста мальчик спрятал улыбку. Это казалось какой-то ёбанной издевкой сознания. Легкость и затишье перед бурей из привычной, родной, ледяной ярости. Малфой подошел к магическому оружию, опустился на колено, поднял его, хмыкнув, вытер кончик о край своей рубашки, после чего протянул палочку гриффиндорке. Грязнокровка вырвала древко из его пальцев и тут же сняла с себя «Силенцио», о котором парень умудрился практически забыть. — Грейнджер, … — Не смей! — голос старосты девочек сорвался, она спешно вытерла покатившиеся по щекам, явно раздражающие слезы. — Только попробуй, Малфой! — встретив непонимающий взгляд серебристо-ртутных глаз, пояснила: — Это был мой первый раз, не вздумай портить впечатление о нём каким-нибудь мерзким комментарием! — Кажется, в третий или в четвертый раз пропустив петлю на рубашке, девушка зло чертыхнулась, едва не оторвав пуговицу. — Если тебе так хочется высказаться, будь добр, потерпи до завтра! В этот раз побороть себя уже не вышло, губы растянулись в по-мальчишечьи легкой и почти беззаботной улыбке. Мерлин, он и забыл, что в принципе способен на такую эмоцию. Его шаг навстречу. Ее испуганная попытка отступить. Драко молча, под внимательным нервным взглядом девчонки, поправил ворот её рубашки, без проблем, с первого раза, справляясь с очевидно неоднократно проклятыми пуговицами, после чего, вдруг игриво щёлкнул гриффиндорку по носу и подмигнул: — Чтож, в таком случае, до завтра, Грейнджер. Он знал, что она смотрит ему в спину, это ощущалось как удары хлыста, обернутого мягкой, пушистой тканью, но так и не посмел обернуться, покинув Запретную секцию, благосклонно позволяя грязнокровке самостоятельно осознать и переварить произошедшее.