«Недавнее поведение участников Stray Kids Сынмина и Ли Ноу вызывает вопросы у фанатов»

«С прошлого вторника, когда Stray Kids появились на музыкальном шоу, фанаты замечают странное поведение двух участников. Оба избегают близость и проявляют явный дискомфорт при общении друг с другом. В четверг участник I.N вышел в прямой эфир вместе с Сынмином, который ушёл, ничего не сказав, когда присоединился Ли Ноу. Язвительное поведение этих двоих не чуждо поклонникам, поскольку они известны концептом разведённой пары. Примечательным стал момент их утешительных объятий во время предварительной записи музыкального шоу после того, как Сынмин допустил ошибку, а также недавние угрозы в сторону Ли Ноу. Будет ли это иметь какие-то последствия?»

96K комментариев

«Сынмин такой эгоист, Минхо и так подвергается угрозам. Зачем он так поступает с ним?»

«Они же были так близки в последнее время, что произошло?»

«Удалите эту грёбаную сенсационную статью!»

«Они ненавидят друг друга, это не новость»

«Готов поспорить, что Минхо был грубым с Сынмином»

«Минхо не был злым, это Сынмин был раздражающим»

«Похоже, разведёнки снова развелись, лол»

Жизнь — не сказка.

Может быть, ты не получишь работу мечты, может быть, ты не будешь жить в том месте, о котором всегда мечтал, и, может быть, ты никогда не влюбишься. Или, может быть, и влюбишься, но ты не сможешь сжать этого человека в своих объятиях.

Минхо думает, что лучше любить и потерять, чем вообще никогда не любить.

Сынмин думает, что лучше никогда не любить и не чувствовать боль потери.

К сожалению, Вселенной всё равно на чьё-либо мнение, так что происходит примерно следующее.

Сынмин с трудом справляется с холодом, с которым Минхо обращается с ним. Холод обжигает и причиняет боль, но он принимает месть Минхо. Он знает, что заслуживает, но никто не выигрывает от этого. Они оба страдают. Прошло две недели с тех пор, как Минхо признался Сынмину в своих чувствах, две недели с тех пор, как Сынмин ушёл после признания Минхо, две недели со… всего.

— Ким Сынмин, ты нарушаешь ритм! — кричит Минхо. Он не ошибается. Как бы Сынмин ни старался, у него ничего не получается, его тело не слушается и дрожит, но Минхо слишком остро реагирует. Фанаты замечают это, и, конечно же, участники группы замечают тоже.

Они стараются держать парочку порознь, когда только могут, но эти двое, кажется, притягивают друг друга и всегда оказываются рядом. Даже статья со сплетнями об их поведении в основном только забавляет фанатов, которые думают, что это всё часть концепции разведённых, но участникам известно гораздо больше.

Самочувствие Сынмина в последние несколько дней тоже не улучшают ситуацию, он чувствует тяжесть и тошноту. Ким не понимает, почему так сильно больно; знает, что что-то не так, что его тело жалуется на что-то, чего он не понимает. Никто кроме Кё не знает о его недомоганиях, и старший злится из-за того, что у него каждую ночь поднимается температура, но Сынмин настолько упрям, что отказывается идти в больницу.

От пристального взгляда Минхо Сынмин вздрагивает и не защищается, что беспокоит. Поэтому, когда Сынмин спотыкается в десятый раз за день, они замечают приближающийся срыв, и все одновременно паникуют.

— Минхо-хён, успокойся! — Чанбин первый, кто останавливает Минхо от нападки на Сынмина. — Что за хуйня между вами, ребят.

— Он танцует так, будто у него обе ноги левые!

— Простите, — Сынмин, как всегда, не отвечает, просто соглашается и говорит тихо, боясь, что высокий тон собственного голоса только усилит головную боль. Феликс, стоящий рядом с ним, пытается утешить его взглядом, но Сынмин продолжает смотреть в пол.

— Ты только и можешь, что извиняться, — жёстко говорит Минхо, но его голос ослабевает. — Это единственное, что ты умеешь делать?

— Минхо, хватит, — голос Чана заставляет всех умолкнуть. — Давайте закончим на этом, эта тренировка ничего не даст.

— Нет, мы ещё не закончили, — хмурится Минхо.

— Это была не просьба, Мин. Хватит, — Минхо даже не думает спорить, потому что тоже устал. Он просто бросает последний взгляд на Чана и выходит из комнаты, ни на кого больше не оборачиваясь.

— Минни, мы можем поговорить? — спрашивает Феликс, сжимая руку Сынмина, и тот, как всегда, уворачивается.

— Не сейчас, Ликс, — устало говорит он, вскоре покидая зал, и Феликс ничего не может сделать.

Минхо коротал время, глядя на экран мобильного телефона. Джусон не подавал никаких сигналов: ни сообщений, ни новостей, ни просочившихся в сеть фотографий. Было очень тихо и одновременно ужасно шумно. Почему он думает, что Сынмин был тем, из-за кого он ушëл от Джусона? Может, потому, что так и было на самом деле.

И он испытывает отвращение к себе каждый раз, когда смотрит на Ким Сынмина. Он не ненавидит его и думает, что никогда не сможет его ненавидеть, даже если сильно постарается, но он чувствует, что Сынмин должен дать что-то взамен на его слëзы. Что-то взамен его бессонным ночам. Что-то в обмен на его разбитое сердце. Но он также пообещал, что они не станут чужими и не встанут на пути к тому, чтобы стать кем-то ещё хуже. Вот почему Минхо стыдно, потому что Джусон сделал с ним то же самое, и ему хочется плакать, но он уже так устал от слëз.

— Хëн, — Феликс садится рядом с Минхо, прежде чем замечает приближение. Минхо не торопится убирать телефон, зачем теперь что-то скрывать? Он уже и так потерял всë.

— Что такое, Ёнбок-а?

— Я хочу кое-что спросить, можешь ответить честно? — Феликс ведёт себя странно. Обычно он не такой, его руки все ещё на коленях, а глаза едва отрываются от пола. Минхо кивает и слегка улыбается, побуждая веснушчатого мальчика говорить. — Вы с Сынмином расстались из-за меня?

Минхо замирает.

ЧТО?

Он бы нервно засмеялся, если бы Феликс не выглядел так плохо и, конечно, если бы сам мог двигаться.

— Что?

— Я не знаю! Я немного думал об этом. Я знаю, ты знаешь, что я хотел поцеловать тебя и его, потому что я люблю вас всех семерых, а объятий недостаточно! Но, может быть, это могло стать причиной ссоры между вами, а я не хочу быть причиной вашего разрыва, — говорит он так быстро, что Минхо мог бы назвать это рэпом, если бы у него не было нервного срыва. Боже мой, думает Минхо, я схожу с ума. — Я люблю физическую любовь, но я бы не стал целовать тебя, потому что ты уже был в отношениях, клянусь!

— Ёнбок-а…

— Другие говорили, что я параноик, но я не могу перестать думать… — Подождите-ка, другие тоже знают или Феликс поцеловал их?

— Ли Ёнбок…

— Я имею в виду, я понимаю, если причина в этом, но я не собирался ничего пробовать, правда, у меня есть границы. Ты, Сынмин и Чан-хён вне…

— Ли Феликс! — Минхо почти кричит, чтобы остановить панику австралийского ребёнка. — С каких пор ты знаешь, что между мной и Сынмином есть… кое-что?

Феликс моргает в замешательстве, как будто Минхо несëт полную бессмыслицу.

— Вы действительно не знали, что мы знали? — Минхо отрицательно качает головой. — Какого хрена?

— Что ты имеешь в виду под «мы знали»?

— Я… — кажется, Феликсу наконец стало легче дышать. — В тот день, когда мы пошли праздновать конец Мэниака, мы с Инни услышали, как вы целуетесь в комнате Сынмина. Честно говоря, ваши поцелуи чертовски громкие, без обид. И я, возможно, упоминал об этом при Джисоне, который, возможно, прокомментировал это Чанбин-хёну…

Типичные сплетники-близнецы.

— А Хёнджин отдыхал в комнате для записи, когда вы целовались внутри, но он был просто с закрытыми глазами…

Лицо Минхо горит от смущения. Боже, если ты есть, пожалуйста, забери меня отсюда.

— И вы ничего не сказали?

— А мы должны были? — искренне спросил он. — Это не наше дело, и как бы было логичным, что мы все это знали, но ничего не сказали. Честно говоря, не могу поверить, что вы, ребята, думали, что я не видел, как вы просыпаетесь вместе каждый день и…

— Чан-хён тоже знает об этом?

— Если он и знает, то точно не от меня, клянусь, — защищается он. — Погоди, ты хочешь сказать, что это не моя вина?

— Что? Конечно нет, Бокки, — тут же отвечает Минхо, пытаясь переварить всю информацию.

— Итак, что случилось?

— Откуда ты знаешь, что что-то случилось?

— Ну, ты не возражал, когда я сказал, что вы расстались, — Минхо глубоко вздыхает на собственный вопрос, у него действительно нет причин скрывать это сейчас, и до этого он с Сынмином уже говорили о том, чтобы рассказать остальным, поэтому старший Ли рассказывает другу всë до мельчайших подробностей. Каждая деталь из всего, что Джусон делал до дебюта и несколько месяцев назад, и Минхо может поклясться, что я никогда в жизни не видел Феликса таким злым.

На самом деле, он даже не знал, что австралиец знал так много ругательств, или что у него были настолько агрессивные импульсы, что тот даже вскочил, сказав, что собирается надрать кому-то задницу.

— Ты с ума сошёл? Вернись сюда, — тянет он младшего обратно к стулу. — О чëм ты вообще думаешь?

— О чëм я думаю? О том, как я возьму бейсбольную биту, свяжу колючую проволоку и засуну прямо ему в…

— Эй, эй, Ёнбок! Успокойся.

— Как? Какого вообще хрена? Блять, почему я до сих пор этого не знал? — говорит он в полном ужасе. — Чан-хён и ты, вы двое абсолютно сумасшедшие, раз просто сидите, сложа руки.

— Хорошо, ты знаешь, где он? Если я узнаю, достану колючую проволоку.

— Я… — он морщится. — Конечно, я не знаю. Ох, это так обидно и грустно. Я был так рад за вас, ребята, вы вели себя как молодожёны…

— Мы не вели себя как молодожёны.

Почему Минхо чувствовал необходимость оправдаться?

— Вы были в медовом месяце, — смеётся Феликс. — Буквально мёд стекал из ваших глаз, когда вы смотрели друг на друга и всë ещё думали, что хорошо скрываетесь. Хён, стены в нашей квартире тонкие, мы с Чонином слышали то, чего не хотели бы слышать и теперь у нас травма…

— Я понял, заткнись, — Минхо чувствует, как его желудок скручивает от смущения, и он знает, что его лицо красное, как помидор, а затем горький привкус встаёт в горле, потому что Я виноват, что единственный, кто влюбился. — И не было никакого мëда, это было односторонним.

Феликс в моргнул в замешательстве.

— О, тебе не нравился Минни?

— Что? Нет, это он меня бросил.

— Ох, вот как…

— Прежде чем ты попытаешься, мне не нужна твоя жалость.

— Нет, я имею в виду, Сынмин каждый день говорил о тебе по телефону, как будто у вас ещё что-то есть, поэтому я подумал… — глаза Феликса расширились и он замолчал, хлопнув себя по губам. — Чëрт, я не должен был этого говорить.

— Что? С кем он разговаривал? — Феликс отворачивается от Минхо, как от проклятия. — Ли Ëнбок Феликс, что ты знаешь?

— Я ничего не знаю, это всë, я клянусь и… — Ёнбок встаёт, спотыкаясь о собственные ноги, и начинает уходить, глядя куда угодно, только не на Минхо. — Я только что вспомнил, что мне нужно кое с чем помочь Чанбин-хёну, так что…

— Скажи мне, — Минхо пытается выглядеть угрожающе и, вероятно, ему это удаëтся, потому что Феликс начинает бежать, заставляя Минхо встать, чтобы начать погоню. — Вернись сюда, цыплëнок-сплетник!

— Ты действительно не придёшь? — тихо спрашивает Сынмин Кё по телефону. Он сидит на полу в коридоре, не заботясь о том, кто увидит его растянувшимся там.

— Прости, Мин. Ты же знаешь, мне не нравится приходить в твою компанию, это может вызвать у тебя дурную славу в прессе, а это последнее, что тебе сейчас нужно, — Сынмин терпеть не может соглашаться, потому что ему действительно хотелось увидеть своих друзей прямо сейчас.

— Всё нормально, хён. Увидимся позже.

— Береги себя, Мин, — трубку сразу же вешают, и Сынмин может опуститься на колени и раствориться в своей тошноте.

Он не понимает, почему чувствует себя таким одиноким. Он видится с Кё и созванивается с Донсу каждый день, и его мемберы всегда рядом, когда он захочет и даже когда не. Но у него всё время сосёт под ложечкой, это не даёт ему спать и отдаётся неприятным вкусом во рту. Возможно, это потому, что рядом с ним нет одного конкретного участника.

Даже до того, как всё случилось, они были лучшими друзьями, первыми друзьями друг другу в компании, и мысль о том, что годы спустя это исчезнет, приводит в ужас. Сынмин не винит Минхо за то, как он справляется с ситуацией, он же не сумасшедший. Он выбрал это и не жалеет о своём поступке, но он не знал, что это будет так мучительно.

По крайней мере, не для Минхо, думает он, и это главное. Но если бы он только знал, что задумал Сынмин, ничто в мире не спасло бы его.

Его телефон вибрирует, и он делает глубокий вдох, прежде чем посмотреть, заранее зная, что там будет.

@asshole

Твой депозит поступил в мои руки, а фотографии моего Мина были удалены. Поздравляю со сделкой, Ким Сынмин.

@KimSeungmin

Он не твой, мудила.

Можешь наконец пойти нахуй, уёбок?

@asshole

Ох, но кто же тогда будет играть с тобой?

Но держись от него подальше, в противном случае я всё узнаю. Не сомневайся, я могу достать новые фотографии в мгновение ока.

Я повсюду.

Возможно, Сынмин действительно заслуживает, чтобы его ударили.

Покинуть тепло Минхо посреди холодной ночи определённо было самым трудным решением. Узнать номер Джусона и отправить ему сообщение? Проще простого.

@asshole

Не могу поверить, что наконец-то разговариваю с Ким Сынмином.

Я твой фанат.

@KimSeungmin

Прекрати это.

Какого хера ты не можешь оставить Минхо в покое?

@asshole

Ох, какой настрой!

Давай представим, что уже обсуждали это.

Каково это — целовать губы моего мальчика?

Чёрт, Сынмин думает, что его сейчас вырвет.

@KimSeungmin

Он не твой.

Честно говоря, мне противно даже разговаривать с тобой. Всё, чего я хочу, чтобы ты пошел нахуй и сдох в канаве за то, что с ним сделал. Ты похерил ему психику.

@asshole

Но ты трахался с ним, не так ли, Дендимин?

Ну серьезно, раз уж ты так много хочешь знать.

Я хочу заставить тебя есть грязь, но я просто позволю тебе заплатить мне довольно приличную сумму.

@KimSeungmin

Назови сумму и потеряйся.

@asshole

Но это ещё не всё, чего я хочу.

Я хочу, чтобы ты порвал с ним.

— Минмин, я нашёл тебя! — Сынмин в испуге спрыгивает на пол, когда громкий голос зовёт его из коридора, заставляя поднять голову так быстро, что в голове у него шумит.

По коридору к нему, затаив дыхание, шёл Донсу. Его друг выглядит в тысячу раз более уставшим, чем когда они виделись в последний раз, и чёрные мешки у него под глазами выдают это. Хотя он хорошо смотрится в полицейской форме. Сынмин не лглал, когда говорил, что из него выйдет хороший коп. У Су доброе сердце, он справедлив и храбр, даже если он немного глуповат. Подстрекнуть его вступить в полицию было одной из немногих правильных вещей, которые, по мнению Сынмина, он сделал в последнее время.

— Су, — Сынмин не пытается сдержать улыбку. Он так рад видеть своего друга. — Как ты сюда попал?

— Конечно же я использовал свои суперспособности полицейского, — гордо заявил он, но тут же осёкся, увидев недоверчивое лицо друга. — Чонин дал мне войти.

Он и забыл, что Су тоже знаком с Чонином. Сынмин дружил с Су дольше, чем с Кё, так как последний старше, и перешёл в выпускной класс школы до того, как Сынмин дебютировал. Конечно, Донсу подружился почти со всеми Стрэй Кидс, он был таким общительным и милым, что его было трудно не полюбить, даже несмотря на то, что Феликс чуть не убил его в последний раз, когда у них была ночь игр в их общежитии, потому что Су не позволил ему выиграть.

— Ты сказал, что работаешь сегодня.

— У меня обеденный перерыв, так что, пожалуйста, поднимись и накорми этого бедного копа-новичка, — Су сразу же опустил Сынмина на пол, и Сынмин оказался лицом к лицу к нему. — Почему ты такой бледный? Тебе плохо?

— Просто дурное предчувствие, я в порядке.

— Ты выглядишь неважно, — Сынмин на это нежно улыбнулся.

— Спасибо, что пришёл.

— О, Минмин, — заныл Су, обнимая Сынмина сбоку, — если ты заплачешь, я буду издеваться над тобой до конца жизни.

— Я не собираюсь плакать, тупица, — он ударил друга по плечу, а затем перевёл взгляд на собственную руку. — Чёрт, меня что, арестуют за нападение на полицейского?

— Я позабочусь о том, чтобы ты больше никогда не увидел солнечного света, — смеётся Су над собственной шуткой. — О, пока я не забыл.

Он наблюдает, как Донсу открывает свою сумку и достаёт папку, передавая Сынмину, который взял её в недоумении.

— Это то, о чëм ты меня просил. Мне пришлось хорошенько постараться, чтобы получить это, приятно чувствовать себя важным! — Сынмин замер на секунду. Он не думал, что Донсу действительно справится, он думал, что просто потратит время впустую, но вот у него бумаги на руках, верно?

— Ты открывал? — серьëзно спрашивает Сынмин. — Су, ты читал это?

— Нет, ты просил не открывать его, не так ли? Зачем…

— Ёнбок, вернись сюда! — громкий крик заставил Сынмина насторожиться, и он почти свернул шею, поворачиваясь в сторону звука.

Появился Феликс, а мгновение спустя запыхавшийся Минхо набросился на него, хватая сзади, пока тот брыкался, как маленький ребëнок.

— Хён, отпусти меня!

— О, жизнь айдола — это весело. Должен ли я пройти тест? — сказал Су, улыбаясь.

— Однажды из-за тебя нас выгнали за пение в караоке… — ответил Сынмин, не отрывая взгляда от сцены с двумя прямо перед собой, которые, кажется, не поняли, что за ними наблюдают.

Минхо, выйдя из себя, использовал своё секретное оружие: щекотку.

— Я думал, это ты, потому что он с нежностью говорил о тебе по телефону с… Су! — Феликс вырвался из рук Минхо и отбежал, чтобы спрятаться за Су.

Минхо выглядел абсолютно шокированным зрителями, смотревшими на них, особенно огромным полицейский, который прятал Феликса за собой. Донсу расплылся в широкой, лучезарной улыбке и прыгнул вперёд.

— Привет, Минхо-хён! — говорит он оживлённо, и Сынмину захотелось засунуть его в мусорное ведро. Хотя растерянное лицо Минхо было забавным.

— Ты кто такой? — прямо спрашивает Минхо, смущённый тем, что неизвестный назвал его хёном.

Он выглядел совершенно сбитым с толку, и Сынмин мог его понять. В последний раз, когда Минхо видел Донсу, он был мелким старшеклассником с вечными синяками на лице, и ноющим, когда Сынмину приходилось тренироваться и тот не мог играть с ним в видеоигры. Теперь же Су был крепким мужчиной в форме шести футов ростомпримерно 183 см, ухмылявшимся, как огромный золотистый ретривер, которым он и являлся.

Минхо глянул на Сынмина, а затем на Донсу.

— Ну нихера, этот парень и есть тот мальчишка?

— Когда вы виделись в последний раз? — Феликс смеётся над тем, как Минхо продолжает пялиться на Су, и Сынмин бы тоже рассмеялся, если бы его лицо не онемело от боли.

— Не знаю, но он был меньше меня, — Минхо показал ладонью на уровне груди, подразумевая рост.

— Я никогда не был настолько низким… — Донсу прервался, когда Сынмин спотыкнулся и схватился за стену, чтобы не упасть. У него кружилась голова, и он врезался прямо затылком.

— Минни? — обеспокоенно спросил Феликс. Все трое внезапно уставились на него, и он почувствовал, как задыхается, или это из-за его одышки? Всегда ли было так трудно дышать?

Минхо смотрит на падающего Сынмина, будто в замедленной съемке. Когда его ноги подкашиваются, Донсу быстро оборачивается, чтобы подхватить друга, но Минхо оказывается рядом быстрее.

Папка в руке Сынмина падает куда-то, и его первая мысль — попытаться вернуть её обратно, но он чувствует слабость. Дышать трудно, это причиняет боль. Его взгляд мутнеет, и единственное, что он может разглядеть на мгновение, — это фигуры и голоса, слишком далёкие, чтобы их можно было расслышать.

Минхо впадает в отчаяние, когда понимает, насколько Сынмин холодный, он смотрит на его руку, замечая фиолетовый на ногтях и пальцах. Он слышит звон в ушах.

— Приведите кого-нибудь из медпункта! — кричит Минхо, не обращаясь ни к кому конкретно, но Феликс тут же отправился в лазарет компании.

Сынмин попытался что-то сказать, но не смог выдавить из себя ничего, кроме шёпота. Минхо сжимает тело друга, продолжая повторять, что всё будет в порядке. Сынмин же не чувствует, что с ним всё хорошо, он не может дышать и чувствует, будто плавится.

— Ким Сынмин? Ты меня слышишь? — Сынмин никогда не слышал в голосе Минхо такого отчаяния. Он вообще почти ничего не слышит. Ему хочется попросить успокоиться, сказать ему, что с ним всё в порядке, и, самое главное, хочет попросить отойти от него подальше. — Щенок, это Минхо-хён. Не засыпай, ладно?

«Я попробую», — думает он, когда вокруг него раздаются крики. Он слышит шаги, но ничего не видит, хотя его глаза широко открыты.

— Сынмин! — Минхо кричит, когда понимает, что Сынмин не двигается. Он пытается сохранять спокойствие, но ничто не может остановить его от крика, когда он замечает, как странно дышит Сынмин, прерываясь при простом вздохе. Минхо напуган. — Нет, нет, нет, пожалуйста, любимый, пожалуйста!

Он начинает задыхаться от собственных рыданий и кричит во всю глотку, ему кажется, что его сейчас вырвет. Минхо укачивает Сынмина на руках и начинает стискивать его лицо, но мальчик не реагирует.

— Уберите его! — Минхо чувствует, как чьи-то руки хватают его и быстро оттаскивают назад. Он пытается вырваться, наблюдая, как медсестра осматривает Сынмина, она достает из своей сумки кислородную маску и начинает готовить инъекцию.

Чонин бежит по коридору, но Хёнджин удерживает его. Джисон с Феликсом, опираясь друг на друга, стоят неподвижно, пытаясь переварить эту сцену. Почему так внезапно?

— Сынмин! — Минхо пинает, ударяет кулаками и отталкивает любого, кто пытается его удержать. В этот момент он понимает, что это Чан и их менеджер схватили его или пытаются сделать это. Су тоже старается помочь, даже находясь на грани нервного срыва. — Сынмин, пожалуйста!

Отчаянные крики Минхо привлекают собравшихся зевак, которых Чанбин быстро разгоняет. У Минхо дерёт горло, и он чувствует, как у него темнеет в глазах, будто он вот-вот потеряет сознание, но тут медсестра останавливается.

— Скорая уже едет, — говорит она менеджеру, поправляя кислородную маску на лежащем без сознания Сынмине. — С ним всё будет в порядке.

Теперь Минхо падает на колени. Всё его тело онемело, когда он посмотрел на Сынмина, слабо дышащего в нескольких футах от него.

Срочно: участник Stray Kids Ким Сынмин только что был госпитализирован из компании.

«Ранним вечером местные утверждают, что видели странное движение внутри здания JYP, за которым последовали крики и приезд машины скорой помощи. Сынмина без сознания отнесли на носилках в сопровождении Бан Чана, лидера группы, и Ли Ноу. Оба сели в машину скорой вместе с сотрудником полиции и спасателями.

Машина прибыла в больницу Сеульского Университета, где Сынмина доставили в госпиталь. Что могло случиться с айдолом, неизвестно.

Компания пока никак не прокомментировала произошедшее»

258K комментариев

«Что это, чёрт возьми, такое?!»

«Он умер?»

«Он не умер!»

«Я никогда не видел, чтобы Минхо так сильно плакал»

«Моя сестра работает в университетской больнице, она сказала, что Минхо пришлось сдерживать»

«С ним всё в порядке?»

«Он плакал, потому что чувствует себя виноватым, вы видели, как он обращался с Сынмином на последнем шоу. Грубо!»

«Не неси чушь»

«Боже мой, вы видели, что запостил сталкер Минхо?»

«Он сделал это? Что за сумасшедший!»

«Почему компания до сих пор ничего не предприняла?»

«К чёрту компанию, почему полиция до сих пор ничего не сделала?»

Сынмин жалеет, что проснулся.

В далёком сне он сидит, раскинув руки и ноги, и смотрит плохой фильм. Минхо сидит позади Сынмина, обнимает, положив голову на подбородок, и когда он целует его в щёку, кажется, что никому нет до этого дела. Су тоже там, соревнуется с Джисоном, кто съест больше пиццы. Он нигде не может увидеть Кё, и хочет, чтобы Кё был там, но ещё больше он хочет оставаться без сознания.

Когда он приходит в себя, то решает не двигаться. Повсюду витает запах спирта, а непрерывный писк рядом с ним выдаёт, что он находится в больнице. Что случилось?

— Ты понимаешь, насколько неправильно то, что ты сделал?

Что происходит?

— Ты не думал о том, что могло бы случиться, если бы вы поладили, Минхо? — Сынмин покрылся холодным потом. Это голос Чана. Минхо рассказал о них Чану? Зачем? Нет, он не хочет этого дежавю, он не хочет снова слышать разговор этих двоих. Однако он не двигается.

— Мы не задумывались, это просто случилось, — Минхо выглядит усталым.

— И это продолжалось более полугода?

— Хён…

— Нет, Минхо. Это… слишком, — Сынмин чувствует смущение, когда слышит разочарование в голосе своего лидера. Чан боялся, как это повлияет на группу в целом, Сынмин понимал это, и он знал, что Минхо тоже. Сынмин чувствовал, что если бы он был на месте Криса, то давным-давно бы взбесился. Даже больше, учитывая всю уверенность, которую Бан питал ко всем семерым из них, даже больше после того, как он усердно тренировался, чтобы быть здесь. Вот почему Сынмин молчит и ждёт реакции лидера, он примет всё, что бы там ни было.

— Я просто умоляю тебя не винить Сынмина, он не виноват, что я поощрял это, — говорит Минхо, и этого Сынмину становится достаточно. Потому что он не может позволить Минхо взять всю вину на себя. Не тогда, когда он так сильно жаждал каждого поцелуя и прикосновения и таял от каждого из них, не тогда, когда он хотел быть пойманным с поличным, просто чтобы провести одну лишнюю секунду с Минхо, не тогда, когда он был ужасно и по уши влюблён.

Он медленно открывает глаза, чувствуя, как свет ослепляет его. Минхо сидит в комнате на маленьком диванчике, а Чан перед ним наворачивает круги, пока не протрёт дыру в полу.

— Хёны… — зовёт он, и не понимает, почему у него так сильно болит горло. К счастью, этого достаточно, чтобы оба услышали его. Минхо широко раскрывает глаза и встаёт навстречу Сынмину, но Чан останавливает его, осторожно кладя руку на его грудь, заставляя сесть обратно.

Чан медленно подходит к Сынмину и садится рядом с ним на кровать, пристально глядя в глаза. Сынмин должен чувствовать угрозу под пристальным взором Кристофера Бан Чана, но единственное, что он ощущает в этом взгляде, — это теплоту и привязанность.

— Минни…

— Это не его вина, хён. Я тоже этого хотел, очень хотел, — он говорит так тихо, что его едва слышно.

— Ты не спал? — спрашивает Чан немного удивлённо, а затем делает глубокий вдох, держа Сынмина за руку. Он говорит чуть тише, возможно, желая, чтобы разговор был только между ними двоими. — Детка, он тебе нравится?

Сынмин колеблется, выглядя слегка неуверенно, немного боясь, что Минхо услышит с дивана, на котором он сидит. Но глаза Чана придают столько утешения, что ему было бы всё равно, поэтому он отвечает так, как может.

— Нравится. Мне жаль, хён.

— Тебе нравится этот человек? — Чан помнит, как спрашивал об этом Минхо.

— Нравится, мне никто в жизни так сильно не нравился, — Минхо отвечает без колебаний, и Чан может быть уверен, что это правда, потому что Минхо не самый хороший лжец. — Я влюблён, хён, мне жаль.

Смех, который издаëт Чан, пугает. Сынмин едва в состоянии дышать, ожидая, что он скажет что-то, хоть что-нибудь. Крис выглядит уставшим, и Сынмин умирает внутри от того, что делает его ещё более уставшим.

— Почему вы двое продолжаете извиняться? — шепчет он.

— Что?

— Ты действительно думал, что я бы… Я имею в виду, Минхо… — он давится словами, глубоко оскорбленный. — Я был против Джусона, когда он опубликовал предебютные фотографии, даже не зная Минхо как следует, и я не понимаю, что я сделал, чтобы заслужить такое недоверие.

— Хён, это не так…

— С чего бы? Вы лгали мне шесть месяцев, каким лидером я буду без доверия? — Чан говорит громко и отчëтливо. Танцор на диване понимает намёк и встаёт, хватая чанову рубашку и слегка покачиваясь, бормоча «хён», точно маленький ребенок. — То, что вы сделали, неправильно, мальчики. Вы пошли на риск и подвергли риску всю команду. Всё, что построили за все эти годы, начиная с дебюта, с первого дня тренировок, и всë, через что мы прошли. Вся работа может улетучиться, как песок. Вы ведь понимаете, не так ли? — Сынмин чувствует себя маленьким, и слёзы наворачиваются на глаза, но он не плачет. — Я не буду врать, что не чувствую себя плохо, потому что вы просто не подумали о последствиях. Мы больше не обычные люди, мы не можем делать всё, что захотим, насколько бы несправедливо это ни было. Но я не из тех, кто говорит, что вы не можете быть счастливы, — говорит Чан. Сынмин смотрит на него, как будто собирается взять свои слова обратно. — Я не знаю, что я сделал не так, но я хочу, чтобы вы доверяли мне, рассказывая всё это. Не только как лидеру, но и как другу, семье. Вы не лжёте своей семье и не поворачиваетесь к ним спиной.

Чан выглядит обеспокоенным.

— Сынмин мог бы не оказаться в больнице, если бы…

— Что? — растерянно спрашивает Сынмин, переводя взгляд с Чана на Минхо. — Какое это имеет отношение к делу?

— Диспач опубликовал ещё одну статью вскоре после того, как ты попал в больницу, — Минхо дрожит. Сынмин не знает, это от страха или от гнева. — Это был Джусон.

— Но как?

— Они сказали, что у тебя было отравление цианидом, возможно, он подсыпал что-то в то, что ты съел, или… Я действительно не знаю, — Чан выглядит измученным, никто не может винить его за это. Как Джусон мог отравить Сынмина? Как он мог оказаться так близко?

— Полиция ещё ничего не сказала? — спрашивает Сынмин.

— Нет, в последний раз, когда они связывались с руководством, речь шла о технике, который должен был устранить утечку, но он не имеет ко всему этому никакого отношения, — задумчиво говорит Чан. — Я был уверен, что это он, потому что теперь я понятия не имею, как туда попала эта камера.

Сынмин на мгновение замолкает, думая, что, возможно, пришло время рассказать про то, что он делал в тайне от всех, но нет, он этого не сделает. Он собирается самостоятельно покончить с этим.

— Я сообщу медсёстрам, что ты очнулся, — Чан встаёт и притягивает каждого из парней для поцелуя в лоб, делая глубокий удовлетворённый вдох, когда отстраняется. Даже несмотря на все проблемы, его мальчики здесь. — Я люблю вас обоих.

Чан думает, что быть лидером — самое трудное, что он когда-либо делал в своей жизни, но он ни на секунду не жалеет об этом. Он должен понимать каждого из мемберов и их особенности. Он думает, что это похоже на любовь к нескольким людям: знать различия чувств любви в каждой из форм и языков их любви. У него было семь способов научиться, и он любил изучать каждый из них и был готов на всë, чтобы защитить их любовь.

Когда Чан уходит, в комнате воцаряется тишина. Им есть о чëм поговорить, но ни один из них не в силах подобрать нужные слова.

— Минхо… — пытается начать Сынмин, но у него першит в горле, и он кашляет. Минхо спешит к нему и подаёт стакан воды, помогая Сынмину пить через соломинку.

— Им пришлось промыть тебе желудок, так что у тебя будет болеть горло, — объясняет он. Минхо не знает, что делать со своими руками, поэтому он складывает их вместе на коленях и играет с его пальцами. — Ты напугал меня.

— Прости.

— Если ты извинишься ещё раз, клянусь, я задушу тебя капельницей, — Сынмин смеётся, но Минхо никогда не выглядел таким серьёзным, и когда он начинает плакать, улыбка сползает с лица Сынмина. — Не смейся, идиот, я думал, что потеряю тебя.

Сынмин видит, что воспоминания причиняют Минхо боль.

— Ты потерял сознание у меня на руках, и медсестра сказала, что у тебя чуть не случилась кардиореспираторная остановка, и я даже не знаю, что это за хрень, и я не знал, что делать! Я всë это время мог думать только о ерунде, потому что всю неделю вёл себя с тобой как придурок!

Минхо говорит до тех пор, пока у него не перехватывает дыхание от плача, и задерживает дыхание, пока Сынмин держит его за руки. Он агрессивно вытирает собственные слëзы и смотрит на Сынмина со злыми огоньками в глазах, но этот огонь кажется таким слабым, потому что Минхо устал. Он просто хочет сдаться и вернуться.

— Я счастлив быть с тобой, и это только твоя вина, потому что ты плохо обращался со мной, и теперь я ненавижу быть без тебя, так что не смей никуда уходить, — Минхо даже говорить это больно.

— Хëн…

— Я люблю тебя, — быстро говорит он, прежде чем у него сдают нервы. — Так что, даже если я тебе не нравлюсь в ответ, даже если это односторонне, даже если ты разобьёшь мне сердце, оно всë равно твоë, — заключает он. — Ты можешь делать с ним всë, что захочешь.

Сынмин моргает, глядя на Минхо, мужчина перед ним в самом хрупком состоянии, которое он когда-либо видел в своей жизни. Минхо не выставляет себя таким образом, он не умоляет, он не унижается, он не опускает голову… но разве это не именно то, что он делает с Сынмином? И, чëрт возьми, Сынмин так сильно хочет ответить взаимностью. Он хочет заставить его почувствовать себя любимым, вознести его на тот чёртов пьедестал, которого он заслуживает, но время ещё не пришло. Он все ещё не может.

Что Сынмин может сделать, так это подарить Минхо свою любовь в другой форме и надеяться, что он почувствует это через прикосновение кожи. Сынмин на секунду задумывается и поражается, когда понимает, что это такое. Это любовь.

Он целует Минхо так, словно это в первый и последний раз.

Минхо скучал по вкусу Сынмина, а Сынмин даже во сне мечтал снова почувствовать губы Минхо на своих. Это как магнит, но они не дополняют друг друга. Они стремятся к одному и тому же. Они не Инь и Янь, на самом деле они очень похожи. Они подобны двум холодным лунам, вращающимся вокруг одного и того же солнца. Солнца тёплой любви, которое они оба искали, желали, в котором нуждались.

Когда они прерывают поцелуй, им не хочется расставаться, поэтому их лбы практически не двигаются, а руки остаются друг на друге. В поиске чего-то, чтобы почувствовать себя живым.

Сынмин не удерживается, и крадёт у Минхо ещё один маленький поцелуй, и ещё, и ещё.

— Это не твоя вина, — бормочет Сынмин так, чтобы слышал только Минхо. — Ничто из того, что произошло или произойдёт, не является твоей виной, ты здесь самый невинный, котёнок. Ты так добр ко мне и ко всем, кто тебя окружает, самый-самый добрый.

Минхо не отвечает, его глаза всё ещё закрыты.

— Прости, что заставил тебя волноваться, — и за то, что собираюсь делать дальше. — Я не хотел разбивать твоё сердце, любимый, никогда не хотел…

— ААА, мои глаза вытекли! — Сдавленный и драматичный крик Чонина заставляет двоих чуть не сломать себе шеи, когда внезапно из дверного проёма на них смотрят шесть пар глаз. Сынмин выглядит так, будто у него нервный срыв, и Минхо хочется рассмеяться.

Феликс ударяет Инни.

— Ты испортил им настрой, Ян Чонин!

— Тише, мы в больнице! — Джисон говорит громче, чем Чонин и Феликс вместе взятые.

— Скажи это вон тем двум извращенцам, — возмущается Хёнджин. — Мне больше не нужны травмирующие воспоминания.

— Здесь нет никого, кто не видел бы, как эти двое целуются, мы все травмированы, — говорит Феликс.

— Я этого не видел, — говорит Чанбин, входя в комнату в сопровождении Чана.

— Я тоже, — говорит Чан, тут же жалея об этом.

— Ну хорошо, тумины, пожалуйста, окажите честь. Мы должны ввести Бин-хёна и Чан-хёна в наше травмированное братство, — театрально произносит Джисон.

— Проваливай, Хан Джисон, — говорит Минхо, стараясь казаться серьёзным, но все видят, что он смеëтся.

— Подожди минутку, ты им всем рассказал? — спрашивает Сынмин немного истерично.

— Я ничего им не говорил, — защищается Минхо. — Мы худшие лжецы в мире, а ты идиот.

— Ты идиот, если бы знал, как вести себя осторожно…

— Моя вина? Вини в этом свой липкий слюнявый собачий язык… — Сынмин хватает подушку и готов бросить её в голову Минхо, но венозный катетер в руке останавливает его.

Хëнджин упирает руки в бока.

— Что? Теперь ты испытываешь стыд, но уже немного поздновато, не думаешь?

— Почему все знали, кроме меня? — спрашивает Чан изумлённо и немного обиженно из-за того, что его оставили в стороне. Чанбин сжимает его плечо, чтобы утешить.

— Ты слишком много работаешь, чтобы слушать сплетни, хён, — говорит Чонин и поворачивается к Феликсу. — Я имею в виду, он вообще знает про феликсовы поцелуйчики?

— Феликсовы что? — спрашивает Чан, и Сынмину кажется, что он сейчас упадëт в обморок.

— Заткнись, Ян Чонин. Хён, в этом нет ничего особенного, просто физическое прикосновение. Помнишь, недавно мы говорили о языках любви? — Феликс пытается защититься, но голова Чана почти вскипела. — Рукопожатия, объятия, поцелуи — это всё одно и то же!

Подарки для Чонина, приятное времяпрепровождение для Джисона и Хёнджина, забота для Минхо и Сынмина, слова поощрения для Чанбина, а Феликсу нравились физические прикосновения, забота, подарки… Чёрт, неужели он у него теперь все языки? Чану действительно ещё многое предстоит узнать о любви.

Чан внезапно выглядит ещё более оскорблённым, чем был когда-либо.

— Подождите, из этого меня тоже исключили?

— Что вы все здесь делаете? Выходите, ему нужно отдохнуть, — дежурная медсестра входит прежде, чем Феликс успевает расплакаться в извинениях Чану и поцеловать его. — Часы посещения закончились.

Медсестра вежливо велит всем выйти из палаты, но она уже сыта по горло этими бродячими детьми, нарушающими её смену своими громкими голосами. Минхо уходит последним, ожидая, когда медсестра повернется спиной, чтобы украсть у Сынмина последний поцелуй.

Сынмин довольно улыбается, когда видит, как он выходит за дверь, и вся ситуация выглядит до ужаса правильной. И на мгновение ему кажется, что он не против того, чтобы не оставаться в этом сне, потому что реальность тоже приятна. После того, как он снова почувствовал всю эту теплоту от своих мемберов и от Минхо, он думает, что готов покончить со всем здесь. Может быть, лучше отпустить это. Это кажется подходящим концом.

По крайней мере, до тех пор, пока Джисон не возвращается в палату.

— Хан Джисон! — Сынмин слышит, как снова ругается медсестра.

— Я просто кое-что передам ему, нуна. Я клянусь, — кажется, она соглашается, потому что вскоре входит Джисон с папкой в руках. О, эта папка. — Сынмо, Су попросил меня передать тебе это. У него случилась чрезвычайная ситуация, и ему пришлось вернуться на работу, но он сказал, что это твоё.

Он протягивает папку Сынмину, и ему кажется странным держать её в руках, он даже подумывает не открывать её и не передавать Су и полиции. Почему он не может остановиться на этом?

— Су, ты можешь кое-что для меня сделать? — спрашивает Сынмин Су по видеосвязи. Кё заставил его съесть тонну еды и сказал ему идти спать, прошло уже тридцать минут, но он на самом деле не слушается своего хёна.

— У меня нет денег, чтобы одолжить тебе.

— Это не деньги, придурок, — он закатывает глаза. — Можешь ли ты определить адрес письма? Того, что отправлено анонимно.

— Это называется анонимностью не просто так, Ким Тупица Сынмин.

— Но ты можешь? — он пытается не допустить, чтобы тревога изменила его голос, но ему это не удается.

— Я что, похож на почтальона?

— Чон Донсу, я клянусь…

— Может быть! Это будет нелегко, — Су некоторое время размышляет. — И почему ты звонишь мне каждый раз, когда тебе что-то нужно?

— Ты мой лучший друг, окажи мне некоторую услугу…

— Тогда почему ты не просишь денег, как это обычно делают лучшие друзья? Что это за просьба такая?

— Это не допрос, — говорит Сынмин. — И это важно, клянусь.

— Ладно, ладно. Я попробую, но ничего не гарантирую.

— Ты в порядке, Сынмо? — спрашивает Джисон, щёлкая пальцами перед лицом Сынмина, который растерянно моргает. Он улыбается. Он хочет покончить с этим здесь. — Всё в порядке, Джисон. Я думаю, что эта папка мне больше не понадобится.

Джисон с любопытством смотрит на папку и не может удержаться от вопроса:

— У Кёна были проблемы с почтой?

Сынмин захлопал глазами, подняв взгляд на Джисона, надеясь, желая, умоляя, что он ослышался.

— Я имею в виду, это Кё, не так ли? Я не знал, что его полное имя такое… — Джисон хлопает себя по лбу, когда понимает, что сказал слишком много. — Извини, это не должно было так выглядеть? Мне пришлось подсмотреть, не злись.

Всё тело Сынмина хочет заставить его не двигаться прямо сейчас, отказываясь переходить к следующему шагу. В этот момент он едва может держать бумаги, чтобы открыть их. Его тело говорит «не открывай», что лучше ничего не знать, и пусть на этом история закончится. Но его сердце говорит «открой», и, хотя он никогда не был тем, кто прислушивается к своему сердцу, он это делает.

— Я не знаю, что сделал не так! — Су громко плачет на коленях у Чонина, в то время как Феликс похлопывает его по спине, пытаясь утешить. — Я так сильно её любил, почему она порвала со мной?

Чонин отвечает прежде, чем успевает подумать:

— Ты задушил ее своей любовью.

— Чонин! — Феликс ударяет его, получая озадаченное «что?» от младшего, но Донсу уже начинает реветь громче.

— Что мы собираемся с ним делать? — Сынмин скрещивает руки на груди, больше размышляя вслух, чем спрашивая Кё.

Старший смеётся и переводит взгляд с певца на другого друга, лежащего на диване общежития.

— Ему следует отвлечься.

— Ну, он много тренируется. Чанбин-хён наслаждается его компанией.

— Отвлечься не таким способом. Я имею в виду, что ему нужна новая цель в жизни, он не хочет поступать в колледж или работать в офисе…

— Как насчёт полицейского? — говорит Сынмин и смотрит на Кё. — Из него получился бы хороший коп.

Кё, кажется, обдумывает эту идею, но, в конце концов, соглашается. Они стараются провести остаток ночи неторопливо, смотря ужасный фильм, который выбрал Су, и поедая какую-то нездоровую пищу. Минхо с ними нет, поскольку он уехал снимать предварительную запись для Music Core на этой неделе, и если бы он был там, то разогнал бы всех по кроватям.

В какой-то момент фильма все засыпают. Феликс и Су наваливаются друг на друга, а Чонин растягивается на кресле. Сынмин заснул, сидя на полу, но проснулся вопреки своему желанию, когда услышал странный звук.

Поначалу он ничего не видит, но после замечает, что Кё отсутствует в комнате. Звук, доносящийся из коридора в комнаты, низкий и похож на дрель, который он мог бы расслышать, если бы постарался.

Сынмин лениво встал и направился по коридору только чтобы увидеть Кё, выходящего из комнаты Минхо. Двое замерли на полсекунды, наполовину пытаясь разглядеть друг друга в темноте, наполовину пытаясь разобраться в ситуации.

— Что ты делал в комнате Минхо?

— О, я думал, это твоя комната. Я хотел взять кое-что из своего рюкзака, — он беззаботно улыбнулся и закинул руку на плечо Сынмина. — Давай вернёмся в гостиную.

Он старается не выглядеть чересчур неловким, прежде всего потому, что говорил именно с Кё.

Кё, один из его лучших друзей с последнего года учебы в старшей школе. В которую Кё поступил в год, которого не было в его в школе, без видимой причины, и где он проявил слишком большой интерес к Сынмину. Это было примерно в то же время, когда Минхо присоединился к компании после того, как его чуть не разоблачил сумасшедший бывший.

Кё, который больше всего поощрял его как айдола и к прослушиванию в JYP'е. Кё, который видел, как он рыдал, когда попал в компанию, Кё, который смеялся и плакал вместе с ним, Кё, который был отличным хёном для Су и Сынмина.

Кё, который всегда отказывался тусоваться с Сынмином и мемберами его группы, если Минхо или Чан тоже были с ним.

Сынмин подносит руку к горлу, которое до сих пор болит после промывания желудка. Кё, который готовил еду для Сынмина, хотя обычно сам никогда не готовил, и который настаивал, чтобы он всё съел.

Это был Кё. Просто Кё, Кён… Кён? Почему Сынмин не знал его фамилии? Неужели он никогда не удосуживался спросить, или Кё всегда отвлекался, когда его спрашивали?

Сынмин моргает, глядя на бумаги в своих руках с адресом и именем человека, на счёт которого поступили деньги, от которого Джусон получил их.

Я хочу скорее очнуться от этого сна.

Адресат: Сон Кён-Джу.

Сон Кён-Джу. Сон Кён-Джу. Сон Кён-Джу.

Сынмину кажется, что он перестаёт дышать, но кардиомонитор рядом с ним со скачущим линиями подтверждает, что его сердце живо, и боль, которую он в нём чувствует, тоже. Ему хочется кричать и крушить всё вокруг себя, чтобы освободить все ужасные чувства, запертые внутри. Печаль, тревога, предательство.

— Сынмо, мой маленький мальчик, ты в порядке? — Сынмин и забыл, что Джисон всё ещё рядом с ним. Он взглянул на рэпера, до сих пор чувствуя себя не в своей тарелке, а затем улыбнулся.

— Я в порядке, — Джисон качнул головой. Он пытается забыть странное ощущение, возникающее в глубине его сознания, но не может. Улыбка Сынмина выглядит слишком фальшивой, да и вообще, что там с Кё? — О, хён, могу я одолжить твою толстовку?

— Чем бы ты занялся, если бы не был айдолом? — спрашивает однажды Сынмин Минхо однажды перед началом шоу на выживание.

Они сидели на траве в парке неподалёку от строящегося здания JYP'е, ожидая, когда другие участники вернутся с закусками. Минхо задумывается над этим вопросом.

— Я бы открыл кошачье кафе, каждый день ездил на метро и жаловался на политиков, — гордо отвечает он. — А ты?

— Я бы завел друзей, — тон Сынмина был грустным, так что Минхо не смог удержаться и посмотрел на младшего. Он смотрел на тысячи звёзд на небе, но его глаза затмевали все эти огненные шары. Забавно, какой трепет Минхо испытывал всякий раз, когда ловил себя на том, что смотрит на семнадцатилетнего мальчишку.

Откуда это взялось? Он что, был влюблён или что-то в этом роде? Если бы он попытался что-нибудь предпринять, привело бы это к чему-нибудь в один прекрасный день? Вероятно, нет.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Минхо, останавливая ход своих мыслей.

— После того, как я стал трейни, мне стало трудно заводить друзей, кажется, все подходят ко мне только потому, что я нахожусь в крутой компании. Так что в действительности у меня нет друзей…

— Су обидится, если услышит это.

— Су не в счёт, он практически мой брат, — серьёзно говорит Сынмин. — Знаешь, хён, есть мальчик, который поступил в мой класс в школе. Он старше и, кажется, хочет сблизиться со мной, могу ли я дать ему шанс?

Нет, хочет сказать Минхо. После того, что с ним случилось, уровень доверия Минхо настолько низок, что он не доверял бы даже своему отражению, но Сынмин выглядел грустным.

— Дай ему шанс, — Сынмин смотрит на него своими большими щенячьими глазами. Тогда он действительно был всего лишь щенком. — Попробуй, если он просто очередной охотник за наживой, я сам пойду в твою школу и раскрошу его в салат нахуй.

Сынмин улыбается, довольный ответом, так что Минхо думает, что оно того стоит.

— Как его зовут?

— Кё, — радостно отвечает Сынмин. — Его зовут Кё.

Минхо не верит во многие вещи. Он не был воспитан в религии и на самом деле даже не верит в интуицию, но странное чувство в груди заставляет его переосмыслить это. Почему он чувствует, что что-то не так?

— Хён, иди домой, — говорит Чанбин в тысячный раз.

— Нет, — отвечает Минхо в тысячный раз.

Было уже позже восьми вечера, когда Джисон, кажется, что-то вспомнил, встал и сказал, что ему нужно кое-куда уйти. Чанбин собирался выбросить Минхо в окно, когда Чан всё-таки решил вмешаться.

— Минхо, сейчас с ним всë в порядке. Ты здесь с полудня.

— Ты тоже!

— Я его лидер!

— Ну, а я… — он на самом деле не знает, — его хён.

Минхо слышит раздражающий смех Хёнджина.

— О, он так сильно хочет сказать «парень».

— Заткнись, — говорит он, надеясь, что мучной мальчик подавится картошкой, которую ест.

— Ребята! — все сразу замолкают, когда отчаянный крик эхом разносится по больничным коридорам.

Су прибегает в своей тяжёлой униформе. Минхо ждёт. Предчувствие чего-то неприятного ощущается в горле.

— Где конверт, который я оставил здесь для Сынмина? — говорит он, запинаясь на словах.

— Джисон пошёл передать что-то Сынмину, — отвечает Чонин.

— Чёрт, я знал, что это было странно, — останавливает Минхо Су, прежде чем тот успевает снова убежать, что сложно, учитывая габариты мужчины.

— Чон Донсу, что, чёрт возьми, происходит?

— Это он! — Су уже даже не кричит, зная, что и так наделал достаточно шума в больнице. — Этот ублюдок, я не могу поверить…

— О чём, чёрт возьми, ты говоришь? — спрашивает Минхо, порядком раздражённый. Чан думает о том, чтобы подойти и успокоить Минхо, но мужчина кипит от злости.

— Камера в твоей спальне, мы смогли получить доступ к её жесткому диску. Мы выяснили, кто установил её туда, но Сынмин не мог этого выяснить, и этот конверт…

— Кто это был? — Минхо, конечно, уже знал ответ. Это был Джусон.

— Это был Кё, — но ответ оказался не тем, которого он ожидал.

— Что? — он чувствует, как у него горит лицо. Он злится при малейшей мысли о том, что идея, возникшая в глубине его сознания, верна. Так что он надеется, что это не так, что это простое совпадение. У скольких людей на свете такое же имя? Он хватает Су за его униформу. — Его зовут Сон Кёнджу?

Чан и Феликс замирают при упоминании этого имени, он видит, как темнеют глаза двух австралийцев. Он готов поспорить, что у него точно такой же взгляд.

— Да.

Сынмин не должен знать. Ох, Сынмин не должен знать.

Когда они добираются до палаты Сынмина, в коридоре они застают следующую сцену. Джисон ходит кругами, заложив руки за голову, и что-то бормочет себе под нос. В палату входят и выходят раздражëнные медсёстры и охранники.

— Хён, это вышло случайно, я подумал, что ему холодно, поэтому одолжил ему свою толстовку, — повторяет им Джисон.

— Санги, что…

— Кто-нибудь из вас несëт ответственность за Ким Сынмина? — подходит медсестра.

Чан делает шаг вперëд.

— Наш менеджер ушёл, так что я.

— Произошёл инцидент, но мы уже ищем…

— В этом нет необходимости, — говорит Минхо. Неподвижный. Бесстрастный. Опустошённый. Он понимает, насколько ситуация хреновая, когда он сам поощрял эту дружбу. Он привел Джусона в жизнь Сынмина. И Сынмин, он снова солгал Минхо, солгал и продолжает лгать. Он чувствует себя хрупким, как хрусталь, или, вовсе как лёд, потому что уверен, что он вот-вот растает. — Я знаю, куда он направился.

В обычные дни Сынмин чувствовал себя виноватым, когда обманывал Джисона и заставлял его волноваться, все они волновались. Но это его не останавливает, не потому, что ему всë равно, а потому, что он настолько погружен в это, что не чувствует ничего, кроме шума в ушах.

Когда он выходит из такси, его тело уже начинает отказывать. Водитель странно смотрит на окровавленную сынминову руку, где он, не зная, как перекрыть доступ к вене, в итоге разорвал её. Всё болит, его зрение затуманено, и он едва может идти прямо. Несмотря на это, он выходит из машины и без труда входит в дом через цифровой замок. Когда он роется в шкафчиках и выдвижных ящиках, он надеется, что ничего не найдет, но он находит.

Он хорошо помнит те времена. Дни, когда они прогуливали школу — Су всегда поощрял их к этому — чтобы поиграть в видеоигры. Ночёвки, разные важные разговоры, которые они вели. Сынмин всегда думал, что одинокая жизнь Кё была удивительной, и сейчас, оглядываясь назад, это было, по крайней мере, очень странно. На самом деле он никогда не говорил, почему живëт один, просто сказал, что не особо ладил со своей семьëй.

Сеульские мальчики и девочки регулярно посещали этот дом, конечно, только по ночам. Сынмин помнит, как разговаривал с Су о том, что Кё такой замечательный хён. Хёнджин, Чанбин, Феликс, Джисон и Су были довольно глупыми, поэтому только Кён, Чан и Минхо стали авторитетными фигурами для Сынмина. Но Кён был особенным, он хотел дружить с Сынмином, а не просто работать с ним.

Очевидно, он очень облажался. Его мемберы не были его друзьями из-за обязательства, они не были его семьей только потому, что работали в одной компании, и Кён не был его другом. Он понял это слишком поздно.

Когда Кён пришёл домой после работы, он, к своему удивлению, обнаружил Сынмина, сидящего в кресле за столом на кухне.

— Мин! — Кён бросил свой рюкзак в сторону и сграбастал Сынмина за плечи, выглядя… обеспокоенно? Сынмин следил за его глазами, за каждым движением. — Я видел новости, в которых писали, что ты попал в больницу, что ты здесь делаешь?…

— Ты помнишь, когда мы начали общаться? — спрашивает Сынмин, игнорируя другого. Кён на мгновение замолкает, переваривая вопрос.

— Конечно, но при чём тут…

— Я был так счастлив, — говорит Сынмин. — Я думал, ты считаешь меня достаточно классным, чтобы стать твоим другом.

— И ты классный, Мин, — Сынмин внимательно слушает, что говорит Кён. Теперь он замечает, насколько фальшиво звучит его манера речи.

Сынмин делает глубокий вдох, не сводя глаз с Кёна.

— Я попал в больницу из-за недомогания, по крайней мере, я так думал, но уже там мне сказали, что у меня в организме был цианид.

— Сынмин, ты… — Кён выглядит шокированным, что заставляет Сынмина рассмеяться. Старший смотрит на него с ужасом, уверенный, что тот сошёл с ума.

— Я не пытался покончить с собой, Кён, — ты пытался. — Сказали, это сделал сталкер Минхо.

— Я читал об этом и я всё ещё не могу в это поверить. В наши дни до сих пор есть такие люди.

Сынмин чувствует, как кровь стучит у в ушах, Кён великолепный актер.

— Он психопат-собственник, этот ублюдок, — Сынмин смеётся над гримасой, которую корчит Кён. — Хочешь узнать секрет? Он сукин сын, который проживает в своей голове настоящую драму, потому что Минхо не стал терпеть этого психа.

Кён ничего не говорит.

— И теперь он вернулся, потому что Минхо со мной, — говорит Сынмин, и вот оно, выражение гнева на лице Кёна. Сынмин не знает, чувствует ли он печаль или гнев, он просто хочет продолжать идти вперёд. — Но ничего из того, что он делает, не поможет, если он сольёт фотографии или попытается отравить меня, потому что единственное, что Минхо испытывает к нему, — это отвращение, в то время как меня он любит. И он никогда в своей никчёмной жизни больше не тронет Минхо своими грязными пальцами.

— Я думал, между вами всё окончено, — это единственное, что Кён говорит.

— Я был достаточно глупым, чтобы расстаться, но то, что принадлежит нам, всегда возвращается.

— Ты думаешь, Минхо принадлежит тебе? — спрашивает Кён, стараясь выглядеть расслабленным, когда идёт за стаканом воды.

— Я думаю, он принадлежит сам себе, нет, я чертовски уверен, что он просто принадлежит себе, — Кён стоит спиной, когда Сынмин с силой ставит на стол пузырёк, который держал в руке, от чего раздаётся громкий звук. Кён оборачивается. — Я нашёл это в твоём шкафу в кладовой, Джусон.

Наполовину полный флакон цианида.

Кён стукает стаканом об раковину и тот разбивается у него в руке. На мгновение воцаряется тишина, и единственное, что слышно, — это кровь Кёна, капающая на пол. То, что видит Сынмин, расходится с тем, что сигналит ему мозг, потому что человек перед ним может и выглядит как Кё, но это определенно не он.

— Не пытайся играть в умника со мной, Ким Сынмин, — даже голос Кёна изменился, теперь он кажется психопатом. Все чувства Сынмина обостряются, он медленно встаёт, когда Кён начинает приближаться к нему.

— Ты действительно сделал всë это… — бормочет Сынмин. Больше для себя, чем для кого-то ещё. Кён действительно был монстром.

— И тебе потребовалось так дохера времени, чтобы понять это, — резко говорит он.

Сынмину будто снится кошмар.

— Ты меня одурачил, ты пытался убить меня!

— Ты наивен, если думаешь, что кто-то подошёл бы к тебе, если бы не чистый интерес, — он оглядывает Сынмина с ног до головы. — Минхо, должно быть, весело играть с тобой, у него тоже должна быть причина, поскольку в тебе нет ничего особенного.

— Не смей, блять, даже упоминать Минхо.

Кён громко смеётся, а после кричит в ответ:

— Я могу говорить о нём, прикасаться к нему, разоблачить его и делать всё, что захочу, потому что он мой!

— В последний раз ты услышишь о нём, когда увидишь в суде, — Сынмин достаёт из кармана сотовый телефон, который записывал каждое сказанное слово. — Ты выйдешь отсюда только в наручниках.

Джусон смотрит на телефон, а затем Сынмину в лицо, в его глазах застыл ужас. Он начинает громко смеяться и сжимает руку в кулак, отчего сквозь пальцы течёт ещё больше крови.

— А ты не выйдешь отсюда, — Сынмин едва успевает увернуться, когда в него летят осколки разбитого стакана.

Стекло и кровь попадают ему в лицо, после чего его отбрасывает назад, он падает навзничь на спинку стула. Когда он открывает глаза, Джусон идёт на него с ножом для мяса, и Сынмин едва успевает подумать, прежде чем схватить ближайший стул и со всей силы швырнуть им в него.

Толку от этого мало, Джусон просто спотыкается и отступает назад, но Сынмин пользуется возможностью встать и побежать. Джусон крупнее Сынмина, всегда был таким, поэтому, когда он бросается на младшего, тот может только упасть.

Сынмин использует своё тело, чтобы повалить Джусона на землю, и забирается на него сверху, нож летит куда-то в сторону, и Сынмин сжимает кулак, чтобы ударить Джусона по лицу, но останавливается.

— Береги себя, Мин, — он вспоминает Кё, своего друга, которого никогда не существовало. А потом он вспоминает, как Минхо плакал из-за Джусона, как это было больно. — Я счастлив быть с тобой.

Сынмин наносит удар Джусону в нос, да так сильно, что даже чувствует головокружение. Он бьёт ещё и ещё, но затем Джусон хватает его за руки и отталкивает назад, заставляя удариться головой о пол.

У него кружится голова, но вскоре он приходит в себя, когда видит приближающийся блеск ножа. Сынмин держит Джусона за запястья, отчаянно пытаясь помешать воткнуть нож себе в грудь. Джусон кричит от ярости. Кончик ножа попадает ему в левую часть груди. Его сердце бешено колотится, его мозг кричит «защищайся», и всё его тело пытается уцелеть, но он слишком напуган, чтобы пытаться.

Когда он чувствует, как нож начинает входить ему в грудь, он кричит. В последнюю секунду, когда силы покидают его, единственное, что проносится у него в голове, — это улыбающееся ему Минхо. «Я умру», — мысленно признаёт он.

Мембер Stray Kids Ким Сынмин был убит сталкером.

Но этот момент никогда не наступит.

Дверь распахивается с такой силой, что он слышит, как дерево трескается. Кто-то пинает Джусона в грудь, отчего тот отлетает в сторону и приземляется на стеклянный стол в комнате, разбивающийся вдребезги.

Феликс. Сынмин узнает золотистые волосы, в то время как мальчик забирается на Джусона, и начинает бить его, не давая тому времени подумать. Донсу приходится вмешаться и оттащить Феликса, которого тоже почти избивают. У Феликса 63 медали по тхэквондо не просто так.

Минхо вбегает в дом, и Сынмин может поклясться, что умер по-настоящему. Он выглядит как ангел, но когда старший ударяет его по лицу, он понимает, что это был ангел смерти. Растерянный, Сынмин прижимает руку к щеке, пытаясь переварить пощёчину, которая была даже не такой сильной, но когда он открывает рот, чтобы что-то сказать, Минхо обнимает его, и он никогда не был настолько сбит с толку.

— Я же сказал тебе перестать пытаться разбить мне сердце…

— Я тоже тебя люблю, — слова медленно слетают с губ Сынмина, как мёд, и Минхо никогда не был так нежен. Сынмин умирал от желания сказать это в ответ. — Я больше не собираюсь лгать, я никуда не уйду, и я собираюсь хорошо заботиться о твоём сердце. Я обещаю, что всё, наконец, закончилось.

Минхо не осознаёт, что перестал дышать, пока у него не начинает болеть в груди, услышав то, что услышал? У него нет ни единой возможности возразить.

— Отпусти меня, Донсу. Я убью тебя, я убью вас всех! — они оба подпрыгивают от испуга, когда Джусон кричит. Минхо инстинктивно прячет Сынмина за спину.

— Ты арестован за покушение на убийство и подозрения в преследовании, — говорит Су с горечью в голосе. Смотря на него можно сказать, что он сдерживается, чтобы не заплакать, ведь нелегко арестовывать друга.

Несмотря на то, что Джусон старше, он не крупнее Су, и его скручивают как куклу. Всё лицо в синяках. У него кровь из носа и рта, и было ли это из-за Сынмина или Феликса, никого на самом деле не волнует.

— Минхо? — Сынмин сжимает руки Минхо сзади, когда Джусон обращается к нему, крича. — Почему ты трогаешь Сынмина? Я говорил тебе, что ты не можешь общаться ни с кем, кроме меня!

Минхо твёрдо стоит. Смотреть на Джусона — всё равно, что переживать кошмар в реальной жизни, но он не чувствует страха, потому что ему есть ради кого чувствовать себя храбрым.

— Ты мелкая тварь, я убью тебя, как ты смеешь так поступать со мной!

У Су нет времени попросить его ничего не делать, потому что через секунду Джусон лежит на полу без сознания. Удар Чана заставляет челюсть Джусона щёлкнуть, вероятно, вывихнув её. Феликс, который был готов ко второму раунду, смотрит с открытым ртом, а Донсу думает о том, как будет объяснить начальству, почему подозреваемый прибыл в полицейский участок таким тяжело раненным.

— Прекрати нести чушь в адрес моих мемберов, псих, — бормочет Кристофер и поворачивается к Сынмину и Минхо, которые смотрят на него широко раскрытыми глазами. — Пойдёмте.

3 месяца спустя.

Сынмин из Stray Kids начал прямой эфир!

— О, прошло много времени с последнего эфира, — Сынмин готовится на кровати в своей комнате и наблюдает, как комментарии и сердечки заполняют экран. — Хай, Стэй, давненько не виделись!

— Почему ты брал перерыв? Я просто восстанавливался, — или же просто ждал, пока синяки на лице сойдут, как сказал менеджер три месяца назад.

— Новости? У меня есть кое-что, очень многое произошло…

— Я вспомнил, что когда он подобрал меня после полицейского теста, он был таким добрым, — рассказывает Су. — Но он даже не выглядел человеком, когда мы сажали его в машину.

Суд принял решение, и Сон Кёнджу был вынесен приговор. После отравления цианидом, попытки убийства на месте задержания и записи голоса Сынмина, нескольких фотографий Минхо, найденных на компьютере, не оставили ему никакой надежды на спасение. Ни Минхо, ни Сынмину не нужно было присутствовать, потому что менеджер, который был на грани нервного срыва, узнал обо всем, и обратился за защитой свидетелей. Джисон сказал, что на их месте он хотел бы пойти просто посмотреть на Джусона в одежде заключенного. Но пара хотела отпустить это.

Говоря о паре, Сынмин и Минхо взяли перерыв. Даже после заявлений и обещаний им пришлось расстаться из-за хиатуса Сынмина и отсутствия доверия, в конце концов. Феликс и, как ни странно, Чонин были против разрыва. Но когда Сынмин уехал домой к родителям, а Минхо был рядом, чтобы отнести его сумку, даже ничего не сказав, слегка чмокнул его перед уходом, оба поняли, что расстаются не навсегда.

То, что принадлежит нам, всегда возвращается.

Последние три месяца Чан был в режиме мамы-наседки, и ему не нравилось, даже если кто-нибудь смотрел на его детей. Мемберы никогда не видели его таким напряжённым. Не сосчитать, сколько раз руководство ругало его за то, что он ругался на кого-то в Комнате Чана за создание фейковых теорий о хиатусе Сынмина или сталкере Минхо. Но он успокоился, когда Феликс однажды схватил его за лицо и поцеловал, заставив растаять. В ту ночь он спал спокойно.

За день до перерыва в три месяца Сынмин лежал на кровати в комнате родителей, когда раздался звонок в дверь. Открыв её, он увидел перед собой Минхо, стоящего, который, засунув руки в карманы, небрежно сказал «Пошли домой».

— И за последние несколько месяцев я съел много домашней еды и хорошо отдохнул, так что теперь я собираюсь усердно работать.

— Щено… — Минхо непринуждённо входит в комнату, но останавливается, увидев широко раскрытые сынминовы глаза. Минхо почти назвал Сынмина щеночком в прямом эфире. — Ты в эфире?

Он качнул головой.

— Стэй, это Ли Ноу.

Минхо появляется на камере мобильного телефона и машет рукой.

«Лино, ты в порядке?»

— Конечно, с ним всё в порядке, потому что я вернулся, — смеётся Сынмин.

— С ума сошёл? — отвечает Минхо с отвращением.

«О, правда, он так много плакал, когда Сынмин попал в больницу».

«И последние три месяца он был где-то поблизости, похоже, у него тоже перерыв».

— Я очень занятой профессиональный айдол, и я не плакал, это была аллергическая реакция, — говорит Минхо, смеряя камеру убийственным взглядом.

— У тебя нет аллергии.

— У меня на тебя аллергия, — Сынмин смеётся, когда Минхо уходит от камеры. Он кивает в сторону двери.

— Стэй, мне нужно идти. Спасибо, что дождались меня, пока и увидимся позже! — даже если прощание кажется поспешным и вынужденным, его это не беспокоит, и надеется, что стэй тоже без разницы.

Комната в общежитии переполнена. Чонин и Чанбин спорят о том, какой фильм посмотреть, хотя все знают, что Чанбин позволит Чонину выбрать фильм Марвел. Донсу и Джисон играют с едой, в то время как Хёнджин с отвращением смотрит, как они запихивают себе в рот несколько кусков пиццы, а Чан кричит им, чтобы они прекратили, пока не подавились.

Это похоже на сцену из сна, который он когда-то видел, но теперь всё выглядит по-другому. Сынмин больше не скучает по своему другу Кё, потому что его друга никогда не существовало, но все остальные там были.

— Давайте уже начнём смотреть фильм, пока соседи не начали жаловаться, — сетует Феликс, бросаясь на ближайшего к нему человека.

— Разве стены не звуконепроницаемы? — спрашивает Су.

— Я уверен, что нет, — отвечает ему Чонин, глядя на Минхо и Сынмина, которые быстро разбегаются в стороны, как тараканы, и садятся подальше друг от друга.

— Давайте сначала выпьем, — Джисон хватает первую попавшуюся банку пива и поднимает её.

— За что? — спрашивает Сынмин.

— За твое возвращение, за новую эру Стрэй Кидс…

— За моё повышение… — перебивает Донсу.

Джисон соглашается.

— За повышение Су и за нашу любимую парочку.

— Мы не пара, — одновременно говорят Минхо и Сынмин.

Чан ахает, и Хёнджин почти уверен, что у него из носа вытекло немного пива.

— Я думал, вы уже пережили перерыв.

— Мы не пара, мы — это просто мы, — говорит Сынмин, глядя на Минхо, который с ним соглашается.

— Ну, «просто мы» называется парой. Почему вы всё продолжаете прикидываться дурачками? — говорит Чонин. — Что? Вы боитесь быть бойфрендами?

Минхо и Сынмин обмениваются взглядами, и Минхо говорит:

— Нам не нужны ярлыки, мы так договорились.

— В любом случае, он уже твой бывший муж, — Джисон хочет продолжить дискуссию, пока Минхо и Сынмин не признаются, но Феликс прижимается к нему, как кот, и тот сдаётся.

«Доктор Стрэндж и мультивселенная безумия» ужасный фильм. Все могут с этим согласиться, и даже Чонин жалеет о том, что выбрал его, так что в определенный момент ночи все засыпают, но Сынмин не может.

Если кто-нибудь спросит, он скажет, что проснулся из-за проливного дождя на улице, но всякий раз, когда он закрывает глаза, он видит Джусона сквозь веки и чувствует нож в груди. Его психотерапевт сказал, что это из-за произошедшего инцидента, но прошло уже три месяца, а он так и не может заснуть. Всё это оставило неприятный привкус на языке, но Чан пережил достаточно стресса, а Феликс побил достаточно людей, и всем его друзьям этого хватило. Так что он мог бы проплакать всю ночь и винить в этом дождь, но ему не нужно этого делать, потому что Минхо смотрит на него. Когда Сынмин оглядывается на старшего, тот притворяется спящим, как в банальном фильме.

Сынмин медленно встаёт и перепрыгивает через всех вырубившихся на полу парней, чтобы добраться до Минхо и стукнуть его. Минхо открывает глаза, будто только что проснулся, и сталкивается с Сынмином в комнате, освещенной лишь экраном телевизора.

Сынмину не нужно просить Минхо подвинуть одеяло, чтобы он мог лечь рядом с ним.

Две луны наконец-то вращаются вокруг тëплого солнца. Тепло Минхо успокаивает Сынмина, и на этот раз, когда он закрывает глаза, всё, что он видит, — это любовь. Минхо цепенеет от запаха Сынмина, он может умереть прямо сейчас, и эта мысль пугает его.

Но Сынмин пообещал хорошо заботиться о его сердце. И даже через месяц или год, если они поймут, что чувств больше нет, всё равно будет тепло, и именно поэтому они боятся ярлыков. Бойфренды расстаются, но то, что есть между ними, они хотят сохранить навсегда. Потому что это началось не с первого поцелуя, это началось с их дружбы, слёз друг по другу, готовности защищать, жертвовать и воплощать их мечты, желания оставаться вместе с самого начала — всё это будет согревать их.

И это тепло, которое они оба искали, жаждали, принимали и за которое боролись, дало им достаточно комфорта, чтобы заснуть.

В конце дождь уже не казался таким громким.