Яркие огни большого города ослепляли. Витрины магазинов, кафе, клубов и баров призывно сияли, приглашая на свою территорию тех, кто решил весело и с пользой провести время. Громкими битами в пространстве разносилась музыка, доносившаяся из периодически открывающихся дверей заведений и проезжающих мимо машин. Люди спешили по своим делам, кто-то шёл с работы домой, кто-то и вовсе никуда не торопился, разглядывая фасады зданий. Машин на улицах в отдалённых районах города было не так много. С наступлением вечера суета в городе постепенно сменялась размеренным спокойствием.

      Промчавшаяся на бешеной скорости машина, никого не заставила обернуться. Здесь такое случалось иногда, ведь никто не застрахован от внезапного порыва выпустить пар. Вот и человек за рулем синего Porsche тоже не был исключением. Направив машину за черту города, омега лет тридцати пяти не отрывал взгляда от ночной трассы. Глаза его покраснели, а щёки блестели от пролитых слёз. Мужчина сжимал руль так сильно, что костяшки пальцев побелели. Он прикусил губу почти до крови. Весь вид омеги говорил о том, что с ним произошло что-то серьёзное, но он пытался стойко держаться. Хотя истерика была уже не за горами.

      Где-то за чертой города, омега резко надавил на тормоза. Свист шин почти оглушил, а салон наполнился запахом жжёной резины. Машину занесло и развернуло, вынося на обочину. Всего лишь мгновение не дало ей перевернуться и слететь в кювет, но вовремя вывернутый руль остановил падение. Машина замерла. Стало тихо. Пока звенящую тишину не прервали тихие всхлипы. Омега обхватил руками руль и уже больше не смог сдерживать рыданий. Его трясло, голос срывался на хрипы, слёзы на лице смешались с кровью из всё-таки прокушенной губы. Просидев так минут двадцать, омега вздрогнул от нарушившего тишину телефонного звонка. Бросив взгляд на экран, он нервно начал вытирать слёзы, словно звонивший через трубку мог увидеть его состояние, а потом, слегка прокашлявшись, поднес телефон к уху.

      — Да, мой хороший, — ласково сказал мужчина, стараясь унять сбившиеся после пережитой истерики дыхание.

      — Привет, пап, — звонкий голос донесся из динамика. — Я так соскучился. Когда ты уже приедешь? Тебе не кажется, что ты уделяешь работе времени больше, чем собственному сыну? Почему ты не разбудил меня с утра? Мне нравится, когда мы завтракаем вместе.

      — Прости, милый, мне нужно было немедленно появиться на работе. Срочное происшествие. Прости, что я у тебя такой непутёвый. Ты хорошо добрался до школы? Как прошёл твой день?

      — Замечательно, но я звонил тебе несколько раз, а ты не брал трубку…

      Омега снова прикусил губу, пытаясь сдержать слёзы. Он был очень виноват перед сыном, и каждый день думал о том, что не достоин быть родителем такого замечательного ребёнка.

      — Ты скоро приедешь? — ворвался в сознание грустный голос.

      — Да, Минни, я уже еду.

      — Я разогрею ужин, — радостно, ответил младший. — И буду ждать тебя.

      — Жди, — сказал омега, а потом отложил телефон в сторону, бросив на себя взгляд в зеркало. — Да, Ли Тэён, до чего же ты себя довел!

      Мужчина резко ударил по рулю, в тишине вечерней трассы звук клаксона прозвучал чересчур громко. Тэён попытался взять себя в руки и достал из бардачка влажные салфетки, чтобы немного привести себя в порядок. Сын не должен был видеть его отчаяние.

      — Простите, господин Ли, но мы вынуждены закрыть дело, — звучал в голове голос начальника полицейского управления. — Ваш муж умер от передозировки наркотиков. Судмедэксперты не нашли на его теле ничего подозрительного, нет никаких признаков того, что кто-то помог ему в этом. Простите, но думаю, пришло время забыть и отпустить. Знаете, если бы я сам лично не был знаком с вашим супругом, я бы отклонил вашу просьбу о доследование ещё в прошлый раз, но…

      — Мой муж не был наркоманом, мистер Чхве, — прорычал Тэён. — Экспертиза подтвердила и это. Мой муж вел очень значимые для страны расследования, на него давили со всех сторон.

      — И у него сдали нервы, — пожал плечами Чхве.

      — И он накачал себя тем, с чем боролся последние несколько лет? Я видел заключение медиков собственными глазами! В его крови нашли именно то, что столько лет не давало покоя целой стране. Как вы это называете — «Лекарство против страха»? Сколько ещё вы собираетесь закрывать глаза на то, что этот яд всё сильнее проникает в будни нашего города, нашей страны?! Мой муж не раз сообщал вам о своих подозрениях, но его никто не хотел слушать. Этот наркотик — первый признак возрождения Сейсен.

      — Сейсен уничтожена пятнадцать лет назад. Все её каналы перекрыты, а оба лидера гниют в земле. И я бы не хотел ворошить прошлое, господин Ли.

      — Но наркотик… Вам напомнить отчёты следственной группы?

      — Это простое совпадение, Тэён! Я не хочу больше говорить об этом. Я позвал тебя сюда, чтобы сообщить о завершении следствия. Не вынуждай меня ссориться с тобой. Управление тяжело переживает утрату такого ценного сотрудника, но мы вынуждены признать что это было самоубийство.

       Тэён помнил, как бешено билось сердце в груди, как слёзы собирались в глазах. Нет! Они все были не правы! Тэён верил, что любимый человек не мог оставить его по своей воле.

      — Я это так не оставлю! — шепнул омега, убегая из кабинета.

      Он готов был дойти до самого президента.

      Ли Тэён работал в полиции уже не первый год. Он пришёл в управление следом за мужем, с надеждой, что однажды им удастся сделать этот мир спокойнее. Тэён был счастлив, у них подрастал сынишка. Младший омега был очень похож на отца, и Тэён не мог нарадоваться его успехам. Малыш Джемин рос сообразительным и очень ласковым, счастье длилось одиннадцать лет. Потом в один из серых дождливых вечеров мужа Тэёна обнаружили мёртвым в собственном кабинете. Единственной версией была передозировка наркотиками.

      Тэёна к следствию не допустили. Он помнил, как было плохо, как все с жалостью смотрели ему вслед, но он держался ради сына. Джемин тоже очень тяжело переживал смерть отца. Они спасались друг в друге.

      Ли не мог смириться с версией следствия. Он снова и снова повторял о том, что его муж не был наркоманом. Следствие возобновили. Пять лет… Пять долгих лет, он мотался по инстанциям, пытаясь добиться результатов. Только все разводили руками, а Тэён… Тэён решил не сдаваться.

      — Чего ты хочешь этим добиться? — спрашивал его напарник мужа. — Минхо уже не вернёшь, а нервы себе испортишь.

      — Енхо, ты не понимаешь, — качал головой Ли. — Его называют наркоманом и самоубийцей, но тебе как и мне известно, что Минхо таким не был. Его убили, а управление пытается закрыть на это глаза. Я не могу этого допустить. Мне дорога честь моего мужа. Если ты не хочешь мне помогать, я пойму, но я не отступлю, пока не докопаюсь до правды. Разве ты не видишь, что всё связано между собой? Смерть Минхо и его последнее дело…

      Тэён видел, как напрягся друг, но продолжил.

      — Я знаю, что вы работали над ним не один год. Минхо говорил, что у него есть новые сведения. Он хотел разобраться, а в итоге…

      — Да, он встречался с какими-то людьми. Говорил, ему не хватает пары свидетелей, но у него есть идеи, как заставить их говорить.

      — Вот видишь! Я попрошу о доследовании.

      — Ещё раз? Тэён, не думаю, что Чхве пойдет к тебе навстречу, — покачал головой старший.

      — А зачем мне Чхве? — сказал Тэён, сжав кулаки. — Есть инстанции и выше. Я добился встречи с министром. Я хочу показать ему всё, над чем работал Минхо. Ты же поможешь мне?

      Енхо задумчиво свёл брови, а Тэён не отводил взгляда полного надежды. Енхо был напарником мужа не первый год. Они вместе попадали в передряги и вместе праздновали успех и, Ли был уверен в том, что Со тоже было не всё равно.

      — Хорошо, — наконец, кивнул альфа. — Я дам тебе материалы дела над которыми работал Минхо, но с условием, что к министру мы пойдём вместе, и говорить буду я.

      — Но…

      — Твой муж в последнее время не доверял никому. Так давай и мы будем действовать с умом.

      — Ты думаешь…

      Тэён вспомнил, как дрожь прошла по телу, когда в голову пришла мысль о том, что дело Минхо так быстро пытаются убрать на полку потому, что в нём замешан кто-то из высшего руководства.

      — Я ни в чём не уверен. И поэтому прошу лишний раз не рисковать. У тебя сын, а я один и готов принять удар на себя.

      — Это несправедливо!

      — Пойми, если что-то пойдёт не так, я выстою, а тебя сломают.

      И вот теперь омега сидел в своей машине и пытался снова не заплакать. Они с Енхо, как и договаривались, попали на приём к министру. Мужчина смотрел на них снисходительно, кивал, когда Енхо заговорил о деле, и улыбался Тэёну, пытаясь поддержать.

      — Я посмотрю, что можно сделать. На Минхо — это очень известное имя в наших кругах. Этот человек сделал очень много для нашей страны, и мы сделаем всё, чтобы его честное имя не было забыто, — сказал им министр.

       Тэён уходил от него полным энтузиазма. Вот только сегодня, спустя месяц после той памятной встречи, начальник управления вызвал его к себе.

      — Здравствуй, Тэён. Как поживаешь? Как сынишка? Он уже ведь совсем большой.

      — Да уж, — улыбнулся Ли. — Он усердно учится, мечтает поступить в полицейскую Академию.

      — Это же замечательно! Нам нужны свежие кадры. Я уверен, что он станет хорошей заменой своему отцу. Знаешь, — задумчиво сказал Чхве, отведя взгляд от омеги. — Недавно мне звонил министр.

      Тэён не понимал почему его сердце так тревожно сжалось.

      — Он был очень впечатлён твоей историей, и просил меня помочь тебе пережить утрату. Он попросил меня отвлечь тебя от переживаний, тогда как компетентные органы займутся детальным изучением дела твоего мужа.

      — Дело Минхо возобновят? — с надеждой спросил Тэён, уловив мимолетную усмешку на лице босса.

      — Я бы сказал так: этим займется секретный отдел при Министерстве. Сам понимаешь, материалы, собранные Минхо, не должны попасть в неопытные руки. Но ни о чём не беспокойся, эти люди знают своё дело, а пока, — Чхве подошёл к столу и взял в руки два конверта. Тэён слышал, как колотится сердце. — Это подарок от министра. Приглашение твоего сына в лучшую полицейскую Академию страны и…

      Альфа сделал паузу, чтобы дать Тэёну немного прийти в себя. Ли не знал, что думать. Он даже не мог представить, что министр сделает ему такой сюрприз, но с другой стороны это выглядело подозрительно, и последующие слова ещё больше подтвердили опасение мужчины.

      — И твой перевод в эту школу в качестве главного консультанта и заместителя директора. Министр был очень рад, что отдаёт будущее поколение полицейских в столь опытные руки. Надеюсь, ты будешь признателен за столь щедрый подарок. Многие мечтали оказаться на твоём месте.

      Тэён дрожащими руками забрал протянутые конверты. С одной стороны хотелось верить в благородный поступок министра, а с другой…

      — Это же очень далеко от столицы, — тихо сказал Ли, разглядывая витиеватый символ академии.

      — У тебя есть неделя, чтобы собраться, — пожал плечами Чхве. — Занятия только начались, поэтому твой сын быстро наверстает упущенное. Удачи, Тэён. Мне было приятно работать с тобой.

      Чхве похлопал мужчину по плечу, а потом занял своё место, погружаясь в чтении бумаг. А Тэён не мог шелохнуться. В голове каша. Сейчас он не мог определить, радоваться ему или плакать.

      — Что-то ещё? — подняв глаза на омегу, спросил начальник управления. — Я понимаю, ты, должно быть, шокирован, но на твоём месте я бы уже занялся приготовлениями к переезду.

      — Да, — кивнул Тэён. — До свидания.

      Омега развернулся и пошел к выходу, у самой двери услышав тихое: «Прощай».

      Собрать вещи оказалось не так просто. Каждая мелочь напоминала о днях, проведенных в этом месте. О любимом муже и мечтах, которым не суждено было сбыться. Новость о переводе облетела офис моментально. Кто-то смотрел на него с нескрываемой завистью, кто-то желал удачи, а кто-то…

      — Министерская подстилка, — шипели в след. — Муж в могиле, а он продался. Такие назначения на дороге не валяются.

      Тэён старался не обращать ни на кого внимания. Он и сам ещё не до конца свыкся с мыслью, что покидает город, где был и счастлив, и убит горем. Здесь прошла вся его жизнь, а что ждало его там, в закрытой академии? Собрав все вещи, Ли с грустью осмотрел офис. Прощаться было тяжело, но он верил в то, что всё у него ещё будет хорошо. Вот только переступив порог офиса, где работал муж, и не найдя Енхо, он забеспокоился.

      — Да перевели его недели две как, — пожал плечами один из следователей. — В глушь какую-то, со шпаной возиться. Наверное, дорожку кому-то перешёл. У нас так просто ничего не бывает, особенно когда опытного следока в опера переводят.

      — А дело, которое он вёл?

      — Закрыли, — усмехнулся мужчина. — За неимением улик.

      — Но как же…

      Тэён вспомнил тяжёлые папки с документами, что Енхо принёс на встречу с министром, там были и опросы свидетелей, и описание улик, и теории исследователей, и ещё много информации, которую с трудом добывали Минхо и Енхо. Неужели всё это безвозвратно исчезло?

      Всё перемешалось, и своё новое назначение уже не казалось таким привлекательным, да и обещания возобновить дело мужа поросли колючим туманом.

      Тэён понимал, что должен непременно встретиться с Енхо, но сколько бы он не стучал и не звонил в дверь, никто так и не открыл, а телефон транслировал лишь длинные гудки.

      — Если что-то пойдет не так я выстою, а тебя сломают, — эхом звучал в сознании голос друга.

      Ли чувствовал, как слёзы собирались в глазах. Неужели те, кто говорил о том, что он продался министру, были правы. Ведь, по сути, новой должностью и приглашением для сына они, действительно, отвлекли Тэёна от мыслей о муже. Неужели этим подарком министр решил задобрить безутешного вдовца? Если он так мешал, то почему его не выгнали из управления? Хотя, если посмотреть на всё произошедшее под другим углом, его перевод был лишь красиво оформленным пинком из офиса.

      Тэён стукнул руками по рулю. Теперь всё становилось на свои места, его не просто выгнали, его спрятали ото всех в закрытой школе. Подальше от следственных органов. Туда, где он будет под полным контролем и не будет мешаться под ногами. Избавившись от него, они привлекли бы к себе лишнее внимание, а так все были в выигрыше. Вот только благодарить своих добродетелей или проклинать омега не знал. Он совсем запутался. Он мог бы написать рапорт об увольнении и заняться собственным расследование, найти Енхо и вместе…

      Тэён покачал головой, отгоняя ненужные мысли. Если он и готов был рисковать всем, то его сын не должен был расплачиваться за всё это. Он не мог лишить Джемина мечты, хотя и отпускать сына в мир этих продажных тварей не хотел.

      И вот сейчас он сидел в машине и, прижимая к себе белый конверт, снова плакал. Енхо так и не позвонил, хотя омега забросал его сотней сообщений. Злился ли он на себя или на Тэёна, Ли не знал, но думал, что однажды они смогут посмотреть друг другу в глаза, не испытывая боли.

      Телефонный звонок отвлёк от самоедства. Взглянув на незнакомый номер, омега напрягся.

      — Да, — постарался не выдать своего состояния он.

      — Добрый вечер, Тэён-ши, — послышался в трубке самодовольный голос министра. — Я слышал, что вы уже получили приказ о назначении.

      — Да, сэр, — сглотнул Тэён. — Я хотел бы поблагодарить вас.

      — О, не стоит благодарности. Вы заслуживаете большего. Вы пережили огромную трагедию, и это всё такая мелочь по сравнению с тем, что наше министерство должно было сделать для вас.

      — Не стоило так беспокоиться.

      — Стоило, — тут же ответил министр. — Я думаю, что нам необходимо чаще встречаться, чтобы обсуждать ход расследования смерти вашего супруга. Как вы смотрите на то чтобы поужинать со мной в пятницу вечером?

      Тэён растерянно похлопал глазами, вспоминая высокого обходительного альфу, что не сводил с омеги чёрных глаз. Ли не был дураком, чтобы сложить получившиеся кусочки мозаики. Енхо убрали с дороги, а его оставили в поле видимости, чтобы в любой момент превратить в куклу для утех сильных мира сего? Только сейчас он вспомнил, как отмахнулся от недовольно фыркнувшего Енхо.

      — Он тебя глазами едва не сожрал, — бурчал альфа.

      — Ты что! Это же министр. У него семья… Он… Он же наш босс!

      Енхо тогда с иронией посмотрел на младшего, а сейчас… Сейчас приторный голос министра посылал по телу толпу холодных мурашек.

      — У нас появились некоторые наработки, которыми мы хотели бы поделиться с вами. Вам же намного больше известно о характере и привычках Минхо.

      — Я…. Школа расположена далеко, и я не знаю, смогу ли я уладить все свои дела до пятницы, — ответил Тэён. — Переезд штука хлопотная.

      — О, по этому поводу не переживайте. Директор школы предупреждён о вашем появлении и уже готовит для вас с Джемином квартиру в доме для персонала. Я попросил его оказать вам должное внимание.

      — Не стоило так беспокоиться, — сглотнул Тэён, понимая, что и на новом месте ему не будет спокойной жизни. Слишком пристальное внимание министра ещё никому не было на пользу.

      — Все в порядке. Мой водитель доставит вас на место, а взамен я прошу лишь один вечер, разве это так много?

      Тэён глубоко вздохнул, понимая, что отвязаться не получится, в лучшем случае он узнает что-нибудь о Енхо, а в худшем… Об этом думать не хотелось, но Минхо всегда учил его рассчитывать только на свои силы.

      — Хорошо, господин Ли, я согласен.

      — Вот и славно. Я пришлю за вами машину. До встречи, Тэён-ши. Очень рад был пообщаться.

      Тэён бросил телефон в сторону и, глубоко вздохнув, нажал на педаль газа. Он обещал сыну быть дома к ужину, а об остальном подумает потом. Омега думал о том, что ему грех было жаловаться. До тридцати лет его жизнь напоминала сказку: в шестнадцать лет он встретил своего альфу, в семнадцать сказал «да» у алтаря, в восемнадцать на свет появился Джемин. Тэён мечтал о большой семье, но постоянная занятость не давала воплотить мечты в реальность. Он почти уговорил мужа на ещё одного ребенка, но не успел.

      Сейчас омега думал о том, как бы он жил, останься один с двумя детьми. Джемин был уже большим и всё понимал. В школе дети тыкали в него пальцем, называя сыном наркомана. В те дни газеты пестрели заголовками о смерти известного следователя. Их не пнул только ленивый, и Минхо в глазах обывателей превратился из героя нации в самоубийцу.

      Однажды Тэён устроил в доме настоящий погром, и если бы не его сосед Сычен, прибежавший на шум, Ли уничтожил бы половину вещей и наград мужа. Он плакал в руках младшего, что тихо шептал о том, что всё ещё наладится. Тэён хотел верить, а потом…

      Однажды он случайно заметил синяки на теле сына. Младший тихо отвечал, что ударился, и только звонок классного руководителя расставил всё на свои места.

      — Он не может держать себя в руках. Пускает в ход кулаки. И это омега! Вы должны поговорить с ним о его поведении.

      В тот вечер Джемин стоял перед ним, виновато опустив голову. Он упорно молчал. Тэён перепробовал всё: то был ласков, то обещал наказание, то вовсе сорвался на крик, и в итоге просто обессилено упал на диван, вытирая подступивший слёзы.

      — Они оскорбляли отца, — нарушил тишину голос. — Я не смог слушать этого. Я…

      Тэён бросился к сыну, крепко обнимая. Всё в их жизни было неправильно. Две слабые омеги, не жалея сил, боролись за честное имя любимого альфы. Джемин пообещал меньше обращать внимание на оскорбления, а Тэён провёл разъяснительную беседу с классным руководителем, что потупив взгляд, обещал лучше следить за детьми.

      Слухи и сплетни потихоньку стихали, Тэён продолжал настаивать на доследование дела, а Джемин стал одним из лучших учеников школы. Иногда по вечерам омеги звали Сычена и устраивали большие омежьи посиделки с попкорном и просмотром какой-нибудь мелодрамы. Дун стал для них членом семьи. Мальчишка был в городе совсем один, и шумные соседи скрашивали его серые будни.

      Тэён и не заметил, как его сын вытянулся и превратился в красивого высокого омегу с приятным запахом манго и мяты. Такое сочетание было странным, но добавляло парню особого шарма.

      — Ты таким запахом целый гарем альф приманишь, — смеялся Сычен, на что Джемин дулся, фыркал и замыкался в себе.

      Тэён не знал, что творилось в голове сына, но старался не упускать ничего, чтобы потом не было поздно. Альф Джемин сторонился, и если в свои семнадцать Тэён готовился к свадьбе, то его сын пропадал в книгах о далеких странах.

      — Всему свое время, — говорил Тэёну Сычен. — Он умный мальчик, и не навязывай ему свои идеалы.

      — Откуда ты только свалился на мою голову? — улыбался младшему Тэён.

      — Радуйся, бестолочь, — смеялся Дун. — Таких друзей ещё поискать надо.

      И Тэён радовался, вспоминая тот день, когда растерянный мальчишка постучал в их дверь и на ломаном корейском пытался объяснить, что у него в квартире прорвало трубу, а он не знает, как вызвать сантехника.

      Сычен был на десять лет младше Ли, но им было комфортно вместе. Дун хорошо вписался в их компанию и стал хорошим другом как для Тэёна, так и для Джемина, с которыми они иногда шушукались за просмотром дорам. Щёки Джемина, периодически краснели, а Тэён ворчал на младшего:

      — Не развращать мне сына!

      — Больно надо, — смеялся Сычен, продолжая просвещать юного омегу в тонкости взаимоотношений альф и омег.

      Сам Тэён так и не решился начать с сыном разговор на эту тему, потому что собственная боль ещё выворачивала наизнанку. Одинокие холодные ночи превращали жизнь омеги в ад. Боль скручивала тело. Он плакал, кусая подушку, чтобы своими стонами не разбудить сына. Тело требовало альфу, а посиневшая метка на шее напоминала о том, что его больше нет на этом свете.

      В такие дни Тэён готов был умереть, но лишь мысли о сыне держали его в реальности. В такие дни Сычен практически перебирался в их дом, укрывая одеялом беспокойно ворочавшегося Джемина и меняя полотенца со лба мечущегося в бреду Тэёна.

      — Я никогда не расплачусь с тобой за всё то, что ты для меня сделал, — крепко сжимая руку младшего, говорил Ли.

      — Ты только не сдавайся, ладно? — улыбался в ответ Дун. — Больше мне ничего не надо.

      Мысли о друге оставляли горечь на языке. Как же они уедут, оставив его здесь одного? Как же они будут так далеко? Тэён не представлял себе, как он будет справляться без Сычена. И пусть с его стороны это было эгоистично, но только тепло этого человека и улыбка сына ещё не дали ему опустить руки.

      Машина быстро добралась до дома. Тэён ещё раз взглянул на себя в зеркало, дабы убедиться, что своим видом не вызовет беспокойства сына, а потом, поставив машину на стоянку, направился к лифту. Ещё издалека нос омеги уловил запах его любимых свиных рёбрышек. Зайдя в квартиру, он улыбнулся, наблюдая за тем, как два дорогих человека, весело переговариваясь, накрывали на стол.

      — У нас какой-то праздник? — с интересом спросил Тэён, обращая на себя внимание.

      — Папочка! — радостно повис на старшем Джемин, тут же получая ласковый поцелуй в щёку. — Ты себе не представляешь что случилось! Сычен…

      — Эй, может, я как-нибудь сам поведаю об изменениях в своей жизни? — недовольно пробурчал Дун, а потом улыбнулся на виноватый взгляд младшего.

      Тэён удивленно вскинул бровь, наблюдая за неуверенно мнущимся Сыченом.

      — Я получил работу, — ответил, наконец, Дун. — Ту, о которой мечтал всю жизнь!

      Тэён улыбнулся, он был рад за друга, который без устали мог рассказывать о восточных единоборствах и иногда показывал некоторые приемы на Джемине, что впитывал всё как губка.

      — Тебе наконец-то доверили детей? — улыбнулся Тэён, зная о желании младшего преподавать. Как он говорил: «Нести в массы своё умение».

      — Не просто детей, — гордо задрав нос, сказал Дун. — А будущих полицейских.

      Сычен помахал перед другом конвертом с такой знакомой печатью.

      — Там был чудовищный конкурс. Сотни человек на место, и, признаться честно, я был удивлён способностям некоторых из них. У меня тряслись поджилки, когда я вышел к комиссии. Я был наслышан о том, что директор этой академии — монстр по отношению к преподаванию и дисциплине, и когда я его увидел, едва не сбился. Знаешь, у него взгляд словно рентген, а сам образ такой холодный, что вдруг показалось, будто всё вокруг покрылось инеем. Никогда не думал, что пересекусь с таким человеком, а уж тем более смогу его впечатлить. Его рука оказалась на удивление тёплой, а его слова: «Добро пожаловать в коллектив», и вовсе не вязались с его образом.

      — Это ты, хён, просто слишком впечатлительный, — засмеялся Джемин, а потом мечтательно улыбнулся. — Вот бы посмотреть на эту Академию изнутри. Говорят, что там работает самый опытный персонал, а выпускники этого места востребованы во всём мире. Мне было бы любопытно понаблюдать за тем, как ты, хён, ударишь в грязь лицом на первом занятии.

      — Ах ты, мелкий паразит, — зажмурился Дун, на смех Джемина. — Никакого воспитания! Тэён, ты слышал? Он заслуживает порки, не так ли? Тэён?

      Младшие разом посмотрели на Ли, что, казалось, побледнел и ничего не замечал вокруг. Всё было подозрительным сейчас. Почему Сычен попал на собеседование именно туда, куда так поспешно перевели Ли? Он же не мог знать заранее? С одной стороны это было хорошо, все родные люди будут рядом, а с другой…

      Тэён поднял взгляд на друга и сына, что смотрели на него с беспокойством. Дун осторожно коснулся его плеча.

      — Тэён-а, что-то случилось, да? Ты прости, если я не вовремя со своим назначением, просто… Просто это такая удача! Я не мог нигде устроиться не один год, а тут.

      — Ты тут совсем не причём, просто…

      Ли достал из кармана два конверта и слегка дрогнувшей рукой протянул их Джемину.

      — Это всё так неожиданно, — усмехнулся Тэён, наблюдая, как по мере прочтения, глаза сына расширяются.

      — Это… Так не бывает… Это…

      Джемин взвизгнул повиснув на папе, в то время как Сычен с изумлением разглядывал отброшенные младшим документы.

      — Я не мог о таком даже мечтать! Я так расстроился, когда узнал, что нам придётся надолго расстаться с хёном.

      — Обманщик! — возмутился Сычен. — Ты сказал, что ты рад за меня!

      — Я рад, но ещё я больше рад тому, что не придётся расставаться! К тому же я буду теперь твоим учеником. Любимым учеником!

      — У меня никогда не будет любимчиков! — гордо ответил Дун.

      Тэён наблюдал за ними с улыбкой, тревога, поселившаяся в сердце поначалу, отступала. А может, действительно, судьба послала ему ангела-хранителя в виде Сычена, чтобы он был рядом в те моменты, когда было особо тяжело.

      — Так, — спохватился Дун. — Ужин стынет, а я уверен, что ты, Ли Тэён, ещё и не обедал.

      Старшему не было что добавить, поэтому он направился в ванную, чтобы немного освежиться. Стоя под тёплыми струями душа, омега почувствовал, как на него навалилась усталость. Голоса младших немного отвлекли, а теперь всё возвращалось: перевод, исчезновение Енхо и приглашение министра. Тэён вспомнил, как Сычен описал директора академии, и поморщился. Сможет ли он найти общий язык с этим человеком?

      Ужин пролетел за разговорами, Джемин и Сычен очень бурно обсуждали порядки в академии и то, что им необходимо было взять с собой. Тэён иногда кивал и улыбался, поглядывая на телефон. Он всё ещё ждал звонка от Енхо. Но по-прежнему было тихо, и это не давало полностью поддаться веселью младших.

      — Что с тобой происходит? — спросил Сычен, когда Джемин, зевая, ушёл в свою комнату, а Тэён вышел на балкон, доставая пачку сигарет. Он курил не так часто. Только чтобы успокоить нервы, что после смерти мужа стали подводить. Рука, что держала сигарету, дрожала, и Ли не видел смысла притворяться, только не перед Сыченом, что видел его насквозь.

      — Знаешь, мне почему-то вдруг начало казаться, что я что-то упускаю в своей жизни. Сперва мне казалось, что в наших отношениях с Минхо было всё идеально, А теперь… Теперь я никак не могу смириться с тем, что где-то что-то упустил, не почувствовал вовремя, не забил тревогу, не смог уберечь. Говорят, истинные пары чувствуют боль друг друга, но в тот день не было ничего, только какая-то пустота. Звонок из управления стал неожиданностью, и я до конца не мог поверить в то, что меня не разыгрывают, пока не увидел его тело. Метка потемнела незадолго до первой течки, и вот тогда я, действительно, почувствовал то, что потерял. Страшно, что на свете существуют люди, способные сотворить такое. «Лекарство против страха», и ведь, видимо, оно, действительно, существует, раз умирая, мой муж не чувствовал ничего. Говорят, этот чёртов порошок может превратить людей в бесчувственную, безмозглую армию. И даже страшно подумать, чем это может обернуться, попади она в руки не тем людям. Вот только все вокруг молчат. Видят, но молчат, и это больше пугает.

      Тэён почувствовал, как его обнимают, и подбородок младшего устраивается у него на плече.

      — Только не обвиняй себя ещё и в этом, — сказал Сычен, забирая сигарету из дрожащих пальцев Ли и затягиваясь. — Этот мир всегда был не идеален. Наши жизни лишь маленькие частицы в бесконечном потоке, мы не всесильны, чтобы бороться с ним. Каждый проживает свою жизнь по справедливости, вот только для всех её критерии разные, и что для кого-то тяжкий грех, для другого норма поведения. Мой отец всегда был приверженцем традиций. Он чтил институт брака и не признавал свободных отношений. Он всегда ставил нас с братом в строгие рамки, диктуя свои правила, которые так и хотелось нарушать. Моё детство нельзя было назвать радужным. Но знаешь, в одном я был благодарен отцу. Он научил меня до конца бороться за то, что дорого сердцу. И я не дам тебе, Ли Тэён, угробить себя, понял?

      Тэён улыбнулся, слова младшего грели изнутри, и все страхи отступали. Когда Сычен был рядом, именно Ли чувствовал себя несмышленым юнцом. Даже несмотря на разницу в возрасте, в младшем чувствовалась какая-то сила и власть. Пусть он иногда и вел себя капризнее Джемина, стоило почувствовать, что Тэёну нужна его поддержка, он становился сильным и понимающим.

      За весь период знакомства Тэён успел понять, что Дун не очень любил говорить о своей семье и приводил их в пример только тогда, когда речь заходила об упорстве или упрямстве. Ли понял, что отца Сычен боялся, папу уважал, а брата любил, но было что-то, что омрачало это всё, какой-то конфликт, который, собственно, и привёл омегу совсем одного в чужой город.

      — Это было давно, — отмахивался парень. — Не бери в голову, у тебя и так проблем хватает.

      Вот и сегодня Сычен вспомнил своего отца, а Тэён чувствовал, что это далось младшему непросто.

      — Останешься? — спросил Ли, повернув голову, и заглянул в большие добрые глаза цвета расплавленного шоколада.

      — Если тебе это, действительно, нужно, — улыбнулся Дун, туша сигарету и пуская её в свободный полет.

      Тэён кивнул, чувствуя, как объятия становится крепче, а младший тянет его в сторону спальни, где всё уже давно пропиталось запахом роз и миндаля. Тэён и не заметил, как запах Сычена стал так необходим. Миндаль глушил все воспоминания о тяжёлом кофе, а может, оно и к лучшему.

      Ли не мог объяснить того, что за отношения были у них с Сыченом. Просто когда было особо тяжело, он утыкался носом куда-то меж ключиц младшего и засыпал, позволяя чужим рукам крепко прижимать к себе, а чужим губам ласково целовать в макушку, отгоняя кошмары.

      Вот и сейчас Сычен накрыл старшего одеялом, прижимая к себе. Тэён уткнулся куда-то в изгиб шеи младшего, закрывая глаза.

      — Министр пригласил меня на ужин, — сказал Ли, чувствуя, как поглаживающая его рука младшего замерла где-то на пояснице. — Говорит, что ему есть что рассказать по делу Минхо.

      — А ты что? — спросил младший, подцепив пальцем подбородок Ли и глядя прямо в его глаза.

      Тэён почему-то смутился и попытался вырваться, Дун не стал удерживать, позволяя Ли выскользнуть из объятий.

      — А что я, Сычен? — тихо сказал Тэён, свесив ноги с кровати и путаясь пальцами в русых волосах. — За полчаса до этого, он одним росчерком исполнил мечту моего сына. Разве я не должен быть благодарным?

      — А, значит, это назначение всё-таки его рук дело? Грешки замаливает или…

      Сычен тоже поднялся, резко разворачиваясь к старшему.

      — Или решил меня купить, да? — неуверенно спросил Тэён. — Я уже не знаю, что и думать. Я запутался, да ещё и Енхо не берёт трубку. Его нет ни в управлении, ни дома. Его коллеги говорят, о переводе в какой-то район, но подробности никто не знает, а тут…

      — Тут я со своим назначением, — хмыкнул Сычен. — Ты решил, что это кто-то явно капает по твою душу?

      Тэён молчал, ведь добавить к сказанному было нечего. Он, действительно, испугался того, что стал лишним и своим стремлением к справедливости мог нажить себе смертельных врагов, но ведь Минхо…

      Тэён почувствовал, как чужие руки обвились вокруг талии, утягивая в центр кровати. Сычен был очень ловким и сильным для омеги. Иногда Ли казалось, что было бы лучше родись Дун альфой, вот только против природы не попрёшь, и милая улыбка на кукольном лице сделала свое дело. Сычен умел быть очаровательным, и это подкупало.

      — Запомни одно, Ли Тэён, — сказал омега, разворачивая старшего к себе. — Что бы ни случилось в моей жизни, какие идеалы и цели я бы не преследовал, я никогда, слышишь? Никогда не причиню вреда тебе и твоему сыну. Вы вошли в мою жизнь, когда мне было тяжело, вы стали для меня семьёй, а семья для меня это святое. Ни о чём не переживай. Чёрная полоса прошла, теперь впереди нас ждет радуга и розовые пони.

      Тэён фыркнул и засмеялся.

      — Умеешь же ты разрядить обстановку, — сказал Ли, ткнув младшего в плечо. — Розовые пони?

      — Ну, а чем они тебя не устраивают? Нужно же было тебя чем-то отвлечь, — улыбнулся Сычен. — Ты слишком много думаешь, а это вредно.

      — Но министр…

      — Уверяю тебя, это просто совпадение, он тоже человек, и возможно, повёлся на твое очарование…

      Тэён почувствовал, как краснеет.

      — И не надо смущаться. Ты ещё в состоянии завести любого альфу. К тому же лишние факты о смерти Минхо тебе не помешают, хотя на твоем месте я бы уже отпустил, и снова начал жить для себя.

      — Но смерть Минхо…

      — Глубоко опечалила нас всех. Пойми, уже ничего не исправить. Сам он лишил себя жизни или ему помогли, уже не играет роли. Если ты за мыслями обо всём этом угробишь себя, никому не будет от этого лучше, ни тебе, ни Джемину, ни уж тем более Минхо. Я знал его недолго, но успел понять то, что ты был ему очень дорог. Ты забыл о себе в поисках справедливости, ты молодой, красивый омега. Ты должен отпустить и жить дальше. Найти альфу и быть счастливым.

      Тэён неосознанно вжал голову в плечи, пытаясь спрятать посиневшую метку. Сычен грустно улыбнулся, а потом склонил голову, касаясь губами плеча старшего. Тэён замер, дыхание сбилось, а слёзы навернулись на глаза.

      Сычен во многом был прав, но признать это, казалось Тэёну слабостью. Младший грустно улыбнулся и опустился на подушку, притягивая Тэёна к себе. Ли спрятал лицо на груди Дуна и заплакал, как много ночей подряд. С Сыченом можно было быть слабым. Он поймет.

      — Прости, — шепнул Ли, вытирая слёзы. — Я обещал…

      — Поплачь, хён, — ласково сказал Дун. — Если это поможет тебе отпустить.

      Тэён обнял младшего сильнее, понимая, что без него уже бы давно сдался. Телефон оповестил о новом сообщении. Всего несколько слов снова раскрасили мир в яркие цвета.

      — «У меня всё хорошо. Встретимся позже. Есть новости. Енхо».

      Засыпая, Тэён видел образ мужа, что улыбался и махал ему рукой, скрываясь за огромной сияющей дверью.

      Изысканный номер дорогого отеля. Свет приглушен, и казалось, что воздух слегка дрожал. Пушистый белый ковёр, на стенах картины в позолоченных рамках, небольшой столик и два кресла. На столе лежали фрукты, конфеты, стояла бутылка дорогого вина и два бокала, один из которых был опрокинут. Под ним уже образовалась лужа, что растеклась по поверхности и размеренно капала на пол, окрашивая ковёр в цвета крови. По углам комнаты были расставлены большие вазы, в которых стояли букеты королевских лилий, распространяющих по помещению тёрпко-сладкий аромат, поглощающий любые другие.

      Панорамное окно, выходящее на оживленную улицу с яркими витринами, было слегка приоткрыто. Видно, как люди спешили по своим делам, слышался гул голосов и приглушённая музыка, что сейчас казалась такой далекой, потонув в гуле других звуков улицы. Плотные створки не давали им до конца проникнуть в уютную тишину номера. Сейчас он был наполнен другими звуками.

      Сквозь слегка задёрнутый полог огромной кровати проглядывались два силуэта, что сейчас были плотно переплетены между собой. Трудно понять где заканчивалось одно тело и начиналось другое. Зрелый альфа прижимал к матрасу молодого омегу, что крепко цеплялся за плечи старшего, в наслаждении закатывая глаза. Альфа скользил губами по бледной коже, вылизывая ключицы, опускаясь к соскам младшего то дразня их языком, то втягивая их в рот, теребя и покусывая. Омега прогибался, но сильные руки прижимали его к кровати, продолжая терзать хрупкого юношу искусными ласками.

      — Сладкий! — прошептал альфа. — До чего же ты сладкий, детка!

      Омега в ответ только заурчал, откидывая голову и открывая всё больше места для ласк. Бледное, слегка угловатое худое тело контрастировало со смуглой кожей тренированного тела старшего. Омеге на вид было не больше двадцати пяти, когда альфа явно разменял пятый десяток, но не утратил привлекательности и сил.

      Глаза омеги были прикрыты, светлые волосы разметались по подушке, алые губы, что сейчас припухли от поцелуев, были слегка приоткрыты. Омега то и дело срывался на стоны, стоило рукам или губам альфы задеть особо чувствительные участки тела, и альфе порой казалось, что этот мальчишка состоял сплошь из эрогенных зон, ведь даже сейчас, когда он вёл носом по ноге младшего, удерживая за щиколотку, омега дрожал. Этому телу хотелось дарить ласку, и альфа подчинялся, позволяя снова затянуть себя в глубокий поцелуй.

      Омега был нежный, хрупкий, но в нём было много скрытой силы, ведь ему так ловко удалось перевернуть альфу, оказываясь сверху. Старший позволял себя ласкать, откинувшись на подушки и чувствуя лёгкие прикосновения губ-бабочек к своей взмокшей от пота коже. В свете ярких бликов улицы, что наполняли комнату, омега был прекрасен, и хотелось касаться, хотелось почувствовать его всего. Руки потянулись к лицу младшего, тот прильнул к ладони, позволяя ощутить себя королём положения. Пальцы скользили от взмокшего виска к скулам, и замерли в ямочке над губой, обведя контур, а потом скользнули в рот, где ловкий язычок тут же прошелся по ним, оставляя как можно больше влаги.

      Это зрелище казалось слишком развратным, особенно тогда, когда продолжая сосать пальцы, омега встал на четвереньки, расставляя колени и локти по бокам от тела альфы, а потом опустился, оттопырив попку, наконец, выпуская пальцы альфы из влажного огненного плена.

      Усмехнувшись, альфа провел влажными пальцами по позвоночнику омеги, добираясь до самого заветного. Младший закатил глаза, когда пальцы альфы обвели уже довольно влажное, но всё ещё тугое колечко мышц. Самолюбие удовлетворенно заурчало, понимая, что лишь нехитрыми ласками он заставал омегу течь в своих руках, как последнюю суку. Пальцы неторопливо массировали мышцы, в то время как омега то и дело пытался насадиться.

      Губы потянулись к губам, поцелуй сносил крышу. Громкий вскрик сорвался с губ младшего, когда альфа ввел в него сразу два пальца. Всё внутри горело. Омега уткнулся носом в солнечное сплетение старшего и дрожал, подаваясь назад и стараясь насадиться глубже. Губы мальчишки скользнули по кубикам пресса, рисуя дорожку к паху и замирая на головке напряженного члена альфы. Язык заскользил по венам.

      — Да, малыш, вот так, — сорвалось с губ альфы, когда омега втянул по очереди яички, а потом вернулся к члену, сжимая его губами и заглатывая глубже.

      Альфа зарычал, направляя, свободной рукой путаясь в волосах омеги, с каждым его движением сжимая волосы сильнее. Вторая его рука всё ещё двигалась внутри младшего, растягивая его уже тремя пальцами.

      Резкий рывок и альфа за волосы оттянул омегу от своей плоти, переворачивая. Мальчишка с распухшими губами выглядел очень развратно. Казалось, что он едва дышал, его дрожь уже была заметна невооружённым глазом, особенно когда красивые длинные дрожащие пальцы потянулись к лицу старшего. Губы требовали поцелуя, а потом вскрик потонул в стоне наслаждения альфы, стоило его члену, миновав аппетитные накаченные половинки, погрузиться в заветную тесноту.

      Слезы скатывались с уголков глаз омеги, но он сильнее цеплялся за старшего, позволяя ему двигаться, срываясь на бешеный ритм. Толчки становились резче, омега подавался навстречу, выгибаясь и сильнее впиваясь ноготками в широкую спину.

      Выйдя из натянутого как струна тела, альфа услышал разочарованный выдох, ухмыльнувшись. Он перевернул не сопротивляющегося младшего и поставил его на четвереньки, снова погружаясь в желанное тело. Стоны и сбившееся дыхание наполнили комнату. Оторваться друг от друга уже было невозможно. Несколько раз, снова и снова, пока громкий крик наслаждения не отразился от стен, а альфа без сил не опустился на омегу. Узел внутри набухал, но сейчас это не волновало ни одного из них. Альфа лениво поцеловал младшего, продолжая сжимать дрожащее тело. Перед глазами замелькали чёрные точки, а каждая новая волна удовольствия затягивала в невесомость.

      Когда сцепка закончилась, альфа потянулся, прижимая младшего к себе и засыпая.

      Через пару часов омега резко открыл глаза. Часы показывали половину шестого утра. Мальчишка обернулся, разглядывая спящего рядом альфу и поморщился. Он осторожно выбрался из крепких рук, и не заботясь об одежде, направился в сторону небольшого шкафчика у стены. Тело неприятно тянуло от засохшей спермы, а потемневшие синяки слегка ныли.

      Парень равнодушно открыл один из ящиков и, поддев аккуратным ногтем дно, убрал крышку в сторону, доставая оттуда пистолет с глушителем. Ловким движением он прикрутил глушитель к стволу и неторопливо подошёл к кровати, разглядывая спящего на ней мужчину. Да, он был не плох, совсем не плох, но боль внутри была сильнее. Сильнее желаний, сильнее любых наслаждений мира. Боль внутри раскрашивала этот мир в два цвета: чёрный и красный. Красный — цвет крови, которая ещё будет литься рекой, а чёрный — цвет его души, цвет отчаяния и ненависти, что полностью овладели его сердцем.

      Альфа заворочался, а омега усмехнулся, он слишком долго ждал, чтобы отступать.

      — Чону? Уже уходишь? — сонно спросил старший, скользя взглядом по обнажённому телу. Когда он увидел пистолет, сжатый в руке младшего, то попытался встать, но три глухих хлопка прервали попытку. Альфа упал на белоснежные простыни, пропитанные спермой и потом, а теперь ещё и его кровью.

      — И вам доброе утро, господин Чхве, — не дрогнувшим голосом сказал омега, а потом развернулся и направился в сторону ванной.

      У стены стояла тележка с грязным бельём и чистящими средствами, пистолет был надежно спрятан между простыней. Из корзины парень достал пакет с чистой униформой.

      Теплые струи воды скользнули по телу, расслабляя и смывая следы прошедшей ночи. Слёзы сорвались с глаз, он никогда не хотел становиться убийцей, но у жизни были на него другие планы.

      Вымывшись и переодевшись, Чону взял тележку, и не взглянув на тело альфы, выбрался в коридор. Кругом пусто, ещё слишком рано, постояльцы этого отеля просыпались не раньше восьми. Но нужно быть предельно осторожным, потому что нарваться на неприятности совсем не хотелось. Ему повезло, что его сегодняшний «клиент» был известной личностью с трепетом охраняющий свою личную жизнь. Ради ночи с хрупким, желанным омегой, он отпустил всю охрану. Чону было не привыкать играть на публику невинных дурачков, от образа которых едва не выворачивало наизнанку, но этим кретинам нравилось, и это в сотню раз облегчало ему работу.

      Добравшись до чёрного входа, омега выкатил тележку к мусорным бакам, забирая оттуда неприметный пакет. Переложив в него пистолет, он бросил его в канализационный люк. Глухой удар оповестил о том, что пакет занял приготовленное место, в то время как сам омега вернулся в гостиницу, прячась в первое попавшееся служебное помещение и глядя на часы. Ровно через десять минут гостиницу разбудил оглушительный крик.

      Чону хмыкнул, представляя себе лицо секретаря этого борова, когда тот заметил мёртвое тело. Этот парень всегда бесил Кима, и теперь он был рад, что хоть таким способом смог отомстить.

      Пользуясь тем, что всё внимание было приковано к убитому, Чону выскользнул через черный ход и добрался к неприметному фургону, припаркованному в соседнем дворе.

      Щелчок небольшого тумблера и на многочисленных экранах начали появляться суетящиеся люди. Где-то далеко послышался вой полицейских сирен. Чону закинул ноги на стол, взял в руки попкорн и начал наблюдать за происходящим.

      Постояльцы, персонал и прибывшие полицейские — всё смешалось в большое месиво. Омега усмехнулся, глядя на один из мониторов, из которого на него смотрели холодные безжизненные глаза. Весь в крови и сперме мужчина вызывал неоднозначные чувства. Воспоминания о прошедшей ночи вызвали неприятную ломоту в теле, что не говори, а трахался этот старик отменно, вот только жизнь свою проиграл. И, возможно, Чону сейчас бы его и пожалел, если бы не ярость, жившая в его сердце не один год.

      — Гори в аду, тварь! — прошипел омега, злобно оскалившись.

      Суетящиеся фигуры на экране вскоре начали навевать тоску, Ким слегка поерзал на стуле, пытаясь найти более подходящую позу, когда на столе завибрировал телефон.

      — Чисто сработано, — послышался в трубке холодный голос. — Сворачивайся и возвращайся на базу.

      — Так точно, сэр, — хмыкнул омега, слушая короткие гудки и недовольно поморщившись. — Никакой благодарности. Упрямый солдафон!

      Ким бросил взгляд на мониторы. Патологоанатом уже забрал тело, полицейские опрашивали редких свидетелей, а журналисты пытались заполучить сенсацию, ведь не каждый день увидишь, как из элитного отеля выносят тело Начальника Полицейского Управления. Образ примерного семьянина летел к чертям, потому что муж господина Чхве сейчас находился дома, и даже не догадывался о том, с кем спит его супруг.

      Чону хмыкнул, а потом повернулся к ноутбуку, погружаясь в работу. Ему нужно было отключиться от системы безопасности отеля, что сегодня сыграла на его стороне.

      Через полчаса мониторы потухли, омега переоделся и, пересев на водительское сидение и надвигая козырек кепки на глаза, надавил на педаль газа.

      Ким Чону было не так много лет, но за всю свою жизнь он лучше всего научился убивать. Когда-то давно его жизнь напоминала сказку, а потом… Когда ему было девять отца арестовали и обвинили в связи с террористами. Мужчина ничего не отрицал, получая высшую меру наказания. С тех самых пор мир юного омеги обрел только два цвета.

      Клеймо «предателей родины» закрепилось за их семьей. Папу нигде не брали на работу, а Чону вечно унижали в школе. Это было так обидно, ведь они с папой даже никогда не спрашивали о том, чем занимался отец. Чону знал, что он проводил какие-то исследования, но на этом его знания заканчивались.

      Папа очень сильно сдал после случившегося, он снова и снова повторял, что всё это не правда, что его муж не мог быть причастен к тем людям, о которых изо дня в день твердили по телевизору, но доказательства были на лицо. Сейсен забирала лучших, и в какой-то степени, Чону даже гордился тем, что его отца признали. Да, он не одобрял того, чем занималась эта организация, но сами идеи, казались ему не такими уж и плохими. Вот только человеческие жертвы были совсем лишними.

      Казалось бы, чем больше времени проходило, тем меньше у населения должно было остаться воспоминаний о тех днях. Телевидение направо и налево кричало об уничтожении террористов, только люди добрее не стали. Папу всё ещё не брали на работу, а Чону возвращался домой с синяками. Однажды во время одной из предвыборных кампаний главного министра папа не выдержал и подошёл к трибуне с вопросом. Он спросил министра о том, почему таким, как он, так трудно живется на этом свете, и почему дети до сих пор отвечают за ошибки родителей?

      Министр нахмурился, а потом попросил своего заместителя разобраться в происходящем, тот учтиво поклонился и пригласил папу к себе в кабинет для обсуждения этого вопроса. Через два дня папу вызвали в полицейское управление по делу о превышении полномочий тех, кто вышвырнул с работы несчастного одинокого мужчину. Омега, не задумываясь, пошел. Он ведь желал добра и светлого будущего для сына.

      Чхве Миюн был учтив, с беспокойством расспрашивал о жизни омеги, о его муже, о бедняжке сыне, что вернувшись домой папа просто не переставая рассказывал Чону о том, какой замечательный господин Чхве, что ему не безразлично, а оказалось…

      Оказалось альфа просто позарился на красивого омегу, завлекая его речами, а потом просто затащил его в свою постель. Папа Чону не выдержал позора, однажды возвратившись домой, Чону нашел его болтающимся под потолком. На столе лежала записка: «Прости меня, сынок, но так будет лучше!» В полиции на все слова Чону лишь крутили пальцем у виска.

      — Глупец, следи за языком, — говорил следователь. — Господин Чхве приличный человек и честный семьянин!

      Чону злился, но что мог несовершеннолетний против целой системы? В тот момент парня уже ничего не могло вернуть к жизни. Его распределили в приют, он смирился, но когда в дверь позвонили вздрогнул. Каково же было его удивление, когда вместо социальных работников он увидел молодого мужчину, что, поправив песочного цвета чёлку, улыбнулся младшему.

      — Здравствуй, Чону, — сказал он приятным голосом. — Меня зовут Чон Джехён, помнишь меня?

      Мысли в голове Кима закрутились, и он вспомнил молодого, красивого альфу, что дул на его разбитые коленки, когда он был еще совсем ребёнком. Тогда они жили в большой деревне. Несколько семей, что поддерживали друг друга в трудные минуты. Это было прекрасное время, пока отец как-то слишком торопливо не увёз свою семью на другой конец страны, теряя связь со своими соседями.

      — Я слышал, какое несчастье с тобой приключилось, и не мог остаться равнодушным, ведь когда-то мы были семьёй.

      Мысли о семье заставили слёзы собраться в глазах младшего, а когда Джехён, заметив его состояние, притянул к себе, обнимая, Чону уже не смог сдерживать слёз, чувствуя, как вместе с ними боль уходит.

      Джехён был совершеннолетним и предложил Киму свою помощь, оказалось, что он очень хорошо общался с директором одной закрытой школы-интерната в Китае, где одиноким детям давали путёвку в жизнь. Чону не задумываясь, согласился ехать со старшим, потому что боялся, что в приюте обязательно сломается, а там, с Джехёном, возможно, он сможет начать новую жизнь.

      Сперва все шло замечательно, Чону нравилось учиться, а навещающий его Чон и вовсе возвращал в жизнь омеги яркие краски. С Джехёном он мог весело смеяться, забывая обо всём, пока однажды омега не подслушал разговор студентов. Они говорили о Сейсен. Говорили о том, что у каждого в этом месте было что-то, что связывало его с этой организацией. Они говорили, что и сам Чон имел к ней непосредственное отношение. Чону не был дураком, он вспоминал все собрания, которые проводили альфы их деревни. Однажды он случайно стал свидетелем такого сборища, и хотя ничего и не понял, получил тогда от отца знатно.

      — Это не твоя война, сынок, — сказал тогда отец, прижимая к себе плачущего сына. — Забудь обо всём, что видел и слышал.

      И Чону забыл, пока это всё снова не ворвалось в его жизнь.

      — Что есть Сейсен? — спросил невозмутимо Ким, когда они с Джехёном сидели на берегу реки. Старший приехал в гости и вытянул Чону на прогулку после напряжённых занятий.

      — Ты о чём? — спросил альфа, но Чону видел, как напрягся старший.

      — Ребята постоянно говорят о том, что мы все здесь наследие Сейсен, — сказал Чону, глядя прямо в глаза Чона. — Я хочу знать, что это значит, ведь когда-то мой отец погиб именно из-за этой таинственной и неизведанной организации. Сейсен — это террористы, верно, тогда причём здесь мы?

      Джехен выдохнул, а горькая улыбка коснулась его губ, он устремил взгляд куда-то на середину реки, и Чону уже решил, что так и не услышит ответа, когда старший всё-таки сказал.

      — Знаешь, тут всё очень запутано, малыш, — сказал Джехён, не поворачиваясь в сторону младшего. — Когда-то давно существовала Сейсен, что несла в себе протест к смешению крови. Когда-то давно беты считались прокажёнными и иметь с ними отношения было сродни позору. Говорили, что дети, рождённые в таких браках, несли в себе проклятие.

      — Дети? — удивленно похлопал глазами Чону, а Джехён усмехнулся.

      — Да, многие считают, что беты бесплодны, но это не так, и при благоприятных условиях они могут быть замечательными родителями, с условием, что их партнером станет либо альфа, либо омега.

      Чону понимающе промычал и пододвинулся поближе к Джехёну. Вечер опустился на поселение, у реки стало прохладно. Чон притянул младшего к себе, усаживая на колени и крепко обнимая.

      — Считалось, что благословён только истинный союз, всё остальное — проделки дьявола, — продолжил Джехён. — Именно с этим дьяволом и боролась Сейсен много веков назад, а потом… Так получилось, что один замечательный ученый попал под влияние собственного изобретения. И тогда Сейсен вернулась, чтобы мстить.

      Пятеро бет подловили у офиса молодого омегу и «пустили его по кругу», омега был настолько истощён, что умер в больнице, а его альфа… Его альфа, ослеплённый яростью, просто решил избавиться от тех, до кого не добралось правосудие. Офисный центр взлетел на воздух, но этого показалось мало. Власть ослепляла, и хотелось большего. Тогда-то Сейсен и занялась расширением своей армии. Во главе с Лидером было изобретено «Лекарство против страха» — наркотик, способный отключить все инстинкты. Порошок, что лишал смертников страха, и они, не задумываясь, шли взрывать себя и ни в чём не повинных людей. Когда Лидер понял, что натворил, было уже поздно что-то менять. Сейсен объявили врагом номер один. Проклиная себя за свои грехи, Лидер решил сдаться, предупредив своих самых верных слуг о том, что должен уйти навсегда. Он спрятал все свои наработки и доверил ключ к ним самому близкому человеку. Так получилось, что им оказался племянник его мужа. Сейсен была разгромлена. Лидер убит. Рецепт «Лекарства» утерян. Казалось бы все могут жить спокойно, вот только одному человеку лавры Лидера не давали покоя и он, подкупив сыночков высшего руководства, хотел добраться до наследника Сейсен. Ему не повезло, и он умер от рук своего собственного сына. Тайна Сейсен снова была похоронена, вот только пару лет назад здесь, в Китае были обнаружены следы «Лекарства против страха».

      Чону с удивлением посмотрел на старшего, что выглядел немного обеспокоено.

      — У властей было только два варианта, либо кто-то из тех, кто входил в исследовательскую группу возобновил производства наркотика в своих целях, либо это сделал кто-то из полицейских кругов, у которых был доступ к сожженному тайнику Лидера, где тот хранил наработки. Мой отец был в числе тех, кого Лидер предупредил о том, что собирается сделать, мы убежали далеко, но… Но всех, кто когда-то имел связь с Лидером, находили. Они до последнего были верны ему, он взял с них слово о том, что Сейсен уйдет вместе с ним, они, следуя его заветам, тоже уносили свои тайны в могилу, как твой отец. Все, кто находятся здесь, Чону, дети тех, кто когда-то принадлежали к Сейсен. Мы собрали вас здесь, чтобы понять…

      — Кто предал Сейсен? — спросил Ким, повернув голову к старшему. Джехён тоже посмотрел на омегу и кивнул. — Но как…

      — Все, кто находится здесь — сироты, Чону, а значит…

      — Не при чем, — кивнул омега. — И много таких, как я, ещё осталось там, на воле?

      Джехён усмехнулся формулировке вопроса, но ответил.

      — Ты был последним.

      — Выходит…

      — Выходит, что Сейсен возрождают совсем не свои, — грустно ответил Джехён. — Грозным именем наших отцов прикрываются те, чьи душонки прогнили насквозь, и я уверен, что здесь не обошлось без высших чинов…

      — Начальник управления? — с подозрением спросил Чону.

      — Возможно, — пожал плечами Чон. — У нас нет доказательств, но знаешь, нам бы очень не хотелось, чтобы наших отцов, что отдали свои жизни за спокойствие своей страны, следуя заветам раскаявшегося лидера, обвинили в том, чего они не совершали. Имя Сейсен должно было уйти в могилу вместе с Лидером, а кто-то грязно пользуется им, пугая население, и зарабатывая на этом немалые деньги.

      — Мы? Вас много? Я ведь не думаю, что все те парни, что живут здесь, посвящены в эту тайну? — заметил Чону.

      — Пока нас шестеро, — ответил Джехён, на что Чону усмехнулся. — Не смейся, нам удалось уже многое. Работая на две страны, мы уже многое узнали. Я бы мог предложить кому-то из местных учеников вступить в войну, но большинство из них уже настрадались…

      — Я хочу, — перебил старшего Чону. — Я хочу воевать вместе с вами. Мой отец молчал до последнего, он не предал своего Лидера, не раскрыл его секретов, хотя часто пропадал в лаборатории, я помню это, а папа… Папа был жестоко обманут начальником полицейского управления. И теперь, зная всё то, что ты мне рассказал, я почему-то начинаю сомневаться в том, что он сам надел петлю себе на шею. Я хочу побороться ради них.

      — Чону, ты ещё так юн, — улыбнулся Джехён, потрепав младшего по светлым волосам.

       — И ничего не умею, да? — с обидой сказал омега. — Так научи меня! Научи меня быть сильным!

      Чон лишь покачал головой, но притянул младшего ближе. Чону уткнулся в грудь старшего, вдыхая приятный запах какао. Этот аромат успокаивал, как в детстве вселяя надежду.

      Джехён оказался очень требовательным учителем. Он занимался с Чону сам, они изучали разные виды оружия, единоборства и контроль чувств. Чону ходил хвостиком за своим учителем, за что часто получал недобрые взгляды от своих одноклассников.

      — Ох, доиграешься, ребёнок, — смеялся Джехён, когда младший вис на нём, как обезьянка.

      — И что ты сделаешь? — так же с усмешкой спрашивал Ким.

      — Отшлёпаю, — рычал Чон, пытаясь догнать ловкого младшего.

      В один из таких весёлых дней Чону не заметил, как налетел на кого-то. Тяжёлый запах ириса наполнил легкие, омега попытался отдышаться, но чем больше он вдыхал, тем сильнее становилась слабость, а коленки начали трястись.

      — Всё веселитесь? — послышался холодный голос над головой. Чону поднял взгляд, замирая. Перед ним стоял высокий парень лет тридцати и смотрел на него равнодушными тёмными как ночь глазами. Аристократические черты лица, острые скулы и пухлые губы, которые так и манили.

      — Лукас? — удивленно сказал Джехён. — Какими судьбами?

      Альфа, которого назвали Лукасом, обошёл всё ещё не смеющего шелохнуться Чону, и подошёл к Джехёну, пожимая ему руку.

      — Есть дело, Дже, — ответил он, бросив взгляд на омегу, что не торопился уходить.

      Занятия они проводили на заднем дворе, куда остальным ученикам школы вход был заказан.

      — Говори, — ответил Джехён. — Чону в курсе наших дел и согласился стать частью нашей команды.

      Лукас удивленно вскинул бровь и посмотрел на младшего, что гордо задрал подбородок, наконец, сумев побороть накатившую внезапно слабость.

      — Этот ребёнок?

      — Я не ребёнок! — тут же ощетинился Ким. — Я готов сражаться за честное имя моего отца!

      — Он бы оценил, — хмыкнул гость, а Чону в голову пришла мысль о том, что этот парень, возможно, знал его родителя лично.

      — Хорошо, но это на твоей совести, Чон.

      — Ручаюсь головой, — улыбнулся Джехён, а Ким почувствовал, как внутри что-то вспыхнуло, чего-чего, а расстраивать Джехёна теперь не хотелось ещё больше.

      Лукас лишь покачал головой, а потом всё же продолжил.

      — Помнишь На Минхо? — спросил гость, и уловив кивок, продолжил. — Этот следователь слишком близко подобрался к разгадке. Он поднял старые документы, опросил тех, кто тогда боролся с Сейсен. Он встречался с Тао…

      — И? — спросил Джехён, а Чону видел, как упоминание наследника Сейсен вызвало в его учителе тревогу.

      — Я боюсь, что это рвение может ему дорогого стоить. Мы должны его предупредить, что действовать в одиночку опасно…

      — Ты думаешь, что он воспримет нас всерьёз? — с иронией сказал Джехён. — Он полицейский, а мы в его глазах шайка террористов.

      — Это уже твои проблемы, Чон. Ты должен убедить его в том, что действовать нужно сообща, ты знаешь, что многое сейчас зависит от того, проявят ли себя те люди ещё или же залягут на дно. Если мы хотим вычислить поставщика «Лекарства» в страну, мы должны действовать, а не заниматься ерундой!

      — А, по твоему я тут штаны просиживаю, — злился Джехён. — Вы, значит, свалили на мои плечи этот детский сад, а теперь нос воротите. Где вы были, когда мне приходилось усмирять бунты подростков, в которых кипит адреналин?

      — Мог бы уже давно направить их энергию в правильное русло!

      — Они дети, Юкхей, а не машины для убийств!

      Лукас зарычал, в два шага оказываясь у Чона и сжимая его воротник.

      — Сколько раз я тебя просил не произносить этого имени?! — прошипел гость, не разжимая рук, в то время как Джехён смотрел на него с вызовом. Чону не знал что делать, но понимал, что вмешайся он сейчас, мало ему не покажется.

      — А я сколько раз говорил о том, что звал, зову и буду звать тебя так, — ответил Джехён. — Это тоже твое имя! Я не виноват, что из-за каких-то дурацких предрассудков, ты отказываешься от него.

      Чону видел, как медленно разжимались пальцы на воротнике Джехёна, а глаза Лукаса становились более осмысленными, ярость сменялась растерянностью, и Чону даже показалось, что где-то глубоко блеснули слёзы, но пары мгновений хватило на то, чтобы гость взял себя в руки.

      — Хорошо, — ответил Лукас. — Я сказал всё, что хотел. Сегодня вечером я улетаю. И я хочу, чтобы к моему возвращению На Минхо стал частью нашей команды. Делай, что хочешь…

      — Что хочу? — задумчиво сказал Джехён, а потом вдруг улыбнулся. — Хорошо. Но я не гарантирую, что он пойдет на уступки.

      Лукас лишь фыркнул, а потом развернулся, направившись к выходу, но поравнявшись с Чону, вдруг замер, несмело втягивая носом воздух, а потом покачал головой и направился дальше, не обращая внимания на слегка побледневшего омегу, который всего на пару мгновений ощутил чужой интерес.

      — Ты чего такой мрачный? — усмехнулся Чон. — Не обращай внимание на эту занозу, он всегда такой.

      — И давно вы общаетесь? — чуть хрипло спросил Чону, чувствуя, как его сгребают в объятия.

      — С детства, — улыбнулся Джехен. — Ты его не помнишь?

      — А должен? — спросил Ким, понимая, что если бы он знал этого человека раньше, то ни за что бы не забыл, ведь его внутренности переворачивались от одного его присутствия рядом, а его запах, заставлял звёздочки плясать перед глазами.

      Джехён задумался, а потом покачал головой.

      — Да, вероятнее всего Юкхей с отцом уехал раньше того, как ты начал жить осознанно, но возможно ты должен помнить его младшего брата, ведь вы с ним ровесники.

      — Мне было пять, когда мы уезжали, — грустно улыбнулся Ким. — Ты хочешь от меня слишком многого.

      Дни потянулись своим чередом, Джехён куда-то уезжал, а Чону продолжал усердно заниматься, однажды старший вернулся в школу совсем поздно, Чону уже спал, но ощутил чужое присутствие в своей комнате. Джехён сидел в кресле напротив его кровати и пил вино прямо из горла.

      — Что-то случилось? — спросил Чону, приподнявшись на локтях, и посмотрел на старшего.

      — Прости, я тебя разбудил, — грустно улыбнулся Чон, пряча от младшего покрасневшие глаза.

      Омега поднялся и подошёл ближе, опускаясь на пол у ног старшего и забирая из его рук полупустую бутылку.

      — Ничего страшного. Ты не ответил. Что-то случилось?

      — Мы не успели, — ответил Джехён слегка дрогнувшим голосом.

      Почему-то Чону сразу понял о чём шла речь, потому что в последнее время тот полицейский, что так бесстрашно шёл напролом не выходил из головы.

      — У него остались муж и сын, — продолжил Джехён. — Почему люди бывают так упрямы в своих убеждениях? Чего ему не хватало?

      — Справедливости? — предположил омега, поймав на себе немного расфокусированный взгляд старшего.

      — Ты хочешь сказать, что мы бы не справились, объединившись?

      — Знаешь, хён, — задумчиво сказал Чону, опуская голову на колени старшего. — Когда остаёшься один против целого мира, не просто кому-то доверять. Он не чувствовал в вас надёжных союзников, потому что слишком уж пропитано «идеалами» сознание простого обывателя, что никогда не боролся за свою жизнь.

      Джехён провёл ладонью по щеке младшего, а потом притянул Чону к себе. Омега не понял, как их губы оказались слишком близко, и только жар поцелуя заставил поверить в реальность происходящего. Альфа быстро отстранился, пряча взгляд.

      — Прости, я…

      — Тебе это было нужно, — ответил Чону. — Идём, тебе нужно отдохнуть. Я понимаю, что мы упустили ещё один шанс найти того, кто прикрывается нашим именем, но я верю, что будет и на нашей улице праздник.

      Чону утянул старшего на кровать, помогая расстегнуть рубашку и стянуть штаны, а потом забрался под одеяло, согревая человека, что когда-то протянул ему руку помощи, своим теплом. Они оба понимали, что это было необходимостью, но в ту ночь они тонули друг в друге, позволяя то, на что, возможно, и не решились бы ещё пару месяцев назад.

      Появление в школе Лукаса не стало неожиданностью. Он сверлил Джехёна и Чону не читаемым чёрным взглядом. Запах ириса, казалось, был повсюду, но омега стойко научился выдерживать его.

      — И что дальше? — спросил Юкхей, глядя прямо в глаза Киму, но разговаривая явно с Джехёном.

      — Мы продолжаем слежку за его напарником, — ответил Джехён, крепко сжимая ладошку Чону, что давала сил не сгореть под огненным взглядом Лукаса. — Со Енхо показался твоему брату более сговорчивым экземпляром.

      — А, значит, ты решил добиваться желаемого, используя омег, — хмыкнул гость. — И скольких бедняжек ты уже пригрел на своей груди?

      — Это тебя, мой друг, не касается, и вообще…

      — Нет времени на споры, Джехён, — прервал его Лукас. — Я не горю желанием обсуждать твою личную жизнь.

      — Но ты сам…

      — Проехали, — отмахнулся Юкхей. — Пришло время сменить дислокацию.

      — В смысле? — непонимающе спросил Чон, переглянувшись с Чону.

      — В прямом, мы перебираемся поближе к стану нашего врага.

      Вот так они и оказались снова в Корее. Чону никогда не спрашивал у Джехёна о том, чем занимался Лукас, и почему он командовал ими, но его поведение порой бесило до чёртиков. Этот альфа был груб, остёр на язык и жесток. За все время, что Ким знал этого человека, он ни разу не увидел на его губах искренней улыбки.

      — У него было трудное детство, — утешал омегу Джехён. О той ночи они больше не вспоминали, стараясь сохранить теплые дружеские отношения, но вот как раз-таки Юкхей то и дело пытался уколоть их той спонтанной, необходимой в тот момент близостью.

      — Трепаться будете в постели, — иногда говорил он, сверкая глазами в их сторону, а Чону было обидно, потому что сердце каждый раз замирало, когда Вон Юкхей проходил мимо.

      Обосноваться в Сеуле оказалось проще простого. Благодаря диплому, который где-то достал Лукас, Чону без труда устроился переводчиком в местное отделение полиции, и однажды заслужил внимание самого начальника управления, что отметил успехи омеги в работе.

      — Двигаешься в верном направлении, ещё пара наивных рожиц и этот осел будет у нас в кармане, — заметил Лукас, когда Чону поведал старшим о странном внимании Чхве. — Избавимся от него, когда придёт время, слишком много на себя берет этот бюрократишка.

      Кима удивляло, с какой легкостью Лукас говорил об убийствах, беспорядках и прочем, словно, действительно, вырос во всём этом.

      — Знаешь, — говорил он Киму, когда не злился из-за какой-нибудь очередной мелочи. — Это приходит с опытом, а ещё с тем, что долгими годами копится внутри. Ты ведь тоже ступил на этот путь не просто так, в тебе живет ненависть, а её надо подпитывать. Ты не будешь настоящим воином Сейсен, если забудешь свою цель. Ты считаешь, что Чон Джехён весь такой белый и пушистый, да на его совести столько жизней, сколько нам с тобой и не снилось. Он начал бороться с теми, кто распространяет «Лекарство» раньше нас всех, и это много о чём должно тебе говорить. Дилеры, поставщики, перекупщики — все дрожали под его тяжёлым взглядом. Ты думаешь, что я жесток, — Юкхей хмыкнул. — Ты не видел Джехёна в деле.

      Чону верил, он видел, какая боль скрывалась за теплым взглядом кофейных глаз, но всё ещё надеялся на то, что всё у них обязательно получится.

      — Ты говорил, что вас шестеро, — однажды сказал Чону, когда они сидели на балконе их съемной квартиры. Джехён вернулся с работы, на которую его устроил Юкхей и молча курил на балконе, пока младший готовил завтрак. Соседи считали их семьёй, а кем были друг для друга на самом деле они и сами не знали. — Пока я слышал о троих, ещё трое…

      — Не твоя забота, малыш, — ответил Джехён, туша сигарету и устаиваясь за столом. — Меньше знаешь, крепче спишь.

      — Вот так, да, — фыркнул Чону. — Я думал, что объединённые одним делом, мы должны знать друг друга, пусть не в лицо, но хотя бы формально.

      Альфа улыбнулся, притягивая младшего к себе и целуя в щеку.

      — Знаешь, если хочешь узнать что-то о тех троих, спроси Лукаса. Он общается с ними лучше, он же босс.

      — Вот ещё вопрос, который меня давно интересует, почему он всем командует, ведь ты же старше, и по его словам начал эту войну первым?

      — У него больше связей и силы воли. Знаешь, хоть и его отец тоже был последователем Сейсен, он не был привлечён к ответственности, а ушёл из жизни сам, не оставив после себя ничего, даже намёка на свою принадлежность к террористам. Он оказался умнее, оставив своим детям не только состояние, но и уважение, которое в Китае очень много значит. Благодаря своему отцу, Юкхею удалось занять очень высокую ступень в политических кругах своей страны, и даже не смотря на свой юный возраст, он добился того, чтобы к нему прислушивались. Местные божки отправляли к нему своих деток на перевоспитание, и сейчас как раз один из таких «папенькиных сыночков» доводит его по вечерам.

      — Это поэтому он такой злой всегда? — хмыкнул Чону, улыбнувшись.

      — И поэтому тоже, — ответил Джехён, принимаясь за ужин.

      — А имя, почему он не любит свое имя? — вспомнил Ким вспышку гнева старшего.

      — Потому что так называл его только папа, — грустно ответил Джехён. — Но мужчина не разделил интересов мужа, и когда тот с Лукасом собрались уезжать из общины, остался вместе с младшим сыном там, где ему было удобно. Отец постоянно вдалбливал сыну, что папа их предал, а потом… Потом омегу нашли мёртвым, в его крови обнаружили «Лекарство против страха», именно это и заставило старшего Вона пересмотреть свои позиции и уйти из жизни раньше, чем за ним придут. Лукас хотел забрать к себе младшего брата, но что-то у них не заладилось, и омега уехал, мне с трудом удалось найти его и объяснить, что Юкхей совсем не желал ему зла, и нам очень необходима его помощь в нашем нелегком деле. Я был рад, когда Сычен согласился нам помочь, но вот переманить на свою сторону На, он так и не успел.

      Джехён грустно вздохнул, а Чону просто обнял его, потому что всем им нужна была поддержка.

      Дни летели, Джехён и Чону работали, укрепляя свои позиции. Чону до чёртиков бесило общение с начальником управления, но он строил из себя милашку, в тайне желая перерезать тому горло. Он ведь ещё помнил, как плакал папа по ночам.

      И вот буквально месяц назад Чону влетел в гостиную, тяжело дыша. Лукас и Джехён, что к его удивлению были на месте, переглянулись.

      — Ли Тэён добился встречи с министром, — выпалил Чону на одном дыхании, видя, как альфы на своих местах резко напряглись. — Он хочет попросить его о возобновлении дела На.

      — Этот мальчишка снова лезет туда, где опасно! — стукнул кулаком по столу Лукас. — Разве пример мужа ему ничего не показал?

      — Его можно понять, — пожал плечами Джехён и посмотрел на Чону, что выпил уже почти половину бутылки воды. — Откуда такие сведения?

      — Я подслушал разговор этого петуха Сынвана, — ответил Ким. — Он шушукался со своим другом о том, что Ли мало внимания их босса, он решил ещё и министра себе заграбастать. Тут вышел Чхве и рявкнул на них, а когда второй убежал, прижал к стенке своего секретаря и заставил того повторить всё, что тот узнал.

      — Надо не допустить этой встречи! Боюсь, что Тэён станет следующим, от кого избавятся эти самозванцы, — сказал Юкхей, поднимаясь.

      — Поздно, — помотал головой Джехён. — Мы уже ничего не успеем переиграть. Нужно, чтобы Тэён пошел туда не один. Слабый омега, прикрывающийся за спиной сильного альфы вызовет меньше подозрений. Нужно связаться с Енхо.

      Чону наблюдал за тем, как Джехён поднялся и быстро направился к выходу, а Юкхей снова опустился на диван, доставая из кармана телефон и набирая чей-то номер.

      — Нужно срочно встретиться, — сказал он в трубку. — Мне плевать или ты будешь там где я скажу через полчаса, или я отказываюсь быть наставником твоего непутёвого сыночка.

      Чону слышал, как в трубке что-то беспокойно залепетали.

      — Вот так-то лучше, — усмехнулся Вон. — Через полчаса на нашем месте, и не опаздывайте, Юта-сан.

      Поднявшись, альфа направился к двери снова на несколько мгновений замирая рядом с Чону. А потом омега едва не забыл, как дышать, когда увидел, как губы старшего тронула немного неумелая улыбка.

      — Не кисни, малой. Всё будет в лучшем виде. Лучше, вон, ужин приготовь, твой кавалер вернётся со встречи голодным и злым.

      Юкхей направился к двери, а Чону почему-то решил, что непременно должен это сказать:

      — У нас с Джехёном ничего нет. Мы просто друзья!

      Альфа молча кивнул, давая понять, что принял информацию к сведению, а потом ушёл, тихо прикрыв дверь.

      Дальше события понеслись с бешеной скоростью. Джехён постоянно пропадал на работе, Юкхей ходил мрачнее тучи, Чону… Чону приходилось строить из себя дурачка, чтобы отвлечь внимание начальника Управления на себя, пока Енхо, с которым пришлось наладить контакт, занимался слежкой за Тэёном и Джемином.

      Начальник полицейского управления оказался падок на симпатичных омег, весь его образ порядочного семьянина летел к чертям, а руки на теле бесили Чону, но он не должен был показать этого, пока этот человек был им ещё нужен. Миссией омеги было выяснить причастен ли тот к сбыту наркотика или является очередной бесполезной шестёркой, чьим именем прикрываются более влиятельные люди.

      Выяснили, когда прямо в один из вечеров, когда Чону сидел на коленях старшего, позволяя ему вылизывать свою шею, не раздался телефонный звонок.

      — Да, — сказал альфа, продолжая шарить рукой под поясом брюк младшего. Чону делал вид, что сходит с ума от наслаждения, в то время как внимательно слушал разговор старшего.

      — Ты избавился от бумаг, что собрал На? — послышался в трубке нервный голос.

      Чону почувствовал, как напрягся старший, и чтобы не быть выгнанным, он медленно опустился на пол, расстегивая ширинку Чхве, уделяя особое внимание требующей плоти старшего.

      Дыхание Чхве сбилось, он запустил пальцы в волосы омеги, крепче сжимая трубку телефона.

      — Да, сэр, — стараясь, чтобы голос не дрожал, ответил Чхве. — Бумаги сожжены, Со Енхо был переведён в самый отдаленный район столицы. Оттуда ему никогда не выбраться.

      — Я просил тебя избавиться от него!

      — Сэр, смерть второго полицейского, связанного с делом Сейсен, вызовет подозрения, — ответил Чхве, подаваясь навстречу умелому рту младшего. — Мы не можем так рисковать. Не думаю, что находясь среди трущоб, Со Енхо будет представлять для нас опасность. К тому же есть ещё Тэён…

      — Этого омегу я беру на себя, — хмыкнул министр. — Я уже придумал ему отличное применение. Мой муж всю плешь проел мне о том, что ему в Академии нужен помощник, а в последнее время и вовсе, как с цепи сорвался. Думаю, что Тэён придётся ему как никогда кстати, я убью двух зайцев одновременно, утихомирю Юту и получу в свое пользование ещё одну очаровательную игрушку. Думаю, что получив столь приятный сюрприз, омега не откажет мне в парочке встреч, а потом дело за малым. Я отвлеку его от этого дела…

      — А если не получится? — дрожащим голосом спросил Чхве, двигаясь чаще, давая понять Чону, что он почти на пределе.

      — Тогда он просто исчезнет, но мне ещё никто не отказывал!

      — Да, сэр, — прорычал Чхве, кончая.

      Чону сплюнул сперму прямо на ковер и, не заботясь об удобстве альфы, поднялся с пола, но тут же был притянут сильной рукой для поцелуя.

      — Позаботься обо всем, — словно ничего не замечая, продолжил министр. — Чем раньше я увижу Ли Тэёна в своей постели, тем лучше.

      Вернувшись домой, Чону ещё долго стоял под душем, пытаясь смыть с себя всю ту грязь, что появлялась на нём после каждой встречи с этим ненавистным человеком, а равнодушный взгляд Лукаса и виноватый Джехёна просто лишали сил.

      — Что принесла на хвосте наша крошка? — спросил Лукас, похлопав по месту рядом с собой.

      Чону фыркнул и демонстративно опустился рядом с Джехёном, что ободряюще похлопал его по плечу.

      — Министр хочет перевести Тэёна в какую-то Академию, а потом затащить его в свою постель. Енхо был переведён в какую-то глушь, и они рассчитывают на то, что он им больше не угроза. Чхве лишь шестёрка, которая выполняет приказы, есть ли кто-то, кто стоит за министром не известно.

      — Юта тоже так говорит, — хлопнул в ладоши Лукас. — Говорит, что есть много людей, с которыми его муж ведёт дела, но связаны ли они с производством наркотиков, он не знает.

      — А этот Юта… — неуверенно начал Ким.

      — Уже несколько лет член нашей команды, конечно, не совсем по доброй воле, но сливает для нас информацию о своем муженьке, — ответил Лукас, поднимаясь и подходя к окну.

      — Что значит не совсем по доброй воле? — спросил Чону, глядя на Джехёна, что расправил плечи и тихо хмыкнул.

      — А то, что нагулял Накамото Юта по молодости себе проблемы, — ответил Джехён. — Влюбился до безумия в своего сокурсника, да вот только к тому времени помолвлен он был с одним очень известным политиком. Оба они были совсем не ангелами, поэтому господин Ли Енмин взял в мужья омегу, что носил под сердцем чужого ребёнка. Вот так и живут, скрывая тайны друг друга. Омега терпит интрижки мужа, а альфа воспитывает чужого сына. Ну как воспитывает…

      — Сбросил всё воспитание на кучу нянек и живёт припеваючи, стараясь лишний раз с мальчишкой не пересекаться, — продолжил Юкхей. — Мальчишка совсем от рук отбился. Папаша забил тревогу, позвонил единственному знакомому, кто прославился своей непревзойдённой репутацией по воспитанию детей. Ваш покорный слуга не стал мучить омегу, пообещав старинному другу присмотреть за сыночком, но этот мелкий не был бы самим собой, если бы не создавал проблемы из ничего.

      — Выходит, что вы с этим Ютой знали друг друга раньше? — Чону не понял почему в его голосе прозвучали нотки ревности. — Только не говори, что этот ребенок твой…

      — Упаси боже, — отмахнулся Лукас. — Мы с Ютой просто жили по соседству, сдружились. Однажды встретились в каком-то баре, выпили, и его потянуло на откровения, а я, идиот, предложил свою помощь.

      — Точно, идиот, если учесть, что у этого Накамото целая армия лучших преподавателей под боком имеется.

      — Знаешь, если бы ты хотя бы полчаса провел рядом с этим ураганом по имени Ли Донхёк, ты бы пожалел и меня и всех преподавателей этой Академии вместе взятых.

      — Не дождёшься, — засмеялся Джехён, а на душе у Чону стало немного легче.

      — И какой у нас план? — спросил Чону, не замечая, как переглянулись Лукас и Джехён.

      — От Чхве нужно избавляться, чтобы эти твари занервничали, — сказал Вон, глядя прямо в глаза омеги. — И это придется сделать именно тебе.

      Чону почувствовал, как холодок прошелся по телу.

      — Ты же хотел отомстить, малыш, — похлопал его по плечу Джехён.

      Две недели Чону тренировался, представляя, как он пустит в Чхве сразу несколько пуль. В мыслях это оказалось сложным, а на деле рука даже не дрогнула, особенно при воспоминаниях о прошедшей ночи. Джехён и Юкхей тщательно все продумали, ему осталось только нигде не попасться, что удалось на все сто. Чону знал, что секретарь приходит будить Чхве ровно в восемь, в тот вечер у мужчины была важная конференция, Ким как всегда сидел в сторонке на случай если появится нужда в переводчике. Возвращаться домой после тяжелых переговоров Чхве не решился, оставив все нужные поручения, он направился к своему номеру, где его уже ждал сюрприз. Чону знал наверняка, что мужчина оценит его старания, уж слишком долго они откладывали "главное блюдо". Отпустив всю охрану, Чхве занялся омегой, позабыв обо всём на свете. За это и поплатился.

      Припарковав фургон на ближайшей стоянке, Чону с неохотой направился домой, предчувствуя, что его сейчас завалят вопросами. Но открыв дверь, он никого не увидел. Только пепельницу, полную окурков таких привычных для Юкхея сигарет. Он что просидел здесь всю ночь? Почему не дождался? И где в конце-концов Джехён?

      Голова трещала, хотелось отключиться и проспать как минимум сутки, чтобы обо всём забыть. Да, он знал, что шёл сюда убивать. Да, он хотел этого, но что-то в сердце было не на месте, особенно сейчас, когда рядом не было никого, кто был так нужен.

      Чону положил голову на подушку, сразу отключаясь и не замечая, как осторожно ступая по паркету, в квартиру вернулся Лукас. Он медленно подошёл к кровати, поправляя на омеге одеяло, и невольно проводя пальцем по посиневшим следам от пальцев на плечах младшего.

      — Прости, малыш, — сказал альфа. — Но так будет правильно.