Ренджун растерянно хлопал глазами, не веря в происходящее. Он и не думал, что когда-нибудь настанет такой момент, когда с его мнением будут считаться, когда у него будут спрашивать совета. Сейчас Джун понимал старшего. Он тоже потерял семью и знал, чего стоит начать общение с теми, кто хоть и не имел прямого отношения к той перестрелке, всё равно приравнивали себя к тем, кто когда-то несли смерть. Вот только министр был не лучше, а возможно, даже хуже Сейсен. За ним лились кровавые реки, и это были не отголоски прошлого, это было их нынешней реальностью, на это нельзя было закрыть глаза. И как говорится: Из двух зол выбирай меньшее, но Ренджун не хотел выбирать.
— Однажды один очень хороший человек сказал мне, что всегда останется на своей стороне, — сказал Ренджун, посмотрев на старшего. — Моё оружие — правда, мой единственный контролер — совесть, помнишь? Так давай следовать этому до конца. Пока такие как Енмин и мой дядя диктуют условия. Мир в опасности. И пока Сейсен не переходит границ, они сила, к которой стоит прислушаться, но жить по её правилам — увольте. Мы будем сами по себе до тех пор, пока не придёт время нанести удар. Минхо явно не слишком доверял лидерам обеих сторон, раз пришёл к моему отцу. Дракон всегда борется за правду, но с выгодой для себя. Что мы получаем, заключив сделку с Сейсен? Информацию? Нам и так многое известно. Защиту? Вряд ли пять человек способны на что-то большее, чем мы? Нас двое, но этого, я думаю, достаточно, чтобы ни от кого не зависеть. Нам выгодно дружить с Кибомом, но это должен быть равноправный союз. Не знаю, как ты, но я не намерен ни перед кем отчитываться за свои действия. Я…
— Истинный Дракон! Лидер! Ты будущее своего клана, — улыбнулся Тэиль. — Ты прав, Кибом думает, что я один и меня легко сломить, но нас двое, и мы ему не по зубам. Цель Сейсен уничтожить Енмина, нашей же целью станет спасение этого мира от грязи законным путём. Мы позволим Сейсен уничтожить врага, но прежде весь оскорблённый мир должен вынести ему этот смертный приговор.
С того самого дня началась их личная война. Кибом отнесся к их решению прохладно, пообещал, что лезть в дела Тэиля не будет, но и своими планами делиться не намерен. Ренджун перебрался в квартиру Муна, пока тот крутился в верхних кругах власти, Джун садился на мотоцикл и колесил по городу, фиксируя подпольные точки продажи «Лекарства...». Ему почему-то очень легко удавалось втираться в доверие к ночным бабочкам этих заведений.
— Ты хоть предохраняешься? — спросил его однажды Тэиль, когда они за обедом обсуждали очередной доклад младшего.
— Обижаешь, я уже давно не наивный мальчик.
Тэиль лишь ухмылялся, но отговаривать не пытался, а Ренджун, зажимая в тёмном углу очередного омегу, чувствовал себя живым.
Однажды, когда они весело обсуждали заселение Джуна в Академию, в дверь постучали.
— Доён? — удивлённо посмотрел на гостя Тэиль. — Какими судьбами?
— Можно мне войти? — спросил как-то неуверенно омега.
— Проходи, пожалуйста, — пожал плечами Мун. — Только я не один. Это Ренджун — мой племянник.
Хуан поклонился омеге, собирая со стола разбросанные пачки чипсов и пустые бутылки от пива. — Джун поступил в Академию твоего друга, вот мы тут празднуем.
— Мой Джено тоже будет там учиться. Надеюсь, что вы подружитесь, — натянул улыбку Ким. — Илли, мы могли бы поговорить?
— Да, конечно. Джун…
— Я буду у себя, — кивнул Хуан, понимая, что если будет что-то важное, ему непременно расскажут. Он начал собирать вещи, поиграл в игру и завалился на кровать, воткнув в уши наушники, и не заметил как уснул.
Проснулся он посреди ночи. В квартире было темно. Бросив телефон в сторону, он решил переодеться и лечь спать снова. В горле пересохло, поэтому он поплелся в сторону кухни. Тени скользили по стенам, создавая иллюзию параллельного мира. В комнате Тэиля было темно, но через не плотно закрытую дверь на кровати проглядывался силуэт. Решив, что разговор можно отложить до утра, Джун поспешил на кухню. Вот только каково же было его удивление, когда он увидел там сидевшего за столом Муна. Рядом с ним стояла почти пустая бутылка виски. Видимо, почувствовав чужое присутствие, старший поднял взгляд, горько усмехнувшись.
— Я за водой, — кивнул в сторону графина Ренджун.
— И ничего не спросишь?
— А должен? — пожал плечами Хуан. — Помнишь, один из пунктов нашего договора? Мы не лезем в постель друг к другу. Ты любишь его, я это понимаю, а судить этого омегу не имею никакого права. Он для меня абсолютно чужой человек.
— Его прислал Кибом, — выдохнул Мун, закинув голову назад и разминая шею. — Как взятку за то, что я поддержу его на заседании правительства. Он снова хочет поднять вопрос о связи министра с Драконом.
— А смысл? — пожал плечами Ренджун. — Ты сам говорил о том, что в полицейских кругах наш клан считается дружественной стороной.
— Считался, — поправил младшего Тэиль. — Пока твой дядя не занял пост лидера. Сейчас клан Дракона, если не вражеская группировка, то что-то очень приближённое. С каждым днём ситуация накаляется. К тому же, пользуясь данной мне властью, я как могу перекрываю твоему дядюшке и Енмину кислород. Моему отряду доверили портовые территории, многие контрабандисты были схвачены за руку и осуждены. Всё же власть министра обороны посильнее власти министра внутренних дел будет.
— Ты ему веришь?
Тэиль кивнул, а Ренджун не стал спорить.
— Этот человек прибыл к нам из провинции, что никогда не была связана с Сейсен, а напряжённые отношения между Хэкдже и Енмином не заметил бы только слепой. Я давно ищу людей, что способны, наконец, навести порядок в этой стране и, к моему глубочайшему сожалению, их осталось так мало. Даже удивительно, что мы оказались в ситуации, когда террористы борются за мир, а власть этот мир разрушает.
— Так может стоить дать Сейсен такую же власть, что когда-то была у клана Дракона? Может позволить им вершить правосудие? Ты же сам сказал, что они не рвутся к власти. Их цель те, кто всколыхнул давно забытое прошлое. Те, кто поднял на поверхность давно похороненное.
Тэиль хмыкнул.
— Ты прав, малой, но кто я? Разве в моей компетенции решать такие вопросы? Это должен решать президент.
Джун непонимающе посмотрел на старшего.
— Тогда о чём просил тебя Кибом? Он же сам доверенное лицо президента, он может убедить его в чём угодно.
— Он попросил меня оказать ему поддержку. Ему кажется, что Енмин уже промыл президенту мозги и добиться от него адекватных решений теперь не так просто. Кибом думает, чтобы обратить на себя внимание президента, нужно что-то глобальное, а я… Сейсен всё ещё остаётся моим ночным кошмаром, но слёзы Доёна ранят сильнее. Я обещал ему, что выступлю на стороне его мужа, ведь враг у нас всё же один, а ещё… Ещё я обещал, что намекну Хэкдже о том, что он должен пристальнее следить за тем, какие связи заводит наш любезный министр внутренних дел.
— А я? Что буду делать я?
— А ты постарайся подружиться с Джено. Он хороший мальчик и ни в чём не виноват.
— Он знает о том, что его родители живут вот так? — Ренджун развел руками в воздухе, кивнув в сторону спальни.
— Нет. Если честно, я сам не понимаю того, что происходит в этой семье. Я смирился, а тебе вообще в это лезть не советую.
И Ренджун не лез, но хмуро смотрел на слегка смущённого Доёна за завтраком. На омеге не было запаха Тэиля, но это не делало его в глазах Хуана жертвой. Этот мужчина осознанно шёл сюда, понимая, чем эта ночь может для него закончиться.
— Выгляжу жалко? Да? — спросил Доён, когда Тэиль, сославшись на дела, куда-то убежал, а омега вызвался подбросить младшего до Академии.
— Не мне вас судить, — пожал плечами альфа. — Дядя очень любит вас, вот только это снова и снова ранит его. Ваш муж…
— Мой брат, — ответил Доён, обхватив себя руками. — Я не знаю, почему это тебе рассказываю, просто… Просто твой осуждающий взгляд разрывает меня на части. Все видят в нас с Кибомом идеальную семью, вот только никто не знает чего нам стоит эта видимость. Мы обманули всех, но обманулись сами. Отец сказал Кибому: «Забирай Доёна и беги», и мы бежали.
Я был незаконнорожденным, отец выкинул моего горе папашу сразу после родов, из меня он хотел сделать либо прислугу, либо вовсе продать на чёрном рынке в рабство, и знаешь, возможно, всё так и было бы не случись та облава. Мы оказались далеко от родной деревни. Пришлось начинать всё с нуля. Первая течка и близость единственного в тот момент не опасного альфы, а дальше… Новая жизнь, свидетельство о браке, появление Джено. У меня особо не было выбора, Кибом был ласков со мной, вот только как к омеге больше не притрагивался. Болезненные течки, слёзы, мольбы — ничего не могло разрушить барьер между нами, и лишь сын стал моим утешением.
Я не могу сказать о том, что несчастлив. У меня есть семья: муж, замечательный сын. В доме царит мир и понимание, только каждой ночью я снова засыпаю в пустой холодной постели, пряча слёзы в подушку.
Когда я увидел Тэиля, потерял голову, его аромат лишил меня способности трезво мыслить. Я словно провалился в бездну. Он был смертельно ранен, практически на грани, и я поклялся себе, что не опущу руки пока не поставлю его на ноги, и у меня получилось. Кибом сразу всё понял, вот только…
— Решил воспользоваться ситуацией? — хмыкнул Ренджун, уловив кивок старшего.
— Он неплохой человек. Он очень любит сына, помогает людям, хочет, чтобы все забыли о Сейсен, вот только его методы порой пугают.
— И всё же, почему всё вы рассказываете мне, а не Тэилю? Если он ваш истинный, он поймёт. Он…
— Он может натворить глупостей, а снова вытаскивать его с того света я не хочу. Кибом задумал что-то опасное, я боюсь, что он втянет туда Илли.
— Так разве не уже?
Доён покачал головой.
— Всё, о чём я говорил вчера — только цветочки. Просьба поддержки это не прямой приказ. Если Тэиль узнает, что наш с Кибомом брак — чисто условность. Он может явиться к моему мужу и потребовать для меня свободы. Именно на этом может и сыграть Бом. Я не хочу так рисковать.
— Но этим вы делаете больно и себе, и дяде. Он слишком благородный человек, чтобы воспользоваться ситуацией, а вы… Неужели вам нравится такая жизнь?
— Я смирился. К тому же, когда мы заключали брак, Кибом пообещал мне, что как только он будет уверен в нашей с Джено безопасности, он отпустит.
Ренджун лишь покачал головой. Ему трудно было понять Доёна, но Тэиль просил не вмешиваться, и он молчал.
Знакомство с Джено и Джисоном стало очень ярким событием. Эти парни раскрасили будни Джуна яркими красками. С ними было весело ввязываться во всякие авантюры, а учёба в Академии оказалась на удивление интересной. На выходные, он возвращался к Тэилю, что рассказывал ему последние новости.
Мун говорил, что Кибом познакомил его со своими друзьями Лукасом и Джехёном, что те тоже являются наследниками Сейсен и приняли его нейтральную позицию. Сказал, что Лукас чем-то связан с Драконом и доставляет информацию о происходящем в лагере дядюшки, рассказал, что этот самый Лукас помог бежать Лэлэ, сказал, что попробует узнать о местонахождении младшего, а потом…
Новость о смерти Кибома застала врасплох. Растерянный вид Джено, и слёзы в глазах директора. Похороны стали тяжёлым событиями. Ренджун не видел тел своих родителей, и казалось, смерть прошла мимо него, а тут… Разбитый друг, бледный и заплаканный Доён и сигареты в слегка подрагивающих руках Тэиля. Хуан знал, что Мун курил очень редко, только тогда, когда не мог совладать с эмоциями, а был должен.
Ренджуну с Джисоном пришлось многое взять в свои руки, а Тэиль… Ему пришлось общаться с теми, кого он хотел видеть в последнюю очередь. Джун видел, как строго держался Енмин и готов был закипеть Джено. Вот только вмешиваться Ренджун не стал, за что потом получил крепкие объятия от Доёна и тихое:
— Позаботься о Джено, пожалуйста.
Вместе с друзьями они много пережили, но почему-то Джун так и не смог рассказать младшим подлинную историю Дракона на своей груди. И вот теперь, когда он встретил своего омегу, он снова потерялся в своих желаниях. Он не знал нужен ли ему клан Дракона? Может лучше убедить омегу в том, что это просто картинка? Только Сычен всё понял сам, а в Лукасе, которого так часто упоминал Джисон и Тэиль, и который оказался братом его омеги, он узнал своего учителя Вон Юкхея, что когда-то учил его выживать.
Дун испугался Дракона, и Ренджун не имел права его винить. Омега обещал подумать, а Джун ещё долго смотрел вслед машине, слишком поздно понимая, что не спросил даже номера телефона.
Вот и сейчас он шёл по тёмной трассе, нагоняя силуэты друзей.
— Что-то ты быстро, — хмыкнул Джено. — Омега оказался несговорчивым?
— Это, мой друг, тебя совсем не касается, — усмехнулся Хуан.
— Да подумаешь, — хмыкнул Ли.
Так, споря и переругиваясь, они добрались до своего корпуса. Через приоткрытое окно забрались в коридор, и оттуда отправились к себе в комнату.
Ещё издалека нос уловил запах шалфея. Джисон рядом напрягся, а Джено усмехнулся. Чем ближе альфы подходили к комнате, тем сильней становился запах. Пак вдруг сорвался на бег, стремительно направляясь к двери. Переглянувшись, Джено и Ренджун побежали следом. Стоило двери распахнуться, запах шалфея чуть не сбил с ног. Все трое альф застыли на пороге, с изумлением разглядывая светловолосого омегу, что сидел на кровати Ренджуна и, обнимая себя руками, медленно покачивался. Одежда на нём в нескольких местах была разорвана, на коже проступали синяки, лицо было перепачкано кровью и слезами. Омега, казалось, ничего не замечал.
— Чэнлэ? — неуверенно начал Джисон. — Что с тобой произошло?
Омега вздрогнул, а потом поднял на альф красные глаза. Когда его взгляд стал более осмысленным, Чжон подскочил на ноги и бросился в сторону альф, повиснув на Ренджуне.
— Инджун! Братик! За что они так со мной? — плакал младший, цепляясь за опешившего старшего.
Джено непонимающе смотрел на Хуана, что выглядел слегка пришибленным. Джисон же сверлил пару подозрительным взглядом.
— Лэлэ? — с сомнением спросил Джун. Омега закивал, сильнее прижимаясь к старшему, что уже крепко обнимал его в ответ, целуя в светлую макушку. — Лэлэ, малыш, как же? Ты здесь? Я искал тебя, но никто ничего не говорил. Я так боялся, что с тобой что-то случится!
— Я тоже думал, что ты умер! Там всё сгорело, — плакал Чжон. — А потом я увидел тебя здесь, но побоялся подойти. Ты не узнавал меня.
— Прости. Прости малыш, но что… Что с тобой случилось? Почему ты здесь? Что произошло?
— Да, нам бы тоже хотелось это знать, — кивнул Джисон, бросив раздражённый взгляд на обнимающуюся парочку. Он, конечно, уловил слово «брат» в их диалоге. Вот только почему-то было обидно, что ища защиты, омега кинулся к Ренджуну, а не к нему. Вот только списывать эту обиду на банальную ревность не хотелось.
— И вообще, малыш, тебя не учили пользоваться блокаторами? — спросил Джено, открывая форточки.
— Учили, — горько сказал омега. — Я жил на них с рождения и до одиннадцати лет. Сейчас они мне строжайше запрещены.
— И как же ты… — почесал затылок Джисон.
— Ты же утром всё и сам прекрасно понял, как и те двое.
— Это они, да? — спросил Хуан, ласково проведя по наливающемуся на скуле синяку. Чэнлэ кивнул, пряча лицо на груди у брата.
— Они подловили меня после ужина. Оскорбляли, били, пытались подчинить. Я пытался сопротивляться, но слабость давала о себе знать. Когда Шим начал стягивать с меня штаны, я вспомнил всё, чему меня учили в той тюрьме. Я бил, брыкался, кусался. Наконец, мне удалось вырваться, а потом… Потом я бежал на ваши запахи. Комната была не закрыта, мои преследователи, видимо, решив, что с вами связываться себе дороже, сюда свои носы не сунули. Вот только… Мне так неловко, вдруг эти…
— Не переживай, эти идиоты свое получат? — зло сказал Ренджун. — А тебе нужно отдохнуть. Иди, прими душ, а потом будем спать.
— А я… — Чэнлэ бросил затравленный взгляд на Джисона и Джено. — Я никому не помешаю?
— Нет, — пожал плечами Ли. — Оставайся, только утром с вас рассказ о том, каким чудесным образом вы оказались братьями.
— Это долгая история, — сказал Джун, направляя младшего в душ и всучив ему в руки лежавшую стопкой на стуле одежду.
— А мы не торопимся, — ответил Джисон, опускаясь на кровать.
— Я это… — неуверено начал Джун.
— Утром, Джуни, — отмахнулся от старшего Джено. — Всё утром. Сейчас мы немного не в том состоянии, чтобы объясняться. Этот омега твой брат. Давай остановимся на этом.
Ли сбросил с себя футболку и брюки и залез под одеяло, укрываясь с головой и, казалось, мгновенно засыпая. Ренджун хмыкнул и повернулся в сторону Джисона.
— Ты тоже ничего не скажешь? — спросил Хуан.
— Скажу, — кивнул Пак. — Я думаю, что придётся все-таки подчистить перья этим индюкам. Ведь они посягнули на честь моего омеги. Ты со мной?
Хуан улыбнулся и кивнул, радуясь тому, что его брату достался замечательный альфа, и пусть Чэнлэ ещё не знает об этом, Джун был уверен в том, что всё будет хорошо.
— Заварушка и без меня, — поднялся на постели Джено. — Так не пойдёт. У меня тоже чешется. Эти первогодки много на себя взяли, пришло время показать кто тут хозяин!
Джисон вытянул руку вперед, на неё тут же опустились ещё две.
— Давайте пообещаем друг другу, что бы ни происходило, как бы ни сложилась жизнь, мы всегда будем друзьями, — сказал старший. — Давайте поклянемся, что бы ни было в прошлом, настоящем, и будущем, мы навсегда останемся едины.
— Э как тебя, друг, развезло, — улыбнулся Ли. — Но ты прав, времена сейчас неспокойные. Нужно хоть в ком-то быть уверенным. Я с вами ребята.
— И я, — закивал Джисон. — Вы же моя семья!
Парни крепко обнялись. Джун чувствовал, как колотилось сердце в груди, ведь этот момент можно было назвать историческим, ведь сейчас здесь стояли наследники Сейсен и Дракона и клялись друг другу в вечной верности.
Хлопок двери и лёгкие шаги заставили парней отстраниться друг от друга и повернуться в сторону вошедшего. Чэнлэ стоял в дверях и нерешительно смотрел на старших. Вещи, которые, как оказалось, принадлежали Джисону, омеге были велики, от этого он казался ещё более хрупкими и беззащитным. Синяки и ссадины на лице и теле стали ещё заметнее, от этого ярость кипела в груди, и хотелось разорвать тех идиотов на части. Ренджун знал, что его Лэлэ очень сильный мальчик, что то, что творил с ним его отец выдержит не каждый, вот только он очень хотел, чтобы омега не испытывал больше боли.
— Я это…
Омега бросил взгляд на три разворошенные кровати. Ренджун смущённо почесал затылок, Джисон постарался запихнуть под кровать грязную футболку, а Джено усмехнулся:
— Выбирай любую, а мы уж как-нибудь поместимся.
Хуан и Пак синхронно закивали. Омега ещё раз посмотрел на кровати и направился в сторону самой на его взгляд аккуратной, что, к слову, снова оказалась Джисона. Живший в приюте, он с детства был приучен дисциплине.
Джено спрятал усмешку в кулак, за что тут же получил локтем под рёбра от Джуна. Джисон же с замиранием сердца смотрел, как аккуратно красивые руки омеги поправляют простынь и взбивают подушки.
— А вы… — поднял на старших взгляд Чэнлэ. — Спать не собираетесь?
После душа он немного пришёл в себя. Понимать, что ты не один и тебя защитят, было приятно. До сегодняшнего дня у него был лишь один защитник — Кун, а теперь… Теперь рядом с ним появились ещё трое. Чэнлэ не чувствовал враждебности от друзей Джуна, наоборот, рядом с ними он чувствовал себя уютно, а три таких свежих запаха сплетались в надёжную колыбель, в которую так хотелось окунуться и забыть обо всех проблемах.
Чэнлэ вспомнил чужие руки на своём теле, они снова напомнили ему о том дне, о тяжести пистолета в ладони. Отец никогда не жалел маленького омегу, ежедневные тренировки сказывались на психике, несмотря на то, что в последние годы Чэнлэ расслабился и поверил, что всё будет по-другому. Вот только пришлось снова отстаивать свои права на мирную жизнь.
Чжон прекрасно знал, что такое течка, они с Тэном много раз говорили об этом. Организм младшего очень сильно пострадал от химикатов, которые пичкал в него его отец, но доктор, к которому они пошли вместе с Тэном спустя полгода после побега, уверял, что скоро всё придёт в норму.
Чэнлэ помнил, как осуждающе смотрел врач на его новых родителей. Тэн что-то лепетал о том, что ребёнок жил с отцом в другой стране, что ему с большим трудом удалось вернуть Чэнлэ домой, что добрые люди помогли оформить документы. Видимо, видя то, что омега, действительно, очень беспокоится за младшего, доктор смягчился, а Кун и Тэн облегченно вздохнули.
И вот сейчас Чэнлэ испытывал все признаки приближающегося кошмара, но старался не зацикливаться на этом, ведь от течки же ещё никто не умер, есть в этом мире проблемы глобальнее, например, его отец со своими дружками. И почему-то хотелось верить, что три человека, что сейчас стояли напротив, помогут ему не сойти с ума.
Чэнлэ снова пробежался взглядом по своим невольным соседями, наконец, замечая слегка расфокусированные взгляды и потрёпанный вид альф.
— Пили? — сорвалось с губ. Омега спохватился и хотел было извиниться и сказать, что в общем-то это не его дело, но альфы синхронно кивнули, а Чжон невольно улыбнулся. — Не знал что тут можно.
— Нельзя, — ответил Джисон. — Но никто же не узнает.
Чэнлэ грело то, что ему доверяют, поэтому он, закончив со своей постелью, подошел к кровати Джуна, принимаясь расправлять белье.
— Чего застыл? Марш в душ и спать, — сказал он, встряхивая одеяло на кровати Ли.
— Может выселить его? — прищурился Джено. — Чего он тут раскомандовался?
— Но он прав. От нас несёт, как от помойки, — шикнул на него Джун. — Больше в этот клуб не пойдём.
— Я уже почти спал, — заныл Ли, но был подхвачен Джисоном и направлен в сторону душевой. Ренджун подмигнул омеге и пошёл следом за друзьями, шикая на особо громкие реплики Ли.
Чэнлэ вдруг стало так уютно, и почему-то собирая с пола футболки не первой свежести, омега думал о том, что покидать эту комнату ему совсем не хочется. Его совсем не беспокоит, что его сосед в корпусе напротив утром непременно доложит кому надо о том, что Чжон не ночевал своей комнате. Вот только сейчас было всё равно, потому что в какой-то миг, Лэ показалось, что его жизнь раскрасили в другие, яркие, ещё неизведанные краски.
Собрав вещи в корзину, омега забрался в кровать, кутаясь в одеяло. Всё вокруг него было пропитано запахом розмарина, уткнувшись носом в подушку и вдыхая полной грудью такой дерзкий, немного горький, но такой тёплый запах, Чэнлэ уснул, даже не замечая на себе слегка растерянного взгляда.
Джисон вернулся первым и не смог переступить порог, тайком наблюдая за тем, как омега обнимает его подушку и дышит, дышит им, прикрывая глаза. Почему-то вдруг показалось, что этот нос скользит не по его подушке, а по его коже, а губы… Джисон помотал головой, отгоняя наваждение. Запах Чжона дурманил, но Пак не хотел опускаться до уровня тех животных, что сегодня преследовали Чэнлэ. Он справится, он научится держать себя в руках.
— Спать! — пронёсся мимо него Джено, с разбегу опускаясь на кровать и раскидывая в стороны руки и ноги. Его, казалось, совсем не беспокоил запах омеги. — Не трогайте меня до рассвета.
— Нам придется вместе, — хмыкнул Ренджун, кивнув сторону Ли. — Этого теперь не сдвинешь.
Пак лишь пожал плечами, направляясь к своей половине кровати. Джун опустился с другой стороны.
— Твоё прошлое — это Дракон, да? — спросил Джисон, когда в комнате стало темно, а тишину нарушало лишь тихое сопение Джено и Чэнлэ. — Я читал в архивах Академии о Драконе. Твоя тату…
— Я — лидер клана Дракона по праву наследования. Чэнлэ — сын моего дяди, что обманом занял моё место. Дядя ненавидит Лэлэ, потому что из-за его пола, он едва не лишился трона. Омега бежал, но его ищут по сей день, а я… Меня и вовсе считают мёртвым. Это долгая история. Я расскажу потом, а сейчас давай спать. Сегодня был сложный день.
Джисон кивнул и прикрыл глаза, казалось бы, полученная информация должна была его напугать, но почему-то в нём, наоборот, появилось желание бороться. За правду, за жизнь, за омегу, что за свою жизнь видел очень мало доброты.
Так, за своими мыслями, Джисон не заметил, как уснул. Разбудило его чужое тёплое дыхание на шее. Альфа попытался увернуться, но понял, что прижат к кровати чьим-то телом. Чужая рука была перекинута через его грудь, и чья-то голова мирно покоилась на его плече. Запах шалфея, казалось, был повсюду, и тело реагировало, отзываясь лёгким возбуждением. С горем пополам разлепив глаза, Джисон заметил светлую макушку, а потом и всего омегу, что доверчиво прижимался к нему во сне. На талии Чэнлэ альфа заметил чужие руки, а за его плечом разглядел макушку Ренджуна. Пак вдруг осознал, что такой поворот событий выглядел неожиданно, но не сказать, что неприятно, вот только руки Джуна всё портили. Словно почувствовав его взгляд, Хуан открыл один глаз и сперва удивился, заметив Чэнлэ, а потом усмехнулся, уловив взгляд Джисона.
— Не претендую, — прошептал Джун, размыкая руки. — Как он вообще здесь оказался?
— Кошмары, наверное, — тоже шёпотом ответил Пак, приобнимая омегу и прижимая ближе к себе. — Вон, трясётся весь.
— Боюсь тебя разочаровать, мой друг, — донеслось с соседней кровати. — Но трясётся он далеко не от кошмаров.
Джисон шикнул на Джено, но понимал, что старший был прав.
— И что теперь? — спросил Пак. — Как он на лекции пойдёт в таком состоянии?
— Есть только два выхода, — сказал, потянувшись, Джено, демонстрируя друзьям своё подкаченное тело и нехилый такой бугорок под боксёрами. — Либо ты его сейчас хорошенько отжаришь, чтобы другим неповадно было. Либо тащищь в медпункт, и там его снова напичкают химией.
— А можно как-нибудь без секса? — спросил Джисон, понимая, что близость омеги с каждой секундой волнует всё больше.
— Можно, — ответил Хуан, поднимаясь и поправляя свои пижамные штаны. — Вот только надолго ли? Знаешь, сколько тут желающих найдётся? Не у всех выдержка как у нас с Джено. Вчерашний случай тому подтверждения. Ты это, думай, а я в душ. Да и мозги проветрить не мешает. Увидимся на лекциях.
— Я с тобой, — поднялся Джено, собирая вещи, и, бросив Джисону парочку презервативов, вылетел следом за старшим, показав младшему напоследок большой палец.
— Им легко говорить, у них отношений так толком и не было, хоть и перетрахали они уже почти всю Академию, а тут…
Джисон фыркнул, он не хотел так, но, во-первых, он вчера сам заявил права на Чэнлэ, а, во-вторых, в Академии, правда, было слишком много похотливых особ. Пак кинул взгляд на часы что показывали пять утра, а потом посмотрел на Чэнлэ. До начала лекции оставалось ещё часа три и нужно было что-то решать.
Омега покрылся испариной и болезненно морщился. Альфа неосознанно коснулся губами образовавшейся на лбу морщинки, а потом резко отпрянул, встречаясь взглядом с чёрными, как ночь, глазами, что сейчас были наполнены болью.
— Доброе утро, — неуверенно начал Джисон. — Как ты себя чувствуешь?
— Отвратительно, — честно ответил омега. — А где остальные?
— Ушли в душ и проветриться, — ответил Джисон, понимая, что тонет в этом чёрном взгляде.
— Мне так неудобно, — откликнулся Чжон. — Это всё из-за меня, но я… Мне не к кому было больше пойти. Папа вот уже полгода в коме. Он ведь тоже меня спасал, оттолкнул от пули, что задела его висок. Я до сих пор вижу, как он падает передо мной, а я ничем не могу помочь. Он был на четвёртом месяце беременности. Врачи разводят руками, они смогли сохранить плод, поддерживать его всё это время, но никто не может сказать, что будет, когда малышу придёт время появится на свет. Отец делает вид, что всё хорошо, но я же вижу, как он сдал за последнее время, а ещё чувствую запах алкоголя. Но разве у меня есть право учить его, кто я ему? Человек, из-за которого его муж и ребёнок висят на волоске. Я приношу людям только несчастья! Может, мне стоило остаться там, в той, другой стране с тем человеком. Может быть, и его стёрло бы с лица земли моё проклятие. Да, я проклятый! Я…
Омега зашипел и скрючился, обхватывая свой живот. Крупные слёзы полились по щекам. Чэнлэ стискивал зубы, пытаясь не закричать от пронизывающей насквозь боли. Врач сказал, что в первый раз будет тяжело, но он даже не догадывался о том, насколько.
— Вам повезёт, если рядом окажется альфа, готовый взять половину вашей боли на себя, — вспоминались слова врача, что смотрел на мальчишку с сожалением. В тот момент Чэнлэ в очередной раз думал о том, что ему было бы лучше исчезнуть. Вот только сейчас, когда Джисон притянул ближе, касаясь губами его виска, действительно, становилось легче.
— Выпрямись, — шепнул альфа. — Так ты не уменьшишь боль, а сделаешь только хуже. Расслабься, чем меньше ты будешь сдерживать себя, тем проще будет это пережить. Иди сюда.
Пак развернул омегу к себе лицом, ласково поглаживая по голове.
— Дыши глубже, — шепнул в покусанные губы младший. — Ну же, ты мне веришь? Я могу уменьшить твою боль.
— Почему? — спросил омега, поднимая на старшего покрасневшие глаза. — Зачем ты здесь? Ты ведь знаешь, что помочь мне сейчас может только одно, я не имею право просить тебя об этом. Врач говорил, что всё будет так, что будет тяжело.
— А что ещё он говорил? — спросил Джисон, понимая, что Чэнлэ расслабляется и жмётся к нему всем телом. Его нос снова скользит по коже шеи, а тяжёлое дыхание обжигает.
— Говорил, что лучше всего, если в этот момент рядом со мной будет человек, которому я не безразличен. Я должен пережить весь спектр эмоций, если этого не произойдёт, сбой затянется ещё на несколько лет. Я… Я не хочу тебя заставлять.
— Разве я похож на человека, которого заставляют? — спросил Джисон. — Посмотри на меня.
Чэнлэ покачал головой, щурясь от новой волны боли.
— Твой омега этого не заслужил, — шепнул младший.
— У меня нет омеги. Ты ошибаешься!
— Есть, — кивнул Чэнлэ. — Думаешь, я совсем идиот. Запах. Он с тобой повсюду. Не думаю, что директор будет в восторге от происходящего.
Джисон опешил, а потом сжал плечи Чэнлэ, отстраняясь и разглядывая бледное, мокрое от пота и слёз лицо. Как такое может быть? Никто до этого мальчишки не ощущал на нём запах Юты. Они не раз всё проверяли, но Чэнлэ… Этот омега слишком уверен в своих словах, и это может говорить только об одном, вот только Джисон не чует обратного.
— Гормоны, — словно прочитав его мысли, ответил омега. — Я болен, Джисон. Мой отец почти убил во мне омегу, если бы не Тэн с Куном, я бы, может быть, уже и запах потерял. Я…
Омега открыл глаза, глядя на старшего. В них сейчас было столько разных чувств, что Джисон потерялся.
— Я не имею права лезть в твою жизнь! Я не должен был приходить сюда, но ноги сами принесли туда, где обитают два таких родных запаха. Я должен был уйти, когда ночью проснулся от очередного кошмара, но не смог. Мне вдруг захотелось немного почувствовать себя живым. Юта-ши очень много сделал для меня. Он возил меня к папе в больницу, он заботился обо мне, и я… Мне так стыдно перед ним, но мне хотелось хотя бы чуть-чуть...
— Мы с Ютой вчера расстались, — севшим голосом сказал Джисон. — Он решил наладить отношения со своим альфой, а я… Я сказал, что полюбил другого, и, как оказалось, не соврал.
Чэнлэ посмотрел на старшего с подозрением.
— Другого?
Джисон закивал, притягивая младшего к себе.
— В пятницу Юта ждет нас с тобой на ужин, и отказы не принимаются, — шепнул альфа, наконец касаясь таких желанных губ.
Омега плавился в нежных руках и готов был на всё, лишь бы эта сладкая мука не прекращалась. Боль, действительно, уходила, а вместо неё накатили совсем другие ещё неизведанные чувства. Джисон целовал неторопливо, понимая, что любой его неверный шаг может стоить омеге не только спокойствия, но и здоровья.
Для Чэнлэ это всё было впервые, поэтому Пак старался быть как можно ласковее. Лёгкие поцелуи словно бабочки запорхали по светлой коже шеи. Джисон и не думал, что может так срывать крышу от простых прикосновений. Хотелось больше, поэтому руки альфы потянули наверх футболку омеги, что уже смешала на себе аромат розмарина и шалфея. Своя собственная тоже полетела в сторону, а младший оказался прижат к постели сильными руками.
Джисон целовал каждый сантиметр молочной кожи, слушая сбившееся дыхание и тихие стоны, что уже не сдерживал младший. Пак изучал тело под собой, замечая, что если лизнуть сосок, омега выгнется дугой, а если погладить бока, слегка проскальзывая под резинку пижамных штанов пальцами, задрожит. Такой нежный, хрупкий, доверчивый и такой несчастный. Джисон поклялся себе, что сделает его снова счастливым, чего бы ему это не стоило.
Чэнлэ понимал, что тонет, всё глубже и глубже погружаясь в океан чувств. Всё смешалось, омеге казалось, что помимо своих чувств он испытывает на себе все чувства альфы, получая всё в двойном размере. Он чувствовал восхищение, возбуждение и нетерпение альфы. Но то, как неторопливо старший избавлял его от последней одежды, поднимало его в глазах омеги до невиданных высот. Поцелуи сводили с ума, ласковые поглаживания, а порой и лёгкие укусы. Чэнлэ учился у Джисона быть нежным, учился любить и быть любимым, стараясь отвечать, прижимаясь ближе, так, что между их телами не оставалось ни сантиметра. Кожа к коже, что сейчас горела, обжигая. Сейчас они сгорали в пламени друг друга. Легкий поцелуй в висок немного дезориентировал, а полный обожания взгляд заставил плавиться, но тело было уже не потушить, оно требовало продолжения, требовало любви.
Джисон смотрел, словно спрашивая разрешения, и Чэнлэ был готов раствориться в этом альфе навсегда. Он подался вперёд, целуя и неосознанно прижимаясь и потираясь об альфу, посылая по телу электрические разряды. Назад — никогда, только вперёд, только с этим человеком. Даже неминуемая боль почти сразу забылась, когда мир взорвался яркими красками. И уже засыпая в объятиях самого родного человека, Чэнлэ услышал то, что, возможно, мечтал услышать с самого рождения.
— Спи моё счастье, я буду рядом.
Лёгкий поцелуй на губах как печать, как подтверждение слов. Возможно, впервые Чэнлэ не только слышал о счастье, но еще и видел его глазах напротив.