Пересекаться с Юкино стало ужасно неловко. От любого неосторожно брошенного в её сторону взгляда бросало в дрожь, становилось трудно дышать, сердце пыталось прыгнуть из груди метров на восемь, а словарный запас моментально обнулялся — и это только пока она не замечала. В оставшиеся до выходных три дня Дазай старался как можно раньше заканчивать разговор и покидать её компанию, дабы не разъесть мысли желанием врезать самому себе. Скорее всего, Юкино прекрасно всё понимала, но спокойнее от этого не становилось, хоть и тот неловкий разговор они даже не упоминали. Она старалась при любой возможности вторгнуться в его личное пространство: потрогать, поймать с ним зрительный контакт, заговорить на откровенные темы, как можно сильнее приблизиться — и ей это, очевидно, доставляло немалое удовольствие.

Однако Дазая тянуло к ней, как странно бы она себя ни вела и сколько бы дискомфорта ни приносила. Или, быть может, наоборот, из-за этого… Он сам до конца не понимал. Казалось, их отношения вот-вот перетекут из дружеских в романтические, и он наконец снова ощутит себя нужным, по-настоящему любимым. Любимым кем-то, на кого хочется равняться. Занимаясь дома под строгим надзором матери всем, чем можно, он мечтал, чтобы в комнату внезапно ворвалась Юкино, схватила его и утащила…куда-нибудь. Лишь бы далеко и надолго, где можно было бы хоть на время забыть о боли. Там бы они от души поболтали обо всëм и ни о чëм, обменялись секретами и в целом хорошо развлеклись. А может, и остались бы там навсегда, вместе, только вдвоём…

Он, Осаму, и Юкино. Ю-ки-но.

— Не отвлекайся!

С небес на землю его возвращал свист указки и удар ей по спине, рукам и другим частям тела, разбивая мечты вдребезги. Какие, к чëрту, могли быть романтические отношения? Это было просто немыслимо в таких условиях.

Произошедшее во вторник и среду мать благополучно замяла и, как ни в чëм не бывало, вернулась к привычному распорядку. Разве только чуть больше вещей еë стали раздражать, учащая позывы ударить сына, но, впрочем, такое случалось не так уж и редко, чтобы считаться чем-то из ряда вон выходящим. Еë не устраивал тон его голоса, эмоции, которые он показывал на лице во время игры на скрипке, резкость движений во время письма и рисования и тому подобное. Однако Дазай несильно переживал из-за этого, потому что знал: однажды лучик света выведет его из этой тьмы, пусть порой это и казалось невозможным. Несмотря ни на что, это обязательно случится.

В понедельник Дазай вышел из дома пораньше в надежде, что Юкино решит его перехватить на полпути. Ветер подхватывал опавшие листья и кружил в каком-то быстром танце. Холодный поток воздуха проникал под не высохшую за ночь форму и бегал наперегонки с мурашками. По пути к шоссе Дазай успел замëрзнуть, хотя шëл быстрым шагом, и сейчас думал о тепле. О том, что могло согреть — горячий чай, тëплая одежда, одеяло, объятия… Последнее вогнало его в краску. Он ускорился, прогоняя откровенные мысли, но вдруг его за воротник что-то потянуло назад.

— Стоять-ка, мы в прошлый раз не договорили, — отчеканил грубый голос Хонды.

Дазай остановился, на несколько секунд посмотрел на свои ногти и, приподняв подбородок, неспешно развернулся к парням с важным видом.

— М-м-м… — протянул Хонда, думая, как разбавить паузу, возникшую из-за того, что никто не собирался говорить, и вздохнул — Итак, ты испортил мне учебники и тетради, толкнул нас в воду и нагло подставил. Ничего не хочешь сказать?

— Хотите повторить? — ухмыльнулся Дазай.

— Очень смешно, б…ь, — закатив глаза, шëпотом выругался Аикура и скрестил руки на груди.

— Тебе бы стоило извиниться, умник, если не хочешь в травмпункт попасть, — процедил Хонда, чуть наклоняясь к Дазаю.

«Да лучше уж так, чем раз за разом домой возвращаться», — подумал тот и, сгибаясь в поклоне настолько, насколько позволяла дистанция меньше полуметра, тут же с театральным сожалением продекламировал — Ах, Великие Святые, простите меня великодушно за то, что испортил Вашу собственность и постоял за себя! Такие вещи непозволительны отродью вроде меня! А-а-ах, как же я жа-алок! — а затем с еле заметной улыбкой выпрямился.

— Совсем обнаглел? — оскалился Хонда.

— Но я ведь извинился, — невинно хлопая глазами, ответил Дазай — Что не так?

— Я те щас нос сломаю, Осаму! — рыкнул Сузуки.

— Ну так вперëд, что мешает?

Тот сжал руки в кулаки и застыл в растерянности, очевидно, думая, бить, или нет.

— Давай же, просто замахнись посильнее и ударь, это несложно! — радостно пропел Дазай, будто поддерживая товарища на соревнованиях — Я верю, ты сможешь!

Хонда и Аикура смотрели то на него, то на друга, готовые, в случае чего, остановить кого-то из них. Спустя полминуты, наконец приняв решение, Сузуки со всей силы плюнул ему в лицо и отшагнул назад.

— Ах, бедняжка… — с притворным сожалением хмыкнул Дазай.

Послышалось невнятное бормотание — вероятно, Сузуки ругался себе под нос.

— Забей, нашёл, перед кем унижаться, — тихо сказал ему Аикура, похлопывая по плечу.

— Унижаться? — недоумëнно переспросил Дазай, вытирая рукавом лицо — Я думал, ниже уже некуда опускаться.

С сердитым видом Аикура подошëл к нему и притянул к себе за одежду:

— Тебе когда-нибудь говорили следить за языком? — получив в ответ молчание, он вздохнул и приподнял голову, презрительно щурясь — Я смотрю, ты с сестрой моей сдружился. Смотри, если с неë хоть волосок упадëт — тебе п…ец. Понял?

— Какой такой п…ец? — спросил почти повисший в воздухе Дазай.

— Не знаю, но на травмпункт точно можешь рассчитывать. А может, даже на больницу. В этот раз мне будет плевать, если кто-то посторонний заметит. Уяснил?

Подобные угрозы от подростка выглядели довольно комично, поэтому Дазай кивнул, но тут же рассмеялся.

«Ну давай, если «плевать», а я посмотрю».

— Я ведь серьёзно, Осаму, тебе стоит быть с ней осторожнее. А вообще, лучше держись от неë подальше, ты недостоин её внимания.

Аикура грубо его толкнул, выпуская одежду из рук, и развернулся. Хулиганы обогнали Дазая и стали в довольно скором темпе удаляться.

— А ты сам как к моей сестре относился, Аикура? — крикнул тот вдогонку.

— Не твоë дело! — огрызнулся он, оборачиваясь.

— Как раз-таки очень даже моë, раз ты про сестру заговорил, — сказал Дазай, неспешным шагом подходя к ним — Не находишь это немного…лицемерным?

Они снова остановились. Аикура вздохнул, задумался и с обидой в голосе рявкнул в ответ:

— Дура твоя Ëшико! Если б она только знала, кого теряет… Может, жива бы осталась…

«Кажется, Юкино не соврала. Лучше еë не подставлять, хотя это не было похоже на какой-то секрет».

— Погоди, вы… Встречались? — с натуральным недоумением в голосе спросил Дазай.

— С добрым утром, — негромко хмыкнул Хонда.

— И ты признаëшься в содеянном?

— Ну… Чëрт, нет! — взъелся Аикура — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду!

Дазай улыбнулся, желая надавить на него ещë сильнее, но в его сторону тут же прошипел Сузуки, грозя кулаком:

— Тебе лучше заткнуться.

Дазай послушно закрыл рот и, сопровождаемый презрительными взглядами, спокойно продолжил свой путь к школе.

«Что ж, у меня теперь есть уникальная возможность отхватить, если меня заметят в компании девочки, которая мне…кхм, симпатична. Просто блеск».

Эта угроза говорила о том, что их встречи могли участиться, а вследствие и драки тоже. Травмировать себя ещë сильнее не очень-то хотелось, но, тем не менее, Дазай остался доволен таким исходом. Как бы то ни было, у него теперь появилась причина не обрывать любой контакт с ними.

Они что-то знают…

***

Дазай понял, что захотел сегодня побыть в одиночестве и немного подумать, и решил лишить себя удовольствия пересечься с Юкино. Он как можно быстрее забежал в школу, переобулся и, оглядевшись, помчался к своему классу.

«Она пока сюда не заглядывала, сколько мы общаемся. Надеюсь, сегодня тоже этого не сделает».

Дазай сел за свою парту, достал из сумки первый попавшийся учебник и открыл его, делая вид, что внимательно читает. Он попытался сосредоточиться на размышлениях о полученной информации, но переживания за свою заметность его постоянно отвлекали. Из коридора мерещились то шаги Юкино, то голоса постоянных обидчиков. В конце концов, когда у него почти получилось сфокусироваться на чëм-то одном, справа пронëсся чей-то насмешливый голос:

— Ого, ты умеешь читать вверх ногами?

Дазай присмотрелся к тексту внимательнее — действительно, иероглифы были перевëрнуты. Он вздохнул, притворяясь, что так и должно быть, но внутри захотел провалиться сквозь землю.

«Вот идиот».

Начавшийся урок не дал вернуться к размышлениям, поэтому он решил их отложить на потом. В обеденный перерыв он, вопреки привычке, пошëл искать другое место для проведения своего досуга, стараясь выскочить из класса как можно раньше и смешаться с другими учениками. Он заприметил на втором этаже пустой закуток, трижды оглядевшись, подкрался к скамейке, занял еë и с облегчением выдохнул.

— Осаму, ты прячешься от меня? Я тебя чем-то обидела? — вдруг обеспокоенно спросила Юкино, выскочив из-за угла.

«Да лвнышг…» — вздрогнув от неожиданности, мысленно ругнулся он — «Что ж ты не отлипнешь?»

С невозмутимым видом Дазай перевëл взгляд на неë и протараторил, разводя руками:

— Нет-нет, всë нормально… Я вот… Твоего брата встретил, он сказал, чтобы я с тобой не общался.

— Вот скотина… — вздохнула Юкино, покачав головой — Знаешь, забей ты на него. Он гавкать начнëт, если мне что-то не понравится. А по тебе не скажешь, что такое может произойти. Ты милый, забавный, решительный… Умный, талантливый… Ми-и-илый и безобидный!

— Вообще-то я ужас, летящий на крыльях ночи! — грозно отчеканил Дазай, смутившись такому количеству комплиментов за раз.

— Ага, мой узясь, летясий ня крильяхь нëци, — беззлобно передразнила его она и ласково погладила по волосам.

Он ощутил на голове холод от изящных тонких пальцев. Ему захотелось ударить себя по лицу.

«Это и правда так прозвучало?..» — со стыдом подумал Дазай и внезапно осознал сказанное — «Так, погодите, «мой»?! Я не ослышался?»

— Как знала, что тебя опять кормить придëтся, — хмыкнула Юкино, обратив внимание на то, что он снова был с пустыми руками — Я сяду? — спросила она и, не дожидаясь ответа, заняла место справа — Спасибо.

— Могла бы и не спрашивать.

— Ну а вдруг ты против? Может, я тебя уже достала, я мысли читать не умею…

— Ты не достала, — перебил Дазай её.

— Это радует, — улыбнулась она, протягивая контейнер с едой — Тебя, кстати, не били?

— Нет, не осмелились.

— А мама?

— Мама… — он задумался на пару секунд — Мама, как обычно. Слава богу.

— У вас что-то опять случилось?

— Не знаю… Она мне не говорила.

— Жаль… — сочувствующе протянула Юкино — В смысле, тебя жаль, что она на тебе отыгрывается.

— Не надо меня жалеть.

— Прости, — буркнула она, чуть отвернувшись.

Дазай понял, что совсем отвык обедать. Так странно было ощущать в середине дня, что желудок наполняется, а не исполняет песни кита. Еда стала быстро убывать, и, заметив это, он украдкой глянул на Юкино, как она неторопливо, растягивая удовольствие, уплетала свою порцию. Аккуратно и грациозно, под стать самой себе. А под стать ли Дазаю? Был ли он еë достоин? Что ей с того, что она делится с ним обедом и обсуждает всякую ерунду?

— Почему ты со мной вообще общаешься? — робко спросил он — У меня проблем по горло, меня не особо жалуют, не боишься, что тебя засмеют?

— Кто засмеёт? — усмехнулась Юкино.

— Ну не знаю, там, брат, подруги, просто одноклассники…

— Ты правда думаешь, что меня это будет волновать? Ты интересный, ты мне… — вероятно, осознавая, что говорит, она резко переменилась в лице, но не растерялась и быстро переформулировала мысль — Мне хочется с тобой дружить, и, если я чего-то хочу, никто этому не помешает.

«Лестно это слышать», — мысленно усмехнулся он, чувствуя, что щекам становится жарко.

— К тому же, ты совсем один остался, я решила тебя поддержать, — тихо и с некоторой грустью добавила она.

Есть резко перехотелось, поэтому Дазай убрал полупустой контейнер с колен и положил рядом на скамейку.

— Ты чего? — взволнованно спросила Юкино.

— Не знаю, — пробормотал он, уставившись на свои ботинки — Аппетит просто пропал.

Она отложила свою еду в сторону, обняла Дазая и положила голову ему на плечо, то ли успокаивающе, то ли как обычно — нарушая личное пространство. Ему стало неловко и от факта настолько близкого контакта, и от ощущения еë дыхания совсем рядом.

— Ты приятно пахнешь… — через несколько минут молчания тихо протянула Юкино — Я раньше и не замечала.

— Да? — растерянно переспросил Дазай — Я, в общем-то, тоже…

— А тебе нравится, как я пахну?

Не дождавшись спустя секунд десять ответа, она потянулась к его уху. Он отчётливо услышал, как она вдыхает, собираясь что-то сказать, и почувствовал, как по телу побежали мурашки, но в этот же момент послышался звонок, оповещающий о начале урока.

— Давай после уроков встретимся и поговорим, — прошептала она, чëтко произнося каждый звук — Возле школы.

Это прозвучало не столько предложением, сколько приказом, поэтому Дазай отказываться не стал и робко кивнул в ответ, после чего Юкино улыбнулась, приобняла его и, взяв свой контейнер, побежала в класс.

***

После уроков Дазай вышел из школы и остановился во дворе. Ученики стремительно убывали, спеша разбежаться по домам, отчего вокруг становилось всё тише и тише. Когда их стало возможно пересчитать по пальцам, за спиной послышались почти невесомые неторопливые шаги, и он резко развернулся, обнаружив, что полуметре от него застыла крадущаяся Юкино.

— Отвернись обратно, — буркнула она.

— Не-а, не буду.

— Отвернись, я сказала.

— Заставь меня.

Она развернула его за плечи, снова отошла и набросилась с объятиями. Дазай чуть не упал, потеряв равновесие, но в последний момент успел устойчиво расставить и напрячь ноги.

— Какой же ты упрямец.

— Какой есть, — улыбнувшись, произнëс он — Тебе что-то не нравится?

«Только не говори, что не нравится…» — с какой-то тряской простонал внутренний голос.

— Ну почему сразу «не нравится»? — обиженно спросила Юкино, надув губы.

Дазай промолчал, ибо не нашëл, что ответить.

— И сам не знаешь?

— Так о чëм ты хотела поговорить? — проигнорировав вопрос, спросил он.

Она скривилась, но ничего не сказала по этому поводу, вероятно, уже привыкнув к таким ситуациям.

— Осаму, можно попросить тебя кое о чëм?

— Не уверен. Ты знаешь, почему.

Юкино скорчила недовольную гримасу и вернула на лицо прежнее выражение: спокойное и слегка серьëзное. Еë голос был ровен и уверен, будто озвучивал совершенно стандартную повседневную просьбу:

— Стань моим парнем.

Странно, Дазай почему-то догадывался об этом. Интересно, почему… Он ждал этой просьбы, можно сказать, даже мечтал о ней, но, услышав наяву, вдруг ощутил какой-то странный дискомфорт. Что-то его настораживало, из-за чего интуиция кричала о побеге, и он решил всë-таки ей довериться.

— Я уже ответил.

— Почему? — с лёгкой печалью в глазах наклонив голову набок, спросила Юкино — Я тебе не нравлюсь?

— Нет. В смысле… Если мама узнает…

— Ну что ты заладил, «мама узнает», «мама узнает», — нахмурившись, громко проворчала она — Про Ëшико же не узнала, так что, если постараться, про тебя тоже не узнает. И вообще, как сдачи давать, так «не узнает», а как…

— Понимаешь, я просто не готов. Так резко, — тут же исправился он — Мы едва знакомы.

— Но я же тебе нравлюсь? — Дазай смущённо отвёл взгляд — Ты мне тоже. Так почему бы не попробовать?

Он не знал, что ответить. Вроде это было и правдой, а вроде и веяло чем-то опасным. Вроде ему и хотелось поддаться чувствам, а вроде и не хотелось потом разгребать возможные последствия.

— Осаму? — окликнула она его.

«Как бы объяснить, что эта затея не очень хорошая и может закончиться чем-то…нехорошим? Она ж меня просто засмеëт. Почему она не хочет подождать?»

— Ну ты ч…

— Я не хочу, Юкино! — громко перебил Дазай еë.

Она даже замерла от неожиданности. Несколько секунд посмотрела на него непонимающим взглядом, затем прикрыла глаза и тяжело вздохнула, будто скрывая обиду в голосе.

— Ладно, я тебя поняла. Ты отказываешься быть моей парой, и я тебя не осуждаю, ведь сердцу не прикажешь… Надеюсь, ты не попадëшься Кацуми на глаза после этого.

Дазай покосился на неë, как на маньяка, приставившего к его голове оружие. Ему стало страшно даже дышать, и потому он прекратил.

«Что она…? Зачем…? Как мне…? Почему…?»

Все слова в голове перемешались и растерялись, не желая складываться в мысли о происходящем, однако одно Дазай понял наверняка — он влип.

Он не понимал, что надо делать, однако чувствовал что думать надо быстро. Если он сиюминутно не скажет что-либо, это с радостью сделает за него Юкино и обречëт на постоянные неприятности. Его начнут всë чаще преследовать, унижать, бить, возможно, не только старые обидчики.

Нет, он не для этого столько страдал. Как бы то было ни прискорбно, но оставался только один вариант развития событий. Не самый приятный и не факт, что правильный, но не имевший альтернативы.

— Хорошо, я согласен с тобой встречаться, Юкино.

— Вот и молодец, Осаму, — с притворной теплотой улыбнулась она, шагнув к нему — Можешь же быть хорошим мальчиком, когда захочешь.

По телу Дазая пробежала дрожь от сказанного. Он ощутил себя скованным. Она как будто связала ему руки одной лишь фразой, и стало очевидно — теперь свободы было не видать.

«Теперь ты весь мой», — мысленно договорил он за неë. Это читалось так легко, что до жути пугало.