Если ты поставил себе цель — иди к ней. Ищи пути, выбирай верные из множества дорог. Находи способы пробивать себе тропу там, где, на первый взгляд, шанса пройти нет. Если приложить достаточно сил, не бросить на полпути, то результат не заставит себя долго ждать.

Сэр Рудиан Нойсен.

***

19 апреля 1976 года. Элирс, королевство Воскенгтон.

 Не знаю, была ли я готова. Не знаю, хватило ли мне этих месяцев понять и принять всё, что произошло. Смириться с собственной смертью — наверное, среднестатистическому человеку моего возраста никогда не приходилось задаваться таким вопросом. Я, конечно, не говорю о неизлечимо больных, которые каждый день борются за свою жизнь, но ждут гибели, которые вдыхают полной грудью, зная, что завтра для них может не настать.

 Наверное, я всё же не приняла. Смирилась, сделала всё, чтобы научиться жить заново, но не приняла. Научилась воспринимать себя Вивианной, научилась воспринимать окружающих теми, кем они для неё являлись — даже в мыслях звала родителей моими мамой и папой, хоть это и заставляло меня порой глотать рыдания ночью и болезненно хвататься за грудь. У меня никогда не было того, кого я могла бы звать родителями, а мой любимый брат, друзья — все родные мне люди остались где-то там, на Земле.

 Порой, когда от отца или матери я слышала до боли знакомую фразу из той, прошлой жизни, когда Аннабель пыталась скрыть рвущийся наружу смех и теребила подол платья — такая незнакомая, но так похожая на мою Иззи, — когда моя кузина Амара тепло улыбалась и, вопреки гневу матери, показывала мне «большой палец», как это делал любимый братец Маркус в попытке незаметно меня приободрить, мне начинало казаться, что я попала в какую-то симуляцию собственного мозга. Будто я собрала все-все свои воспоминания и создала для себя огромный мир, где каждый персонаж был отражением того, что я уже видела. Мне оставалось лишь принимать происходящее за очень, очень долгий сон.

 Вспоминая всё, что я вообще знала про сны, я проверила все существующие и известные мне варианты, чтобы подтвердить или опровергнуть эту теорию.

 Первое. Некоторые говорят, что во сне ты не можешь читать. Это суждение я опровергла сразу же — ещё в тот день, когда после своего… попаданства? Попаданчества? Неважно… в общем в тот день, когда я проснулась на рассвете и долго стояла на балконе. Следом я тогда вернулась в комнату и принялась осматриваться. В тумбе возле кровати, — в верхнем ящике под парой вещиц — я нашла дневник Вивианны и открыла его, надеясь ознакомиться с записями лично. На первый взгляд язык был мне незнаком, состоял из витиеватых букв, не похожих ни на один алфавит, что я знала поверхностно и нечётко, из искреннего любопытства и с подачи Иззи, изучающей языки. Но незнаком только на первый взгляд. Буквы сложились в мысленные звуки, звуки — в слова, а слова — в предложения. И вот я уже не заметила, как сижу на кровати и свободно читаю на незнакомом, но известном мне языке — воскенгтонском. Только потом выяснилось, с Аннабель я говорила на нём же, иначе она бы меня не поняла. А уже позже, изучая библиотеку поместья, я осознаоа, что мне знаком ещё и элирский — универсальный язык, говорить на котором учат всех детей с самого детства. Язык, на котором тебя так или иначе (со ссылкой на акцент) поймут во всех уголках огромной планеты. В общем, подводя итог, по первому признаку это не сон.

 Второе. Если ты осознаешь, что это сон, то ты можешь взять его под контроль и сделать всё что угодно — хоть пулять лазеры из глаз, хоть бегать со скоростью звука. На проверку этого пункта ушло чуть больше времени, чем я планировала. Сначала где-то с неделю я всеми силами убеждала себя, что всё происходящее простой сон. Затем пару дней убеждала себя, что раз это сон, то я могу вообразить всё что угодно. Потом решила, что в своём сне я хочу летать. После того, как мама застала меня напряжённо прыгающей в саду, она ласково предложила мне отдохнуть. В общем, летать я так и не научилась. Этот пункт мы тоже вычёркиваем.

 Третье. Во сне ты не почувствуешь боль, если в реальности ты никогда конкретно с этим видом боли не сталкивался. Поясню: если в реальности ты хоть раз резал палец, то во сне от пореза пальца ты почувствуешь боль. Если в реальности ты ни разу в своей жизни не обжигался о горящую свечку и не чувствовал в этот момент боль от огня, то во сне ты её тоже не почувствуешь. После долгого составления подробного списка со всеми моими травмами, которые я только могла вспомнить, пришло понимание, что проверить это, вероятно, не удастся — слишком уж много всякого я пережила, чтобы вот так найти вариант, как некритично покалечиться.

 И последнее. Если ты умираешь во сне, то ты просыпаешься. Честно, этот пункт пришел мне на ум самым первым, ещё тогда, но его я не проверяла. Не знаю, то ли просто побаивалась думать о смерти, особенно своей (после почернения моих глаз из-за близости к смерти отец итак смотрел на меня с такими болью и сожалением, что мне было попросту стыдно даже думать о таком), то ли моё подсознание верило, что это не сон, и я опасалась, что в этот раз точно умру насовсем.

 Больше никаких способов отличить сон от реальности я не знала, по итогу проверки счёт вышел 2:2, а потому к единому решению я не пришла. Ведь в случае чего я рано или поздно проснусь, так? Только вот это поздно длилось уже девять месяцев и восемь дней — ровно столько времени прошло с того момента, как я стала Вивианной, я считала. И мало того, что я не спешила просыпаться, так ещё и события основного сюжета, о которых я была в курсе, не спешили начинаться. И вообще…

 — Вивианна, отвлекаешься! — недовольно окликнул меня грубый мужской голос. Услышав эти стальные, учительские интонации, я вздрогнула и потеряла концентрацию в придачу с равновесием. Нога соскользнула с брёвнышка, и я с коротким писком плюхнулась на лежащий на земле матрас.

 Это был ещё один мой новый знакомый в лице сэра Рудиана Нойсена. Мужчина, конечно, видный — высокий, широкоплечий, с проседью в коротких чёрных волосах. Честно, никогда бы не сказала, что ему за сорок. Смуглое лицо перечерчено полосами длинных рваных шрамов: один из них пересекал левый глаз, второй выделялся в волосах тонкой залысиной, третий терялся на шее в вороте одежды. Глаза у него были красивые — тёмно-синие, с чёрным ободком по внешнему кругу радужки. Этот вояка уж точно чувствовал дыхание смерти не раз.

 Бывший капитан Воскенгтонской гвардии, теперь он находился в отставке, периодически тренировал будущих гвардейцев и в особых ситуациях заседал в военном совете. Вообще, последние лет сто жизнь была вполне мирной, но это касалось только войн с людьми — опасные околомагические чудовища, монстры, наполняющие леса и горы всего Элирса, были более важной проблемой, с которой, собственно, и боролись гвардейцы в первую очередь, помимо стандартных патрулей города и охраны дворца. Но сейчас не об этом.

 Сэр Рудиан недовольно поджал губы, а шрамы слегка исказились на бесстрастном до этого лице. Мужчина уже делал в мою сторону тяжёлые шаги, а потому я поспешила как можно скорее встать. Тяжёлое сбитое дыхание шевелило выбившуюся из тугого пучка на затылке белую прядь, сердце стучало в ушах, а дрожащие от усталости колени солидности мне точно не добавляли. На мне была свободная рубаха, тяжёлые ботинки на шнуровке и — о чудо! — штаны. Пусть лишь на время тренировок, но я была рада хотя бы ненадолго избавиться от платья в пол. В конце концов, я не полноправный гвардеец и уж точно не кузнец, не шахтёр и не кучер — всего лишь учусь драться на мечах из личной выгоды, а аристократкам носить штаны ну совсем не положено.

 Мужчина остановился напротив и скрестил руки на груди, смотря на меня сверху вниз.

 — Что, больше не хочешь научиться искусству ведения боя? Считай год минул, а ты в облаках витаешь? — насмешка в его голосе меня совсем не обидела, а скорее наоборот — показала, что он не совсем уж сердится, раз говорит со мной в обычной манере.

 — Никак нет, — на одном дыхании отозвалась я.

 Покачав головой и вновь двинувшись к своему посту наблюдателя, капитан скрестил руки за спиной и вновь посмотрел на меня.

 — Заново давай. Побьёшь свой прошлый рекорд — завершим на сегодня тренировочным боем. Нет — десять кругов по территории.

 Я поёжилась. Уж чего-чего, а десять кругов вокруг немаленького парка при поместье Дельмонро я точно бежать не хочу. Не то, чтобы это было для меня тяжело теперь, когда я почти год вот так тренируюсь, но, если выбирать между боем и бегом, то определённо первое.

 Пока я направлялась к началу нашей импровизированной полосы препятствий, состоящей из балок, натянутой низко над землёй сетки, стены, что надо перелезть, и парочки других штук, я сначала недовольно думала, как докатилась до жизни такой, а потом одёргивала себя другой мыслью. Это мне надо. Эти навыки, эти тренировки для щуплого тела Виви, эти способности защитить себя самостоятельно — лишь малая часть моего масштабного плана «Как избежать помолвки с моим возможным убийцей и смерти в восьмой главе, если я — второстепенная героиня». Сэр Рудиан командует. Я срываюсь с места и прохожу полосу препятствий так быстро, как не проходила никогда.

 На дворе двадцать девятое августа семьдесят пятого. Я сижу за столом перед раскрытой тетрадью и скрупулёзно перечитываю всё, что сумела вспомнить о сюжете «Ангельской лжи», стараясь попутно восстановить хронологию. С губ срывается тяжёлый вздох, пока я роняю перо на край стола и откидываюсь на спинку кресла. Пальцы сами по себе перелистывают страницу на самое начало, где крупными буквами написано «Как избежать помолвки с моим возможным убийцей и смерти в восьмой главе, если я — второстепенная героиня». Важная ремарка — я точно не знаю, кто именно грохнул мою Виви в оригинале, потому что концовку я не дочитала, а мой сюжетный жених — вообще тёмная лошадка и вроде какой-то суровый и загадочный шкаф. Заочно я его, конечно, ни в чём не обвиняю, но это как-то подозрительно — только он увёз меня из родного королевства, как меня и след простыл. Второстепенная героиня, но всё равно как-то обидно! Хотя Амара писала мне письма, и именно она забила тревогу, когда я на них не ответила. Мило, что хоть кто-то обо мне переживал…

 Вообще, название моей «миссии» вышло довольно забавное. Я так и представляю, как японские мангаки называют так очередную мангу про попаданку, а в голове два возможных развития сюжета — героиня или влюбляет в себя нежеланного жениха (и в итоге они живут долго и счастливо), или находит другого мужчину, с которым заключает брак по контракту, чтобы он помог ей избавиться от нежеланного жениха, а потом она по договору, чтобы не бесить его и не пытать судьбу, обязательно пропадёт из его жизни (потом они тоже живут долго и счастливо на самом деле). Не то, чтобы я часто читаю мангу или смотрю аниме, но когда рядом Иззи — она заваливает меня всякой информацией по своим новым фандомам. Причём так умело, что у меня у самой уже появляется желание посмотреть и почитать то, о чем она так вдохновенно болтает. Я вытерла глаза и потрясла головой, отгоняя непрошеные слёзы. Не отвлекаться.

 Из этих сюжетных тропов исекая мне ни один вариант не подходит — возложить ответственность за свою жизнь на некоего гипотетического мужчину мне кажется глупым и неразумным. Хотя, героинь я тоже не осуждаю — иногда и вправду хочется, чтобы кто-то сильный и уверенный решил за тебя все твои проблемы. Однако мой план был как будто менее опасным и более осуществимым, а общения с кем бы то ни было он не подразумевал — особенно с учётом моего умения не вовремя строить лицо-кирпич и моего почти полного неумения притворяться.

 О да, мой план был прост, как швейцарские часы: дождаться того дня, когда мне привезут приглашение на бал в честь успешного подписания договора с южной страной Миранианой (что и являлось первым сюжетным событием книги), а пока все будут заняты празднованием и танцами — сбежать. Правда было одно «но» — хоть убейте, но я всегда плохо запоминала даты (да я и не уверена, что в «Ангельской лжи» вообще какие-то даты упоминались), а потому я в упор не знала, когда именно этот бал случится. Единственное, что я помню — было довольно тепло по сюжету, как в начале осени, летом или в конце весны. Значит, если до октября никакого бала не случится, то это может произойти только весной и у меня много времени. Я каждый день в напряжении ждала приглашения, но его всё не было, и я начинала расслабляться. Однако это не значило, что разработка плана прекращалась хоть на миг.

Я изучала книги. Училась выживать в этом мире, готовила маршрут своего побега — через Фординию я должна была бежать в Кидфорт, где перекрасила бы волосы, сменила имя и по факту «умерла» бы. Ну, то есть не я, а Вивианна Дельмонро. Следовательно, я жива, сюжет движется так, будто я умерла, и все довольны, все получают свой счастливый финал.

 Один из многочисленных пунктов моей подготовки — это умение защищать себя. Я, конечно, и драться вроде умею, и из лука стрелять могу, и из огнестрельного оружия, и даже начинала учиться метать топоры — очень уж мне нравилось так выпускать пар (и всё это пошло из случайного предложения Дилана съездить с ним на стрельбище). Где-то на задворках сознания появилась глупая болезненная мысль, что все эти умения меня не спасли, но я отбросила их в сторону. В этот раз точно всё должно получиться. Только вот было одно маленькое «но». Тонкие, хрупкие ручки Вивианны, узкие плечи и её общая «маленькость». Когда-то я подумала, что она не держала в руках ничего, тяжелее вилки. Это же я доказала и опытным путём в попытке передвинуть тумбочку в комнате — создалось ощущение, что я устала, как собака, а тумба не сдвинулась и на миллиметр. Поэтому мне оставалось лишь одно — вернуть себе физическую форму моего старого тела и научиться владеть… какое у нас там оружие нынче в моде? … В гвардии всё ещё сражаются на мечах, охотники и высшие чины используют «новинки» в виде револьверов, но их просто так не достать — слишком ограниченная партия. Спасибо, Вивианна. В общем-то да, память подсказала мне ответ. И если бы у меня получилось раздобыть револьвер — было бы вообще замечательно, но, к сожалению, это невозможно. А потому я пошла на крайние меры.

 Каспераль Дельмонро — мой отец — когда-то был простым гвардейцем и состоял на службе у короля Сайруса, отца нынешнего короля Фредериана. Он начал с самых низов, постепенно зарабатывая славу и уважение, стал капитаном, а потом и почётным рыцарем, когда вернулся живым после убийства нескольких гарлисов — самых опасных монстров в лесах Воскенгтона. Ему даровали титул графа и земли, добился почёта и уважения. Строго говоря, это всё он делал ради мамы. Абигейл Перуэр была дочерью дворянина «старой закалки», а её брата Эдовальда и вовсе отдали по расчёту за нелюбимую девушку из богатой семьи. Маркиз Перуэр сказал, что ни за что не выдаст дочь замуж за безродного проходимца, но если он каким-то чудом получит титул, что сделать крайне сложно, то браку быть. Каспераль получил, вернулся победителем с Большой Охоты и взял в жёны Абигейл. Правда, его травма не позволила и дальше служить постоянно, а потому он остался «гражданским» военным советником в армии. Так что с вопросом моей «военной» подготовки помочь мог только он.

 Ужин. Мягкое освещение небольшой столовой приятно отражается от серебряных приборов. За окном заря, в приоткрытое окно тянет лёгкий ветер. Вообще, в поместье была столовая больше, но она предназначалась для приёмов, а мы сидели втроём уютной семейной компанией. Мама всё подкладывала мне еду, переживая даже спустя полтора месяца после моих изменений, а папа смотрел тепло и внимательно. Сначала мне было некомфортно и странно вот так сидеть со знакомыми мне лишь из воспоминаний людьми. Я неловко звала их мать и отец, но уже сейчас…

 — Папа… могу я попросить о помощи? — осторожно начала я, откладывая вилку.

 — Конечно, милая. Что такое? — голос у него был приятным и тёплым, сквозил нотками заботы и внимания, так что я в очередной раз не сдержала лёгкой улыбки. Какие же они всё-таки хорошие.

 — Я хочу… — глубокий вздох, — научиться сражаться на мечах.

 Внезапная тишина, звук падения ложки из маминых рук, удивлённый взгляд отца. Я поспешила оправдаться.

 — Три дня назад доставили газеты из столицы. Я прочла о том, как несколько разбойников похитили дам, прогуливающихся по набережной, и подумала, что мне следует научиться себя защищать, — я состроила грустное личико и опустила глаза.

 — Солнышко, мы можем просто нанять тебе телохранителя, если ты боишься, — мама аккуратно сжала мою руку, а я усиленно помотала головой. Теперь надо подключить характер Вивианны — её любовь к одиночеству и недоверие к новым людям играют на руку.

 — Вы же знаете, я не очень люблю новых людей. А ходящие за мной по пятам мужчина или женщина… я тогда совсем свихнусь. А так я смогу постоять за себя сама, если буду носить в складках юбки кинжал — смогу обескуражить и успеть позвать на помощь или сбежать.

 Родители переглянулись, мама взглядом показала папе, что молчание затянулось.

 — Я вижу, ты всё продумала, Виви, — осторожно начал он, а я удовлетворительно кивнула. — Ты правда этого хочешь?

 — Да! — быстро согласилась я, чувствуя на губах вкус победы.

 — Хорошо, — устало кивнул он и расслабил плечи. — Я что-нибудь придумаю.

 Через четыре дня в наше поместье прибыл сэр Рудиан Нойсен — сурового вида мужчина с чёрными волосами с проседью, широкими плечами и шрамами на лице — это всё, что на тот момент я смогла разглядеть из окна библиотеки. Они с отцом закрылись в кабинете по приезде, а я, не к моей гордости, стала подслушивать под дверью.

 — Ты же знаешь, как я отношусь к девчонкам на службе, — недовольно ворчал мужчина и тяжело вышагивал по комнате. — Это опытные хорошо себя показывают, а новобранцы… видел я тут недавно одну сцену. Заливается слезами, ножку, видите ли, подвернула, идти не может, и вообще голова болит, у меня женский день, зачем я вообще в армию попёрлась.

 — Руд, я же не прошу тебя сделать из неё первоклассного воина, — примирительно ответил отец. — Малышка просто хочет уметь постоять за себя. Дай несколько уроков, сильно не гоняй. Пара приёмов по самообороне — и всё, разойдётесь. Я бы и сам с ней позанимался, но…

 А вот это мне уже не нравится. Какая «пара приёмов по самообороне»?! Я драться хочу, а не вот это вот всё! Пара приёмов по самообороне я и сама покажу (спасибо Маркусу), а вот научиться сражаться на мечах по книгами не смогу, тут практика нужна.

 — Рука. Знаю, знаю, — перебил мужчина. — Вот что, Кас. Говоришь, она хотела на мечах научиться сражаться?

 — Да необязательно прямо «сражаться»…

 — Я спросил не о том, чего ты хочешь, а о том, что просила она.

 — Сказала «сражаться», — с губ отца сорвался усталый вздох.

 — Не смотри на меня как жена после бурной ночи. Если хочет научиться, и мотивация есть, я помогу. Если она совсем уж слабохарактерная будет — даже браться не стану. Добро?

 — Добро… К слову, хотел спросить. Что там за история с патрулём в Хильнсе? Кого нашли?

 Дальше мне слушать было не особо интересно, а потому я медленно прокралась в другой конец коридора, стараясь сдержать улыбку. И только потом, оказавшись у своей комнаты, радостно подпрыгнула на месте и ворвалась внутрь. Сидящая в кресле Аннабель вздрогнула, роняя из рук вышивку.

 — Леди! — испуганно возмутилась она, прижимая ладони к груди и поднимаясь на ноги. — Вы меня чуть к прародительнице не отправили!

Я радостно подскочила к ней, хватая за ладони.

 — Он согласился! — шёпотом пискнула я, а Аннабель в удивлении встрепенулась.

 — Да Вы шутите! — таким же шёпотом отозвалась она. — Он никого не брал в ученики, а к женщинам с оружием вообще настороженно относится! Это же Рудиан Нойсен!

 — Не шучу! Если всё пройдёт хорошо, то будет меня учить!

 — Я, конечно, не особо разделяю ваше воодушевление и желание драться на мечах, но очень за Вас рада!

 — Аннабель, мы тут одни, — строго заметила я, и девушка насупилась.

 — Не могу я к Вам на «ты» и по имени, леди Вивианна! — недовольно прошептала она. — Хозяева услышат — отчитают!

 Я недовольно надула губы, но промолчала. Ничего, ещё вернёмся к этому разговору. Да и вообще, чтобы кто-то из родителей отчитал? Серьёзно? Ладно уж, пока пусть будет так, а дальше я это как-нибудь исправлю…

 Зарывшись в шкаф, я выудила давно уже готовый костюм — штаны, простая лёгкая рубашка и ботинки на плоской подошве. Сколько же нервов мне стоило купить это в нашем городе! Думала, уже в столицу ехать придётся! А как на меня смотрели дамы в ателье… ух, лучше не вспоминать этот ужас…

 К шести часам вечера я стояла на старом тренировочном поле за домом. Волосы собраны в пучок, все украшения остались в комнате, кроме маленьких старых серёжек-гвоздиков. Сэр Рудиан стоял напротив, недовольно скрестив руки на груди, и критически разглядывал меня. Мы молчали уже минут пять. Начинать разговор первой я точно не собиралась — не положено при незнакомцах и «старших по званию», — а о чем там думал он, понятия не имею.

 — Хилая, — вместо приветствия, наконец, отозвался он, делая ко мне пару шагов и взял меня за локоть, пытаясь нащупать хоть какие-то мышцы в руках. — Слабая и мелкая. Меч в руках не удержишь.

 Вот уж спасибо за комплимент! Я и сама это прекрасно знаю. Впрочем, лицо-кирпич позволяло мне не выдавать никаких эмоций, а в особенности разочарования. Уже послушав манеру его речи из кабинета отца — прямолинейно, без утаек и обиняков он говорил то, что думал — я не обижалась, это мне даже понравилось.

 — Это я и хочу исправить, — я смело вскинула на него взгляд и заметила, как округлились его глаза. Конечно, он увидел, чёрный цвет моих. Конечно, он знал, что это значило.

 Он снова замолчал, отпустил мой локоть и сделал шаг назад.

 — Так значит… встретила смерть, а теперь хочешь от неё убежать?

 Я застыла и, кажется, разучилась дышать. Конечно, он имел в виду ситуацию в целом — чёрные глаза итак у тех, кто побыл трупом. Но мне показалось, будто он всё про меня знает — и про родной Нью-Йорк, и про смерть от рук наркоманов, и про страх, и про оставшихся где-то там близких и любимых. По спине пробежал холодок, я оставила его без ответа, покрепче сжимая челюсти и легонько хмуря брови.

 Мужчина насмешливо хмыкнул и отвернулся, начиная осматриваться вокруг. Это он меня теперь игнорирует или что?..

 — Десять… чёрт с ним, шесть кругов вдоль забора бегом марш.

 Я в удивлении застыла и растянулась в улыбке, отворачиваясь и делая пару шагов. Повторять два раза мне не надо было. Потом замерла, снова обернулась через плечо.

 — Разрешите просьбу, сэр Рудиан? — он хмуро кивнул, призывая меня говорить. — Впредь относитесь ко мне так, будто я любой ваш новобранец-мужчина.

 С этими словами я отвернулась и сорвалась с места. В его голосе послышался добрый смешок — возможно, он уже сделал какие-то выводы обо мне. Интересно, он ожидал безвольную слабую аристократку тут увидеть? Ну, то есть он, конечно, ожидал, но не дождётся. Мы — детдомовские — и не такое можем.

 — Тогда всё-таки десять кругов!

 — Молодец, кадет! — одобрительно крикнул наставник, пока я пыталась отдышаться. — Побила рекорд на двенадцать секунд! Можешь же, когда хочешь!

 — Могу… с правильной мотивацией, — поправила я и с глубоким вздохом выпрямилась, подходя ближе.

 — Отдых пять минут, потом хватай меч. Заслужила.

 — Спасибо! — я радостно подпрыгнула, забывая про усталость, и попыталась сдержать рвущуюся наружу улыбку. Спарринг точно пройдёт хорошо, ибо во владении мечом я уже почти доросла до уровня среднестатистического гвардейца! Один раз даже была на небольшой охоте на монстров!

 Спустя пару минут я беру меч, подхожу ближе. Сэр Рудиан становится напротив меня. Я чувствую нетерпеливую дрожь, устойчиво становлюсь на обе ноги почти напротив наставника и глубоко выдыхаю.

 Сегодня просто замечательный день!

***

 Сегодня худший день.

 Я сидела на кровати и пустым взглядом смотрела в одну точку. По комнате радостно прыгала Аннабель, перебирая мои платья. А я всё сидела, сжимая в ладони письмо. Мой билет в один конец, мою личную девочку из «Звонка», которая скрипучим загробным шёпотом врывалась в мозг с фразой «Тебе осталось семь дней» из телефонной трубки. Потому что до бала в честь подписания мирного договора с Миранианой осталась неделя. До моего побега осталась неделя.

 — Виви, ты меня не слушаешь?! — возмущённо отозвалась Аннабель, а я вздрогнула, поднимая на неё глаза. — Тебе, что, совсем не хочется побывать на этом балу?! Я слышала, что там будут высшие чины Миранианы! Вот бы на них посмотреть, хоть одним глазком!..

 — Вот скажи, Белль, а чем этот бал отличается от прочих, которые я посещала? — я подняла руку и начала перечислять, загибая пальцы. — Вот в прошлом месяце огромное торжество — день рождения короля. Или до этого званый вечер в поместье Амариллис? День зимнего солнцестояния, день рождения советника Дейлинари, Рождественский бал…

 — Ты зануда, — фыркнула она, плюхаясь на кровать рядом со мной. — Каждый бал уникален! Это же такое событие! Даже если ты не любишь балы, там же так красиво! Танцы, музыка, красивые люди, вкусная еда!

 — Хочешь — иди вместо меня, — беззлобно буркнула я и отвела глаза.

 — Упаси всевышняя, — открестилась она и снова подскочила на ноги. — Ты на каждом балу где-то отсиживаешься, тебя не видно, не слышно — это абсолютно никуда не годится! Я для кого тут причёски делаю? Украшения подбираю?

 — Я не скрываюсь, просто остаюсь в стороне от центра внимания, — справедливо отметила я, а потом снова меланхолично вздохнула.

 Аннабель что-то щебетала о платьях, снова копалась в одежде, а мои мысли были далеко. Я думала о том, что нужно успеть сделать за эту неделю: закончить сборы дорожной сумки, убедиться, что я ни о чем не забыла, найти окончательный способ сбежать с бала и организовать повозку или хотя бы лошадь, чтобы как можно скорее покинуть город. Лучше всё-таки повозку с кучером — я с детства как-то побаиваюсь лошадей и, хоть Виви умела ехать верхом, я боялась положиться лишь на её умения. Эх, планы, планы, планы…

 Неделя то ли потянулась слишком долго, то ли пролетела мучительно быстро — я так и не поняла. Весь первый день я провела за списком вещей и повторением плана. Второй и третий ушли на тренировки. Потом сэр Рудиан отбыл сначала на восточные границы, где разбушевались монстры, а потом и в столицу, чтобы сопроводить на бал свою жену. Четвёртый и пятый я посвятила сбору вещей — тогда же пришёл свёрток от маркизы Матиальды Перуэр, матери Амары. Естественно, она прислала мне коричневое простенькое платье и записочку, сквозящую лестью и притворством — ах, подойдёт к вашим глазам (знает же, крыса, что они уже чёрные), да наденьте, да уважьте тётушку. Впрочем, я его надела — мне же лучше не привлекать внимание на Балу, чтобы легче было сбежать. В коричневом платье меня итак принимали за прислугу, так что не то, чтобы на меня обратят какое-то лишнее внимание. Хотя Белль так сильно негодовала, что я едва не передумала (впрочем, она всё равно засунула в походную сумку одно из красивых платьев нежного голубого цвета). Шестой день я посвятила попыткам беспалевно спрятать сумку в карете (и у меня, наконец, получилось засунуть её за сиденья и прикрыть так, чтобы нельзя было найти даже наощупь). Собрала я с собой мало вещей: пару походных платьев, старые украшения, которые можно продать, деньги, штаны, плащ и рубаху, в которые планировала переодеться для удобства в дороге, меч, который преподнёс мне отец в качестве подарка на день рождения, запас еды и воды, дорогущее зелье для долговременной покраски волос, карту, пару нужных книг, естественно, мой дневник со всеми планами и пару вещичек по мелочи. В общем, стандартный набор юной беглянки. На седьмой день я изнывала от ожидания, тренировалась, дралась на мечах с манекеном на тренировочной площадке и тревожно мерила шагами комнату, пытаясь понять, что я забыла.

 На восьмой день я уже ехала в карете, сжимая ладони в кулаки, и бездумно глядела на свои колени. Дорога был недолгой, мы жили в пригороде, но я слегка нервничала и из раза в раз прокручивала план побега в мыслях. Показаться на балу, сослаться на плохое самочувствие или столкнуться с кем-то и опрокинуть на себя вино, «в расстроенных чувствах» убежать, очень быстро переодеться и слинять подальше от дворца.

 Колёса кареты мягко скользили по лесной тропе, оставляя за собой облака пыли. Я поудобнее устроилась в уголке мягких подушек и посмотрела в окно. Сквозь зелёные ветви деревьев пробивались лучи утреннего солнца, создавая на земле причудливые рисунки. Заметила белок, скачущих с ветки на ветку, сквозь приоткрытые окна расслышала, как птицы заполняли воздух трелями своих песен. Я всё ещё в другом мире, но чувство такое, будто вокруг меня парк возле дома. Лес всё также жил своей жизнью, каждый лист и каждая травинка казались отдельными частичками целого мира. Время от времени карета проезжала мимо ярких полян, усыпанных дикими цветами, и даже сквозь всего-то маленькую щель в приоткрытом окне я ощущала этот приятный цветочный запах. Ветер слегка трепал волосы, а я не сдерживала улыбки.

 В карете уютно. Мне даже кажется, будто я в каком-нибудь поезде — примерно также карету потряхивало на кочках, и постукивали её колёса. Ткани обивки мягкие и тёплые наощупь, свет снаружи проникал сквозь розоватые занавески, создавая мягкое свечение. За окном жаркий весенний день, сезон дождей кончился с концом марта, но в карете всё ещё прохладно. Белль, как и я, молча глазела в окно. Сколько раз мы видели этот пейзаж вместе? Мне… будет больно её оставлять.

 Белль похожа на Иззи. Даже имена у них похожи — Изабель и Аннабель. Одинаково яркие и светлые, жизнерадостные и улыбчивые, обожают всякие любовные романы, говорят, что думают, но с умелой попыткой смягчить. Красивые, полные счастья. Сбегая сейчас, я как будто теряю мою лучшую подругу второй раз, предаю. Но иначе никак. За родителей я тоже переживаю. Они испугаются. Будут грустить, скорбеть и плакать. Не понимать, куда я делась, никогда не прекратят искать. Я думаю, если бы они знали, что от этого побега зависит моя жизнь, они бы не обиделись. Лучше уж я буду неизвестно где, но жива, чем умру по дороге в Мираниану.

 Тут, конечно, назрел логичный вопрос — раз уже было много балов, почему это я решилась сбежать только на «сюжетном»? Причин несколько.

 Во-первых, мне нужно было очень много времени на подготовку. Тело Вивианны было не приспособлено ни к долгим путешествиям, если пришлось бы идти пешком, ни к самообороне, если бы пришлось держать в руках… да что угодно от палки до ножа. Я выдохлась бы раньше, чем добралась хоть до Оркуэлла, соседнего с запада города от Брионеса.

 Во-вторых, мне всё-таки хотелось бы, чтобы сюжет пошёл дальше, как и планировалось — всё-таки, из-за своей прихоти мне не хотелось лишать милую Амариллис её счастья с герцогом Лансарионом. Этот герцог, конечно, типичный мужской главный герой — я ещё в «Ангельской лжи» читала про его холодную загадочную физиономию, успехи в военных походах, прямолинейный взгляд и нежность, раскрывающуюся исключительно рядом с главной героиней. На балах тоже его видела, но мельком — чаще всего его можно было найти там, где собиралось самое большое скопление юных аристократок. Да причём такое, что бедного герцога не разглядеть толком — даже не могла мысленно оценить, насколько его красота соответствует описаниям в «Ангельской лжи».

 В-третьих… ну да, мне было любопытно посмотреть на этого женишка из Миранианы, которому приглянулась Виви в книге. Конечно, никакого «бум» не произойдёт, я всё равно сбегу, даже если он окажется самым красивым и приятным молодым человеком, но вообще я даже пересекаться напрямую с ним не планировала — сбегу раньше, чем он пригласит меня на танец и предложит прогуляться по саду. Так, просто посмотрю на него издалека, а потом за вещичками и начну новую жизнь в Кидфорте. Почему именно там? Страна изобретателей, страна, где женщина с мозгами ни в чём не уступает мужчине. Куда ещё мне бежать с почти законченным образованием инженера-конструктора? «Изобрету» какое-нибудь электричество, двигатель внутреннего сгорания — да что угодно из реального мира, чего тут нет, и буду жить припеваючи.

 Мы ехали дальше. Времени до замка оставалось немного. Карета медленно покачивалась на ухабистой дороге, и я, вновь приподняв занавеску, взглянула на приближающийся город. Каменные дома, выстроенные вдоль улиц, казались до сих пор такими непривычными, но и удивительными, что я невольно выдохнула. Легкий ветерок приносил ароматы свежего хлеба и цветов, наполняя воздух сладкими нотками. Я слышала гул чужих голосов, стук лошадиных копыт о брусчатку, громкий зазывающий крик мальчика, продающего газеты — всё-таки столица мне очень нравилась и, приезжая сюда, я даже наслаждалась этим разнообразием звуков.

 Когда карета свернула на главную улицу, перед моими глазами открылся величественный вид на королевский дворец. Я была здесь всего несколько раз, но каждый раз это место поражало моё воображение. Высокие башни, увенчанные шпилями из синего камня и металла, сияли в лучах заходящего солнца, а массивные ворота, украшенные резьбой и синими гербами с воронами, выглядели так величественно, что дух захватывало.

 Я не могла оторвать глаз от этого великолепия. Внимательно рассматривала каждую деталь: изящные арки, статуи из белого камня, украшающие фасад, и витражные окна, переливающиеся всеми цветами радуги. Признаться честно, я бы могла не разглядывать сейчас дворец так, будто видела впервые, но мне так хотелось насладиться последними часами в этой стране, к которой я привыкла за прошедшее время, что я вертела головой как простушка, впервые приехавшая в столицу.

 — Приехали, — прошептала Белль, поправляя шторку на окне кареты.

 Мы остановились перед массивными воротами дворца, и я почувствовала, как моё сердце забилось быстрее. Скоро, совсем скоро… Слуги в ливреях поспешили открыть двери кареты, и я, собравшись с духом, ступила на мраморные ступени. Я благодарно улыбнулась слуге, подающему мне руку. Белль вежливо поклонилась, останавливаясь возле меня. Я оглянулась, увидев, как из кареты впереди уже вышли родители.

 — Удачи, Виви, — едва слышно отозвалась Белль, наклоняясь ко мне, а я с теплой улыбкой сжала её пальцы. Плевать, что подумают. Я должна с ней попрощаться — пусть все видят, что она всего лишь моя служанка, но для меня она самая близкая подруга — она стала мне ближе, чем кузина, чем родители и кто-либо ещё.

 — Спасибо, Белль. Я буду рада, если нам удастся увидеться.

 В моих словах она скрытый смысл не разглядела.

 — Я буду твоими глазами и ушами! Найду тебя где-нибудь во время бала.

 Наш тихий разговор остался без внимания, а уже через пару секунд я глядела в удаляющуюся спину подруги.

 Я буду скучать, Белль. Если когда-нибудь нам удастся увидеться снова, я обязательно тебе всё объясню. Но боюсь, что вероятность очень мала, однако я не привыкла полагаться на вероятность, когда дело касается моих близких.

 Родители нагнали меня возле входа. Мама мягко расправила складочку на моём платье. Оно, кстати, было пусть и коричневым, но всё же очень симпатичным — объёмные рукава, тянущаяся ткань вместо корсета, атласная лента на талии и запястьях — честно, я бы надела такое, чтобы сделать какой-нибудь косплей, как мы когда-то планировали с Иззи.

 — Тебе не стоило потакать этой твар… этой ужасной женщине, — недовольно произнесла мама и грустно улыбнулась. Я заметила, как отец мягко сжал её пальцы.

 — Не беспокойтесь, — я опустила глаза и легко улыбнулась. — Мне неважно, что подумают другие. Я не гонюсь за тем, чтобы оказаться в центре внимания.

 Мама понуро опустила плечи, будто за что-то чувствовала себя виноватой. Я предположила, что за то, что не позволила себе дать ещё более открытый отпор своей невестке.

 — Девочки, уже пора, — мягко прервал нас отец и, легко приобняв за плечи, повёл в сторону входа.

 Я прошла с ним по выложенной камнем дорожке, наслаждаясь ароматами роз и жасмина, которые наполняли воздух. Впереди возвышался главный вход во дворец, украшенный резными колоннами и серебряными орнаментами. Я поднялась по широким ступеням следом за родителями и вошла внутрь.

 Внутренние залы дворца поражали своим великолепием. Высокие потолки, украшенные фресками, отражали сцены из древних легенд о Богах. Мраморные полы блестели под ногами, а стены были украшены гобеленами и картинами, изображающими королевскую семью и подвиги их предшественников. В груди поселилось почти физическое ощущение того, как каждый шаг приближает меня к чему-то важному и значимому. Нет, не к великолепной архитектуре основного зала. К тому, что я собиралась сбежать.

 Дверь распахнулась перед нашими лицами. Я слегка опустила ресницы, едва сдерживая порыв поморщиться.

 — Граф Каспераль Дельмонро со своей женой графиней Абигейл Дельмонро и дочерью Вивианной Дельмонро! — нараспев протянул церемониймейстер, а я, следуя за родителями, приветственно поклонилась гостям сразу вслед за ними. Мне, конечно, тяжело давалось притворство, но сейчас лучше всего было не привлекать к себе излишнее внимание. Опустив глаза в пол и расположив ладони на подол платья, как будто нервничала, я отошла чуть в сторону.

 Отец едва кивнул, мама тепло улыбнулась, беря его под руку. Я знала, что сейчас они оставят меня, уйдут здороваться со всеми знакомыми и не очень людьми, отец завяжет военный разговор, а мама найдёт своё место неподалёку от него, заводя разговор с жёнами нескольких аристократов — только с теми из них, кто не является полной тварью.

 И я буду скучать по моей обретённой семье также, как по потерянной год назад скучаю до сих пор. Призрачная надежда на хотя бы одну встречу в будущем тлела, но я продолжала в неë верить.

 А я, как и другие дети аристократов, должна буду участвовать в танцах, общаться с ровесниками и прочее, прочее, прочее. Я огляделась. В этом бальном зале я ещё не была — он, казалось, был ещё больше и величественнее, чем тот, где отмечали день рождения короля (конечно, надо же показать миранианцам, какие мы богатые). Высокие своды потолка, украшенные изящными фресками, казались бесконечными. Огромные хрустальные люстры свисали с потолка, их свет отражался в зеркалах, расположенных вдоль стен, создавая иллюзию бесконечного пространства. Стены зала были обтянуты тяжёлыми бархатными драпировками глубокого синего цвета, которые контрастировали с золотыми узорами, украшающими их. Вдоль стен стояли высокие белокаменные колонны, каждая из которых была украшена резьбой.

 В центре находился огромный паркет с причудливой мозаикой, которая складывалась в ворона и лес на фоне. Гости, одетые в роскошные наряды, уже кружились в танце, их смех и разговоры сливались в единый гул, который заполнял весь зал. В одном из углов располагался оркестр, исполняющий мелодии, которые казались одновременно и знакомыми, и новыми. Музыка проникала в каждую клеточку моего тела, заставляя забыть о том, что я, вообще-то, за это время так и не полюбила балы.

 Воздух был пропитан ароматами свежих цветов и дорогих духов, смешивался с легким запахом восковых свечей, которые горели в изящных канделябрах, расставленных по всему залу скорее для антуража — магическое освещение уже давно заменило свечи, а это лишь дань традиции. Время от времени я ловила обрывки разговоров, в которых обсуждались последние новости и слухи. Атмосфера в зале была наполнена смесью восторга и напряжения. Аристократы среди толпы двигались с грацией и изяществом, их лица светились улыбками, но в глазах, мне казалось, читалась скрытая тревога. Каждый знал, что этот бал — не просто праздник, а важное событие, которое прямо влияло на будущее Воскенгтона.

 Я огляделась внимательнее. Бежать надо как можно скорее и так, чтобы никто не заметил, но грёбаное любопытство…

 Как я помнила по книге, жених Виви был очень высоким и смуглым, а потому я искренне надеялась заметить его в толпе — посмотреть хотя бы одним глазом, чтобы с чистой совестью уйти, — но пока что я не видела никого, походящего на это описание. Моё внимание пока привлёк только стоящий в конце зала трон. Их, кстати, было три, но два из них пустовали почти всегда, а третий ещё не был занят королём Фредерианом. У него, конечно, есть жена и сын, только вот из-за неизвестной болезни королева почти не показывалась на публике, как и маленький кронпринц. В воспоминаниях Виви я не смогла найти даже малюсенького, мимолётного воспоминания о королеве Виттории и кронпринце Арчибальде.

 В той же стороне в толпе танцевала Амара. Моя солнечная кузина была прекрасна, как и обычно — золотистые волосы собраны на затылке, а нижняя часть идеальными локонами струится по спине. На едва заметно румяном лице красовалась довольная улыбка, голубые глаза светились от восторга и счастья. Яркое розовое платье с золотыми деталями кружилось вслед за активными движениями танца, игриво открывая изящные туфли на красивых ногах. Что ж, Амариллис не зря считали одной из главных красавиц королевства. Я успела поймать её взгляд и приветственный кивок, сама улыбнулась в ответ и отошла чуть в сторону. В платье цвета прислуги меня почти не замечали, а потому я могла наблюдать сама.

 Хоть короля всё ещё не было, но вот один из членов королевской семьи здесь всё же присутствовал. Я едва не вздрогнула, когда из задумчивости и разглядываний интерьера меня вырвало едва ощутимое касание к плечу. Вместо этого лишь обернулась и, кажется, замерла на миг.

 Да, брата короля, герцога северных земель, первого меча королевства и главного героя «Ангельской лжи» Лансариона де Корвикса я видела — издалека, но всё-таки. Однако вблизи… признаюсь, теперь я немного понимала толпы аристократок, которые окружали его при любом удобном и неудобном случае. Мужчина был красив — я бы даже сказала до неприличия красив. Светлая кожа даже без намёка на щетину казалась идеальной, хотя из-за ворота выглядывала небольшая полоска шрама. Чёрные волосы пусть и уложены, но пара прядей как специально были слегка растрёпаны.

 А глаза… такой красивый синий цвет, что я на миг забылась и подняла голову в попытке внимательнее рассмотреть их цвет — он был выше где-то на полторы-две головы. Его глаза были как океан на закате в слегка облачный день: светло-синие, с небольшими желтовато-зеленоватыми вкраплениями и тонким ободом по внешнему кругу радужки — таким тёмным, что я ненароком подумала, будто он, как и я, уже успел немного умереть. Правда вот отражали его глаза сначала обеспокоенность и лёгкий интерес, а потом расширились так, будто он слишком сильно шокирован. О, точно… не думаю, что на прошлых балах он мог заметить мои уже чёрные глаза (не думаю, что ему интересно, но всё-таки).

 Внезапно я спохватилась и поняла, что пялюсь как-то непозволительно долго. Мало того, что это осознание меня немного смутило, так ещё и по этикету было не положено. Я резко опустила глаза и присела в реверансе, склоняя голову. Краем глаза заметила чей-то алый подол неподалёку — ярко, однако! — но особого внимания этому не придала, вновь распрямляясь перед герцогом.

 — Прошу прощения, Ваша Светлость. Я задумалась. Для меня честь увидеть Вас лично, — заученно пробормотала я.

 — Добрый день, — мягко отозвался он, скрывая остатки сквозившей в голосе неловкости. — Это мне стоит извиниться. Мне показалось, что Вам нехорошо. Вы не отзывались, когда я Вас звал, мне пришлось вторгнуться в ваше личное пространство.

 Он звал меня? Ничего удивительного, что я не услышала. Частенько в задумчивости я зависаю на одной точке и не слышу, что происходит вокруг — до сих пор нахожусь в некоей прострации и лишь мимолётом подмечаю, что для «загадочного и холодного» герцога этот Лансарион как-то слишком мило разговаривал.

 — Простите за бестактный вопрос, но Ваши глаз…

 Внезапно музыка стихла и по залу прокатился шепоток, заставивший нас замолкнуть и синхронно обернуться в сторону трона — теперь мы с герцогом друг другу неинтересны. Как раз в этот момент туда и поднялся король. Издали было сложно разглядеть его — чёрные волосы чуть ниже плеч, корона с синем камнем на голове, светлая кожа, тёмно-синий костюм с тяжёлой накидкой, украшенной золотыми узорами — вот и всё. Наверняка он ещё невероятно красивый и у него синие глаза, но он всё ещё был недостаточно близко, чтобы я могла его рассмотреть. Однако вот его голос, усиленный амулетом, мне было прекрасно слышно.

 — Дамы и господа, уважаемые гости! Сегодня мы собрались здесь, чтобы отпраздновать историческое событие — подписание договора о сотрудничестве между нашими великими странами. Этот день ознаменует начало новой эры мира и сотрудничества. Сегодня я также рад представить вам посла из другой страны, который сыграл ключевую роль в достижении этого соглашения. Пожалуйста, поприветствуйте его с теплотой и уважением!

 Мужчина вышел из угла комнаты, до этого скрытый от нас людьми, стоящими на небольшом возвышении. И с каждым его шагом по ступеням к трону он становился всё выше и выше, пока мои глаза расширялись от шока. Он не просто шкаф, скорее целый дом! Ростом точно метра под два, почти столько же в обхвате плеч. Король, хотя и был довольно высоким, оказался ниже почти на полголовы. Белый парадный мундир с какими-то золотыми узорами и алой розой, приколотой к груди, делал смуглую кожу ещё темнее, как и золотистые волосы, откинутые назад. Выглядел он слегка хмуро, хотя церемониально поклонился по-мираниански — прислонил кулак к сердцу и слегка склонил голову. И хотя он был не совсем в моём вкусе, он всё же был завораживающе красивый — внешность так точно необычная.

 Король продолжал речь, а я не сводила заинтересованный взгляд с этого удивительного мужчины.

 — Герцог Крарсеалиран, мы благодарны Вам за Вашу преданность делу мира и за Ваш вклад в наше общее будущее. Пусть этот договор станет символом нашего стремления к гармонии и взаимопониманию! Давайте поднимем бокалы за мир, дружбу и процветание наших народов!

 Король говорил что-то ещё, но, честно сказать, остаток речи я пропустила мимо ушей. Как его зовут?! Крае… Крал… Крарсал… да чёрт возьми, кто так вообще ребёнка назовёт?! Крар-се-а-ли-ран! Зато как король махом произнёс! Сразу видно: дипломат! Интересно, если случайно исковеркать его имя, то это пожизненное в тюрьме, ссылка или смертная казнь? В Мираниане вообще очень жестокие законы. Это будет считаться оскорблением высшего чиновника?..

 — Леди Вивианна, Вы интересуетесь политикой и взаимоотношениями между Воскенгтоном и Миранианой? — вновь вырвал меня из мыслей герцог Лансарион, а я снова почти дёрнулась. Уже и забыла, что он тут. Подняла на него вопросительный взгляд. — Вы так внимательно слушали речь…

 Хотя женщины уже были и в гвардии, и в политике, и в прочих сферах, куда ещё сотню-другую лет назад не имели доступа, многие аристократы всё ещё с презрением и снисхождением к этому относились. В его же голосе я не слышала насмешки или попытки задеть. Мне было показалось, что ему даже искренне интересно моё мнение, но боковое зрение подметило возобновившийся танец и кружащуюся поблизости Амару. О, он решил подбираться к девушке через её близкую подругу? Хороший ход, кстати…

 — Любому будет интересно быть в курсе дел, происходящих в его стране, — коротко отозвалась я, чтобы не продолжать беседу. Ну, на женишка посмотрела хотя бы издали, на балу засветилась — мне, вообще-то, уже пора. Хотя… возможно, я могу совсем немного помочь?.. — Кстати, через несколько минут должен начаться вальс?

 — Всё верно, — в его голосе послышалось недоумение.

 — Не поймите неправильно, но моя кузина Амариллис великолепно танцует вальс. Очень советую Вам её пригласить, — на лице Лансариона уже не просто недоумение, а скорее удивление. Вообще, не по этикету говорить такое, но через пару часов я уже буду пересекать границу столицы и окажусь в Оркуэлле, так что терять мне нечего. А потому никто, наверное, не обидится, если я завершу разговор прямо сейчас?.. — Было приятно провести с Вами время, но прошу меня простить. Хорошего дня, — слегка склонив голову и присев в реверансе, я уже была готова уходить.

 — А Вы? — внезапно окликнул герцог, пока я не успела сделать и шага. — Вы любите вальс?

 — Наверное, его — больше всех танцев, — просто отозвалась я (а что ещё сказать? Вальс, как по мне, самый понятный и приятный для человека, который жил в двадцать первом веке) и обернулась, чтобы уйти. Один шаг к выходу. Ворвавшийся в поле зрения ало-чёрный подол. Столкновение. Бордовое пятно, разливающееся по корсету и юбке платья. М-да уж, без внимания я теперь не останусь.

 — Ох, Боги! Я так сожалею, я такая неуклюжая! — я, конечно, не психолог, в людях копаться не умею, но вот сожаления в этом голосе точно не было. Искреннего — так точно.

 Поднимаю глаза. Бледная кожа с едва заметными под косметикой веснушками. Яркие зелёные глаза под веером густых, чёрных ресниц. Длинные распущенные волосы — рыжие, но такие яркие, будто даже красные. Алые губы, скривлённые в подобие печальной, слегка испуганной улыбки. А эта красавица у нас… леди Лилитиана Фальсималь. Спасибо, Виви и моя память.

 Какой вообще роман вроде «Ангельской лжи» обходится без той самой антагонистки. Влюблена в главного героя, ненавидит протагонистку и устраивает мелкие (или не очень) подлянки. Секунду… а не на мою ли кузину она должна была вылить это вино? Что-то мне не нравится, что всё уже идёт не так… ну точно! Ланс обратился к Виви с просьбой подсказать, где находится Амара. Потом ушёл к ней, завёл разговор, Лилитиана же пролила на неё вино. Расстроенная Амара ушла переодеваться и вернулась в ещё более роскошном платье, а потом получила приглашение на вальс от герцога. Ну, платье Амары итак великолепно, а я уберегла её от позора. Не думаю, что это на что-то повлияло, а люди, стоящие неподалёку замерли. Неприятно, однако, ощущать такое количество взглядов на себе...

 — Леди Фальсималь, будьте осторожнее, — раздался недовольный голос герцога из-за моей спины. Вроде как по сюжету Лилит его раздражала, поэтому неудивительно,

 — Ничего страшного, — я улыбаюсь и вскидываю на неё взгляд. Уверена, это не та реакция, которую она ожидала — расширившиеся глаза, едва дрогнувшие в попытке нахмуриться брови и сжатые губы выдали её с головой. Я обернулась к Лансариону и снова слегка поклонилась. — С Вашего позволения, я всё же пойду.

 С этими словами я двинулась в сторону выхода, придерживая подол платья. Однако… отказать себе в маленькой шалости не смогла. Остановилась возле Лилит лишь на несколько секунд.

 — Браво, леди Фальсималь. Маленьких детей, кажется, стоит хвалить за любое достижение? — произнесла я шёпотом и насмешливо улыбнулась, медленно поднимая взгляд исподлобья. Что ж… испуг на её лице точно был не наигранный, а я прекрасно знала, как выглядела с чёрными провалами вместо радужки, особенно когда в них, бывало, почти не отражался свет. — Придумайте что-нибудь получше, если решитесь на подобное действо.

 Не дожидаясь ответа, я вскинула голову и под взглядами аристократов (многим из которых лишь бы сплетни собирать) всё-таки вышла за дверь.

 Пара шагов по коридору, зайти за угол, где никого нет. Глубоко вздохнуть, пробежаться взглядом по сводам высокого потолка и изящным синим гобеленам на стенах. Лишь пара секунд, чтобы перевести дыхание. Пора. Надо успеть переодеться, захватить сумку и выскользнуть из дворца вместе с повозкой торговцев — у меня есть час до её отбытия, но лучше управиться как можно быстрее. Жди меня, Кидфорт!

 После первых пары шагов я внезапно почувствовала, как кто-то вцепился в мой локоть. И, если бы не громкий и злобный шёпот Аннабель в самое ухо, я бы, наверное, воспользовалась спрятанным под юбкой кинжалом.

 — Это немыслимо! Слуга, разносящий подносы, рассказал, как подло поступила эта мерзкая избалованная девица! Виви, она опозорила тебя перед всем этим сборищем гадюк! — недовольно шипела она, уже подталкивая меня в спину.

 Я, конечно, догадывалась, что слухи разлетались быстро, но чтобы настолько? А Белль и вправду умудрялась найти глаза и уши абсолютно везде, тут ничего не скажешь.

 — Ничего страшного, Белль, это просто платье, — я натянула улыбку. — Я слегка расстроена, и сейчас хочу побыть одн…

 — Не зря я взяла то голубое платье. Пойдём! — решительно отозвалась она, не услышав мою негромкую попытку отмазаться, и потянула меня за ладонь в сторону, полностью противоположную выходу. Чёрт, чёрт, чёрт! — Сейчас переоденешься и войдёшь в зал, как принцесса, понятно? А я уж ей отомщу… добавлю в вино слабительное, посмотрим, как она запоёт! Стерва…

 — Э… не надо слабительное! — удивлённая, но не то чтобы очень сильно, поспешила вклиниться я. — Я её уже напугала. Ну, ты знаешь, как я научилась смотреть с этими глазами…

 Белль затянула меня в невзрачную комнату и с причитаниями полезла за платьем в сумку, а я… а что я? Мой план трещал по швам, пока она почти как куклу переодевала меня в прекрасное платье цвета чистого неба и затягивала корсет на спине. Всё это время, вплоть до самой дороги в бальный зал, куда Белль меня сопровождала, заваливая комплиментами, я прокручивала в голове все запасные планы, которые только успевала придумать. Теперь я могла не успеть спрятаться в торговой повозке. Значит, мне следовало дождаться садового буфета. Пока все гости будут в саду, увлеченные перекусом и беседами, я смогу добраться и до сумки, и до дальнего выхода с территории дворца. По крайней мере, я всё ещё могу сбежать.

 И вот, снова стоя перед дверьми в бальный зал, видя, как из-за угла за мной с улыбкой наблюдает Белль, я легко улыбнулась в попытке сдержать истерический смешок и успокоиться. Как говорил Дилан: «План «А» провалился, переходим к плану «Б». «Б» значит: бежать всё ещё надо, но план «А» уже провалился».