Выжившие

Оптимусу на короткое мгновение захотелось запротестовать, но Кнокаут был прав, от чего делалось еще горше. Память теперь была чистой как свежевыкованный клинок, но ощущалась как старое затупленное лезвие, мучительно застрявшее под ложементом. И он знал, что автоботы и десептиконы начинали как единое целое до тех пор, пока Орион не стал Оптимусом, а Мегатрон не зациклился на Матрице и власти. Это было смутное время, отдававшее гнилью и трупным смрадом.