— У тебя неплохо получилось, — учительница подошла к мольберту, за которым рисовал ребёнок, — ставлю тебе четыре. Линии грубые, ломанные, нужно больше плавности.

      Затем она подошла к другому мольберту.

— О, а это уже уровень! — сказала она другому ребёнку, что был альбиносом, — ставлю пять, молодец!

— Марь Семённа, — сказал первый ребёнок, — если я её уберу в рюкзак, то картина испортится?

— Зачем её в рюкзак убирать? — добродушно спросила учительница, — можешь оставить её в классе на столе.

— Если эти каракули размажутся, никто не заметит разницы, — сказал альбинос ребёнку, которому поставили четыре.

      Он засмеялся, другие ученики подхватили смех.

Первый ребёнок нахмурил брови.

— Ребята, хватит смеяться, — спокойно объявила Мария Семёновна, — Скоро закончится урок, собирайте ваши вещи, все…

      Учительница замерла в недоумении, не договорив. Она широко открыла глаза.

Картина альбиноса загорелась, будто кто-то её поджёг спичкой. Пламя начало разгораться, поглощая то, что на ней нарисовано.

Дети перепугались. Учительница побежала к огнетушителю и успела потушить картину. Но к тому времени она уже вся почернела.

***

— Ну что ты там? — красивая женщина с рыжим каре остановилась на пороге комнаты.

      Она, в белом кружевном белье, смотрела на мужчину, который стоял перед мольбертом.

— Ты как раз вовремя, — сказал он и жестом поманил девушку к себе, — посмотри.

      Она подошла и взглянула на картину.

На ней была изображена девушка с рыжим каре в профиль. Она смотрела влево, устремив взгляд вверх. Её волосы, лицо, шея, были растушёваны по контурам градиентом, начинающимся от персикового цвета, заканчивающимся бордовым оттенком. В правом нижнем углу картины была подпись: «Моя жена Николь».

— Как прекрасно, — восторженно воскликнула она.

      Николь затянула парня в долгий поцелуй, а затем они скрылись в спальне.

***

— Ты уезжаешь, куда? — Николь стояла, скрестив руки на груди.

— Мне выпал шанс поучаствовать в «Творческой схватке», — парень собирал вещи в дорогу, — Меня пригласили как художника. Я смогу наконец-то заявить о своём творчестве.

— А ты точно уверен, что выиграешь? — девушка подняла одну бровь.

— Я хотя бы попытаюсь.

— Нет, Рэд, давай так. Если занимаешь первое место, то я остаюсь с тобой. Если нет, мы расстаёмся, — взгляд говорившей стал холодным и злым.

— Ты охуела? — возмутился он, — ты любишь меня только за победу?

— За результаты, — уточнила Николь.

— Ну иди тогда на хуй со своими результатами.

      Собравшись, парень покинул квартиру.

***

«Всего день остался», — парень размышлял, сидя возле картины на полу. Эта та самая картина с изображением его жены. — «Я приложу все усилия».

      Так он сидел уже час, с тех пор, как заселился в городскую гостиницу и пришёл в номер.

«Николь, ты даже не подозреваешь, что эта картина может победить. Нет, ты просто не веришь в это.

Ну почему ты мне не веришь, ненавижу тебя!»

      Мысли о своей жене приводили Рэда в ярость. В какой-то момент он заметил, что что-то пошло не так.

— Нет! — парень вскочил, смотря в одну точку, — Моя картина!

      С правой стороны, где было написано имя «Николь», появилось маленькое пламя.

От шока он ничего не успел сделать. Пламя разрасталось всё сильнее, захватывая шею, а потом и лицо.

Придя в себя, парень дал себе пощёчину. Он взял со стола стакан с водой и вылил его на картину.

Этого оказалось недостаточно, поэтому Рэд набрал целое ведро в ванной, а затем вылил на оставшийся огонь.

Вся картина была размазана вперемешку с чёрной гарью. От былой красоты не осталось и следа.

Парень упал на колени. На обугленные края холста медленно капали слёзы.

***

      За окном жёлто-оранжевый закат переходил в розово-сиреневый.

Парень сидел в номере за столом с бутылкой пива в руках и смотрел в окно.

Осушив банку до дна, он поставил её на стол, а затем взял в руки телефон.

На экране Рэдмонд открыл афишу творческого мероприятия и стал читать имена номинантов. Его взгляд зацепил один псевдоним.

«Ошибся номером тоже номинирован? Охуеть… Сейчас он писатель, но книги его так себе, хотя сделали его очень популярным. Но мне всегда нравилось, как он делает иллюстрации к своим книгам. Поэтому я так долго за ним слежу. Мне никогда не научиться рисовать так, как он. Это просто невозможно. Кажется, это врождённый дар. Так хотелось бы его увидеть вживую… Жаль, что я уже туда не пойду.»

      Забывшись в мыслях, Рэд отложил телефон.

«Но он почти не появлялся на людях. Сейчас я даже не вспомню, как он выглядит.»

      Фокс взял с собой альбомные листы А4 на случай, если ему захочется порисовать. Такой случай предоставился.

Он включил свет, взял лист. С собой у него был только простой карандаш и точилка. Парень всё подготовил и стал по памяти рисовать писателя, которого он видел только через экран ноутбука или телефона.

Во время процесса карандаш очень быстро стирался, но Рэд снова и снова его затачивал.

Плавными линиями он очертил круглое, слегка заплывшее лицо, а затем и кучерявые волосы до плеч, собранные в хвостик. Фокс нарисовал парня, опустившего взгляд куда-то вниз, из-за чего густые ресницы томно закрывались.

Сам рисунок он решил не раскрашивать. Единственное, он дополнил образ писателя чёрным пиджаком с небольшим декольте. На пиджак Рэд потратил весь оставшийся карандаш.

Парень потерял всякое чувство времени. За окном уже была глубокая ночь.

Вдруг Фокс резко встал, будто приходя в себя. Он взял рисунок и поднёс его на свет.

«Что? Это сделал я?»

      Парень разглядывал рисунок, как заворожённый.

«Не шедевр, конечно… Но, кажется, я иду завтра на мероприятие».