Когда Санджи увидел Зоро впервые, он даже не обратил на него внимания. Тогда живой интерес вызвала только Нами: к ним в ресторанчик не так часто заходили такие прелестные девушки. Прелестных девушек в море вообще было немного, большинство пираток выглядели мягко говоря не очень, симпатичные, видимо, в такое дело не лезли. А Нами — рыжая, яркая, громкая и обольстительная — показалась Санджи единственным цветком в поле дикой травы, самой большой наградой за все его усилия. Даже работа официанта уже не ощущалась мучением и унижением.

И он носился вокруг Нами весь вечер, предлагал ей еду, напитки и себя, вообще не замечая остальных присутствующих. Заметить пришлось, когда Луффи не расплатился, тогда Зефф закономерно отправил его отрабатывать ужин мытьем посуды. Санджи наблюдал за ним какое-то время, наверно, просто от нечего делать, и если бы тогда кто-то решился сообщить ему, что именно этому человеку он посвятит свою готовку и жизнь, он бы ни за что не поверил.

Когда Луффи заговорил о становлении королем пиратов и поиске Ван Пис, Санджи не посмеялся, только задумался о своей мечте. Он лелеял ее давно, но никогда не мог решиться на ее исполнение. Луффи в своей решительности его восхищал: он был только в начале пути, но уже бесконечно дальше того, где был Санджи. Становилось завидно — ему бы такую храбрость. Или такое же безрассудство.

Но безрассудство и храбрость были непозволительной роскошью для того, кто обязан другому жизнью. Коку уже давно и бесповоротно был вынесен приговор, отменить который он был не в силах. И потому, когда Луффи искренне и серьезно позвал его в команду, Санджи должен был отказаться. Он понимал, что такой очаровательный шанс может никогда снова не выпасть, и все же соглашаться было нельзя. И глупо — черт вообще знает, кто они такие, может, помрут на Гранд Лайн в первый же день.

И все же согласиться хотелось просто дьявольски. Даже если помрет с ними — по крайней мере попробует, и это уже будет больше всего, что он делал когда-либо до этого. Олл Блю сам себя не найдет, кок знал это. Равно как и то, что сейчас его место на кухне ресторана Барати.

Нами сбежала, и Санджи бы даже погрустил, если бы их ресторанчик внезапно не начал пользоваться огромной популярностью: в него завалились и толпа недобитых, но сильных пиратов, и даже шичибукай — Дракуль Михоук, по совместительству сильнейший в мире мечник. Ситуация грозилась перерасти в катастрофу, следовало готовиться к драке и не думать о глупостях. Пираты соломенной шляпы могли с этого момента делать что угодно, его же долг — защитить ресторан.

А потом произошло то, что перевернуло существование Санджи с ног на голову, заставило в секунду переосмыслить всю свою жизнь. Слишком быстро, пронзительно, сильно. Он не был готов, хотя, думая об этом после множество раз, понимал, что никогда не смог бы подготовиться к такому. И, вероятно, именно из-за внезапности это и произвело такой эффект, лишив всех путей к отступлению, заставив столкнуться лицом к лицу с самим собой, своими страхами и слабостями.

Зоро вызвал Михоука на дуэль. Санджи и так думал о его словах, о нем самом тоже — о человеке, готовом отдать все ради достижения цели. Думал о нем сильнее и больше, чем о Луффи: безбашенный капитан не чувствовал — или просто не понимал, — что рискует чем-то или жертвует, его цель изначально была для него тем же, чем свобода или жизнь. Зоро же жертвовал. Санджи жертвовать готов не был.

И когда Зоро пал от последнего почти смертельного удара Михоука с улыбкой на лице, Санджи разрывало на части. Он не сразу осознал, что орет и почти плачет, спрашивает у отключающегося Зоро, почему нельзя было отказаться от амбиций, если ради них приходится рисковать жизнью. Только потом, наблюдая за не менее отчаянной битвой Луффи, понял, что задавать вопросы стоило самому себе. И тогда Санджи спросил, правда ли готов жертвовать своей мечтой ради того, что имеет сейчас. Если бы не Зоро, он никогда не решился бы ответить. Если бы не Зоро, он бы никогда не решился.

Тогда Санджи подумал, что восхищается им. Восхищался он и Луффи, и потому когда капитан снова предложил отправиться в путешествие с ними, отказаться было уже невозможно. Отвага заразительна, и она лишила кока всех путей к отступлению. Хотя отступать Санджи уже не хотелось.

Он поплыл выручать Нами вместе с капитаном, размышляя о том, что первый шаг сделан, и предвкушая приключения, ожидавшие их впереди. Если бы не переживания за сокомандницу, он, наверно, кричал бы от восторга. А еще думалось о Зоро — о том, что ему предстоит долгий путь плечом к плечу с этим человеком. Почему-то именно эти мысли вызывали особенный трепет. Но тогда у кока не было времени полноценно их осмыслить.

Времени не нашлось и во время битвы с пиратами Арлонга, когда единственным, о чем удавалось думать, были висящая на волоске жизнь Луффи и тяжелая судьба Нами, за которую до одури хотелось мстить. Санджи был знаком с ними всего ничего, но уже так дорожил ими, что бился изо всех, из самых последних сил. И когда Нами, заплаканная, разбитая, стоящая с драгоценной соломенной шляпой капитана на голове, благодарила их, он понял, что ради нее готов пройти через ад сколько угодно раз. Наверно, ради каждого из них тоже.

Тогда он понял, что значит быть членом команды пиратов Соломенной шляпы и как ему на самом деле невероятно повезло.

***

Зоро его, очевидно, невзлюбил. Для Санджи это было совершенно необъяснимо. Он был стойко уверен, что точно не сделал мечнику ничего плохого, но тот каждое утро приветствовал его оскорблением, издевкой или провокацией, и ему приходилось отвечать не менее едко, чтобы не оставаться в долгу. Хотя не хотелось и неприятно было каждый чертов раз. Закралась мысль, что можно было бы по-человечески просто поинтересоваться, в чем, собственно, у Зоро с ним проблема, в конце концов они сокомандники, им нужно быть уверенными друг в друге, а не ненавидеть, но пока Санджи размышлял об этом и настраивался на разговор, им на голову свалились прекрасная Виви и спасение ее страны, а Нами сильно заболела. Разборки пришлось отложить на потом.

Когда события на острове Драм, где они надеялись получить помощь, начали набирать обороты, Санджи понял две вещи: что он ввязался в охренеть какое рискованное приключение, где на каждом шагу поджидают опасности и злодеи, и что с Мугиварами ему ничего не страшно. Ценой титанических усилий капитана им удалось и пережить лавину, и вылечить Нами, и даже заполучить себе в команду врача. Малышу Чопперу было сложно выражать эмоции и доверять другим, но, отправляясь в путь с ними, он выглядел невероятно счастливым.

Санджи был рад новому члену команды, он даже позволил себе пофантазировать о том, кого они встретят в будущем. Если они возьмут к себе кого-нибудь еще, ему хотелось, чтобы это была девушка. У них уже была Нами, и Санджи таял от одного только взгляда на нее, но этого, конечно, не было достаточно. Может, Виви согласится остаться с ними навсегда?

Хотя Чоппер много смущался и был робким, с его появлением на корабле стало куда более шумно, он моментально влился в компанию Усоппа и Луффи и охотно с ними безобразничал, заставляя навигатора, очевидно, играющую роль мамочки для всех собравшихся, следить за ними и ругаться. Зоро все так же забирался в уголок, пил там и дремал, время от времени бросая в адрес Санджи неуместные и грубые комментарии.

Вспомнилось намерение поговорить с ним и разобраться. Санджи, наверно, даже переживал из-за этого, и не только потому, что с членами команды ругаться нехорошо, важнее было то, что Зоро ему нравился. Кок едва ли не из-за него решил принять предложение Луффи, он восхищался им, немного завидовал, хотел быть ближе. Может, лучшими друзьями становиться не обязательно, но хотя бы приятелями они точно могли бы быть.

Эти мысли не давали Санджи покоя, и чем больше он их думал, тем меньше был способен решиться на разговор. Как-то сразу наваливались все чувства, некоторые из которых откровенно смущали, и рассказывать о них Зоро не хотелось вовсе. Почему-то ему не казалось возможным прояснить их отношения без лишних подробностей о трепете, который Санджи испытывал, думая о нем или глядя на него, о восхищении и преданности, о желании быть с ним искренним и близким, касаться его. Последнее вообще стало неожиданностью для самого кока, но ощущалось так явно и отчаянно, что отрицать или не замечать не получалось.

Он сидел на палубе с болтающими о чем-то с Луффи и Усоппом и осторожно наблюдал за мечником, дремавшим неподалеку от них. И как только он умудряется спать при таком-то шуме? Захотелось развеять чем-то приевшиеся мысли, и Санджи выбрал безотказный вариант — угостить чем-то вкусненьким прелестных меллорин. Запасов осталось не очень много, успокаивало то, что до Алабасты оставалось по расчетам их навигатора всего несколько дней пути.

Найденного на кухне хватило на приготовление лимонного торта, от которого Санджи отрезал два кусочка, уложил их на две маленькие тарелочки, изящно украшенные листиками и ягодками, налил ароматный чай, отнес всю эту красоту девушкам, о чем-то хихикавшим в комнате Нами. Прелестные меллорин были несказанно рады и благодарны, но поспешили выставить кока из комнаты, и он поплелся обратно в кухню, думая, не съесть ли кусочек торта и ему.

В грустном одиночестве кухни надрезанный торт казался Санджи таким же растерянным, как и он сам. Ему удалось отвлечься во время готовки, но теперь он остался лицом к лицу со всем роем мыслей, жужжащим в голове. Думалось и об Алабасте, таившей в себе множество опасностей и одну прямо очень большую - Крокодайла, и о Виви, которая даже в такой тяжелой ситуации находила силы смеяться и бездельничать с Нами, о постоянно слишком быстро кончающихся из- за проглота-капитана запасах провизии, и самую малость о Зоро.

Санджи достал еще одну маленькую тарелочку, поразмыслив, не стал никак украшать, просто выгрузил на нее кусок торта — чуть большего размера, чем для девушек. Сообразил, что угощать одного Зоро как-то неприлично, сделал порции и для остальных членов команды. Сначала отнес Чопперу, сидевшему в комнате и работавшему с какими-то порошками и ампулами, затем вернулся на палубу с подносом в руках. Усопп и Луффи набросились на угощение сразу, Санджи едва успел отвоевать порцию Зоро у капитана.

— А когда будет ужин? — поинтересовался с набитым ртом, в котором сразу исчезла половина куска.

— Через пару часов.

— Я уже голодный!

— Я сделаю для тебя побольше, — мягко отозвался кок, ловя радостную и благодарную улыбку Луффи.

Санджи тихонько подошел к Зоро, уселся сбоку от него и легонько коснулся плеча.

— Эй, маримо, я принес тебе торт.

Зоро лениво приоткрыл один глаз.

— Не нужно.

Не найдя что возразить, Санджи хотел было уйти, но почувствовал, что из его рук пытаются стянуть тарелку.

— А хотя давай. Вкусно пахнет.

Санджи постоял еще какое-то время, наблюдая, как Зоро пробует торт и улыбается едва заметно — чтобы не показывать коку — самыми краешками губ, сам не смог сдержать куда более искренней и открытой улыбки и, довольный, отправился готовить ужин.