Руки дрожали. Амала сжимала в пальцах древний пергамент, гласящий о договоре семьи Басу с Махадева Рита-Шивой. «Коли кто-то из рода Басу обратится с мольбой к Великому Махадева Рита-Шиве, он, связанный договором, обязан будет придти к нему на помощь». Внизу стояли две подписи, одна из которых была голубой. Что это за договор? Амала чувствовала, что это очень важная вещь, способная дать ей ответы на все мучившие вопросы. В ящичке письменного стола царил беспорядок, показывая как в нëм рылись ловкие женские руки. Амала искала что-то, что объяснит странные взгляды Амрита в последние дни, однако нашла нечто куда более ценное. Послышались приближающиеся шаги, девушка молниеносно задвинула ящичек и кинулась к шкафу с одеждой. Она потянула за ручку, но дверь не поддалась, затем потянула ещë раз. Безрезультатно. Шаги и приглушëнные голоса приближались, Амала уже начала паниковать. Дëрнув ручку со всей силы, та наконец подчинилась и позволила шифоньеру укрыть внутри себя шпионку.

В кабинет вошли двое мужчин. Амала зажала рот рукой, чтобы ненароком не выдать себя. В шкафу было слишком тесно, она подмяла своей спиной одежду на вешалках. Амрит с отцом обсуждали предстоящие ритуалы к празднику Холи, но потом тема разговора резко изменилась... Тело девушки мелко дрожало, а виски пульсировали так громко, что казалось все люди на Земле это слышат. Она просто не могла поверить своим ушам.

— Думаю время пришло - сказал Амрит.

— Неужели иначе никак? - басистый голос дяди, полный сомнения словно ударил кнутом по её сердцу.

— Отец, у нас нет выбора. Мы должны...нет, мы обязаны сделать это. Ради благополучия мира, ради спасения тысяч жизней! - голос Амрита был решительным, не терпящим возражений - Мы обязаны принести Амалу в жертву Тëмной Матери. Она последняя из рода Басу. Именно ради этой цели мы воспитывали её столько лет.

«Я?! Из рода Басу?!» - от осознания у Амалы вспотели руки.

Послышался протяжный вздох девдаса, словно это решение тяжким грузом легло на его душу.

— Наверное ты прав, Амрит...У нас нет выбора.

— Отец, поверьте – проговорил Амрит – я бы и сам хотел избежать кровопролития, но иначе нельзя.

К Амале постепенно приходило холодное осознание того, что на самом деле означали его пристальные взгляды.

— Мы должны сделать это в день праздника Холи – продолжал Амрит – Иначе мир постигнет страшная беда.

— Знаю, Амрит, знаю... – поникшим голосом ответил дядя – И, когда мы сообщим ей об этом?

— Думаю нам не стоит пока ей говорить. Вы знаете еë характер: взбунтуется, а может даже сбежит. Она никогда не разделяла воззрения нашей семьи и не ценила нашу заботу о ней.

Последовал новый тяжëлый вздох дяди.

— Хорошо...Ладно, Амрит. Ты мудрый брахман и наша семья всегда прислушивалась к твоему мнению... - они ещë немного поговорили, после чего вышли из кабинета.

Амала пыталась унять дрожь и усмирить свой бешенный пульс. Она из рода Басу?! Что?! Эта информация не укладывалась у неё в голове. Она ничего не помнила о своëм детстве и никогда не знала своих родителей. Всю жизнь она пыталась понять, кто она такая и где её место в этом мире. Её пичкали историями о том, что дядя, сжалившись над бедной сиротой, подобрал её на улице. Выходит вся её жизнь была ложью?! Помимо того, что от неë скрывали её происхождение, так ещë и хотят принести в жертву богине Кали... «Именно с этой целью мы воспитывали её столько лет». Амала ощутила, как внутри медленно вскипает ярость. Перебирая в голове различные пути отступления, в памяти вновь и вновь вспыхивали слова Амрита: «Она никогда не ценила нашу заботу». Чëртов лицемер! И, что же именно она, по его мнению, должна была ценить?! Отчуждение?! Они всегда проводили чëткую черту между «своими» и «чужими», всем своим видом показывая, что Амала относится именно к последним. Она всегда ощущала себя лишней в семье Дубеев. Их отношение к ней всегда было странным: она, вроде как и являлась частью семьи, но одновременно и не являлась: её не звали на семейные ужины, каждому гостю рассказывали, как героически они приютили Амалу, лишний раз подчëркивая , что она неродная, что она «чужая». И, если дядя ещë старался сгладить углы и проявлял к ней хоть какую-то доброту, то Амрит и другие родственнички всегда задирали и дразнили её в детстве. Впрочем она у них в долгу не оставалась за что периодически получала. Амала ощутила, как внутри всë закипают от чувства гнева и несправедливости. Дубеи - уважаемая семья брахманов, способные даже предрекать будущее. Без их участия не обходится ни одно праздненство, ни один ритуал. Амала не понимала, что происходит и зачем приносить в жертву её жизнь, но у неë не было ни малейшего желания в этом участвовать. При всей неприязни Амалы к Амриту, в одном он всë-таки был прав: непокорства ей не занимать. Амала толкнула дверцу и выбралась из шкафа. Подняв пергамент на уровне глаз, она внимательно вглядывалась на две подписи, сделанные кровью: голубой кровью бога и красной, человеческой. Она всю жизнь мечтала отсюда сбежать и теперь у неё появился шанс.

Махадева Рита-Шива однажды самолично посетил дом Дубеев. Это была засекреченная информация. Аватар Шивы никогда не показывался вне зала обсуждений, которые проводились за закрытыми дверями и в которых могли участвовать лишь мужчины. Однако Амала никогда не отличалась послушанием. Когда ей было тринадцать, она тайком пробралась в зал до начала собрания и услышала, как к неизвестному гостю обращались, как к Шиве. Правда большего она так и не узнала, потому что была поймана с поличным. Амрит схватил её за шкирку, строго отчитывая. Но его голос звучал будто сквозь толщу воды, ведь всë её внимание приковали бездонные чëрные глаза, в которых будто хранилась многовековая мудрость и, необычная для Индии, белоснежная кожа. За эту выходку её должны были хорошенько выпороть, да так чтобы она запомнила на всю жизнь, и Амала уже мысленно готовила себя к этому. Но внезапно Шива величественно поднял ладонь, призывая Амрита остановиться. Все в комнате замерли.

— Не нужно – произнëс он.

Амала ощутила, как пересыхает в горле. Его голос звучал словно тихий шелест листьев, безмятежное выражение лица и величавая осанка. Вьющиеся чëрные волосы струились по плечам, подчëркивая бледность кожи. Он будто сошëл с картины. Пожалуй в его божественную сущность было не так уж и сложно поверить. Знал ли он, что она последняя из рода Басу? Наверняка знал. Его загадочный образ врезался в её память. В ту пору она часто представляла его перед сном и надеялась когда-нибудь снова увидеть. Ну что ж, её детская мечта скоро сбудется.

В эту прохладную ночь, Амала была единственной, кто не спал в доме Дубеев. Торопливыми шагами она вышла на балкон, в одной руке сжимая договор, а в другой - подтаявшую свечу. На пергаменте были написаны слова на санскрите, которые могли призвать Рита-Шиву. Проливая свет на договор, Амала шëпотом читала заклинание. Как только было произнесено последнее слово, ночную мглу разрезал яркий свет от которого Амала зажмурилась.

— Чем могу служить юной госпоже? - этот голос, подобный шелесту листьев, она бы узнала из тысячи.

Амала распахнула глаза. Перед ней величественно стоял сам Махадева Рита-Шива. Он ни капли не изменился: всë те же кудрявые длинные волосы и тëмные глаза, словно пронзающие насквозь. От точеной фигуры, облачëнной в белые одежды исходила мощная духовная энергия. Она сглотнула, всë её существо затрепетало перед могуществом и красотой божества, руки предательски задрожали, отчего пламя свечи дрогнуло.

— Я хочу покинуть Индию и отправиться в странствие - решительно заявила Амала.

— Да будет так - ответил Махадева Рита-Шива и исполнил волю Амалы, сопровождая её в путешествии, которое продлится не одну неделю. Наутро никто не обнаружит Амалу в её постели, ровно как и договор с божеством. Дубеи будут сокрушаться и бросятся на поиски беглянки, но всë будет тщетно.

— Что ты знаешь о моих родителях? – спросила Амала сразу, как только они пустились в путь.

— Многое. Что именно вы хотите узнать? – отвечал ей Рита-Шива.

— Например...любили ли они меня?

— Они души в вас не чаяли, моя госпожа.

Амала ощутила ком, подступающий к горлу. Мир вокруг стал расплываться, теряя свои очертания. Две влажные капли прочертили дорожку на смуглых щеках. Как хорошо, что в темноте не видно её слëз.

Внезапно бог остановился и Амала врезалась в его широкую спину. Он повернулся к ней.

— Отчего вы так печальны, моя госпожа? - шëпотом спросил Рита-Шива.

Она ощутила, как мужчина нежно заправил прядь волос ей за ухо.

— Я...я...– она всхлипнула - Всю жизнь ощущала себя изгоем в чужой семье...бесправной женщиной, которую ни во что не ставят...

— Прекрасной женщиной – возразил бог. Он поднëс её ладонь к губам и оставил на ней невесомый поцелуй – Запомните, моя госпожа: женщина повелевает мужчиной, а не наоборот. Ведь женщины самые прекрасные и совершенные создания, не верьте тем, кто говорит обратное: это всего лишь мужская зависть. Вы не изгой, вы не украшение, вы - Амала Басу.

Амала ощутила, как рука горит после его поцелуя и как этот жар медленно растекается по всему телу. Однако она не смела признаться в этом чувстве даже самой себе.

Через неделю они уже добрались до Гувахати, где отмечался первый день праздника Холи. Люди на улицах играли на барабанах, пели и танцевали. Амала почувствовала, как напряжение камнем падает с её хрупких плеч. Всю жизнь она жила словно в клетке, она была всего лишь женщиной, которую не допускали до серьëзных дел, она была всего лишь приëмной дочерью и «чужой» среди Дубеев. «Вы не изгой, вы не украшение, вы - Амала Басу». Облегчение вылилось в яркую эйфорию и Амала ворвалась в круг веселья.

Браслеты на её смуглых щиколотках позвякивали при каждом движении. Амала, жизнерадостно улыбаясь, отдалась страстному танцу. Длинные кудри на миг сливаются с огненно-алым сари, превращаясь в смазанные краски. Рита-Шива останавливает свой пристальный взор на красавице. Чëрные глаза будто заволокла пелена, бледная кожа будто сияла на солнце.

Янтарный и чëрный взгляд сталкиваются друг с другом. Амала в своëм танце приближается к богу, так же внимательно глядя ему в глаза, вновь отмечая про себя необычный цвет его кожи. Смуглая рука нежно касается белой щеки. Сердце Рита-Шивы пропустило удар, его бледные пальцы медленно поднялись, пытаясь коснуться узкой ладони, но девушка грациозно отстраняется, продолжая танцевать.

И до самого конца Рита-Шива так и не сумел отнять взгляд от каштано

вых волос, сливающихся с огненными одеждами, под стать бурному нраву Басу.