— Ты выйдешь замуж и это не обсуждается! – отец был в ярости. Настолько, что ударил кулаком в стену – Я сыт по горло твоими взбалмошными выходками!

— Но отец! – в отчаяньи вскричала дочь.

— Ты меня плохо расслышала?!

— Отец! Ты же сам позволил мне самой выбрать себе жениха! Я хочу выйти замуж по любви!

— И, что в итоге? Выбрала? Тебе уже восемнадцать и ты не замужем! Ты подрываешь авторитет нашей семьи! Если ты не нашла себе жениха, то я найду я. Вернее уже нашëл и договорился с ними о встрече.

— Отец!!!

— Довольно! – громогласный возглас и строгий взгляд отца говорил лишь об одном: этот вопрос закрыт.

Тяжëлые шаги отца, покидающего её комнату, будто эхом раздавались в голове Ясмин даже, когда за ним закрылась дверь, она ошеломлëнно смотрела в одну точку, пытаясь переварить услышанное. Внезапно она вскочила на ноги и с громким криком смела все предметы со стола. Все хрупкие предметы, что хранились в её комнате поочерëдно летели на пол, разбиваясь на тысячу осколков.

— Нет! – яростно кричала Ясмин – Нет!

Она рухнула на колени и тихо заплакала.

— Нет, нет – всхлипывала Ясмин, на смену ярости пришла безысходность, которая холодными когтями впивалась в её сердце.

Взгляд наткнулся на книгу, лежащую на полу. «Суфражизм 18-19 в.». Ясмин провела пальцами по обложке. Часто в своих мечтах она представляла себя отважной суфражисткой борящейся за право голоса для женщин. Как Ясмин бесстрашно рискует своей жизнью ради справедливости. Хотя в реальности она бы наверное так не смогла. Она была всего лишь избалованной дочкой богатого родителя с излишне прогрессивными взглядами. Её жизнь ограничивалась тайными прогулками в одежде простолюдинки, да чтением западных романов, которые будоражили её юную голову. Жизнь, расписанная на годы вперëд без её на то согласия.

Песок. Вот что ощущала Ясмин на протяжении всей своей жизни. Будто зыбучий песок затягивает её всë глубже и глубже. Она чувствовала, что задыхается в этом огромном доме, в котором у неё не было ни единого друга кроме Зулейки. Она точно птица в золотой клетке, жаждущая свободы.

Спустя несколько часов Ясмин лежала на кровати, безучастно глядя в потолок. Она уже почти смирилась с тем, что выйдет замуж за незнакомца. Девушка сама не заметила, как погрузилась в сон.

Зыбучие пески затягивали всë глубже. Ясмин пыталась закричать, но из горла не выходило ни звука. Она даже не могла пошевелиться, чтобы выбраться отсюда, тело словно парализовало пока пески пустыни поглощали еë хрупкую фигуру…Вот уже голова медленно уходила под землю, в карих глазах застыл ужас от безысходности. Солнечный свет окончательно исчез, погружая всë кромешную тьму. Лëгкие горели от отсутствия воздуха, Ясмин отчаянно пыталась сделать вздох, но всë было тщетно: она медленно и мучительно умирала…

Ясмин резко вскочила с кровати, тяжело дыша. Она схватилась за шею, ошалело глядя на белую стену.

«Я могу дышать! Могу дышать!» – подумала она чуть ли не плача.

…

— Порядочная девушка не должна ходить без сопровождения, люди посчитают её неприличной, падшей женщиной. Девушка должна хранить свою чистоту, не допускать скверных мыслей о себе у окружающих. Иначе тень позора ляжет на всю её семью! А, чтобы еë считали порядочной, она должна держать свой язык за зубами и помалкивать в присутствии мужчин. Говорить только, когда спросят, быть покорной, благодарной….— и бла-бла-бла-бла.

Зейн, как обычно, делился своим очень ценным мнением по поводу женской порядочности. С чего он вообще решил учить её порядочности? Кто он ей? Отец, брат, сват? Нет, всего лишь приближëнный отца. Может бедолаге просто не с кем поделиться и поэтому он каждый раз душит её своими нравоучениями? Причëм самым нудным тоном, который только можно сыскать. Ясмин не смогла подавить утомлëнный вздох за что получила его тяжëлый взгляд, полный укора. Стоило ей попытаться выйти из дома всего лишь с одним охранником, как оказалось, что она «ходит без сопровождения». У Ясмин не было выбора, кроме как выслушивать весь этот поток сознания, чтобы Зейн не наплëл чего-нибудь отцу о «непорядочном поведении» его дочурки, и тогда еë снова запрут дома, не позволяя даже переступить за ворота. Так что лучше потерпеть эти несчастные десять минут, чем месяц сидеть в комнате. Пока все эти мысли проносились в еë голове, Зейн всë говорил-говорил-говорил… Хотелось кататься по полу и выть на луну либо броситься в реку, чтобы утопиться и не слушать поток нравоучений.

«Петля на шее была бы менее удушливой, чем это» – подумала Ясмин.

Из неё будто медленно высасывали энергию и радость жизни; по ощущениям она состарилась лет на сто.

Но вот Зейн закончил... Ура! Она снова чувствует себя молодой и полной сил! Невероятные ощущения! Про себя Ясмин порадовалась, что выйдет замуж не за него. Но теперь к ней приставили ещë одного охранника – Аладдина; и это при том, что первого зовут Джаффар.

«Да, только Яго не хватает» – прозвучало в голове Ясмин.

Она вздохнула с облегчением, направляясь к высоким, массивным воротам, за пределами которых находился внешний мир…

На улицах Сефера стоял очередной жаркий день. Солнце светило так нещадно, будто стремилось расплавить всë вокруг, что составляло яркий контраст с еë домом, в котором беспрерывно работал кондиционер. Но тем не менее такой неидеальный и необъятный мир манил к себе Ясмин. Она поправила платок из которого выбилось пару волосинок и, в сопровождении двух охранников, отправилась в библиотеку.

Ясмин, по своему обыкновению, заглянула в секцию политической литературы западных стран. Она попросила оставить её одну, так что Джаффар и Аладдин бродили неподалёку, но на пятки не наступали.

Книжные полки, ломившиеся от многочисленных фолиантов – просто рай для книголюба. Кроме того, здесь было довольно уединëнно, ведь в эту секцию мало кто заглядывал. Ясмин задумчиво ступала вдоль широких стеллажей, проводя пальцами по корешкам пухлых томиков. «Марксизм», «История либерализма», «Европа: от монархии до демократии». Она застыла, в глаза бросилось название «Суфражизм 18-19 в. Том 2». Это именно то, что она искала. Смуглая рука потянулась к книге, но соприкоснулась с чужой ладонью. Увидев перед собой светловолосого юношу, Ясмин инстинктивно отдëрнула руку: социальные нормы не одобряли прикосновений между мужчиной и женщиной.

— Мустафа? – удивилась Ясмин – Что ты здесь делаешь?

— Слишком сложный вопрос – Мустафа лукаво улыбнулся – Даже не представляю, что человек может делать в библиотеке.

— Очень смешно – она закатила глаза, после чего добавила – Не знала, что ты интересуешься суфражизмом.

Хотя Ясмин вообще мало, что о нëм знала. Она видела его только один раз, когда отец пригласил их семью на ужин.

— Меня привлекают западные ценности, вернее европейская свобода мышления. Судя по всему и тебя тоже? Хочу уехать отсюда в будущем. Я думаю, что у каждого должно быть право выбора – следовать традициям или нет. Особенно у женщин.

Её сердце замерло от этих слов. Сегодня она открыла для себя совершенно иную сторону Мустафы.

— Я ещë не встречала парней, согласных с суфражизмом… – удивлëнно проговорила Ясмин.

— Так значит я у тебя первый? – он игриво подмигнул.

— Ох уж эти твои шуточки – она закатила глаза.

— Ну же не будь такой занудой.

— Это я-то зануда?! Да я…Да ты…

Ясмин чуть не задохнулась от возмущения.

— Спокойно, принцесса, не кипятись.

Эта фраза окончательно вывела её из себя и она набросилась на Мустафу с кулаками.

— Воу-воу, какие нынче опасные морокканские девушки – рассмеялся он, уклоняясь от удара.

— Ты можешь молчать хотя бы минуту? – сказала Ясмин, стараясь взять себя в руки.

— Я бродячий менестрель, молчать не в моей компетенции – он откинул светлую прядь назад, насмешливо улыбаясь.

— Ты и менестрель? Хах!

— Не любишь менестрелей?

— Нет, просто считаю, что ты уж больно нагловатый для романтичного музыканта.

Мустафа звонко рассмеялся.

— Не суди книгу по обложке, принцесса. Вдруг глубоко в душе я хрупкий и нежный ягнëнок?

— Где-то очень глубоко в душе.

— Ах, вот какого ты обо мне мнения! – он драматично приложил руку ко лбу, будто ему нанесли смертельное оскорбление.

Неизвестно, сколько бы ещë продолжалась эта перепалка, если бы у Мустафы не зазвонил телефон. Он распахнул телефон-раскладушку, прикладывая к уху.

— Менестрель Мустафа слушает.

Ясмин не удержалась и хмыкнула. Через минуту, юноша захлопнул телефон и сказал:

— Мне нужно идти, так что не скучай без меня.

— Я уж постараюсь – ухмыльнулась она.

Он подмигнул и двинулся прочь. Ясмин глядела ему вслед, сжимая руку на которой отпечаталось прикосновение Мустафы.

Через несколько дней, Ясмин вместе с охраной направлялась на фестиваль. Красоту праздника омрачали лишь мысли о скором замужестве. Пока девушка разглядывала украшенный город, вокруг стояла шумиха, люди толкались и ругались между собой. В какой-то момент многочисленный народ всей гурьбой двинулся на вперëд, где проходила основная часть праздника. Ясмин оказалась зажата в тисках толпы, стремящийся на центральную площадь.

— Госпожа! – крикнул охранник.

— Джаффар! – закричала она, но их голоса утонули в общем гуле, толпа их разделила.

Ясмин оставалось только идти в том же темпе, что и окружающие, чтобы её не растоптали. Люди остановились лишь достигнув центральной площади. Ясмин пыталась выбраться из толкучки, но когда долгожданная свобода была так близко, она зацепилась за чью-то ногу и с криком полетела вниз. Ясмин не успела впечататься в асфальт, поскольку её поймала крепкая мужская рука. Она поднялась и увидела перед собой…

— Преследуешь меня, принцесса? Я так сильно запал тебе в душу?

Ясмин усмехнулась.

— Ты даже не представляешь насколько.

Это был сарказм. Но то, в чëм она бы никогда не созналась – она действительно думала о Мустафе эти дни. Ещë бы, ведь нечасто встретишь в Морокко кого-то с прогрессивными взглядами. Но попробуй она сказать ему нечто подобное, он бы зашутил её до смерти.

Послышался стук барабанов, начались народные пляски. Ясмин и Мустафу бесцеремонно втянули в хоровод. Впрочем Ясмин и не была против. Жизнерадостная музыка заполняла собой улицу, её тело двигалось само собой, будто заранее зная все движения наперëд. Слышались грубые мужские голоса, напевающие какую-то песню и топот людских ступней. Мир вокруг закружился, превращаясь в смазанные пëстрые пятна. В жилах Ясмин кипела кровь, это был один из тех редких моментов, когда она чувствовала себя свободной. Здесь и сейчас ничто не имело значения: ни навязанный отцом брак, ни то куда пропали её телохранители. Вдалеке она заметила Мустафу и её губы против воли растянулись в яркой улыбке. Мустафа улыбнулся в ответ.

У Ясмин кружилась голова, она и сама не поняла, когда все успели разбиться на пары в танце – женщины с женщинами, мужчины с мужчинами. Она столкнулась с Мустафой, её руки упëрлись в его грудь, мужские руки сжали хрупкие плечи. Пронзительные синие глаза столкнулись с карими. Им нужно было срочно отстраниться, но они застыли, не в силах это сделать. К счастью они находились в самом центре толпы и никто не обращал на них внимание. Ясмин и Мустафа тяжело дышали, пытаясь восстановить сбитое дыхание, их сердца стучали в унисон, а щëки пылали. Она впервые была так близко к мужчине. Нет, им нельзя!

— Не знал, что маленькая мисс Зануда умеет улыбаться – его тон был насмешливым, но глаза оставались серьëзными.

— А я и не такое могу – ответила Ясмин. Близко. Он слишком близко. Она едва слышит собственный голос из-за бешенного пульса. Чëрт возьми, что же они оба творят?!

— Теперь мне любопытно…

— Госпожа! – послышался голос Джаффара откуда-то из толпы, перебивая Мустафу.

Ясмин будто очнувшись, резко отстранилась от юноши. Чëрт, и что на неё нашло?! Тем более, что она почти что уже замужем! Ясмин бросилась на голос Джаффара, даже не попрощавшись с Мустафой, ведь ей было стыдно смотреть ему в глаза.

— Джаффар!

....

Ясмин обвила руками плечи, которые хранили тепло его прикосновений. Глаза закрылись, она томно вздохнула. Она всë прокручивала в голове танец на площади, вспоминала его лукавую улыбку, его пронзительные синие глаза. Мысли о нëм невольно вызывали глупую, нежную улыбку…Но она отдана другому. Руки опустились и безвольно повисли вдоль тела, словно у марионетки. С губ сорвался тяжëлый вздох.

«Завтра придëт твой жених, постарайся его не спугнуть» – вспомнились слова отца.

Глаза наполнились слезами, щëки тотчас покраснели. Какая же она глупая… Как она могла влюбиться, когда уже сосватана? Ясмин медленно сползла по стене. Она горько заплакала. Ну за что жизнь так несправедлива? Когда наконец-то находишь своë счастье, бывает уже слишком поздно. Ясмин впилась ногтями в кожу, оставляя следы в форме полумесяца. Ей надо успокоиться, ничего уже не изменить! Однако слëзы продолжали литься против её воли. Её снова затягивает в зыбучий песок.

На следующий день она безучастно переодевшись, спустилась вниз. Зулейка суетилась вокруг неё, спрашивая, почему её лицо так опухло.

— Всë в порядке – отрешëнно отвечала Ясмин.

Пришëл час X – знакомство с женихом. Ясмин безразлично глядя в пол, направилась в гостиную. Оттуда слышался приглушëнный разговор.

— Что за вздор ты говоришь? Что значит не хочешь жениться?! – громким шëпотом говорила мать – Никаких отговорок! Вот, посмотри на портрет, какая красавица тебе досталась!

«Что, что?» – пронеслось в голове Ясмин, она прислушалась, но продолжения не последовало. Видимо жених всë же согласился. Она тяжко вздохнула и вошла в гостиную, опустив взгляд.

— О, а вот и ты, Ясминочка – проворковала мать, поправляя красный тюрбан.

— Приветствую – сказала Ясмин и подняв взгляд на жениха столкнулась с ошеломлëнными синими глазами.

— Менестрель нашëл свою музу… – сказал он, лукаво улыбнувшись.