Зельеварение сразу понравилось Дазаю, но по неправильной причине. Его восхищало то, насколько разнообразными были последствия чужих ошибок. Взорванные котлы, огонь разных цветов, клубящийся дым — чистейший хаос. И несменная тень профессора Мори, которой все боялись сильнее тварей Запретного леса, над этим беспорядком.

      Сейчас вот кто-то из слизеринцев сумел вместо нужного зелья изготовить какую-то аморфную и очень липкую субстанцию ярко-фиолетового цвета. Осаму уже минут десять, как закончил с заданием и пытался разгадать, как подобное могло произойти. В оригинальной рецептуре вообще не было ничего и близко клейкого, одни иглы дикобраза да толчёные змеиные клыки. Хотя если тот недотёпа перепутал страницы…

      — Хорошая консистенция, правильный цвет и даже пахнет, как надо, — мерно зазвучал голос профессора через через стол от него. — Определённо «Превосходно».

      Да, пусть неудачи на этом предмете были куда зрелищнее идеальных работ, не один Дазай умел читать учебник. И среди Рейвенкло, и в рядах Слизерина были студенты, которые справились с задачей. Мори почему-то особенно выделял одного из последних.

      Рыжий магглорождённый, которого вроде звали Чуей, пока был известен только тем, что вечно таскался с парой своих друзей, и тем, что Коё Озаки, Цветок тьмы всея Хогвартса, один раз прилюдно потрепала его по волосам. Однако и учился он очень даже хорошо. Как, впрочем, и большинство детей не из волшебных семей первое время. Всё-таки перед ними в одиннадцать открыли целый новый мир, который хотелось изучать. Кто-то из особо циничных старшекурсников называл подобное «сентябрьской эйфорией грязнокровок». Осаму понравилось это словосочетание, хоть он косвенно и сам под него подпадал несмотря на статус как минимум полукровки. Матери-волшебнице стоило хотя бы намекнуть на происхождение его отца перед смертью в родах, а то неудобно как-то не знать, кто он сам.

      Пока мысли ученика опять забрели куда-то не туда от скуки, Мори дошёл и до него. Осаму был одним из немногих, кто перед Огаем трепета не испытывал, он банально знал, что бояться ему не за что. Просто ждал нужных слов.

      — Текучесть на уровне, пар идёт клубами нужной формы… — через вежливую улыбку зельевар мог выразить весь спектор своих эмоций. Однако сейчас она словно стала искренней и значащей именно что улыбку. — Пожалуй, «Выше ожидаемого».

      Если бы Дазай для приличия не переставал бы вблизи преподавателей качаться на стуле, то сейчас упал бы. Он смешал что-то не так? Но что?

      — Я переделаю, — с пылом заверил Осаму.

      — Осталась половина урока, а оценка и так положительная, — Мори прекрасно понимал, что попытки отговорить лишь распылят чужое рвение.

      — Успею, — сказал первокурсник, ясно осознающий, что поступает именно так, как того желал учитель, но не способный на другой шаг.

      Внутри юного ученика взревела задетая гордость. Он слишком привык к статусу вундеркинда. Привык тому, что научился читать раньше всех и за несколько лет прочёл все книги, до каких мог дотянуться. Привык к тому, что первым выучил таблицу умножения и начал решать уравнения. Привык к шипению сквозь зубы, когда он поправлял старших. И никакая глупая магия не посмеет портить ему статистику.

      Дазай вновь открыл учебник, вылил проклятое «Выше ожидаемого» и принялся за работу, впитывая инструкцию до буквы. Шаг за шагом, пункт за пунктом, всё в точности, как надо, вплоть до запятой и точки. Точнее не было бы даже если призрак автора учебника решил лично им руководить.

      Пока зелье нужно было лишь помешивать, Осаму поднял глаза на пока единственного обладателя оценки «Превосходно». Освобождённый от лишних забот Чуя о чём-то болтал с соседкой с волосами, покрашенными в розовый. А что действительно важно — он своим плечом загораживал котёл, поэтому Дазай даже визуально не мог сравнить его содержимое со своей второй попыткой.

      Огай Мори подкрался, как дементор, почуявший дурные эмоции, и с помощью заклинания зачерпнул немного левитирующей ложкой. Он не любил лишний раз трогать руками что-либо — привычки бывшего врача.

      Ещё испускающую пар пробу оценили хищным взглядом, погоняли по стенкам, качая ложку, и вернули в котёл.

      — Удивительно, — протянул профессор. — За столь короткое время сделать вторую порцию. Причём хорошего качества. Но…

      —… «Но».? — не своим голосом переспросил Дазай.

      — …но не превосходную, — безжалостно резюмировал учитель. — «Выше ожидаемого».

      Он удалился быстрее, чем успел прозвучать вопрос о ошибке, и, словно прочитав мысли обескураженного первокурсника, поднял в воздух котёл Чуи. Профессор сказал что-то про то, что разольёт содержимое по пузырькам и отдаст в больничное крыло, когда скрывался внутри кладовой.

***

      — Это всё ещё звучит максимально бредово, — Чуя уже в который раз за день скрестил руки на груди.

      Дазаю пришлось приложить больше усилий, чем обычно, чтобы выглядеть вальяжно. Почему Накахара реально оказался сообразительным, а не недотёпой, которому разок повезло? Судьба совсем не хотела облегчать поставленную задачу.

      — Ты меня обижаешь своим недоверием. Сам посуди, я как-то открыл кабинет зельеварения, а тут уже всё готово для нас. Стал бы Мори давать мне ключ, если бы ему не нужна была помощь? Ещё и оставлять всё это?

      Осаму хлопал глазами так, словно ему не пришлось выведывать, когда профессор ходит за покупками в Хогсмид и вспоминать найденное в конце учебника чар заклинание Алохомора. Чуе о подобном знать не обязательно, он просто послужит ему живым примером, Дазай найдёт свою оплошность и успокоится. А там если надо и вину за растраченные расходники возьмёт на себя, чтоб слизеринец до конца жизни думал, что опытному зельевару зачем-то потребовался детский труд.

      — Нет… — всё ещё неуверенно произнёс Накахара, окидывая взглядом голубых глаз ингредиенты на столе. — Но почему не попросить старшие курсы?

      — Не знаю, — у Осаму уже почти осязаемо чесались руки, но было важно этого не выдать. — Может они варят что посложней… А может эта старая летучая мышь уже с ума сходит.

      Чуя слегка улыбнулся, морща веснушчатый нос. Кажется, он наконец попался.

      Они сообща повторили зелье с прошлого урока. Даже о чём-то болтали меж делом. Дазай несмотря на возраст знал, что люди больше всего любят говорить о самих себе, поэтому давил на их похожее прошлое. Спрашивал, как собеседнику доставили письмо, кто его провожал на поезд в отсутствие родителей, как ему спится на новом месте и прочее. Лишь бы Чуя не видел, что он зеркалом за ним повторял.

      Вообще, любопытно, что у гостинной Слизерина со слов Накахары много общего с кабинетом зелий. Тоже тёмная, мрачная, не совсем уютная в привычном понимании, но по-своему изысканная. Наверное, там его рыжие волосы и пронзительного цвета глаза тоже выглядят непозволительно ярко. Нужно будет как-то проникнуть внутрь из интереса. А лучше побывать во всех гостинных факультетов, есть же жизнь вне башни Рейвенкло. Но это всё потом.

      Честно, вблизи Чуя как-то разочаровывал. Дазай думал, что увидит какое-то откровение, тайную технику, великий секрет, однако он буквально следовал рецепту. Явно осмысленно и прочитав параграф, но не более. Осаму всё время следил за его руками, делал это жадно и пристально, но не выявил и отличия в алгоритме их действий.

      Накахара был лишь мальчишкой, а не Моцартом мира алхимии. Он не творил чудес, которые не были бы под силу другим волшебникам и волшебницам их возраста, не доставал из воздуха Философский камень и даже не превращал медь в золото. Просто делал всё, как надо.

      Итоговое содержимое котлов тоже вышло предсказуемо идентичным. Хоть сливай один, чтоб не занимать лишнюю посуду. Все характеристики совпадали. Их словно сварил один человек.

      И, кажется, Дазай кое-что понял.

***

      Узнать, когда у Мори окно, было самым простым из того, что он уже ради него сделал на этой неделе. А список хоть и не был самым длинным, но явно оставался незаслуженным. Теперь придётся добавить ещё и пункт «постучался».

      — Войдите, — прозвучало из-за двери.

      Дазай зашёл внутрь кабинета и без лишней траты времени сел на парту перед самым учительским столом. Профессор позволил ему сделать это без своих комментариев — доказательство того, что визита Осаму ждали.

      Весь в чёрном Мори и правда походил на летучую мышь, образ портила одна любовь к контрастным шарфам поверх плащей и пиджаков. Смотрел он тоже неизменно свысока, словно впрямь должен был это делать с потолка.

      — Пришёл рассказать, почему у меня стало меньше запасов в шкафу, Дазай? — голос у профессора как всегда обманчиво-ласковый.

      Осаму не собирался переходить в позицию оправдывающегося, хоть и нарушил даже несколько школьных правил разом.

      — Только если вы объясните, чем зелье Чуи лучше, — он достал из кармана предусмотрительно заготовленный пузырёк-образец.

      Не удержавшись, Мори еле слышно усмехнулся. Было больше похоже на то, что он просто выдохнул чуть больше воздуха, чем обычно. Но он явно остался впечатлён и чужим упрямством, и дотошностью. Небольшая закупоренная ёмкость мягко оторвалась от стола. Маг довольно долго её нарочито разглядывал, а потом заставил вращаться в воздухе так, чтоб содержимое плескалось, как вино в бокале сомелье.

      — Видишь ли, цвет, вязкость и запах определить не так уж и сложно, поэтому процесс оценки зелий может показаться обманчиво простым, — несмотря на холодность, тембр у зельевара был проникновенный.

      Дазай не моргая выдерживал взгляд глаз напротив. Из-за постоянной красноты, которая накладывалась на родной цвет радужки, они казались чуть ли не лиловыми и оттого какими-то неправильными, практически нереальными. После зрительного контакта преподаватель снова начал пристально следить за переливами жидкости.

      — Но важно видеть эти показатели в комплексе. Изначальные данные хороши у вас обоих, но у Чуи более оптимальный их баланс. Вот посмотри хотя бы на сочетание свойств основной массы и осадка. На просвет особенно хорошо видна взвесь отдельных частиц, однако все они не оседают, иначе со временем уходил бы цвет.

      Ученик послушно повернулся, чтоб поймать свет от окна и кивнул, подтверждая сказанное. Речь после этого продолжили:

      — А верхний слой состава заслуживает отдельного внимания. Зелье — не вода, у него другие вязкость и поверхностное натяжение, поэтому оно менее охотно брызгается при движении. Видишь?

      И тут первокурсник согласился движением головы. Зачем же ему спорить с объективной реальностью? Озвученное с ней полностью совпадало.

      — Вижу, вот только мы сейчас смотрим на мою работу, — Осаму медленно достал из кармана второй пузырёк. Точно такой же. — Мы с Накахарой справились одинаково хорошо. И наши зелья не смог бы отличить никто. Вы сейчас это доказали.

      Мори растянул губы лишь шире. Дазай молча стал готовиться к последствиям.

      С секунду длилась вязкая и странная тишина, в которой успело утонуть всё. После прозвучало тихое звяканье стеклянного дна о столешницу, а потом последний звук, который Дазай сейчас ожидал услышать.

      Две ладони в непрактично белых перчатках столкнулись, создав хлопок. И ещё. И ещё. И хватит.

      Первокурсник смотрел на руки преподавателя такими глазами, словно до этого не видел никаких других, включая свои собственные. Здесь, посреди старой Шотландии, под крышей старинного замка и в своём собственном кабинете, Огай Мори ему аплодировал.

      — Наврал Чуе, проник в мои кабинет и кладовую, сварил зелье трижды, но подловил меня, — в интонации учителя звучало много меньше желания удушить наглого выскочку, чем ожидали. — И отвоевал своё «Превосходно». Только давай в следующий раз, когда ты захочешь дополнительно позаниматься, то просто придёшь ко мне. Договорились?

      Осаму ещё от прошлого потрясения не отошёл, а тут новые. Он некоторое время пытался найти в сказанном шутку, но после неудачи смог лишь выдавить из себя полный сомнений вопрос:

      — А можно.?

      — Кто я такой, чтоб мешать юному дарованию? — Мори опёр локти об стол и сложил из пальцев подобие домика. Ещё одна странная привычка, но с первой карьерой уже не связанная.

      Дазай всё не мог поверить в то, что всё так хорошо сложилось, поэтому продолжил спрашивать:

      — И вы меня не накажете?

      — В привычном понимании — нет.

      Повисло напряжение, кажется это тот подвох, которого он и ждал от профессора.

      — Снимать с тебя баллы бесполезно, Дазай. Во-первых, ты их вернёшь, не напрягаясь. Во-вторых, Рейвенкло и так до них особо нет дела, — неспешно пояснял Мори. — Твоим наказанием будет Чуя, который обо всём узнает. Всё-таки моя вторая должность — декан Слизерина, будет странно, утаивай я что-то от своего студента ради чужого.

      В ответ лишь отмахнулись. Дазай уже чувствовал, что отделался малой кровью. Однако Огай вновь широко улыбался, а значит следовало насторожиться.

      — Кстати, может ваши сопоставимые способности в зельях — это повод тебе задуматься?

***

      Дазаю было сложно существовать без фонового шума. Благо школа-интернат идеально подходила для людей с такими особенностями. Он быстро завёл обычай читать в обеденном зале, где всегда кто-то был. Именно за этим его застал уж слишком громкий для ненавязчивого голос.

      — Что за чёртову клоунаду ты учудил? — Чуя узнавался без приветствий. — И ладно бы один, но меня зачем втянул?!

      Наверное, жизнь интереснее и пестрит удивительными открытиями, когда ты наивный. Осаму этого никогда не знал. И вряд ли узнает.

      — Так вышло и мне о-о-очень стыдно, — слова растягивали как можно менее естественно и более театрально.

      Накахара прервал его, захлопнув книгу. Пальцы пострадали, пусть и не все. Слизеринец явно обидчивый. Спустя миг чтиво предусмотрительно отодвинули дальше по столу.

      На них начали косо поглядывать, но то ли старост рядом не оказалось, то ли происходящее пока выглядело лишь минутной ссорой малолеток. Собственно, ими они и были, чего уж таить.

      — Ах ты с… — Накахара замер посреди фразы так, словно увидел за спиной Дазая привидение. Причём до того, как узнал, что они правда существуют. После он сумел лишь по слогам пробормотать альтернативное окончание. —… с-с-скум-бри-я.

      Заинтригованный Осаму обернулся. Страшного чудища позади не оказалось. Там было красивое чудище — высокая и статная Коё Озаки. В платье в пол и чём-то с восточными мотивами в качестве накидки поверх, как чащё всего и ходила. Невычурный гардероб оттенял макияж в красных цветах и прихваченные лишь сверху волосы. Женщина удивляла умением появляться в самые неудобные для студентов моменты.

      Несмотря теплейшую улыбку профессора защиты от тёмных искусств, Дазай прекрасно понимал, что Чуя чуть не свалился в пропасть её немилости. Кажется, понимал это и Накахара. Они оба проводили взглядом удаляющийся из зала женский силуэт. И как Коё умудрялась не издавать звуков при ходьбе на небольшом, но каблуке?

      Осаму решил отыграться за пальцы.

      — Скумбрия? Ты действительно не придумал ничего получше из приличного? Сволочь, слизняк, собачонка там… Может как-нибудь так тебя и звать теперь?

      Чуя пытался сохранять лицо при плохой игре, но выходило посредственно:

      — Просто у тебя глаза пустые. Как у рыбы.

      И это рыжее чудо Мори прочит ему в соперники. Дазай рассмеялся, чем вызвал гневный взгляд с свою сторону.

      — Ты забавный, — первокурсник поднял свой «рыбий взор» на закипающего Накахару. — Но крикливый. Будешь собачкой. Хотя и «слизняк» тебе подходит.

      Решив, что враг повержен и теперь сам лопнет от злости, Осаму потянулся за книгой. Сначала он не предал значения тому, что не встретил сопротивления, однако через секунду увидел тот самый липкий фиолетовый состав, получившийся у кого-то со змеиного факультета, на срезе. Страницы безнадёжно склеились меж собой, а раскрыть том не представлялось возможным. А у рыжика руки оказались ловкими.

      Чуя удивительно быстро сменил гнев на ликование.

      — Библиотекарь тебя проклянёт, — слегка шипяще вырвалось у Дазая.

      — По-моему, в формуляре будет твоя фамилия, а не моя, — парировал Накахара напоследок.

      Осаму беззвучно усмехнулся ему в след. Если рыжий щенок решил, что он — пёс войны, остаётся лишь подыграть.

***

      К двадцати двум годам Дазай понял многое. Пожалуй больше, чем его ровесники. Потому что абсолютному большинству незачем знать куда эффективнее бить, как понять, что в еде яд, и где в Министерстве магии тайные ходы. Но он не понимал, как актёры так быстро переодеваются, когда он, уже полноправный аврор, во всех этих пуговицах, молниях и застёжках запутался.

      В этот раз к ним обратился известный маг-театрал с полной уверенностью, что его собираются убить. Тревога оказалось ложной, его просто пытались выжить пустыми угрозами из новой труппы. Так что Осаму зря наглотался оборотного зелья, дабы подменить параноика.

      У них с Чуей существовала негласная договорённость — если цель выше метра семидесяти, то эта роль отходит Дазаю, если нет — Накахаре. Да, с такими вводными чаще страдал Осаму, так варево было на вкус отвратительным, но уж лучше перетерпеть, чем получить заклинание в спину, ведь зелье прекратило действовать и Чуя был занят, подворачивая ставшие слишком длинными рукава.

      Гамлет-паникёр в свою очередь был настолько похожей комплекции с Осаму, что не пришлось даже вылезать из бинтов, хоть что-то радовало. Впрочем, родные волосы и уже возвращающиеся к привычному цвету глаза в зеркале трюмо тоже поднимали настроение.

      — Дазай, я не припомню на тебе корсета, — просунул внутрь гримёрки голову напарник. — Что ты столько возишься?

      Вообще, Чуе было велено просто стеречь дверь, а не подгонять его, однако такие детали он часто пропускал мимо ушей.

      Не без раздражения Дазай поглядел на него, освобождённый от псевдо-исторического прикида лишь сверху. После общей раздевалки перед квиддичем личные границы обозначались пунктиром, так что вторжение лишь подбешивало.

      Накахара поочерёдно прошёлся взглядом сначала по чужим повязкам, потом по шрамам, которые под них не влезли, а после по остаткам непомерно тяжёлой ткани. По окончании заключил:

      — Знаешь, с возрастом ты стал больше походить на скумбрию.

      Их детские прозвища всплывали в разговорах всё реже, как и собачьи шутки. С тех пор, как Чуя потерял свой главный повод не ругаться в лице Анэ-сан, они стали скорее данью уважения совместному прошлому.

      — Глаза стали ещё долее рыбьими? — предположил Дазай.

      — Нет, — прищурился Накахара. — Ты теперь тоже в полоску.

      Осаму расхохотался объективно сильнее, чем того заслуживала шутка.

      — Это было низко даже для тебя, Чуя.