Обычно на чай приходят с вафлями или печеньем, но Чуя в этот раз захватил только Дазая.

      О странной традиции Озаки Коё раз в месяц-два звать ученика Слизерина на неформальный разговор за трапезой знали все в школе. Комментариев по этому поводу было немного: профессора ЗОТИ слишком уважали, да и оценки Чуи были откровенно заслуженными. А в какие времена и в какой стране учителя не любили отличников?

      У Коё в целом была своеобразная аура тихой силы. Её всегда слушали всем классом вне зависимости от темы. Казалось, даже первокурсники, которым ещё не рассказали о прошлом преподавательницы в аврорате, ощущали, что она могла бы сразить кого-то из обитателей Запретного леса при необходимости. Такому человеку внимали добровольно, естественно, без попыток бунта. Коё можно было в этом плане сравнить со строгой второй матерью для всего Хогвартса.

      И только для Чуи она была старшей сестрой.

      — Анэ-сан, — Накахара практически не называл её так при посторонних, особенно при Дазае, однако сейчас явно хотел как можно сильнее расположить к себе. Всё-таки иногда в этом замке соображали не только Рейвенкло. — Мы хотели поговорить с тобой…

      Оставленный в дверях Дазай сделал шаг вперёд на дрогнувшем «Мы». Чуе словно противно было даже так с ним объединяться, отчего слово полоснуло по связкам. Профессор из-за плеча оценила взглядом обоих, пока заканчивала возиться с заварником. Пахло зелёным чаем.

      Коё стояла в строгом длинном платье и светлой накидке, похожей на облегчённое и укороченное кимоно, силуэт вырисовывал яркий коралловый пояс. После командировки в Махотокоро на год восточные ноты гардероба женщины не покидали. То, что время уже внеурочное, выдавали только полностью распущенные волосы Озаки. Красновато-рыжие, они не то походили на брызги вина на плечах, не то вторили алым цветам на подоле. Непредвиденное обстоятельство в лице Дазая вряд ли её обрадовало, но внешне профессор никак этого не выдала.

      — Я держу в кабинете только две кружки, — предупредила она, не теряя улыбки и даже будто довольно щурясь.

      — Обойдёмся, — коротко заверил Чуя. — Мы оба поели в Большом зале.

      Он обернулся так, словно Коё всё равно могла избавиться от Осаму в комнате, пока говорила. Вероятно, она и правда могла. Но Дазай оставался на месте и, осмелев, задал волнующий их всю осень вопрос:

      — Почему вы не ставите нас друг против друга в дуэльном клубе?

      Коё улыбнулась чуть шире и налила себе чаю. Медленно и грациозно она обошла большой и тяжеловесный даже с виду стол, неспешно заняла своё место и бесшумно отпила почти кипяток. Как профессор это делала, не получая ожогов, неизвестно. Весь путь занял вряд ли хотя бы минуту, но тишина почему-то растягивала время для двух третьекурсников. А они ведь пришли как раз потому, что устали ждать.

      Дуэль Дазая с Чуей была чем-то очевидным, напрашивающимся на ум сразу же. Её ждала вся параллель и даже пара старост с тех самых пор, как эти двое доросли до вступления в клуб. Когда каждый из них показал высокие результаты, упражняясь с манекеном, интерес к грядущему противостоянию стал расти. Он рос, рос и рос… пока не сошёл на нет из-за слишком долгого ожидания. И Накахара, и Осаму уже сразились со всеми, кроме друг друга, на сводной таблице всех боёв остались абсолютно чистыми лишь клетки на пересечении их фамилий. На занятиях было запрещено обсуждать любые действия Коё как главы клуба, поэтому решение прийти сейчас ещё и вдвоём являлось шагом скорее отчаянным и вынужденным.

      — Слишком высоки ставки, — кружка оставалась меж пальцев преподавательницы, которая, видимо, слегка замёрзла в каменном замке. — Чую считают моим протеже. Ты, Дазай, видный ученик моего факультета. А возрождение дуэльного клуба — моя инициатива. Любая ваша ошибка ударит моей репутации трижды.

      Повторяющееся местоимение чеканили об зубы так, что оно впивалось в слух каждый раз, и это при абсолютно невраждебном тоне. Коё в принципе никогда не повышала голос. У неё не было необходимости в этом.

      — Да что мы сделаем? — абсолютно искренне и много менее формально, чем минуту назад, заговорил Чуя. — Прибьём друг друга?

      —… или кого-то из зрителей, как вариант, — кивнула Коё, пригубив чай ещё раз. — Признаться, с вами двумя я готова ждать чего угодно.

      По слизеринцу было слишком очевидно, что его почти обидело такое замечание. Коё не сильно задевала подобная реакция, или не задевала вовсе. Взгляд Дазая изучал преподавательницу и её позу. Кажется, шансы у них всё-таки были. Идеальная осанка Озаки чуть сгладилась от расслабления, пока кружка грела пальцы. Ей не было бы с ними комфортно, если бы существовали какие-то фундаментальные проблемы.

      — Что от нас требуется, чтобы убедить вас в обратном? — как можно более деликатно и обтекаемо спросил Дазай.

      Вопрос Осаму не заставил Коё прервать глотка, но профессор заулыбалась в напиток. Рейвенкло всегда легко понимали друг друга. Трудно сформулировать, почему оба ученика от её вида сейчас напряглись.

      Тема дуэли как являлась чем-то сокровенно важным для них, так и просто должна была ослабить копящееся напряжение из-за вечного соперничества. Уже ходила шутка, что Дазай и Чуя подерутся вне клуба и судейства, если всё продолжится в том же духе. И чем дольше эта присказка существовала, тем более правдивой казалась. Всё-таки уже начало декабря, а с мёртвой точки дело так и не сдвинулось.

      Пожалуй, глупость всё это. Впрочем, не меньшая глупость думать, что все отличники всегда поступают по-умному.

      — Проведите дуэль для меня, — слова Коё звучали с некоторой насмешкой, но ощущались почти приказом или вердиктом. — И на основе увиденного я подумаю, ставить ли вас против друг друга в клубе.

      Условие заставило учеников недоверчиво уставиться сначала на профессора, потом друг на друга, пока они наконец не начали обводить глазами кабинет ЗОТИ. В теории, помещение позволяло не спускаться в зал, где они обычно занимались. Самое ценное хранилось в преподавательской за небольшой, но крепкой и вечно закрытой дверью, остальное можно привести в порядок и расставить по местам в два счёта, если знать пару несложных заклинаний. И всё-таки как-то подозрительно много чести для них двоих.

      — Прямо здесь? — Чую тоже обстоятельства явно удивляли.

      — И прямо сейчас, — кивнула Коё, поднимая в воздух палочку.

      Один молчаливый взмах и парты выстроились вдоль стен, освобождая центр комнаты. Мебель двинулась так внезапно и быстро, что минимум по разу и Накахара и Дазай очень неприятно получили углом столешницы в бок. Виду никто старался не подавать. Всё-таки при преподавательнице и сопернике хотелось держать лицо.

      — И?.. — Коё не скрывала заинтересованности и даже отставила от себя чашку.

      Пар из неё всё ещё вился. Серьёзно, как она такое пила?

      Чуя принял услышанное несколько быстрее. Он развернулся лицом к Дазаю и начал шагать спиной вперёд. Какое-то расстояние между ними было, но до десяти шагов оно явно пока не дотягивало. Уже через мгновенье Осаму зеркально ему вторил. Практически одновременно оба достали палочки и направили на противника.

      Пальцы покалывало. Возможно, так просто казалось, а может тело подобным образом реагировало на концентрирующуюся магию. Даже копошащийся в глубине сознания страх поражения не притуплял желания начать бой. Он его распалял. Они наконец-то получили шанс узнать, кто же из них сильнее как дуэлянт, и тогда это надоевшее опасение утихнет. Нужно всёго-то дождаться команды Коё, лишь одно её слово и…

      — Только начали, а уже всё неверно, — оба ученика, конечно, готовились услышать голос Озаки, но такой её тон выбивал из колеи не хуже обливания холодной водой. — Как я и думала.

      Последнее уточнение ударило особенно больно даже по Дазаю. Почему-то. Он не выделял Коё из состава преподавателей только по факту того, что она для него была деканом. Тем более Осаму не обожал её также, как посредственно скрывающий это Чуя. Но Коё умела смотреть так, даже без всякой любви и уважения могла ощущаться человеком, которого ни за что нельзя разочаровывать. И сейчас у неё был именно такой взгляд, словно им не по четырнадцать, а по пять, и внимания они станут достойны лишь через пару лет.

      — Да что не так?! — взорвался Чуя.

      Дазай прекрасно понимал, что Накахара лишь делал вид, будто не осознаёт, почему его зовут любимчиком Коё. Он несомненно чувствовал особое к себе отношение, из-за чего иногда позволял прорываться вспыльчивости при ней. Конкретно подобные вольности больше его подводили.

      — Вы не разошлись, как положено, — перечисляла Коё ещё сильнее похолодевшим голосом, — … не отсалютовали палочкой и не поклонились.

      Чуя всё такой же злой и бессильный от её правоты нервно водил глазами под ногами. Отчасти его можно было понять: всё его тело просило действий, он почти получил, чего хотел, и тут подростка в начале периода бунта тыкают носом в формальности и условности. Даже намного менее холеричного Дазая подобная педантичность именно сейчас раздражала, чего уж говорить о главной горячей голове Слизерина.

      — А руки нам друг другу не поцеловать… — насупившись, пробормотал обиженный третьекурсник.

      Сделал это он громче, чем предполагал, потому что на явно риторический вопрос последовал внезапный ответ:

      — Если скажу, то так и сделаете, — теперь Коё звучала почти безучастно строго. — А пока вы просто отработаете поклон противнику. Десять раз подряд.

      — Но… — уже почти послышалось начало протеста слизеринца.

      — Теперь пятнадцать, Накахара Чуя.

      В её устах полное имя Чуи превращалось в заклинание. Во что-то из трансфигурации, по мнению Дазая. Превращающее агрессивных рыжих собачонок в смирные, но не менее рыжие коврики. Осаму мечтал научиться повторять этот эффект, но чего-то ему не хватало даже с верной интонацией.

      — А меня за что наказываете? — спросил Дазай, пока второй ученик ещё осмыслял, во что их втянул.

      — Мне показалось, что вы оба проигнорировали правильное начало дуэли… — напомнила Коё.

      В ответ лишь кивнули. Жестоко. Намеренно жестоко, ведь преподавательница прекрасно знала, какие отношения между учениками. Однако в какой-то мере справедливо.

      Дазай и Чуя остались стоять на прежних местах. Они смотрели друг на друга с какой-то очень странной смесью строптивости и нерешительности. У Чуи в добавок к этому нервно бегал взгляд. Возможно Накахара верил, что его поведение не выдаёт досаду и обиду на собственный длинный язык, однако если это было действительно так, то он ошибался. Дазай не то чтобы злился на него за произошедшее, его скорее раздражала вся ситуация, как и факт того, что нечто настолько незначительное вообще его волновало. Это ведь просто акт вежливости!.. Но они оба почему-то стояли со спинами ещё ровнее, чем обычно. Уступать первым не хотел никто.

      Ситуация сдвинулась с места лишь благодаря Коё-сан:

      — Мне начать считать вслух?

      Её замечания — смерть от тысячи порезов. По отдельности ни одно нельзя было назвать чрезмерно строгим или бьющим по больному, но вместе и подряд выходило что-то мучительное. Чуя и Дазай сами не заметили, как тут же подались вперёд, лишь бы она правда не сделала всё ещё более унизительным. А после первого поклона противиться следующим будто совсем по-детски. Дальше ученики двигались словно сами по себе без команд от мозга, а скорее как заведенные.

      Вероятно, для Коё они сейчас походили на две стрелки стоящих рядом метрономов. Или пару маятников. Какая бы ассоциация у неё не возникла, взгляд профессор не отводила ни на секунду. А третьекурсники всё молча кланялись и считали про себя. Один, два, три…

      — Надеюсь вы понимаете, что это не издевательство, а просто урок вам, — глаза Коё были единственным, что выдавало её веселье. Может тираном она и правда не была, но это не означало, что картина перед глазами совсем её не забавляла. — В конце концов, я в своё ученичество тоже была членом дуэльного клуба и так же скалилась от внимания преподавателя к этикету.

      Дазай закрыл глаза, чтобы не было видно, как он их закатил. Для Коё тема дуэлей являлась чем-то личным, что без сомнений крайне трогательно, но порой ему казалось, что он услышал уже весь её путь от простой участницы до чемпиона клуба в качестве поучительных историй. А если прибавить к этому рассуждения о том, как такая подготовка помогла Озаки в аврорате, то своеобразных притч становилось уж слишком много, по его скромному мнению.

      А поклоны, как назло, ещё не кончились, были лишь на середине. Семь, восемь, девять…

      — Правила отделяют поединок от драки, а дуэлянтов — от тех, у кого просто чешутся кулаки, — размеренно и почти мелодично продолжала Коё. — В этом и заключается настоящий смысл всех жестов в приветствии, а не в пустой церемонности. Так мы показываем уважение не только к сопернику, но и к себе в первую очередь. Демонстрируем наличие у нас чести…

      — Профессор, ваш патронус, совершенно случайно, не гиппогриф? — не сдержавшись, съязвил Осаму.

      Сказал он это на тринадцатом поклоне. Возможно, Дазая подбила на это дурная аура чёртовой дюжины, хоть он в такое и не верил, а может просто красиво совпало. Так или иначе в четырнадцатый поклон он буквально полетел, ещё не успев выпрямиться до конца. Коё очень филигранно подкосила одну из его ног заклинанием, из-за чего ученик с глухим звуком упал на одно колено.

      Послышалось тихое шипение и больше ничего. Дазай непроизвольно зажмурился и не мог видеть, как именно отреагировал Чуя, но одно отметить он мог: слизеринец не издал и звука вне зависимости от того злорадствовал ли он или пребывал в лёгком шоке от подобных мер воспитания. Слишком не хотел попасть под горячую руку тоже.

      Даже несмотря на противное и ноющее чувство боли, Осаму не мог не заметить то, как тонко Коё направляет магию. Создать заклинание намеренно слабее обычного не менее трудно, чем наколдовать нечто сильнее среднего. Порой это было даже сложнее из-за необходимости филигранного контроля. За примером далеко ходить не надо было — стоящий перед ним Накахара был объективно самым сильным магом среди ровесников, но из-за недостаточной выдержки порой создавал впечатление кого-то максимально неуклюжего в обращении с палочкой, если не требовалось швыряться мебелью. Коё же будто играючи использовала заклинание, которое обычно сносит оппонента в качестве просто подножки.

      Дазай встал не без помощи рук и, всё также не открывая глаз, поклонился в последний пятнадцатый раз. Разомкнул он веки только на звук звякнувшей об блюдце чашки. Кажется, после сегодняшнего вечера он навсегда перестанет считать запах зелёного чая успокаивающим.

      — Что ж, — ласково протянула Коё. Она смотрела будто сразу на каждого и ни на кого из них. — Теперь мы можем наконец вернуться к тому, с чего начали.

      — Будут ли… ещё указания? — поинтересовался Чуя. Судя по всему, его, мягко говоря, впечатлило произошедшее с Дазаем, раз уж он вспомнил о учтивости и субординации.

      Тихое веселье в манере речи Озаки уже соседствовало чуть ли не с игривостью, что было редкостью для роли преподавателя и её самой. Она медленно заправила волосы за ухо, уложила подбородок на ладони и ухмыльнулась:

      — Только одно — не разочаруйте меня.

      Дазай и Чуя кивнули и подошли ближе только для того, чтобы встать друг к другу спинами. Колено всё ещё напоминало о недавнем падении при каждом неосторожном шаге, однако теперь это казалось невероятно незначительной мелочью. Намного отчётливее в сознании отложилось то, как Накахара вращал меж пальцев палочку, не в силах вести себя совсем уж спокойно. Дазай выдохнул, ненарочно коснувшись чужого затылка. И всё-таки Чуя медленнее растёт, чтобы он сам не говорил. Спиною к спине это становилось очевидно.

      — Уже боишься? — еле слышно шепнул Осаму, пока они ещё не разошлись.

      — Не надейся, — также тихо огрызнулся Чуя.

      Десять шагов могут напоминать марафон, если ты слишком долго ждал их. Три месяца в таком случае долго. От школьного дуэльного клуба даже Коё не требовала красивого караульного шага, но после всего произошедшего сегодня ноги вытягивались на автоматизме. Теперь разворот и противный отзвук будущего синяка в опорной ноге. Почти по-балетному отведённая в бок ступня. Проклятый поклон, шестнадцатый за сегодня. Встреча взглядов перед окончанием приветствия. У Накахары настолько светлые глаза, что с такого расстояния радужка почти сливалась с белком, но это не мешало ему смотреть пробирающе. Лёгкое и заученное движение в локте, сначала к лицу, потом от него. Палочка выписала в воздухе незамысловатую траекторию. Теперь оставалось последнее движение перед боем — навести её на соперника.

      Стало до некомфортного тихо. Дазаю казалось, что противное молчание пробралось даже в его черепную коробку. Никаких мыслей, кроме обрывков ощущений от натянутых мышц руки. И только где-то глубоко под ними ещё нечто странное — не то страх, не то волнение. Обычно, когда его ставили против нового соперника, то это вызывало только любопытство. Каждый дуэлянт имел свой почерк, у учеников он был естественно далёк от совершенства и основывался скорее на любимых ошибках, но от этого не терялся некоторый элемент разгадывания и подбора тактики. Осаму поэтому и любил поединки один на один, они всегда были нетривиальной задачей и не давали заскучать. Ведь даже если ты знаком с противником, то в стрессовой ситуации, коей являлась любая дуэль, он или она могли выкинуть что-то, чего не ожидали бы даже сами от себя. Как короткие загадки, где даже понимание общего принципа не исключает сюрпризов: идеально для того, кто вечно теряет ко всему интерес из-за предсказуемости.

      Однако Накахара был особым случаем. Они словно были знакомы заочно, когда дело касалось боевой магии. Причём про него Дазай помнил даже больше деталей, чем про тех, с кем действительно встречался в бою. Большинство соперников запоминались полуинтуитивно, скорее общим впечатлением, чем структурированным списком, однако если бы спросили о Чуе, Осаму точно бы назвал, с какой ноги он начинает шагать и что чаще всего он пропускает атаки именно в левую руку. Будем честными, все понимали, что когда-то дуэль между ними двумя должна была состояться. Точно также было очевидно, что когда это всё-таки произойдёт, то скорее всего на них сосредоточиться всё внимание сокурсников. Сначала исключительный интерес к повадкам слизеринца в бою был продиктован просто нежеланием упасть в грязь лицом, но спустя три месяца это было уже чем-то вроде привычки или рефлекса, если не лёгкой одержимости.

      Дазай помнил, как именно Чуя разводил плечи перед самым началом дуэли и знал движение, которым он перехватывал палочку. Видеть это прямо перед собой, а не из толпы зрителей было чем-то настолько необычным, что практически странным, заставляющим сомневаться в реальности момента.

      — Можете приступать, — коротко скомандовала Коё, но конца слов уже никто не слышал.

      Они оба достаточно часто выигрывали право первого удара у других соперников, но сейчас ни один не сумел достигнуть нужной скорости. Заклинания наткнулись друг на друга, схлопнувшись бесполезным мелким, но шумным взрывом. Со стола Озаки улетел какой-то пергамент. Дуэль началась.

      На проверку у Чуи оказалась ещё более неровная магия, чем казалось с виду. Она была словно полярной тому, как привык колдовать непосредственно сам Дазай. Для него отдельные заклинания были исключительно делом привычки, одинаковыми, как под копирку, средствами осуществления плана, Накахара же ощущался в каждом своём выпаде. От этого было не совсем понятно, отшатнёшься ты от заклинания в этот раз или свалишься с ног.

      Ещё очень сбивало то, что Дазай не знал точного радиуса поражения его магии. Он заметил на тренировках в клубе, что в случае Чуи лучше уворачиваться с запасом, но без реального опыта было невозможно понять, насколько именно. Осаму то оказывался настолько далеко, что загонял в неудобную позицию сам себя, то всё-таки частично попадал под атаки. Благо это во многом минимизировали щитовые чары.

      Чуя в свою очередь, кажется, совершенно не понимал, для чего существует заклинание «Протего», ограничиваясь только физическим уходом с линии огня. Ошибка в целом банальная донельзя в их возрасте, особенно для тех, кто достаточно вынослив и может себе позволить побегать некоторое время. Дазай решил давить на неё, вынуждая противника зигзагом носиться меж двух точек. Чую нужно было вымотать, загнать. Может тогда вышло бы просто зажать его в угол или спровоцировать на другую ошибку.

      Однако усталость побуждала не только поспешные решения. Чем дольше длилась беготня, тем больше Чуя закипал. Что удивительно более рванные движения будто несли в себе только больше магического потенциала. Недооценив один из замахов, Дазай полетел в сторону стены приземлившись плашмя на одну из столешниц убранных парт.

      Где-то с секунды две в кабинете не происходило никакого движения, если не считать почти судорожного движения грудной клетки у обоих учеников при дыхании. Распластанное на столе выглядело тревожно несмотря на это. Коё без слов подскочила на ноги, только прихватив палочку.

      — Дазай?.. — движение со стороны стола преподавателя чуть прояснило голову Чуи, но гул крови всё ещё оставался громче всех мыслей.

      Никто не отозвался. Это заставило Чую по-настоящему опомниться. У нужного места он оказался одновременно с преподавательницей, которая встала раньше. Осаму за всё это время не издал и звука, лёжа с закрытыми глазами.

      — Дазай! — окликнул Чуя уже громче.

      У слизеринца ещё не выровнялся пульс после дуэли, а тут это. Было ощущение, что в мозгу словно перевернули всё вверх ногами, а те мысли, что после этого ещё оставались читаемы, дополнительно запутали. Успокаивало только наличие рядом преподавателя. Коё выглядело встревоженной, но панике не поддавалась.

      Однако стоило профессору только наклониться к Дазаю, как тот хлёстко взмахнул рукой и хриплым от отдышки голосом выпалил:

      — Экспеллиармус!

      Чуя абсолютно пустым взглядом посмотрел на свою ладонь в перчатке, а потом на гулко выпавшую у него из рук палочку. После снова на ладонь. И только потом на Осаму.

      Он уже полноценно ожил и пусть и кривился при движении, но сел на край парты сам. По всем параметрам живой и здоровый, хоть и не совсем невредимый. Коё удивительного громко для неё выдохнула и скрестила на груди руки. Чуя только предстояло понять, что он сейчас чувствует.

      — Техническая победа, — постановил Дазай в своей обычной манере, что лишь подтверждало, что он в порядке. — Проигравшим считается тот, кто остался без палочки или упал на землю, — он улыбнулся шире и приторным голоском протянул конец фразы, — …а я, строго говоря, не на земле.

      Чуя забыл о своём разоружении, готовый добить Осаму голыми руками, без всякой помощи оставленной лежать под ногами палочки. И он возможно даже сделал бы это, если бы не вовремя перехватившая слизеринца Коё. Профессор качала головой и пыталась глядеть на спасённого ею Дазая осуждающе, но её подводила лёгкая улыбка. Накахара вяло вырывал своё запястье из хватки наманикюренной кисти. Выглядело всё даже забавно.

      — Анэ-сан… — почти кончил Чуя, выворачиваясь от Озаки.

      — Тихо, — средний и безымянный палец свободной руки Коё опустила на рыжую макушку ученика. — Без кровопролитий в моём кабинете.

      Теперь Накахара пытался извернуться так, чтобы прекратить ещё и прикосновения к его волосам, но чем дольше это продолжалось, тем меньше стараний к этому прилагали. В такие моменты могло показаться, что на самом деле Чуя еле держится, чтобы не начать тянуться к чужой руке, как кошка. Дазай тихо спрыгнул на пол и начал пятиться от этой сцены.

      — Сделаю вид, что вы меня убедили. Будут вам дуэли внутри клуба, — губы Коё впервые за вечер обнажили зубы во время улыбки. — Всё-таки у вас обоих есть потенциал…

      Польщённый Чуя на мгновенье выпрямился, за что его отпустили. После профессор увереннее взъерошила его, зарывшись пальцами в яркие пряди. Накахара вжимал шею в плечи, жмурился, но не сбегал. Осаму тем временем всё сильнее манила дверь в коридор.

      Дазай в целом понимал, как именно Накахара завоевал особое к себе отношение. Он рос без родительской фигуры среди сверстников дичкой, для которого верхом проявления ласки и нежности было ударить в бок, но несильно. Коё же охраняла свои личные границы лучше и тщательнее, чем патрулировали некоторые реальные. Вместе они были удивительно удачной комбинацией человека, который практически ничего не даёт, и того, кто почти ничего и не принял бы. Вот уже третий год этот дуэт плавно друг друга приручал. Причём в случае Чуи это стоило понимать дословно: от попыток погладить по голове он уворачивался всё менее убедительно.

      Признаться, иногда подобные картины вызывали у Осаму какой-то странный отклик. Он точно не ревновал своего декана к слизеринцу и уж тем более не мог наоборот ревновать Чую к Коё, но… Дазай не мог не думать, что их взаимоотношения совершенно не похожи на то, что было между ним и Мори.

      Большинство сходилось во мнении, что деканы Слизерина и Рейвенкло выбрали себе фаворитов среди учеников, так сказать, на брудершафт, и что оба своего холили и лелеяли пусть по-своему, но примерно в равной степени. Профессор зельеварения действительно выделял Осаму среди всей параллели, но едва ли в той же манере. По мнению Дазая, Мори видел в нём самую умную подопытную крысу из ныне доступных. А лабораторными животными не гордятся. Их кормят, опекают и лечат перед тем, как посадить в новый более сложный лабиринт, их результатам даже могут приятно удивится, но по-настоящему за них никогда не радуются. Вот и Мори многому учил Дазая, смотрел сквозь пальцы на его выходки, однако за любым освоенным зельем повышенной сложности следовал лишь новый рецепт. Со временем он даже перестал изумлённо приподнимать брови, глядя на очередной успех. Ведь что необычного в том, что вундеркинд опять сделал всё верно?

      А вот Коё Чуей правда гордилась. Она даже не скрывала, просто сдержанно это проявляла, как, впрочем, и все свои эмоции в силу особенностей темперамента.

      Отчего-то такой диссонанс коробил глаза. Вроде он и не ранил, но точно заставлял что-то чувствовать и это что-то не давало покоя. Как и любой всезнайка неизвестность Дазай ненавидел. Хотелось буквально сбежать из комнаты.

      Чуя наконец вспомнил о своей палочке, а Коё абсолютно внезапно поравнялась с Дазаем ближе к двери. Она сама по себе была высокой для женщины, но на каблуках и вблизи казалась кем-то недосягаемым и бесконечно далёким как физически, так и эмоционально.

      — Тебе волосы потрепать? — еле слышно спросила Озаки.

      Не было похоже на то, чтобы она шутила или дразнила его пустым предложением, но после недавних мыслей было трудно воспринимать это не издёвкой. А может внутри него противилась обида за падение на поклонах. Или просто над Дазаем взяла верх строптивая подростковая натура. Причина не так уж важна, но самом деле.

      — Боюсь, после такого Чуя меня всё-таки добьёт, — пробормотал Дазай тоном, который очевидно подразумевал «Нет».

***

      Из аврората невозможно было уволиться до конца. Коё понимала это даже тогда, когда писала заявление об уходе после потери своего напарника, а по совместительству и жениха. Понимала, но старалась не думать о том, что и навыки, и кошмары по ночам, и судьба периодически будут возвращать её сюда, на шестой подземный этаж Министерства магии.

      Один из осуждённых в Азкабане дождался законной возможности требовать пересмотра его дела, из-за этого пришлось вызвать всех причастных для изъятия соответствующих воспоминаний. Среди потревоженных оказались в том числе бывший аврор Озаки Коё и лекарь Министерства магии в отставке Огай Мори. Провести их к омуту памяти вызвался Юкичи Фукудзава.

      Процессия вышла крайне странная, так как все трое прекрасно знали друг друга и нужный маршрут, но протокол требовал иллюзии строгой официальности и сопровождения «гражданских». И если в начале пути у всех получалось поддерживать видимость порядка, то потом коридор вильнул практически вплотную к тренировочным залам…

      Большие и считай почти что пустые помещения имели крайне специфическую акустику и порождали сильное эхо. Так как в залах аврората не проводилось концертов или ещё чего-то в этом духе, никто не думал о их звукоизоляции. Как следствие, в коридоре было прекрасно слышно всё, что было сказано на тренировке громче шёпота. Будто этого мало, Дазай и Чуя никогда не стеснялись повышать голос, если считали необходимым.

      — … или сними боло, или кончай раздавать модные советы, ковбой!

      — Говорит мне человек, который не расстаётся со шляпой.

      Не узнать их было невозможно, пусть голоса у обоих и стали чуть ниже, глубже и грубее. Профессор Мори улыбнулся до подозрительного искренне. Будь рядом ученики, они бы уже почуяли неладное. Коё переглянулась с ним, из-за привычки она прикрывала рукой даже свою еле заметную улыбку. Шедший впереди Фукудзава ограничился мученическим вздохом.

      — Эй! Я ношу федору. Так что… Я скорее мафиози.

      — Да-да… Так и вижу: кровожадный и беспощадный Лицо с веснушками.

      Коё не выдержала и улыбнулась чуть шире, не убирая от лица ладонь. Она и не думала, что успела соскучиться по их ругани. Точнее она даже не представляла, что по такому можно скучать до этой минуты. Хоть с Чуей они списывались и даже обменивались подарками на дни рождения, Озаки уже года четыре не слышала ссор теперь уже известного дуэта. Внезапно профессор ЗОТИ ощутила, что просто не может такое пропустить, ведь никто не знает, когда шанс такой встречи выпадет в следующий раз.

      — Фукудзава, — Коё обратилась тихо, но уверенно. Юкичи всегда отличался трогательно-трепетным отношением к своим подчиненным, поэтому она чувствовала, что он скорее всего поймёт её. — Начните, пожалуйста без меня…

      После короткого кивка Озаки развернулась и засеменила быстрее своего обычного шага. Это не осталось без внимания Мори. Он вообще редко пропускал детали, над которыми можно ненавязчиво поизмываться.

      — Так хотите проведать любимого ученика?

      — Обоих. Они оба — моё творение, — Коё подобные моменты в их общении уже много лет не задевали. — И не сильно меньше, чем твоё, дорогой Огай.

      Больше комментариев не последовало.

      Коё на слух определила, в каком именно зале были сейчас её выпускники и зашла в тренерскую. Это было маленькое помещение, единственный смысл которого был в балконе во всю стену. Отсюда можно было относительно безопасно наблюдать за происходящим в зале, так как пол последнего был примерно за этаж ниже.

      Профессор аккуратно подошла к перилам и заглянула вниз. В обоих всё ещё угадывались те подростки, которыми она их запомнила. Особенно, пока они стояли рядом. Хотя, кажется, Дазай немного вытянулся со времён последнего курса. По воспоминаниям Коё, у Чуи макушка была где-то на уровне чужого носа. Сейчас же Осаму мог бы положить подбородок напарнику на голову, практически не вытягивая шею.

      — Твоя любовь к ремням это всё равно что-то странное, — буркнул Дазай, пока ровнял пятки после поворота спиной к Чуе.

      — Ты носишь подтяжки для рубашки! — тут же рявкнули в ответ.

      — Это другое…

      Может они оба и выросли, но что-то оставалось на своих местах. Коё облокотилась на перила, чувствуя смесь ностальгии и дежавю, если не умиление. Она решила пока не отвлекать их и поговорить после тренировочного боя.

      — Подтяжки для рубашки и носков это просто уродливый мужской аналог пояса для чулок, — не унимался Накахара.

      — Предлагаешь мне начать носить женский вариант? — парировал Дазай, когда они уже начали отходить друг от друга.

      — Предлагаю тебе отъебаться от моего вкуса в одежде, чтобы я не трогал твой.

      Коё было откровенно лестно как педагогу смотреть на происходящее. Она всё-таки приучила их к хорошим манерам хотя бы в бою. В аврорате подобным чаще всего пренебрегали. Тут сражение уступало именно что драке — вырыванию победы любой ценой, поэтому большинство не считало нужным тратить время на какие-то церемонии даже с коллегами. Но не её мальчишки.

      Дазай и Чуя расходились на автоматизме, но не вымучено. Именно этого Озаки и добивалась от своих студентов: что бы этикет был привычкой, рефлексом, а не страданием, которое нужно перетерпеть перед интересной частью.

      Когда они развернулись, то оба уже замолкли и не пытались говорить. В полной тишине напарники синхронно поклонились друг другу. Если бы не очевидные различия в цвете волос и одежды, их можно было бы принять за человека и его отражение в огромном зеркале. С салютованием палочкой тоже не возникло проблем. Коё только на этом моменте заметила, что ей не врали снимки из газет — Дазай и Чуя правда начали держать палочки в левой руке. Любопытно…

      После окончания приветствия авроры на секунду замерли. А потом Чуя атаковал. Ещё в Хогвартсе стало понятно, что обогнать друг друга им практически невозможно. После практически трёх десятков дуэлей, начатых с перекрещивания одновременно выпущенных заклинаний Дазай начал уходить в оборону с последующей контратакой. Потому что Осаму мог уступить, если видел в этом потенциальную выгоду в будущем, а вот Чуя — нет.

      Не сказать, что подобное упрямство никогда не вредило самому Чуе. Например в этот раз Дазай подгадал, как поставить Протего так, чтобы атака срикошетила обратно в напарника, а сразу следом выпустил уже своё заклинание. Последнее Накахара отразить уже не успел.

       Из-за действия Левикорпуса аврор повис вниз головой где-то в полуметре-метре от землёй. Точно висельник на одноимённой карте таро. Для большинства на подобном дуэль оканчивалась, но Чуя не только не прекращал колдовать, но и начал раскачиваться из стороны в сторону. Когда амплитуда стала достаточной, Накахара выпустил в Дазая несколько заклинаний с максимально небольшим зазором во времени. Пользуясь полученной форой, он направил палочку на ногу, за которую его держала магия и выкрикнул «Финита!»

      После действия прерывающего заклинания, аврор упал на землю в упор лёжа, развернувшись по инерции. Такого в школьном дуэльном клубе, конечно, не увидишь. Пока Коё размышляла о том, что она любой ценой одолжит этих двоих у Фукудзавы на денёк для показательного боя перед учениками, Чуя уже успел вскочить на ноги. У того, что они оба освободили опорную руку, был не совсем интуитивный плюс в виде помощи правой при падениях параллельно с использованием щитовых чар. А они были действительно нужны, потому что Дазай не намеревался давать сопернику подняться спокойно. Тем не менее оба уже вновь были на ногах и заячьими петлями кружили друг перед другом.

       В какой-то момент Осаму оказался строго перпендикулярно стене, в которой было ниша балкона. Коё не пряталась намеренно, но стояла у стенки, а потому не думала, что её кто-нибудь заметит в пылу поединка. Она ошиблась.

      — Чуя, там Коё! — сообщил Осаму, разве что не тыча пальцем напарнику за голову, отвлечение на такие жесты вполне могло ему стоить проигрыша сейчас.

      — Ты издеваешься?! — выкрикнул Накахара, даже не думая менять позицию или оборачиваться. — Придумай что-то менее нелепое!

      Коё пришлось приложить некоторое усилие, чтобы не выдать себя раньше времени. Она продолжила следить за действом, положив голову на ладонь. Дазай всё ещё изредко поднимал на неё беглые взгляды, но понимал, что просто спорить с Чуей будет неубедительно. Вместо этого он явно намеренно начал атаковать его строго с правой стороны.

      Пусть и не так быстро, как того хотел напарник, но Накахара вынужденно повернулся. После дуги где-то в градусов сто он правда заметил что-то в тёмном проёме балкона тренерской. В небольшую паузу между заклинаниями аврор присмотрелся и к своему удивлению правда узнал в до этого безликом «что-то» в пределах бокового зрения свою бывшую преподавательницу.

      — Анэ-сан… — изумлённо начал Чуя, его голос даже с эхом было почти не слышно.

      Дазай не тратил время на подобное. Он не побрезговал использовать Экспеллиармус сразу, так только напарник отвлёкся. Палочка под действием заклинания полетела на пол, выписав полукруг.

      — Попался! — весело заявил Осаму, но Чуя не удостоил его ничем, кроме раздражённого взгляда, прежде чем снова посмотреть на Коё.

      Профессор чувствовала даже больше тёплых отзвуков в сердце, чем ожидала, видимо с возрастом проклёвывались сантименты. Ей правда не хватало их в стенах школы. Но это ещё не было поводом их баловать.

      — Дазай, — обратилась Озаки своим любимым требовательным тоном учительницы со стажем. — За совсем уж грязную игру я как глава дуэльного клуба присуждаю тебе технический проигрыш.

      Чуя после такого вердикта усмехнулся, косясь на напарника. Дазай же артистично возмутился и надулся.

      — Ну Анэ-сан… — причитал Осаму, скрещивая руки на груди для убедительности. — Просто сразу скажите, что любите его больше.

      — Конечно, я люблю Чую больше. Он мне хотя бы пишет, Осаму Дазай.

      Когда Дазай переместил руки на бока и принял ещё более обиженный вид, Коё не могла не ухмыльнуться. Всё-таки, каким бы сложным случаем Осаму не был и как бы сильно он не хватался за свой образ нелюбимого ребёнка, какую-то слабость она питала к ним обоим.