***

Холод, пронизывающий все тело, в сопровождении тихого свиста колючего ветра, а также давящее напряжение, которое Тарталья мог бы схватить в кулак и ощутить физически. Но, на самом деле, ничего нового. Когда в одном помещении собираются предвестники, или хотя бы некоторые из них, подобная атмосфера вполне естественна. Они стоят у ледяного стола, дожидаясь Пьеро. Сказитель, Синьора, Тарталья и Арлекино были свободными от миссий в данный момент. Разумеется, мелкие, хотя не менее важные задания всегда имелись, но созывают на собрание только по действительно важным причинам.

Тарталье плевать на то, что ему прикажут, он, в любом случае, выполнит. А мыслей по поводу того, о чем будет разговор нет, и не факт, что появятся. Сейчас ему гораздо больше нравилось разглядывать особенно бледное, при таком холодном освещении, лицо Скарамуччи. Тот в свою очередь посылает в ответ гневные взгляды, без слов предупреждая прекратить.

Как будто Тарталья действительно послушает, он просто не сможет отвести взгляд по своему желанию.

Арлекино на фоне что-то грубо отвечает Синьоре, но внимания они не стоят, а вот наконец вошедший Пьеро – вполне. Он бесшумно сложил руки на стол, коротко приветствуя собравшихся, и сразу начал пояснять детали задания: когда и где его нужно исполнить. Но главное — чей гнозис требуется заполучить на этот раз. Электро Архонт.

Тарталья вновь переводит глаза на Сказителя, наблюдая за его напряженными плечами, но все таким же безразличным лицом, половину которого скрывает шляпа теперь, когда он слегка наклонил голову вниз. Тарталья не дурак, он знает, что всплывает у Скарамуччи в голове каждый чертов день, особенно когда упоминается Вельзевул. И было что-то странное в том, как Скарамучча искривил на секунду губы в подобии ухмылки, и от этого волнение закралось внутри Тартальи.

— ... Таким образом, в Инадзуму отправляются двое, Царица не давала указаний кто, но решить нужно быстро, сегодня уже надо выдвигаться, — договорил Пьеро, рассматривая каждого присутствующего.

— Я принимаю это задание, — махнула рукой Синьора, откликаясь практически сразу. — Наблюдать за лицом Архонта, у которого забирают сердце.. Это стоит моих сил. Реакция Барбатоса была бальзамом на душу, — ее болтовня проходит мимо ушей когда тема заходит о ненависти к Анемо Архонту. Все в курсе почему она тут, лишь поэтому никогда не комментируют. Также, не особо хочется иметь дело с её вспыльчивым характером. — Моракс был скуп на эмоции, но все же, контракт выполнен, — продолжала рассуждать девушка, а Тарталья невольно поморщился, вспоминая позор и то, как его обвели вокруг пальца.

Скарамучча долго злорадствовал по этому поводу.

— Заткнись уже, — упомянутый подал голос полный раздражения. — Я тоже участвую.

... И это мгновенно заставляет Аякса вернуть свой взор на предвестника напротив. Сказитель конкретно игнорирует смятение Тартальи, смотря только на Пьеро.

— Могу я, — объявил одиннадцатый, хотя и понял, что уже поздно.

— Разве ты не услышал, что нужны двое, а? — недовольно спросила Арлекино, скрещивая руки на груди. Наверняка думает, что Тарталья идиот, но у него нет желания объяснять свои слова и действия.

— Именно, Сказитель и Розалина отправятся в Инадзуму, собрание окончено, — заключил Пьеро и, больше ничего не говоря, покинул зал.

Скарамучча бесшумно направился к другому выходу, а Тарталья как можно быстрее вышел за ним.

Массивные двери захлопнулись и Аякс окликнул уже удаляющуюся спину. — Какого хрена?

Скарамучча хоть и остановился, но сохранял молчание. Тарталья бросил парочку холодных взглядов на фатуйцев, стоящих в коридоре, через секунду их и след простыл.

— Это моё дело, ты сам знаешь и понимаешь важность, — Скарамучча, наконец- то блять, повернулся.

— Ты не готов увидеться с ней.

Зря.

Скарамучча быстрым шагом добрался к Тарталье, поднял голову так, чтобы заглянуть в глаза и продемонстрировать весь свой гнев. Он больно тыкнул его в грудь и пригрозил пальцем.

— А ты не имеешь права говорить к чему я готов. Не лезь в это.

— Не имею, — согласился Тарталья и вздохнул, прикрывая глаза. — Но это не значит, что я не волнуюсь.

Видимо, откровение заставило Скарамуччу удивится, на лице от гнева и нахмуренных бровей не осталось и намека.

— Хей, я ни в коем случае не пытаюсь остановить тебя, но просто у меня плохое предчувствие, которое не дает покоя. Будь осторожен, ладно?

Теперь пришла очередь Сказителя медленно выдыхать. Он снял шляпу и свободной рукой схватился за воротник Тартальи, притягивая к себе.

— Спасибо, — уже спокойно ответил Скарамучча, но странное чувство вновь прошибло Аякса. «Что-то явно было не так.» повторял голос в голове. Тарталья не мог понять, что его беспокоило, а поцелуй лишь усугубил ситуацию, хотя, казалось бы, все должно быть в точности наоборот. Он был отчаянным, как будто... прощание?

Скарамучча сжимал руками чужую одежду, в то время как Чайльд пытался справится с нахлынувшими эмоциями.

Разум не просто говорил, он кричал: Не то. Не так. Странно.

— О нет, неужели хочешь съесть его, чтобы взять с собой? — ехидно спросила

Синьора, проходящая мимо. — Вы, ребята, отвратительны.

— Катись к черту, стерва, — отозвался Скарамучча и, отходя от Тартальи, надел шляпу обратно.

— Не поверишь! Нам по пути.

Больше не переговариваясь, они ушли вперед, а Тарталья мог лишь смотреть им в спину и переваривать все происходящее от и до.

***

На самом деле, долго сидеть с беспокойством в груди не получилось, также как и «бездельничать». У Тартальи быстро накопились дела, которые нужно выполнить в срочном порядке и, он готов отдать должное, работа действительно помогает отвлечься.

Его рутина продолжается около двух недель, за которые не было практически никаких вестей из Инадзумы. Из отчетов было известно только то, что план уже реализуется и все идет гладко. Что не менее важно, роль переговорщика с Электро Архонтом выполняет Синьора, пока Скарамучча отвечает за глаза порчи.

Тарталья мысленно дал себе по лбу. Действительно, чем он думал когда волновался о том, что Скарамучча пойдет к ней. Его появление было бы катастрофой немалого масштаба. Как никак, Райден Эи не должна знать, что предвестников на её земле несколько, а также - кем ей приходится второй.

Все идет своим чередом, до определенного момента. К нему приходит фатуи, чтобы сообщить о смерти Синьоры и предательстве Скарамуччи.

Это было похоже на удар в спину, когда мир покачнулся и Тарталья приложил максимум усилий, чтобы сохранить спокойное и задумчивое лицо перед солдатом. Именно в этот момент всё встало на свои места: его плохое предчувствие, странное поведение Скарамуччи. Где-то в глубине души Тарталья представил как фатуец рассмеется и объявит, что это была шутка и будет казнен в тот же миг за невежество... Но к великому несчастью Тартальи и везению солдата — это реальность, которая не терпит надежд на счастливый финал.

Предвестников вновь созывают в Снежную, на этот раз всех оставшихся.

Но ещё хуже было то чувство, с которым он пытался справиться когда вошел в

зал и не увидел ни Скарамуччу, ни Синьору. Это ощущалось как пощечина.

— Мудрецы считают себя всезнающими, — начал Пьеро, прерывая гнетущее молчание. — но лишь мы в мудрости нашей способны увидеть в безумстве этих поступков добродетель. В этой войне ни одной пешке не будет пощады, поскольку после шаха и мата партия не заканчивается, — он в привычной манере осмотрел присутствующих, а после продолжил. — Сегодня мы собрались, чтобы помянуть нашу дорогую соратницу, — его губы на пару мгновений сжались. — В честь принесённой ею жертвы все работы в стране будут остановлены на полдня.

— Хе-хе, какие-то там полдня... — Панталоне сцепил пальцы в замок, улыбаясь. — Говорят, что настоящая валюта Банка северного королевства - кровь и слёзы. Но, господин мэр, даже для меня, банкира, это как-то чересчур.

Что-ж, Тарталья еле как справился, чтобы подавить вспышку гнева, вовремя вспоминая с кем он находится в помещении. Половина из них не способна на сочувствие к коллегам, которые лишь помогают или помогали достигать своих целей.

— Розалина пала на чужой земле, — подала свой голос, полный сострадания и гнева, Арлекино. — Но вам, чёрствым дельцам и сановникам, которые только и ищут предлога, чтоб укрыться в безопасном тылу на родине.. Вам ни за что не понять, — её слова звучали удушающе точно, отчего Тарталья ощутил ком в горле. — Поэтому лучше бы вам заткнуться, не то ещё детей до слёз доведете.

— Эй, довольно, — его усилий хватило на то, чтобы внятно выдавить из себя ответ. — Даже мне не кажется, что сейчас подходящее время для схваток, — Тарталья продолжал сохранять непринужденный вид, для убедительности махнув рукой в сторону, и он уверен, была бы тут Синьора, она бы ни за что не поверила в эту фальшь, упрекнув, а после, со всей своей изящностью, пошутила бы о том, что Аякс готов был бежать на поиски Скарамуччи в ту же секунду как узнал вести. И, конечно же, она бы попала в точку.

— До чего же нелепо! — крикнула Сандроне, но Капитано не дал её красноречивому мнению продолжиться.

Тарталья несомненно рад, что Коломбина, вроде как, не собирается открывать свой жуткий рот.

— Жертва Лоефальтер, хоть своими методами она запятнала честь, всё же достойна великого сожаления. Её потеря не остановит нас. Но, Дотторе, — предвестники перевели на упомянутого взгляды. — Что насчёт Скарамуччи и Сердца Бога из Инадзумы?

— Принято считать, что Божественную мудрость разумными средствами не постичь. Покорив Божественный взор, он сделает следующий шаг.

Сердце Тартальи сжалось. Он знает к чему всё клонится.

— Пора покончить с этим глупым представлением. Зрителей у вас уже не осталось, — Пьеро негромко стучал пальцами по столу. — Вероятно Сказитель отправится в Сумеру, но не факт, что он так быстро покинул страну вечности.

Тарталья, ты идешь на его поиски в Инадзуму, а Дотторе в Сумеру. В остальные регионы отправятся другие фатуи, в случае нахождения, сообщат нам. Ваша же задача привести его живым.

Никто не имел права спорить.

***

Это было чертовски утомительно, беспокойно и страшно. Можно подобрать много вариантов, чтобы описать как себя чувствовал Тарталья, но на самом деле, никакие слова не подходят сто процентно. Он уже долгое время не спал, а если и пытался прилечь, то на короткий промежуток, ведь единственное, что ему снилось, сон, в котором он не успел. Где Скарамучча уже в другом регионе или пойман Дотторе, а может и другими фатуи. Тарталья догадывается, что будет со Скарамуччей по приезде в Снежную, какие его ждут последствия и это мешает ему сомкнуть глаза для отдыха в любом виде. Он просто скитается по Инадзуме, расспрашивая и вынюхивая всех и всё. Несколько раз он чуть не встретился лицом к лицу с путешественником, но вовремя успевал скрыться. Не нужно ему очередное разбирательство, тем более, если он будет достаточно подозрительным.

Усталость сильно на нем сказывалась, позволяя совершать грубейшие ошибки. Сородичи несильно помогали, только создавали иллюзию того, что работают на совесть. Он обязательно поговорит насчет пересмотра на новых солдат, но позже, когда.. Когда Скарамучча соизволит показать себя.

Долгие раздумья все-таки помогли в характеристике чувств, которые он испытывает уже продолжительное время. Обида — одно из них.

Обида на то, что Скарамучча спланировал это уже давно, ещё раньше его последнего собрания. Но он не сказал ни слова, ни-че-го. И, как бы Тарталья не отгонял эти мысли, он все равно чувствует себя использованным.

Надежда — опасная и непозволительная эмоция. Но именно со Скарамуччей Тарталья надеялся на искреннюю эмоциональную близость, которую испытывал сам. Если это не так, то.. он действительно глуп, раз позволил себя так легко одурачить. И, конечно же, Тарталья все время думал о том, как же ему хочется увидеть Скарамуччу. Поговорить с ним и узнать правду. Действительно ли все так, как описывают отчеты?

Но, столкнувшись с ним лицом к лицу, мысли испарились и активно протестовали возвращаться на место. Тарталья так и застыл, словно ещё один шаг – Скарамучча испарится и больше никогда не появится перед ним. Сам Скарамучча не особо прятался, даже ждал, расположившись в тени под деревом.

— Долго ты, — прозвучал его голос, как первый дождь в начале осени - холодный, неожиданный, но знакомый до безумия.

Парень встал, отряхиваясь.

— Разве тебе не нужно схватить меня или что-то в этом роде? Не думаю, что тебе хочется стать соучастником. Ты же так верен Царице, не дай Бог она в тебе усомнится.

Что-то хрустнуло внутри парня, возможно его сердце, а возможно просто веточка, на которую он наступил.

Сейчас перед ним стоял не Скарамучча, может, и он, но явно враждебно настроенный.

— Я не понимаю, почему ты поступил так, ничего не сказав? — спросил Тарталья чужим голосом, в нем не было привычной звонкости или оболочки веселья. Это был хрип и усталость, звучавшие одновременно гармонично и неправильно. Видимо, Скарамучча также считает, судя по его резко нахмуренным бровям. Беззаботность сошла на «нет» и теперь он рассматривал лицо младшего предвестника, пытаясь найти изменения и принять их как должное. Но кроме темных кругов под глазами и бледности ничего не увидишь, Тарталья надеется на это.

— Ты не должен быть таким разочаровывающим. Я думал мне придется выбить из тебя всё дерьмо, чтобы ты меня отпустил, но будет достаточно одного дуновения ветра, чтобы твои ноги перестали стоять.

— Я не хочу драки, в коем то веке, — взмахнул рукой в сторону Тарталья, улыбаясь со своих же слов. — На самом деле, я бы хотел остаться с тобой, но.. слишком много нюансов.

— Мне нет нужды в твоей компании, возвращайся в Снежную и занимайся своими проблемами.

— Ты — моя проблема.

— Забавно слышать это от тебя в свой адрес, — хмыкнул парень, разворачиваясь. — Если тебя это так волнует, я буду устраивать заварушку только для Дотторе, а ты скажешь, что так и не нашел меня здесь.

— Это твоя попытка позаботиться обо мне? — пытался пошутить парень, слабо улыбаясь. Если не думать о контексте самого диалога, Тарталье всегда было легко говорить со Скарамуччей, и сейчас, после долгого времени проведенного без вестей друг о друге, эта легкость всё равно проявляется, а волнение Скарамуччи за судьбу Аякса весьма приятно наблюдать, хоть он и пытается сделать это на вид максимально неискренним. — И откуда тебе известно про Дотторе?

Да, это определенно глупый вопрос, что подтверждает выгнутая бровь Сказителя, но ему просто не хочется переставать с ним говорить.

Он чувствует, что разговор подходит к кульминации, хотя Тарталья так и не получил ответы на многие вопросы. И также знает, что несмотря на желание, он не сможет удержать его, как бы не старался.

Скарамучча смотрит на него ровным взглядом, но под всей этой маской равнодушия видна буря и Тарталья честно пытается понять, с какой целью от него это скрывается.

— Ты не можешь привязать меня к себе, а после пытаться оттолкнуть из-за своих проблем, которые мы решили бы вместе.

Скарамучча слегка вздрогнул. Его руки сжались в кулаки, а губы в тонкую линию.

— Мои проблемы — на то и мои проблемы. А вот твои привязанности звучат как не моя забота, — смысл не долго укладывался в голове и Тарталья, честное слово, хотел бы ударить кулаком по дереву, будь у него силы.

— То есть, для тебя это было развлечением? Серьезно?

Скарамучча вздохнул, отворачиваясь.

— Ты сам придал этому слишком много значения.

— Верно, — Тарталья нервно усмехнулся. — Сам виноват. Я и забыл, что здесь только у меня есть сердце, — слова бьют сильнее ножа, он сам чувствует их масштаб и мгновенное сожаление из-за того, что вообще произнес подобное.

Он старательно не поднимал глаз на спину Скарамуччи, переведя взгляд на свои ноги.

Наступила самая напряженная тишина, которую можно было ощутить давящим на плечи, огромным камнем. Не проронив ни слова, Скарамучча двинулся дальше, пока Тарталья остался там, и ещё долгое время не мог пошевелиться.

***