Для понимания контекста, перенесёмся в книгу:

Се Лянь, Хуа Чэн и Пэй Мин отправились к подножию Медной печи. Повелительница Дождя любезно согласилась подвезти их на своём чёрном быке. Прибыв к месту назначения, спутники воочию увидели бывшую столицу У Юна, разрушенную извержением вулкана, и познакомились с очаровательными крысами-трупоедами. Далее, Хуа Чэн и Се Лянь зашли в четвёртый храм У Юна и обнаружили фреску, на которой был изображён человек с болезнью тысячи лиц. 

Данное открытие повергло Се Ляня в ужас и шок. Неужели наследный принц У Юна столкнулся с тем же, с чем и он сам когда-то?.. Что странно, две предыдущие фрески в других местах были уничтожены, а эту неизвестный мародёр почему-то пощадил. Но почему? Се Лянь предположил две возможности: первая — таинственный вандал думал, что эта фреска не имеет значения; вторая — оригинал на самом деле был разрушен, а изображение перед ними было подделкой. 

***

...Так долго пробыв в объятиях Хуа Чэна, Се Лянь, наконец, полностью выбросил эту фреску из головы, только тогда заметил положение, в котором они находились, и собирался освободиться из объятий:

 – Как неловко Сань Лан, я только что был слишком взволнован…

 Однако Хуа Чэн не позволил ему вырваться и вместо этого улыбаясь, притянул ближе:

 – Не стоит смущаться, но… – он опустил голову и сказал: – На самом деле, есть и третья

возможность. 

Нижняя половина лица Се Ляня всё ещё была прижата к плечу князя демонов, и голос Хуа Чэна раздался прямо рядом с ухом принца, очень, очень мягкий и тихий, так что никто больше не мог его слышать. 

Дыхание Се Ляня слегка сбилось, и Хуа Чэн прошептал:

 – Третья возможность заключается не в том, что этот человек не хотел уничтожить все три фрески, он просто не успел сделать это вовремя. Как только две других были уничтожены, пришли мы, так что теперь он прячется в большом зале в этот самый момент.

Глава 173. Десять тысяч божественных ликов скрывает белая вуаль.

Дыхание Хуа Чэна обдало жаром кожу, но от его слов похолодело сердце.

«Прячется в большом зале?»

Подумав об этом, Се Лянь мгновенно обнял Хуа Чэна в ответ.

Конечно, он сделал это не потому, что боялся. Если здесь действительно кто-то прятался, избежав быть обнаруженным, значит, это был кто-то могущественный. Если этот человек заметит, что что-то не так, то он будет вынужден атаковать. Таким образом, принц в ответ обнял Хуа Чэна, чтобы не вызвать подозрений. Се Лянь незаметно осмотрел зал и прошептал:

– Как ты думаешь, где этот человек?

В храм вела только одна гигантская дверь, и именно в неё они вошли. Внутри было совершенно пусто, ничего необычного, никаких полостей и ниш, где можно было спрятаться. Кроме них, внутри застыли лишь фигуры служителей храма.

Оба одновременно прошептали:

– Статуи.

Внутри каменные люди были полыми, что означало, они могли служить укрытием. Человек не мог спрятаться там, но призрак вполне!

Убедившись в разумности своих предположений, Се Лянь будто что-то почувствовав, поднял голову. Примерно в шести метрах позади Хуа Чэна, он увидел каменного человека и его зрачки сузились.

Судя по всему, это был молодой человек, обладавший более высоким статусом, который застыл в довольно спокойной позе. Пепельная оболочка закрепила позу, в которой умерли люди У Юна, и большинство из них в страхе обнимали свои головы, будто причитая или свернувшись в клубок, но эта статуя одна из немногих, что стояла. Однако внимание принца привлекла не его поза, а лицо.

Хоть оно и было лишено чётких очертаний, но он мог видеть, что левую сторону лица каменного человека исказила гримаса радостной улыбки, а правая выражала печаль!

В тот же миг Се Лянь выпалил:

– Это он!

Затем вытащил свой меч и нанес удар, а Хуа Чэн крикнул:

– Гэгэ?

От удара каменный человек разлетелся на куски, разбросав осколки по всему полу, однако, к их удивлению, внутри ничего не было. Се Лянь не успокоился, пока не перевернул все осколки. Хуа Чэн поймал его за руку и спросил:

– Гэгэ! Что ты только что видел?

Се Лянь поднялся и показал ему несколько фрагментов:

– Сань Лан, этот каменный человек, его лицо… это была та маска.

Лицо Хуа Чэна слегка изменилось, но он все же сказал:

– Подожди минуту.

Затем он собрал и сложил вместе все части, полностью воссоздав разбитое лицо. Они молча в недоумении посмотрели друг на друга.

Только что Се Лянь ясно видел наполовину плачущую, наполовину улыбающуюся маску демона, но голова, которую собрал Хуа Чэн, была просто размытым лицом, не похожим на другие каменные статуи.

Неужели он видел галлюцинацию? Или поддался заклинанию иллюзии?

Сидя без дела, они не получат ответов, поэтому Се Лянь и Хуа Чэн обыскали весь зал, разбив каждую статую в храме. После некоторого раздумья они пришли к выводу, что, возможно, кто-то поднялся в гору перед ними, и решили не задерживаться, дожидаясь Пэй Мина, а вместо этого пойти прямо к вершине.

ЧАСТЬ 1. УЧИТЕЛЬ КАЛЛИГРАФИИ

Глава 1. В попытке скрыть десять тысяч статуй, князь демонов принимает не самое мудрое решение

– Идём? – с ласковой улыбкой уточнил Се Лянь.

Непревзойдённый уже почти было направился вслед за принцем, но в последний момент замер. Что-то, казалось, терзало его: какое-то подводное течение, скрытое от глаз, подтачивало душу князя демонов, твёрдую, как гранит. И оттого Хуа Чэн застыл на месте, не будучи в силах сделать и шага вперёд.

– В чём дело? – спросил Се Лянь. – Какие-то проблемы?

Собиратель Цветов под Кровавым Дождём ничего не ответил, и лишь задумчиво посмотрел на друга.

– Видишь ли, гэгэ, – медленно начал он некоторое время спустя. – Этот путь, возможно, не самый надёжный, и мне не хотелось бы вести по нему Ваше Высочество.

– Почему?

– Во-первых, гора покрыта глубоким снежным покровом. Идти по нему придётся медленно, постоянно рискуя получить обморожение. Во-вторых, там много пустот, в которые легко провалиться. В третьих, нельзя исключать возможность схода лавины, а это дополнительные угрозы и затруднения. В-четвёртых…

Обычно бесстрастные глаза князя демонов на миг расширились от ужаса.

– Что? – чуть занервничал Се Лянь, не подавая, впрочем, вида.

Хуа Чэн слегка закашлялся.

– Видишь ли, гэгэ, там есть такие места… мгм… в которые лучше не попадать.

– Что же там такое происходит?

– Их… Нельзя никому не видеть. Особенно Вашему Высочеству.

– Да что же там такое может быть? Пещера какого-нибудь злобного монстра?

– Нет.

– Кладбище неупокоенных душ?

– Если бы, – пробормотал непревзойдённый.

– Армия кровожадных демонов?

– Хуже, – глухо сказал Хуа Чэн.

Се Лянь переполошился, хоть и не подал виду. Чего так боялся непревзойдённый? Принц не думал, что в этом мире есть хоть одно место, где князю демонов грозила бы такая большая опасность. Возможно, это была вспышка неверия в свои силы, и Хуа Чэна нужно было просто приободрить.

– Разве может быть хоть один монстр на этой планете, что был бы не по зубам самому Собирателю Цветов под Кровавым Дождём, тень имени которого заставляет содрогаться в ужасе Небесные чертоги? – спросил он с лёгкой улыбкой. – Ты уже был на горе Тунлу и вышел победителем, уничтожил сотни тысяч демонических созданий. За последние столетия ты стал ещё сильнее и искуснее, так что вряд ли хоть одно существо в этом месте может представлять для тебя угрозу. К тому же, у тебя есть я… – тут принц почувствовал, что сказал ужасную глупость, и мочки его ушей начали краснеть. – Я хотел сказать, что нас двое, и я смогу прийти к тебе на помощь.

Хуа Чэн, казалось, и не собирался оттаивать. Наоборот: он посмотрел на Се Ляня каким-то побитым и жалким взглядом, словно грешник, которого вот-вот застукают на месте преступления.

– Ваше Высочество, – сказал он, глядя на принца с очень странным выражением, – если я говорю, что тебе лучше туда не попадать, значит, так и есть, поверь мне на слово.

– Хорошо, хорошо, – примирительно вскинул руки Се Лянь. – Но какие у нас есть варианты, чтобы попасть в Медную печь? Силы небесных чиновников ограничены на горе Тунлу, здесь не работают многие виды магии. Мы не можем ни летать, ни использовать заклинания для сокращения расстояния. Остаётся только идти пешком.

Хуа Чэн некоторое время раздумывал, нервно теребя тёмно-красную коралловую жемчужину на своей косичке. Нахмуренные брови и сосредоточенное выражение лица свидетельствовали о напряжённой работе мысли. Но всё же он молчал; других вариантов, видимо, не было.

– В конце концов, – продолжил Се Лянь, – если вести себя тихо и аккуратно, то лавина не сойдёт. Пусть мы будем идти очень долго — ну и что? Это тот случай, когда медленный путь — самый верный, а черепаха обгонит зайца. Обморожение меня не пугает, а тебе и вовсе нечего его опасаться. Я уверен, ты хорошо знаешь эти места и проведёшь нас самым коротким путём, в обход всех дыр и ловушек. Неужели мы не можем обойти те места, куда нам нельзя попадать?

– Можем, – вздохнул Хуа Чэн. – Но всегда есть вероятность, что всё пойдёт не так, как планировалось. А это тот случай, когда надо исключить даже малейшую вероятность дурного развития событий. Иначе всё станет очень плохо.

Се Лянь не совсем понимал, о чём говорит князь демонов, но интуитивно ему казалось, что опасения Хуа Чэна преувеличены.

– Сань Лан, мы пока не можем придумать другие варианты, и я предлагаю хотя бы начать восхождение. Если кого-либо из нас внезапно осенит или мы найдём средство сократить расстояние, то тут же это сделаем. Стоя здесь, мы просто теряем время. Ну что, идём? – протянул Се Лянь руку.

Его Высочество наследный принц Сяньлэ рассуждал крайне логично, поэтому никак не ожидал, что бледный человек в красных одеждах дёрнется и вместо того, чтобы подать ему руку, мигом спрячет её за спину.

– Нет.

– Но почему?

Глаза принца расширились от удивления. Он никак не мог определить причину странного упрямства, завладевшего его другом.

– Ваше Высочество, – с какой-то ребяческой сердитостью произнёс Хуа Чэн, – если мы туда пойдём, то я умру.

– Ты спрятал там свой прах?.. Ох, прости, я не должен задавать таких вопросов. Не отвечай, если не хочешь. Я не то имел в виду.

Се Лянь мысленно одёрнул себя. То, как и где князь демонов скрыл свой прах, было очень важной информацией, и уж, конечно, было крайне грубо допытываться об этом. В конце концов, в прахе была заключена жизнь и смерть Хуа Чэна, и вряд ли бы он так просто стал рассказывать об этом принцу, к которому пусть и хорошо относился, но знал совсем недолго.

– Нет, я спрятал свой прах не там. Сейчас он под надёжной защитой. Но если мы окажемся в тех местах горы… куда нам лучше не попадать, то я буду совсем не против, чтобы мой прах развеяли по ветру.

Принцу на секунду даже стало жаль легендарного хозяина Призрачного города. В эту секунду он напоминал дрожащего от холода ребёнка, которого пинали все, кому не лень.

– Ну хорошо, хорошо, – примирительно вскинул руки Се Лянь, поняв, что нащупал какое-то крайне чувствительное место в душе князя демонов. – Если Сань Лан так сильно сопротивляется, мы никуда не пойдём.

Собиратель Цветов под Кровавым Дождём вздохнул с видимым облегчением. Какие-то тучи рассеялись над его головой, и оттого он снова стал весел и спокоен.

– Нам не помешает отдохнуть, – сказал Хуа Чэн некоторое время спустя. – Пока не придумано идеальное решение, как добраться до печи, лучше восстановить силы и запастись энергией. Она нам ещё понадобится.

На том и порешили: храм был наполнен освежающей прохладой, тотальная тишина ласкала слух, и находиться здесь было довольно приятно. Хуа Чэн сел у одной из стен, вытянул длинные ноги и принялся беспечно играть со своей косичкой. Се Лянь же нервно расхаживал вперёд-назад, скрестив руки на груди, и лихорадочно обдумывал решение. На полу валялись обломки статуй, которые они недавно разбили, и во время своих брожений принц споткнулся о чью-то голову. Он кубарем полетел на пол и повалился на рассечённую каменную ногу. Острый осколок впился ему прямо бедро.

Се Лянь вскрикнул от острой боли; на белых одеждах зияла дыра, и область вокруг раны быстро становилась алой от крови. Хуа Чэн мигом подлетел к принцу; в этот миг он был белее мрамора небесного дворца.

– Ты в порядке? – спросил он пересохшим голосом.

Се Лянь подумал, что порою князь демонов хлопочет над ним, словно курица-наседка над цыплёнком, и что так возиться с неудачливым небожителем совершенно не по статусу непревзойдённому князю демонов.

– Всё хорошо, не волнуйся.

Хуа Чэн злобно плюнул на кусок ноги, ранивший принца, и в сердцах пнул его, да так, что камень отлетел к стене и разбился на две части. Требовалось наложить жгут; глава Призрачного города оторвал длинную красную полосу от своего одеяния и поднёс её к ране. Руки его, однако, нерешительно замерли.

– Ты позволишь мне?..

Если бы Хуэ Чэн поднял голову и взглянул на Се Ляня, то увидел бы, что принц внимательно вглядывается в отброшенный осколок, да и в целом позади князя демонов происходит нечто интригующее. Но он не смел; голова его была опущена, и только лёгкое дрожание ресниц показывало, что перед принцем стоит на коленях живое существо, а не ещё одна храмовая статуя.

– А? Что? – ответил, наконец, Се Лянь, переводя на друга взгляд. – Не стоит беспокоиться. Это пустяки.

– Рана глубока, – сказал Хуа Чэн с тревожной нежностью. – Лучше перевязать, чтобы быстрее зажило.

Се Лянь как будто впервые посмотрел на свою рану и внутренне ойкнул. Если накладывать жгут по всем правилам, то Хуа Чэну следует перевязать бедро в непосредственной близости к некоторым чувствительным местам на теле принца. Перед глазами Се Ляня всплыл ряд неприятных эпизодов, самым постыдным из которых был гроб, плывший во владениях Черновода. Даже тень мысли о том, что могло бы быть, если бы Хуа Чэн обнаружил тогда ту естественную реакцию, вводила принца в кататонический ужас. Но в тот момент Се Ляню повезло, и мужчины выбрались из гроба. Повторись бы такой инцидент сейчас, принц даже не смог бы скрыть своего позора.

– Не надо, – внезапно ответил Се Лянь, и голос его прозвучал неестественно сурово.

– Это серьёзнее, чем может показаться на первый взгляд, – робко произнёс Хуа Чэн и протянул было руку к бедру принца.

Тот отреагировал мгновенно: перехватил запястье князя демонов и тут же отшвырнул от себя.

– Убери руки!

Хуа Чэн горестно отшатнулся и тут же поник.

– Прошу прощения у Вашего Высочества, – грустно сказал он.

У Се Ляня на миг защемило сердце; кажется, его поведение выглядело слишком грубым.

– Прости, Сань Лан, не обращай внимания… Посмотри-ка лучше вот туда. – произнёс он максимально мягко, кивая в сторону противоположной стены.

А происходило там вот что. Когда Хуа Чэн отбросил каменную ногу к стене, она раскололась надвое. Сейчас одна из частей как будто оживала. Это была нижняя часть ноги, от ступни до колена: сначала она медленно поднялась (что и заметил Се Лянь, пока князь демонов рассматривал его рану), отряхнулась, словно вышедшая из воды собака, и пальцы её начали медленно разминаться.

– Очень странно, – произнёс Хуа Чэн, пристально вглядываясь в диковинку.

– Магия нам не поможет на горе Тунлу... – вкрадчиво сказал Се Лянь, и в голосе его забрезжила надежда. – А как насчёт алхимии?

– Гэгэ сведущ в таких науках? – с улыбкой уточнил человек в красных одеждах.

– Хм... Немного.

– Разве наследных принцев Сяньлэ обучали алхимии? – продолжил князь демонов, переводя внимательный взгляд на Се Ляня.

– Нет, не обучали, – чуть закашлялся тот. – Мой отец считал алхимию крайне вредным делом, по крайней мере, то её направление, что стремилось получить эликсир бессмертия. Он думал, что это очень нечестно: вместо лет, посвящённых самосовершенствованию и духовным подвигам, просто взять и сделать один глоток. «Такие грязные методы используют лишь люди низких моральных качеств», – говорил он. – «Ты только представь, что будет, если всякие проходимцы начнут массово попадать на Небеса? К тому же, эликсир можно будет купить, хоть и за большие деньги… Справедливо ли, что возноситься будут лишь богачи?».

– То, что человек выпьет эликсир и станет бессмертным, вовсе не гарантирует, что он окажется на Небесах, – заметил Хуа Чэн. – Для этого нужно постараться.

– Ты прав. Но моему отцу казалось, что если человек заполучил вечную жизнь, то рано или поздно он окажется в Небесных чертогах, это неминуемо. Унять его тревоги было невозможно, он не слушал никаких аргументов.

Ожившая половина ноги как будто заскучала; он прислонилась к стене и почти перестала шевелиться. Се Ляню казалось, что она внимательно их слушает (что было, конечно, невозможно, так как у неё не могло быть ушей). Хуа Чэн не спускал с ноги глаз, готовясь предупредить любой опасный фортель, который она могла бы выкинуть.

– Но все понимали другую опасность, – продолжил Се Лянь. – Если будет изобретён эликсир вечной жизни, то в мире людей будет появляться всё больше и больше бессмертных… Уж не составят ли они конкуренцию самим Небесам? Да и продолжат ли люди нуждаться в богах? Привычный баланс вещей будет разрушен, так что сами небожители, думаю, смотрели на такую возможность с ужасом. Легенды гласили, что алхимики неоднократно приближались к созданию эликсира, но каждый раз всё срывалось при крайне странных обстоятельствах.

– Ещё бы эти канцелярские крысы согласились утратить монополию на бессмертие, – фыркнул Хуа Чэн с величайшим презрением.

– Кто знает... Так или иначе, алхимия в моём королевстве жестоко преследовалась. Однако... – замялся Се Лянь.

– Однако? – приподнял бровь человек в красном.

– У меня был учитель...

– По алхимии?

– По каллиграфии. Мастер Жань У.

Хуа Чэн слегка нахмурился, явно копаясь в памяти.

– Точно, – сказал он, словно припомнив какого-то старого знакомого. – И что?

– Хотя он обучал меня каллиграфии, интересы его были весьма обширны. Душа его была тонка, и он обладал врождённым чувством прекрасного. Учитель блистал в живописи, стихосложении и чайной церемонии… Но настоящей его страстью всегда была алхимия. Никакие запреты не могли остановить Жань У, даже введение смертной казни за попытку изобрести эликсир бессмертия. Тайком, в глухом лесу, он соорудил небольшую хижину, где проводил опыты. Однажды я застукал его за этим занятием, и он слёзно умолял меня хранить его тайну в секрете. Конечно, я пожалел своего учителя, иначе ему бы грозила линчи…

– Невелика потеря, – пробормотал Хуа Чэн и, взглянув на пасмурневшего Се Ляня, тут же исправился. – Впрочем, если этот Жань У так дорог гэгэ, то пускай живёт. В конце концов, – заключил он с мягкой улыбкой, – благодаря ему гэгэ блестяще управляется с кистью, не хуже, чем с мечом.

Услышав имя Жань У в первый раз, успокоившаяся было нога вновь встрепенулась. Она вытянулась по струнке, жадно вслушиваясь в речь Се Ляня и не желая пропустить ни одного слова. Когда имя мастера было упомянуто во второй раз, её начала сотрясать мелкая дрожь.

– Может, нам лучше убить эту тварь? – нахмурился князь демонов, бросив быстрый взгляд на осколок статуи. – Как бы она не причинила тебе вред.

– Стой, – сказал Се Лянь.

Принц поднялся, на секунду поморщившись от боли, взял из рук Хуа Чэна кусок ткани и сам наложил себе жгут. Затем он подошёл, чуть прихрамывая, к ноге, смочил слюной пальцы и провёл по каменной плоти. Та замерла, чуть увеличилась в размерах и начала плавно менять цвет. Серый отступал, постепенно преображаясь в телесный.

Тогда Се Лянь начал агрессивно тереть глаза, пока у него не выступили слёзы. Он осторожно снял слезинку и приложил её к тому же месту, куда плюнул Хуа Чэн. Через некоторое время каменная нога стала выглядеть ещё более натуралистично, почти как настоящая.

– Я знаю, как нам попасть в Медную печь! – с торжеством произнёс Се Лянь.

Глава 2. Освежая память, принц отправляет крысу-трупоеда в лучшую жизнь

Полчаса спустя друзья вместе хлопотали над костром. Развести его нужно было в самом центре пустого храма. Хуа Чэн натаскал всего, что годилось для поддержания пламени, а принц соорудил хитроумное устройство, в котором огонь мог гореть дольше обычного.

Се Ляню требовалось проверить свою теорию, для чего он попросил князя демонов поймать ему живую крысу-трупоеда, обязательно самочку. Когда Хуа Чэн вернулся с трофеем, принц вылепил из земли её точную копию.

– Нам нужно добыть все жидкости, которые выпускает её тело, – сказал Се Лянь, испытующе рассматривая крысу. Та изо всех дёргалась и брыкалась, пытаясь вырваться на свободу, но Хуа Чэн крепко держал её за загривок. – Кровь, мочу, слюну и слёзы.

Князь демонов кивнул и вышел за порог. Вскоре на улице раздался страшный писк. Принц вздохнул. Ему было страшно представить, что сделал Хуа Чэн с несчастным животным, чтобы добиться желаемого. Но проводить ритуал без тренировки он опасался. Се Лянь знал, что делать, только теоретически, с рассказов Жань У, и не мог ручаться, что помнит всё правильно.

– Готово, – сказал князь демонов некоторое время спустя, бесшумно появившись перед принцем.

В его руке была небольшая каменная чаша, которую он соорудил из остатков разбитой статуи, а в ней — смесь всех необходимых Се Ляню жидкостей. Принц поставил земляную копию крысы на помост, который он соорудил над костром. Пламя почти лизало её брюшко.

– Сань Лан, добавь, пожалуйста, в свою чашу воды, чтобы её было в четыре раза больше, чем всех жидкостей, и подержи над огнём минуты четыре.

Хуа Чэн послушно подошёл к костру, а сам принц тем временем оторвал от своего одеяния узкий белый лоскут и достал некое подобие кисти, которую смастерил из того, что было под рукой. Затем он придвинул к себе ёмкость с толчёной каменной стружкой из останков одной из статуй.

Продержав странную субстанцию над огнём ровно четыре минуты, князь демонов приблизился к Се Ляню с разогретой чашей и аккуратно поставил её на пол.

– Осторожно!.. – едва и успел произнести Хуа Чэн.

Принц задел рукой чашу, и место, что коснулось раскалённого камня, быстро покраснело. Князь демонов хотел было осмотреть место ожога, но Се Лянь нетерпеливо прервал его.

– Потом! – сказал он и быстро высыпал каменную стружку в чашу, затем окунул кисть в кипящую жидкость и принялся всё размешивать.

Рука, лишь на миг зависшая над белой тканью, начала поспешно выводить «Медная печь на горе Тунлу». Затем принц вылил остатки жидкости на голову земляной крысе и швырнул ткань с надписью в огонь.

Раздался оглушительный треск; на секунду, пламя как будто расширилось и стало фиолетовым, а копия крысы жидкой грязью стекла вниз, прямо на горящий мусор. Сама крыса, что неистово билась в руке Хуа Чэна, на мгновение замерла и посмотрела на Се Ляня расширившимися от негодования глазами.

– Убийца… Нас предал… На его руках кровь… Будь он проклят... – возник в голове Се Ляня негодующий шёпот, так что пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от морока.

Крыса взорвалась белым пламенем и исчезла из рук Хуа Чэна.

– Работает, – тяжело вздохнул Се Лянь, точно весь день таскал камни, и с облегчением вытянул ноги рядом с озорными огоньками пламени. Костёр стал совершенно обычным, будто с минуту назад тут не происходили алхимические эксперименты.

– Где она сейчас? – спокойно уточнил непревзойдённый, усаживаясь рядом с принцем.

– В Медной печи, я полагаю. Скорее всего, мы ещё с ней встретимся.

– Интересной каллиграфией гэгэ занимался в свое, время, конечно, – кашлянул Хуа Чэн.

– Мастер Жань У так хотел иметь учеников по алхимии, но, конечно, в Сяньлэ это было совершенно невозможно… Поэтому он иногда тайком давал мне уроки. Учитель был совершенно уверен, что рано или поздно изобретёт эликсир бессмертия.

– А наследный принц Сяньлэ водил родителей за нос? – с озорным блеском в глазах добавил Хуа Чэн. – Ай-яй-яй, я и не думал, что гэгэ такой непослушный.

– Я был слишком мал, чтобы осознавать недопустимость подобных вещей, к тому же, всецело доверял своему учителю. Я даже не понимал, что мы занимаемся алхимией. Жань У сказал, что мы ищем средство, которое позволило бы всей королевской семье никогда не болеть и жить счастливо столько, сколько мы сами захотим. И что отец очень обрадуется, когда мы преподнесём ему такой сюрприз, а если я всё расскажу, то учителя казнят и его секреты канут в небытие. А так, даже если с Жань У что-то случится, я смогу передать его знания другим, и мы вместе доведём дело до конца.

– У гэгэ чистое сердце и открытая душа, – вздохнул Хуа Чэн. – Его легко обмануть всяким проходимцам. А этот твой Жань У… В общем, он далеко не такой хороший, каким может казаться.

– Может быть, – пожал плечами Се Лянь. – Я потерял его из виду после последнего низвержения и совершенно не представляю, что с ним было дальше. Возможно, он умер… Или на самом деле изобрёл эликсир бессмертия! В любом случае, благодаря ему мы доберёмся к Медной печи раньше всех. Ведь у меня получилось!

Ритуал перенесения статуи, работающий на стыке магии и алхимии, позволял попасть в любое место в радиусе тысячи ли. Жань У купил описание на чёрном рынке за большие деньги, однако поначалу ничего не работало. Он делал всё, как следовало: лепил точную копию человека из земли или глины, собирал все жидкости, смешивал их с водой, разогревал смесь и поливал ею статую. Затем писал нужное место и отправлял иероглифы прямиком в пламя.

Ничего не получалось! Тогда мастер заподозрил, что упускает какую-то важную деталь, и принялся экспериментировать. Следуя внезапному вдохновению, он капнул на плоть мертвеца жидкости младенца, и труп отправился, куда надо. Таким образом, Жань У догадался, что ритуал перенесения работает только в том случае, если смешать две противоположные энергии: живое и мёртвое, светлое и тёмное, невинное и порочное…

Когда Се Лянь увидел, как начала оживать нога статуи, на поверхности которой была и кровь небожителя, и слюна демона, принц мигом вспомнил об этом ритуале. В царстве смертных подобную процедуру произвести было невероятно сложно, но гора Тунлу была местом бушующей тёмной энергии. Одни виды магии тут не работали вовсе, а другие цвели пышным цветом. Нога сама начала изменяться при попадании на неё всего лишь двух жидкостей: раз всё шло так легко, Се Лянь понадеялся, что даже он, без должного опыта, сможет провести ритуал перенесения.

– Откуда ты уверен, что крыса попала именно туда, куда ты её отправил? – сощурился Хуа Чэн. – Мы никак не можем это проверить.

– Поверь мне, Сан Лань, я наблюдал этот ритуал раз двадцать, и каждый раз живое существо попадало именно туда, куда хотел Жань У.

– Сдаётся мне, гэгэ хранит в душе идеализированный образ учителя, взятый из детства, – осторожно заметил князь демонов. – Вполне может быть, что твой мастер вовсе не так сведущ, как тебе кажется.

– Исключено, – покачал головой принц. – Мой учитель был во всех отношениях выдающимся человеком.

Хуа Чэн некоторое время молчал, подбрасывая ветошь в костёр.

– Хорошо, – сказал он спокойно. – Давай попробуем этот метод. Я отправлюсь первым, а ты отправишься вслед за мной. В крайнем случае, если всё пойдёт не так, как планировалось, нас соединит красная нить.

– Давай, – откликнулся Се Лянь, чуть оживляясь и подсаживаясь ближе к пляшущему пламени. – Итак, для начала нам нужно подготовить жидкости. Слёзы, пот, кровь... – тут его глаза расширились от ужаса, – и ещё то, что ниже.

– Итого четыре? – уточнил князь демонов.

– Итого пять, – быстро ответил принц и зачем-то отодвинулся от человека в красных одеждах подальше.

Его тело сковала неловкость; Се Ляню казалось, что он сделался краснее мака, а горло обвили сотни проклятых канг и начали душить так, что принц не мог выдавить ни слова.

– Хм... – заметил Хуа Чэн, принимаясь быстро вертеть в руках коралловую жемчужину. – И как же гэгэ намерен их получить?

– Всё решаемо, разберёмся, – пробормотал принц, чьё лицо стало пунцовым, и отодвинулся от князя демонов ещё дальше. Если бы он поднял голову, то увидел бы в глазах Хуа Чэна затаённый дразнящий огонёк.

– Я предлагаю для начала вылепить статуи, – сказал непревзойдённый будничным голосом, будто Се Лянь вёл себя, как обычно. – А с остальными вопросами уже разобраться по ходу дела.

Князь демонов вызвался достать земли и воды, чтобы было из чего лепить статуи, и Се Лянь не успел и моргнуть, как возле храма появились две большие аккуратные кучи. Впервые принц задумался о том, что его план не так идеален, как казалось вначале. Ритуал требовал точной копии существа, которое нужно было переносить. Но разве им под силу вылепить идеальные статуи друг друга? Принц точно знал, что не слишком хорош в скульптурном деле, да и Хуа Чэну вряд ли приходилось заниматься чем-то подобным.

– Даже не знаю, с чего начать, – не без скрытого уныния сказал Се Лянь.

– Не беспокойся, гэгэ. Я быстро с этим разберусь.

– Неужели ты умеешь лепить скульптуры из земли? – удивился принц.

– Думаю, что справлюсь, – сдержанно ответил Хуа Чэн. – Почему бы гэгэ не пойти отдохнуть? Или — ещё лучше — приготовить нам поесть? Я так соскучился по тем чудесным блюдам, что искусно выходят из рук гэгэ.

Се Лянь отправился в храм и прилёг, чтобы перевести дух и подумать о новом рецепте. Он и сам не заметил, как задремал. Проснувшись, он увидел перед собой небольшую серебряную флягу. Се Лянь подумал, что это вещица Хуа Чэна; и так как принца мучила жажда, то он без зазрения совести опустошил её содержимое. Жидкость не имела цвета и запаха, поэтому Се Лянь был уверен, что пьёт воду. Однако вскоре он понял, что употребил что-то крепкое; голова гудела, будто он только что прикончил сосуд вина.

Принц решил выйти на свежий воздух и чуть прийти в себя. Едва переступив порог храма, он изумлённо застыл на пороге. На него глядела точная копия наследника Сяньлэ. Се Ляню на секунду показалось, что перед ним мираж, и он даже протёр глаза. Всё то же мягкое, красивое лицо, добрый взгляд, идеально выверенные линии тела. Ровно та же одежда, что была сейчас на Се Ляне, вплоть до мельчайших подробностей вроде оторванного куска ткани для первого ритуала.

– Сань Лан, – восхитился принц. – Как ты это делаешь? Ты уже лепил скульптуры раньше?

– Было пару раз, – улыбнулся польщённый князь демонов. Он слегка склонил голову вниз, пытаясь не выдать радость от того, что Се Лянь оценил его работу.

– Какое невероятное мастерство! Как будто нет ни одного дела, которое ты не мог бы сделать безупречно. А где же…

Слова застряли в горле Се Ляня. Принц увидел статую, стоявшую неподалёку. Предполагалось, что это Хуа Чэн, но в этой уродливой фигуре невозможно было узнать непревзойдённого повелителя демонов. У статуи были грубые, отталкивающие черты лица; завидев этого человека, тут же хотелось отойти как можно дальше. Его взгляд был злобный, глядящий на мир со всепожирающей ненавистью; нос был кривоват, рот как будто перекошен. Даже расположение черт было дисгармонично; казалось, их плюхнули на лицо в произвольном порядке, словно наспех сделанную яичницу. У любого, кто увидел бы такого человека вживую, руки сами зачесались бы его побить.

– Кто это? – поражённо спросил принц.

– Ну, это я, – чуть занервничал Хуа Чэн. – А что, не похоже?

Се Лянь покачал головой. Он даже не знал, что сказать.

– Ты действительно видишь себя таким? – спросил принц некоторое время спустя.

– Н-не знаю, – дёрганно ответил князь демонов. Он сделал шаг назад, чтобы Се Лянь не мог видеть его лица.

– Сань Лан, – ответил принц, приближаясь к Хуа Чэну и мягко беря его за руку. – Я не знаю, кто внушил тебе такие мысли, но ты совсем не такой. У тебя красивое благородное лицо, и едва ли найдётся в этом мире девушка, которая смогла бы устоять перед тобой, реши ты завоевать её сердце. Я думаю, многие что в царстве смертных, что в Призрачном городе, да и что уж говорить – вероятно, на самих Небесах! – мечтали бы быть с тобою.

Очевидно, алкоголь давал о себе знать, потому что принц никогда раньше не озвучивал свои мысли так явно.

Лицо непревзойдённого было опущено вниз; он едва шевелился, и только дрожание ресниц выдавало, что князь демонов внимает каждому слову Се Ляня.

– Я не знаю, кто вселил в тебя эти комплексы, но послушай меня, как своего хорошего друга, который желает тебе только счастья: гони эти дурные мысли прочь! Это что-то из детства? Или та девушка, о которой ты мечтаешь, но не смеешь добиться, заставила тебя почувствовать себя некрасивым? Если так, то она просто глупа, или же тебе следует быть решительнее…

Хуа Чэн внезапно выдернул руку из мягкой хватки Се Ляня и резко сделал шаг назад.

– Всё не так, – тихо сказал он.

Слова его демонов звучали глухо, будто плескались на дне глубокого колодца.

– Да что же тебе так не нравится в себе? – ласково продолжил Се Лянь, снова приближаясь к Хуа Чэну. Он поднёс руку к щеке князя демонов и начал едва заметно поглаживать её, словно родитель, успокаивающий обиженного на весь свет ребёнка. Палец принца парил над мраморной кожей, почти её не касаясь. – Такие изумительные черты лица, точно вылепленные прославленным скульптором, кожа белее снега, волосы чернее ночи…

Хуа Чэн перестал шевелиться и сам в этот момент был похож на застывшую статую. До него долетел лёгкий аромат вина.

– Глаз... – едва вымолвил он.

– Подумаешь, – улыбнулся Се Лянь. – Это же твоя особенность, то, что выделяет тебя из всех других существ этого мира. Мне нравится…

И тут принц, окончательно потеряв разум, потянулся к повязке, прикрывающей правый глаз, снял её, приподнялся на цыпочки и поцеловал Хуа Чэна в пустую глазницу. Непревзойдённый задрожал всем телом, будто его пронзили тысячью стрел.

«Боже, что я делаю?! – внезапно пришёл в себя принц. – Как можно было…».

Дрожь ужаса начала сотрясать тело Се Ляня. Больше всего в тот момент ему хотелось, чтобы земля разверзлась надвое и поглотила его с головой. Или чтобы можно было вернуться в прошлое и никогда не садиться в повозку с соломой, где лениво разлёгся юноша в красных одеждах.

Хотя принц быстро сделал шаг назад, он чувствовал, что тело Хуа Чэна пылает, точно его пожирает невидимый огонь.

– Я…я…я… Прости! – принялся пятиться Се Лянь, так что сам не заметил, как врезался в статую князя демонов. Та быстро рассыпалась на мягкие куски земли. – Я… Я всё исправлю!

Больше всего в тот момент принцу хотелось оказаться как можно дальше от непревзойдённого. Желательно, на другом конце света. Даже компания Безликого Бая не казалась такой уж плохой опцией!

Хуа Чэн мелькнул алой тенью и понёсся куда-то подальше от храма, так что у принца созрел план действий. Так быстро, как мог, он собрал все необходимые жидкости для ритуала перенесения. Даже если Хуа Чэн не сможет последовать за ним — ничего страшного, пускай идёт пешком. Уж лучше встретиться у Медной печи какое-то время спустя, когда воспоминание об этом инциденте выветрится. А может, и не встретиться вовсе!

Се Лянь подумал, что окончательно потерял лицо и теперь больше никогда не сможет смотреть Хуа Чэну в глаза.

Быстрыми нервными движениями принц развёл огонь, смешал все жидкости, добавил воды, вылил всё на статую и мысленно приготовился к перемещению. Раздался хлопок; внезапно Се Лянь почувствовал, будто его мотает из стороны в сторону, точно в мощном горном потоке. Всё вокруг поплыло; то и дело мелькали фиолетово-зелёные вспышки, вызывая острую резь в глазах.

В какой-то момент движение прекратилось. Принц чувствовал себя словно рыба, плавающая в мутной воде. Окружающая обстановка медленно приобретала ясность, и Се Лянь обнаружил себя в очень странном зале. В центре располагалось нечто вроде капсулы или большого аквариума, в котором находилась высокая, очень красивая женщина.

Лицо с закрытыми глазами было похоже на застывшую белую маску, какая бывает у мертвецов. Она напоминала духа, который вот-вот исчезнет. Её красивое платье из белого шёлка развевалось в застывшей воде, словно плавники причудливой рыбы. Кожа местами была прозрачной, а выражение лица — полностью безжизненным. В руках красавица держала изящный серебряный колокольчик.

По обеим бокам от главной капсулы располагались тридцать три капсулы поменьше. В первой лежала крошечная девочка, которой едва был год, во второй — малышка двух лет, в третьей – трёхлетка, и так далее. Возраст женщин всё возрастал. Последней девушке, вероятно, было двадцать четыре года. Далее располагалось девять пустых капсул. Также пустовал семнадцатый по счёту сосуд.

Возможно, это одна из загадок горы Тунлу?..

Се Лянь всмотрелся в застывшее лицо повнимательнее. На миг ему показалось, что он когда-то знал эту женщину. Принц протянул руку, чтобы коснуться стекла, но понял, что ещё не перенёсся в эту комнату полностью. Тело словно плавало в воде и не слушалось его; вскоре всё вокруг задрожало, и Се Лянь снова полетел по тоннелю с фиолетово-зелёными вспышками.

Он пришёл в себя, лежа на том самом месте, где проводил ритуал. К счастью, Хуа Чэн отсутствовал, и принц поспешил повторить все процедуры. В этот раз, лететь по тоннелю было легче. В конце принц приземлился на что-то мягкое и тут же почувствовал, как проваливается в глубокий сон.

Глава 3. Как приятна внезапная встреча после долгой разлуки

Очнулся Се Лянь с трудом, большим усилием выцарапывая себя из объятий крепкого, обволакивающего сна. Ещё до того, как принц разлепил веки, он ощутил, что лежит на мягком, рассыпчатом песке. Земля была лёгкой, убаюкивающей, успокаивающей… Точно его перенесли на ложе из ваты, ароматной и тягучей.

Это место сильно усыпляло; ещё секунду — и Се Лянь погрузился бы в глубокое забытье. Поэтому принц больно ущипнул себя, чтобы быстрее очнуться. Рука инстинктивно потянулась за мечом, но оружия с ним не было, и лишь Жое сладко спала на теле своего господина.

Внезапно мысль пронзила всё существо: «Неужели это на самом деле Медная печь?».

Всё, что Се Лянь слышал о ней, входило в противоречие с тем, что он ощущал сейчас. Нечеловеческим, звериным усилием принц вернул ясность ума, поднялся и быстро огляделся.

Он попал на берег моря с ярко-алою водою. Се Лянь подумал на секунду, что это кровь, но прибой подлетел к кончикам пальцев, и принц уловил едва различимый запах жасмина, перца, корицы, сладкого сиропа и роз, всего сразу. Песок, в котором он так уютно устроился, был пёстро-оранжевым. Волны плескались всё бурнее; казалось, вот-вот начнётся шторм.

– Ай!

Что-то больше укусило Се Ляня за большой палец правой руки. Обернувшись, он увидел ту самую крысу, которую отправил в «Медную печь» ради эксперимента. Та с яростью смотрела на него, всей своей фигурой выражая злобное торжество.

– Прости меня, – мягко сказал Се Лянь. – Ты имеешь право злиться, но я надеюсь, что с тобой всё хорошо.

– Придурок, – прошипела крыса. – Я была проституткой в самом лучшем борделе столицы, обслужила тысячи господ, и ни разу не видела такого глупого мужчины.

Принц открыл было рот, чтобы ей возразить, но смышлёное животное быстро убежало прочь.

В десяти чжанах от кромки берега располагалась красивая сосновая роща. Там было хорошо, спокойно, просторно; колючие ветви были украшены необычными соцветиями, которые принц не мог издали ясно разглядеть.

– Сань Лан!

Только теперь Се Лянь понял, какую глупость совершил. Нужно было осознать ещё после первого раза, что ритуал отправляет куда-то не туда, найти князя демонов и вместе решить, что делать дальше. Но принц был так ослеплён своим стыдом, что наломал дров.

Как попасть обратно? И где сейчас Хуа Чэн? Смог ли он перенестись в это место, и если смог, то найдут ли они друг друга? Быть может, он сейчас там, в пустом храме, сходит с ума, пытаясь понять, куда исчез принц… Получится ли вернуться назад — и сколько времени это займёт? Быть может, новый непревзойдённый успеет явиться миру!

– Сань Лан!

Шум волн поглотил крик принца; сколько бы они оглядывался по сторонам и не звал — ни намёка на князя демонов.

«Боже, ну какой же я идиот! – хлопнул Се Лянь себя по лбу. – Втянулся в сомнительные эксперименты, не будучи должным образом подготовленным… И не зря отец запретил алхимию!».

Об инциденте с глазом Се Лянь старался не думать; едва предательская мысль заползала в его разум, он тут же шикал на неё и гнал прочь, словно ядовитую змею. Скорее всего, Хуа Чэн был глубоко оскорблён таким поступком. «В мире демонов никто не смеет говорить со мной, не обладая статусом «непревзойдённый», — так сказал он в одну из их первых встреч. Даже говорить! А тут — такое грубое нарушение границ…

Неудивительно, если Сань Лан вообще перехочет общаться после подобного.

Чтобы отогнать от себя дурные мысли, Се Лянь решил идти побыстрее вдоль кромки воды. Не прошло и десяти минут, как перед ним возникло крайне миловидное создание. Это был дракон, которого с первого взгляда можно было принять за большую белую кошку.

– Ммммииу...

Необычное существо доходило принцу до пояса. У него была большая голова, выразительные голубые глаза и светло-розовая грива. Выражение мордочки было невероятно милым и добрым, его так и хотелось погладить. Даже чешуя у зверька была нежная и приятная, словно мягкая шерсть, а на боках читались узоры облаков.

Се Лянь впервые видел дракона, который походил на большого дружелюбного кота и ластился к первому встречному. Зверя обволакивал мягкий аромат жасмина, так что принц чувствовал сильное желание зарыться в чешую лицом и как следует надышаться этим приятным запахом.

Он непроизвольно вытянул руку вперёд, и дракон охотно подставил голову, мурлыкая от удовольствия.

– Какой ты маленький, хорошенький... – приговаривал принц. От прикосновения к дракону ему становилось хорошо и спокойно, словно по телу расползалось целебное лекарство. – Как тебя зовут, малыш? Никогда не видел такого крошечного дракона.

Зверёк слегка поморщился, будто ему стало неприятно от такого сомнительного комплимента. На миг Се Ляню показалось, что один глаз у него как будто смеётся, а второй плачет; один уголок рта приподнят в улыбке, а другой опущен в тоске. Впрочем, это было секундное впечатление, которое тут же рассеялось.

– Я буду звать тебя Снежком, – с мягкой улыбкой продолжил принц. – До чего же ты красив! Как же нам отсюда выбраться, Снежок… Ой!

Из-за спины дракона появились три его маленькие копии, высотой принцу до колена. Они облепили его, словно шаловливые котята. Се Лянь взял на руки самого настырного и принялся играть с ним. В какой-то момент малыш сделался чуть агрессивным и укусил принца за руку.

Возле локтя образовались две небольшие глубокие раны. Кожа вокруг них начала становиться фиолетово-чёрной, хотя боли совсем не было. Увидев, что малыши вышли из-под контроля, самый большой дракон наставительно зарычал, схватил непослушного шалопая за шкирку, и вся компания скрылась в лесу.

«Что за странное место», – подумал про себя принц, почёсывая место укуса. Из ранки начала сочиться вязкая оранжевая жидкость. Она быстро застывала, образуя нечто вроде бусин из янтаря. – «Крыса заговорила вполне отчётливо, и драконы тут очень подозрительные, похожие на котов, я даже никогда не слышал про таких. Может, я неподалёку от горы Тунлу, просто отбросило назад… Так или иначе, нужно найти способ побыстрее выбраться отсюда. Надеюсь, у Хуа Чэн хватило ума не лететь за мною».

После встречи с драконом остатки сонливости как рукой сняло, и принц почти летел над поверхностью вязких песков. Вскоре он вышел к ручью, который поднимался из моря вверх по холму.

«Удивительно», – подумал Се Лянь, – «обычно ручей впадает в океан, а тут океан впадает в ручей».

Он поднялся вверх по течению и вскоре вышел на поляну. У принца перехватило дыхание от красоты этого места: здесь обильно цвела дикая слива мэйхуа, чьи нежно-розовые лепестки сияли на бледно-голубом небе, словно звёзды. Се Ляня захватило новогоднее настроение, и приятные детские воспоминания, связанные с этим праздником, наполнили его сердце.

«Интересно», – подумал он. – «Тут довольно тепло, и сезон цветения мэйхуа ещё не наступил. Неужели в этом месте можно выращивать любые растения вне зависимости от поры года? Или это дом могущественного садовода?».

В центре поляны, на возвышении, стояло небольшое круглое здание из белого камня. К нему стекались четыре ручья с разных сторон света, заканчиваясь маленькими причалами. Принц приблизился к зданию и увидел табличку с золотой надписью: «Храм Великой надежды». А чуть пониже была сделана приписка углём: «Не заходи внутрь, если тебе дорога жизнь». От такого любопытство Се Ляня только разгорелось ещё больше.

Вокруг храма были расставлены ловушки, чьи запахи, видимо, должны были отпугивать разных зверей и птиц. Однако что могло сдержать человека, переполненного интересом? Здесь не было двери; принц решил, что если засунет голову и просто посмотрит, не заходя, то ничего страшного не произойдёт. Заглянув внутрь, он не увидел ничего особенного. Это место походило скорее на перевалочный пункт, где можно было бросить вещи и пойти дальше, нежели на храм.

Внутри была аккуратно развешена мужская одежда из дорогих тканей персикового оттенка. Вдоль стен стояли разные приспособления для занятия алхимией. Один грязный тигель отмокал в тазу, полном голубоватой жидкости. В многочисленных мешках хранились коллекции трав и засушенных ягод, на полках стояли банки с частями тел животных, был также шкаф для книг и свитков.

Разочарованный, Се Лянь думал вернуться обратно, на берег, но обнаружил, что голова застряла. Он чертыхнулся в сердцах. Разумеется, это было заклятье, которое давало войти, но не выйти! Снять его мог только тот, кто наложил, так что принц напоминал разрубленную пополам курицу: голова была в храме, а тело беспомощно трепыхалось снаружи. Се Лянь подумал, что ему ничего не остаётся делать, как зайти внутрь, и приготовился встречать атаку какого-нибудь злобного монстра. Жое встала в боевую стойку, однако ничего не случилось.

Се Лянь расхаживал по храму, изучая его внутренности, но ничего угрожающего не находил. Кажется, заклинание было придумано лишь для того, чтобы разобраться с тем, кто пожелал бы ограбить храм. Возможно, вскоре приедет хозяин и начнёт допрашивать, с какой целью Се Лянь забрался сюда — что же, намерения принца были чисты, и он надеялся, что служитель храма ему поверит.

От скуки принц насвистывал разные песенки; вскоре он услышал размеренные всплески воды; очевидно, по одному из ручьёв плыла лодка. Напрягая слух, Се Лянь мог услышать, как ругались два голоса, мужской и женский.

–... это безумие, просто безумие! – вопил диковатый женский голос. – Не надо меня втягивать в такие вещи. Легче убить себя и покоиться с миром. Как вообще можно было додуматься до такого? У тебя претензий на величие побольше, чем у самого императора Цзюнь У, а ума ноль, пшик!

– Когда я выкупил ломбард с магическими артефактами и озолотился, что-то ты не высказывала претензий к моим талантам! – в ярости возражал мужчина. – Спустила все деньги на безделушки, ела деликатесы и спала на шелках, горя не зная! Что же ты не отказалась от всех благ, не швырнула мне золото в лицо? Неблагодарная!

– Там была моя доля, – требовательно отвечала незнакомка. – Без меня сделка бы не состоялась, так что не надо тут!

Принц услышал, как мужчина привязывает лодку к маленькому причалу и помогает девушке сойти.

– Опять какой-то придурок забрался в храм, – бормотал он. – Только выдернул меня с места.

– А вдруг он подойдёт нам? – с надеждой спросила девушка.

– Не знаю. Как минимум, он или бесстрашный, или идиот, раз заходит в места, ясно обозначенные как угроза для жизни.

Этот человек начал подниматься к храму, и Се Лянь застыл на месте, будто поражённый молнией. Учитель Жань У! Неужели он всё-таки изобрёл эликсир бессмертия?

Мужчина совсем не изменился, словно их не разделяли восемьсот лет. Он был небольшого роста, с весёлым и круглым лицом, а также аккуратными усами, которыми мог потешно шевелить, забавляя принца в детстве.

Жань У всегда носил ханьфу персикового цвета. Должно быть, дела алхимика за последние столетия пошли в гору, потому что теперь он одевался в дорогие ткани, носил изысканные аксессуары, да и некоторые предметы в храме стоили целое состояние.

Через плечо учителя была перекинута плетёная сумка: любой предмет, попавший внутрь, уменьшался в десятки раз, так что Жань У мог носить с собой огромное количество самых разных вещей.

– Эй ты, воришка! Не смей свистеть! – грозно прикринул мастер, что поднимался по возвышению и ещё не разглядел принца. – Свистеть в моём храме запрещено, могут рухнуть своды.

Се Лянь замолчал и внимательнее всмотрелся в учителя. Странной деталью, которую Се Ляню никогда не доводилось видеть на мужчине прежде, был обёрнутый вокруг шеи платок. Жань У старался не вешать ничего на шею, потому что ему казалось, что это стесняет его свободу и он начинает задыхаться. Сейчас же на коренастой шее мужчины красовался шёлковый платок с изображением нежно-розового цветка сливы мэйхуа, усыпанной снегом.

– Учитель Жань У! – воскликнул Се Лянь. – Неужели это вы?!

За спиной наставника стояла девушка с длинными и спутанными волосами. Её повадки были дики и нелепы, словно она была беспризорником, выросшим на улице, или зверем, которого недавно выловили из джунглей. Она носила странные одежды, словно сшитые из лоскутов самых разных тканей и шкур животных. На фоне Жань У девушка смотрелась бродячей нищей. За один только изящный платок с нежной сливой можно было скупить все её жалкие пожитки раз двадцать.

– Се Лянь! – изумился наставник. – Как ты сюда попал?

Он вошёл в храм и быстро огляделся по сторонам, как бы желая проверить, не случилось ли чего-то нежелательного.

– Я попробовал ритуал перемещения, но вместо Медной печи оказался тут… Что это за место?

– Медной печи? – подозрительно сощурил глаза Жань У. – Ты решил стать непревзойдённым?

– Нет…

– Ты же наследный принц! Трижды вознёсшийся на Небеса! Пусть тебе приходилось нелегко в жизни, но это же не повод погружаться во тьму и уподобляться всяким этим хуачэнам и черноводам…

То, каким тоном были сказаны последние слова, неприятно зацепило принца.

– Я не собирался, – твёрдо заявил Се Лянь. – Нам нужно предотвратить появление нового князя демонов. Иначе разрушатся последние остатки гармонии, что есть в нашем мире.

– Отчего ты решил, что сможешь уничтожить нового непревзойдённого? Демона с таким потенциалом нелегко убить. А если убьёшь — сам таким станешь…

– Со мной — Собиратель Цветов под Кровавым Дождём. Он уже вышел победителем на горе Тунлу, так что едва ли новый демон, пусть и сильный, станет ему помехой.

Жань У был похож на человека, на глазах которого произошло землетрясение. Он быстро схватил принца за руку и хищным тоном спросил:

– Хуа Чэн? Ты знаешь Хуа Чэна? Где он?

– Я не знаю, где он, – сказал Се Лянь, аккуратно освобождаясь из власти пальцев, похожих на стальную клетку. – Мы вместе шли по горе Тунлу, но потом решили сократить путь с помощью ритуала. Так я оказался тут, а он... – взгляд принца на миг помутился, так как он начал воображать тысячи вариантов того, что сейчас происходит с Хуа Чэном. – А он остался там и наверняка пойдёт к Медной печи своим путём.

Жань У снял заклинание, и они вышли наружу. Мастер плавно махнул рукой, приглашая Се Ляня идти за собой, на берег моря, подальше от храма. Девушка, которую так и не представили, подняла с земли довольно большую котомку с вещами, водрузила её на спину и поплелась за ними. По тону их ссоры, принц сначала подумал, что это жена или сварливая возлюбленная учителя, но сейчас она походила на презираемую им служанку.

Некоторое время они шли молча. Наставник, казалось, пытался собрать воедино лихорадочный вихрь мыслей.

– Откуда ты знаешь Хуа Чэна? – внезапно разрушил он тишину.

Принцу показалось, что всё внутри мужчины бурлит, хоть он и не показывает вида.

– Мы познакомились случайно, – спокойно ответил Се Лянь, – и с тех пор поддерживаем некоторую… дружбу. Но почему учитель спрашивает?

Жань У нервно сглотнул.

– Не дело наследному принцу и небожителю якшаться с отродьями мира тьмы, – сказал он резко.

Они дошли до берега, и красные волны послушно прильнули к сапогам алхимика. Чуть задумавшись, Жань У повернул налево.

– Если вы дружите, – сказал он неестественно спокойным голосом. – Может быть, ты знаешь, где Хуа Чэн спрятал свой прах?

– Нет, не знаю, – ответил Се Лянь, поправляя цепочку с кольцом, которая чуть сбилась.

– И даже если бы он сам захотел мне рассказать — ради забавы, не ради дела — то я не стал бы слушать. Это слишком большая ответственность. Пользы от такой информации не будет, а вот вред по незнанию можно причинить. Но почему учителя так волнует этот вопрос?

– Просто так, – ответил Жань У, зачем-то потянув рукава своего одеяния вниз. – Ты же знаешь, я человек любознательный. Се Лянь, пройди, пожалуйста, чуть вперёд, посмотри, нет ли впереди ничего подозрительного.

Троица шла вдоль кромки прибоя; здесь сосны стояли очень плотно, и густой лес скрывал, что будет за ближайшим поворотом. Принц чуть ускорил шаг, в какой-то момент решил обернуться и увидел, как Жань У притянул к себе девушку и что-то с ней горячо обсуждает.

Впереди не было ничего подозрительного, лишь та же тянущаяся до бесконечности линия оранжево-красного прибоя, окаймлённая высокими соснами.

– Всё в порядке, – сказал Се Лянь, вернувшись назад. Стоило ему только приблизиться, Жань У и девушка разом замолчали. – Может быть, учитель познакомит меня со своей спутницей?

– Я зову её Вороной, – сказал мастер, небрежно махая рукой, словно показывая на предмет мебели. – Можешь звать так же. Или дай ей любое имя, которое взбредёт тебе в голову.

– Полагаю, у госпожи всё же есть имя, – с мягкой улыбкой возразил принц.

– Не заслужила ещё, – пожал плечами Жань У. – Когда станет нормальным человеком, тогда дам ей достойное имя.

Принц был неприятно удивлен таким отношением. Во дворце Сяньлэ про мастера каллиграфии ходили бесконечные шуточки, связанные с его любовью к противоположному полу. Стоило Жань У увидеть мало-мальски привлекательную женщину, как он тут же терял всякий разум. Глаза его наполнялись восторгом и трепетом; он и взгляда не мог оторвать от любезной незнакомки, а если та начинала с ним флиртовать, то и вовсе превращался в безумца. Увы, маленький рост и неумение должным образом вести себя на романтической арене служили Жань У дурную службу. На сто попыток ухаживания дай бог чтобы одна девушка отвечала ему взаимностью.

Надо сказать, что учитель так любил красоту в любых её проявлениях, что многочисленные отказы не озлобили его, и он продолжал смотреть на большинство женщин вокруг со страстным обожанием. Се Лянь ни разу не слышал, чтобы наставник плохо высказывался о дамах — более того, он всегда пресекал подобные разговоры в своём присутствии. Тем страннее было видеть его дурное обращение с этой девушкой, которая не заслужила даже человеческого имени.

– Как моя госпожа желает, чтобы я обращался к ней? – подбадривающе улыбнулся Се Лянь.

Девушка отлепила со лба грязные спутанные волосы и посмотрела на него с изумлением. Кажется, она никогда не слышала, чтобы с ней разговаривали так учтиво, поэтому потеряла дар речи.

– Я же сказал, зови её Вороной, – нетерпеливо воскликнул Жань У. – И вообще, не обращай на неё слишком большого внимания. Лучше ответь-ка мне вот что: ты в самом деле использовал мой ритуал?

– Да, – мягко ответил Се Лянь. Пески стали чуть более густыми, так что ему было сложнее переставлять ноги. – Я видел его столько раз в исполнении мастера и понадеялся, что у меня получится его воспроизвести.

– И у тебя получилось! – с восторгом хлопнул в ладоши Жань У. Кажется, он был рад и горд от того, что дело его живёт и как минимум один ученик может обходиться без помощи учителя. – Среди всех, кого мне доводилось учить каллиграфии, именно ты, Се Лянь, выделялся больше всего. Я всегда знал, что из тебя выйдет что-то путное.

– Но учитель... – смутился Се Лянь, не любивший принимать незаслуженные похвалы, – ведь я попал совсем не туда, куда хотел. Ничего не сработало.

– Да, ты попал не туда, куда ты хотел. А куда хотел я, в этом и смысл.

Принц уставился на мастера с недоумением.

– Видишь ли, мой милый мальчик, с тех пор много воды утекло, и я очень много чего переделал. Я настроил всё так, чтобы ритуал работал на перенесение только в Сосновый покой, так называется эта часть острова. Желательно, поближе к Храму Великой надежды.

– Острова? – озадаченно ответил Се Лянь.

– Да, мы с тобой находимся на Острове десяти драконов. О нём мало кто знает, и тебе очень повезло попасть сюда. Хоть мир посмотришь.

Принц нахмурился, сосредоточенно пытаясь извлечь из памяти любую информацию про этот остров. Но, кажется, он и правда никогда о нём не слышал.

– Кстати, учитель, а вы не в курсе, куда я попал в первый раз?

Принц описал ему зал, где покоилась женщина в белом, и Жань У выслушал его крайне внимательно.

– Возможно, это какая-то усыпальница поблизости, – ответил он. – Иньская энергия была настолько сильна, что ты не смог закрепиться в том зале, и тебя выбросило обратно. Ну и хорошо. Надо усовершенствовать мои техники, чтобы избегать попадания в такие места.

– Учитель, а какой из ваших ритуалов работает на перенесение обратно?

– Никакой.

Принц глуповато заморгал, ожидая разъяснений.

– Понимаешь, – вздохнул Жань У, – Храм Великой надежды — это главная точка для меня, и я всё настроил так, чтобы попасть сюда в любую минуту. Любой ручей на острове довольно быстро отправит меня к храму, однако я не смогу по своему желанию вернуться обратно или перенестись, куда захочу. То же и самим островом. Я смогу очутиться здесь даже если превращусь в имбицила, а вот уйти обратно... Раньше у меня было магическое устройство, позволяющее перемещаться туда-сюда без особых проблем. Но гора Тунлу пробудилась, и оно сломалось. Так что я сам бьюсь над вопросом, как отсюда выбраться.

– Это очень тревожно слышать, учитель, – покачал головой принц. – Мне нужно вернуться назад как можно скорее. Если я опоздаю, то возникнет новый непревзойдённый, а это грозит катастрофой.

– Что, твой друг Хуа Чэн так боится конкуренции? – низким голосом усмехнулся Жань У.

Глаза мастера источали тьму, а облик мгновенно лишился присущего ему добродушия.

– Нет, конечно. Мне кажется, или Собиратель Цветом под Кровавым Дождём как-то перешёл учителю дорогу? Он как-то обидел вас?.. Я знаю, Хуа Чэн — князь демонов, и на Небесах о нём ходит дурная слава. Но, уверяю вас, он совсем не такой монстр, каким его принято рисовать.

– Да что ты такое говоришь, – пробормотал Жань У, едва сдерживая клокотавшую ярость.

– Конечно. У меня сложилось ощущение, что небожители главным образом держат зуб на Хуа Чэна из-за выигранного им поединка, только и всего. Но ведь те боги сами виноваты: никто не заставлял их принимать вызов. Му Цин и Фэн Синь отказались, например. А уж если вы ввязываетесь в спор и проигрываете, то держите словно до конца. Так что они сами виноваты.

– Ты думаешь? – впился в него глазами Жань У. – Сами виноваты?

Когда Се Лянь начал говорить, мастер склонил голову. Фигура его дышала угрозой, точно он был разъярённым быком, готовым ринуться в бой. Даже руки алхимика слегка дрожали, хотя он и пытался вернуть над ними контроль. Сейчас Жань У смотрел на принца тёмным, пристальным взглядом, значение которого Се Лянь никак не мог уловить.

– Конечно, – продолжил принц. – Просто они слишком презирали его и не рассчитали свои силы. А потом решили, что с данным демону словом можно не считаться. Разве это достойное поведение небожителя?

– И он правильно сделал, что сжёг их храмы?

– Сложно сказать, правильно или нет, – чуть смутился Се Лянь. – Возможно, следовало найти другой способ повлиять на них и заставить держать слово. Но я не был на месте Сань… Хуа Чэна и не знаю, какие у него были варианты.

– Варианты! – внезапно взорвался Жань У. – Каждый должен знать своё место, вот и все варианты! Демоны должны сидеть в своих вонючих преисподнях, а не топтать Небесные чертоги! И даже в мыслях не сметь ставить на себя одну доску с чиновниками Средних небес, не говоря уже о Верхних!

Се Лянь чуть слышно вздохнул. Он уже не в первый раз слышал о том, что Хуа Чэн слишком много о себе думает и слишком много хочет. Но, положа руку на сердце, принцу эта дерзость даже нравилась.

– Послушайте, учитель, если Хуа Чэн причинил вам вред и это можно как-то искупить, то скажите мне, и я попробую уладить это дело. Возможно, всё можно исправить. И вовсе не обязательно находить его прах, чтобы убить или подчинить себе, как вы, вероятно, хотите, – заключил принц с проницательной улыбкой.

Жань У стоял некоторое время молча, пытаясь унять нервную дрожь, сотрясавшую его тело. Он беспорядочно поправлял свои одежды и теребил сумку.

– Я вовсе не желаю причинить ему вреда, – выдержанно сказал мастер, поправляя рукава. – Просто он так глуп, так горяч и порывист… Он совсем не думает о последствиях своих поступков, никогда! Наверняка отдал свой прах какой-то девке из Борделя блаженства, чтобы покрасоваться. Она смешает его с вином и разопьёт на увеселительном вечере с другими потаскухами и их клиентами. Надо это предотвратить.

– Дом Блаженства — не бордель, скорее дом песен и танцев, – строго поправил его Се Лянь. – Хуа Чэн сказал мне, что никогда не посещал подобных заведений.

– Ой ли, ой ли, – фыркнул Жань У. – Существо с таким распущенным нравом — и хранит себя в чистоте. Я тебя умоляю. Разве у него есть жена?

– У него есть возлюбленная, которую он не смог пока добиться, – серьёзно сказал Се Лянь.

От этого вопроса принцу сделалось не по себе, точно учитель со всего размаху наступил на больную мозоль, которая отдалась во всём теле острой резью.

– Ну конечно же. По одной возлюбленной в каждом борделе.

Се Лянь на мгновение вообразил себе такую возможность, и мозг его словно проткнули тысячей игл.

– Это не так!.. – воскликнул он и в удивлении замолк.

Волны вынесли к ногам Жань У лоскут красной ткани, на который были нанесены какие-то дикие, нечитаемые линии.

– Господи, какой ужас! – закричал мастер. – В жизни не видел ничего более уродливого, что выходило из-под кисти человека.

Он даже схватился за сердце; принцу показалось, что в глазах Жань У мутнеет и учитель вот-вот упадёт в обморок.

– О небеса, мне дурно... – продолжил он, едва дыша. – Что за демоническое отродье смеет так обращаться с кистью?

– Наверняка, это тёмное заклинание. Заклинание на смерть!

Это произнесла Ворона; так как она всё время молчала, Се Лянь как будто забыл о её существовании и уставился на девушку, словно увидел её в первый раз.

Алхимик поднял с земли кусок ткани, развернул его и внимательнее всмотрелся в ломаные линии. Лицо его на миг выказало удивление, а потом стало настороженным.

– Се Лянь, у тебя нет врагов на этом острове?.. Или, быть может, друзей?

– Нет, – смутился принц. – А что такое?

– Просто… Ладно, наверное, мне показалось.

Жань У с отвращением отшвырнул липкую алую ткань, так что она развернулась на песке. Се Лянь вчитался внимательнее и почувствовал, как сердце радостно забилось. Эти чудовищные каракули мог выписать только один человек в этом мире. Хуа Чэн!

– Ничего страшного, – весело сказал принц, тут же почувствовав себя умиротворённо. – Это просто неудачно выписанные иероглифы, вот и всё. Давайте найдём их автора.

Се Лянь увидел, как к ним плывёт новый лоскут ткани, потом — другой. Скорее всего, Хуа Чэн практиковался на берегу моря, и так как прилив был неровный, скачущий, в один момент волны неожиданно смыли куски ткани. А так как солёная вода сделала ткань негодной для ритуала, непревзойдённый не стал её возвращать.

Принц быстро пошёл вперёд, увлекая за собой алхимика и Ворону. Он лихорадочно соображал, что будет делать, когда Жань У и Хуа Чэн встретятся. Очевидно, учитель затаил на князя демонов лютую злобу, и Се Лянь подумал, что дело едва ли сводится лишь к неуместному поведению Хуа Чэна в Небесных чертогах и общей дикости характера.

Что же, нужно прояснить этот вопрос и помирить их как можно раньше. Так или иначе, без помощи Жань У вряд ли они выберутся из этого места.

Впереди их ждал высокий холм, поросший соснами. Обогнув его, Се Лянь издал радостный крик: вдалеке, на вершине такого же холма, виднелась красная фигура! Принц принялся бежать изо всех сил; краем глаза он видел, что Жань У тоже перешёл на бег. В глазах учителя появились красные прожилки, а кулаки грозно сжались.

Хуа Чэн издали помахал рукой Се Ляню, а затем произошло нечто странное; красная фигура прыгнула вниз и исчезла из виду.

– Сань Лан! – крикнул принц.

Зачем он решил скрыться?

Достигнув вершины холма, где только что был князь демонов, Се Лянь остановился, чтобы отдышаться. На него смотрела песочная статуя Хуа Чэна, уже чуть более приближенная к оригиналу, но всё ещё не такая красивая.

Внизу, у подножия холма, лежала девушка. Лица её не было видно, так как она распласталась на животе и, кажется, была без сознания. Она была закутана в просторные голубые одежды, а её длинные чёрные волосы были собраны в причудливую причёску. По краям платья виднелись серебряные узоры шелковицы.

Се Лянь легко спустился к ней и осторожно пощупал пульс. Незнакомка была жива, так что он аккуратно перевернул её и спросил:

– С тобой всё хорошо?

Девушка была красива, будто статуя, вылепленная для украшения императорского дворца. У неё были тонкие, изящные черты лица, и когда она открыла глаза, то принц увидел, что они завораживающего бледно-голубого оттенка, точно холодные воды горного озера.

– Не очень, – слабо ответила незнакомка. – Где я? Кто вы?

Хотя говорила девушка слабо и неуверенно, в её глазах плясали озорные искры. Принц знал только одного человека, который мог смотреть на него таким взглядом.

– Я так плохо себя чувствую, – продолжила красавица. – Не мог бы гэгэ взять меня на руки и немного поносить?

Общая манера себя держать, нечто неуловимое, скользящее в движениях, какой-то невидимый ореол, окутавший это лицо, не оставлял места для сомнений: это был Хуа Чэн, решивший принять женский облик. Но зачем?

– Кто ты, милая? – подошёл к ним Жань У. – И где тот человек в красном, который стоял на вершине холма?

Девушка чуть заметно сжала руку Се Ляня, как бы давая понять, что всё в порядке, и быстро подмигнула ему.

– Я забыла, как меня зовут и кто я. Кажется, фамилия моя — Хуа, а вот имя…

– Се Лянь, ты видел, куда пошёл Хуа Чэн? – прервал её мастер.

– А имя моё — Лянь! – с торжеством продолжила девушка. – Так что зовите меня Хуа Лянь.

– В самом деле? – усмехнулся Жань У.

Он начал как будто от нечего делать рыться в сумке. Потом быстро достал бутылку с вязкой чёрной жидкостью и вылил её на голову девушке.

– Ай! – заверещала бедняжка. – Что ты наделал! В какой ужас превратились мои волосы? Как я теперь поправлю свою причёску? Что за манеры у вас тут!

Хуа Лянь быстро села, начала тереть глаза и убирать с волос липкую тёмную жидкость.

– Значит, ты не демон, дитя моё, прошу прощения, – забормотал Жань У, убирая пустую бутыль обратно. – Это была небольшая проверка, прими мои извинения.

Се Лянь на мгновение поймал взгляд Хуа Чэна, который ясно говорил: «Я же говорю, гэгэ, твой учитель — идиот».

– Но что ты делаешь одна тут, на берегу? – извиняющимся тоном продолжил Жань У. – И ты видела, куда пошёл человек в красном?

– О, это настоящий зверь! – всплеснула руками девушка. – Я только помню, как шла по маковому полю, а потом он набросился на меня, и я потеряла сознание. Очнулась я уже здесь… Я ничего не помню! Ни кто я, ни откуда я! Ах, помогите мне!

Она театрально закрыла лицо руками и принялась всхлипывать.

– Наверняка, вы приплыли на лодке или прилетели, раз уж нигде нет следов, – задумчиво сказал Жань У, оглядываясь по сторонам.

Действительно, следы были только в том месте, где Хуа Чэн лепил свою статую, дальше они, разумеется, обрывались.

– Ну, не реви, – сказал мастер, собираясь ласково потрепать девушку по щеке. – Мы прогнали этого монстра, он больше тебе не угрожает… Ай!

Стоило пальцам Жань У коснуться белоснежной щеки, как Хуа Лянь сделала мощный захват, вывернув его руку.

– Ты мне сейчас все кости переломаешь! – завопил несчастный. – Прекрати!

– Не смей меня лапать, – процедила она сквозь зубы и отшвырнула его руку, будто то была ядовитая змея.

– Какая принципиальная малышка, – пропыхтел Жань У, поглаживая свою руку. – Обычно красотки твоего происхождения более сговорчивы… Ты же из народности мафао, не так ли?

– Она же не помнит, она сказала, что потеряла память после нападения Собирателя Цветов под Кровавым Дождём, – поспешил вмешаться принц, отводя учителя подальше от разъярённой Хуа Ляни. – Давайте устроим привал, отдохнём, поедим… Нам надо обсудить дальнейший план действий.

Се Лянь предложил устроить привал только для того, чтобы направить бурлившую в компании энергию на созидание и сотрудничество. Ничто так не сплачивает людей и не располагает к дальнейшей откровенности, как совместное обустройство быта.

– Принц прав, – махнул рукой учитель. – Видите, вон там углубление в лесной чаще? Мы сможем развести костёр.

Вдалеке виднелось место, где сосны чуть отступали, обнажая уютную поляну с видом на красные волны. Жань У направился туда, Ворона последовала за ним, и Се Лянь протянул руку Хуа Ляни, предлагая ей подняться. Девушка, едва ступив на правую ногу, поджала её и запрыгала на левой.

– Болиииит! – заныла она чисто по девичьи. – Этот демон так меня швырнул, что нога подвернулась, и я совсем не могу идти. Гэгэ, поможешь?

Она смотрела на принца взглядом, где были смешаны нежность и лукавство, и Се Ляню ничего не оставалось делать, как аккуратно подхватить озорницу на руки и пойти вслед за учителем.

Это было очень необычное и вместе с тем волнующее чувство — видеть Хуа Чэна в женском облике и нести его так легко, словно пушинку, обвивая одной рукой за талию, а второй поддерживая колени. Руки девушки лежали на плечах принца, почти не касаясь, а дыхание ощущалось прямо возле сердца. Она смотрела на него снизу вверх с крайне милым выражением лица, так Се Лянь иногда забывал дышать. Наконец, он решил взять себя в руки и спросил с некоторой ноткой суровости:

– Сань Лан, что происходит? К чему это маскировка?

– Видишь ли, гэгэ, – заметила Хуа Лянь довольно безразличным тоном, – между мною и Жань У есть… кхм… некоторые недоразумения. Я мог бы размазать его, как сонную муху, за считанные секунды. Но ведь он — твой учитель, и, как я полагаю, ты испытываешь по его поводу некоторые сантименты. Так?

Се Лянь специально замедлял шаг, чтобы они отбились от Жань У с Вороной и могли перешёптываться без риска быть услышанными.

– Конечно.

– Ну вот. Если я с ним расправлюсь, тебе будет неприятно, поэтому я не буду этого делать. Но стоит мне принять свой истинный облик, как всё тут потонет в склоках и перебранках. Вместо того, чтобы заниматься делом, мне придётся отбиваться от его нападок, словно слону от укусов муравьёв. Он уже спрашивал тебя, где я храню свой прах?

– Да.

– Боже, – засмеялась Хуа Лянь. – Какой идиот.

– Но почему он так тебя ненавидит?.. Может, получится это как-то исправить?

– Уже не получится.

Увидев краем глаза, что они о чём-то переговариваются, Жань У задержался на месте и подождал Се Ляня.

– Глядите-ка на сладкую парочку! – сказал он, и принц не понял, чего было больше в его голосе — злорадства или умиления. – Стоило мне прикоснуться, так она сразу руки выкручивает, а к наследному принцу сама на шею запрыгнула.

Хуа Лянь открыла было рот, чтобы произнести что-то крайне ехидное, но тут её взгляд упал на платок с цветами сливы на шее мастера. Почти что слетевшие слова застыли на губах девушки, и она сощурилась с каким-то очень странным выражением лица.

– Учитель уже знает, как мы будем добывать огонь? – ровным голосом спросил Се Лянь.

– Да. У меня всё для этого есть.

Некоторое время они шли рядом.

– Это потому, что я низкий? – надтреснутым голосом уточнил Жань У.

Хуа Лянь сначала не поняла, что этот вопрос предназначался именно ей.

– Или потому, что я не принц? – добавил он некоторое время спустя.

Девушка заискрилась приятным звонким смехом. От неё веяло лёгким ароматом фиалок.

– Это потому, что он небожитель! – сказала она, игриво дотрагиваясь пальчиком до носа Се Ляня. – Обожаю всё, что связано с Небесными чертогами. Сама хочу туда попасть. Вот, думаю, может принц на мне женится, и тогда…

– Я тоже небожитель! – вспылил Жань У.

– В самом деле? – растерялся принц. – Почему я вас тогда не видел на Небесах?.. И не слышал о вас даже?..

– Потому что у меня есть дела поважнее! – разгорячился мастер. – Изучать это место, например. Кто ещё этим будет заниматься, кроме меня? Сколько небесных чиновников хотя бы имеют представление о его существовании? Процентов пять, не больше!

Принц поспешил заверить учителя, что тот занимается очень важным делом, и снова отстал от Жань У и Вороны.

– Сань Лан, ты же не собираешься ходить в таком виде всё время? Рано или поздно, тебя раскроют. И мне кажется, что в чужом обличье ты не сможешь пользоваться бабочками, это так?

– Я и так не могу ими пользоваться, – нахмурился Хуа Чэн. – В этом месте много странной энергии непонятного мне свойства. Ты заметил, что тут не работает сеть духовного общения? А бабочки ведут себя очень странно. Минут через пять они превращаются в неуправляемых злобных монстров и перестают меня слушаться. Что прискорбно, потому что я лишён возможности проводить разведку местности. Более того, тут очень сложно летать. Через пару минут тело начинает болеть, будто от лихорадки.

– Плохо дело, – помрачнел принц. – Что-то тут нечисто. Сань Лан… Но почему ты выбрал этот образ?

– Это место сочится иньской ци, так что в женском облике здесь очень легко находиться, затраты энергии минимальны. Хотя… Учитывая повадки этого похотливого маньяка, лучше бы я перевоплотился в мужчину. Жаль, уже поздно.

Глава 4. Достоин всяческих похвал тот, кто не ленится писать пояснения на картах

Ворона подошла к месту привала первая, быстро бросила на землю свою котомку, достала складной нож и нарубила веток. Жань У набрал в пустую склянку воды из красного моря, что-то нахимичил, и вскоре разгорелось приятное розовое пламя, греющее, но не обжигающее. Потом мастер создал приманку: взял кусок сыра и впрыснул в него пахучую зелёную жидкость. Вскоре сыр облепил рой чёрных насекомых, похожих на саранчу и жужжащих так, что барабанные перепонки грозились лопнуть. Жань У быстро собрал их и зажарил на костре. Получилось очень вкусно, будто они ели ягоды шелковицы, но очень питательные, словно мясо.

Учитель настоял на том, что даже в походных условиях они должны есть, как цивилизованные люди. У него в сумке были все элементы для сервировки стола, и Жань У разложил своё блюдо по изящным тарелкам. Больше всего мастер отсыпал Хуа Ляни, себе с принцем положил примерно одинаково, а Вороне остались какие-то жалкие крохи. Девушка мигом поглотила их и старалась не смотреть на едоков, уставив голодный взгляд в землю.

– Держи, – раздался у её уха мягкий голос.

Се Лянь поднёс ей свою тарелку, из которой едва успел отъесть. Первым инстинктом девушки было ударить внезапно появившуюся руку, но принц быстро увернулся. Когда же она, наконец, осознала, что Се Лянь предлагает ей свою пищу, Ворона впала в ступор, глядя на остывающую тарелку расширяющимися глазами.

– Кушай, – ласково сказал принц, поднося блюдо к её лицу. – Я совсем не голоден, честно.

С каким-то странным, гортанным звуком, девушка вскочила на ноги и кинулась подальше от костра, покинув их уютную поляну.

– Не стоит, – сказал учитель, видя, что Се Лянь хочет пойти за ней. – Это у неё психическое, скоро вернётся. Лучше возьми эту конфету, у меня пару штук осталось.

Он протянул лакомство стоявшему перед ним Се Ляню, и рукав ханьфу внезапно соскользнул вниз, обнажая татуировку чуть ниже запястья.

А написано там было вот что: «Смерть Хуа Чэну!».

Принц застыл, как вкопанный, а Хуа Лянь так и прыснула со смеху, так что еда чуть не разлетелась у неё изо рта.

– Учитель, – серьёзно сказал Се Лянь, с трудом приходя в себя и усаживаясь рядом с девушкой, как будто желая её защитить, – почему вы желаете смерти Собирателю Цветов под Кровавым Дождём?

– И главное, как вы собираетесь осуществить своё намерение, – сдержанно добавила Хуа Лянь, давя зарождающуюся улыбку.

– А? Что? – спохватился Жань У, поспешно поправляя рукав. – Ты не так понял, мальчик мой, там совсем не то написано.

– А что там написано?

– Там должно было быть написано «человек склонился над остатками умершего в городе цветов», но татуировщик попался отвратительный, он совсем не умеет нормально рисовать, и поэтому ты прочитал иероглифы именно так. Это посвящение одной великой картине во дворце Сяньлэ, помнишь, была такая? На втором этаже.

– Не помню.

По правде говоря, отговорки Жань У выглядели крайне нелепо. И картины такой принц никогда не видел.

– Помнишь, помнишь, просто подумай хорошенько. В комнате для музицирования, между двух ваз из белого нефрита.

– А для чего вы спрашивали, знаю ли я, где хранится прах Хуа Чэна?

– Я же сказал! – вспылил Жань У. – Просто забочусь о его дурной башке. Хочу, чтобы он получше его перепрятал.

– Учитель абсолютно прав, – всё больше веселилась Хуа Лянь. – Этот Хуа Чэн — редкостная тварь, и лучше бы он никогда не рождался. Жаль, что я не могу уничтожить его прах, хотя точно знаю, где он.

– Знаешь?.. – тут же и замер Жань У.

– Да. В нашей деревушке всем это известно. Чуть подальше Призрачного города есть выгребная яма, куда сливают все нечистоты и выкидывают мусор. Также, туда сбрасывают трупы и ошмётки от неудачных магических экспериментов, а ещё остатки отвратительных кушаний, которые не могут есть даже всеядные жители города. На дне этой ямы Хуа Чэнчжу оборудовал маленький тайник со своим прахом. Думает, что нырять в море из мусора и гнили никто не полезет, даже если сильно захочет. Но уважаемый мастер может попытаться.

– М-м-м, – жевал губами учитель. – И насколько она глубока? Как в неё добраться?

– Чжанов десять, – пожала плечами Хуа Лянь. – Но для дорогого наставника нет ничего невозможного, я так думаю.

– Посмотрим, посмотрим, – пробормотал Жань У, копошась в своей сумке.

Князь демонов в женском обличье откинулся на локти, вполне удовлетворённый.

Ворона, кажется, выплакалась и вернулась к костру. В руке она несла жменю крупных алых ягод и методично отправляла их в рот, одну за одной. Приблизившись к принцу, она в нерешительности застыла, но потом протянула ему ладонь, на которой оставались последние ягоды. Рука её чуть дрожала, и голова была опущена вниз.

– О! Это мне? Спасибо, – улыбнулся Се Лянь и потянулся было за ягодкой, но учитель невозмутимо поймал его запястье.

– Не стоит, – строго сказал он. – Это место создано Безликим Баем. Без лишней нужды не стоит ничего здесь трогать, а особенно есть и пить. Пока я обрабатываю пищу своими методами, вы более-менее в безопасности, а самим рисковать не стоит.

Наставник ударил Ворону по руке, так что остатки ягод рассыпались по земле. «Я же говорил тебе ничего не трогать», – прошипел он крайне яростно.

– Безликим Баем? – едва слышно прошелестел губами Се Лянь. – Он тут?..

Безмятежное настроение, возникшее сразу после встречи с Хуа Чэном, мигом улетучилось. Всё вокруг теперь казалось принцу враждебным; и грозно нависшие сосны, и коварно шелестящее море, и этот липкий песок, и даже сама еда, которую он недавно проглотил…

Хуа Лянь оторвала от земли локти, служившие опорой, и резко села, настороженно оглядывая местность.

– Лично? Не знаю. Этот остров очень большой, и я хорошо исследовал лишь Сосновый покой. Дальше начинаются владения опасных драконов, я туда не ходил. Во-первых, живым я бы оттуда не выбрался. А во-вторых, у меня была очень плохая карта. Но теперь…

Алхимик разложил на коленях большой кусок старого пергамента и принялся любовно его поглаживать. Принц заглянул через плечо мастера и увидел изображение вытянутого острова с неровными краями. В правом верхнем углу была надпись: «Карта Чэнь Фа с примечаниями. Удача ждёт настырных».

– Святой человек, – улыбнулся алхимик. – Хотя он и пишет, что остров — очень опасное место, и советует уносить отсюда ноги при первой же возможности.

– Кхм, – выразительно приподняла бровь Хуа Лянь. – Но сам же он как-то выжил?

– О да, выжил и обосновался в каком-то посёлке. То есть, на острове есть какое-то безопасное место. Но Чэнь Фа про него ничего не говорит, а жаль.

– Но как он сюда попал? – удивился принц. – И зачем?

– Есть множество методов, о которых мне неизвестно. Каждый находит свой способ. Кроме того, Белое Бедствие может отправлять сюда людей по своей прихоти. Наверное, развлекается, скармливая их своим драконам. Что же касается причин… Это место — уникально во всех отношениях. Здесь находится такое невероятное количество редких растений, минералов, животных, о мои боги… Да за пару цветов с определённого луга можно скупить весь рынок какой-нибудь столицы. Тут есть некоторые вещи, которые — я уверен! — помогут в создании эликсира бессмертия. Для поклонников тёмной магии Остров десяти драконов — настоящий рай.

– И поэтому вы с Вороной тут частые гости? – насмешливо приподняла бровь Хуа Лянь.

– Она тяжело болеет! – злобно ответил алхимик. – А я изобретаю лекарство, чтобы её спасти.

От такого заявления у Вороны полезли глаза на лоб.

– Видимо, бедняга болеет лет сто, не меньше, раз уважаемый наставник успел построить тут храм, который был отмечен на такой древней карте.

Хуа Лянь тыкнула красивым пальчиком в место на пергаменте с плохо нарисованным храмом. Пометка гласила: «Храм Великой надежды. Не входить, опасный придурок».

– Слава о великом алхимике гремит по миру, – улыбнулась девушка.

– И правильно, – строго сказал Жань У, сосредоточенно нахмурившись. – Чэнь Фа, Чэнь Фа… Возможно, он пробрался в мой храм и получил трёпку. Я уже столько этих идиотов переловил, всех и не упомнишь. Только семь полезных оказалось.

– Так мы здесь? – уточнил принц. – В самом начале?

Если можно было сравнить остров с вытянутой рыбой, то Сосновый покой напоминал его голову, а храм — глаз. Одни области на пергаменте пустовали, а иные были более-менее прочерчены. Вторым местом, что ярко выделялось на карте, была гора, подписанная как «Лабиринт Болтливого дракона». Находилась она в хвосте.

– Да, – просветлел алхимик. – По крайней мере, теперь я знаю, в какой стороне искать лабиринт.

– Что за лабиринт? – уточнил принц.

– Самое опасное место на острове… Нет подтверждений, чтобы кто-то прошёл его и остался живым. Туда заглядывали самые ловкие и сильные проходимцы трёх миров, снаряжались целые отряды, если не армии — все исчезали без вести… Наверное, гибли.

– Что за ужасающий дракон должен сидеть в таком лабиринте, – вздрогнул принц.

– Не знаю… Но сокровища этого места так манят, что поток желающих не иссякает. Говорят, в лабиринте есть зелья, которые выходят за рамки нашего представления о вещах, так что можно получить то, о чём даже подумать не мог! Можно воскресить погибших близких, увеличить свою силу в десять раз, заполучить источник вечного золота, много чего ещё… И так как моё магическое устройство для перемещения на остров и обратно сломалось, боюсь, нам не остаётся другого выхода, как пойти туда. Подобные вещи в лабиринте точно есть, притом в изобилии.

Се Лянь и князь демонов переглянулись.

– Учитель, – кашлянул принц, – дело в том, что мне нужно как можно быстрее вернуться на гору Тунлу, пока Медная печь не закрылась. Мне слабо верится, что, при всех ваших достоинствах, вы не сможете найти иного метода вернуться назад.

– Насчёт времени можешь не волноваться. Один день на этом острове равен одной секунде в обычном мире. Пробыв тут год, ты будешь отсутствовать всего лишь шесть минут. Это во-первых. А во-вторых, другого способа действительно нет, только этот. Иначе я бы сразу вернул тебя обратно, в чём вопрос. А в-третьих… Разве тебе самому ничего не нужно? Если ты будешь биться с демонами на горе Тунлу, увеличение силы в десять раз тебе точно не помешает.

Се Лянь задумался; пожалуй, в словах учителя был смысл.

– Раньше я бы и на сто чжанов не подошёл бы к этому месту, – заметил Жань У. – Но гора Тунлу открылась, и у меня нет иного выхода. Сейчас или никогда! Я встретил тебя, а с богом войны отправляться в путь уже не так страшно. Кроме того, нас четверо, это важно… Есть источники, которые говорят, что, чем больше ваша группа, тем выше шансы пройти лабиринт. Они советуют входить туда, когда вас минимум четыре человека. Возможно, это отвлекает дракона, и его легче убить. Подумай сам, принц: я заполучу разные полезные вещи для занятия алхимией, ты увеличишь свою силу в десять раз и выйдешь победителем на горе Тунлу. Всем хорошо!

– А как же я? – саркастически произнесла Ворона. – Мне же нужно волшебное лекарство. Я умираю, ты забыл?

Жань У замахнулся, но юркая девушка вовремя увернулась.

– Почему бы и не попробовать, – потянулась Хуа Лянь. – Всё равно никто не знает, как перенестись назад. Принц убьёт ту гадину, не вопрос. Что этот дракон из себя представляет?

Глаза алхимика сверкнули диким блеском, и он подавил крик радости, готовый сорваться с губ.

– Никто не знает, – сдержанно ответил он. – Говорят, после встречи с Болтливым драконом можно сойти с ума и наложить на себя руки. Но я не могу ручаться, что это так, ведь из лабиринта никто не выбирался.

– Пустяки, – зевнула Хуа Лянь. – Кто тут ещё есть?

Жань У снова стал нежно гладить карту.

– Хотя название острова говорит о десяти видах, я установил только пять. Это Карликовый, Болтливый, Мстительный, Яростный и Сонный драконы. Тут, в Сосновом покое, периодически встречаются карликовые драконы. Они маленькие, с приятной белой чешуёй и розовой гривой.

– Погодите, учитель!.. У них ещё узоры облаков на боках? И взрослые особи будут ростом мне по пояс, а малыши — по колено?

Принц кратко пересказал учителю свою встречу с прелестными созданиями.

– Да, это они. Карликовые драконы — пожалуй, самые безопасные создания на этом острове. Изначально их вывели для декоративных целей, чтобы небожители с аллергией на собак и кошек могли иметь во дворце зверюшку. Однако однажды их настигло драконье бешенство, и характер зверей испортился. Вместо того чтобы забавлять своих хозяев музицированием или танцами, они стали лягаться, кусаться и царапаться, совершенно забыли о манерах и перестали выполнять команды. Поэтому их изъяли из Небесных чертогов и сослали в разные отдалённые уголки планеты.

– Жаль, – вздохнул принц.

Се Лянь понял, что и сам не отказался бы от такого питомца, но если дракон всё время будет кусаться, дело, конечно, не пойдёт.

– Что поделать. Вообще, некоторые виды драконов этого острова изначально держал у себя во дворце Цзюнь У. Он разводил их для разных полезных целей. Например, Сонный дракон помогал при бессоннице и навевал сладостные сны, что очищали и наполняли энергией. После них хотелось жить... Стоило встревоженным небожителям провести ночь в покоях с таким драконом, и они выходили освежившимися и полными сил. Иногда император посылал драконов во сны особенно отличившихся смертных.

– Это странно, но я ни разу не видел такого дракона, – заметил Се Лянь.

– Естественно, ведь их выгнали из Небесных чертогов. К сожалению, часть драконов, что выводил император, настигло драконье бешенство. Один из них — не знаю, какого вида — сделался особенно агрессивным и покусал бессмертного, отчего чиновник стал походить нравом на дикого зверя и отрастил хвост. А когда несколько богов войны отправились его убить, дракон откусил одному из них голову, и она восстановилась только через неделю. Тогда Цзюнь У решил уничтожить своих драконов; впрочем, Белому Бедствию удалось спасти пару штук и поселить на острове. Кто знает, что он с ними делал…

Так или иначе, эти драконы были выращены на Небесах и выкормлены самим Цзюнь У, а сейчас живут на острове, пропитанном тёмной энергией, поэтому производят ровно противоположный эффект от того, что планировался изначально… Думаю, Сонный дракон может навевать кошмары и бессонницу, но это такая мелочь… Яростный дракон, например, может убить небожителя.

Хуа Лянь напряглась всем телом; глаза её с беспокойством уставились на принца.

– Как так?! – поразился Се Лянь. – Разве это возможно? Никогда не слышал о подобном.

Учитель протянул ему картинку высокого чёрного дракона с сине-зелёной гривой, янтарными дикими глазами и огромными клыками, с которых яростно капала слюна.

– О да, у него злобный и коварный нрав; кроме того, этот дракон очень обидчив. Стоит только сказать неправильное слово, и он разорвёт тебя на куски. Хотя раньше, до изгнания с Небес, этот вид называли Точным драконом. Император создал его специально для Линьвэнь и подарил ей первый экземпляр на день рождения. Этот дракон обладает исключительной чувствительностью к словам; словно точный прибор, он способен указать, какое слово смотрится в тексте неуместно и каким аналогом его лучше заменить.

Разумеется, все боги литературы с ума сошли по чудесным зверям и кинулись разводить их, словно кроликов. Точный дракон — настоящее благословение для тех, кто имеет дело с документами, подготавливает речи, пишет стихи и песни. Сейчас же, после изгнания с небес, он убивает за любое неосторожное слово. Этот дракон, кажется, обижен на весь мир, а больше всего он не любит небесных чиновников.

– Его можно понять, – усмехнулась Хуа Лянь.

– Следи за языком, милая девушка, – строго сказал алхимик. – Нельзя шутить на такие темы. Принц, ты слышал о загадочном исчезновении Со Мухена? Я почти уверен, что он был съеден Яростным драконом. Если очень сильно разозлить этого монстра, то он тебя сожрёт. Пару движений хвоста — и плоть отделяется от костей. Дракон поедает человека медленно, растягивая удовольствие, точно сладкий десерт. А бессмертное сознание наблюдает за всем этим со стороны, чувствуя невыразимую боль. Потом он вгрызается в кости и высасывает из них мозг, так что сознание медленно гаснет…

– Давайте без подробностей, – вздрогнул Се Лянь. – Но почему вы думаете, что Со Мухен встретил такую смерть? Разве он не оставил Небесные чертоги из-за пресыщенности социальной жизнью и укрылся в уединённых горах?

– Нет, – заявила Хуа Лянь. – Он задолжал Ши У Ду очень крупную сумму денег и не смог её отдать. Насколько мне известно, у него был какой-то авантюрный план быстрого обогащения, а потом он исчез. Близкие сказали, что Со Мухен удалился в самосовершенствование.

– Какая осведомлённость! – восхитился Жань У. – Всегда любил умных женщин.

Хуа Лянь смерила наставника взглядом, которым удостаивают копошащихся под ногами навозных жуков.

– Но если он исчез без вести, – встрял принц, – почему вы думаете, что он погиб именно здесь?

– Потому что я видел его. Душа человека, погибшего на этом острове, воплощается в цветке. Это большие красивые нарциссы высотой тебе по грудь. Иногда в них можно рассмотреть лицо, правда, оно не разговаривает… Я видел Со Мухена, но ничем не смог ему помочь.

– Пока что мы не встречались с цветами, потому что шли вдоль берега, – подала голос Ворона. – А если идти вглубь острова, то вы их увидите.

Се Ляню на миг стало жутко, и даже ладони вспотели.

– Как уничтожить Яростного дракона? – спросила Хуа Лянь, не отрывая встревоженного взгляда от принца.

– Ох, моя милая… Боюсь, наших сил не хватит. Здесь могла бы попытаться дюжина демонов рангом не ниже свирепых, да и то я не уверен, что у них получилось бы. Поэтому, если вы вдруг наткнётесь на этого дракона, просто замолчите, не злите его и отбежите как можно подальше.

– И какова вероятность его встретить? – продолжила пытать алхимика девушка.

– Очень низкая, но не нулевая… Насколько мне известно, Яростные драконы содержатся в Гранатовой роще, что на западе от Соснового покоя, у берега моря. Там им созданы все условия для комфортной жизни и размножения. Это место огорожено магическим барьером, чтобы драконы не могли выбраться наружу. Но…

Жань У чуть нахмурился, будто его давно и глубоко тревожило что-то.

– Но — что? – металлическим голосом уточнила Хуа Лянь.

– В последнее время на острове происходят странные вещи. Он как будто расползается по швам, части его потихоньку удаляются друг от друга. В каких-то местах магия перестаёт работать или искажается. Если представить, что Гранатовая роща хотя бы немного отделится от острова, то в магическом барьере могут появиться трещины и дыры. И тогда самые любопытные драконы могут выбраться наружу. Насколько я знаю, к зверям приставлен какой-то человек, который ухаживает за ними. Но ведь всегда можно зазеваться и не уследить, особенно за малышом… Проблема ещё в том, что Яростный дракон умеет маскироваться в дракона любого вида, и его может быть сложно вычислить и вернуть обратно.

– Мы просто будем держаться подальше от любого существа, хотя бы отдалённо напоминающего дракона, – твёрдо заявила девушка. – Кто тут ещё водится?

– Есть ещё Мстительный дракон, но про него ничего не известно. Как пишет Чэнь Фа, он находится всегда только в одном месте, вот тут. Просто обойдём его логово, это не проблема. Идти чуть дольше, зато безопаснее.

Жань У ткнул пальцем в область, что находилась ближе к концу острова, в преддверии Лабиринта Болтливого дракона.

– Учитель, – уточнил Се Лянь, – а нам обязательно идти? Не легче ли соорудить лодку и поплыть вдоль берега?

– Не получится, – покачал головой алхимик. – От этого острова невозможно отплыть — волна сразу прибьёт тебя к берегу. По этой же причине, плыть вдоль острова невозможно.

Принц подумал, что их будущее путешествие не выглядит слишком опасным. Карликового дракона он уже встретил и даже мило почесал его за ушком, Мстительного можно обойти. Если Сонный дракон насылает кошмары, то это вполне можно пережить. Яростный дракон представлял собой некоторую опасность, но был надёжно скрыт за защитным барьером. Конечно, загадочный лабиринт, из которого ещё никто не выходил, несколько настораживал. Но Се Лянь знал, что, пока он с Хуа Чэном, им не страшно ни одно чудовище.

Глава 5. Неожиданные подробности старой встречи

Жань У насыпал в костёр толченого угля с запахом роз, и пламя приобрело нежно-розовый оттенок. Оно могло гореть до утра, согревая всё в радиусе двух чжанов вокруг, и не нуждалось в присмотре.

– Вот же идиот, – в сердцах воскликнул Жань У, роясь в сумке. – Забыл палатку! Ну ладно, будем спать на том, что имеется.

Он достал для каждого по довольно толстой циновке, на которой можно спать, и небольшой подушке. Если лечь рядом с костром, то будет довольно сносно.

– Ай! – сказал принц, едва голова коснулась подушки.

Оказалось, в траве ползали небольшие чёрные жуки, похожие на богомолов. Они незаметно залезали в волосы и кусали за кожу головы, оставляя у корней волос крошечную красную точку. Принц не пролежал и десяти минут, как получил два укуса.

– Спи, гэгэ, – улыбнулся князь демонов. – Я буду их отгонять.

Се Лянь воспротивился, но князь демонов настаивал на том, что не нуждается в сне, поэтому может охранять лагерь и заодно отгонять от принца жуков. Густая иньская энергия острова вызывала сильное желание спать сразу после захода солнца. Но князь демонов мог спокойно бодрствовать всю ночь, и принц едва мог бы запретить ему это делать.

В дальнейшем, так происходило каждый раз; все ложились спать, а Хуа Чэн сидел у костра и отгонял от Се Ляня вредителей. Иногда, впрочем, он не успевал это сделать, а пару раз негодники кусали и его самого.

Была и ещё одна повторяющаяся вещь, которая сильно удивила принца.

Когда все ложились спать, Жань У отходил от костра и проводил довольно странный ритуал. Он доставал небольшой столик из чёрного дерева, садился и аккуратно раскладывал свечи, бутоны цветов и палочки для благовоний. Рядом он ставил розовый треножник, из которого струился голубоватый дымок. Жань У поджигал одну палочку благовоний, потом вторую, затем третью, всё это время молясь с закрытыми глазами. Издали цветы казались живыми, но, вглядевшись, Се Лянь понял, что лепестки их сделаны из драгоценных камней.

Такой же ритуал алхимик проводил и утром, вставая раньше всех. Принц наблюдал это вот уже четвёртый день подряд, и Жань У ни разу не пропустил молитву. Ему показалось необычным, что небожитель сам поклоняется какому-то божеству, притом дважды в день и без единого пропуска.

– Кому вы молитесь? – поинтересовался Се Лянь.

– Никому, – мигом закрылся в себе алхимик.

Последняя палочка благовоний догорела, и он принялся складывать свой переносной алтарь в сумку.

– Должно быть, это какое-то очень могущественное божество с миллионом последователей, раз к нему обращается сам учитель, – подумал принц, но быстро понял, что зачем-то сказал это вслух.

– Нет, последователей нету, – суховато произнёс мастер. – Лишь я один.

– Оу, – только и вымолвил Се Лянь, крайне растерянный. – Ваше божество нуждается в верующих? Хотите, я тоже ему помолюсь, – присовокупил он с лёгкой улыбкой.

– Не помолишься, – с кислым выражением сказал алхимик, вставая на ноги и отряхивая ханьфу. – Тебе твой дружок Хуа Член запретит.

Было утро; Хуа Лянь как раз доела синюю ящерицу, которые в изобилии жили у ручьёв и были очень вкусны. Она зашвырнула ветку, на которой жарилось лакомство, в кусты, и странно хмыкнула.

– Его зовут Хуа Чэн, – спокойно произнёс принц. – И мне сложно представить ситуацию, в которой он стал бы мне что-то запрещать.

– Ну ты ещё пообщайся с ним годик-другой, и увидишь. Если, конечно, сохранишь способность видеть. Может, он выколет тебе глаза и закует в цепи в каком-нибудь подвале. Обрывай любые контакты с этим существом, принц. Ты слишком доверчив и беззащитен, но я уж постараюсь тебя надоумить.

– Мне кажется, – ласково, словно кошка, протянула Хуа Лянь, – или мой господин молится той странной богине, что сошла с ума и убила обычного человека?

Алхимик кинул на неё взгляд, испепеляющий на месте.

– С чего ты взяла?

– Ну, у вас на столике был цветок мэйхуа… и вот…

– Не твоё собачье дело, кому и зачем я молюсь, – резко ответил Жань У. – Это во-первых. Что же касается той богини, она не сходила с ума и никого не убивала. Не верь глупым слухам.

– Оу, – весело ответила девушка. – Неужели у вас есть какие-то доказательства?

– Людям докажешь что-то, – пробормотал алхимик. – Они так глупы…

Он уселся у костра и принялся поедать свой завтрак, последний из всех. Само упоминание Хуа Чэна испортило алхимику настроение, и выглядел он довольно раздражённым.

– Учитель не боится постоянно поливать грязью Хуа Чэна за его спиной? – полюбопытствовала Хуа Лянь. – Вдруг до князя демонов дойдут слухи, и он рассердится.

– И что он мне сделает? – холодно спросил её алхимик. – Что он ещё такого может мне сделать, чего бы я не пережил? Всё самое худшее уже случилось.

– Всегда есть варианты, – со странным выражением улыбнулась Хуа Лянь.

– Поговори мне ещё тут, – пробормотал Жань У, отпивая тыквенное вино из фляги. – Таких непокорных и непочтительных, как ты, Цзюнь У ссылает с небес на землю.

– Так ведь в этом ничего страшного нет, – рассмеялся принц, неудачно попытавшись разрядить атмосферу. – Меня низвергали два раза, и ничего.

– Нашёл, чем гордиться, – холодно произнёс наставник. – Ты подавал столько надежд, Се Лянь, столько надежд!.. Ты был моим лучшим учеником, искренне любил каллиграфию и схватывал всё на лету. Ты был благороден, прекрасен, милосерден, отважен и силён, такой неповторимый, такой исключительный, и вот... До чего ты докатился! Стал посмешищем трёх миров, мусорным божеством! А я — учитель сборщика мусора…

– Советую переменить тему, – пресекла нытьё Жань У девушка в голубых одеждах, смерив его убийственным взглядом.

– Я понял, что всё пойдёт куда-то не туда, когда ты разрушил торжественную процессию, чтобы поймать какого-то чумазого заморыша, свалившегося со стены. Он и так подох через месяц на улице, тут иного варианта быть не может. Не с этой ли глупости начались все несчастья Сяньлэ?

– Хорошие поступки не могут приводить к дурным последствиям, – твёрдо заявил Се Лянь. – Они составляют большую ценность уже сами по себе. Рано или поздно, мы увидим позитивные итоги правильных выборов, просто для этого нужно время. Последствия могут долетать до нас не сразу. Они расходятся, словно круги от камня, брошенного в воду.

– Тебя, я смотрю, жизнь ничему не учит, – пробормотал Жань У, вгрызаясь в свою ящерицу. – Неужели ты никогда ни о чём не жалел?

– Жалел, но…

– Никаких но! – жарко возразил алхимик. – Есть законы небес и принципы мировой гармонии, так что человек должен встраиваться в общую систему, чтобы всем было хорошо. Но мы же самые умные, мы знаем, лучше императора, как и что нужно делать, мы же одни такие исключительные, на кого законы Вселенной не действуют, мы может идти против мироздания и получать, что хотим…

– То есть мне нужно было дать этому ребёнку погибнуть? – с вызовом уточнил Се Лянь.

– Да!

– Разве это поступок, достойный благородного мужа?

– Видишь ли, принц, – ответил Жань У, привычным движением почёсывая подбородок, – искусство жизни состоит в том, чтобы направлять своё пристальное внимание на каждый текущий момент и учиться видеть его истинную суть. Две ситуации могут быть похожи внешне, но отличаться внутреннее, как ядовитый и полезный гриб одного цвета. В один момент, подать нищему милостыню — значит его спасти, в другой — развратить… Ты же, всегда упорствуя в своих принципах, нарушаешь мировую гармонию. Зато это даёт тебе внутреннее право считать себя лучшим человеком на свете. Какая гордыня!

– Однако учитель, – ответил Се Лянь, и глаза его заискрились смехом. – Не вы ли тогда были единственным, кто поддержал меня?

– Кто? Я? – спохватился Жань У.

– Да. Когда все наставники подошли ко мне и предложили месяц посидеть лицом к стене, раскаиваясь в содеянном, вы ничего не говорили, молчали. Дня через три вы подловили меня в коридоре и начали с жаром уверять, что я всё сделал правильно, а они — чванливые гуси… Разве нет?

Буря эмоций отразилось на лице алхимика. Мужчина замешкался; множество слов просились наружу, и он не знал, какие именно выбрать. Хуа Лянь тем временем посмотрела на Жань У с лёгкой долей изумления и интереса.

– Люди меняются, – наконец вымолвил мастер, стремясь подавить кипевшие чувства. – Это было целых восемьсот лет назад, и с тех пор много воды утекло.

Резким движением руки, Жань У потушил пламя и поднялся, чтобы собрать все вещи.

Се Лянь хотел было спросить, что заставило учителя измениться столь сильно и так кардинально пересмотреть свои взгляды, но сдержался. Всё же, это было не очень тактично. Принц лучше других знал, что есть испытания, превышающие душевные возможности человека (в конце концов, он и сам однажды почти сломался). Так что он не стал бы осуждать Жань У за некоторую проклюнувшуюся кровожадность.

– Нужно было дать ему упасть, – внезапно прорезался голос Вороны.

Так как она обычно молчала и не обращала на себя внимание, то моментально привлекала к себе все взгляды, едва открывала рот. Девушка сидела мрачная, тихая, и голос её звучал ещё более резко, чем всегда.

– Что? – опешил Се Лянь.

– Может, он специально хотел покончить с собой, – мрачно отозвалась Ворона, не поднимая глаз от потухшего костра. – А ты ему помешал.

– Да разве маленький ребёнок может хотеть убить себя?.. – не поверил услышанному принц. – Дети так любят жизнь, для них каждый новый день — праздник.

– Если ты принц в роскошном дворце и с любящими родителями, то, может быть, – продолжила девушка. – Но не всем так везёт.

– Да нет же... – покачал головой Се Лянь. – Я не могу поверить, что маленький ребёнок может всерьёз мечтать о смерти. И тем более планировать нечто подобное.

– Я планировала, и не раз, – будничным тоном сказала Ворона. – А если бы я жила в Сяньлэ, так бы и сделала. Испортила бы священное шествие, чтобы в страну пришла беда и она сгорела ко всем чертям.

С тех пор, как Ворона начала говорить, Хуа Лянь не сводила с неё изучающего, пристального, тяжёлого взгляда.

– Мне очень жаль, – вздохнул принц, – что тебе пришлось пройти через подобное. У меня тоже бывали моменты в жизни, когда я жалел, что не мог умереть. Но это проходит… Я знаю, тебе сложно будет поверить, но однажды это всё закончится. Наступит белая полоса, и ты будешь оглядываться на своё прошлое с холодным спокойствием. И гордиться тем, что смогла это пережить!

– Или не смогла, – безразлично заметила Хуа Лянь. – Не всех же ловят, когда они летят в бездну. К кому-то небеса равнодушны.

– Она сможет, – торопливо заметил Се Лянь, – тем более что рядом с ней мой учитель, который всегда был добр к подопечным. Я уверен, что он поможет своей спутнице выкарабкаться из любых передряг.

Последнее предложение принц произнёс, заглядывая в самую душу алхимика. Тон его был царственным, повелительным; девушка как-то иронично хмыкнула, а Жань У словно взбеленился.

– Не бери до головы эти бредни! – порывисто сказал мастер. – Ворона только и делает, что ноет для привлечения внимания. Ничего она не страдает.

Завтрак закончился на не самой приятной ноте, и в течение для четвёрка мало общалась между собой. Жань У был раздражён, Ворона замкнулась в себе, и лишь Хуа Лянь с принцем поддерживали милые беседы ни о чём. Компания весь день брела вдоль берега моря по просторному сосновому лесу. Тропинка была прямая, ровная, а солнечный свет резвился в просветах между стволами, так что принц совершенно не устал.

Вечерний привал начался с конфуза. Жань У зацепился за куст и порвал край ханьфу, где проходили красные узоры. Он посетовал на то, что не имеет красного полотна, чтобы сделать достойную заплатку. Принц вспомнил, что сохранил обрывки ткани, на которых писал Хуа Чэн и которые унесло морем, и протянул один мастеру.

– Этот подойдёт? – спросил Се Лянь.

Они сидели у костра; уже стемнело, но учитель располагался довольно близко, чтобы разглядеть иероглифы во всём их извращённом буйстве. Жань У поморщился и отпрянул, точно принц намеревался измазать его вонючими соплями.

– Интересно, кто же на самом деле писал эти иероглифы? – спросила Ворона.

– Наверняка, какой-то жуткий демон, – ответила Хуа Лянь.

Наставник передёрнулся, будто всё его тело обуяла боль наподобие зубной.

– Это не иероглифы, это оскорбление небес! – воскликнул он. – Человек, писавший это, должен покаяться за сам факт своего существования и немедленно прекратить жить. Я преподавал каллиграфию сотни лет, и ни разу не доводилось мне видеть настолько уродливого почерка. Это выдаёт нрав дурной и дикий, полное отсутствие чувства меры и такта, непонимание изящества и гармонии, неумение контролировать свой гнев и следовать голосу разума… Если человек не может обуздать кисть, разве ему под силу справиться с дурными проявлениями собственного характера?

– Когда вы его встретите, учитель, предлагаю сразу оторвать ему руки, чтобы он никогда не прикасался больше к кисти и не позорил древнее искусство каллиграфии, – заявила Хуа Лянь с крайне довольным видом.

– Так и сделаю!

– А если это писал Хуа Чэн? – напряжённо глядя перед собой, спросила Ворона. – Их там было только двое на берегу.

– Хуа Чэн! – передёрнул плечами Жань У в величайшем презрении. – Можно подумать, он вообще умеет писать! Или читать!

– Почему бы ему не уметь делать ни того, ни другого? – спокойно прокомментировал Се Лянь, протягивая руки к огню.

– Чтобы освоить такие вещи, нужно иметь тонкую душу, а этот ваш Ква Ква Чэн — просто машина для убийств. Тупая и жестокая. В нём ничего нет, он не умеет ни радоваться жизни, ни плакать, ни сострадать, ни смеяться, ни любить, вообще ничего.

– Почему учитель считает, что Собиратель Цветов под Кровавым Дождём не умеет любить? – тем же ровным голосом продолжил Се Лянь, не глядя на Хуа Лянь.

– Потому что, – с серьёзным видом ответил Жань У, нервно поправляя рукава своего одеяния, – если бы он умел любить, он бы не делал кое-какие вещи, которые он делал.

Повисла мучительная тишина; принцу удалось расслышать в голосе наставника новые интонации, очень глубокие, горестные, полные невыразимой муки. Се Лянь вопросительно взглянул на князя демонов, но тот быстро отвёл глаза.

– Мне кажется, учитель несколько предвзят, – мягко сказал принц. – Если у вас есть какие-то претензии к Хуа Чэну, вы можете рассказать, и я поговорю с ним. Возможно, стоит вам открыто и честно обсудить все недоразумения…

– Да с ума ты сошёл, Се Лянь! – горестно воскликнул Жань У. – О чём мне говорить с этим человеком? Всё, что я хотел ему сказать, уже было сказано, и я не произнесу перед ним больше ни слова. А ты! Как можешь ты общаться с таким демоническим отродьем? Смерти своей хочешь? Дружба у вас, говоришь? Он прикинется твоим приятелем, а потом кинет в самую сложную минуту твоей жизни. И хоть ты его на коленях умоляй, он над тобой не сжалится. Будет смотреть на тебя своими ледяными глазами, как на меня смотрел… Бросай его немедленно!

Жань У внезапно поднялся, будто охваченный лихорадкой, и принялся быстро расхаживать вдоль костра.

– Отсюда нельзя уплыть по морю, но можно написать послание и отправить бутылку по подземному источнику. Она попадёт во внешний мир, я точно знаю, мне приходили письма от заблудившихся путников. У меня в сумке есть малиновая настойка: если омыть ею бутылку, то она приплывет прямо в руки адресата. Пиши! Под мою диктовку.

– В этом нет необходимости, – твёрдо заявил Се Лянь. – Я не знаю, какие между вами обиды, учитель, но уверен, что затаённая злоба мешает вам оценивать Хуа Чэна объективно. Мы провели вместе много дней, и ни разу этот человек не сделал чего-то такого, что могло причинить мне вред. Даже наоборот.

– Даже наоборот, – эхом откликнулся Жань У, усаживаясь обратно и взбудоражено разглядывая лицо принца. – Ты не думал, что гора Тунлу открылась и все демоны должны были посходить с ума? Агрессивность Хуа Чэна выросла раз в сто. Ты что-нибудь ляпнешь не то, и он разорвёт тебя на тысячу кусков. Вот увидишь. Скоро он покажет свою ярость, и ты после этого кости не соберёшь, глупый мой, доверчивый принц.

Се Лянь смущённо закашлялся.

– Строго говоря, – едва выдавил он, – нечто подобное уже происходило, и всё обошлось, так что учителю не стоит переживать.

Хуа Лянь замерла, вмиг превратившись в восковую статуэтку.

– Я же говорил! – завопил Жань У. – Нет, вы только поглядите на него! Продолжает играть с опасностью, как ребёнок с огнём.

– Не стоит переживать, – нервно дёрнулся Се Лянь, пытаясь успокоить в первую очередь Хуа Чэна. В его сознании помимо воли начали всплывать жаркие, волнующие образы: сильная рука, страстно исследовавшая его тело; алтарь, где совершалось подношение богам любви; разбросанные чернильницы, бумаги и кисти, и сам он, пытавшийся одновременно и отбиться, и насладиться каждым ускользающим моментом этой огненной муки... – Всё прошло хорошо... То есть, я не то имел в виду, я хотел сказать, что всё было нормально, вам не о чём волноваться. Я в порядке.

Се Лянь ощутил мощный толчок в сердце и ясно понял одну вещь: он точно не отказался бы повторить нечто подобное!

– Что он с тобой сделал? – яростно спросил Жань У.

– Да ничего… Ну да, можно сказать, что в Хуа Чэне пробудилась некоторая агрессивность, и он накинулся на меня. Но ничего страшного не произошло: Эмин сам прыгнул мне в руки, и я легко отбился.

На лице Хуа Ляни, казалось, остались одни только глаза — дикие, беспокойные, с каждой секундой расширявшиеся от парализующего ужаса.

– Легко отбился от непревзойдённого князя демонов, потерявшего голову от зова горы Тунлу? – хмыкнула Ворона. – Серьёзно?

– Я вовсе не так прост, – со всей доступной ему важностью ответил Се Лянь. – Всё же, я — бог войны и практиковал боевые искусства сотни лет…

– И что, прямо взял и легко отбился? – продолжала наседать девушка. – Ни царапины не получил?

– Ну так, пару царапин, не более того, – беззаботно махнул рукой принц.

– Каких царапин? – бледным эхом откликнулась Хуа Лянь. Казалось, с каждой новой репликой из неё постепенно вытекала жизнь.

– Не обращай внимания, всё уже зажило, там ничего страшного, – попытался успокоить девушку Се Лянь.

– Покажи мне, – слабым голосом попросила его Хуа Лянь.

На неё было страшно смотреть.

– Прошу вас, не надо разводить панику! – вскочил принц, сам уже жалея, что коснулся этой темы и так всех взбудоражил. – Всё хорошо, всё давно уже в прошлом. А сейчас мне нужно отлучиться… Скоро буду.

Се Лянь не то чтобы хотел в туалет, но чувствовал, что, если сейчас же не покинет это место, сойдёт с ума: то ли от того тревожного и ужасно виноватого взгляда, которым смотрел на него Хуа Чэн, то ли от нападок учителя и проницательного взгляда Вороны, то ли от собственных воспоминаний, мутивших разум… А может, от всего вместе.

Он отошёл подальше от костра и наткнулся на пышные кусты. В одном из них что-то шевелилось; принц раздвинул ветви руками и увидел маленького белого дракона, свернувшегося в клубок, вероятно, одного из тех трёх малышей. И хотя Жань У советовал не касаться ничего на этом острове, дракон был таким милым, что Се Лянь непроизвольно протянул руки.

Завидев принца, чудное создание само запрыгнуло на него и свернулось сладким клубочком на груди.

– Ах ты, какой красавчик, – не удержался Се Лянь и погладил дракона. – Маленький, хорошенький…

В конце концов, они уже встречались раньше, и ничего плохого не произошло. От милого существа, прикорнувшего у него на груди, не исходило ни малейшего убийственного намерения.

– Ну, иди домой, к маме.

Принц хотел было вернуть дракона в кусты, но тот совершенно не желал покидать его руки, сколько мужчина его ни уговаривал. Се Лянь решил показать зверюшку алхимику и спросить, что делать дальше.

– Смотрите, учитель, – сказал он, приближаясь к костру и неся на руках дракона, словно маленького ребёнка. – Это тот дракон, о котором я говорил.

Люди у костра перестали шевелиться. Три пары настороженных глаз уставились на принца.

– Верни его туда, откуда взял, – напряжённо сказал Жань У.

– Я бы рад, но он никак не хочет слезать. Видимо, я ему нравлюсь.

Животные так и липли к Се Ляню, и даже злобные бродячие псы вели себя в присутствии принца прилично. Ничего удивительного, что белый дракон не слезал с рук небожителя и весело крутился, словно непослушное дитя.

– Кто-нибудь хочет спать? – с возросшим напряжением в голосе продолжил учитель.

– Это не Карликовый дракон.

Глава 6. Исход поединка изрядно удивляет алхимика

В девичьем образе, кожа князя демонов сохраняла ту же смертельную белизну, что и обычно. Но сейчас Хуа Лянь была настолько бледной, что можно было ослепнуть. В безжизненном голосе девушки слышался подавляемый крик ужаса.

– А что же это? – насторожился Се Лянь, медленно переводя на неё взгляд.

– Это лишь одна из его ипостасей, – ответила Хуа Лянь надтреснутым тоном. – Я вижу, каким он может быть, если захочет перевоплотиться.

– Каким же?.. – гулким эхом отозвался принц.

– Чёрным, с сине-зелёной гривой и янтарными глазами, чжанов десять в высоту.

Се Лянь почувствовал, словно душа испарилась из тела.

– Яростный дракон!... – ахнула Ворона.

Дракон, который мог убить небожителя. И которого принц прямо сейчас держал у самого сердца. Видимо, в магическом барьере всё же образовались дыры, и самые любопытные существа отправились гулять по Сосновому покою, замаскировавшись под своих карликовых собратьев.

– Так, – спокойно сказал Жань У, лихорадочно соображая. – Всем молчать. Ни одного лишнего слова. Се Лянь, он касался тебя когтями или зубами?

– Нет, – ответил принц, начиная понемногу нервничать. – Хотя… В нашу первую встречу один из малышей укусил меня и оставил два следа от клыков. Но всё хорошо, у меня ничего не болело.

– Вокруг раны чёрно-фиолетовые следы? И сочится оранжевая жидкость, застывая, как янтарь?

– Да.

– Понятно. Так, вы двое, Ворона и Хуа Лянь, медленно встаёте и спиной отходите назад, ничего не говоря и не смотря ему в глаза.

– Что с принцем? – требовательно спросила девушка в голубых одеждах, не собираясь, разумеется, следовать этим указаниям.

– Принцу осталось жить три дня. Мы ничем не сможем ему помочь. Сейчас вам нужно думать о себе. Итак, вместе синхронно встаём. На счёт три. Раз, два, три…

Хуа Лянь решительно поднялась и сделала шаг в сторону Се Ляня, но учитель завопил:

– Стой!

Девушка замерла на месте.

– Если напугаешь дракона, он может выпустить когти или снова укусить принца. Это добьёт Се Ляня ещё быстрее, и умирать он будет куда мучительнее. Если тебе твоя жизнь не мила, то подумай хотя бы о благе Его Высочества. Просто слушай то, что я тебе говорю. Берёшь и медленно пятишься назад, не смотря ему в глаза.

Жань У и Ворона отступали маленькими шажками; учитель старался говорить спокойно и тихо, голос его был твёрд. После окрика наставника Хуа Лянь застыла на месте, стараясь не шевелиться. Принц мимолётно заглянул ей в глаза и чуть не обратился в каменную статую — так страшен был этот взор.

Что интересно, Се Лянь всё равно не чувствовал угрозы от маленького белого существа, что он держал на руках.

– Послушайте, мне кажется, я смогу всё уладить, – сказал принц, стараясь выглядеть максимально расслабленным и уверенным. – Он же как маленький ребёнок. А дети непослушны и непоседливы. Скоро ему надоест сидеть у меня на руках, и он сам сбежит.

Се Лянь говорил так не без оснований: дракон уже начал нетерпеливо ёрзать и оглядываться по сторонам. Вскоре он на самом деле выскочил из рук принца и побежал обратно в кусты.

– Вот и хорошо, – с облегчением вздохнул Се Лянь.

– Уходим, – процедил Жань У. – Быстро, но не делая резких движений. И пока молчите, не разговаривайте.

Они с Вороной засеменили вдоль кромки воды стремительными, но маленькими шагами, стараясь не оглядываться. Се Лянь нагнал их довольно скоро; девушка в голубых одежда шла самой последней, причём спиной вперёд. Её напряжённый взгляд был направлен вглубь леса, куда улизнул белый дракон, и по её позе было понятно, что она готова отразить появление любого непрошеного гостя.

Когда прошло минут сорок, и они отошли достаточно далеко от проклятого места, Жань У остановился, чтобы передохнуть. По его лицу стекали крупные капли пота, которые он принялся нервно вытирать. Тело мужчины периодически сотрясалось от дрожи.

– Мне срочно нужно попить, – выдохнул наставник. Он достал из сумки бутылочку, наполнил её водой из красного моря, и жидкость внезапно очистилась. Жань У пустил сосуд по кругу, и Се Лянь с удивлением отметил, что вода стала кристально-чистой и бодрящей, словно из горного источника, но с лёгким привкусом роз.

Только Хуа Лянь ничего не пила, по прежнему напряжённо вглядываясь в тёмный лес.

– Что ты сказал про три дня? – суровым голосом спросила она. – Что это за раны?

– Мне очень жаль, – грустно ответил Жань У, снова зачёрпывая воду, чтобы наполнить бутылку.

– Говори! – яростно воскликнула девушка. – Что нам с этим делать?

– Видишь ли, милая, – медленно сказал учитель, омывая свежей водой лицо у руки. – Яростный дракон может убивать людей вполне осознанно, однако иногда он делает это в порыве любви… Это очень игривые существа, но их когти и зубы пропитаны мощным ядом. Такая аномалия развилась у них с появлением драконьего бешенства… Человек, пронзённый таким ядом, поначалу ничего не замечает, даже чувствует лёгкий прилив сил. Через четыре дня его начинает грызть смертельная тоска; он воет, словно дикий зверь, чуя приближающуюся агонию, и расцарапывает всё тело. На пятый день разум несчастного окутывает безумие, он сам начинает сдирать с себя плоть кусками. Если его руки слишком слабы, он может достать пилу или меч, чтобы срубать мясо с костей…

День на шестой-седьмой он умирает от кровопотери и болевого шока. Чем больше его покусал дракон, тем сильнее страдания человека. Мне жаль, принц, – тихо сказал он, глядя на Се Ляня. – Я действительно любил тебя и считал своим лучшим учеником. Кроме того, ты сам по себе замечательный человек. Ты воплощаешь все добродетели, доступные и небожителю, и смертному. Мне жаль, что в Сяньлэ не было такого правителя.

Хуа Лянь издала какой-то жуткий, дикий вопль, словно зверь на охоте, которого пронзили тысячи мечей.

– Ты! – сказала она, в ярости сжимая руку Жань У, так что мужчине показалось, что кости сейчас треснут. – Должно быть какое-то средство! Говори!

– Нету средства, – серьёзно ответил учитель, даже не попытавшись вырвать руку из стальной хватки, сжимающей его с нечеловеческой силой. – Когда-то давно на Небесах можно было раздобыть драконьи персики, я готовил противоядие на их основе. Но тот вид деревьев давно исчез, так что зелье уже не сделать.

Се Ляню казалось, что это всё происходит не с ним, где-то в параллельной реальности, и он смотрит на всё со стороны. Кроме того, принц с ужасом отметил про себя, что в его сердце постепенно возникает гнетущая, нечеловеческая тоска, от которой хочется выть на луну проклятым волком.

– Ублюдок! – воскликнула разъярённая Хуа Лянь, схватив мастера одной рукой за шею и чуть приподняв его от земли. Глаза девушки наливались кровью, и пальцы её постепенно сжимались в удушающей хватке. – Это ты привёл нас сюда! Сделай же что-нибудь, найди это чёртово средство, или я раздавлю твою гнилую башку!

Се Лянь пытался было утихомирить Хуа Чэна, но понял, что, если откроет рот, с его губ сорвётся с трудом сдерживаемый вопль тоски, поэтому сдержался.

– Не ругайтесь, – меланхолично заметила Ворона. – Яростный дракон не любит грязных слов. Будете ссориться, и он сюда придёт.

– Заткнись, – прорычала Хуа Лянь. – Или узнай у этого идиота, как спасти принца, или закрой свою поганую пасть.

– Можно подумать, если бы я знал, то стал бы это скрывать, – прохрипел Жань У, начинавший синеть и задыхаться.

– Скотина! – злобно вскрикнула Хуа Лянь, отшвыривая мужчину ближе к кромке леса.

– Согласна, – охотно поддакнула Ворона.

В тёмных кустах послышалось шевеление. Это было похоже на тихий равномерный хруст, будто кто-то ступал на мягких лапах и методично крошил веточки на своём пути. Вскоре показался белый дракон, тот, которого Се Лянь видел первым, самый большой из всех.

Выглядел он крайне недовольно; его милая мордочка сморщилась от презрения, будто перед ним испортили воздух.

Хуа Лянь застыла в спокойной позе, глядя прямо в глаза зверю, с трудом подавляя клокочущую внутри ярость.

– Есть ли противоядие от твоего укуса? – холодно спросила она.

Жань У с трудом приходил себя после сеанса удушения, катаясь по земле и жадно глотая воздух.

– Можно подумать, он ответит, – тихо рассмеялась Ворона. – Вот же дура. Но красивые девушки все глупые, я давно заметила.

Хуа Лянь сказала что-то на непонятном языке, и дракон напрягся и тихо зарычал. Его белая шерсть встала дыбом.

– Давайте разозлим его ещё больше, отличный план, – прохрипел Жань У, потирая горло.

Се Лянь почувствовал, что не может больше сдерживаться, что власть над ним берёт какая-то тёмная стихия. По мышцам разливалась тягучая, медленная, ноющая боль, и тело охватывала тоска, так что принц лёг на землю, свернулся калачиком и принялся скулить. Так стало гораздо легче. Хотя поначалу Се Лянь пытался сдерживать себя и не издавать слишком громких и долгих звуков, вскоре он понял, что так его тело покидает боль, и начал протяжно подвывать.

– Гэгэ, что с тобой? – спросила Хуа Лянь голосом, в котором отражалось всё горе Вселенной.

Принц понял, что первым инстинктивным желанием князя демонов было кинуться к нему, но он продолжал стоять, как вкопанный, не спуская злобного взгляда с Яростного дракона и следя, чтобы зверь не выкинул чего-нибудь ещё.

– Всё хорошо… не обращай внимания... – пытался говорить Се Лянь между приступами воя, тяжело дыша и щипая себя за руки, чтобы окончательно не утратить над собою контроль.

– Ты, уродливый мешок с дерьмом, – сказала Хуа Лянь, не спуская с дракона глаз, полных ледяной ненависти. – Если с этим человеком что-нибудь случится, я распотрошу всё твоё логово вместе с мелкими ублюдками.

– Замолчи... – в ужасе пошептал Жань У, но было уже поздно.

Глаза пушистого создания налились кровью; через миг его тело стало чёрным, утыканным крепкими чешуйками, словно железной бронёй. Буквально за минуту он вырос до десяти чжанов и начал медленно раскачиваться, словно змея перед атакой. Его облик дышал силой, а огромные глаза походили на два цельных куска янтаря. Взгляд дракона был очень умён, и он в гневе уставился на князя демонов.

– Уходим... – прошептал наставник, начиная энергично ползти вдоль кромки леса, надеясь обогнуть дракона сзади. Но инфернальная рептилия в ярости стукнула хвостом по земле, как бы проверяя свою силу, а затем махнула им в сторону ползущих Вороны и Жань У.

Те мигом отлетели в кроваво-красное море, довольно далеко, и принялись беспомощно барахтаться в воде. Течение неуклонно несло их к берегу, но делало это очень медленно, а высокие волны то и дело накрывали несчастных с головой. Плавали оба довольно плохо, так что все их стремления были сосредоточены на том, как бы не утонуть.

Дракон опустил свою пасть прямо к одинокой фигурке, стоявшей прямо перед ним и не выказывающей ни капли страха, лишь льющиеся через край ярость, негодование и боль.

Хуа Чэн вернулся в своё истинное обличие; ярко-красные одежды пылали в ночи, словно костёр. В руке его грозно поблескивал Эмин.

– Поговори мне тут, – усмехнулся непревзойдённый.

Дракон взбудораженно заревел.

– Гэгэ, отползи подальше, – встревоженно сказал Хуа Чэн. – Ты сможешь?..

Словно вспышка молнии, перед Се Лянем пронеслись стальные клыки длиною в семь чи. Дракон хотел перекусить князя демонов пополам, но тот легко отпрыгнул в сторону, совершенно не напрягаясь.

– Какой неуклюжий, косолапый увалень, – послышался знакомый спокойный голос с издевательскими нотками.

Темнота полностью поглотила остров, и два янтарных глаза были главными светилами в этом дьявольском месте. Из-за огромного роста дракон не мог двигаться слишком быстро, а Хуч Чэн легко предугадывал каждое его движение и тут же отпрыгивал в сторону. Кроме того, князь демонов специально дразнил его, будоража звериную ярость, заставляя дракона вкладывать в каждое движение ещё больше силы. Таким образом, минут через двадцать чудовище было изрядно измотано.

Се Лянь не мог не восхищаться, с какой филигранной лёгкостью князь демонов играет с опасным созданием, словно кот с мышью. Вместе с тем, он страдал от наступающей тоски и боли, и с каждым мигом сдерживать агонию становилось всё труднее. В один момент принц почувствовал, будто внутренности его начинают гореть. Больше всего на свете ему хотелось распотрошить свой живот и выкинуть кишки наружу. Се Лянь попытался нащупать рядом какой-то острый предмет, но ничего не попадалось, кроме веток. Он попробовал воткнуть себе в живот одну, особенно острую, но она быстро сломалась.

Воспользовавшись моментом, когда дракон не совладал со своим мощным телом и завалился на бок, Хуа Чэн быстро подскочил к принцу и заботливо сказал: «Гэгэ, не делай этого!».

Он смотрел на Се Ляня с невыразимой нежностью, но голос его был полон тревоги и тоски.

– Я живо с ним расправлюсь, вот увидишь, я найду способ, как тебя вылечить.

Князь демонов быстро отнёс принца подальше от травы, где ему мог попасться какой-то острый камень, и аккуратно уложил его ближе к воде, в небольшую выемку на песке. Алый прибой лизнул ноги Се Ляня, и принц почувствовал, что ему стало лучше.

Дракон выпрямился в полный рост, немного пошатываясь от усталости и головокружения. Хуа Чэн перешёл в атаку; он сыпал самыми грязными ругательствами, провоцируя монстра всё больше, так что тот совершенно потерял голову и хаотично бил хвостом во все стороны, пытаясь пришибить надоедливую красную точку. В один из таких моментов князю демонов удалось вонзить Эмин между пальцами дракона.

Зверь застыл на месте и начал болтать раненой лапой. Лёгким, изящным движением Хуа Чэн подпрыгнул вверх, до самого горла дракона, по пути располосовав его живот тонким лезвием Эмина.

Из дыры в брюхе хлынули наружу длинные, словно змеи, кишки и другие внутренности. Монстр тяжело рухнул на землю; его тело колотили судороги, пасть издавала предсмертные хрипы, а с клыков падала нежно-розовая пена.

Собиратель Цветов под Кровавым Дождём перерезал горло Яростному дракону, затем омыл клинок в водах красного моря и воткнул его в землю, чтобы осушить. Он окинул дракона прощальным презрительным взглядом, подошёл к Се Ляню и опустился на колени, с тревогой вглядываясь в его глаза.

От этого присутствия принцу на миг стало легче: мысли прояснились, а боль отступила. Он не мог не восхититься тем, с какой лёгкостью, будто играючи, Хуа Чэн расправился с гигантской гадиной. И вместе с тем ему на миг стало жалко то белое чудесное создание, что ластилось к нему и так жаждало внимания.

– Гэгэ, как ты?

Глаза князя демонов переполняли беспокойство и боль; впервые Се Лянь видел его в такой растерянности, на грани паники, когда совсем не представляешь, что делать, и от того начинаешь сходить с ума. Хуа Чэн, впрочем, неплохо владел собой и старался, чтобы его метания не передавались принцу.

– Всё хорошоооо…

Целебный эффект от появления князя демонов прошёл, и Се Ляня захлестнула новая волна невыразимого отчаяния, от которого хочется выть. Принц корчился на земле, словно пытаясь выпрыгнуть из тела, и раздирал ногтями тело от невыразимой муки.

– Дай мне руку, – прошептал он, точно в бреду.

Хуа Чэн неуверенно протянул руку, и Се Лянь схватился за его ладонь, приложив её сначала ко лбу, а потом к щеке, точно это был целебный подорожник.

На остывающем в ночи песке лежала влажная, горячая рука, а ней, словно на уютной подушке, прикорнул Се Лянь, нашедшей хоть какое-то облегчение от невыразимой муки, пожирающей его тело и только нарастающей.

– Сань Лан, – отрывисто говорил принц, пытаясь маневрировать между приступами боли, – возможно, я умру…

– Нет! – грозно прервал его Хуа Чэн.

– Ты слышал, что сказал учитель, – продолжил принц, тяжело дыша. – Противоядия нет. Так вот, если мне суждено стать бесплотной тенью…

– Прекрати, – не терпящим возражений тоном сказал князь демонов. – Средство есть, не может не быть. Я вытрясу из этого подонка всю душу, но он скажет мне, как тебя вылечить. А если не скажет, я переверну вверх дном этот остров, все три мира, но найду, как тебе помочь, найду!

Он говорил с такой яростной уверенностью, что сами камни растаяли бы. Се Лянь на миг улыбнулся и поверил, что всё будет именно так.

– Но если вдруг… Всё же…

– Никаких вдруг! Гэгэ же не думает, что сбежит от меня вот так легко? – сказал он как будто полушутя.

Принцу сделалось настолько плохо, что у него не оставалось никаких сомнений в своей скорой смерти.

– Сань Лан… Я хотел сказать тебе… Помнишь, мы говорили про четверых человек, которым я безоговорочно доверяю? И я не раскрыл имя четвёрого, на которого могу положиться больше всего? Которого мысленно зову в минуту опасности?..

– Не надо! – нахмурился Хуа Чэн, сделавшись ещё несчастнее. – Не в такой момент. Я не хочу об этом ничего знать.

– Мне нужно кое-что сказать ему…

– Когда гэгэ выздоровеет, – пресёк принца князь демонов, – он сам передаст этому человеку всё, что считает нужным. Сейчас мы должны думать о другом.

Со стороны воды слышался нарастающий шум: всплески, нервные удары по волнам, тихая перебранка. Жань У и Ворона всё-таки приблизились к берегу, им оставалось плыть чжанов семь-восемь. Из воды торчали две головы, что с трудом держались на поверхности: их то захлёстывало волнами, то подбрасывало вверх, к свету лунной ночи.

Собиратель Цветов под Кровавым Дождём нахмурился, чуть поколебался и всё же вернулся к облику Хуа Ляни.

Выйдя на берег, Жань У и Ворона начали отряхиваться и выплёвывать воду; бедняги вымокли до нитки, с волос и одежд стекала алая жидкость. Куда бы они ни ступали, оставляли на песке крупные мокрые следы.

Учитель поражённо застыл, глядя на распотрошённого дракона. На пару минут он потерял дар речи и только открывал и закрывал рот, словно глупая лягушка.

– Мать честная!.. – наконец, вымолвил алхимик с большим трудом. – Кто убил этого дракона?

Ворона в изумлении подошла и стала осторожно ощупывать твёрдые чешуйки, стараясь не вступать в лужи крови.

– Я не знаю, – бесстрастно сказала Хуа Лянь. – Он так страшно рычал, что я потеряла сознание. Проснулась — а тут труп.

– Принц?.. – перевёл взгляд на Се Ляня мастер. – Ты видел, кто это был?

Тот лишь застонал от боли в ответ. Тоска становилась такой невыносимой, что смерть казалась минутой высшего блаженства. Больше всего на свете принц хотел вернуть свой меч и воткнуть его себе в живот.

Хуа Лянь свободной рукой взяла ладонь Се Ляня и посильнее её сжала.

– Какая разница, кто его убил, – сказала она холодно. – Сейчас самый важный вопрос — спасение принца. И если ты не знаешь, как достать противоядие, я рекомендую связаться с учёными поумнее. Как можно это сделать максимально быстро? Есть способы, кроме письма в бутылке?

Жань У подошёл поближе к поверженному дракону, расхаживая среди развалившихся внутренностей.

– Есть знать, как их использовать, то органы дракона могут быть невероятно целебны, невероятно… Ах, какая у него печень, какая селезёнка — сплошное загляденье! И кишки!.. О небеса, столько всего можно сделать с этими кишками…

– Как нам помогут эти кишки? – спросила Ворона, равнодушно пиная длинную коричневую колбасу.

– Хм… – почесал подбородок Жань У. – Видишь ли, мне ни разу не встречался рецепт, как изготовить противоядие от укуса Яростного дракона. Но, сдаётся мне, учёные мужи просто не представляли, что этого монстра можно вот так просто взять и убить по собственному желанию.

– И?.. – уточнила Хуа Лянь. Взгляд её начал просветляться.

– Можно попробовать изготовить противоядие по общему правилу, которое распространяется на любых других драконов. Кровь, толчёные кости, по кусочку от важных органов… Посмотрим.

Жань У методично собрал всё, что нужно, развёл огонь и принялся создавать зелье. Через час он преподнёс Се Ляню железную чашу с отвратительно пахнущей коричневой похлёбкой.

– Давай, мой мальчик, пей. Тебе станет легче.

Принц инстинктивно поморщился. Запах отдавал смесью гнилого мяса, забродивших яблок и жжёного сахара.

– Сейчас улучшим, – усмехнулся алхимик и посыпал поверхность варева чем-то вроде кокосовой стружки.

Се Лянь почувствовал себя ребёнком, которого взрослые уговаривают съесть очень полезный, но такой гадкий суп. Жань У требовательно поднажал, и принц открыл рот. Густой напиток заполнил горло; на вкус он был не таким уж мерзким, как можно было предположить по запаху, довольно мягким и успокаивающим. Се Лянь быстро ощутил, что проваливается в приятную, сонную истому.

– Надо дать ему хорошо выспаться, – деловито сказал Жань У, выливая недопитый остаток на песок и ополаскивая бутылку в красном море. – Если завтра принц проснётся в нормальном самочувствии, то опасность миновала, если же состояние ухудшится, то, боюсь, его уже ничто не спасёт. Давайте спать.

Алхимик оборудовал вокруг костра небольшие выемки на песке, где можно было прикорнуть, и заботливо постелил циновки.

– Ты не будешь ложиться?..

Хуа Лянь покачала головой. Принц лежал на песке, прикорнув щекой на её ладони, словно на мягкой подушке, а девушка сидела на коленях, не сводя с него заботливого взгляда.

– Влюбилась, что ли? Ну, тогда делай это нормально. Помоги ему хорошо отоспаться.

Учитель решительно перенёс принца поближе к костру, в одно из вырытых углублений. Рядом он быстро оборудовал место для Хуа Ляни, усадил её поудобнее, потом положил голову принца ей на колени. Девушка застыла в нерешительности.

– Да что ты, – усмехнулся наставник. – Не знаешь, как женщины детей баюкают? Ну, погладь его по голове, не бойся, он не кусается. И спой ему колыбельную какую.

Жань У бесцеремонно схватил лёгкую, почти невесомую руку девушки, и погладил ею принца по голове тем движением, каким матери успокаивают засыпающих детей. Он отправился спать, быстро повернувшись спиной к костру и принявшись отчаянно храпеть. Если бы Хуа Лянь переводила иногда взгляд на огонь, она заметила бы огромный, чёрный, словно волчья ягода, глаз Вороны, смотревший на неё с не самым дружелюбным выражением.

Но девушка не сводила очей с Се Ляня. Она гладила его по голове очень мягким, аккуратным движением, как показал Жань У, почти не касаясь волос. Хуа Лянь напевала какую-то длинную, загадочную, интересную песню с ломаным ритмическим рисунком.

Сон принца был беспокоен; он то проваливался в удушающие, тревожащие воспоминания, не отдавая себе отчёт, что это всего лишь иллюзия, а не ожившее прошлое. То выныривал из тёмного океана грёз и слышал над собой одну и ту же, длинною в ночь, песню на иноземном наречии.

Глава 7. Во время лечения вскрываются некоторые изумительные подробности

Утром, едва стоило солнцу подняться над водою, Се Лянь окончательно проснулся. Он чувствовал себя крепким, освежённым, полным сил. От прошлых мук не осталось и следа.

Обнаружив, что лежит на коленях Хуа Ляни, принц немного смутился и быстро поднялся. Он потянулся, разминая мышцы, чуть попрыгал, и с удовольствием вдохнул в себя ароматный бриз красного моря, дышащего розами.

Хуа Лянь не сказала ни слова, но лицо её просияло.

– Ба, да ты, я вижу, принц, оправился! – сказал Жань У, энергично потирая руки. Он как раз закончил утреннюю молитву и был в умиротворённом состоянии духа. Счастливая особенность этого человека состояла в том, что он начинал соображать сразу же после пробуждения, так что ему совсем не требовалось время, чтобы начать полноценно функционировать.

Ворона же, наоборот, приходила в себя очень долго, постоянно моргая и не понимая, что происходит.

– Какая удача, я так рад, так рад! – восхитился мастер.

Он подошёл к Се Ляню и осмотрел его, словно заботливый доктор.

– Всё хорошо, – заключил Жань У, похлопав пациента по плечу. – Опасность миновала. Принц, старайся говорить в ближайшие дни поменьше. Это дракон, тесно связанный со словом, поэтому лучше избегать любых резких или неправильных выражений. Мы ещё не знаем, как это всё отразится на твоей речи.

– Спасибо, – тихо сказала Хуа Лянь.

У принца аж дыхание перехватило от изумления. За всё время знакомства с Хуа Чэном это был первый раз, когда он искренне выражал кому-то благодарность. Хоть сказано было всего одно слово, то, с какой интонацией произнесла его Хуа Лянь, не оставляло сомнений в её признательности.

Она подошла к принцу, чтобы помочь ему поправить одежду.

– Да не за что, – подмигнул ей мастер. – Обраща…

Роковая ошибка Жань У заключалась в том, что он, увидев проклюнувшееся расположение Хуа Ляни, решил ущипнуть её за мягкое место. Девушка моментально сделал выпад ногой, из-за чего незадачливый мастер отлетел очень далеко и упал в море. Ворона так и прыснула со смеху.

Принц тяжело вздохнул. Если бы на свете существовала проклятая канга, запечатывающая удачу в любви, то Жань У был бы обвешан такими с ног до головы.

– Надо же, какая невероятная сила скрыта в этой хрупкой на вид девушке, – мрачно сказал учитель, выходя из воды.

Он стоял какое-то время, выковыривая из волос песок и водоросли, потом развел костёр, чтобы просушить над ним одежду. Ворона тем временем наловила в лесу каких-то зверюшек, напоминающих синих мышей, а Жань У вырыл на берегу маленькие ямки, куда налил морской воды, капнул немного белой настойки, и оставил грызунов отмачиваться на полчаса. По прошествии этого времени все уселись у костра и приступили к поеданию лакомства. На вкус мыши были великолепные, не оторваться, а их мясо было похоже на драконий фрукт. Некоторое время все молчали, и были слышны только треск горящих сучьев и чавканье.

– Ещё раз такое повторится, – строго сказала Хуа Лянь, когда трапеза подходила к концу, а от её мыши остались лишь лапки да голова, – и уважаемого мастера придётся собирать по частям в разных концах этого треклятого острова.

– Да расслабься ты, – с деланной беззаботностью махнул рукой Жань У, ни разу не оторвав глаз от своей мыши. – Если честно, ты не в моём вкусе. Мне нравятся женщины с крупными бёдрами и грудью, чтобы не было проблем с вынашиванием и кормлением ребёнка. У тебя, сама понимаешь, с этим всё не идеально.

Хуа Лянь ничего не сказала, только скептически приподняла бровь.

– Давайте воздержимся от перехода на личности, – закашлялся Се Лянь, чуть не подавившись куском мыши, и поспешил перевести тему в более безопасное русло. – Хуа Лянь, что за песню ты напевала мне ночью? Очень необычная мелодия, никогда такой не слышал. И язык совершенно незнакомый.

– Принц! – строго окликнул его учитель. – Я же просил тебя побольше молчать. Говори хотя бы короткими и редкими предложениями.

– Хорошо, – согласился Се Лянь и вопросительно посмотрел на собеседницу, как бы приглашая её ответить на вопрос.

– Да так, – весело махнула рукой девушка, начиная как будто немного нервничать. – Это песня про драку двух лягушек, красной и белой, обычная детская песенка.

– Зачем врать на ровном месте, – сказал Жань У. – Это легенда о Плачущем Солнце и Влюблённом Баньяне, очень красивая. У тебя хороший вкус, мне тоже она нравится.

Хуа Лянь вздрогнула.

– Откуда ты знаешь этот язык? – продолжил мастер, чуть сощурившись.

– О чём вы? – уточнил Се Лянь.

– Это язык страны Первых песков, сейчас от её народов остались лишь крохи, рассеянные по свету. Язык довольно странный, хотя и очень красивый. Одна из самых прославленных правительниц этого народа — королева Манафэн, а песня о прекрасном баньяне — пожалуй, самая известная. Говорят, она была написана юным солдатом, который был ранен на поле боя и за которым королева собственноручно ухаживала, а потом дала денег, чтобы он купил новый для своих родителей, так как старый сгорел. Позже подросток погиб за неё в бою, но написанная им песня пошла в народ.

В ней королеву Манафэн сравнивают с плачущим солнцем. Словно милостивое светило, она дарила тепло и свет, согревая каждый уголок своих владений. Она не гнушалась ни пышных покоев дворца, ни грязных притонов для нищих, с одинаковым милосердием питая их живительной силой. На поле вокруг её жилища росли мириады цветов, и она любила их больше всего на свете, каждое утро даря им свою мягкую улыбку. И самый чахлый одуванчик, и наглый сорняк, и роскошный нарцисс расцветали под лучами её заботы. Они росли самыми сильными, самыми красивыми растениями во всей Вселенной, ведь их солнце было всегда с ними.

Помимо весёлого нрава и живительной энергии, солнце обладало состраданием, бездонным, как сам океан. Оно любило всё живое и мечтало помочь каждому человеку. И принц, и нищий были для неё на одной доске, и когда оно видело страдания людей, то плакало драгоценными слезами. И эти слёзы были подобны целебному дождю, что заживлял раны, позволяя самым грубым шрамам зарубцеваться. Цветы, на которые проливался этот драгоценный дождь, росли ещё крепче и краше.

Под нежным светом бриллиантового светила цветы не нуждались ни в чём, укутанные заботой и милосердием. Впрочем, доброту эту не ценили и принимали за должное. Исчезни солнце завтра, цветы лишь недовольно роптали бы, но вскоре забыли бы свою благодетельницу. Но тот, кто раздаёт свою доброту большими пригоршнями, не требуя взамен благодарности, рано или поздно получает свою награду. Однажды луч солнца попал на зачаток молодого баньяна. Этот корень был весь изранен, его терзали дикие звери, так что остались одни ошмётки. Чудо, что после таких пыток баньян вообще не исчез и не потерял волю к жизни.

Солнце задержалось на бедняге чуть дольше обычного, оно отогрело его своими лучами и заплакало о его несчастной судьбе, так что слёзы пролились на клочки разодранной плоти и исцелили их. Потом солнце слегка улыбнулось баньяну на прощание и отправилось светить дальше, в другие места, но тот уже никогда не смог забыть его.

Сердце баньяна было больше, чем у всех цветов вокруг него, вместе взятых. А от заботы солнца оно разрослось до невиданных размеров. Баньян мечтал вырасти самым большим и мощным деревом, чтобы солнце смогло свить гнездо в его ветвях и отдыхать, когда ему требуется восстановить силы. Так и произошло: он стал такой величины, что никогда в мире до того и после не было дерева выше и толще, чем бедный влюблённый баньян.

Ни люди, ни цветы, ни звери не умеют ценить истинной доброты и заботы; и вот однажды, они возроптали на солнце. Они решили, что оно мало старается и совсем не приносит пользы. Они начали кидать в солнце камни и стрелы, чтобы сбить его с небосвода. От ужаса, солнце закачалось и рухнуло — скорее от ран сердца, чем от тех вмятин, что оставили на нём камни. Но наш баньян был тут как тут: он мягко подхватил падшее светило и укутал его своими ветвями. Перестав пылать огнём, солнце превратилось в луну, и с тех пор оно жило в гнезде на этом благородном дереве, питалось его силой и начало сиять больше, чем любое светило в безнадёжно неблагодарном царстве людей.

– Какая красивая история, – вздохнул Се Лянь.

Эта легенда глубоко тронула принца. Он почувствовал определённое родство с королевой и понимал, что отчасти повторил её судьбу. Только вот такого благородного баньяна рядом с ним не было.

– Красивая, – охотно согласился Жань У. – А некоторым людям лишь бы врать. Зачем-то.

Он с подозрением уставился на Хуа Лянь.

– В первый раз слышу подобную легенду, – беззаботно произнесла девушка, вытягивая ноги к костру и опираясь на локти в довольно свободолюбивой позе. – Для меня та песня — просто набор звуков, что услышала как-то в дороге.

Ворона злобно посмотрела на неё, как бы говоря, что не стоит лежать в таком развязном виде при малознакомых мужчинах.

– Удивительное получается дело, – сказал Жань У, методически уничтожая остатки своей мыши. – Эту милую девушку в голубых одеждах схватил сам Ква Ква Чэн непревзойдённый, и ничего ей не сделал, только исчез в пространстве. Потом она встретилась с убийственным драконом, грозой небожителей, и тот сам по себе решил полежать на бережку с распоротым брюхом.

– Бывает, – безразлично пожала плечами Хуа Лянь.

Учитель окончательно доел свою мышь и аккуратно закопал обглоданный скелет в ямке.

– Зачем ты писала имя Се Ляня на ошмётках ткани? – спросил он с интонацией следователя, резко поднимая глаза на девушку.

Хуа Лянь ничего не ответила и лишь вернула мастеру тот же прищуренный, изучающий, напряжённый взгляд.

– Почему уважаемый наставник решил, что там было написано моё имя? – поинтересовался Се Лянь.

– Я всё-таки учитель каллиграфии, – усмехнулся Жань У. – Мне под силу разобрать любые каракули, даже такие ужасные.

– Эти мерзкие закорючки были написаны на лоскутах красной ткани, – спокойно заметила Хуа Лянь. – Мои же одежды — голубые и, как можно видеть, совершенно целые.

– Откуда на берегу взялась песочная статуя Хуа Чэна?

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Не я же слепила этого уродца.

– О чём ты говорила с драконом? Что это за язык?

– Просто набор звуков. От страха непроизвольно вырвалось. Люди в стрессе себя по-разному ведут.

– Как ты увидела истинную сущность дракона? Здесь нужно немалое мастерство в тёмных энергиях.

– В чём смысл этого допроса? Господин меня в чём-то обвиняет? Если так, то скажите прямо. Неужели ваши подозрения не рассеялись после того, как вы испробовали на мне настойку выявления демонов?

Хуа Лянь держалась очень спокойно и беззаботно; если бы на месте Жань У был принц, он бы точно подумал, что девушке нечего скрывать.

Учитель ничего не ответил; он достал из сумки пустую склянку, затем разные виды сухих трав и начал сосредоточенно толочь их в изящной нефритовой ступе. Смешав всё между собой и отправив порошок в склянку, Жань У залил его густой жидкостью цвета янтаря, а потом разбавил водой.

– На, Се Лянь, выпей, – заботливо сказал он. – Это поможет тебе быстрее поправиться.

Се Лянь выпил микстуру за несколько подходов; она была такая густая, что с трудом текла вниз по пищеводу. Кроме того, принц сильно морщился от горького запаха полыни. Через пару минут кожа принца и сама начала источать этот запах.

Хуа Лянь инстинктивно встала и отошла подальше от Се Ляня, к костру, чтобы поправить горящие ветки.

– О, раз ты сама подошла, – оживился Жань У, снимая с пояса крошечный пузырек со сверкавшей, словно бриллиант, жидкостью, – у меня для тебя кое-что тоже есть. Выпей.

– Что это? – нахмурилась девушка.

– Полезная вещь для твоего здоровья.

– Я не жалуюсь на своё здоровье.

– Мы все сейчас представляем некоторую опасность для Се Ляня, ведь его иммунитет ослаблен после яда. Если ты хочешь находиться рядом с ним, не причиняя вреда, то должна выпить это.

После некоторого колебания, девушка осушила склянку до дна. Она захотела вернуться на прежнее место рядом с принцем, но что-то как будто помешало ей, и она уселась ближе к Жань У.

– Вы должны понимать, – серьёзно сказал учитель, помешивая остывающие угольки костра, – что где-то на этом острове находится Хуа Чэн. Он тебя ищет, принц!.. Что ему от тебя нужно? Он вылепил свою статую и накарябал имя Се Ляня на лоскутах ткани. Возможно, он думал, что можно написать не только то место, куда хочешь попасть, но и человека, которого хочешь увидеть. Тупица! – внезапно рассмеялся он. – Любому, кто мало-мальски разбирается в алхимии, ясно, что это так не работает. Хотел бы я посмотреть, как он собирал все жидкости для статуи! – зашёлся он новой волной хохота.

Глаза Хуа Ляни грозно сверкнули, а костяшки пальцев затрещали, будто она проверяла их для удара.

– Хуа Чэн совершенно не обязан разбираться в премудростях алхимии, – холодно сказал Се Лянь. – И я попросил бы уважаемого наставника подбирать выражения.

– Подбирать выражения, – эхом откликнулся Жань У. – Это ты ему рассказал про ритуал перенесения?

– Да.

– Как ты мог!.. Выдавать священные тайны алхимии этому мерзавцу! Вы отправились сюда вместе?

– Да.

– Се Лянь, ты сошёл с ума… Впрочем, эта тварь больше не сможет к тебе приблизиться.

– Что вы имеете в виду? – напрягся принц.

– В этой настойке много полыни, – кивнул мастер на тот пузырёк, что Се Лянь недавно осушил. – А полынь отпугивает злых духов. Так что ближе, чем на три чи, к тебе ни одно демоническое отродье не подойдёт. В течение недели минимум, а там — как пойдёт.

Хуа Лянь подавила зарождающийся на губах крик и впилась в Жань У полным негодования взглядом.

– Учитель, – сказал принц, не в силах скрыть раздражение, – я попросил бы вас ставить меня в известность, какие именно настойки вы мне даёте. Эта была совершенно лишней, даже вредной. Собиратель Грибов под Коварным Вождём не может причинить мне бред, более того, его помощь может плыть непобедимой. Вы сделали глубже не только мне, но и ксем квам.

Все в изумлении уставились на принца. Тот и сам не понял, почему с его губ сорвался этот странный набор слов. На самом деле, он хотел сказать: «Собиратель Цветов под Кровавым Дождём не может причинить мне вред, более того, его помощь может быть неоценимой. Вы сделали хуже не только мне, но и всем нам».

– Повтори, что ты только что хотел сказать, – встревоженно попросил его Жань У.

– Разбиратель Гробов под Луной Подождём не может начинить мне обед, более того, его овощ может быть неделимым. Вы предали хуже не только мне, но и вигвам.

– М-да, – почесал подбородок учитель. – Боюсь, без последствий не обошлось. Ты слишком много говорил, да и переволновался…

– Что это? – сощурилась Хуа Лянь.

– Побочные действия яда, – вздохнул Жань У. – Так как сила Яростного дракона тесно связана со словами, может наблюдаться такой вот эффект.

– Это мокро пойдёт? – испугался Се Лянь.

– Скоро ли это пройдёт? – уточнил учитель. – Если ничего не сделать в ближайшие три дня, то останется с тобою навеки. Но я сейчас кое-что изготовлю, и всё прекратится довольно быстро.

Жань У быстро развел новый костёр, совсем небольшой, десять цуней в диаметре, и послал Ворону за определёнными травами в лес. Он достал из своей сумки крупные камни, похожие на тигровое железо.

– Сто это вы такое бегаете? – с любопытством спросил Се Лянь.

– Что я делаю? – откликнулся учитель, щёки которого раскраснелись от интенсивной работы. Было видно, что он крайне увлечён своим занятием. – Это эликсир «Глаз академика», развязывает язык и пробуждает исключительное красноречие; юноши, что сдают экзамены, мечтают добыть его любыми средствами, хотя мало у кого получается.

– Даже так? – заинтересовался принц. – Никогда не слышал о таком. Наверное, он жабка удалой.

– Жутко дорогой, – согласился Жань У. – Говорят, Хуа Чэн использовал его, чтобы одержать верх над богами литературы.

Брови Хуа Ляни изумлённо поползли вверх:

– Да зачем ему делать это?

– Чтобы выиграть поединки, вот зачем!

– Можно подумать, он не способен превзойти эти жалкие пародии на богов и без всяких чудо-эликсиров, – пожала плечами девушка.

– Конечно, нет! Он слишком тупой для такого. Это ты просто с ним никогда не общалась. А мне вот доводилось. Дивный опыт, никому не посоветую… Сейчас я немного исправлю рецепт, и настойка вполне подойдёт для наших целей. Нужно убрать мякоть личи и добавить мяту, шалфей и молочай, а также девственную кровь. К счастью, всё, что надо, есть у меня под рукой.

Всё было готово; смесь варилась в небольшом чане над костром, и дело оставалось за девственной кровью.

Жань У подошёл к принцу, аккуратно царапнул ножом его большой палец и отправил красную каплю в котёл. Тот внезапно закипел, забурлил и сделался фиолетовым.

– Что-то не так? – встревожился принц.

Получив результаты своего эксперимента, мастер нахмурился. Он явно не ожидал увидеть то, что в итоге получилось. Мужчина подошёл к Се Ляню ещё раз и взял новую порцию крови. Цвет варева не изменился.

– Странно, странно, – пробормотал он. – Неужели я допустил ошибку?

Он опустился на колени и принялся пересчитывать и перепроверять все ингредиенты.

– Принц, – сказал мастер, внезапно поднимая голову и просверливая мужчину насквозь тяжелым взглядом, – ты же не сошёл со своего пути самосовершенствования? Я имею в виду вопрос целомудрия в первую очередь.

От этого внезапного вопроса, звонкой саблей разрезавшего воздух, Се Ляню сделалось не по себе, точно его сердце перестало стучать.

– Мхм, – замешкался он. – Н-нет.

– Просто... – поморщился Жань У. – При условии, что нет никаких других ошибок — а их нет, я всё перепроверил — девственная кровь должна окрашивать зелье в светло-фиолетовый свет, едва различимый. Кровь человека опытного сделала бы настойку тёмной. Здесь же я вижу что-то среднее. Это не тот насыщенно-пурпурный цвет, который бывает, скажем, у давно женатого человека. Но и до цвета невинности ему ой как далеко.

Се Лянь почувствовал, как краска предательски заливает ему лицо и шею, и он в смущении уставился на землю, не в силах даже пошевелиться.

– Ты точно ничего не хочешь мне сказать? – сощурился Жань У. – Говори всё, как есть. Я не буду тебя осуждать. Сейчас я — твой врач, а врать докторам — самое глупое занятие на свете.

– Как бы вам сказать, губитель, – закашлялся Се Лянь, с трудом выдавливая из себя слова. – Были некоторые моменты… Когда рыбы касались рыб. Чисто тактически.

– Чисто технически? – приподнял брови учитель. – Это как?

– Ради дела... – замялся принц. – Искусственное копание, крадёжка духовных сил…

– Нет, – нахмурился мастер. – Ты всё это брось. Прикосновения такого рода не повлияли бы на цвет настойки. Нет, здесь нужен поцелуй страсти, и притом не один. Даже больше, я тебе скажу. От пары поцелуев не было бы такого эффекта. Такой цвет получается, если было задействовано всё тело. Скажем, до финала могло не дойти, но руки знатно поблуждали… Ну что, было?

Больше всего на свете Се Ляню хотелось перерезать себе горло. Ему казалось, что если учитель продлит эту словесную пытку ещё немного, то он просто взорвётся от чувств, кипевших внутри. А лицо его, должно быть, затмило цветом красный перец.

– Да, – только и оставалось ответить принцу.

Он старался не смотреть на Хуа Лянь, но нечаянно поймал её потрясенный, полный отчаянья взгляд. Так выглядит человек, у которого в один миг рухнул целый мир.

– Вот, – назидательно сказал Жань У. – Кроме того, тебе должно было понравиться. Потому что человек, не затронутый чувственно, для настоек этого вида всё равно, что девственник. Так что ты должен был находиться в сознании, отдавать себе отчёт в происходящем и получать наслаждение. И это должно было происходить относительно недавно. Скажем, если бы такое случилось лет двести назад, чувственная память уже выветрилась бы. Сюда подходят относительно недавние события, не больше десяти лет назад.

Се Лянь только и мог, что выдавить из себя слабый кивок.

– Однако... – вздохнул наставник. – Жаль, что с твоей кровью не выйдет. Это может замедлить процесс. Но у нас есть кровь Вороны, возьмём её.

Зная «удачу» Жань У в любовных делах, принц совершенно бы не удивился, если бы кровь мастера сгодилась тоже. Но тот, конечно, не стал бы прилюдно демонстрировать своё затянувшееся целомудрие.

Мастер сделал надрез на пальце девушки, отправил каплю крови в котёл, и жидкость вмиг стала светло-фиолетовой. Отпив её, Се Лянь почувствовал лёгкое покалывание, точно он набрал полный рот пузырьков. Язык приятно онемел, и принцу захотелось погрузиться в молчание.

Пришло время идти дальше. Теперь им нужно было отдалиться от берега и войти в лес. Перемещаться здесь было довольно неудобно: они продирались по густым зарослям, похожим на камыши. Стебли больно резали кожу, а тропинка была еле видной, как слабый пульс, который то исчезал, то снова появлялся.

Хуа Лянь, не обращая внимания на протесты алхимика, заняла место во главе процессии. Девушка выпросила у Жань У длинный острый нож, что он обычно использовал для приготовления еды, и шла впереди, вырубая преграждавшие путь растения. За нею следовал Се Лянь, а за его спиной неторопливо ступал учитель. Ворона плелась в самом хвосте. С момента признания Се Ляня, она не сводила с принца любопытного и чуть ехидного взгляда.

Весь день Жань У пытался идти тихо и держать себя в руках, но к вечеру негодование прорвалось наружу мощной волной.

– Как ты мог, Се Лянь, как ты мог! – то и дело восклицал алхимик. – Восемьсот лет блюсти свои обеты, и вот… Ради чего?!

Наставник ныл почти не переставая, так что Се Ляню казалось, будто его мозг медленно выедают маленькой ложкой. Будь это другой человек, принц давно поставил бы нахала на место. Но здесь ему мешало, во-первых, уважение к учителю, во-вторых, ужасное стеснение, которое заставляло его цепенеть, словно проклятые оковы, едва только Жань У возвращался к этой теме. Ну и в-третьих, виновник всего этого шёл на пять чи впереди и внимательно вслушивался в происходящее.

– Мхм, – только и выдавил из себя Се Лянь.

– Я надеюсь, это какая-то фантастическая женщина, способная свести с ума самого императора, иначе твоё падение не имеет никакого смысла. Должно быть, эта красотка может затмить луну и посрамить цветы. Она добродетельна, послушна, знатна и мудра, как сам Будда. Если бы ты согласился презреть свои обеты ради меньшего, я перестал бы тебя уважать.

– Кхм, – кашлянул принц.

– Почему сразу женщина? – с озорством спросила Ворона. – А если это мужчина?

– Молчи! – воскликнул Жань У и дал девушке смачную оплеуху. – Слава богу, принц — не обрезанный рукав. Я никогда не замечал в нём извращённых наклонностей.

Се Лянь забыл посмотреть под ноги, и его ступня угодила в ямку, так что он чуть не упал. Хуа Лянь моментально обернулась и подхватила принца.

До этого момента девушка как будто избегала смотреть на него и вообще держалась от компании подальше, стараясь заниматься всякими бытовыми делами. Сейчас же принц глядел в голубые глаза, огромные и печальные, словно вобравшие в себя всю тоску Вселенной. В них застыл какой-то немой вопрос, который Хуа Лянь была не в силу задать.

Вообще, Се Лянь заметил, что в повадках девушки стало меньше спокойствия, самодовольства и беззаботности. Она всё время витала в грустных мыслях, с трудом оттуда выныривая, отвечала невпопад и путалась в мелких поручениях, что давал ей Жань У. Девушку начинала пожирать внутренняя неуверенность; если раньше она могла почистить добычу двумя-тремя изящными движениями, то на недавнем обеде нож всё время соскальзывал, едва её не раня.

– Смотри под ноги, – заботливо сказал Жань У, вместе с Хуа Лянью помогая принцу подняться. – Ты весь в земле… Ну я надеюсь, это хотя бы небожительница, не смертная девушка?

– Я был бы очень благодарен учителю, – сдержанно, хоть и с некоторым раздражением ответил Се Лянь, – если бы он позволил мне оставить некоторые тайны своего сердца при себе. В конце концов, я же не допытываюсь, удостоила ли вас ответной симпатией хоть одна дама из той мириады прелестниц, что вы пытались завоевать за последние сотни лет.

Хуа Лянь издала едва слышный, полный горечи вздох на словах «тайны своего сердца».

– Ха! – с торжеством сказал Жань У, поправляя платок на шее. – У меня такая женщина была… Тебе и не снилось.

На этих словах Ворона как-то нервно дёрнулась.

– Какая — «такая»? – сказал Се Лянь, едва подавляя набегавшую улыбку.

Ему прямо захотелось загадочно вскинуть бровь, как это обычно делал Хуа Чэн.

– Такая! – вскрикнул Жань У. – Которой мечтал обладать любой мужчина что в царстве смертных, что в Небесных чертогах, что в Призрачном городе!

– Должно быть, эта красотка может затмить луну и посрамить цветы. Она добродетельна, послушна, знатна и мудра, как сам Будда? – спокойно поинтересовался Се Лянь.

– Да! И даже больше! Сильнее всех богов войны, вместе взятых, и благороднее всех бессмертных мудрецов!

Принц изо всех сил старался убрать скептическое выражение со своего лица. Даже обычные девушки средней симпатичности редко отвечали на неловкие ухаживания его наставника, что уже говорить о какой-то особенной женщине, которой мечтал бы обладать каждый мужчина во всех трёх мирах и у ног которой, при таком раскладе, должны были валяться самые видные обитатели Небесных чертогов.

– И где же она сейчас? – уточнил принц. – Почему вы не вместе?

– Потому что её больше нет, – тихо ответил Жань У.

Се Ляню сделалось неловко. Если это так, то не стоило лишний раз напоминать учителю о его горе. И даже если он наврал или где-то приукрасил действительность, чтобы покрасоваться, что с того? Принц вполне мог сделать вид, что поверил в его браваду, если это нанесёт целебную мазь на израненное мужское самолюбие дорогого наставника.

– Мне жаль, – искренне сказал он. – Если вы не хотите говорить об этом, то не будем.

– Ты бы лучше рассказал, – усмехнулась Ворона, глядя на Жань У с абсолютной безжалостностью, – почему её не стало.

– Не будем об этом, – повелительно поднял руку мастер и, словив вопрошающий взгляд Се Ляня, ответил после внутренних сомнений: – Это была не её инициатива, но её решение. И без некоторых людей особо прекрасных, этого бы не случилось. А мы были бы счастливы.

– Не были бы, – хмыкнула Ворона.

Жань У хотел отвесить девушке яростную пощечину, но принц быстро перехватил его руку, так что нахалка успела отскочить.

– Я сожалею, что эти события оставили раны на вашем сердце, учитель, – сказал он твёрдо. – Однако это не повод вымещать свою злость на невинных и беззащитных.

Из того, что слышал принц, выходило так, будто его возлюбленная покончила с собой. Случилось ли это вследствие приступа сумасшествия? Или же её довели до самоубийства? Но почему он не смог помочь ей?.. Возможно, учитель был далеко, или же любовь не служила для женщины достаточно весомым аргументом, чтобы остаться жить? В мозгу Се Ляня мелькали самые лихорадочные идеи и выстраивались самые невероятные версии. Но, в конце концов, принц подавил взбудораженный бег мыслей. Если учитель захочет, то сам поделится с ним своим горем, настаивать он точно не будет.

– Ты прав, Се Лянь, – сказал Жань У, словно приходя в себя. – Моя злоба должна направляться лишь на тех, кто имеет к этому отношение. И в словах Вороны есть здравый смысл. Так много гнилых и опасных людей в этом мире, а ты разгуливаешь с открытым сердцем, размахивая своим доверием, словно флагом, предлагаешь свою дружбу каждому встречному, даже самым ужасающим созданиям из мира тьмы… И отказываешься видеть те опасности, которые тебе грозят!

– Что-то мне подсказывает, – усмехнулась Хуа Лянь, впервые за долгое время встряв в общий разговор, – что Его Высочество разбирается в людях получше многих.

– Я ценю вашу заботу, – сдержанно добавил Се Лянь. – Однако я уже не тот капризный и избалованный мальчик. Я познал много горя и видел самые разные проявления людской натуры. И способен отличить белое от чёрного.

– Ну, когда у тебя будет такая любовь, какая у нас была, тогда и поговорим. От которой кипели моря и содрогались горы! Пламя которой горело сильнее, чем огни на Празднике фонарей! Которая была недоступна ни одному небожителю ни на Средних, ни на Верхних небесах.

– Однако учитель, – продолжила Хуа Лянь, не сбавляя издевательского тона, – если бы я была мужчиной, и моя любовь умерла, с чего бы вдруг я стала хватать каждую встречную девушку за мягкие места?

Жань У моментально взбеленился, и щёки его раскраснелись.

– Если бы ты была мужчиной, – чуть не завопил он, – ты бы имела представление о том, что мужская физиология устроена немного иначе. Любовь может оставаться в душе и сердце, но тело существует по своим законам. И ни один мужчина не будет после смерти возлюбленной хоронить себя заживо. Кроме того, мне нужны дети.

– О, у вас есть дети? – оживился Се Лянь.

– Есть, хотя часть из них уже мертва, – быстро ответил Жань У.

Принц мысленно укорил себя: и чёрт его дернул допытываться до личной жизни наставника! Чем больше он задавал вопросов, тем больше узнавал вещей, о которых предпочёл бы не знать.

Ворона как-то странно хмыкнула на последнюю фразу.

– Мне жаль... – вяло произнес Се Лянь.

– Мне тоже жаль, – грубовато ответил мастер. – Но так уж сложилась жизнь. И вы, три ребёнка неразумных, не должны рассуждать о вещах, о которых имеете весьма слабое представление, будь то настоящая любовь или мужская физиология.

– Но я тоже мужчина, – запротестовал Се Лянь.

– И что? – с любопытством произнесла Ворона, уставившись на принца. – Ты бы хранил верность умершей возлюбленной?

Се Лянь замешкался с ответом. В конце концов, он никогда не представлял себя в такой ситуации и не думал, что и как делал бы. И надеялся, что ему не придётся туда попасть.

– Я бы хранила, – твёрдо ответила Хуа Лянь, глядя прямо в глаза Вороне. – Если ты отдаёшь своё сердце человеку, какая разница, жив он или мёртв? Обратной дороги уже нет. Можно подумать, от того, что твой возлюбленный ушёл в небытие, он прекратил быть той личностью, которую ты боготворишь.

Принц с удивлением уставился на Хуа Чэна; с одной стороны, его невероятно тронула та глубина чувства, что жила в его словах. С другой стороны, в душу принца вонзилось ядовитое жало. Конечно, он гнал от себя любые мысли о загадочной возлюбленной князя демонов, которую тот обожал с самого детства и которую никак не решался завоевать. Но однажды в его ум заползла предательская мыслишка о том, что если бы эта девушка умерла, то принцу как будто стало бы спокойнее дышать. А если Хуа Чэн не врал ни им, ни — в первую очередь — себе, то даже уход этой дамы в мир иной не изменил бы ситуацию.

– Ох, моя милая, – вздохнул Жань У, с симпатией глядя на девушку. – Это в тебе говорит максимализм юности. Поживи с моё, и ты увидишь вещи совершенно с другой стороны.

– Сомневаюсь, что ты способна ждать своего возлюбленного хотя бы три года, – ехидно добавила Ворона. – Ты слишком красива для этого. Хорошенькие девушки пользуются слишком большим спросом, чтобы тратить свою жизнь на пустое ожидание. Тем более что…

Девушка не договорила. Раздался громкий треск, и на том месте, где только что стояла Ворона, образовалась яма.

Глава 8. Разоблачение князя демонов и выявление Железного Мопса

– Не двигайтесь! – воскликнул Жань У.

Жое мигом соскочила с руки принца и попыталась схватить Ворону но не успела. Тропинка, по которой они шли, начала крошиться, как печенье, и Жань У тоже полетел вниз. Князь демонов быстро подхватил Се Ляня на руки и побежал вперёд, но через некоторое время земля обрушилась под их ногами, и оба рухнули куда-то в бездну.

Принц не понимал, что происходит; он кубарем катился по каменистому склону, получая всё новые ушибы и порезы. Се Лянь на миг потерял сознание, а когда пришёл в себя, то увидел, что лежит на мокрой земле, поросшей высокой травой. Вокруг было довольно много ручьёв, и местность была болотистой.

Нам принцем кружили серебряные бабочки; он улыбнулся и протянул руку, чтобы поприветствовать малюток, по которым успел соскучиться. Одна из них села ему на ладонь, но вскоре начало происходить нечто странное. На его глазах изящная бабочка превратилась в какого-то раздутого шмеля — красного, волосатого, с полными ярости глазами. Этот чудик укусил Се Ляня; остальные бабочки, одна за другой, начали перевоплощаться в красных монстров и хаотично носиться, скрипя крошечными зубами. Хуа Чэн взмахнул рукой, и агрессоры исчезли.

– Сань Лан! – поражённо воскликнул принц.

– Я же говорил, что теряю над бабочками власть на этом острове, – грустно произнёс князь демонов. – Сначала они нормальные, а потом превращаются в этих чудовищ.

– Странно, что ты мог схватить меня, – сказал Се Лянь, медленно приходя в себя и поднимаясь на ноги. – Учитель же напоил меня настойкой, отпугивающей демонов.

– Твой учитель — шарлатан, – фыркнул Хуа Чэн. – На меня эта настойка действовала всего пару часов, хотя он хвастался, что эффект продержится неделю. Всё-таки против демонов моего ранга его жалкие зелья бессильны.

Отчаянные крики донеслись до ушей принца. Это Жань У и Ворона застряли по пояс в мутной жиже и не могли выбраться. Они угодили в болото раньше и видели, как по склону покатились принц с Хуа Лянью, как девушка выпустила серебряных бабочек, чтобы остановить падение Се Ляня, подлетела и взяла его на руки, лихо перепрыгнула болото и оказалась на более-менее твёрдой земле.

– Давай поможем им, – слабо пробормотал принц.

Хуа Чэн сделал ленивое движение рукой, посылая серебряных бабочек вытянуть незадачливую парочку из болота. Ухватившись за воротники и рукава их одежд, посланницы князя демонов справились довольно быстро. Вскоре изящные крылатые создания превратились в красных монстров и начали кусать алхимика, так что князь демонов их убрал. Кое-как Ворона и Жань У доковыляли до места, где расположились принц и непревзойдённый.

Ещё после первого вылета призрачных бабочек стало абсолютно понятно, что за загадочная «Хуа Лянь» всё это время сопровождала компанию, и скрываться дальше не было никакого смысла.

Хуа Чэн предстал в истинном облике: красные одежды, серебряные наручи с узорами клёна и бабочек, звонкие цепочки на чёрных сапогах. Он стоял посреди чахлой травы во всём своём великолепии, словно гордая статуя, оставаясь единственным ярким пятном в этом блеклом месте, и со снисходительной улыбкой поглядывал на учителя каллиграфии, который едва доходил ему до груди.

Жань У застыл, тяжело дыша, и не сводил глаз с непревзойдённого. Впервые Се Лянь так чётко увидел, что значит «холодная ненависть». Это чувство было разлито и в глазах, и в интонациях, и, казалось, в самом дыхании учителя.

– Собиратель Цветов под Кровавым Дождём... – ледяным тоном отчеканил мастер.

– Господин Железный Мопс, – иронично ответил Хуа Чэн, делая лёгкий шутливый поклон.

Хотя момент был напряжённый, серьёзный, Се Лянь чуть не прыснул со смеха. Он не знал, откуда взялась эта кличка, но на Жань У она сидела, как влитая.

– Значит, моя настойка не сработала... – вздохнул алхимик. – Жаль. Я использовал её на демонах низшего и среднего ранга и даже не думал, что ей не под силу разоблачить непревзойдённого. Досадная оплошность. Нужно будет доработать эликсир.

– Послушайте, – вышел вперёд Се Лянь и стал аккурат между мужчинами. – Я знаю, отношения между вами не самые хорошие. Но, так или иначе, мы в одной команде. Наша задача — пройти лабиринт, добыть всё, что нужно, и вернуться домой. Поэтому я предлагаю два варианта. Или вы сейчас же разбираетесь со своими недоразумениями и забываете о них окончательно. Или стараетесь относиться друг к другу нормально, а старые счёты начинаете сводить, когда наша миссия подойдёт к концу. Если тут начнётся грызня, в итоге пострадают все. Идёт?

– Идёт, – пожал плечами Хуа Чэн. – У меня нет претензий к этому человеку, и он не вызывает у меня ровно никаких эмоций. Если только гэгэ пожелает, я не буду обращать на него ни малейшего внимания.

Жань У перевёл на принца тяжёлый, лихорадочный взгляд, какой бывает у внезапно захмелевшего человека. Он ничего не сказал, а только направился прочь, грубо задев Се Ляня плечом.

Глаз князя демонов сверкнул гневом, и он сделал лёгкий жест рукой. Жань У споткнулся на ровном месте и упал лицом в лужу.

– Повежливее, – спокойно сказал Хуа Чэн.

Учитель вытёр лицо, медленно поднялся и в ярости плюнул себе под ноги.

– Разведи костёр, – прикрикнул он на Ворону, явно срывая на ней злость. – Нам нужно просохнуть.

Стоило немного пройти вперёд, и начиналась равнина, где было значительно суше, так что костёр был хорошим решением. Хуа Чэн хотел было помочь, но принц схватил его за руку. Он нутром чувствовал, что сейчас к алхимику лучше не подходить.

Друзья развели свой собственный костёр в стороне, где просушили одежду. Примерно через час Жань У решил выдвинуться в путь.

– Что говорит ваша карта? – спросил принц, подходя к учителю. – Куда надо идти дальше?

К ним приблизился Хуа Чэн, и мастер метнул на него взгляд, полный лютой злобы.

– На север, как шли раньше, – процедил сквозь зубы Жань У. – Всё время прямо.

По плечу принца карабкался чёрный жук, желая залезть ему в волосы и укусить кожу головы. Князь демонов замахнулся, чтобы сбить его, а алхимику показалось, что он хочет ударить принца. Мужчина попытался стукнуть Хуа Чэн по руке, но тот легко откинул его кулак и уставился на мастера с некоторым изумлением.

– Ты! – зарядил Жань У, яростно тыкая князя демонов в грудь. – Держись от принца подальше. Причинишь ему вред — будешь иметь дело со мной!

С тех пор как Собиратель Цветов под Кровавым Дождём назвал учителя «Железным Мопсом», Се Лянь никак не мог выкинуть это прозвище из головы, подмечая всё новые забавные сходства.

– Ого, – вскинул бровь Хуа Чэн. – Всегда мечтал причинить принцу вред. Прямо спал и видел. Но после таких страшных угроз, конечно, я это дело брошу.

Жань У, казалось, совершенно не считал разлитого в его тоне сарказма.

– Вот и правильно! – выпалил он. – Сейчас у меня недостаточно сил, чтобы тягаться с тобой. Но однажды это изменится. И мы ещё посмотрим, кто кого.

К вечеру гнев алхимика немного утих. Он разрешил принцу и князю демонов сесть за общий костёр, хотя ни с кем не разговаривал.

С тех пор как Хуа Чэн явил свой истинный облик, атмосфера накалилась. Жань У не сводил яростного взгляда с пламени, его внутренне колотило; хотя Се Лянь пробовал сбить напряжённость, начиная разного рода разговоры, учитель отвечал односложно, сквозь зубы.

Виновник всего этого переполоха лениво развалился у огня, не обращая на Жань У никакого внимания и поддерживая беседу лишь с принцем. Ворона лихорадочно сновала туда-сюда, с энтузиазмом выполняя мелкие бытовые дела, так что учителю даже не нужно было давать ей поручения.

Обращаясь к князю демонов, Се Лянь однажды сказал «Собиратель Цветов под Кровавым Дождём», и девушка молнией вклинилась в разговор.

– А это правда? – внезапно сказала она. – Про кровавый дождь. Что ты наподдал Ци Жуну!

Её глаза горели восхищением и детским восторгом. Слава Хуа Чэна явно не оставляла девушку равнодушной.

– Правда, – лениво ответил князь демонов, закидывая ногу за ногу. – Он заслуживал.

– Точно! – выпалила Ворона. – Ужасно мерзкий. Я видела Ци Жуна один раз. Как-то его люди схватили меня и затащили в пещеру, но я смогла убежать. А не то съел бы!

– Ты мне про это ничего не говорила, – посмотрел на неё алхимик исподлобья, но девушка его игнорировала, полностью захваченная Хуа Чэном.

– А зачем ты укрыл под зонтом одинокий белый цветок? – спросила она. – Когда устроил кровавый дождь в его логове.

– Капли крови не должны были коснуться его, – ответил князь демонов серьёзно.

– И ты можешь уничтожить… целую страну! Если захочешь? – спросила Ворона с любопытством.

– Да.

– А почему не делаешь этого?

– Нет такой необходимости, – пожал плечами Хуа Чэн.

– А правду говорят, что ты ешь на обед салат из крыльев летучих мышей, папайи и пальчиков младенцев?

– Что? – приподнял бровь князь демонов. – Что за чушь. Нет, конечно.

– Врёт, наверное, – встрял Жань У. – Самая подходящая для него пища.

Он обхватил колени руками, словно пытаясь защититься от чего-то. Хуа Чэн сделал вид, что не слышал последней реплики.

– А это правда, – взбудоражено продолжила Ворона, – что у тебя была возлюбленная демонесса, которая ездила на шестигорбом золотом верблюде и насылала вшивую чуму? Когда миллионы вшей захватывают город, так что люди сходят с ума и расчёсывают себя до смерти.

– Вот это у меня репутация, – сдержанно ответил Хуа Чэн. – Разумеется, такого никогда не было.

– Не было и быть не могло, – процедил Жань У. – Я же говорил, он не умеет любить.

– Уважаемый учитель, – мягко обратился к нему Се Лянь. – Когда я говорил о временном перемирии, я имел в виду не совсем это.

– Глядите-ка, какой великий и милосердный наследник Сяньлэ у нас объявился, – злобно отреагировал Жань У. – Само добросердечие, само всепрощение и любовь… Тебе легко говорить, принц. Хотел бы я посмотреть, как бы ты вёл себя на моём месте.

– Я не знаю, как бы я вёл себя на вашем месте, – медленно ответил Се Лянь. – Но я уверен, что нет такой ситуации, где было бы невозможно прощение и примирение. Особенно если две стороны готовы сделать шаги навстречу друг другу.

– Ты бы простил? Сам. На моём месте, – сказал Жань У, внезапно поднимая глаза и впиваясь ненавидящим взглядом в князя демонов.

– Нет, – медленно покачал Хуа Чэн. – Я бы не простил.

– И ты бы сделал всё, чтобы отомстить?

– Да.

– Ну и вот.

Се Лянь глубоко вздохнул. Ситуация никак не собиралась выруливать в нужное русло. Он решил мягко поговорить с мужчинами по отдельности, выяснив причину этого противостояния, и как-то примирить их. А пока нужно было переключить их внимание на общее дело.

– Каков наш дальнейший план действий? – спросил принц как ни в чём не бывало.

Жань У разложил на коленях карту и погрузился в её изучение.

– Я думаю, нам нужно сделать небольшой крюк. Вот тут, – указал он рисунок каплеобразного острова, окруженного узкой чёрной рекой, – растут Дубы смерти. Они чем-то похожи на обычные, только выше и чернее, и кора у них жёсткая. На них в изобилии растут плоды: если добавить кусочек в пищу человека, несчастный сойдёт с ума и наложит на себя руки, а настоящего убийцу нельзя будет даже заподозрить.

Хуа Чэн скептически приподнял бровь и усмехнулся:

– Сейчас уважаемый учитель предложит нам отправиться за ними, чтобы потом скормить плоды мне за обедом.

– Велика честь! – резко ответил алхимик. – Эти плоды действуют только на людей, не на демонов… Всё дело в смоле, которую выделяют Дубы смерти. В нескольких источниках я встречал, что идти через владения Мстительного дракона без неё — самоубийство… Рекомендуется приготовить чай для укрепления памяти на её основе и пить три дня. Иначе можно застрять на острове навечно.

Таким образом, компания отправилась на загадочный островок. Им приходилось идти, постоянно перескакивая через ручьи, которые заполнили собой всё вокруг. На этой равнине сетка водных артерий была довольно густая. Часа через три путники очутились возле реки, в центре которой расположился нужный им остров. Семнадцать деревьев стояли густым частоколом, словно стены неприступного города. Их ветви было густо увешаны плодами, напоминающими спящих летучих мышей, так что смотрелось зрелище жутковато.

Деревья были покрыты бугристой корою, словно больной проказой — язвами. По ней лениво текли багровые, ярко-янтарные, белёсые капли, так что дуб походил на божественную статую, украшенную драгоценными камнями. Даже вдалеке ощущался густой, жирный, смолистый запах, мигом захватывающий сознание.

– Нам нужно собрать эту смолу? – с любопытством спросил Се Лянь. – Кажется, это будет легко.

Река выглядела очень узкой, так что переплыть её можно было в два счета. Правда, течение казалось слишком бурным, вода была подозрительно чёрной, и дул сильный ветер, но разве это такая уж проблема?

– Труднее, чем кажется, – поморщился Жань У. – Приглядись.

Только сейчас Се Лянь заметил множество золотистых насекомых, похожих на длинных ос, что сновали вокруг деревьев. Они то и дело присаживались на кору и начинали поедать капли смолы.

– От одного такого укуса тебе захочется содрать с себя всю кожу, – заметил алхимик.

– Я думаю, – сказал принц, – их можно убить, задействовав духовные силы. Для вас, как для небожителя, это вопрос пары минут.

– Ну вот попроси своего дружка, чтобы он это сделал, – пробормотал алхимик, смотря себе под ноги.

Се Лянь в недоумении уставился на учителя. Неужели у него не было духовных сил? Или же их было так мало, что он не хотел их расходовать? Или он просто стремился использовать князя демонов там, где можно было это сделать? Принц подумал, что ещё ни разу не видел, чтобы учитель применял именно духовные силы, он всё время прибегал к помощи алхимии.

Хуа Чэн тем временем с лёгкой улыбкой поднял руку, слегка взмахнул пальцами, точно играя на гуцине, и все осы упали замертво, перерубленные пополам.

– Поплыли, – уверенно сказал князь демонов.

– Стой, – пробормотал Жань У. – Всё не так просто. Эта вода достаточно опасна; она мигом въедается в кожу и оставляет чёрные пятна, от которых очень сложно избавиться. Я, собственно, не против, чтобы ты стал похож на зебру — князь демонов так уродлив душой и телом, что его ничто не испортит. Но эти пятна дико жгут, так что плыть будет очень сложно.

– Зачем нам вообще плыть? – запротестовал Се Лянь. – Сань Лан может просто перепрыгнуть эту реку.

– Во-первых, ты не пойдёшь с нами, – строго сказал Жань У. – Если неосторожно собирать смолу, то можно отравиться, а тебе сейчас это совершенно не нужно. Подожди с Вороной на берегу. Во-вторых, здесь нельзя перемещаться по воздуху. Многие желают заполучить плоды Дубов смерти, и над водой стоит магическая защита. Придётся плыть.

Жань У достал из сумки два куска чёрной ткани, похожей на резину. Он отошёл в кусты и вернулся, неся в руках своё персиковое ханьфу. Чёрная ткань сама обхватила его, не оставив ни одного открытого участка, кроме головы. Она разрослась до внушительной толщины, так что контуры тела едва читались. Принц лишь смог понять, что учитель спрятал сумку где-то в районе живота.

– Береги как зеницу ока, – важно сказал он, вручая Вороне свою одежду. – Особенно платок. Если он испачкается, я тебе голову откручу.

С некоторым омерзением, Жань У протянул князю демонов второй кусок ткани, и Хуа Чэн вскоре вышел в таком же костюме. Они подошли к берегу, и ткань заползла на их головы, закрывая даже глаза. Се Ляню пришлось взять мужчин за руки и подвести к воде.

Течение было таким сильным, что алхимик не смог бы доплыть до острова сам. Князь демонов был вынужден обхватить его сзади, крепко прижать к себе и прыгнуть в реку. На некоторое время они скрылись под водой, и Се Лянь пытался унять встревоженное сердце, разглядывая бурлящую реку.

Наконец, заклятые товарищи вылезли на остров, и принц вздохнул с облегчением. Чёрная ткань отступила с глаз, так что теперь мужчины смогли оглядеться. Жань У достал две бутыли со специальными острыми горлышками, которые помогали отделять смолу от дерева и направлять её на дно сосуда. Нельзя было касаться дубов голой кожей, и плавательный костюм защищал их от любых неприятностей. Долго находиться на острове и дышать местными запахами тоже не рекомендовалось. Собрав необходимый минимум, путники двинулись обратно.

Кажется, Жань У был чрезвычайно доволен собой.

– Отлично поработали, – пробормотал он. – Скоро я сварю чай, смолы даже с запасом останется… Чёрт!

В этот момент Ворона подносила ему аккуратно сложенную одежду. Платок лежал наверху, и девушка в последний момент споткнулась. Сильный порыв ветра подхватил любимую вещь алхимика. Драгоценный платок очутился прямо в воде! Лёгкий, как листик, он начал скользить по поверхности чёрной реки, стремительно удаляясь.

Жань У словно обезумел. Со стороны можно было подумать, что всё богатство мастера сгорает на его глазах. Совершенно не подумав, учитель бросился в воду; лишь голова беспомощно торчала над водой, целиком закрытая чёрной тканью.

Течение подхватило алхимика и принялось швырять во все стороны, но он не боялся утонуть, а думал лишь о том, как спасти драгоценный платок. Тот, впрочем, убегал от него всё дальше и дальше.

– Сань Лан! – встревоженно воскликнул принц. – Спаси его!

Хуа Чэна увиденное крайне забавляло; он не успел ещё переодеться и лениво прыгнул в воду. Непревзойдённый в два счёта догнал Жань У и хотел его вытащить, но тот заявил, что без платка никуда не пойдёт, и если князь демонов не достанет его, то учитель предпочтёт утонуть. Выбросив строптивого алхимика на берег, Хуа Чэн быстро догнал платок. Впервые в глазах учителя появилось нечто вроде хилой, едва заметной благодарности.

Вечером, когда все расроложились у костра, Се Лянь внушительно сказал учителю:

– Вы не должны так опрометчиво рисковать собой. Хорошо, что Хуа Чэн оказался рядом, но если бы его не было?

– Ты меня ещё жизни будешь поучать, – недовольно пробормотал наставник. – И вовсе не нужно было меня спасать. Я бы сам справился.

Князь демонов бесцеремонно фыркнул.

– Разумеется, – деликатно заметил принц, – однако мы не хотели рисковать. Но почему этот платок представляет для вас такую ценность? Вероятно, это мощное духовное устройство?

– Нет, – просто сказал Жань У. – Это подарок.

Принц был очень удивлён и не нашёл, что сказать, а учитель тут же перевёл тему, попросив ему помочь с приготовлением чая. Напиток из смолы Дубов смерти получился невероятно вкусным, чем-то напоминая отвар из шиповника. Дай принцу волю, он бы выпил целое ведро!

Едва всё было допито, компания начала готовиться ко сну; алхимик провёл привычный ритуал, помолившись неведому богу, и обустроил место для сна чуть поодаль.

– Послушайте, – заявил он. – Это очень важно. Сегодня я буду спать вон там, подальше от костра и от вас всех. Вы не должны меня касаться, ни при каких условиях. Купание в чёрной воде плохо на меня подействовало, и я приму специальную настойку для восстановления.

– О, может, вы дадите такую же Сань Лану?

– Обойдётся, – огрызнулся учитель.

Над ними взошла очень вялая, хилая луна. Глядя на бледную красавицу, Се Лянь медленно погружался в дрёму, но сон его был поверхностным. Сначала он плыл сквозь облака, испытывая болезненные ощущения, а потом снова попал в тот зал, что испугал его в самом начале пути.

Принц снова стоял возле капсулы, за стеклом которой была женщина в белом, как будто погружённая в летаргический сон. Глядя на это спокойное, смутно знакомое лицо, Се Лянь захотел, чтобы красавица улыбнулась, а глаза её заискрились светом.

Серебряный колокольчик в руке женщины не шевелился, но принцу показалось, что она вот-вот позвонит и произойдёт нечто важное. Потом он почувствовал, будто его мозг пронзили мечом, и мрачный зал растаял. На самом деле, это чёрный жук пробрался в волосы и больно укусил за голову.

– Прости, – виновато сказал князь демонов. – Троих я убил, а четвёртого не заметил.

Заверив друга, что всё хорошо, Се Лянь решил отлучиться по нужде. Тропинка пролегала возле места, где спал Жань У. Чёрные жуки учителя не трогали, но на его лице самодовольно расположились трое фиолетовых насекомых. Видимо, они не любили огонь, поэтому возле костра принц их ни разу не видел.

Се Лянь решил помочь учителю. Двух он снял идеально, не коснувшись кожи, но с третьим этот номер не прошёл. Жань У чуть дёрнулся во сне, и пальцы принца дотронулись до его лба. В ту же секунду Се Лянь почувствовал, точно его тело засасывает в неведомый водоворот, а сам он летит по тоннелю из красного света.

Глава 9. Как сложно жить, когда так много дочерей

Music: Teodor Currentzis – So Schlafe

Когда принц вернулся в чувство, то обнаружил себя парящим над какой-то маленькой деревней, затерянной в горах. Он мог перемещаться по воздуху, словно рыба, плавающая в воде, — постепенно, плавно, и очень уверенно. Иногда по улицам ходили люди, но вскоре Се Лянь обнаружил, что его никто не видит и не слышит, будто он превратился в привидение.

Чуть пораскинув мозгами, принц понял, что происходит. Ещё когда он учился у Жань У, тот по секрету рассказал ему, что пытается восстановить настойку «Полёт стрекозы». Это средство позволяло душе на короткое время переноситься в другое место, и любой, кто касался человека, выпившего зелье, мог отправиться вслед. Настойка давала шанс наблюдать за происходящим, точно призраку. Жань У рассказывал принцу, что он хочет найти утерянный рецепт и усовершенствовать его, чтобы при перенесении можно было не только наблюдать, но и принимать свой истинный вид и действовать. И хотя эта оболочка была всего лишь иллюзией, какие прекрасные возможности она открывала!

Принц увидел Жань У, который вышел из одного дома и направился в другой. Чуть подумав, Се Лнь плавно спланировал вниз и увязался за учителем. Он почувствовал, что может воплотиться в физическом теле, но решил не попадаться алхимику на глаза.

Се Лянь попал в хорошо обставленную гостиную, и хозяева дома явно не бедствовали. Наставник вызвал в доме настоящий переполох, словно ревизор, приехавший в государственное учреждение с инспекцией.

Его усадили на самое почётное место и без перерыва предлагали то отдохнуть, то поесть, то выпить вина, то отведать чая. Мужчина вежливо отказался.

– Поторопитесь, – вальяжно сказал он. – У меня очень мало времени.

– Д-да, мой господин, сейчас, – нервно поклонилась пожилая женщина.

Кроме неё, алхимика обхаживали две красавицы средних лет и одна совсем юная девушка. Последнюю отослали по делам, и вскоре она вышла в зал, ведя за руку прелестную девочку лет пяти, вылитую копию Жань У.

У неё были очень пухлые щёчки, огромные любопытные глаза и заводная улыбка. Учитель посмотрел на неё с большой нежностью и улыбнулся, но потом подавил в себе зарождающиеся чувства, и осанка его стала строгой.

Девочка тут же захотела забраться на колени мастера, чтобы поиграть.

– Это лишнее, – сурово сказал он, ставя малышку на пол.

Се Ляню показалось это очень странным. Жань У всегда обожал детей, и играть с ним было невероятно весело. Видеть такую холодность по отношению к собственной дочери — последнее, что ожидал бы принц от учителя.

– Ах, простите, господин Ши, простите... – заволновалась одна из женщин. – Наша Минчжу так много хорошего о вас слышала, что ей не терпится пообщаться...

– Давайте лучше проведём медицинский осмотр, – суховато сказал Жань У. – Открой ротик. А-а-а...

Он осмотрел девочку со всей пристрастностью самого пытливого врача.

– Как с тобой обращается твоя матушка? – ласково спросил он.

– Хорошо! – улыбнулась девочка.

– Насколько хорошо?

– Вот на-а-а-а-а-а-столько! – развела руками Минчжу, показывая огромный шар.

– Не бьёт тебя?

– Боже упаси, – воскликнула мать девочки, – господин Ши, как можно! Да Минчжу у нас как сыр в масле катается, мне бы в её годы такие условия.

– Я уж надеюсь, – спокойно сказал алхимик. – Разденьте её.

Женщины переглянулись, крайне смущённые.

– Мне нужно убедиться, что на теле нет синяков.

– Уважаемый господин, – заверещали женщины, – как можно, она же наша принцесса, мы балуем её, как можем... Я же мать... А я — любимая тётя...

– Матери разные бывают. Я всяких на своём веку повидал. Давайте-давайте.

– Но может...

– Вы будете слушаться или нет? – с раздражением произнёс алхимик.

Пожилая женщина кинулась раздевать малышку. Жань У не стал её касаться, лишь попросил повертеться и заключил:

– Хорошо. Я вижу, вы строго придерживаетесь правил. Скажу управляющему, чтобы выписал вам премию за этот год.

– Ах, мой господин! – бухнулась в ноги старшая из женщин. – Ваша доброта и щедрость не знают границ!

Остальные принялись наперебой выражать свою признательность, но учитель не стал больше задерживаться. Он вышел на улицу, прикинул что-то в уме и направился в дом на самом отшибе посёлка.

Так он оказался в крайне бедной лачуге, в обществе исхудавшей, крайне болезненной женщины.

– О, какая неожиданность, – причитала она, явно нервничая. – Предложить моему господину чая? А хотя я забыла, чай у меня закончился, но есть очень свежая вода, из колодца...

Жань У с крайним недовольством разглядывал бедную кухню, где почти отсутствовала утварь, зато в изобилии паслись стада тучных тараканов.

– За те годы, что я тебе плачу, ты могла бы отстроить себе хороший дом, и не один. Но ничего не меняется. Кроме того, как я узнал, недавно моя дочь захотела покончить с собой, а ты скрыла от меня это.

– Да не пыталась она, – залепетала женщина. – Это был розыгрыш, просто шутка... Кто не пугал родителей, пытаясь для вида повеситься... Просто истерика, желание получить своё...

– Я не пытался, – с гневом ответил Жань У. – Где она?! Живо её сюда.

Женщина притащила на кухню девочку лет тринадцати. Глаза подростка смотрели на мир с недоверием и крайней враждебностью.

– И о чём мы себе думаем? – холодно спросил алхимик, разглядывая девчушку с головы до ног.

Та ничего не ответила, лишь скрестила руки на груди и низко опустила голову.

– Негодяйка! – разбушевалась матерь, дав ей пару смачных тумаков. – Наш господин так заботится о твоём благополучии, денег не жалеет, любой каприз удовлетворяет, а она!..

– Почему ты захотела лишить себя жизни? – строго спросил наставник.

– Это моя жизнь, – резко ответила девочка. – Что хочу, то с ней и делаю.

– «Моя жизнь»! – передразнила её женщина. – О матери совсем не думает! И об отце, который вложил в тебя столько денег!

– Если это так важно, – с вызовом ответила девчушка, смотря Жань У прямо в глаза. – Я сначала отдам тебе все эти деньги, а потом убью себя.

– И каким образом ты собралась заработать такую сумму? – усмехнулся учитель.

– На панель пойду!

Мать с воплем принялась бить гадкую девчушку, но алхимик приказал ей остановиться.

– За тебя столько никто не даст, – сухо сказал Жань У. – Тебя придушит какой-нибудь извращенец или ты умрёшь от преждевременных родов раньше, чем заработаешь хотя бы одну десятую. Так что рекомендую взяться за ум.

– С чего бы? – огрызнулась она. – Вот возьму и убью себя, и что ты мне сделаешь?

– Прикончу твою мать, например.

Женщина начала испуганно икать, не понимая, правда это или шутка.

– Вот и хорошо! – с тёмным блеском в глазах воскликнула девочка, сжимая кулаки. – Так даже лучше!

– У меня есть кое-какие связи в потусторонних мирах, – заметил учитель. – И спокойной жизни вашим душам никто не даст. Своё нынешнее существование ты будешь вспоминать, как сладкую сказку, по сравнению с тем, что ждёт тебя после смерти.

Этот аргумент, видимо, произвёл впечатление, и девушка засомневалась. Жань У попросил мать выйти из кухни и побеседовал с дочерью по душам. Она рассказала, что недавно ей понравился мальчик, но тот высмеял её внешность. Бедняга расхотела жить дальше, чувствуя себя полной уродиной. Алхимик приложил весь свой дар убеждения, чтобы уверить её в обратном, и сказал, что пришлёт ей волшебные крема, которые сделают её ещё красивее, а также духи, которыми можно приворожить любого мужчину. Девочка подуспокоилась, и он, тяжело вздохнув, будто только что таскал мешки с камнями, вышел из хижины.

Далее Жань У направился в опрятный, очень ухоженный дом, стоявший неподалёку. Здесь у него состоялась беседа с миловидной женщиной лет сорока пяти, её мужем и молодой красавицей.

Девушка хотела выйти замуж, что вызывало категорическое неприятие Жань У.

– Ах, господин Ши, – лепетала мать, – да что плохого в том, чтобы наша Лилинг стала любящей женой и матерью? Ей ведь уже целых девятнадцать лет. Девушки в таком возрасте часто влюбляются, наша красавица и так долго держалась...

– Это ваши проблемы, – с холодным гневом ответил алхимик. – Вы не могли держать дочь под контролем. И даже потакали её наклонностям!

– Но ведь речь идёт о законном браке, – слабо запротестовал худощавый мужчина. – У этого парня серьёзные намерения, и человек он во всех отношениях достойный. Хотите, познакомим?

– Неужели моему господину не хочется иметь внуков? – ласково приговаривала женщина, не переставая подливать учителю чай, который тот не пил. – У Лилинг отличное здоровье, ей никакие роды не страшны...

– Вы забыли условия контракта?

От ярости Жань У порывисто махнул рукой, и пиала отлетела в сторону, разбрызгивая чай по столу.

– Мы любим друг друга! – внезапно вскочила на ноги Лилинг. – Я и слышать ничего не хочу о ваших контрактах! Разве так поступает любящий отец? Мне всегда казалось, что вы небезразличны к моей судьбе, и вот...

Се Лянь почувствовал, будто неведомая сила тащит его за шиворот назад, и он снова угодил в тоннель красного света. Принц пришёл в себя далеко не сразу; голова гудела, тело ныло, и он не мог даже встать на ноги. Некоторое время спустя Жань У, лежавший перед ним, раскрыл глаза.

– Что такое? – с подозрением сказал учитель, едва увидев принца. – Что ты тут делаешь?

– Я? Я... ничего не делаю. Просто сижу.

– Ты последовал за мной? – требовательно спросил алхимик, схватив Се Ляня за руку.

Принц промолчал.

– Я же просил... – кряхтя произнёс Жань У, медленно вставая.

– Просто... На вас сидели жуки... И я хотел помочь.

– Не надо мне помогать, – огрызнулся учитель.

Жань У захотел вернуться к костру и устроиться поудобнее. Принц поплёлся за ним.

– Очевидно, тебе интересно, что ты увидел? – обернулся алхимик.

Конечно, Се Ляню было интересно, но он подумал, что расспрашивать будет невежливо.

– Что поделать, – вздохнул Жань У. – Нелегко иметь столько дочерей. Сам видишь, сколько проблем.

Вообще, принц был поражён увиденным. Он ни за что не поверил бы, что в какой-то глухой деревне у учителя есть несколько внебрачных дочерей разного возраста от разных женщин, одна из которых точно была замужем. По крайней мере, его утешала мысль, что мастер волновался об их благополучии и не жалел денег на содержание.

– Учитель, – нерешительно произнёс Се Лянь. – Но почему вы не хотите, чтобы ваша дочь вышла замуж?

– Потому что у меня на неё другие планы, – резко ответил Жань У. – И раз ты уж залез, куда тебя не звали, я попросил бы не рассказывать об увиденном никому, даже твоему лучшему дружку Хуа Члену.

Принц пообещал алхимику, что так и сделает. Остаток ночи он провёл хорошо, лишь обрывки увиденного прорывались в его сны.

Глава 10. Заточённый бог литературы даёт ценные подсказки

Утром принц встал чуть раньше, чем обычно, в одно время с Жань У. Наблюдая за красивым ритуалом утренней молитвы, Се Лянь думал, какие же ещё неожиданные грани характера своего наставника ему предстоит увидеть.

После завтрака алхимик предложил сделать небольшой крюк, чтобы попасть к Колодцу разума. Там пребывал дух ушедшего бога литературы, которого звали Лун Биминг. Очевидно, Безликий Бай относился к нему как-то по-особенному, потому что не дал сгинуть окончательно и поселил на Острове десяти драконов, в колодце. Вода в нём была заколдована особым способом, так что могла поддерживать существование бывшего божества.

Лун Биминг не нуждался в еде, но всегда жаждал новой информации. Любой, кто опускал в колодец свиток со стихом или новостью, мог рассчитывать на ответ. Колодец был связан с подземными водами, которые пронизывали весь остров, и Лун Биминг мог поведать немало ценных вещей. Многое, впрочем, зависело от его настроения. Жань У относился к духу с особенной теплотой и, когда бывал на острове, часто подкармливал его интересными сведениями.

Идти было совсем недалеко. По дороге, Хуа Чэн насвистывал весёлую песенку; в какой-то момент Жань У подхватил мелодию, и князь демонов тут же замолчал, кинув на алхимика дикий взгляд.

– Чего не продолжаешь? – как ни в чём не бывало, спросил наставник. – Хорошая песня, мне нравится.

– Что за она? – обернулся принц.

– О, это песня одного древнего народа, она называется «Принцесса Серебряного лотоса и миллион муравьёв», – охотно принялся рассказывать Жань У. – Она поётся от имени муравья, влюблённого в самую красивую принцессу на свете. Он понимает, что всего лишь один из миллиона таких же муравьёв, стремящихся завоевать сердце своей богини. Но он станет лучше всех и совершит любое количество подвигов, чтобы добиться мечты. Очень романтично. Даже странно, что Ква Ква Чэн знает такую песню, учитывая, что чувство любви ему недоступно.

– Оказывается, Сань Лан сентиментален, – с лёгкой улыбкой произнёс принц. – Ты не мог бы напеть её целиком, со словами? Я хотел бы послушать.

Но Хуа Чэн отказался это делать. Он замкнулся в себе, и лишь Жань У продолжал свистеть соловьём, пока они шли к цели. С того момента принц больше не слышал, чтобы князь демонов напевал или насвистывал что-нибудь.

Когда они подошли к колодцу, Жань У начал заботливо протирать его стены и вырывать сорняки вокруг. Он разговаривал с ним, как общаются хозяева с домашними питомцами.

– Давно к тебе никто не приходил, давно, – бормотал алхимик, оттирая помёт с краёв колодца. – Совсем нашему Бимингу не с кем общаться... Заскучал, наверное.

Се Лянь на всякий случай поклонился колодцу, но тот, разумеется, не отвечал.

– Напиши ему что-нибудь, – заворчал Жань У. – Ко мне он уже привык, ему нужны новые люди.

– Что написать? – растерялся принц.

– Да что угодно. Стихотворение, случай из жизни, да хотя бы как день прошёл. Он будет рад любой информации.

Принц крепко задумался, и учитель решил начать первым. Из безразмерной сумки он достал бумагу и письменные принадлежности. Немного поразмыслив, алхимик вкратце описал все события, что произошли с момента встречи с принцем и попросил какого-нибудь совета. Опустив лист в воду, мастер принялся ждать.

Вода в колодце всколыхнулась, точно желудочный сок переваривал новое лакомство. Спустя некоторое время на поверхности показался пергамент; жадно схватив его, Жань У разглядел примитивно нарисованную карту. В самом центре был колодец, и карта показывала окрестности в радиусе семи чжанов вокруг. Под одним из деревьев был нарисован жирный крест.

– Клад! – просиял Жань У. – Благодарю, Лун Биминг! Ты моя умница!

– Клад? – удивился принц. – Но кто мог оставить тут клад?

– И зачем колодцу выдавать его? – поинтересовался Хуа Чэн.

– Видите ли, мальчики, – важно начал учитель, ища нужное дерево. – Не зря говорят: «Не плюй в колодец, пригодится воды напиться». Далеко не каждый искатель приключений знает, кто находится в этом колодце. Некоторые позволяют себе не то, что плевать в него, а едва ли не мочиться. Понятно, что Лун Биминг таких людей не любит. Уж конечно, он поможет мне, а не какому-нибудь нахалу.

Он подошёл к самой высокой сосне в окрестностях и попросил мужчин помочь ему копать. Вскоре они достали небольшой сундучок. Здесь были золотые слитки и предметы для занятия алхимией, к которым Жань У отнёсся довольно равнодушно. А вот зелёный камень с золотыми прожилками едва не заставил учителя воспарить в небеса.

– Драконий камень! – завопил он, подпрыгнув на месте. – Дайте-ка поглядеть... Да, это он, точно он!! Ты моя прелесть! Дай я тебя поцелую!

Как объяснил учитель, драконий камень был невероятной редкостью, и алхимик уже потерял надежду, что он вообще есть на острове. Если его правильно заколдовать, этот камень давал мощнейшее преимущество в битве с драконом. Он помогал снять любые магические защиты и вернуть чудовище к первоначальному виду. Например, если Безликому Баю достался маленький дракон, которого он заставил вырасти в сто раз, после использования камня чудо-монстр снова стал бы малышом.

Алхимик отделил от камня четыре куска.

– Я поварю их в специальном растворе, – сказал он, – и сделаю каждому по кольцу, уже сегодня вечером. Носите такой перстень, не снимая, — в битве с драконом он может оказаться неоценимым.

Настроение у наставника стало крайне приподнятым, и он весело спросил:

– Ну что, на сегодня моя миссия выполнена. Лун Биминг не скажет мне больше ничего нового. Кто следующий?

Дальше вызвалась Ворона. Она общалась с духом не в первый раз и хорошо знала его предпочтения. В прошлом Лун Биминг был выдающимся учителем литературы, обожавшим добиваться прогресса своих учеников. Специально для него девушка писала стихи собственного сочинения. Конечно, они были довольно корявыми, и Лун Биминг их нещадно правил. Но с каждым разом у девушки выходило всё лучше. Дух впадал в полный восторг, видя улучшение стиля Вороны, и щедро делился с ней полезной информацией.

– Карту, – шепнул Жань У. – Окуни в него карту.

Девушка трепетно взяла карту острова и опустила в колодец. Пергамент вернулся со множеством новых деталей, и карта стала более чёткой. Особенное внимание учителя привлёк новый элемент. Это было что-то вроде хвостика, появившегося в самом конце острова, за Лабиринтом Болтливого дракона. Между ним и основным островом как будто пролегала река.

– Интересно, – нахмурился Жань У. – Что это?

– Возможно, остров прирос новыми землями? – предположил принц.

– Всё может быть, – задумчиво почесал подбородок учитель. – Никто не проходил Лабиринт, никто не может сообщить, что там... Но почему Лун Биминг показал нам это место? Очень интересно...

Алхимик решил обдумать этот вопрос позже и подпихнул Се Ляня.

– Ну, давай, пообщайся с ним. Может, он скажет тебе больше. Лун Биминг никогда не выдаёт все тайны сразу — боится, что с ним перестанут общаться. Спроси, что это за место и что оно для нас значит.

– Чтобы наша коммуникация была успешной, мне нужно хорошо понимать человека, с которым я общаюсь, – вежливо сказал принц. – Вы не могли бы рассказать побольше об этом небожителе? Что он любил при жизни? Были ли у него близкие? Как он умер?

– Как он умер, – пробормотал Жань У. – Это ты у дружка своего спроси.

Хуа Чэн странно хмыкнул. С того момента, как князь демонов услышал имя мёртвого бога, он хранил подозрительное молчание, с лёгкой улыбкой поглядывая на колодец.

Немой вопрос застыл в глазах принца.

– Проблема Лун Биминга была в том, – заявил князь демонов, – что он слишком много о себе думал. Это во-первых. А во-вторых, не умел держать данное слово.

– И в том, – усмехнулась Ворона, – что его храмы слишком легко горят.

– Оу, – только и мог что произнести Се Лянь.

– В его жизни не было никаких проблем, – взволнованно произнёс Жань У, – пока этот красный нахал не заявился на небеса и не бросил ему вызов. Мир потерял прекрасного бога литературы — и ещё тридцать два бога разной степени полезности. И что, ты доволен? Стало тебе легче дышать?

– Определённо, – улыбнулся князь демонов. – Воздух стал чище, это точно.

Принц увидел, что алхимик вот-вот бросится в драку, и поспешил переключить на себя его внимание.

– Учитель, давайте не будем касаться этой истории. Может быть, это будет нервировать Лун Биминга. Лучше расскажите о нём что-нибудь ещё.

– А вы разве не были знакомы? Мне кажется, вы вполне могли пересекаться.

Се Лянь напряг всю свою память.

– Если честно, я его совсем не помню. Даже если мы и виделись в прошлом, то это было очень поверхностное общение.

– Хмм... – почесал затылок Жань У. – Даже не знаю, с чего начать. Его любимый поэт — Юань Чжэнь.

– О, – оживился принц, – Сань Лань знает как минимум одно его стихотворение. Помнишь? «Думы в разлуке», мы с тобой его обсуждали. Давай ты его напишешь, я пока что не придумал, что опустить в колодец.

Лицо алхимика исказилось от презрения.

– О небеса, зачем играть на гуцине перед коровой… Можно подумать, Хуа Чэн любит стихи! Я тебя умоляю! Максимум, на что он способен — это зазубрить пару книг перед каким-нибудь экзаменом или поединком. Принц, напиши этот чудный стих сам, не оскорбляй духа литературы.

– Я помогу князю демонов, – улыбнулся Се Лянь. – Сделаю его почерк более читабельным.

Но Хуа Чэн неожиданно заупрямился. Принц отозвал его в сторону, чтобы выяснить причину, но князь демонов продолжал стоять в глухой обороне.

– Почему я должен писать этот стих перед ним? – буркнул он, скрестив руки на груди. – Это слишком... личное.

Се Лянь никогда не думал об этом с такой стороны; очевидно, это стихотворение было для Хуа Чэна некой сакральной ценностью, и он не хотел обнажать своё сердце ни перед алхимиком, который был настроен крайне недружелюбно, ни перед колодцем, который мог таить на князя демонов обиду.

– Учитель, – сказал Се Лянь, вернувшись. – Наверное, Сань Лану не нужно писать ничего Лун Бимингу. Вряд ли дух это оценит.

– А я ему и не предлагал! Это ты пихаешь своего дружка куда надо и не надо. Сам думай, что ему написать.

Слегка подумав, Се Лянь всё же решил записать «Думы в разлуке», раз уж об этом стихотворении зашёл разговор. Принц сел в красивую позу, и кисть изящно заскользила по листу:

Кто раз познал безбрежность моря,

Того иные воды уж не удивят.

И никакие облака не назову я облаками,

Лишь те, что над горой Ушань парят…

Глаза учителя почему-то стали грустными.

– Это совершенно особенный стих, – сказал он. – Когда-то я переложил его на музыку и исполнил на дне рождения своей женщины. Удивительно, что ты выбрал именно его.

Рука принца дёрнулась и чуть не испортила бумагу. Се Лянь на секунду представил эту сцену, и ему сделалось дурно. Быстро дописав остаток стихотворения, он засунул его в дом духа. Колодец охотно проглотил листик, и вскоре на поверхности воды появилась бумажка с двумя предложениями: «Не пейте никакие эликсиры. Идите вдоль пропасти до конца».

– Ничего не понимаю, – пробормотал Жань У. – В любом случае, спасибо... Жаль, у нас нет ещё одного человека. Хотелось бы получить разъяснения. Хуа Член, только не вздумай ему ничего писать. От твоих каракуль беднягу Биминга будут мучать кошмары целый месяц.

Хуа Чэн подошёл к колодцу и без зазрения совести пнул его.

– Послушай, ты, чванливая грязная лужа. Я не буду с тобой церемониться. Говори прямо сейчас, что ты имеешь в виду, без всяких экивоков. Иначе я из тебя всю душу вытрясу, точнее, из того остатка, что у тебя ещё есть.

Вода в колодце бурно забурлила. Поднялась волна — очевидно, желая обмочить князя демонов с головы до ног, но тот сделал лёгкий жест, и она убралась восвояси. Вскоре на поверхности воды показалась небольшая записка.

– Пристань мудрых звёзд, – прочитал принц, выуживая бумагу. – Что вы имеете в виду?

Хуа Чэн попинал колодец ещё пару раз, но тот оскорблённо захлопнулся, и путники поняли, что ловить им больше нечего. Расположившись на вечерний привал, они пытались связать обрывки сведений воедино.

– Что бы это всё значило, Сань Лан, как ты думаешь? – спросил принц, грея руки у костра.

– Возможно, тот хвостик, которого раньше не было на карте, называется Пристанью мудрых звёзд. Чтобы туда добраться, нам нужно идти вдоль пропасти и не пить никаких эликсиров.

– Звучит логично. Но зачем нам туда идти? Почему он не сказал ничего про Лабиринт Болтливого дракона?

– Не знаю. Думаю, мы поймём это позже.

Жань У как раз закончил изготавливать талисманы из драконьего камня. Он протянул каждому — даже Хуа Чэну! — по кольцу, и Се Лянь с удовольствием водрузил на палец перстень, увенчанный зелёной головой дракона.

– Ты этого, конечно, не заслуживаешь, – пробормотал алхимик, глядя на поражённого князя демонов, – но сейчас мы действуем вместе. А ты чего не в духе, Ворона? Кто тут смеет кривить нос от такого великолепного подарка?!

Девушка сидела в глубокой задумчивости. Очевидно, печальная участь бывшего бога не давала ей покоя.

– Я всё думаю, – медленно произнесла она, – как мог Лун Биминг так быстро растерять всех своих верующих? Ведь небожитель живёт, пока ему молится хотя бы один человек. Неужели не нашлось ни одного последователя, который продолжал бы его помнить? Да, бывший бог уже не мог бы ничем ему помочь... но хотя бы из благодарности…

Жань У явно имел, что сказать на эту тему. Он злобно посмотрел на Хуа Чэна, но решил сдержаться.

– О, – горько улыбнулся принц, – ты даже не представляешь, как быстро верующие забывают богов, которые не приносят им пользы. Когда-то мне молились сотни тысяч, а потом...

Се Лянь подавил множество ужасных картин, которые начали всплывать в памяти помимо его воли.

– Но неужели не нашлось ни одного человека, который продолжал бы хранить тебе верность? Ни одного? – продолжала настаивать Ворона.

Принц с сомнением покачал головой, а Хуа Чэн не участвовал в разговоре, так как был слишком увлечён поеданием синей мыши.

– Мне рассказывали про одну девушку, – задумчиво сказала Ворона, – хотя я не знаю, выдумка это или нет... Так вот, якобы жила одна девушка, которая с детства была влюблена в мальчика по соседству. Этот человек вознёсся в довольно молодом возрасте, и остаток жизни она молилась ему, словно богу. Она прожила целых девяносто семь лет и своими руками изваяла двадцать две статуи своего любимого! На её чувства не повлияло даже то, что однажды её бога с позором низвергли с небес. Но я не уверена, правда это или нет.

– Звучит как романтическая история для впечатлительных девушек, – грустно улыбнулся Се Лянь. – Мне сложно представить, чтобы такие верующие существовали в реальности.

– Когда я её слушала, – вздохнула Ворона, – мне было очень жаль, что они никогда не встретились.

– И хорошо, – весело заявил Хуа Чэн, зашвыривая скелет мыши в кусты, – наверняка, её бог решил бы, что перед ним какая-то опасная сумасшедшая и от неё нужно держаться подальше.

– Не говори так, Сань Лан, – мягко улыбнулся принц. – Любому небожителю будет приятно увидеть плоды такой пламенной веры. Если бы я встретил человека, который слепил бы мою статую, пусть даже кривую и косую... эх...

Се Лянь махнул рукой, сворачивая тему. На миг в его груди проснулись чувства из ранней юности, когда его статуями было наполнено всё королевство, но это было слишком щемящее ощущение, и он поспешил его подавить.

Князь демонов пристально посмотрел на друга, и выражение его лица было крайне неоднозначным.

– И что бы ты сделал? – с любопытством спросила Ворона. – Если бы встретился с девушкой, которая слепила бы твою статую.

– Последняя статуя в мою честь была возведена лет восемьсот назад, – сказал Се Лянь с беззаботной улыбкой, однако в глазах его промелькнула искорка боли. – С чего бы кому-то трудиться? Только время и ресурсы тратить. Вокруг сотни богов, которые помогут решить проблемы куда эффективнее.

– Ну а если?.. Вот если представить чисто теоретически?

Принц махнул рукой, как бы давая понять, что не хочет предаваться пустым размышлениям. Ворона же продолжала наседать:

– Вот если ты встречаешь такую девушку… а она, скажем, некрасивая? И низкого происхождения. И бедная. Но преданная. А вторая, например, очень красивая и знатная, но не будет ждать тебя, если случится беда, сразу выйдет замуж за другого? Какую бы ты выбрал? Что важнее?

Хуа Чэн сидел, беззаботно развалившись, но было видно, что он навострил уши.

– Верная или красивая?.. – задумчиво почесал подбородок Се Лянь. – Конечно, я бы выбрал первую. Красота со временем становится привычной, а золотое сердце — опора в трудные времена, которая позволит не сойти с ума. Я возносился на вершины и стремительно летел вниз; люди молились на меня, а потом громили ими же воздвигнутые храмы. Если бы рядом был человек, который не отвернулся бы от меня в самую тяжёлую минуту жизни, в те роковые дни, когда я сам морщился от презрения, глядя на себя… Подвиг такой девушки действительно заслуживал бы уважения.

– Да ерунда это всё, – поморщился Жань У, который до того внимательно слушал разговор. – Если бы та девушка, Ворона, любила своего жениха на самом деле, то она попыталась бы сама вознестись на небеса, чтобы быть с ним рядом, а не тратила бы своё время и силы на статуи, которых у него и так было достаточно.

– Не все хотят на Небеса, – заметил Хуа Чэн, лениво жуя травинку.

За последние минуты он стал явно веселее; сердце его пело, а в глазах горел огонёк надежды.

– Ой, скажите-ка! – иронично всплеснул руками Жань У. – Кто бы говорил! Позорное существо из Призрачного города, которое приличные боги на порог не пускают!

– Разве можно не хотеть на Небеса? – искренне удивилась Ворона.

– Конечно, – заявил князь демонов, пропуская слова алхимика мимо ушей. – Что там интересного? Собрание чванливых лицемеров, которые считают себя лучше всех, а ведут себя хуже простых смертных.

– Ой-ой-ой, – продолжил учитель. – Сейчас он будет делать вид, что не очень-то на Небеса и хотелось, ну конечно. Кто бы его туда взял.

– А что, – с любопытством спросила Ворона, – если бы тебя приняли в Небесные чертоги, ты бы отказался?

– Конечно, – фыркнул Хуа Чэн.

– Но почему?..

– Что мне там делать? Бесконечно носиться, высунув язык, выполняя глупые желания верующих? Вот уж увольте. Есть дела в этом мире поважнее, и эти вещи меня только отвлекали бы. А если откажешься быть мальчиком на побегушках у тупой толпы, то растеряешь всех последователей, а вместе с ними силу и влияние.

– Ты хочешь сказать, что в демоническим мире дни проходят куда интереснее? – с лёгкой иронией уточнила девушка.

– Конечно. Кроме того...

– Кроме того — что?

Князь демонов слегка запнулся, как бы думая, продолжать или нет.

– Кроме того, – тихо добавил он, – будучи демоном, можно обладать силой, которая поможет защитить того, кого любишь.

У принца глаза округлились от неожиданности, а Жань У показательно фыркнул, желая показать, что ни в грош слова Хуа Чэна не ставит.

Остаток дня принц провёл в своих мыслях, обдумывая этот разговор.

– М-да, очень интересно, – сказал утром Жань У. Сразу после ранней молитвы он принялся внимательно изучать карту. – Как хорошо, что мы переговорили с Лун Бимингом. Старина пишет, что вот эта область — владения Сонного дракона. Я раньше не знал, что здесь живёт именно он. Что же, мы уже близко. Нужно будет спуститься вниз на два ли, там будет река. Если сделать лодку, а не отправиться пешком, можно сэкономить несколько дней пути. Проплывем по течению вот досюда и выйдем на берег. Если идти по этой дороге, есть шанс обойти логово и не встретиться с драконом. Надеюсь, он оправдывает своё имя и погружён в сон.

Они быстро доели ярко-красный сыр с хрустящей корочкой, который раздал алхимик, а Ворона угостила каждого печенькой из своих личных запасов. Принцу же девушка преподнесла нечто, похожее на большое зелёное пирожное. Се Лянь был тронут таким неожиданным подарком; он с благодарностью взял из рук девушки лакомство и съел его в два счёта. На вкус оно было удивительным, словно смешали вишню, сахар и можжевеловые ветки.

– Спасибо, – искренне поблагодарил он Ворону.

От Хуа Чэна не укрылось такое привилегированное положение принца в глазах девушки, и он чуть хмыкнул.

– Какие опасности нас ждут в логове Сонного дракона? – уточнил Се Лянь, доедая пирожное и облизывая пальцы. – Чего нам следует избегать?

– Не знаю, – ответил Жань У, продолжая сосредоточенно изучать карту. – Про это ничего не говорится. Чэнь Фа пишет, что это место не представляет особой угрозы. Нужно просто идти, ни на что не отвлекаясь, и всё будет хорошо.

– Как это возможно? – холодно уточнил Хуа Чэн. – Не может быть, чтобы дракон, принадлежащий Безликому Баю, не представлял вообще никакой угрозы. Нужно почитать получше.

Жань У цокнул языком, как бы признавая правду за князем демонов, покопался в сумке и достал дюжину свитков.

– Действительно... – нехотя сказал он, нахмурив брови. – Тут в одном месте пишут, что это место не несёт опасности никому… Кроме потомков королевской династии Сяньлэ и приближенных к их двору.

– Что? – не поверил своим ушам Се Лянь. – Почему так?

Все взгляды мигом уставились на него.

– Не знаю, – пожал плечами учитель, чьё настроение моментально испортилось. – Но так пишут.

Хуа Чэн тоже мигом помрачнел.

– Гэгэ, – медленно сказал он. – Я прошу тебя, со всей доступной мне серьёзностью: веди себя крайне осторожно. Не нужно лезть на рожон и проявлять героизм. Позволь мне позаботиться обо всём.

– Гляди ты, какой добренький, – пробормотал Жань У. – Да, принц, если это место таит для тебя угрозу, я предлагаю тебе сидеть тише воды и ниже травы. Ты пойдёшь по центру, а мы тебя окружим и будем защищать. Там будет совсем короткая и прямая дорога. Если идти достаточно быстро, вряд ли на нашу голову свалятся неприятности.

Глава 11. Допрос с пристрастием выставляет принца в неприглядном свете

Затушив остатки и костра и быстро собрав немногочисленные пожитки, четвёрка двинулась вниз, к реке. Становилось как будто холоднее, и пейзаж начал приобретать северные нотки. Всё чаще сосны уступали место колючим елям, и приятная вода в ручьях стала обжигающе ледяной.

Они спустились в овраг, по краям которого рос чахлый кустарник, с трудом поднялись вверх по склону, так как песок постоянно крошился под ногами, прошли ещё совсем немного, и взорам открылась могучая река.

У принца на секунду аж дух захватило от красоты этого места.

Сама река была шириной в семь ли, её воды переливались оттенками светло-серого, василькового, бледно-голубого и белого оттенков. То тут, то там на воде дрейфовали небольшие снежные островки. Некоторые принимали формы причудливых животных, будто то были облака, резвящиеся в воде.

На другом берегу беспрестанно падали снежинки величиною с ладонь, и разнообразие их форм удивляло. Одни напоминали причудливой формы замки, другие — деревья, третьи — цветы, четвёртые — лица людей. Казалось, снежинки были сделаны из цветов хлопка. Касаясь земли, они моментально таяли, собирались в маленькие белые озерца, а затем стекались стремительными ручьями в реку. Поэтому весь гористый берег напротив был испрещён белыми линиями; почва здесь была розовых оттенков, и место производило впечатление чего-то крайне мягкого, нежного, приглашающего.

Вдалеке виднелись бледно-серые горы с внушительными снежными шапками, словно баюкающие это место от любых внешних вторжений, что могли причинить ему вред.

Ворона хотела была приблизиться к реке, чтобы помочить ноги, но Жань У вскрикнул: «Осторожно!».

– Чэнь Фа пишет, что это Река забвения, – сказал он серьёзно. – Побывав в ней, можно потерять все свои воспоминания. Или заснуть крепким сном на целый год. Старайтесь не касаться воды.

Срубив ель, что росла у берега, мужчины смастерили из неё длинную проворную лодку и спустили её на воду.

Принц стоял на корме, точным движением весла корректируя курс лодки. Жань У сидел на носу и внимательно смотрел по сторонам. Ворона же заняла место по центру и охраняла свои скромные пожитки.

Самое интересное занятие было у Хуа Чэна. Князь демонов сделал что-то вроде небольшой доски, на которую он встал и которую переносили снизу бабочки. Так он перемещался над водой, зарядами духовной энергии разбивая дрейфующие снежные островки.

От нечего делать, Се Лянь начал насвистывать разные песенки. На третьей из них Жань У как-то странно дёрнулся.

– Ты знаешь эту песню? – быстро спросил он, напоминая в этот момент цепкого коршуна.

– А? Что? – растерялся принц, которого выдернули из размышлений.

Управление лодкой было почти что медитативным занятием, так что он в тот момент ни о чём не думал.

– «Слёзы мэйхуа и улыбка персика», – терпеливо пояснил алхимик. – Ты её только что насвистывал.

– О, она так называется? Красиво. Я не знал, что это за песня, просто в памяти всплыл знакомый мотив. Кажется, она довольно древняя, я слышал её ещё в детстве.

– Тебе нужно быть с этой песнее поосторожнее, – отчеканил алхимик. – Есть мелодии, способные призывать тёмных духов. На этом острове их петь нельзя, и вот эта песня — одна из них. Осторожнее! Сзади!..

Хуа Чэн вовремя обернулся и уничтожил снежный остров, который хотел атаковать его сзади. Жань У предупредил, что это живые создания, и притом довольно кровожадные; стоит только снегу прицепится к лодке, он может её расшатать и утащить под воду. Или поглотить человека целиком, так что беднягу потом долго придётся выковыривать из снега.

Так как бабочки не могли функционировать слишком долго, чтобы не превратиться в красных монстров, Хуа Чэн периодически возвращался в лодку, вставая между принцем и Вороной.

– Это тебе не шуточки! – сурово прикрикнул Жань У, когда Ворона издали помахала рукой белому островку, будто желая с ним познакомиться. – Я читал про одну девушку, которую пожрал такой снег. Её освободили от липкой массы, но… Одна часть пробралась в женское место, и достать её не было никакой возможности. Так что бедняжка лишилась возможности иметь детей. Подумай о своём будущем! Дети — это самое важное.

– Ты мне не отец, и внуков я тебе не должна, – огрызнулась Ворона.

– Некоторые подробности совершенно излишни, – пробормотал Се Лянь.

Учитель по тону понял, что принц должен быть покраснеть, но, вопреки всем ожиданиям, лицо его стало чуть зеленоватым.

– Се Лянь, что с тобой? – насторожился мастер.

Хуа Чэн устремил на принца встревоженный взор.

– Почему ты зеленеешь, когда должен краснеть? – продолжил Жань У.

– А? Что? Я?

Се Лянь отнял руку от весла, чтобы потрогать своё пылающее лицо, и оттого чуть не потерял управление лодкой.

– Ты съел что-то не то?.. – спросил мастер, и глаза его превратились в две узкие щёлки.

– Ясно.

– Что тебе ясно? – с беспокойством спросил Хуа Чэн.

– Ворона, ты скормила принцу эликсир правды в том зелёном пирожном, не так ли? – с дидактической строгостью уточнил у девушки Жань У.

– Ага, – кивнула девушка, словно шаловливый ребёнок.

– Понятно, – вздохнул учитель.

– Что такое? – напрягся князь демонов, бросая на Ворону убийственный взгляд.

– Это такое зелье, приняв которое, ты не сможешь соврать, – принялся разъяснять Жань У. – И молчать тоже не сможешь. Будешь отвечать на любой вопрос, который тебе зададут. Но только односложно, «да» или «нет». Более развёрнутый ответ — по желанию. Хотя обычно люди, которых опаивают таким эликсиром, не расположены давать пространные ответы.

– Я только хотела узнать, – с очаровательной ребячливостью сказала девушка, – кто та прекрасная дама, с которой целовался принц, вот и всё.

Хуа Чэн ничего не сказал, и только перевёл на Се Ляня тихий вопрошающий взгляд.

– Да зачем тебе это, – вздохнул Жань У. – Разве я не учил тебя, что лезть в чужую личную жизнь — неприлично?

– А мне всё равно интересно, – заявила Ворона.

– Ладно, – пожал плечами мастер. – Спрашивай, раз уж опоила.

Девушка засунула пальчик в рот и пристально оглядела Се Ляня.

– Вы давно целовались? – спросила она.

Принц почувствовал, будто его рот живёт своей отдельной жизнью. Ответы вырывались сами по себе, и он не имел над ними никакого контроля.

– Нет.

– Тебе понравилось?

– Да.

– Хотелось ты повторить?

– Да.

– Это небожительница?

– Нет.

– Это смертная девушка?

– Нет.

– Это призрак?

– Нет.

– Это оборотень?

– Нет.

– Это существо из мира демонов?

– Да.

Словно молния ударила в их узкое суднышко. Челюсть Жань У отвисла, и он так пошатнулся, что чуть не свалился с лодки. Глаза Вороны полезли на лоб, и она перестала дышать.

Что же касается Хуа Чэна, то он в один миг стал походить на свою собственную тень.

– Принц, да ты рехнулся!!! – завопил Жань У. – Какая демоница, с ума ты сошёл?! Это всё Хуа Чэн, это он тебя надоумил!! А я тебе говорил, что общение с падшими личностями до добра не доводит!

Ворона с трудом пришла в себя и продолжила допрос.

– Это существо живёт в Призрачном городе? – спросила она, быстро поглядев на князя демонов.

– Да.

Кулаки Собирателя Цветов под Кровавым Дождём начали медленно сжиматься и разжиматься от яркого гнева, с трудом подавляемого.

– Это кто-то, кто находится в услужении у Хуа Чэна?

– Нет.

– Хуа Чэн находится с ним в хороших отношениях?

Принц с облегчением обнаружил, что его рот ничего не произнёс.

– Почему он молчит? – удивилась Ворона.

– Если человек не отвечает, – заметил Жань У, – значит, в твоём вопросе что-то не так. В него закралась фундаментальная ошибка, поэтому нельзя ответить однозначно «да» или «нет». Или, как вариант, Се Лянь просто не знает ответа.

– Помоги мне, – захныкала Ворона. – Задай вопрос получше.

– Не буду, – пожал плечами учитель. – Ты эту кашу заварила, ты её и расхлёбывай.

У Се Ляня чуть отлегло от сердца. Он не сомневался в способности наставника задавать точные вопросы.

– Что же неправильного в этом вопросе... – напряжённо размышляла девушка. – Собиратель Цветов под Кровавым Дождём, спроси ты.

Князь демонов задумчиво посмотрел на Се Ляня.

– Гэгэ позволил бы мне причинить этому демону вред? – тихо сказал он.

– Нет.

Хуа Чэн печально понурил голову.

– Ну что за глупый вопрос! – воскликнула Ворона. – Так мы никогда до правды докопаемся. Время действия эликсира ограничено. Спроси лучше, общались ли вы когда-нибудь втроём, говорил ли тебе принц об этом демоне, что-то в этом духе.

– Не буду, – грустно покачал головой Хуа Чэн. – Если Его Высочество не счёл нужным рассказать мне об этом сам, то я не буду его расспрашивать.

– А чего это ты тогда меня не остановил? – бойко поинтересовалась Ворона. – Сидел и слушал. Самому ведь интересно, да?

Хуа Чэн легко взмахнул рукой, и Ворона с Жань У онемели. Дальше четвёрка ехала молча. Се Лянь старался не смотреть на князя демонов и напряжённо вглядывался вдаль. Хуа Чэн же замер, словно скорбная статуя, и бессмысленным взглядом рассматривал равнодушную речную гладь.

– Ваше Высочество, – медленно выговорил князь демонов некоторое время спустя. – Я хочу задать только один вопрос. Дело в том, что… в Призрачном городе случается разное, и я по незнанию могу причинить вред этому демону, который тебе, очевидно, дорог. Ты не расскажешь мне, кто это, когда действие эликсира закончится? В таком случае, я не буду его трогать.

– Нет.

Хуа Чэн тяжело вздохнул.

– Могу я тогда задать несколько общих вопросов… самых невинных?

– Да.

– Этот демон красив?

– Да.

– Он во многих вещах лучше меня?

Принц молчал. Вопрос был задан неверно.

– Он хоть в чём-то лучше меня?

Снова тишина.

– Мне стоит равняться на него?

Се Лянь видел, что в глазах Жань У идёт напряжённая работа мысли. И с каждым новым вопросом, на который принц не мог ответить, риски повышались. Се Ляня чётко осознал, что ещё пара минут, и учитель соберёт воедино все детали этого паззла.

Взгляд принца упал на бурные воды Реки забвения, по которым скользила их лодка. Нет, лучше потерять память или заснуть крепким сном на год, чем дать этой правде всплыть сейчас, да ещё при таких обстоятельствах.

Поэтому Се Лянь бросил весло в лодку и быстро сиганул в реку. Хуа Чэн, пребывавший в печальном оцепенении, не сумел вовремя среагировать, так что принц ушёл с головой под воду. Вскоре он почувствовал, как десятки серебряных бабочек нежно достают его из воды и кладут по центру лодки.

– Ваше Высочество! – встревоженно хлопал его по щекам князь демонов. – Всё в порядке?

– Вколи ему антидот! – зашипел Жань У. – В шею, поближе к голове.

Он быстро достал из сумки пустой шприц, налил туда тёмно-серую жидкость и передал его Вороне, а то отдала драгоценный предмет князю демонов.

Лёгкая боль пронзила вену на шее принца. Открыв глаза, он увидел лишь скорбное, встревоженное лицо Хуа Чэна, который высматривал любой признак дурного самочувствия.

– Всё в порядке, – заверил всех Жань У. – Если вколоть лекарство быстро, то память не повредится, и в спячку он не погрузится. Так, лёгкие провалы в отдельных местах, не более того. Ну ты, принц, даёшь…

Пока они выясняли, кто же эта загадочная барышня, Хуа Чэн совсем не следил за дрейфующими снежными островками. Один из них подполз к носу лодки и начал упорно по нему взбираться. В один миг, он захватил в объятия Жань У, так что остались торчать лишь потрясённые глаза и нос.

Князь демонов направил в пришельца заряд духовной энергии и срезал часть снежного покрова, но тот моментально регенерировал и схватил учителя с ещё большей силой. От злости монстр начал раскачивать лодку, так что вся четвёрка имела шансы свалиться в воды забвения.

– Уходим! – быстро крикнул Хуа Чэн.

Он крепко схватил принца и выскочил с ним на свою деревянную платформу. Бабочки подняли их высоко над водой и за пару минут перенесли на берег. Князь демонов осторожно, словно фарфоровую статуэтку, поставил принца на землю и обернулся.

Снежный монстр перевернул их судно и упорно стремился утащить Жань У на дно. Мужчина изо всех сил вцепился в нос лодки и сопротивлялся, отчаянно вопя. Ворона тихо держалась за корму.

Хуа Чэн подлетел на своей платформе обратно, осторожно ухватил Ворону за шкирку и одной рукой поднял её вместе с лодкой и хватавшимся за неё Жань У. Он быстро полетел со своим визжащим грузом к берегу.

– Осторожно! – закричал Се Лянь.

Здоровье серебряных бабочек было на излёте. Некоторые уже начали превращаться в красных агрессоров и кидаться на своих приличных собратьев. Платформа зашаталась; вот-вот — и Хуа Чэн сам рухнет в воду вместе со всеми!

Принц подобрал с земли камень и зашвырнул его в кучку особо злобных экземпляров. Одна дикая бабочка взвизгнула и упала в воду, другие разлетелись по сторонам. Платформа пришла в устойчивость, и вскоре князь демонов приземлился на берег.

– Быстрее, антидот! – закричал Се Лянь.

Хуа Чэн выпустил заряд духовных сил и освободил сумку Жань У из-под снега. Быстро покопавшись в ней, он сделал два шприца: один воткнул в шею Вороны, другой — алхимика.

Наконец, можно было отдышаться; Се Лянь приходил в себя — как после падения в реку, так и после допроса. Хуа Чэн быстро нарубил веток и сделал костёр, чтобы высушить одежду.

Се Лянь не стал раздеваться и лишь поближе присел к огню. Князь демонов перенёс учителя к самому пламени, так что снежный монстр скоро растаял.

Когда Жань У пришёл в себя, он первым же делом принялся пересчитывать свои зелья.

– Ох, пропали, пропали!.. – причитал он, хватаясь за голову. – И малиновой настойки нет, и эликсира спокойного сна, и половина «Полёта стрекозы» исчезла. Как так может быть… Где же они? Где?!

– Вылетели из сумки и утонули, наверное, – пожал плечами князь демонов.

– Ты их украл! – подскочил на ноги алхимик и тут же подлетел к Хуа Чэну. Он попробовал потрясти непревзойдённого за грудки, но тот усмехнулся и лёгким щелчком отбросил нахала. Бедный мастер отлетел назад и впечатался в ель.

– У меня их нет, – спокойно сказал князь демонов. – Можешь убедиться.

Он показал все места на своём одеянии, где теоретически мог бы спрятать украденное, и Жань У немного успокоился. Лишь всё хватался за голову и причитал, что его сокровища канули в Реку забвения.

– Скажи спасибо, что ты не отправился вслед за ними, – холодно произнёс Хуа Чэн.

– Что с Вороной? – встревожился Се Лянь. – Почему она не просыпается?

– Побочные действия, – покачал головой Жань У. – Женский организм слабее, к тому же, ей всего восемнадцать. Антидот ей дали быстро, и на год она не уснёт, хвала небесам. Так, за пару дней отоспится.

«Восемнадцать?» – удивился Се Лянь. Он думал, что девушке лет на десять больше. Нет, лицо Вороны не избороздили морщины, но у неё был тяжёлый, совсем не юношеский взгляд.

Взгляд человека, познавшего всю гадкую подноготную этого мира.

– Принц, – вырвал его из мыслей голос Жань У. – С тобою всё хорошо? Спать не хочется? Провалов в памяти нет?

– Нет, ничего такого не наблюдается.

– Какое счастье! – просиял учитель. – Ты пробыл в воде совсем недолго, и лекарство вкололи моментально. Надеюсь, всё обойдётся. Я себя тоже нормально чувствую. Жаль только, – усмехнулся Жань У, – мы так и не выяснили, что же это за прекрасная демоница, втянувшая тебя в пучину страсти.

Се Лянь чуть не подпрыгнул на месте, словно его ударили током.

– О чём вы? – спокойно спросил принц.

– Ой, ну конечно, – ехидно сказал мастер. – Сейчас он скажет, что всё забыл.

– Забыл что?

– Только не говори мне, что из твоей памяти исчезли воспоминания о жаркой ночи (или дне, что там у вас было), когда ты таял объятиях развратницы из Призрачного города.

– Ничего такого не помню, – невозмутимо сказал Се Лянь. – У меня обеты.

– Ладно, принц, – вздохнул Жань У. – Если не хочешь говорить, то и не надо. И Вороне прикажу впредь так не шалить, когда проснётся.

До нужной тропы, которая позволила бы пройти владения Сонного дракона максимально быстро, оставалось идти довольно долго. Се Лянь предложил снова поехать на лодке, но Жань У обнаружил, что весь его антидот израсходован. Ингредиентов, чтобы изготовить новые порции, на острове не было.

– Я не смогу вернуть ваши воспоминания, если лодка снова перевернётся, – покачал головой Жань У. – Давайте не будем рисковать.

Поэтому они решили идти пешком. Пути было на три дня. Ворона всё ещё спала, поэтому Хуа Чэн соорудил носилки, которые несли призрачные бабочки; как только их время заканчивалось, они сливались с серебряными наручами, и на смену заступали новые.

Жань У торжественно обещал принцу не доставать его с темой демоницы. Хватило, его, впрочем, на полдня.

– Ты сошёл с ума, принц, сошёл с ума, я просто не могу поверить! – качал головой учитель. – Связаться с дьявольским отродьем, проклятым перед богами и людьми!.. Серьёзно? Ты красив, ты умён, ты добр, ты благороден… Да у твоих ног должны валяться лучшие красавицы Небесных чертогов! Если бы я был женщиной, точно перед тобой не устоял бы.

– Спасибо за комплимент, – сдержанно ответил Се Лянь.

– Ты — подарок для любой женщины, с которой решишь связать свою судьбу! Владеть твоим сердцем ценнее, чем источником вечной молодости!

– Я — посмешище трёх миров, сами говорили.

– Ну и что! – вспылил учитель. – Да, у тебя очень спорная репутация, но не комплексуй по этому поводу. Всегда помни, что ты достоин лучшего! Думаешь, женщины выбирают головой? У них очень странные вкусы. Им чем хуже, тем лучше. Ты можешь быть самим императором, живущим в замке из нефрита, и в мире не будет ни одного человека сильнее и умнее тебя. Будешь думать, что сделал невозможное, обуздал стихии, одолел всех и каждого во всех трёх мирах, стал во всех смыслах непревзойдённым. А она предпочтёт тебе какого-нибудь прощелыгу, который убирает навоз за твоими лошадьми. И ты будешь гадать до конца жизни, что же это такое происходит.

– О да, – едва слышно откликнулся Хуа Чэн.

К вечеру Ворона очнулась. Компания решила меньше спать, чтобы быстрее попасть на нужную тропу и продолжила идти, когда ночь спустилась на остров. Мужчины зажгли пламя на ладони, освещая пространство.

Ничего опасного кругом не было; ни единого шороха ночного зверя, ни уханья птицы, ни даже треска насекомых. Всё те же равнодушные ели, охранявшие пустой лес.

Первый час после захода солнца они шли в тишине, внимательно вслушиваясь, нет ли чего опасного. Пейзаж не менялся, так что они расслабились. Довольно скоро Жань У снова начал капать принцу на мозги.

– И что? Что в ней такого соблазнительного, что нельзя было включить голову и держать себя в руках? Что стало с твоей силой воли, стойкостью, мужеством? Ты забыл, что ты бог войны?

– Можно подумать, меня кто-то спрашивал, – вспылил Се Лянь и тут же пожалел о сказанном.

Хуа Чэн, идущий перед ним, замер. Жань У тоже застыл, как вкопанный, и потянул принца за рукав.

– Что?? – едва выдохнул он. – Ты хочешь сказать, что над тобою было учинено насилие?

– Хмм, – пожевал губами принц, не выражая ничего определённого.

– Нет, это качественно меняет дело, ты скажи: была какая-то демоница… или демон, который напал на тебя с нечестивыми намерениями, и ты не смог отбиться?

– Кто знает, – уклончиво ответил Се Лянь.

– От непревзойдённого смог отбиться, отделавшись парой царапин, а от этого — нет? – ехидно поинтересовалась Ворона.

– Кто это был? – схватил Жань У принца за локоть.

– Я же говорил, – мягко сказал Се Лянь, высвобождаясь из хватки учителя, – что память моя сильно пострадала после падения в реку. Да, что-то такое я помню. Но кто это был и при каких обстоятельствах всё это происходило — хоть убейте, забыл.

– Не отбился — значит, не сильно и хотел, – заключила Ворона.

Принц перевёл на неё тяжёлый взгляд.

– За все восемьсот лет, – сказал он, – мне ни разу не доводилось поднимать руку на женщину. Хотя иногда хочется.

– Ладно, – нехотя заключил Жань У, приглашая всех возобновить шествие. – Не будем лезть к принцу с расспросами. Может, это травмирующие воспоминания.

Хуа Чэн вёл себя в прежней спокойной манере, но выглядел глубоко взволнованным. Он дал Вороне и Жань У чуть уйти вперёд и остановил принца.

– Ваше Высочество, – сказал он, – можно ли задать один вопрос?

– Да, – вздохнул Се Лянь с бесконечной усталостью.

– Ты говорил, что тебе понравилось… Но это была инициатива другой стороны? Не твоя?

Он настойчиво смотрел принцу в глаза, пытаясь задавить бег взбудораженных мыслей.

– Да.

– И если бы не настойчивость с другой стороны, то этого бы не произошло?

– Да.

– И ты действительно не хотел, чтобы это происходило, просто не смог отбиться?

Принц замешкался, не зная, как лучше ответить. Хуа Чэн, кажется, принял его молчание за согласие.

– И ты… с тобой… у тебя... – словно огромный ком застрял в горле у князя демонов, и он никак не мог его проглотить, так что вопрос не задавался. Наконец, он собрался с духом и выпалил: – И у тебя нет никаких чувств?

– Не слишком ли много вопросов? – сказал Се Лянь.

– Прошу прощения, – осекся князь демонов, делая шаг назад. – Я забылся.

С Хуа Чэном происходили странные метаморфозы; там, где раньше гнездовалась печаль, зарождались совершенно другие эмоции. Постепенно тоска рассасывалась; с одной стороны, в князе демонов можно было заметить гигантское облегчение, будто растаяла тонна снега. С другой стороны, в глубине существа начинал бурлить гнев.