Это неслышимо, это незримо,

Это нечуемо, неощутимо;

Это над звёздами и под землёй,

И в каждом доме, коль дом пустой;

В начале было, в конце придёт

— Жизнь завершит и веселье убьёт

⁽¹⁾.

конец июня 1943 г.

Альбус Дамблдор взмахом палочки отпер скрытую дверь в подземелье, где хранились тела. В помещении горели факелы, но они никак не влияли на пониженную с помощью магии температуру. Рядом с телом суетился очень толстый, низкий старик с лысой головой и пышными моржовыми усами.

— Гораций? — Альбус окликнул Слизнорта, мастера зелий и декана факультета Слизерин.

— Ох, Альбус, ты поздно, и я уже думал, что ты не придешь, — он промокнул лоб платком. — Меня холодный пот прошибает от нахождения тут. До сих пор не могу поверить, — он махнул на столы. — Это выше моих сил, я подам в отставку, мне кажется, что это всё моя вина. И я не понимаю: «Как?».

— Если бы могли что-то предпринять, Гораций, но увы никто не знает и не может знать, что там могло случиться на самом деле. Прошу тебя, нужно сохранять спокойствие. Я посторожу до утра. Сам понимаешь, сейчас мы должны делать всё от нас зависящее, чтобы школа не закрылась.

— Гибель студент… ох, прости, я пожалуй пойду, для меня эта утрата выше самообладания, — Слизнорт, пошаркивая, вышел, и каменная кладка стены, отскочившая, когда он выходил, встала на место.

Геллерт материализовался в воздухе:

— Какой лицемер, — он кивнул в сторону Слизнорта. — Боится за свою шкуру, ведь он каким-то образом причастен. У него в мыслях я выцепил кое-что, хотя он идеально защищается от проникновения в разум.

— Я даже догадываюсь о чём, — хмуро сказал Дамблдор. — Осмотри, может, ты увидишь то, что я не заметил, — витиеватое движение палочкой, и ткань съехала вниз с одного из лежавших на столах тел.

— Какого дьявола тут произошло? — Грин-де-Вальд нагнулся над первым телом. — Сколько ей было лет?

— Четырнадцать, — Альбус подошел ближе. — Миртл Уоррен, магглорождённая.

— На теле нет видимых следов насилия, но её руки по локоть в крови, а под ногтями куски ткани. Это кожа. Человеческая кожа. Но почему? — он внимательнее рассматривал руки девушки. — Кровь не свернулась ещё? Это побочка от заклятия против трупного окоченения? Я так полагаю, что это она разделала второго. Дайка, я его посмотрю.

Геллерт взмахнул палочкой, и простыня со второго тела спустилась вниз:

— Ох, это она его в ручную так? — он удивленно уставился на Дамблдора. Тот кивнул и с тяжелым сердцем перевел взгляд на тело Тома Реддла. Изувеченное почти до неузнаваемости. — А где…? — Геллерт неопределенно махнул руками над трупом юноши. — Его глаза, нет их, еще нет, судя по расположению пробоины по середине груди, сердца, и печени — да её тоже нет — тоже забрала, — он аккуратно водил палочкой по телу, не касаясь, но воссоздавал проекцию внутренних органов, которые еще оставались в теле Тома Реддла, и остановился напротив рта, — смотри, и язык вырвала. Отсутствует правая кисть, — он обошел мертвеца с другой стороны, — и левое ухо, а зачем это ей? Помоги его перевернуть, — Геллерт шепнул «Люмос Максима» и заглянул снизу на область спины, шеи и затылка, пока Дамблдор аккуратно левитировал покойного. — Всё, можешь опускать его обратно.

— Что скажешь? — Альбус посмотрел на Геллерта, магией очищающего перчатки, которые он так и не снимал с тех пор, как они прибыли с Запретного леса.

— Девчонка на момент расправы над ним уже была мертва. Она не выглядит даже на свой возраст, — заключил Геллерт. — А он явно был красавчиком, еще и видным, пока она не одолжила с его затылка часть кожи с волосами. Сняла-таки скальп. Если это была она, а не кукловод-марионеточник. Ты же помнишь, еще лет двадцать-тридцать назад один колдун, увлекшись работами Экриздиса, охотился на магглов, волшебных существ и даже на себе подобных, а потом делал из них кукол и разыгрывал нападения мертвецов на местных. И как долго ловили этого сумасшедшего. Он пытался всех убедить в том, что существует некий культ призывателей весьма опасных духов и прочей нечисти. Его поймали, и обман вскрылся. Просто он маниакально помешался на применении Империуса к неживым. Где всё это случилось? И вопрос, где остальные части его тела? Может, там был кто-то третий?

— Их обнаружили в туалетной комнате для девочек на вт…

Резкий и скребущий шум каменной открывающейся стены, и факелы моментально погасли. Не было ничего видно, кроме как огонька на палочке Грин-де-Вальда. Геллерт с Альбусом застыли в оцепенении: на выходе из подземелья стояла Миртл Уоррен и скалилась им. Ее разбитые очки не скрывали заплывших и уже частично налитых кровью глаз. Она хихикнула, показав зелёный язык, и поскакала по коридору с такими же погасшими факелами, напевая какую-то детскую считалочку.

Каменная стена почти закрылась, но Грин-де-Вальд и Альбус успели проскочить и оглядеться. Факелы горели как обычно, а в коридоре никого уже не было. Но и тела Миртл Уоррен тоже не было.

— Твою мать, — выдохнул Геллерт, — нам нужно вернуться туда, где произошло убийство. Кто-то проводил ритуал. Я еще думаю, что запах знакомый. Несёт серой и гарью.

— Ты уверен, что это… — начал Дамблдор. — Ты ведь специально говорил про Кукольника? Или ты полагаешь, что это его подражатели? Или все же это…?

— Да, одержимость, — закончил Геллерт. — Я надеюсь, что ты готов, сам не знаю к чему, но эта тварь решила осесть в школе. И я полагаю, что органы ей нужны не для пропитания. Она призывает кого-то. Я почти уверен, что телом мертвой девочки кто-то управляет — это прислужка, — он следом бежал за Альбусом, продолжая говорить.

Мантия Дамблдора развевалась на поворотах, пока чародей максимально сокращал дорогу до злополучного туалета на втором этаже. Геллерт следовал за ним, не отставая.

— Ты же осознаешь, что она и нас заманивает туда? — крикнул Грин-де-Вальд. — Как изгнать эту нечисть? Что происходит?

Окружение вокруг чародеев менялось стремительно, как будто пространство пожирало само себя. Стены покрывались слизью, в которой ползали существа, отдаленно напоминающие червей или сороконожек.

— Все еще считаешь, что это чья-то марионетка? Я был прав в своих суждениях, но надеялся, что ошибаюсь, — кричал на бегу Дамблдор. — Ты заметил, как всё погружается в дрёму и трансформируется реальность.

Школа была уже почти опустевшей, а в гостиных башен факультетов остались только дети-сироты и магглорождённые. Многие преподаватели уже разъехались, подыскивая себе новое место работы.

Факелы снова погасли, а после снова загорелись болотно-зелёным пламенем, погружая Хогвартс в мрачную атмосферу. Портреты на картинах опустели. Зеркала стали трескаться и сыпаться, а летающие лестницы рушиться.

— Осторожнее! — Геллерт схватил Альбуса за рукав и рванул на себя. Там где только стоял Дамблдор разбилась каменная горгулья. — Сильная дрянь.

— Это явно не проклятый призрак, Геллерт, — Альбус сделал взмах палочкой, образуя вокруг себя и Геллерта купол. — Я думаю, что это нечто более могущественное.

— Но это маловероятно, — Грин-де-Вальд оглядывался по сторонам. — В нашем мире не существует таких злых духов.

— Мы всего не знаем, Геллерт, но надо быть настороже. Бежим, — они оба рванули по обломкам лестницы ко второму этажу.

На удивление всё стихло, только зловещий зелёный свет напоминал о том, что им всё это не привиделось. Они вошли в туалет для девочек на втором этаже. Было слишком тихо.

Резко из всех кранов хлынула вода, разливаясь рекой по всему полу.

— Что за гнилостный запах? — Геллерт осветил палочкой пол.

На полу была уже не вода, а реки крови разливались и растекались повсюду. Дамблдор сунул руку в карман и вытащил пузырёк.

— Что это? — Грин-де-Вальд махнул в сторону.

Над ними парило в воздухе тело Миртл, раскинув руки в стороны, а ноги ее были скрещены. Она запела ангельским голосом, словно всегда пела псалмы в хоре:

Раз-два

Не светит луна

— Оно начало считать, Альбус! — Геллерт по пояс в крови ломанулся к двери, пытаясь разбить её заклинанием.

Три-четыре

Вы умрете в сортире

— Да помоги ты мне, чёрт тебя побери! — орал Грин-де-Вальд, но Дамблдор не шевелился, он смотрел на поющую уже жутким и нечеловеческим голосом Миртл.

Пять шесть

Я хочу есть

Геллерт вопил и ломал дверь, но Альбус внимательно смотрел на нечисть, которая подлетала всё ближе к ним.

Семь-восемь

Мы правду с вас спросим

Дамблдор вытащил флакон из кармана мантии и запихал его в карман брюк, после чего начал избавляться от мантии, оставаясь в брюках, рубашке и жилетке. Обувь пропиталась кровью и стала тяжелой, но снимать ее не было смысла. Он догадывался, что сделает чудовище следом.

Девять-десять

Вход где-то здесь

— Геллерт! Соберись! Возьми себя в руки, — он влепил оплеуху Грин-де-Вальду.

— Зачем я поддался на твои разговоры?! Я не хочу умирать! — рявкнул Геллерт. — Спасите! Помогите кто-нибудь!

Одиннадцать-двенадцать

Пора покататься

Альбус вспомнил то, казалось, что было с ним прошлой жизни. Слова Кендры Дамблдор, магглы по рождению, но самой доброй матери на свете. Слова вырвались сами собой, хотя сердце колотилось о грудную клетку с такой силой, что, казалось, вот-вот выскочит:

— Если пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла…

Миртл заверещала нечеловеческим голосом, ее рот с челюстью растянулся до груди, а зловещее пение продолжил скорее демонический голос:

Тринадцать пробило

Столкнись с моей силой!

Дамблдор и Грин-де-Вальд с широко распахнутыми глазами наблюдали, как отодвигаются умывальники, расплёскивая багровые реки, обнажая провал, куда их и утянуло вместе с кровью.

— АЛЬБУУУСССССС! — заорал Геллерт, прежде чем пропасть в темном провале.

30 декабря 2001 года

— Ма-а-ам! Кай снова дразнится! Скажи ему, чтобы перестал! — высокий для своих лет темноволосый мальчик вбежал в маленькую кухню, поджав губы и тяжело дыша. — Он меня щекочет!

Полноватая сорокапятилетняя женщина с густыми длинными волосами, собранными в неряшливый пучок, и цветастом фартуке, накинутом поверх джинс, тяжко вздохнула и крикнула:

— Кай, прекращай доводить брата!

На кухню зашел подросток лет пятнадцати в длинной, местами намеренно порванной футболке-майке с изображением выбеленного лица солиста группы Мэрилин Мэнсон и широких чёрных штанах с карманами. Он держал в руке ботинок с грубой подошвой, в который тут же протолкнул ногу, начиная шнуровать. Младший же проскочил мимо него и унесся в комнату.

— Не валяй дурака, одевайся, дампирёныш! — крикнул старший ему вслед и захохотал, когда младший повернулся и издал ртом неприличный звук, но побежал-таки одеваться.

— Леонард! Что это такое?! — мисс Уолш ужаснулась поведению младшего сына. — Кай, я серьезно, — Мэри повернулась к старшему и в удивлении открыла рот. — Ты что выкрасил волосы в чёрный? Зачем? Боже, Кай, ты сведешь меня в могилу, а еще и припрешься туда со своими друзьями! — она закатила глаза, а сын начал посмеиваться. — Я тебя прошу, не таскайтесь на кладбища так часто. Еще и в позднее время! Ты что хочешь, чтобы полиция вас забрала?

— Мам, ну прекращай! — фыркнул Кай. — Ты же мудрая женщина! Когда я тебя подводил?

— Далеко собрались? — Мэри Уолш глянула на часы, стрелки которых указывали на половину восьмого. — Не поздно ли?

— Неа, — Кай, не просовывая руки в рукава, накинул на плечи необъятного размера потертую кожанку и обернул вокруг шеи шарф размашистым движением. — С Джошем и дампирёнышем смотаемся до видеосалона — Бутч сказал, что у них появились новые фильмы на «ди-ви-ди»…

— Но у нас нет плеера для дисков, Кай! — Мэри повернулась к сыну, уперев руки в бока. — Откуда плеер?

— Так Джош принесет! Мы же договаривались, что у нас сегодня Ночь Блокбастеров! Ты все равно пойдешь на дежурство в свою клинику, а мы сидим с Лео, как и договаривались! Вечно ты подозреваешь меня самом худшем… Это возмутительное неверие! — он приложил руку к груди, изображая скорбь, но в глазах у него плясали бесенята.

— Кай, — строго сказала мисс Уолш, — Леон должен лечь спать не позже десяти! Я понимаю, что у вас предпраздничное время, но режим для вас важен, а вы с Джошем не позже одиннадцати…

Кай закатил глаза. В этот момент постучали в дверь их маленькой двухкомнатной квартирки, и подросток открыл дверь. В проеме показалась лохматая голова с причёской-косичками, торчавшими во все стороны, и сверкнула белая обворожительная улыбка Джоша на смуглой коже.

— Добрый вечер, мисс Уолш! — он уже полностью протиснулся в весьма узкий и длинный коридор. — Ты собрался? А где дампирёныш? — он осмотрелся, разыскивая глазами Леона.

— Джошуа, дорогой! Проходи, у меня почти всё готово, — она засуетилась.

— Куда поставить плеер? Не хочу натоптать, а во втором пакете — чипсы, — Джош протянул сумку Мэри. — Ну и мама передала еще один, — он понизил голос, обернулся, убедившись, что виновник грядущего торжества не слышит, — торт для Леона. Спрячьте его пока, там еще и свечи в пакете.

— Мальчики, когда вы вернетесь, не забудьте нормально поесть, прежде чем будите лопать свои чипсы с газировкой. Я через минут десять отправлюсь на смену, так что без происшествий.

— Окей, — Кай поднял два больших пальца вверх.

— И я повторюсь. Леон — спать в десять, а вы двое — в одиннадцать…

Джош и Кай одновременно закатили глаза, после чего тяжко выдохнули.

— Так, не надо тут вздыхать драматически, мы договорились. Иначе я позвоню Сидни!

Дампирёныш вышел почти в полном зимнем облачении, сверкая копной иссиня-чёрных волос.

— Как же ты оброс! Надо тебя записать на стрижку к Нэнси… — задумчиво протянула Мэри, склонив голову набок.

— Мы ушли, мам, — Кай натянул шапку на брата, схватил Леона за одну руку, а Джош — за вторую, и они втроём сбежали от пристального взора мисс Уолш.

Леонард Уолш мальчик лет десяти — ну как десяти, почти одиннадцати — с радостью и хохотом болтался на руках брата и Джоша (хотя был ниже обоих всего на голову) и упирался ногами в подмёрзшие лужицы, скользя по ним подошвами сапог. Кай обещал устроить ему лучший день рождения, и завтра в канун Нового года, тридцать первого декабря, Леонарду исполнится одиннадцать лет. Они решили праздновать всю ночь, пока мама будет находиться на работе, а после отоспаться днём и встречать Новый год совместно с семьями на вечеринке у Джоша.

Сегодня план был такой.

Взять в видеосалоне кучу разных дисков, затем зайти в магазинчик «Бёрни» и набрать различных вкусняшек: начиная от колы со вкусом мармелада дайкири и заканчивая самим мармеладом и овсяным печением с шоколадной крошкой, чипсы «Уолкерс» (Walkers — Lay's Великобритания), «Принглс» и «Читос». А еще кучу «сникерсов», «баунти» и «марсов», и даже чёртов драже «Эм-эн-Эмс». Макси-пакет! Мороженное! Да!

И так совпало, что их с Каем мама сегодня дежурит. И Кай даже обещал Леону зажечь бенгальские огоньки раньше Нового года. Они не праздновали Рождество, потому что мама работала: под праздники вечно увеличивалось количество операций и пациентов, а она была медсестрой в отделении скорой помощи.

Это раздражало, но Леон смирился. Рядом был брат, который периодически поддразнивал Леона, но не злобно.

Кай, как старший ребенок, делал всё, что от него зависело, чтобы Леон был в порядке и в безопасности, но для Кая, что удивительно для детей их возраста, это было не в тягость, а в радость. Леон обожал своего старшего брата и часто повторял за ним.

Он спокойно мог брать вещи Кая, будь то «си-ди-плеер» или диски для него, блокнот с рисунками, где часто мелькало лицо Мириам Ву (она была одноклассницей Кая, а еще тоже как и он входила в их неформальную тусовку, где они пытались сочинять песни и музыку; получалось не очень, но он все равно гордился старшим братом), так Леон и понял, что Кай безнадежно влюблен — по мнению Леона Мириам часто истерила и слишком громко изображала плач для привлечения внимания, лишь бы все побросали гитары и кидались утешать её от «тлена всего сущего».

Так вот Леон часто брал вещи брата, а, особенно диски со скачанной по сети музыкой. Рёв гитар и весь флёр готики еще тянулися с прошлого года, когда они начали смотреть фильмы о вампирах. Мириам, зависавшая с ними, умирала от неразделенной любви к Лестату — Тому Крузу в белом парике, как сказал Джош, посмеиваясь при виде лица Леона. Но Джош разделял мнение Леона, что Блэйд — круче. Без соплей. И катана у него, как у Делакруа. И чёрный плащ лучше, чем у Киану Ривза в «Матрице». И Фрост — Джош напоминал имя актера, но Леон забывал его — злобный и коварный, но все же проиграл Блэйду.

— Что хорошего?! — возмущалась Ву. — Единственный красавчик в фильме, и то пал от руки этого, — она махнула в эффектно застывшего Снайпса. — И эта Карен — глупая, ей же предлагали вечную жизнь! Вечную молодость!

Джош кашлянул в кулак, пока Кай пялился на эту глупую Ву с таким взглядом, пугающим Леона своим бездумным выражением.

Он шепнул Джошу, который сидел рядом с ним, вальяжно развалившись на диване и поглощая попкорн:

— Со мной такое же случится, когда я стану старше? — он опасливо покосился на Мириам. — Я тоже буду выглядеть идиотом?

Джош прыснул и протянул корзинку с сырным лакомством мальчику:

— Нет, братишка, ты — серьезный перец. Помнишь, как ты выменял карточки с покемонами?

Леон кивнул и взял раздутые хлопья кукурузы. Фантастическое сочетание соленой карамели и острого сыра.

— По мне, когда тот пацан заартачился и не хотел отдавать тебе Чаризарда, то ты просто заговорил его. Я думал, что будет драка, как минимум, но нет, у тебя нереально крутые коммуникативные навыки! Чёрт, бро, я думаю, что ты будешь заправлять какой-нибудь хренью, типа рулить акциями на Уолстрит, иначе быть не может, — Джош подмигнул Леону, а после кивнул в сторону брата, продолжив шёпотом. — Это временное помешательство, просто Кай еще не так умён как ты.

Они пакостно захихикали.

Благо, что сегодня Мириам Ву не явилась на день рождения, так как «не круто торчать в разгар всех новогодних вечеринок рядом с малолеткой». Это выбесило Кая, после чего они жутко с ней поругались, что не разговаривали уже неделю. В их музыкальной и разношерстной компашке никто не позволял себе такого, потому что возраст у всех разнился в несколько лет. Все выросли в одном захолустном высотном доме — кроме Джоша — он был из весьма обеспеченной семьи, и их мамы когда-то учились вместе, но стоит отдать должное Джошу — он никогда не распространялся на счет своего материального положения, и если можно так выразиться, жил на стыке двух миров.

— Какая она красивая, — Леон мечтательно застыл перед афишей с темнокожей девушкой в обруче с вытянутыми зубцами и пластинами, украшенном грубо обработанными драгоценными металлами и монетами древней чеканки, и охватывающем голову по вискам и лбу листьесердцами, фиксируя этот прототип древней, хоть и киношной короны. Массивное колье-бармица переходило в витиеватый доспех, едва прикрывающий грудь, но также являющийся одной из регалий древности (такое решение видимо приняли художники по костюмам, но Леон об этом не думал), достойных царицы. Она стояла, раскрыв кисти рук в стороны от бедер как в танце, закрыв глаза и утопая в свете луны, а на втором плане афиши маячил некто с длинными волосами в сомнительно удачном ракурсе и с немного косоватым выражением лица.

— Да, у нас только в апреле пустят в прокат «Королеву Проклятых». Я посмотрел версию для фокус-группы, ну фильм слабый, много пафоса, кожи и латекса, короче говоря, я смутно представляю, какую срань надо снять, чтобы она превзошла это по сопливости и готическим пузырям. От книги Райс ни хрена.

— Это что… Лестат? — Джош заорал в голос от смеха, услышав, как Кай закряхтел при упоминании «экранного соперника» в жизни его дамы сердца.

— Опять Лестат, — буркнул Леон. Его триггерило от одного только имени. Сразу в голове всплывала Мириам Ву. И ее воздыхания по Лестату. Которого не существовало.

Неужели все женщины влюбляются в длину волос на голове у мужчин? Похоже, что да. Ведь он часто видел маму рыдающей над дамским романом, где у мужчин на обложке были огромные вырезы на рубашках до пупа, невероятный торс, выращенный стероидами, а главное — густые, сильные и шелковистые волосы, развивающиеся в порывах ветра. А после мама вздыхала и часто повторяла: «Как это прекрасно…такие слова».

Постоянно она перечитывала роман «Ястреб и голубка». И тоже вела себя странно. Хихикала, как его одноклассницы. Как-то раз Кай уснул, и Леон пробрался к этой книжке. Он почти было открыл книгу, но Кай появился словно из ниоткуда и отобрал её со словами, что рановато для Леона такое чтиво.

На вопросы, что там за сюжет такой, что нельзя читать именно ему — Кай хмыкнул, а после сказал:

— Главная героиня требовала к себе много внимания… И что все в нее были влюблены. Все хотели быть ее женихами.

— Как и Мириам Ву?

— Мириам не такая, Лео, ты не справедлив к ней, — Кай грустно улыбнулся.

— Ты меня пытаешься убедить или себя? — невинно поинтересовался Леон.

— Ах ты, язва! Тебе не спастись от щекотки! — Кай кинулся следом за хохочущим и улепетывающим братом.

Леон снова включился в разговор, когда Бутч говорил:

— …годное в «Королеве проклятых» — это музыка. Не так давно дебютировала Disturbed: в фильме аж несколько песен этой группы, так же их солист Дрейман должен был озвучивать этого кровосисю, там же по лору у Райс вампы не поют, а подражают всему, поэтому охеренно талантливые, такой новомодный рояль в кустах. Ты и летаешь, и поешь, и вечно живешь. Луизианский вайб. Но типа продюсеры в последний момент позвали солиста Korn. А как еще музыку пропиарить — через фильм. По сути кроме музыки — это невозможно смотреть. Видеоклип, где герой просто никакой. Все-таки надо им было доплатить Тому Крузу, тот хорош, — Бутч нахмурился, — но я тебе так скажу, по мне из всего того, где он снимался, по мне «Легенда», по-моему лента восемьдесят пятого…да, вот он, — он показал на диск, — где он еще мелкий, прям как вы. Критики засрали это кино. Типа сказка слишком сказочная. Ахереть предъява…

— Берем? — Кай обратился к Джошу и Леону.

— Сомнительно, но окэй, — Джош кивнул. — Леон, что скажешь? Леон?

Леон смотрел на диск с дневным изображением замка и в небе над которым почти сливаясь были выделены глаза, а в озере, которое окружало замок отражался Нью-Йорк в ночное время.

— А что это?

— Десятое королевство. Не видел что ли? Обычно вы берете какие-то боевики, ужасы, хотя я не выдаю детям ужасы, я подчеркиваю, — он обернулся вокруг, озираясь.

— И его нам заверни, тоже посмотрим, ночь впереди, о, слушай, — Кай обернулся и указал пальцем на еще один диск. — Давай «Хребет дьявола». Я слышал об этом фильме, но не видел.

— Точняк, давай, — Джош обернулся к Леону. — Если хочешь, то давай возьмем еще что-нибудь.

— Я хочу еще раз посмотреть «Проснись, железо!» и «Пиноккио и Император Ночи».

— Опять эту жуть хочешь посмотреть, боже, Лео, ты меня пугаешь, — Бутч нервно хохотнул. — Вот держи, можешь не возвращать, будем считать, что это подарок от меня, — он улыбнулся.

Мальчик схватил диски и, радостно хохоча, выбежал на улицу.

— Как мало надо для счастья, пока тебе не надо платить налоги, — фыркнул Бутч. — Ну, повеселитесь.

Кай и Джош попрощались с хозяином видеопроката, поблагодарив его, и направились в «Бёрни». Небольшая лавка, даже магазинчик, с вкусняшками и ежедневными продуктами с весьма деликатными ценами, хотя Джош и предлагал оплачивать всё, Кай намеренно не брал с друга денег.

«Я что зря билеты с попкорном продаю на ярмарках?» — возмутился он.

Леон не мог перестать улыбаться и все продолжал кругами скакать вокруг брата и Джоша, которые закупались припасами для ночного киномарафона.

В какой-то момент ему показалось, что кто-то следит за ним. Он обернулся, но никого не увидел. Люди в Лондоне торопились на вечеринки. Сильно. Он обернулся и вскликнул. Перед ним возвышался незнакомец в чёрном цилиндре с перьями и в очках с мелкими круглыми стеклами едва закрывающими глаза. Вечером. В солнечных очках.

На нем было двубортное, оливковое, приталенное с длинными полами пальто, небрежно застёгнутое на второй ряд пуговиц, шейный оранжевый платок, искусно уложенный, перчатки из бархата в тон платку. Он держал подмышкой трость, золотая рукоятка которой была выполнена в форме перьевых крыльев. На левой руке сверкало массивное кольцо с головой какой-то коровы.

— Это телец, Леон, — мягко произнес мужчина. — Скоро тебе исполнится одиннадцать, — он наклонил голову, очки чуть съехали на переносицу, и его глаза блеснули жёлтым.

Леон захотел закричать, но не смог. Он словно весь продрог. Ему стало очень холодно, а дрожь волной пробежала по телу.

— Откуда вы знаете моё имя? Кто вы такой?!

Незнакомец хмыкнул:

— Возьми подарок от меня, — он протянул руку, а Леон с ужасом понял, что помимо своей воли тоже протягивает руку к незнакомцу, хотя мама сотню раз говорила, что ничего нельзя брать у чужих людей.

Что-то небольшое и тяжелое упало ему в раскрытую ладонь. Он мельком опустил взгляд, пытаясь рассмотреть незнакомый предмет, но тут же посмотрел на неизвестного. А того словно вовсе и не было. Вокруг хлопьями падал снег. И кроме следов Леона, торчавшего возле магазина, других следов не было. И людей тоже вокруг не было.

— Ты что там с воздухом разговариваешь или снег ловишь? — Кай окликнул брата. — Пойдем.

Леон шел за братом и Джошем молча. Ему было не по себе. Он хотел быстрее дойти до дома и рассмотреть предмет, что сунул ему незнакомец. Вдруг это что-то опасное, и ему станет плохо. А он не сказал Каю. Он доверял брату и любил его, всегда был честен, но тут было что-то такое, что не позволяло ему рассказать о незнакомце и его странном подарке.

— Ты что-то притих? Устал? — Кай поправил на плече тяжелую сумку. — Снег валит, надо торопиться, а то я уже с голода помираю.

— И не говори, я жрать хочу, — Джош подошел к Леону, хлопнул свободной рукой по плечам. — Потерпи чуть-чуть, скоро доберемся.

Кай наконец-то дошел до дома:

— Чертов снег, как лось на льду, копыта в стороны. Скользко, — он открыл дверь в вестибюль, и они подошли к лифтам.

Леон нажал на кнопку вызова. В тёплом свете ламп родных стен он почувствовал себя спокойнее. Еще лучше, когда они наконец-то зашли домой, сняли верхнюю одежду, скинули ботинки и включили разноцветные фонарики.

— Дивные носочки, — съехидничал Джош, глядя на ноги Кая. — У Ву подрезал?

— Любуйся, — тот демонстративно вытянул ногу, не забывая тянуть носочек стопы в ярко-розовом носке с хрюшками. Они захохотали.

Искусственная рождественская ель замигала фонариками, а мальчишки довольные поплелись на кухню, изучая очередность провианта на поглощение.

Кай отправил Джоша и Леона подготовить их общую и более крупную комнату-гостиную, которую они делили с Леоном (мама спала в маленькой комнате с закрытой дверью, потому что ей всегда нужно было отсыпаться после дежурств, так что зал стал комнатой мальчиков). Стены были заклеены постерами с музыкальными группами и видеоиграми: Готикой, Максом Пейном, третьей ГТА и второй Дьябло, на письменном столе царил бардак. Компьютер стоял отдельно на другом столике, а по центру на сложенной старинной швейной машинке стоял выпуклый телевизор, вокруг которого суетился Джош, подключая DVD-плеер через кабели к телевизору.

Пока Кай и Джош были заняты, Леон заперся в ванной комнате и достал круглый предмет. Им действительно оказалась монета, но для ее размера она была слишком тяжелой. На одной стороне вырисовался знакомый ему бык.

«Телец», — сам того не желая, Леон себя поправил.

На обратной стороне красовался замысловатый рисунок из буквы «Х», зеркально соединенной с ней «N», переходящей в линию с маленькими кружочками, и завершающийся чем-то похожим на крест. А вокруг этого рисунка значилось слово.

— Фо...ка… Фока… — Леон поворачивал монету по часовой стрелке, — ...лорас… Фокалорс?

Монета засветилась и растаяла в воздухе, оставив после себя круги дыма, которые потянулись к Леону, отшатнувшемуся и почти было упавшему в ванную, но зацепившемуся за край полотенца. Потянул, и всё, что стояло на полотенце с грохотом разлетелось по комнате.

— Ты там в порядке? Все хорошо? — послышался встревоженный голос Кая, постучавшегося в дверь.

— Всё нормально, — выдохнул Леон, развалившись в пустой ванной.

Он испытывал непонимание и страх. Дым втянулся в него через рот, но он не почувствовал каких-то изменений. Дверь резко распахнулась.

— Ты чего тут разлёгся? — удивился Кай. — Пойдем, мы еще пиццу заказали, её к десяти привезут.

— Мама же сказала, что нам надо будет уже лечь спать?

— Ты серьезно думаешь, что она не знает, что мы спать не будем? — улыбнулся Кай. — Это больше профилактика, что раз не спите, то хотя бы не до утра. Идём! С какого фильма начнем?!

— Давай с Хребта Дьявола! — Леон схватил протянутую руку брата, выныривая из ванной, а следом и в коридор.

— Да вы где?! Я с голоду скоро крякну! — взвыл Джош.

Они рассмеялись и побежали поедать вкусняшки.

* * *

Леон проснулся от шума и стуков. Как будто что-то колотило ногами по полу. Он открыл глаза. Телевизор просто светился белым, видимо фильм закончился, и плеер перешел в режим ожидания, вернувшись в начало меню.

Он повернул голову: Джоша не было. И Кая тоже. Ну не могли же они уйти гулять, оставив его одного дома.

Он снова услышал стук. И приглушенный непонятный звук. Вокруг было темно, огоньки и ёлка не горели. Только свет от экрана немного освещал комнату. Леон боялся темноты. Он думал, что друзья решили над ним пошутить или испугать.

Он медленно и осторожно выглянул из-за угла в коридор. Какой-то непонятный свёрток брыкался и катался по полу.

— Вы что там?! — гневно вскликнул Леон и выпрыгнул в коридор. И замер. Немой крик застыл в горле.

Лунный свет, пробиравшийся в коридор через кухонное окно, освещал возню, что парализовала Леона. Нечто огромное, черное и кожистое, полупрозрачное настолько, что было видно синие сверкающие серебром во тьме древа вен и сосудов твари, образуя сверток, облепило кого-то сверху, как пакетом, не давая выбраться. Снизу из свертка торчала нога в розовом носке с хрюшками. Нога и была источником стука. И сейчас этот кто-то перестал трепыхаться. Тварь издала ультразвук, режущий уши и начала раздуваться, моментально окрасившись в темный бордовый цвет, теряя прозрачность и сияние своих внутренних органов, а кокон сдувался. Оно высасывало свою жертву.

Это же не Кай! Это не может быть Кай!

Леон медленно повернулся, ощутив что-то вроде трепыхания позади. И стоял ровно. Перед ним, сияя серебром, неспешно раскрывался такой же плащ, обнажая розовое нутро, усеянное мелкими неисчислимыми зубами.

У чудовища был вертикальный рот как у пришельца из фильма Нечто. Оно потянуло к нему полы плаща.

— Нееет! — заверещал Леон и кинулся в сторону, пытаясь увернуться, но упал. Оно вцепилось в его ноги и начало оплетать их.

Он кричал от невыносимой боли, бился в агонии. Чувствуя, как обжигающая боль сковывает его ноги. Он терял сознание, пока не услышал отчетливое:

— Гладис Дельфирэ!