Экипаж остановился. Эрик выскочил на улицу и, запоздало отметив, что не помог спуститься Кристине, почти что убежал в дом. Так же поспешно поднялся к себе, скинул с себя одежду… и вещи со стола. С диким рыком шарахнул кулаками по столешнице. Да как она смеет!.. Как она смеет говорить ему такое! Упрекать его в жалости к себе! Они точно сговорились с Антуанеттой… Эрик осел на пол и уткнулся лицом в колени.

Кристина не влепила ему пощёчину — и это не более чем приятное недоразумение. И всю дорогу смотрела куда угодно, только не на него, потому что пыталась сдержать тошноту. Обманывать себя — глупо и недостойно человека, прожившего так много лет, как он. Поцеловать труп в лоб из жалости или в порыве эмоций от музыки — это не то же самое, что терпеть поцелуй этого самого ожившего трупа. Самый, шайтан бы его разодрал, прекрасный поцелуй в его жизни. Хотя было бы из чего особо выбирать…

А сейчас Кристина наверняка пакует свои вещи, если ещё не бежит босая по снегу подальше от этого дома. Эрик даже заставил себя подойти к окнам, чтобы проверить догадку, но ни Кристины, ни её следов на улице не обнаружил. Значит, ещё собирается. Пусть! Лучше так!

Эрик отшатнулся к стене и со стоном закрыл лицо руками. Конечно у него нет никакого опыта — только теория, если так можно выразиться. Но ведь он соврёт, если скажет, будто ей было… неприятно. Она не попыталась отстраниться, не убежала, опять же — пощёчину ему не влепила. Прежняя Кристина растерялась бы и даже не подумала ни о чём таком. Однако его прекрасная роза, отрастившая очень колючие шипы, определённо не стала бы терпеть, если бы ей не… не нравилось.

Он, шатаясь, вышел в коридор, спустился на второй этаж и прислушался к звукам из её комнат, но даже его тренированный слух ничего не мог уловить. Эрик нервно нарезал круги по площадке перед лестницей, когда дверь вдруг открылась, и Кристина появилась на пороге.

— Кристина, если вы решили уехать к Анту…

— Эрик, — она подняла руку. — Я… должна вам кое-что сказать. Прошу, не перебивайте.

Он замер на месте, вперив в неё взгляд и, кажется, задержав дыхание — потому что он мог слышать, как бьётся его сердце и как бежит кровь по сосудам.

— Помните, я сказала, что не знаю ответа на ваш вопрос? Задумала бы я отъезд, если бы была вашей невестой? — Она рвано вздохнула. — Я не могу ответить на него и сейчас. Потому что на прошлых условиях я бы не дала согласия, а… а новых я не знаю. Но если бы я согласилась сейчас, то нет, я бы не сбежала.

Эрик молчал несколько мгновений, как вдруг закашлялся, глубоко вдохнул и закашлялся с новой силой. А в следующую секунду решил, что сошёл с ума. Он резко разогнулся, так что в глазах потемнело, и осмотрелся. Но всё вокруг было таким, как он помнил. И Кристина стояла напротив — перепуганная, держащаяся за стену, с прижатой к груди рукой.

— Скажите, что я всё ещё в своём уме, — наконец выдавил он.

— Боже, Эрик! — Кристина подбежала к нему, схватила его за плечо и убрала волосы с его лица. — Вы так напугали меня! Вам плохо? Идёмте, вам нужно сесть…

— Я в порядке! — рыкнул он и тут же схватился за голову. — То, что вы сказали… Про новые условия. Кристина, вы же не всерьёз…

— Теперь я вижу, что вы отлично себя чувствуете, — хмыкнула она, отстранившись, и Эрик бросил на неё прожигающий взгляд. — Прежде чем мы продолжим этот разговор, я скажу ещё одно. Если вы так и будете бесконечно унижать себя и оскорблять, вам придётся делать это без меня. Я не хочу тратить свою жизнь на бесплодные попытки вас переубедить.

— Я определённо сошёл с ума. Вы не можете говорить это всерьёз. Вы не можете иметь в виду то, что… имеете.

— Думайте, как хотите. Я сказала то, что сказала. А теперь простите, я очень хочу спать.

Она исчезла за дверью своей спальни, а Эрик, двигаясь механически, спустился в столовую, вытащил из серванта графин с коньяком. И, жонглируя стаканом, выпил половину.

Новые условия… То есть… Да нет, бред какой-то… Не может этого быть… Но она сказала то, что сказала. То есть… То есть она намекнула, что… Эрик налил себе ещё и опрокинул залпом. …что подумала бы над его… предложением?! И какие, к чёртовой матери, условия? В омерзительной близости не маячит такой же омерзительный граф де Шаньи, не пытается увести Кристину, натравить на него полицию или даже — что было особенно забавно — прикончить его самостоятельно. Так какие могут быть условия?

Эрик осоловевшим взглядом окинул столовую. В сущности, если она станет его живой женой, ничего особенно в её жизни не изменится. Ну, может, они будут иногда ездить в Париж на прогулки. И, может, он будет иногда — с её позволения — целовать её. Если она согласится на это, он действительно станет счастливейшим человеком.

Нужно ехать за кольцом? Или снова достать из тёмных уголков их истории то самое кольцо, которое ещё успело стать свидетелем его поистине чудесного и одновременно ужасного воскрешения? Нет, довольно. В конце концов у него достаточно денег, чтобы не было нужды ворошить такое сомнительное прошлое…

Проснулся Эрик к своему удивлению в столовой, лёжа на столе. Поэтому пробуждение оказалось таким болезненным, что искрами из глаз он едва не спалил скатерть. Кристина сидела напротив и с усмешкой пила кофе. Потом отставила свою чашку, наполнила ещё одну и подвинула её к Эрику.

— Зачем вам нужен был коньяк? Ещё и в таких количествах, — она покачала головой.

— Если вы не знаете, почему люди пьют такие напитки в таких количествах, то вы определённо очень счастливый человек, — протянул он, прикончил кофе и сказал: — Я должен привести себя в порядок.

Ванна, одеколон и чистая одежда сотворили чудо, и он впервые за много часов почувствовал себя сносно. Сегодня уже слишком поздно, чтобы ехать в Париж, но завтра он поедет туда рано утром. И вечером, после ужина, сыграет что-нибудь для Кристины. Быть может, даже споёт… и спросит. Да. Спросит. Что ему терять? Даже если он этого не сделает, Кристина уедет, как уже запланировала.

Ужин и следующие пара часов в гостиной прошли в почти полной тишине. Кристина читала какую-то книгу, а Эрик делал один за другим наброски свадебного платья. Правда, они — все до одного — отправились в камин. И он перешёл к написанию свадебной мессы. Сложность заключалась в том, что прежде он как-то не задумывался, что Кристина — лютеранка и поэтому навряд ли захочет венчаться в католическом храме. А об особенностях лютеранского венчания Эрик ничего не знал.

Выяснению этого вопроса он посвятил первую часть ночи, а вторую — написанию мессы: всё же она понадобится. Жаль только, что у него здесь нет органа, и поставить будет некуда… Впрочем, на этаже есть пара пустых комнат — можно будет занять одну из них.

Утра Эрик еле дождался — в отличие от конюха, судя по его сонному виду. Но ехали они быстро и прибыли в Париж, когда магазины только открывались. Эрик заглядывал в один за другим, но нигде не мог найти такого кольца, которое удовлетворило бы все его запросы. То они были недостаточно роскошными, то слишком вычурными, то в них не было оригинальности, то скорее напоминали продукты воображения человека, злоупотреблявшего гашишем и абсентом.

Только к обеду, объездив половину города, Эрик нашёл идеальный вариант. Но лишь покинув магазин, осознал, что именно он собирается сделать. А именно — предложение Кристине. Предложение руки и сердца. Он пошатнулся и едва не упал. Предложение Кристине… Странно об этом думать после всех событий последних двух лет. Но, возможно, если бог всё же есть, он наконец смилуется над ним, и Кристина согласится.

Вернулся домой Эрик аккурат к ужину: можно было успеть и немного раньше, если бы он не решил пройтись по магазинам и купить Кристине ещё всяких полезных мелочей. Он, бросив покупки в холле, велел служанкам отнести их в её комнату, потом расставил по гостиной букеты, ещё один отнёс наверх в комнату Кристины и только тогда спустился в столовую.

Еда не лезла в горло и даже немного тошнило — наверное, из-за волнения. Поэтому он только пил вино, приличия ради закусывая сыром и прочей дребеденью. А вот Кристина напротив, ела охотно и даже пыталась заводить разговор. Но поскольку Эрик мог только мычать что-то невразумительное, попытки так и остались попытками. Когда же она закончила и направилась в гостиную, Эрик вздрогнул от прикосновения холодной из-за пота рубашки.

— Эрик, это… это так красиво, — ахнула Кристина, едва открыв дверь гостиной.

— Садитесь, пожалуйста, — он кашлянул в кулак, прошёл к роялю и открыл крышку. Сейчас он начнёт играть, и всё будет в порядке…

Он играл на ощупь, прислушиваясь, не выглядит ли музыка слишком тревожной. Меньше всего он хотел сейчас напугать Кристину. Но он не слышал от неё ни одного звука, что и пугало, и успокаивало одновременно. Вдруг он закончил — неожиданно даже для себя, — вскочил с табуретки и прошёлся по комнате.

— Кристина, прежде чем я скажу то, что намереваюсь… Вы должны знать, что подали мне вчера надежду, и если я понял вас неправильно — прекратите всё это сейчас.

Она удивлённо смотрела на него, но молчала. Хочет, чтобы он продолжал?!

— Я прошу… нет, я умоляю вас согласиться и… стать… — Эрик, дрожа, опустился на колено и вытащил из кармана коробочку с кольцом, — стать моей… живой женой.

— Эрик… — выдохнула Кристина. — Я… я отвечу. Но я хочу знать ваши условия.

— Они вам известны. И… вы всё это делаете последние несколько месяцев. Но, может… может, вы разрешите мне иногда вас… обнимать?

— Эрик, я… я согласна! — воскликнула Кристина, и по её щекам скатились слёзы.

Она протянула Эрику левую руку, чтобы он надел кольцо, и осторожно обняла его. Эрик уткнулся ей в плечо, чувствуя, как его душат слёзы, но Кристина неожиданно отстранила его от себя и, прежде чем он успел что-то подумать, легко поцеловала его в губы. Он согнулся, сжав край её платья, и прошептал:

— Кристина, вы ангел. И вы добровольно спускаетесь во мрак!..

— Эрик, здесь нет никакого мрака, — строго произнесла она. — Он остался в прошлом. Он остался глубоко в подвалах Оперного театра. Здесь его нет — и не будет. И ещё, — улыбнулась она, — у меня есть ещё одно условие, кроме того, что вы прекратите постоянно унижать себя.

— Говорите, — обречённо отозвался Эрик.

— Вы не будете знать, какое на мне будет платье.

— Вам не понравилось моё платье?!

— Понравилось, — кивнула Кристина. — Но в этот раз я хочу соблюсти традицию.

— Вы вьёте из меня верёвки! — простонал Эрик. — Хорошо, будь по-вашему. Тогда я пойду. Нужно столько подготовить…

— Ночью? Это может подождать до утра. Не бросайте меня здесь одну. Мы ведь только что заключили помолвку, а вы уже меня покидаете. Сядьте, пожалуйста. Налейте ликёра и расскажите мне что-нибудь. На самом деле я ведь ужасно мало знаю о вас.

Эрик, словно зачарованный, делал всё, что она говорила. Он отпил хереса и спросил:

— Что вы хотите знать обо мне?

— Всё, что вы расскажете. Боже, я даже не знаю, сколько вам лет!

— Как и я, — кисло улыбнулся он. — Наверное, около сорока. Увы, я не дерево, чтобы можно было отрезать от меня кусок и узнать точно. — Он перевёл дух, допил херес, налил ещё себе и Кристине. — Я не знаю, что рассказать вам. Я родился в Руане или рядом с ним, не знаю. У меня нет родины, я как-то говорил это вам. Про мои странствия вы немного знаете. Больше я вам не расскажу. — Он поднял на Кристину взгляд: — Что ещё вы хотите знать?

— Этот вопрос давно меня гложет, — наконец произнесла она. — Как… как вы выжили? Я не могу этого вообразить! Я ведь была там, я видела… — она судорожно вздохнула.

— Надеюсь, вы спрашиваете не потому, что раздосадованы этим фактом. Полагаю, учёные будущего выяснят, как такое возможно. Я только знаю, что провалился в темноту. А потом услышал ваш голос — и очнулся. Но когда я встал, вас уже не было. Я знал, что вы существуете в действительности, но мне казалось, что вы обернулись духом. Единственное, что убеждало меня в вашей реальности, — это кольцо. И тот поцелуй, что вы оставили на моём лбу. — Эрик решился посмотреть на Кристину и заметил её смущение: — Да, я почувствовал его. Но я ничего не мог сделать… О, только не надо лить слёзы!

— Но ведь это ужасно! То, что вы рассказываете… Лежать ничего не видя, не слыша, не имея возможности пошевелиться — это так ужасно, Эрик!

— Хотите я покажу вам фокус? Или спою что-нибудь? — Она помотала головой. — Тогда просто прекратите рыдать! Вы же знаете, что я терпеть этого не могу!

— Простите, — прошептала Кристина. Она обвела взглядом комнату и сказала: — Жаль, что папы не будет. И матушки Валериус. Они были бы так счастливы за нас.

Эрик только хмыкнул. Счастливы, конечно. Были бы они счастливы, если бы узнали, что их драгоценное дитя решило связать свою жизнь с подвальным монстром и убийцей! Ни один человек в здравом уме не был бы счастлив, узнай он такое о своём дитя. Эрик одним глотком допил херес. Дитя?.. Нет, у них не будет детей. Он не прикоснётся к Кристине в этом смысле. Довольно с неё и поцелуев. Этим он её не осквернит.

— Эрик, я хочу поехать завтра в Париж — рассказать новости мадам Жири и Мэг, — вдруг сказала Кристина. — Или вам нужен завтра экипаж?

— Нет, поезжайте. Я пока займусь приготовлениями.

— Хотите решить всё за меня? — лукаво улыбнулась она. — Между прочим, это и моя свадьба тоже. Я ценю вашу заботу, но мне тоже хочется поучаствовать в подготовке. А вам нужно отдохнуть. Эрик, вы совершенно вымотаны! Пожалуйста, пообещайте мне, что не будете работать всю ночь, а ляжете и как следует выспитесь.

— Вы быстро освоились в новой роли! — ухмыльнулся Эрик. — Хорошо, я лягу спать, если вам от этого станет легче.

Выполнить обещание оказалось не слишком просто. Лечь-то он лёг, но вот уснуть не мог ещё долго и потому пару часов прослонялся по комнате, прикидывая, что нужно будет подготовить. В конце концов, сонный, он едва успел добрести до постели.

Когда Эрик проснулся, солнце уже вовсю светило, а часы показывали почти что полдень. Дьявол, он превращается в развалину! Брился он, кляня себя на чём свет стоит, выплёскивая бессильную злость, так что несколько раз едва не оставил на щеках глубоких порезов. Кристина выйдет замуж за старика! Дрянь какая!.. Хотя… он отпишет ей в завещании всё своё состояние. Она сможет уехать куда-нибудь и выйти замуж за кого-то не такого дряхлого и омерзительного.

Только прервав эти рассуждения, чтобы выбрать жилет, Эрик вспомнил о первом условии Кристины — никаких самобичеваний, самоуничижений и так далее. Значит, нужно начинать отучаться от этого прямо сейчас. Потерять из-за этой привычки Кристину совершенно не хотелось. А сомнений в том, что она способна уехать от него куда подальше, не было. И в этот раз Антуанетта не поможет её найти: её терпение не безгранично.

Как ни старался Эрик растягивать повседневные дела, они кончились слишком быстро. Наступило время обеда, а Кристины по-прежнему не было. Напрасно он пытался сочинять: мысли раз за разом возвращались к ней. Он не мог отделаться от подозрения, что это был лишь такой изящный способ покинуть его навсегда. Наконец, когда пошёл уже пятый час, за окном послышался шум подъезжающего экипажа. Эрик сбежал вниз впереди собственных ног.

Кристина — румяная, счастливая — появилась на пороге с покупками в руках. Эрик же застыл со сложенными на груди руками напротив неё, стараясь выглядеть как можно более грозным:

— Где вы пропадали столько времени?

— В книжном магазине, у мадам Жири и ещё я заглянула в кондитерскую.

— Вы пропустили обед!

— Эрик, я же не могла приехать, сообщить о помолвке и тут же уехать!

— Вам следовало бы так поступить!

— Нет, ни в коей мере. К тому же мне нужно было обсудить платье, — Кристина продемонстрировала ему свежий модный журнал.

— И как ваши успехи? — прищурился Эрик.

— Нет-нет-нет, даже не пытайтесь — у вас ничего не выйдет. Можете смотреть его хоть с лупой в руках — вы не узнаете о моём выборе до самого дня свадьбы, — хихикнула Кристина.

— И это одна из тех вещей, которые нам нужно обсудить. Дата, место… Гости, — вздохнул Эрик. — Пусть их будет не очень много.

— И вам нужен шафер. Я бы предложила месье Перса, но шаферу придётся участвовать в церемонии. Так что придётся серьёзно подумать об этом.

— Проклятье, — выдохнул Эрик. — Больше у меня никого нет… К дьяволу! Идёмте, переоденетесь — и позанимаемся перед ужином. Не то вы снова потеряете форму, — бросил он, махнув рукой, и взлетел на второй этаж.