На следующий день я наконец увидела Итана и Рене. Они вместе собирались идти в столовую, чтобы перекусить, так что я решила присоединиться к ним и по пути рассказать про вчерашнее выступление.

Я довольно быстро обо всём поведала, не упустив ни одной детали. Поэтому, когда мы пришли в столовую, я уже собиралась вернуться в аудиторию. 

– Хей, а покушать? – спросила Рене.

– Ну, во-первых, у меня нет денег...

– Оу, хочешь, я куплю тебе чего-нибудь? – сразу оживилась она.

Я замялась и почувствовала, как начинаю краснеть.

– Да не-е-е-ет, не нужно... Я не голодна, правда...

– Ты уверена?

– Абсолютно. Я поем, когда приду домой.

– Так это же будет чёрт знает когда! – выпалила Рене. – Давай я...

– Рене, – Итан положил руку ей на плечо, – она привыкла есть невероятно вкусное филе воды в собственном соку. Для неё это норма. Она не голодает, она не анорексичка.

Я энергично кивала после каждого слова брата.

– Прости! – перебила его Рене, снова поворачиваясь в мою сторону. – Я снова перебарщиваю с заботой, да?

– Немного, – призналась я. – Не извиняйся, у каждого из нас свои... Тараканы.

Она кивнула и спокойно улыбнулась.

Ну вот, снова Рене хотела меня накормить... Второго такого раза я бы не пережила и точно бы умерла от неловкости. Повезло, что я не голодна и особо ничего не потеряла, когда отказалась.

– Так, а во-вторых? – после короткого молчания спросила Рене.

– А во-вторых, я не хочу есть, так что делать мне здесь больше нечего.

– А с нами посидеть? – упрекнул меня Итан.

– С тобой я и дома посидеть могу, – прыснула я и уже двинулась к выходу, но решила обернуться.

На меня смотрели две пары глаз – голубые и карие – и умоляли меня остаться. Как будто мы видимся сегодня последний раз и жизнь разлучит нас навеки, если я уйду.

В целом, терять мне было нечего. Либо я посижу минут двадцать в приятной компании, либо провтыкаю в телефон весь перерыв.

Я закатила глаза и вернулась к ним, делая вид, что это стоило мне невероятных усилий. Они запрыгали на месте и дали друг другу «пять».

Когда Итан и Рене взяли себе еду, мы присели за свободный столик.

– Ру, у тебя нет никаких планов на вечер пятницы? – внезапно спросила Рене.

– Н-на вечер пятницы? – слегка опешила я. – С моим графиком я даже не знаю, буду ли я жива завтра... А что?

Моя подруга довольно ухмыльнулась, переглянулась с Итаном и до хруста размяла костяшки пальцев.

– В эту пятницу мы с Итаном идём делать парные проколы.

– Парные проколы?

– Да! Дополнительные в мочках, – гордо сказала Рене.

Я оглядела её уши. По одному основному проколу в обеих мочках, один прокол в хряще на правом ухе и два – на левом. Скоро подпишу её в контактах как «Рене Дуршлаг».

У моего брата было лишь по одному проколу в мочках. И, честно, я не знаю, как он не умер, когда ему первый раз прокалывали уши. Ведь у Итана есть только один довольно серьёзный страх: иглы. Если бы не этот страх, то он бы со стопроцентной вероятностью пошёл учиться на врача.

– Ты-ы-ы! – протянула я и в замешательстве указала на Итана рукой.

– Да, я, – смутился он и почесал затылок.

– А что он? – Рене неловко улыбнулась.

– Ты не сказал ей? – удивлённо прошептала я. – У-у-у-у-у!

Рене всё ещё продолжала непонимающе оглядывать нас. Я уже собралась объясниться, но Итан вскинул ладонь и перебил меня:

– Не надо, я сам. Видишь ли, Рене... Я боюсь иголок больше всего на свете, – он нервно засмеялся. 

– Что-о-о? – удивлённо и даже с некой обидой протянула она. – Мог бы сразу сказать, мы бы что-нибудь другое придумали!

– Нет-нет-нет, я хочу! – Итан резко выпрямился и энергично замотал головой.

Несмотря на свой страх, брат был тем самым другом, который просто обожает всякие парные штучки. Предметы одежды, кулоны, проколы, тату – что угодно. Будь его воля, он бы не только уши проколол, но и какую-нибудь уздечку. Причём не только на языке.

– Точно? Мы можем остановиться на парных кулонах или статусах, – с непривычной серьёзностью сказала Рене.

– Точно, – так же серьёзно ответил он.

Лицо Рене явно выражало сомнение. Через пару секунд она кивнула самой себе и слегка расслабилась.

– Бля, вот ты меня так шокировал, что я забыла, о чём говорила до этого...

– Ты спрашивала у меня о планах на вечер пятницы, – я осторожно встряла в разговор.

– Точно! – моя подруга радостно выпрямилась и щёлкнула пальцами. – Пойдёшь с нами колоться?

На меня снова уставилось две пары глаз, обе одинаково горящие, радостные и по-детски милые. Они без слов умоляли меня согласиться. Где-то я такое уже видела...

– Куда вы хоть идёте?

– Ты там била свою первую татушку, – напомнил Итан. – Там и проколы теперь можно делать.

Это заставило меня задуматься, а не сразу отказаться.

Я уже месяц думаю о новой татуировке. Хочется что-нибудь набить на бедре, но я не знаю, что. Буквально чувствую острую необходимость в том, чтобы в моё бедро много-много раз потыкали иголкой с краской. Звучит ужасно, конечно, но я ничего не могу с этим поделать.

Пришлось приложить усилия, чтобы вспомнить, сколько денег лежит у меня в копилке. Вспомнила. Учитывая среднестатистические цены на тату, мне хватает.

– Ладно, я пойду с вами, – наконец сказала я.

Восторг на их лицах надо было видеть.

– Только я не хочу прокалывать уши. Сделаю тату.

– Ну во-о-от, а я хотела, чтобы нас втроём посвятили в дуршлаги, – обиженно протянула Рене.

– Она не фанатка парных вещей, – пояснил ей Итан, – так что по-любому бы не согласилась.

– Ладно, я всё равно очень рада, что ты пойдёшь с нами, – оживилась она и наконец принялась есть.

На пару мы с братом уже шли в одиночку, так как Рене нужно было идти в другой корпус.

– Как ты так быстро решился на какие-то парные штуки? – поинтересовалась я. – Да ещё и на проколы. Ты стал так быстро ей доверять?

– Ну а почему нет? – пожал плечами Итан. – Мне с ней комфортно, я вижу, что она и мухи не обидит, так что в целом могу ей доверять.

Если Итан так говорит, значит, человек действительно хороший. Это я никогда не выключаю подозревалку и в каждом – даже в таких котятах, как Рене или Корин, – вижу подвох, а он подходит к этому с точки зрения психологии. Всякие языки тела, вербальные и невербальные проявления враждебности. Я в этом не разбиралась, но было бы круто разобраться. Лишним не будет.

– Рене кажется слишком взбалмошной для тебя, – продолжила я после короткого молчания. – Как вы поладили?

– Не забывай, что я на первый взгляд кажусь долбоёбом, которому только хиханьки да хаханьки интересны, – он подмигнул мне. – Ну, конечно, в плане отношений мне нужен более серьёзный человек, а ей – более лёгкий, мы вдвоём это знаем. Но дружить с ней офигенно, правда. Благодаря ей я забываю обо всех проблемах, что у меня есть.

Я задумчиво улыбнулась и кивнула. Я всегда невольно радовалась, когда у моего брата с кем-то складывалось общение или, уж тем более, отношения. Надеюсь, его окружение ценит его так же, как и я. Он просто золото, какое ещё поискать нужно.

– Вы бы сошлись, кстати, – внезапно добавил он. – И в плане дружбы, и в плане...

– Так, – перебила его я, – не продолжай.

– Почему же? – он выгнул бровь и саркастически улыбнулся.

– Потому что, – процедила я и улыбнулась краешками губ. – Иди учись.

Он потрепал меня по волосам, прекрасно зная, что я ненавижу это, и скрылся за дверью в аудиторию.

***

По приезде домой я, разумеется, согласовав время с Итаном и Рене, записалась на тату. Варианта эскиза у меня всё ещё не было, но я пообещала мастеру, что определюсь к вечеру пятницы.

Зря.

Вечером в пятницу, когда мне нужно было выезжать, я поняла, что совершенно не представляю, что хочу видеть на своей коже. Сидя в автобусе, я так и не смогла найти хороший эскиз. Всё-таки мои представления о будущей тату оказались слишком абстрактными. У Итана и Рене я решила не просить помощи; их мысли наверняка были заняты предстоящими проколами. В общем, когда я вошла в студию, чувствовала себя какой-то провинившейся пятиклассницей, что входит в кабинет литературы и с позором признаёт, что не выучила стихотворение наизусть.

Моим мастером оказался приятный мужчина лет тридцати на вид. Короткостриженный брюнет с карими глазами, у которого ещё и были забиты рукава. Я сразу поняла, что оказалась в надёжных руках.

– У вас есть эскиз? – спросил он.

– Я... Так и не определилась, – призналась я.

Мужчина провёл рукой по затылку. Я, на удивление, быстро среагировала:

– Может, Вы что-нибудь выберете для меня?

– Давайте. Напомните, где Вы хотите набить тату?

– Вот здесь, – я провела ладонью по правому бедру.

– Угу, – задумчиво протянул он. – Стиль не важен?

– Главное – не что-нибудь ванильное и нежное. А так мне всё равно.

Мастер кивнул и отвернулся к монитору. В это время другой мастер закончил подготовку к проколам Рене и Итана. Первой пошла Рене. С ней закончили быстро, она даже ничего не почувствовала. Неудивительно.

Ей протянули зеркало. Она осторожно отодвинула дреды, посмотрела сначала на одно ухо, затем на второе. На её лице был виден восторг.

– Ну, дай гляну, – я с улыбкой подошла к ней.

Она радостно повернулась ко мне и показала оба прокола. Теперь в её ушах красовалось ещё два золотых гвоздика с красными камушками.

– Красота, – прошептала я. Она одобрительно закивала.

Теперь настал черёд Итана.

– Ты точно хочешь этого? – взволнованно спросила Рене. – Мы можем...

– Нет, правда, я хочу, – мягко перебил её Итан. – Всё будет в порядке.

Было чувство, что брат таким образом пытается убедить не нас, а себя.

Он присел на кресло и уставился в пол. Я видела, как тряслись его руки. Он старался смотреть куда угодно, внимательно рассматривать узоры на полу, но никаким образом не обращать внимания на пистолет в руках мастера. Это, конечно, не игла, но назначение у него такое же: сделать дырку в человеке.

– Хочешь, я возьму тебя за руку? – наконец предложила я.

– Я тоже могу, – закивала Рене.

Он оглядел нас сначала с сомнением, а затем – с полным доверием. Кивнул.

Рене пристроилась с левой стороны, я – с правой. Дрожать Итан стал меньше. Уже хорошо.

Щелчок, затем второй. Всё было готово. Оба раза брат крупно вздрагивал и сжимал наши руки сильнее, но всё-таки выдержал.

– Вот и всё, – мягко сказал мастер. – Не больно было?

Итан наконец решил открыть глаза. Взял в руки зеркало, которое протягивал ему мужчина. С интересом осмотрел себя. Рядом с огромными золотыми кольцами теперь были такие же гвоздики, как и у Рене: золотые с красным камнем.

– Нет. И это точно стоило того, – полушёпотом заключил он.

– Молодец! Ты сделал это, несмотря на страх, – Рене тряхнула его за плечи и восторженно посмотрела ему в глаза.

– Да, я... Молодец, – прошептал он и заулыбался.

Я ничего не сказала. Просто улыбнулась ему так же широко, и он всё понял.

Тату-мастер внезапно тронул меня за руку и показал совершенно простой эскиз: несколько чёрных веточек с листьями, которые элегантно обвивали бедро.

– Пойдёт, – кивнула я и обратилась уже к друзьям: – Вы останетесь или пойдёте?

– Конечно останемся! – выпалила Рене. – Ну, по крайней мере, я хочу остаться.

– Я тоже, – отозвался Итан.

Было приятно знать, что они будут рядом. Мне не было страшно, но я хотела, чтобы они наблюдали за рождением нового шедевра на моей коже.

Стало некомфортно, когда я поняла, что от нижней части одежды придётся избавиться. Хотя... Чёрт с ним.

Шорты оказались на кресле, которое стояло рядом, ботинки – под кушеткой. Мастер довольно быстро приклеил эскиз. Я сразу вспомнила, как мне набивали мою первую татуировку. Помню, как сильно я нервничала, но в итоге практически не почувствовала боли. Свои эмоции, которые я испытала, когда увидела результат, я до сих пор помню в красках.

– Посмотрите, всё ли Вас устраивает, – сказал мастер и придвинул ко мне зеркало.

Я привстала и оценивающе окинула взглядом своё бедро. Не сдержалась и прошептала: «Как же ахуенно». Я действительно не думала, что простые веточки будут так прекрасно смотреться.

– Ну просто секс! – внезапно прошептала Рене.

– Произведение искусства, – подтвердил брат.

– Можем начинать, – с широкой улыбкой происнесла я. Мужчина улыбнулся мне в ответ и кивнул.

***

За два часа, которые ушли на мою татуировку, Итан и Рене сыграли в «Дурака онлайн» четыре раза, три из которых выиграла Рене. Потом мы услышали от неё рассказ о проколах сосков. Они, по её словам, смотрелись просто прекрасно, но спустя год так и не прижились, и их пришлось снять. Ещё они по приколу подбадривали каждого, кто за эти два часа приходил прокалывать себе что-то первый раз. Таких было человек семь. И вот, когда у меня буквально отказывала левая нога, а мои уставшие вздохи разносились по салону уже каждую секунду, работа была закончена.

– Подождите, сейчас плёнку наклею, – сказал мастер и отошёл.

На месте, где секунду назад был он, теперь стояли Итан и Рене и заворожённо разглядывали моё тату.

– Как же прекрасно...

– Такая тонкая работа!

– Буквально каждый миллиметр прорисован!

Их восторженные комментарии практически заставили меня спрыгнуть с кушетки и раньше времени посмотреть на результат, но, благо, мастер успел наклеить плёнку.

Я наконец-то встала и подошла к зеркалу.

Нежные листья и ветви как будто обнимали моё бедро и чуть-чуть не доходили до ягодицы. В этот момент я поняла, что именно чего-то такого не хватало моему телу. Я чувствовала себя в миллион раз красивее и сексуальнее, чем раньше. Хотелось рассматривать себя бесконечно.

– Это... Невероятно! – я повернулась к мастеру. – Вы волшебник, правда.

Он лишь пожал плечами и тепло улыбнулся.

– Рад, что вам нравится.

Я спешно оделась и оплатила работу. Находясь в эйфории, чуть не забыла забрать сдачу. Мы втроём покинули студию, но я даже не заметила, когда наступил этот момент. Мне в лицо просто внезапно подул прохладный ветер, и я вздрогнула, понимая, что нахожусь уже на улице.

– Хе-е-ей, Ру, ты как? – протянул Итан и помахал рукой перед моими глазами.

– Я-я-я... Под впечатлением, – пролепетала я и от чего-то рассмеялась. – До сих пор не верится, что эта красота теперь на мне.

– Тебе та-а-а-ак идёт! – радостно выпалила Рене.

– Угу, ей мама потом голову открутит, – осадил её брат.

– Тебе так-то тоже, – я саркастически улыбнулась. – Но какая разница? Мы уже не дети и можем не отчитываться перед ней каждый раз.

Короткое, столь непривычное молчание заполнило пространство между нами. В компании брата и подруги я иногда забывала о том, что такое тишина.

– Почему вы остались со мной на сеансе тату? – спросила я. – Ждать же дохуя нужно было.

– Ну а почему бы не побыть с тобой подольше? – абсолютно просто, без всякого сомнения выпалила Рене. – Лично мне было в кайф находиться рядом с тобой в такой ответственный момент.

– Да не такой уж он и ответственный, – пробормотала я, чувствуя, как у меня горят щёки.

– Кру-у-уто, – протянул Итан. – А я просто хотел понаблюдать, как издеваются над моей сестрой.

Я рассмеялась и ударила его в плечо.

– Да за что? – брат рассмеялся в ответ и встал в оборонительную позицию.

– Правильно! Ебошь его! – крикнула Рене сзади.

– Да за что?! – Итан засмеялся ещё громче и стал убегать сначала от меня, а затем и от Рене, которая бежала за ним сзади. – Меня нельзя бить, я в очках!

Страшно, наверное, видеть шпалу, которая бежит сломя голову и в последний момент уворачивается, чтобы не сбить никого. Итан хоть и будущий психолог, но совсем не бережёт психику людей на улице.

Я переоценила свои способности. Всё-таки я не легкоатлетка, а из-за непрекращающегося смеха воздух в лёгких заканчивается быстрее обычного. Так что через пару метров я, едва не задохнувшись, опёрлась о столб и попыталась отдышаться. Рене в свою очередь достигла своей цели: догнала моего брата и, слегка подпрыгнув, ударила его по макушке.

– Вот так вот, – с наигранной обидой проговорил Итан, – как вам что-то нужно, так сразу мне звоните вместо 911, а в остальное время просто пиздите меня!

– Мистер Адамс! – прыснула я, когда подошла к нему. – Что Вы себе позволяете? Такой культурный человек не должен сквернословить!

Теперь рассмеялись мы втроём.

И в эту секунду я почувствовала странное тепло. Я никогда вот так не дурачилась с друзьями. Надо сказать, нормальных друзей у меня вообще никогда не было. Логично, что я не знала, каково это: вместе проводить время, смеяться из-за какой-то тупой мелочи и чувствовать себя самой счастливой на свете. Я многое упускала, когда не давала людям – даже самым родным и близким – подступиться ко мне. И, когда мы с Итаном и Рене идём по городу и снова начинаем ржать со всего, что видим, я могу лишний раз подумать, что не заслужила этого всего из-за своего скверного характера.

Но, наверное, пора уже гнать эти мысли к чёрту и просто наслаждаться проведённым временем. Я ведь уже не та озлобленная девочка, что была в старшей школе или на первом курсе. Может, я – человек, который достоин любви и человеческого отношения к себе? И, может, я готова дарить людям – только сто́ящим того, разумеется, – всё то же самое?