— И куда это мы намылились? — вырос Кензи в дверях спальни и смерил долгим с претензией взглядом стоящего перед настенным в форме арки зеркалом сожителя.

— Угадай, — взял Ичиро со стола черный затупившийся карандаш и поднес его к внешнему уголку глаза, который не прикрывала длинная косая челка.

— Ага, ща, разбежался. Пока я тут, даже не вздумай, — подошел парень к кровати и, плюхнувшись на мягкий матрас, подпрыгнул на нем всем телом. Откинулся на кованое изголовье спиной и принялся судорожно тыкать пальцами в сенсорные на новомодном планшете кнопки, пока на экране маленький воришка, преодолевающий сложные препятствия, лямзил соблазнительно сверкающие монетки над головой.

— Ты кушать хочешь?

— Поел уже. Лапшичка — зашибись! Пасиб!

— А на завтра чего приготовить?

— Мяска бы.

— Тогда придется довольствоваться одним лишь желанием, раз я никуда не иду, Кензи! — злобно посмотрел Ичиро на младшего исподлобья. — Завязывай со своей заботой и включай мозги. Жрать нечего.

— Я организую. Толкну планшет, и неделю точно еще можно будет деликатесы хавать. Как нефиг делать, — отбросил Кензи девайс в сторону и с видом профи отряхнул ладони друг о друга, как-то вдруг резко позабыв, что планшет им тоже упал далеко не с неба.

Дорисовав жирную стрелку над густыми ресницами, наведя полный марафет, Ичиро неторопливо подступил к кровати, опустился на пружинистый поскрипывающий матрас и грациозно, по-кошачьи подкрался к младшему на четвереньках.

— Хорошо. Неделя. Допустим. А дальше что?

Медленно пережевывая уже давно потерявшую вкус жвачку, Кензи покосился на искусно подведенный голубой глаз и цвета фуксии тонкую прядь на черной челке. Понял, что в голову ничего умного не приходит. Промолчал.

— Тогда, боюсь, мне придется… слопать тебя! — сделал Ичиро легкий укус в район чужой шеи.

Кензи проигнорировал своеобразное домогательство и легкомысленно пожал плечами:

— Окей, лопай, но сегодня ты точно дома сидишь.

— А мой сексуальный голод утолять тоже ты будешь?..

Движение челюстей Кензи резко прекратилось. Руки он скрестил на груди, а когда собеседник вдруг оседлал его бедра, знатно напрягся. Спинки его носа коснулись подушечкой тонкого пальца, провели вдоль сверху вниз, нарисовали вертикальную линию по центру мягких губ, опустились под подбородок, пощекотали шею и район ключиц и попытались расплести крепкие руки. Младший не поддавался.

— Решайся, Кензи. Сейчас все зависит только от тебя, — с вызовом приподнял Ичи тонкую бровь.

Это была битва обольщения и стойкости духа, и Кензи был уверен, все под контролем, пока с него не сняли штаны. А это уж вряд ли, с учетом того, что на ширинке своих безразмерных порток он очень кстати удачно сидел. Так что можно было рискнуть. Руки он расслабил, но зубы сжались так, что чувствовалось, как заиграли желваки. Ичи непринужденно сплелся с младшим пальцами, отодвигая чужую ладонь чуть вбок и назад и, обжигая дыханием дрогнувшие напротив губы, поддел его кончик носа своим. Кензи держался. Надо было просто перетерпеть. Ичи точно не осмелится переступать границ. Слишком ненормально. Даже в его понимании. Хотя…

Приблизившись до отметки «экстремально допустимо», делая слегка заметное подстрекающее движение бедрами, Ичи бессовестно коснулся губ младшего своими. Тот машинально перестал дышать. На запястье Кензи сомкнулись пальцы старшего, раздался посторонний бряцающий звук. Кензи дернул головой вбок, выхватил взглядом блеск холодной стали и непонимающе выпучил на разукрашенного глаза.

Тот хищно осклабился:

— Упс.

— Ичи, блин, мазафака! Совсем крышняк потек?! — выбросил Кензи свободную руку перед собой, но лишь слегка коснулся пальцами чужой футболки, браслет наручников тут же вернул его назад. Старший резво отскочил к изножью.

— Извини, но ты не оставил мне выбора.

— Это ты его мне не оставил, сучонок разукрашенный! Вернешься — те, по-любасу, хана!

— Что-то сомневаюсь. Ты такой нерешительный, Кензи. Надеюсь, времени до утра тебе будет достаточно, чтобы как следует над этим поразмыслить. Увидимся позже, братишка. Не скучай. — Демонстративно звякнул Ичиро миниатюрными ключами, убирая их в карман запредельно узких джинсов, кинул улыбку узнику и, выйдя из комнаты, тактично закрыл за собой дверь.