Двумя неделями позже

В солому цвета ржавчины нежно зарылись пальцами, Тосиро сладко прижался к губам Юске, никуда не торопясь, и тут же получил бойкий толчок в грудь. Они сходили в кино ни разу там не поцеловавшись, посидели в кафе не подержавшись за руки даже под столом. Пришло время актива выполнять условия бойфренда.

Под чужим напором Тосиро пошатнулся, отшагнул назад и послушно попятился вглубь гаража, прихватив партнера с собой, притянув за пояс и тесно прижав к себе, пока тот направлял его к излюбленному месту для соития, уже давно ничем не заваленному письменному столу. Резко открыв глаза и оторвавшись от губ, актив с нотками паники в голосе озвучил очередной повод для беспокойства, пока его вновь не заткнули:

— Стой! Дверь! Я не закрыл…

— Да кому мы нужны? — вопросил Юске чисто риторически и снова присосался к сочным губам.

Гложимый большими сомнениями на этот счет, Тосиро с неохотой промолчал, надеясь, что этих людей все-таки не существует. Он и так редко баловал парня своей решимостью, а если и сейчас будет трястись из-за выдуманных опасений, то точно получит скандал и останется без десерта, к которому был готов как никогда.

Блондин не соврал, у Юске были те еще бзики. И чаще их с Тосиро секс напоминал последнему не секс, а марафон с преодолением препятствий и девизом «Быстрее! Глубже! Сильнее!». Не то чтобы он жаловался, но спокойного, человеческого, лежа, без всяких экстрима и дерготни ой как порою хотелось. А экстрим Юске предпочитал тоже не в самых безобидных его проявлениях. Однажды они уже делали это у Хаямы дома, пока его семейство довольствовалось ужином на кухне. Таким резвым Тосиро не был еще никогда. Лично он чуть не рехнулся в тот момент, пытаясь опередить скорость звука. Хаяме же все было в самый раз. Незакрытый гараж по сравнению с тем, что иногда активу действительно приходилось переживать, ерунда полнейшая. Но эта дверь сейчас его все равно порядком напрягала. Хотя родительница точно никогда не войдет без предупреждения, а парням сегодня дали от репетиций заслуженный выходной. Только уж слишком удивительной штукой была эта жизнь…

И все же желания казались Тосиро куда сильнее страхов, а сексуальный объект, которому прощались любые его заскоки, невероятно притягательным. А еще кудрявый знал наверняка, как же это будет кайфово, и как сладко будут выпархивать из милых губ стоны над ухом, пока он будет рьяно вколачивать себя в горячее тесное тело. Страхи быстро превратились в неподтвержденные опасения, руки сами подцепили подол чужой футболки и потянули ее вверх, обнажая чуть впалый живот.

Одни джинсы улетели на пол, вторые (актива) — сползли по напряженным ногам. Руками Юске оперся на стол, под горячие губы Като подставили шею и ключицы. Колени пассива подняли на уровень плеч. Влажный язык Тосиро коснулся набухшего соска — Хаяма от удовольствия невольно хохотнул в потолок. Бедра его туго сжали пальцами и бойко двинули на себя. Из груди Хаямы вырвался стон. Еще рывок. Снова…

Актив вернулся к губам, Юске впервые в них выдохнул:

— Люблю тебя…

Като обмер. Благо бедра продолжали работать. А мозги вот уже не совсем. «Ответить», — пришло в голову сразу же. — «А не рано ли?» — подумал парень потом. — «Тот же Сеитоши свое признание спустя пять лет только получил. Ничего. Не умер же… Тупое сравнение… Может, пора уже что-то сказать? Это же просто слова. Главное — бывшего ненароком не упомянуть*. Господи, и почему этот кретин вообще сейчас в моей голове? И почему собственно «бывшего»? Подумаешь, пососались пару раз. Сотен… Пидорасина. Говори уже!»

— Я тоже те…

***

Поверить не могу, что спустя данные мной этим двум сосункам сроки, я с намерением достать третьего, снова пытаюсь вернуть их в свою жизнь. Вот же они будут «счастливы»… В голове вырисовывается физиономия Катенка и его стабильно суровый взгляд и тут же сменяется другой, не менее симпатичной, с добрыми проницательными глазами и широкой улыбкой на милом лице… Так, стоп! Хмурюсь я своим мыслям, встряхиваю шевелюрой, возвращая все на свои места: с хитрым лисьим взглядом и ухмылкой, соблазнительной и озорной. Вот! Теперь все правильно. 

Ступая на порог там, где еще никогда не был, я смело толкаю тяжелую дверь и захожу в сомнительного вида покои, как к себе домой. Естественно, без формальностей, то бишь не стуча.

Та распахивается, и взору предстает картина маслом: спущенные до колен джинсы моей Первой Любви, его аппетитная попа, так некстати прикрытая длинным свитшотом, тонкие икры Рыжули, напоминающие с этого ракурса крылья Като. Ангелочки вовсю трахаются.

— Опаньки! Как я вовремя! — пряча секундное потрясение за деланным восторгом, я вваливаюсь в гараж и на ходу, хватаясь за пряжку ремня, пытаюсь издать ею угрожающее звяканье.

Като ревет:

— Сеито, мать твою!!! Закрыл, блять, дверь с той стороны!!!

Я заразительно хохочу, сам не совсем понимая то ли от смеха ли, то ли от неожиданности. Но ясно чувствую, что внутри меня что-то происходит, и это что-то не похоже на умопомрачительный экстаз.

— Ладно, мальчики. Кончайте. У вас есть пара минут. Думаю, больше вам уже не понадобится, — разворачиваюсь на пятках физиономией к выходу, выплываю наружу и закрываю до упора дверь, после чего принимаюсь нервно мерить шагами мощеную у гаража дорожку. В районе солнечного сплетения появляется маленькая горошина какой-то несвоевременной обиды, давит изнутри, и я растираю ее в крошку силой убеждения. Подумаешь, всего лишь секс. Это не смертельно. Делаю глубокий вдох, медленно выдыхаю. Я не дурак и понимаю, что парочка наедине не в картишки режется, но увидеть их близость своими глазами оказывается куда паршивее, чем я мог предположить. Отвинтив крышку с бутылки своей колы, я прикладываю горлышко к губам и начинаю скучать по вину. Глоток красного был бы сейчас весьма кстати. Снова стараюсь согнать картинку из подсознания и пытаюсь сменить ее милой улыбкой и добрыми гла… Блять! Какого?! Че за херня?!

Теряя терпение, я начинаю безостановочно барабанить в дверь. Она неохотно вновь открывается. На пороге стоит с кислой миной, видимо, из-за моего несвоевременного появления Като.

— Ну что? Хеппи-энд? — расплываюсь я в издевательской улыбочке.

— Да иди ты.

— Не ругайся, сладкий. Вам повезло, что это был всего лишь я. А если бы вас застукала, к примеру, твоя мамочка? Вы, что, хотите кого-то прикончить, демонстрируя свои потуги в таком невинном, аляповато-детсковатом сексе? Который вы, скорее всего, называете занятием любовью…

Като, закатывая глаза, толкает дверь в надежде, что она закроется и я останусь снаружи. Но она рикошетит от моей ладони, и я уже беспрепятственно следую за ним. На жутко облезлом диване восседает Юске и пялит взгляд в какие-то бумажки в руках, делая до нелепого важный вид.

— О, Веснушечка, надеюсь, хоть ты рад меня видеть, — иду я к нему уверенной походкой, обгоняя кудрявого. Хаяма, до этого не обращавший в мою сторону вообще никого внимания, наконец, отрывается от своей писанины и кидает на меня жестокий взгляд безразличия. — Ох, пупсики, вас надо было снимать. За второсортное хоумвидео точно бы прокатило. А вот если бы к вам присоединился я, то мы стопудово бы получили «Оскар» в номинации «лучшие спецэффекты»! — делаю разворот на сто восемьдесят и плюхаюсь рядом с Рыженьким, моментально откидывая голову на его плечо. — Като, ради тебя согласился бы на роль пассива.

Тигренок рычит:

— Советую тебе сменить тему и переходить сразу к делу. Надо чего?

— Ну почему сразу должно быть какое-то дело? Может, я просто по вам соскучился.

— Спешу тебя огорчить, это не взаимно.

— Видать, мы с тобой слишком часто переписывались, — не лезу я за словом в карман.

Рыжий напрягается:

— Вы переписывались?

Я поднимаю голову и, изображая растерянность, пучу на него глаза:

— А ты не знал? Упс, секретик раскрылся, — виновато смотрю на Тосиро и артистично прикрываю языкастый рот рукой.

Парень меняется в лице. Угрожающе опускает подбородок, стреляет в меня исподлобья колким взглядом и раздраженно цедит сквозь зубы:

— Это было три раза.

Я растроганно хватаюсь за сердце:

— Ты смотри, он даже считал!

— Отвечал, лишь бы отвязаться!

— Вопросы задавал тоже?..

— Вот же ты гад ползучий! — теряет пупсик терпение и, подступая к дивану, грубо хватает меня за шкирман, как нашкодившего котенка. Рывком заставляет подняться и унизительно толкает на выход. — Серьезно, просто свали!

— Ну не дуйся. С Рыженьким мы так вообще созванивались.

— Что прости? — расширяются его глаза. Парень нервно усмехается и переводит с претензией взгляд на пассива. — Созванивались?

Я подливаю масла в огонь. Ну ничего не могу с собой поделать:

— Вы между собой общаетесь вообще, или чисто так — обмен сперматозоидами?

— На выход, говорю! — пихает грубиян меня в плечо. — Я, блять, серьезно сейчас!

Рыжий щекочет пальчиками воздух мне на прощание:

— Пока-а-а.

Я жалобно свожу над переносицей брови, опускаю уголки губ в драматичном овале и отчаянно воплю:

— У меня снова бессонница! Помогите, прошу!

— К врачу иди, — не ведется кудрявый ни в какую.

— Сходил уже, таблетки выписали. Опять…

— Не наша забота.

Я перевожу слезливый взгляд за плечо толстокожего, гипнотизирую нашу девочку, склоняю голову набок жалобно и дважды несчастно моргаю.

Девчуля сдается:

— Пять минут…

Като повержено кидает руки по швам:

— Так и знал, что ты не выдержишь. Ты же с ним гораздо теснее общался. Можно было бы уже научиться разбираться, когда гонит этот мудак, — топает актив к дивану и бухается рядом с бойфрендом, скрещивая руки на груди и закидывая ступню одной ноги на колено другой.

Я мысленно ликую — всегда работает! Тут же магнитиком подтягиваюсь к стремной парочке и втискиваюсь между двумя телами, подминая собой оба. Сосунки поневоле разъезжаются в стороны, освобождая пространство для моей пятой точки.

— Вы такие милашки.

— Четыре минуты, — огрызается Като.

— Хорошо-хорошо. В общем, мне нужна ваша помощь.

— Наша-то с какого перепуга?

— По старой дружбе.

— Другие реальные причины есть? — утомленно откидывает Тосиро голову на спинку.

— Окей. Впредь я буду стучаться.

Юске подхватывает:

— И не будешь приходить без предупреждения.

Тигренок добавляет:

— И вообще не будешь приходить, звонить, писать и давать знать о своем существовании.

Я кривлю губы, прикидываю расклад, уступающе жму плечами:

— Смотря, как оно пойдет.

— То есть шанс все же есть?

— Пожалуй. Заинтригован?

Рыженький на мое счастье участливо произносит:

— Выкладывай.

— Веснушечка, я знал, что ты меня выслушаешь, — нагло кладу свою ладонь на его бедро ближе к паху в знак признательности, ну и чтоб лишний раз пощупать своего сладкого, и тут же получаю по ней кипой бумаг в его руке. — Ауч! Ну, че ты, в самом деле, как девственница? Мы же вместе тебя ее лишали. Неужели забыл? Хочешь фотку покажу? Напомню. У меня осталась. У Катенка тоже должна быть, кстати.

Шумный выдох справа заставляет меня попридержать коней.

— Еще одно лишнее движение не языком, и ты труп, — кидает Като в мою сторону бешеный взгляд.

«О-о-о! А можно языком? Что же ты раньше молчал?» — так и подмывает меня ляпнуть, но расценивая выражение лица кудряшки как не самое счастливое, сдерживаю желание спошлить.

— Ладно. В общем, две недели назад…