Я оказалась какой-то совершенно неустойчивой к стрессу

личностью. Ну, хоть в обморок не грохнулась, пока под руку с Долоховым к своей

комнате шла. Какой бы был эпик! Но судьба сжалилась надо мной, так что

сознание я потеряла в ванной, когда снимала чары с губы. Из нее вновь

брызнула кровь, действие зелья прекратилось, боль вернулась, до конца не

понимаю, почему еще и разрыдалась, а потом подскользнулась на мокром полу.

Ну, не везло мне в тот день знатно, конечно. Эльфы потом сказали, что причиной

потери координации могла быть резко подскочившая температура. Признаться

честно, легче от этого знания мне не стало, но не разочаровывать же бедных

домовиков.

     Так что большую часть следующего дня провела в комнате. Напилась чаю,

отоспалась, глаза отдохнули (домовики книги у меня насильно забирали),

письмо Принцам написала, где рассказала обо всех несчастьях, свалившихся на

голову. Знаю, что даже строгая Элионора поддержит, все-таки я росла чуть ли

не под ее крылышком, вместе с Розали и Фрэнком. Не могла же она бросить

детей лучшей подруги, особенно после того, как помогла батьке Рикарду

выкрасть и перед фактом поставить. Не, история у нас запутанная. Мама

говорила, они потом неделю не разговаривали. Большей частью потому, что

Элионора думала, как надоедливых Розье травануть, но потом маггл позвал ее

сбежать, она, как настоящая влюбленная леди, согласилась и в монастырь

попала.

     Уже потом, после смерти Рикарды, именно она стала стержнем, на который

смогли опереться остальные. Мужа и Корвуса пинком отправила

путешествовать, чтобы папочка абстрагировался, а нас забрала к себе. Кстати,

именно после этого была заключена помолвка. Помню бедные глаза Дианы,

когда ей сказали, что мальчик, постоянно подшучивающий над ней, станет ее

мужем. Эх, хорошие времена были. Они войну устроили, а так как мы еще и

соседи, наказывали обоих часто. И потом эти люди осуждают меня за некоторые

развлечения. Замечу: безобидные, по сравнению с их.

     К вечеру я более-менее оклемалась, хотя как только вспоминать прошедший

день начинала, сразу руки потряхивало, а лицо бледнело, но в гостиную, где

сидели все кроме папули (понятия не имею, где он по вечерам пропадает. Зуб

даю, а не знаю), спустилась. Розали планы на год составляла, Реддл книгу читал,

Фрэнк дремал, положив перчатки на глаза, а Долохов наигрывал Бетховена на

моем рояле. Моего любимого композитора на моем любимом инструменте! Ну

что за человек, а?

     — Весело тут у вас, — я, даже не спрашивая разрешения (ага, щас, мой

дом — моя крепость), прошла в комнату, стараясь не смотреть в сторону

Антонина, иначе, чувствую, попробую пару Круциатусов (и не факт, что на ком-

то). Братишка тут же подскочил, выхватив палочку и направив ее на меня,

крикнув кто здесь. Ух, братец, отомщу я тебе когда-нибудь. — Говорю прямо, я

там померла наверху, а сейчас доживаю последние семь минут работы мозга.

Вот и решила на вас глянуть.

     — Ты как? — заторможено убирая палочку, спросил он, устраиваясь на том

же месте. Хоть перчатки на глаза не положил.

     — Кто это о своей бедной младшей сестренке вспомнил? Хорошо все,

спасибо, что зашел поинтересоваться.

     — Мы просто надеялись, что за тобой старуха с косой все же придет, — не

поднимая голову, пробормотала Розали, делая какие-то пометки на сухом

пергаменте. Я говорила, что обожаю этих двоих?

     — С каждым днем я все больше поражаюсь отношениям в вашей семье, —

подал голос Реддл, подняв взгляд на сестренку. Кстати, я тут вспомнила, что

хотела свести этих двоих. М-да, вчерашняя встряска на пользу мне уж точно не

пошла.

     — Все поражаются, а семейный целитель настойчиво рекомендует пройти

курс лечения в больнице Святого Мунго. Но милый отец сказал, что там все

шарлатаны и денег на эту ерунду он не даст.

     — Не обращайте внимания, у нее просто воображение бурное, —

пробормотал Фрэнк, зевая и кладя перчатки на глаза. Брат, я в тебе

разочаровалась.

     — Дорогой мой, отвергая проблему, ты делаешь хуже только себе, —

вздернув нос, проговорила уже посапывающему будущему главе рода.

     Долохов и Реддл расхохотались. Искренне и задорно. Паразиты.

     — Вы, господа, вместо того чтобы смеяться, могли бы денег на лечение другу

подкинуть, раз видите, какая ситуация в семье сложная, — подняв взгляд на

Тома, нравоучительно сказала сестренка, а потом дала мне пять. Обожаю ее.

     Антонин довольно прищурил глаза, а потом поднялся и отошел к окну,

смотря на вечерний парк. В небе догорал алый закат, представляя взгляду

восхитительное зрелище.

     — Мистер Реддл, вы умеете петь?

     — О, у него прекрасный баритон, — не знаю каким местом чувствуя, что

намечается кое-что интересное, ответил за него Долохов и замер в ожидании.

Вот не врал видимо, когда говорил, что у меня веселые выходки.

     — Правда? Не поможете нам тогда?

     — В чем именно? — с сожалением откладывая книгу, поинтересовался тот.

Причем, я прямо увидела вселенскую грусть, мелькнувшую в темных глазах.

     — Мы с Розали влюбились в романс, но там нужен исполнитель мужской

партии. Фрэнку в детстве медведь ухо отдавил, а других претендентов не было.

     — Вы предлагаете нам спеть дуэтом? — подняв брови, но усмехнувшись,

пробормотал он. Глаза сверкнули при виде побледневшей сестренки, и Том

кивнул. — Уверен, это будет занимательный опыт.

     — Кто же вас разочаровывать будет? — я взмахнула палочкой, приманивая к

себе ноты и устраиваясь за инструментом. Вот тебе, дорогая сестренка, мое

признание в нежной любви.

     Розали переводила взгляд одновременно разъяренной фурии и маленького

котенка (талантами человек вообще не обделен) с меня на Тома и обратно,

крепко сжимая в пальцах перо. Но, видя ожидание, исходившие ото всех живых,

кто был в комнате, она поднялась, провела рукой по лицу и, отчаянно выдохнув,

подошла к инструменту, уверена, проклиная меня на всех возможных языках.

Очаровашка.

     Долохов, оказывается, слов на ветер не бросает, потому что Реддл пел и

правда превосходно, а их голоса с Розали были чем-то вроде отметки

соулмейтов. Почему? Да я идеальнее тембр подобрать никогда в жизни не

смогла бы. Но буду говорить кратко: спелись они сразу и в дуэте чувствовали

себя как муж и жена, знающие друг друга больше ста лет. У меня даже слезы на

глазах появились, но я, как самый мужественный член семьи, храбро сдержала

их, отвернувшись.

     Зря это сделала, потому что поймала внимательный взгляд Долохова.

Посмотрела бы я, как он бегать будет, если с liset встретится. У нее большущие

планы на него и их совместную жизнь. Прямо как у Розали на Реддла были, пока

мы сюда не попали. Или продолжают быть, просто она не рассказывает.

     Стоп, что? Она мне не рассказывает планы на будущее? Мне? Ну вот как с

ней жить после этого предательства? Нож в спину и пинок спереди.

     Как только я взяла последний аккорд, а те одновременно, попрошу обратить

на это внимание, закрыли рты, а если красиво, сняли ноту, со сторону двери

раздались аплодисменты.

     — Это просто прекрасно. Браво!

     — Надо будет Фрэнка и Диану еще подсоединить тенором и первым

сопрано, — я кивнула леди Принц, подскочив, — тут как раз и пару пассажей для

фактуры добавить надо.

     — Адель, — еле слышно прошипела Розали, прожигая меня взглядом.

     — Ах, да, я решила, что таким составом мы будем гастролировать,

заработаем денег Фрэнку на лечение, и наш род продолжит существовать

нормальным. Никто не против, всем спасибо.

     — Я думаю, милая крестница, — обратилась ко мне Элионора, отдав

фетровую шляпку появившемуся домовику, — Розали хотела напомнить, что

сегодня особенная ночь.

     Я кожей почувствовала, как заинтересовались Долохов и Том, потому что

уперли взгляды в женщину, которая ни капельки не смутилась, стягивая

перчатки.

     — Как я могла забыть. Сестренка, в качестве доказательства своей любви ко

мне, травани обоих Розье? Я из-за них ночью чуть не умерла и могла пропустить

такое время. А ведь все подготовлено, мы договорились.

     — А? Что за время? — Фрэнк подскочил, потеряно осматриваясь по сторонам,

а, успокоившись, приветливо махнул рукой леди Принц, снова опускаясь в

кресло и закрывая глаза перчатками. Что он делал ночью, что так вымотался?

Неужто за меня переживал?

     — Мы собираемся показать Адель, как нужно ставить в тупик

родственников, — Розали устало вздохнула, отходя от Реддла. Только сейчас,

попрошу заметить. Чувства прямо выливаются, разве не восхитительно?

     — Избавим ее от моих ошибок, — подхватила леди Принц, а потом кивнула на

дверь. — В путь, милые. Я как раз отправила мужа к Корвусу, надеюсь, они не

отправятся в игровой дом срывать куш.

     — Если что, я очень надеюсь, мистер Реддл и мистер Долохов остановят их.

На Фрэнка я как-то и не полагаюсь, боле, — я озорно улыбнулась Антонину, а

потом подбежала к леди Принц, взяв ее под руку. Розали что-то пробормотала и

последовала за нами.

     — Надеюсь, вы подробнее расскажете про вчерашний день, — подхватив

сестренку под руку, строго заметила она, сверкнув огоньками глаз.

Конец POV.

     — Мне кажется, или вам, друзья мои, только что вечер испортили? — ехидно

поинтересовался Фрэнк, протирая глаза.

     — С чего ты взял? — Долохов усмехнулся, рассматривая партитуру, где

больше половины нот были перечеркнуты, а заместо добавлены какие-то другие.

     — Моих прекрасных сестер увели прямо у вас из под носа, не дав и слова

вставить.

     — Почему ты считаешь, что их отсутствие как-то испортит нам вечер? — Том

хмыкнул, чуть наклоняя голову и прожигая того взглядом поалевших глаз.

     — Думаете я не замечаю, как вам нравится за ними наблюдать? Тем более,

вы с Розали, кажется, решили пожениться.

     Долохов расхохотался, не дав Тому ответить, а потом пошел в сторону

открытых дверей, на секунду оборачиваясь и прищуривая один глаз.

     — Господа, не думаю, что ваши споры должны стать причиной, по которой

мы пропустим трапезу. Или я не прав? И да, Реддл, не забудь проклясть тот

день, когда мы познакомились.

     — Сколько раз могу повторять, не называть меня по фамилии! —

раздражённо прошипел Том.

     Очаровательно улыбнувшись последовавшим проклятиям, тот картинно

поправил белые манжеты.

     — Антонин, не уходи, — в комнату залетел Оггюст с горящими глазами.

     — Какими судьбами пожаловал, милый дядюшка? — Фрэнк усмехнулся и

уселся на диван, зная, что родственничек просто так никогда не заходит.

     — Я получил письмо Адель. Где она?

     — Вы не пересеклись? Буквально пару минут назад заходила леди Принц, —

пояснил Долохов, внимательно глядя на него.

     — А что за письмо? Неужели завещание написала?

     — Я бы на твоем месте побеспокоился о сестре и ее будущем.

     — О чем ты? Нет, после вчерашнего пусть сама себе жениха выбирает.

     — Мне кажется, уже, — громко выдохнув, проговорил он.

     — Что? — Фрэнк резко выпрямился, прожигая всех собравшихся глазами.

— Ну, кто из вас не поставил меня в известность?

     — Маггл или сквиб.

     — Оггюст, если пришел рассказывать, то делай это нормально. Не клешнями

же из тебя слова вытягивать, — раздраженно выдохнул Том, чуть наклоняя

голову и скучающе прикрывая глаза.

     — Несколько дней назад Адель прислала письмо, распечатал я его сегодня.

Она пишет о том, как любит всех, но не подходит этому миру, а там ее ждет

парень, готовый сделать все, и она решит свою судьбу сегодня ночью. Я как

прочел — сразу сюда.

     — Она что собралась решить? — поражено пробормотал Фрэнк и выхватил

пергамент из рук Эйвери, пробегая глазами по строчкам. — Убью паршивку!

— он выскочил из гостиной, на ходу вызывая домовика. Оггюст на пару секунд

обернулся на друзей, а потом последовал за Лестрейнджем, бормоча себе под

нос не самые лицеприятные выражения.

     — А ведь и правда убьют, — глубокомысленно проговорил Том, задорно

глянув на растерявшегося Долохова. Но тот быстро взял себя в руки, возвращая

ему такой же взгляд.

     — Ну уж нет, я зря вчера старался что ли? До конца месяца шоу закрывать

запрещено.

     — Ты представь, какое сейчас будет, — подхватил Реддл, усмехаясь.

— Наступил тот момент, когда я не жалею, что решил взять отпуск в доме

Лестрейнджей.

***

Начало POV.

     Как только пришли к Принцам, стали готовиться к ритуалу. Гарантирую, мы даже не обнимались и не обсуждали прошедшие дни. А подумать, сколько не

виделись! Но так как я хорошенько позаботилась о шоу, кстати, частично

отплачу долг Долохову, торопиться было надо. Оггюста знаю, он письма читать

не любит, особенно мои. Потому что они что? Правильно, большие. Но в этот раз

придумала пару строчек, где совершенно не туманно, а чуть ли не прямо

заявила, что хочу сбежать с магглом. Заодно посмотрим, как меня любят те, кто

якобы мужчины и защитники нашей семьи.

     — Девочки, запомните, узнать имя суженного можно единожды, поэтому мы

и ждали, пока Адель и Эйлин подрастут. Сегодняшняя ночь особенная и

проворонить ее никак нельзя.

     — Крестная, а вы тут чтобы нас контролировать? — я невинно захлопала

ресничками, глядя на нее глазами кота из мультика про Шрека. Ну один в один

получается.

     — Я тут, чтобы вы не померли случайно или в магическую кому, вступив в

общение с духами, не впали, — выдохнув дым из трубки, властно ответила она.

Восхищаюсь этой сильной и волевой женщиной.

     — Я читала, — Розали внимательно оглядела собравшихся, выдерживая

театральную паузу. Мамина школа, — что имена может увидеть кто-то один.

     — То есть, каждая увидит имя своего? — робко поинтересовалась Эйлин, тут

же алея. Уверена, она сейчас моего дядюшку вспомнила. Хотя, его забыть

невозможно, так что просто более ярко образ представила.

     — Нет, кто-то один увидит имена всех, кроме своего собственного. Это цена,

которая платится этой личностью, — мягко улыбнувшись, ответила Диана,

переглянувшись с сестренкой. Ну, два сапога пара, честное слово.

     — А если имя будет незнакомо или человек противен? — все же продолжил

гнуть свою палку мой лучший друг и кумир с бала.

     — Ох, дорогая, тут уж ничего не поделаешь, — сказала, как обрезала,

Элионора, вновь выдыхая клубы сладкого дыма. М-да, годы идут, а ее вкусы не

меняются.

     — Так, давайте приступать, мне уже не терпится узнать судьбы самых

прекрасных дам на свете, — Диана подмигнула нам, положив руки на карту

неба, которую мы с начала лета рисовали. Сами, собственными белыми ручками.

Это было особенно тяжело в моменты, когда Розали муштровала меня по

этикету. Я тогда даже набросала черновики книги. Ничего интересного, просто

описания пыток.

     Леди Принц чуть поддалась вперед, наблюдая, как карта начала двигаться

под нашими руками, звезды то ярко вспыхивали, то исчезали, постоянно меняя

свое местоположение. Специальное зелье (без них, кажется, вообще ни один

ритуал не проходит), приготовленное Розали, мы уже выпили. Интересно,

поэтому звезды двигаются, и кажется, что тебя вот-вот затянет в бездонный

космос?

     Снаружи послышался грохот, и через несколько мгновений дверь

распахнулась. Я приложила все силы, чтобы не оторвать глаза от карты, и прямо в этот момент высветились наши имена, а потом и суженных. Рядом с моим

ничего не было.

     Кто-то резко поднял меня, а потом развернул к себе лицом. Звезды на карте

потухли, а она сама превратилась в кучку пепла.

     — Адель, какого черта? — воскликнул милый братец. Они серьезно пришли

прям тютелька в тютельку? Вот что значит — семья. А еще мне походу надо

делать ноги. Причем срочно.

     — Фрэнк, прекрати меня трясти. Я еще в себя не до конца пришла после

вчерашнего, — пробормотала, вцепившись в его руки. Мир перед глазами и

правда начал вертеться, что, знаете ли, было не очень-то приятно.

     — Ответь мне, почему с тем мальчишкой?

     — Что с мальчишкой? — я покачнулась и была подхвачена моими дорогими

девушками, чью любовную судьбу я знаю теперь. Сразу говорю, изменять своим

пассиям не будет ни одна. Хотя, тут вопросов не было, магический брак женщин

в этом плане по рукам и ногам всегда связывает.

     — Я его прикончу на твоих глазах.

     — Молодые люди, что происходит? — как гром с ясного неба, прозвучал голос

леди Принц, — Вы понимаете, что испортили нам ритуал? И сделать теперь

ничего нельзя.

     — Господа, дайте мне пять минут, и я обрадую всех. А лучше какое-нибудь

зелье, а то помру раньше, чем напишу завещание, — высвободившись из рук

моих очаровательных дам, я по-турецки села на пол и закрыла глаза. Как

радуется мой внутренний чертенок. Сегодня зуб на меня наточат все. Кроме

Реддла с Долоховым. — Итак. Первое — письмо я сочиняла с собой и результаты

оказались прекрасные. Мне надо было проверить, как вы, — строго глянув на

Оггюста и Фрэнка, которые прилагали последние усилия, чтобы не сделать со

мной что-нибудь. Замуж там выдать за Розье, в пансионат отправить… — мною

дорожите, и какой процент мозгов сохранился в ваших буйных головушках.

Последнее комментировать не буду, своим умом дойдете. Второе — мистер

Долохов, вы довольны тем, что я в себя пришла и творить всякую чертовщину

продолжила? И третье — результаты ритуала видела я, так что — свысока

глянув на двух мисс Принц и сестренку, я хмыкнула, — можете устроить культ в

мою сторону. Сразу говорю, Диана, вам с моим немного недалеким братцем

вместе быть дано небом. И да, любимчиков среди вас троих у меня нет.

     Розали раздраженно прикрыла глаза, Эйлин заалела, потом побледнела,

потом снова заалела, Реддл губы сжал в тонкую полоску, превратившись в

статую, Оггюст запустил руки в волосы и немного потянул их наверх, а

братишка, кажется, разорался внутри себя, проклиная и понося меня на чем

свет стоит. Ну что, скучали по ненормальной Адельке? Так вот, я вернулась.

Ответом мне был задорный хохот Долохова и искренний смех леди Принц.

***

     Я с грохотом опустила приборы на тарелку. Папочка глаз от газеты не оторвал, а остальные подняли на меня затуманенные, скучающие и

раздраженные взгляды.

     — Скажите, кто кроме милого отца и портрета мамы со мной разговаривает?

     — Мы с Томом, — ответил Долохов, снова возвращаясь к интересному

созерцанию тарелки.

     — А вы дуетесь?

     Розали и Фрэнк переглянулись, подарив друг другу многообещающие

улыбки. Так, уже можно собирать чемоданы и бежать из страны?

     — Нет, дорогая. Ты всего лишь отказываешься признаваться в результатах

ритуала и потрепала нервы брату. Это совершенно не стоит внимания, учитывая

то, что сегодня Большая игра, — с какой-то непонятной, скорее, наигранной

жалостью закончила сестренка.

     Я, как всегда, не в самый подходящий момент отпивала чай, и он полился у

меня через нос, заставив родственников сдерживать хохот. Нет, нет, нет! Я

совсем забыла об этом черном дне календаря.

     — Что за Большая игра? — протянув мне платок, за что большое спасибо,

поинтересовался Долохов.

     — Почти все члены нашей семьи любят играть в теннис, поэтому в августе мы

посвящаем этому мероприятию один день. Прошлые два я не посещал,

путешествуя с вами, а на этот раз мы решили отыграться по полной, — Фрэнк

подарил мне недвусмысленный взгляд. — Я взял на себя смелость пригласить

Абраксаса, Принцев, Эйвери.

     — Я, как леди, ругаться не должна, но сейчас могу не сдержаться. Вы в

могилу решили свести свою бедную сестру? Я в прошлый раз чуть не погибла!

     — Ты всего лишь споткнулась и чуть не упала со скалы. То, что у тебя нет

совершенно никаких данных к этой игре, еще ничего не меняет, — пожав

плечами, проговорила сестренка, с наигранным удивлением глядя на меня.

     — Я не пойду!

     — Адель, это традиция, так что прекрати сопротивляться. Неужели тебе не

хватило семнадцати годов, чтобы понять, что это бесполезно? — опустив газету,

невинно поинтересовался папочка. Предатель, и ты туда же храбрый Брут?

     — Но у меня были планы!

     — Это твои проблемы, — добил Фрэнк, ставя точку в споре. Я резко встала и

вышла из-за стола, чувствуя на спине прожигающий взгляд Долохова. Он,

кажется, хотел веселья. Что ж, сегодня ему это не грозит.

     Как бы я не сопротивлялась, а ровно в полдень домовики перенесли меня к

выходу из поместья, где собрались остальные. Причем я моталась и пряталась

от них по всему поместью. Так нет же, нашли, еще и папочкин приказ

выполнили.

     Розали держала под руку Реддла, причем на их лицах читалось крайнее

недовольство. Хе-хе, прадедушка все-таки молодец. Теперь хоть поиздеваться

над ними повод есть. Хоть какое-то утешение.

     — Почему каждый год мы собираемся здесь, а потом еще полчаса бредем в

сторону оврага? — я надула губы, складывая руки на груди и адресуя вопрос то

ли родственникам, то ли воздуху.

     — Потому что прогулка и движение полезны для здоровья, дорогая Адель.

     — Признай, что тебе просто нравится показывать свои якобы силу и

превосходство Диане, — я шмыгнула носом, оглядывая собравшихся. Искреннее

наслаждение происходящим выражал только Долохов. Вот чья поддержка мне

точно не нужна, так это его. Но сама не понимая почему, задержала на нем

взгляд и отвернулась, только когда поймала искреннюю усмешку, хотя глаза

были затуманены. Он размышлял о чем-то.

     Буквально через пару секунд трансгрессировали Принцы в полном собрании.

Леди Принц курила трубку, а глянув на нас, молодых, недовольно поморщилась

и, потащив за собой мужа (а шли они за руку), подошла к Корвусу, быстро

начиная разговор. Диана, поприветствовав всех кивком головы, удобно

устроилась рядом с Фрэнком, который тут же начал тихий разговор с ней. Из

года в год одно и то же. Эйлин смущенно улыбнулась всем, но как только ее

томный взор пал на меня, сразу нахмурилась и отвернулась. Ну, почему они с

Розали так дуются на то, что я как партизан не признаюсь, что у одной судьбой

прописана жизнь с Оггюстом, а у другой с Реддлом. Тут как бы и сами

догадаться могут, если захотят.

     В этот момент трансгрессировали Эйвери и Малфои. Дедуля сразу, вот

гарантирую, что в тот же момент глянул на Тома и сестренку, которые тут же

мило улыбнулись, и все пошли друг с другом здороваться.

     Надо было видеть глаза Долохова и Реддла, когда Малфой позволил мне

растрепать свои волосы и чмокнул в щеку. Ах да, они не в курсе наших

особенных отношений? Короче, до встречи Фрэнка и этих двоих его лучшим

другом был Абраксас. Ну, и понятное дело, с нами он тоже много времени

проводил. С Розали они зельеварение обсуждали, один раз даже лабораторию

подорвали, а меня с ним папочка свести хотел. Но оказалось, что у того невеста

уже есть. Не сказать, что кто-то сильно разочаровался, но с того времени он

меня зовет своей супругой-которая-друг, а когда первая любовь со мной так

некрасиво поступила, вместе с Фрэнком и сестренкой подстерег его в коридоре.

В школе никто до сих пор не знает, почему у того парня было разбито лицо,

покрытое непонятными язвами. Большая часть из них до сих пор сохранилась,

кстати. Говорила же, эти двое прекрасные зельевары.

     — Ну что, моя дорогая жена, рассказывай, кто тебя тут обижает? — все, я его

обожаю. Долохов закашлялся, у Реддла лицо вытянулось. Жаль,

сфотографировать это нельзя было. А какие кадры пропадают!

     — Абраксас, за меня Розье сватался!

     — Это тот, который в школе пристает?

     Я закивала с самым честным и обиженным выражением лица, на которое

была способна, заставив его расхохотаться.

     — А чего это он не посидел в закрытой комнате, а сразу к призу?

     Закрытая комната. После того случая, эти трое взялись за обеспечение моей

моральной жизни и создали в Выручай-комнате специальное пространство, где

вели серьезные разговоры с теми, кто ухаживать пытался. Никто после тех

разговоров до меня не дошел, и понятия не имею, что они там делали. Вот

именно за это я их и терплю, и люблю.

     — Ну, так ты исчез, бегал там по своим заграницам, еще и с невестой

наверняка весело время проводил. И как после этого в глаза мне смотреть

будешь?

     — Очень просто, — он чуть присел, чтобы наши лица были на одном уровне, а

потом скорчил гримасу обезьянки. — Ну что, милая, твоя душенька довольна?

     — Моя душенька будет довольна, как только отгуляю на твоей свадьбе, где

будут подавать обжаренных павлинов. Будут ведь?

     — Не дождешься, — серьезно заявил он и потянул вслед за остальными.

Последним шел Долохов, похоже, намеренно нас дожидаясь. И именно поэтому

Абраксас встал с краю от него, а я оказалась посередине. М-да, кошмар начался.

     Оггюст увлек Эйлин в разговор и мне отсюда было видно, как ее лицо алеет

все больше и больше. Фрэнк что-то рассказывал невесте, активно жестикулируя

и при этом успевая придерживать ее за талию. Леди Принц все так же держала

мужа под руку и говорила с Корвусом и прадедушкой, идущими рядом, выпуская

клубы сладкого дыма изо рта. Серьезно, я в эту компанию как-то не очень

вписываюсь.

     — А ты не рассказывал про столь «дружеские» отношения с Адель, — вдруг

проговорил Антонин, акцентируя внимание на этом слове. От удивления даже по

имени его назвала. Ну дела…

     — Да? Странно. Знакомься, это моя несостоявшаяся супруга, которая

восемнадцатый год желает попробовать моих павлинов, посыпав лепестками

роз из моего сада.

     — Слишком много твоего. А как же прекрасная Вивиана? Она почти твоя

жена, и кстати, почему ее сегодня нет?

     — Они с отцом уехали на пару дней во Францию, повидаться с какой-то там

троюродной тетушкой, — отмахнулся он.

     — Вы слышали? — я повернулась к Долохову, стараясь заглянуть ему в глаза.

Стоп, зачем мне это? — Этот человек сейчас рассказывает мне о своей невесте.

Кощунство.

     — Ты же сама спросила, и вы, кажется, в хороших отношениях, — озадаченно

пробормотал он.

     — Что значит кажется? Я просто проверяю, можно ли доверить ей твои прекрасные волосы.

     — Прошло только десять минут, а ты уже мне надоела, — выдохнул

Абраксас, поднимая глаза к небу.

     — Скажите мне, мистер Долохов, как нас жизнь свела.

     — Адель, мы знакомы с начала августа, и ты меня спрашиваешь о таких

вещах? — тоже взяв меня под руку, поинтересовался он. И вырываться как-то не

захотелось, а боязнь смертельно грохнуться от того, что снова мяч не сумею

отбить, даже как-то отступила.

     Пока шли, скучать не пришлось. Абраксас и этот рассказывали веселые

истории, происходившие с ними в школе, а под конец, под мое недовольное

шипение, несостоявшийся муж поведал, как они за меня заступились во времена

первой влюбленности. И, кажется, Долохов теперь понял, почему я в библиотеке

от его помощи отказалась и общение ограничить пыталась. Понял и промолчал,

на том спасибо.

     Когда пришли, увидели, что домовики уже приготовили и что-то вроде корта,

корзинки с закусками, пледы на земле. Устроили самый настоящий пикник, а

между двух цветущих деревьев еще и гамак повесили. Кажется, я знаю, чем

займусь, пока остальные будут играть. Но Фрэнк, как самый настоящий

предатель, сразу после того, как пришли, стал разбивать жребий, кто с кем

играет. Хоть Диане спасибо, она предложила два на два попробовать. И я бы не

была таким везунчикам, если не попала в одну команду с Розали против Реддла

и Долохова. Старшее поколение всегда наблюдало, Абраксас никогда не играл,

сидя с ними или дремля в гамаке, куда и направился, не смотря распределение,

а Эйлин попала в команду к Оггюсту против Дианы и Фрэнка. Они играли

вторыми.

     В теннисе я никогда ничего не понимала, да и объяснить уже не пытались,

потому что тут я так же глупа, как и в астрономии. Розали сказала, чтобы просто

мячи отбивала и желательно на поле соперников, а не в сетку. Для вида они с

Томом немного помиловались и, как сигнал получив одобрительный кивок

дедули, разошлись по разным сторонам. Черты лица обоих ужесточились,

пальцы крепче обхватили ручки ракеток, а глаза обещали бойню. Зуб даю, эти

двое нашли друг друга. Долохов, в свою очередь, видя мой волнующийся взгляд,

большей частью потому, что я вновь стояла возле оврага, усмехнулся и чуть

прищурил один глаз. В другом заиграло Солнце, заставив вновь залюбоваться

этой картиной, как на балу. Да что со мной происходит?!

     Мячи я старательно отбивала, стараясь получить хоть какое-то одобрение

сестренки, ловко орудующей ракеткой и не путающейся в подоле в отличие от

меня. Не всегда попадала, далеко не всегда. Точнее, мяч видела, но не успевала

отбить, не соизмеряя вес ракетки со временем, которое уходило на то, чтобы

замахнуться. Розали каждый раз шипела, наблюдая это, но я же видела, какой в

глазах азарт блестит. Она Реддлу хотела показать себя во всей красе, да еще и

выиграть.

     Понятия не имею, какими силами, но у нее это получилось. Причем именно у

нее, а я так, рядом стояла, картину портила. Точнее имею, потому что Долохов,

то же заметив их переглядки и решив что-то для себя, специально пропускал

мячи. То вдаль смотрел, то еще что. По тихой ругани Реддла после игры поняла, что на самом деле, этот играет великолепно.

     В тот момент подумала, что нам с Долоховым нужно открывать агентство по

сведению и рубить миллионы по этой работе. Как же… а, вспомнила, в той

жизни по телику шла программа «Давай поженимся». Интересно, ее случаем не

этот организовал?

     Но жутко уставшая по тому, как на меня сестренка смотрела (никому не

желаю ощутить на себе этот взгляд), я поплелась в сторону гамака, на котором

посапывал Малфой, и без зазрения совести перевернула его и улеглась сама.

     — Адель, какого ты творишь? — зло воскликнул он, потирая ушибленные

места.

     — Имеешь что-то против?

     — Много чего! Давай слезай, я первый сюда пришел.

     — Абраксас, я же тебе все волосенки повыдираю, павлин ты эдакий, — я

прищурила глаза, глядя в его такие же (прищуренные в смысле). Гляделки

продолжались около минуты, но он здраво рассудил, что прическа дороже,

поэтому тихо ругнулся и пошел на плед. — Моя прелесть, — просипела, ласково

поглаживая гамак и откидываясь на спину, со спокойно душой наблюдая, как

плывут облака, принимающие любую форму.

     Играть в теннис больше не звали, рассудив, что это сулит только проигрыш,

так что я лежала и наблюдала за тем, как мои самые любимые и дорогие люди

веселятся. Что говорить, а я к ним привязалась. Но не ко всем. Реддл с

Долоховым не в счет. Вот когда первый женится на сестренке, тогда и

поговорим.

     Наверное, задремала, потому что разбудил меня мелодичный голос Дианы.

     — Идем, там Антонин карты раскидывает.

     — Я не играю в азартные игры.

     — Так это не обычные карты, дорогуша.

     — О чем ты? — я неловко спрыгнула с гамака, но в подоле не запуталась и на

ногах устояла, хоть и с помощью Дианы.

     — У него на них какие-то задания или вопросы. Для каждого свои.

     — Знаешь, я из твоего последнего предложения ничего не поняла.

     Принц махнула на меня рукой, спускаясь чуть ниже по холму. В зеленой

траве, прямо в цветах, разложили еще два пледа, на которых расположилось

молодое поколение. Она села рядом с Фрэнком, который кивнул с улыбкой, а

мне осталось место только между Долоховым и Эйлин. Подруга хмуро на меня

глянула, тут же отвернувшись. Да ладно ей, все равно сидит рядом с любовью

всей жизни. Так же как и Розали рядом с Томом, кстати. А Абраксас удобно

устроился между Долоховым и Реддлом. Неужели думает, я так его прекрасные

патлы не достану?

     — Раз все в сборе, расскажу как они работают, — подняв в воздух колоду,

проговорил Долохов. — Как только карта соприкасается с вашей кожей, сразу

считывает поверхностную информацию и на ней появляется вопрос или

действие, какое вы должны совершить. Отказываться до окончания игры, к

сожалению, нельзя. С какого количества начнем?

     — Давайте по одному на каждого, — весело заметил Малфой, хлопнув в

ладоши. — А потом, если понравится, продолжим.

     — По одному, так по одному, — этот пожал плечами и раздал всем по одной

пустой карте. — У кого первый вопрос?

     Том усмехнулся, невысоко поднимая руку.

     — Если бы выпал шанс, смог бы я вернуться в Хогвартс, — на несколько

секунд его лицо потеряло всякое выражение лица, а потом, будто

спохватившись, он растянул губы в подобие улыбки. — Думаю да. Но смотря, в

какой ситуации это произойдет.

     — Довольна ли я тем, как повернулась жизнь, — тихо проговорила Розали,

сильнее сжимая челюсть. — Довольна, — выдохнула она. — Я рада, что нахожусь

сейчас именно в этой компании.

     — Любовь на всю жизнь, существует ли? — Фрэнк тут же посмотрел на Диану

и сжал ее ладонь. — Конечно же. Так что, дорогая, можешь не переживать

насчет моей верности. Для меня существуешь только ты. —Ох, какие розовые

сопли! Ну, братишка, это мило, но не при всех же.

     — Павлины — это на всю жизнь? — со смешком прочел Абраксас, вызвав на

лицах остальных улыбку, от столь забитой шутки. — А вы думали, друзья. Я со

своими увлечениями просто так не расстанусь.

     — Смогу ли признать настоящие чувства, а не отвергать их, — я закусила

губу, еще раз перечитав текст на карте. Что за ерунда, какие еще чувства?

— Мистер Долохов, чего у вас вопросы все такие сентиментальные?

     — А я откуда знаю? Думаешь, контролирую? — с интересом глядя мне в

глаза, проговорил он.

     — Если что, понятия не имею, о каких таких чувствах идет речь. Пойдет как

ответ? — текст исчез с карточки, что было в роде зачета. По тому, как

побледнела Эйлин, я поняла, что у нее что-то странное написано. Она подняла

потрясенный взгляд на меня, ища поддержки, а потом резко глянула в текст.

     — Французский поцелуй с игроком справа, — и тут я познала весь сок.

Справа сидел удивленный и ошарашенный Оггюст, а Долохов довольно глядел

на сию картину. Он же на балу обещал свести этих двоих! Но ни таким же

зверским способом.

     Малфой зааплодировал, к нему понемногу присоединились и остальные.

Эйлин, как в тумане, притянулась к Эйвери, но тот первый прикоснулся к ее

губам. Первый поцелуй моей подруги с человеком, в которого она влюблена

последние годы. И если подумать, это ужасно потому что не по обоюдному согласию, а по желанию какой-то карточки.

     Резко оторвавшись, Эйлин прислонила ладони к пылающим щекам, а потом

подскочила и убежала в сторону корта. Мы с Розали и Дианой тут же

подорвались броситься за ней, но меня на землю потянул Долохов, сестренку —

Реддл, а брат — Диану. Мужчины кивнули Оггюсту, который, на секунду прикрыв

глаза, пошел за ней.

Конец POV

     Эйлин не могла больше сдерживать слезы, брызнувшие из глаз. Она

остановилась возле одного из деревьев, прикрывая рот рукой. Не так, уж точно

не так! она представляла себе первый поцелуй, да еще и с Оггюстом. Это

должно было быть в каком-нибудь романтичном месте, наедине, во время

свидания. А получилось на пикнике, в кругу друзей и по велению какой-то

идиотской карточки.

     — Мы можем поговорить? — Оггюст остановился неподалеку, с волнением

глядя на нее. Он переживал, это было видно и приятно ей, но головой она

понимала, что не могла ему нравиться.

     — О чем? — истерично воскликнула она, оборачиваясь. — О том, что я

сколько лет влюблена в тебя, а ты лишь смеешься над этим, дразнясь

вниманием? Или о том, что произошедшее многое значит лишь для меня? Я

знаю, что не нравлюсь тебе, и не пытаюсь доказать обратное, поверить в

обратное. О чем мы можем говорить?

     — Это не так, — после недолгого молчания проговорил он. — Я тебе

нравился, но сейчас ты цепляешься за это чувство, боясь открыться чему-то

новому.

     — Нет, если бы это чувство прошло, было бы легче, — чувствуя, что готова

кричать от раздирающей изнутри боли, безразличия Эйвери, так долго

вонзавшегося ей ножом в сердце и от того, что таки нелепым способом он

пытается ее успокоить, воскликнула она.

     — Эйлин, пожалуйста, — совершенно растерявшись, проговорил он.

     — Что, что пожалуйста? Зачем ты пошел за мной, видя слезы?

     — Я не мог поступить иначе…

     — Не мог! — всплеснув руками, горько усмехнулась она, размазывая слезы

по лицу. — Что тебе мешало остаться там? Вежливость, этикет, — передразнила

Эйлин леди Принц.

     — Да потому что ты мне не безразлична! — схватив ее руки, крикнул он,

глядя в ее покрасневшие глаза. — Слышишь? Не безразлична! — он резко

отпустил ее, запуская руки в волосы и тяжело дыша.

     — Что? — поражено прошептала Эйлин. — О чем ты говоришь?

     — Да о том, что ты мне нравишься, очень нравишься, уже несколько лет как, — более спокойно продолжил Оггюст, глядя в ее глаза, в которых

мелькнула надежда.

     — Но почему ты…

     — Потому что я часто делаю девушкам больно. Я не хочу причинять боль

близкому человеку, кого-то из тех, кто дорог мне.

     — Но мы даже не пробовали, зачем сразу ставить на всем крест?

     — Я был ни в одних отношениях, и везде оставался виноватым. Понимаешь,

Эйлин, — горько усмехнувшись, продолжил он, — с теми девушками я вижусь

максимум на приемах и то редко. А с тобой мы пересекаемся постоянно.

     — И что? Ты сразу ставишь, как цель, что у нас ничего не получится! Оггюст,

мы даже не пытались что-то сделать, — тихо пробормотала она, опуская

заплаканные глаза на корень дерева, выступающий из земли.

     — Я не иду против своих принципов, — он развернулся и пошел в другую ото

всех сторону, оставляя ее одну. Плачущую и разбитую возле цветущего дерева.

     — Зачем тогда рассказал об этом? Зачем было давать надежду?

— набравшись смелости от всепоглощающего отчаяния, крикнула ему вслед

Эйлин, рухнув на землю и закрыв рот рукой, пытаясь сдержать текущие по

красным щекам слезы.