— Как думаешь, почему именно каждые сорок дней?

— У этого человека есть навыки самоорганизации, — пожимает плечами Кёнсу. — Восстанавливает силы и делает всё по расписанию.

— Я серьёзно. Может, в это заложен какой-то символизм?

— В православии мертвецов поминают через первые сорок дней.

— Опять замешана религия? Он поминает одного человека, убивая другого?

— Понятия не имею. Ты лучше должен разбираться, я вообще в бога не верю.

— Я не особо смыслю, — признаётся Чондэ, хмурясь.

— Позвони участковому священнику.

— Кёнсу.

— Нет такого? Странная эта ваша церковь. Кстати, ты делал запрос в лабораторию. Результатов ещё нет? Уже тридцать восьмой день с последнего тела, возможно, послезавтра мы увидим новый, так сказать, инцидент.

— Точно, анализ! Напечатаешь для меня?

— Секретарь у нас по фану сидит, да? И вообще, в электронном виде читать тебе не нравится.

— Я люблю чирикать на бумажках, — Чондэ дует губы и смотрит как можно более жалостливо на Кёнсу. — Я тебе завтра обед куплю.

— Три обеда, — говорит Кёнсу, вставая. — По случаю твоей щедрости можно и на все перекусы сбегать.

— Тебе настолько сильно не доплачивают?

— Я живу на чистой любви к профессии.

— В разрезе профессии судмедэксперта эта фраза приобретает пугающие оттенки.

Большая часть работников офиса расходится как обычно чуть позже окончания рабочего дня, а вот Чондэ никуда не торопится. Он самостоятельно пересаживается за стол секретаря и кладёт перед собой все нужные бумаги. Чтение обещает быть долгим, учитывая десятки незнакомых медицинских терминов в отчёте по поводу яда.

"Стоило попросить Кёнсу задержаться, он хотя бы знает все эти слова. Ну, половину точно".

"Впрочем, я не готов оплачивать ему обеды ещё месяц за это".

***

Чондэ резко прокручивает руль, сворачивая во двор полицейского участка. На парковке он сразу же узнаёт машину Чанёля, которая, кажется, нисколько не изменила положения с прошлого вечера. Чондэ не исключает варианта, что Чанёль мог действительно и не уходить домой. На крыльце Ким обнаруживает и незнакомое лицо. Какой-то парень в синей рубашке и такого же цвета жилетке стоит возле дверей, настойчиво стучась.

— Что случилось? — интересуется Чондэ, проводя ключом-картой по электронному замку.

— Курьерская доставка на имя Ким Чондэ, — отвечает парень, опуская голову и перечитывая надпись на конверте. — По этому адресу.

— Значит, для меня, — Чондэ достаёт из нагрудного кармана удостоверение личности, и курьер кивает в ответ, протягивая ему письмо.

— Всего доброго, — незнакомец кланяется и разворачивается, а Чондэ проходит внутрь помещения.

— Зарплату выдали? — в коридоре тут же появляется Бэкхён, с интересом разглядывая Чондэ, который достаёт одну единственную бумажку из конверта. — Не удивлён, что там опять копейки.

— Подождите, господин Бён.

— От кого это увлекательное чтиво? — Бэкхён с любопытством смотрит на пустой лист, который Чондэ вертит в руках.

— Видимо, от моего парня.

— От твоего кого?!

— Святые угодники, оно действительно от моего адреса!

Чондэ скидывает пальто на вешалку и совершенно игнорирует Бэкхёна, пока быстрым шагом направляется в комнату отдыха, где, как он уверен, уже обосновался Кёнсу с его привычкой первые полчаса рабочего дня лежать на диване в наушниках. Чондэ уже предвещает бурчание и испорченный день из-за прерванного отдыха Кёнсу, но не может ждать ни секунды. Бэкхён бежит по коридору следом.

— Я занят, — тут же выкрикивает Кёнсу, едва заприметив гостей на пороге. — Сплю, не видишь?

— Это срочно. Тут какое-то подозрительное письмо и…

— Слушай, Чондэ, я почти уверен, что ты даже вот не по вопросу, входящему в область моей квалификации. Так что отстань. А для всего срочного у тебя вон, этот стоит, — Кёнсу указывает рукой на Бэкхёна. — Или он тут для красоты?

— Что есть, того не отнять, — Бэкхён становится в модельную позу, ловя на себе саркастичные взгляды коллег.

— И для срочного, и красивый, ну какое великолепие. Пользуйся на здоровье, — Кёнсу прибавляет громкость музыки и отворачивается к стене, так что Чондэ обессиленно опускает руки и всё-таки полноценно обращает внимание на Бэкхёна.

Бэкхён выходит обратно в коридор вместе с Чондэ и закрывает дверь, чтобы больше не беспокоить Кёнсу. И только после этого начинает свой монолог.

— Во-первых, почему ты не сказал, что у тебя есть парень?

— Потому что в этом не было смысла.

— Я не закончил! Во-вторых, ещё как был смысл! Я для кого тут глазки строю? В-третьих, Кёнсу прав! И насчёт моего великолепия, и насчёт того, что тебе пора перестать меня игнорировать, я, вообще-то, кое-что соображаю в этих делах. Делах, которые, между прочим, Кёнсу вообще не касаются! В-четвёртых, дай сюда, — Бэкхён отнимает лист и тоже начинает искать в нём хоть что-нибудь любопытное. Находит только дату, напечатанную мелким шрифтом в углу записки. — Что за дата? Что будет восемнадцатого ноября?

— Понятия не имею, — отвечает Чондэ.

— Твой парень разучился писать тебе в мессенджерах? Или, о, ты не дал ему свой номер, да? Не так уж у вас всё и серьёзно!

— Конечно, только я могу ему звонить, никак не наоборот, — вздыхает Чондэ. — Кстати, пойду позвоню.

— Ставь на громкую связь!

— Это конфиденциально, — фыркает Чондэ.

— Это может быть полезно для следствия, — возражает Бэкхён. — Или вы собираетесь посекситься?

— Господин Бён!

— Я могу быть третьим!

Чондэ вырывает письмо обратно и набирает номер Чунмёна, стараясь максимально быстро уйти от Бэкхёна.

***

— Все четверо жертв были католиками, но при этом вели совершенно разгульный образ жизни по показаниям знакомых. Все имели проблемы со здоровьем — болели сифилисом. На теле каждого вырезана изогнутая линия, по форме напоминающая эскулапову змею — символ медицины в англоязычных странах. Кроме того, в похожий символ складывается и линия, получающаяся при соединении на карте точек с местами преступлений. Нейротоксин, введённый в тела жертв, — яд, имеющий идентичный состав с ядом самой эскулаповой змеи, только в очень большой дозировке. Словно убийца пытался… вылечить их. Убийства совершались каждые сорок дней. Число сорок в христианстве в одном из толкований обозначает завершённость какой-либо миссии. Если взглянуть на карту и учесть расстояние между предыдущими местами нападений, то можно предположить, что как раз одного штриха не хватает до завершения рисунка змеи. И проходит этот штрих примерно здесь, — Чондэ указывает на доске точку, обведённую маркером. — Католический собор.

— Шикарная презентация, — Кёнсу кивает и откидывается на спинку стула. — Мне ты это зачем сейчас рассказываешь?

— Потому что ты мой лучший друг, — отрезает Чондэ, предвосхищая любые другие возражения. — Ты правильно говорил. Завтра нас ждёт финальный удар. У этого маньяка завершится миссия в месте очищения — в соборе. Он избавлял людей от греховного существования.

— А ещё сорок дней Моисей провёл на горе Синай, откуда вынес?..

— Десять заповедей.

— Одна из которых гласит "не убий". До кучи врачи приносят клятву Гиппократа, в которой, если ты вдруг не в курсе, есть слова "я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла". Отличный у нас докторишка завёлся, который противоречит своей же религии и своей же клятве, если мы вообще принимаем твой бред как стоящую версию.

— Ты сам сказал, что никакой он не врач, иначе колол бы аккуратнее.

— А ты сказал, что он от фантомной болезни лечил. Греховное существование, просто замечательно выразился. Давай подводи уже итоги, — бурчит Кёнсу.

— Я это к тому, что накопал имя этого подозреваемого. У него теологическое образование и буквально крыша едет от идеи всеобщего очищения путём избавления общества от людей бездуховных.

— Откуда такая информация?

— Он ведёт закрытый блог, где только об этом и пишет. На первый взгляд безобидно, но если сопоставить с моей теорией… Я считаю, у нас есть все основания для задержания.

— Под основаниями ты подразумеваешь вот эти каляки, правильно понимаю? — Кёнсу скептически смотрит на доску, которую Чондэ тут же закрывает своей спиной.

— Мои полномочия позволяют выписать ордер на арест уже на базе таких доводов. В аду мне гореть, если я не прав.

— Сильно утверждение. Не забудь исповедаться потом.

— О Сехун не останется на свободе больше ни дня.

***

— Я не отправлял никаких писем уже пару лет, — растерянно говорит Чунмён.

— Точно?

— Дорогой, если бы я утром заказывал курьера до твоей работы, чтобы передать пару цифр, значения которых даже не знаю, я бы помнил об этом.

— Так, тебе я верю. Но кто тогда? Указано твоё имя и наш адрес.

— Я понятия не имею. Я вышел из дома-то только минут пять назад, и к нам никто не приходил до этого момента.

— Не нравится мне это всё. Ладно, не забивай голову, разберёмся.

— Так точно, господин следователь! — весёлым голосом добавляет Чунмён.

— Не называй меня так, — смущённо отзывается Чондэ.

— Хорошо, господин следователь, оставлю это до дома.

***

Чондэ давно привык к тому, что его место работы немного плавает от района к району. Когда в городе спокойно, он ежедневно приезжает в офис следственного комитета и топится в последствиях излишней бюрократичности, а когда его назначают вести какое-либо дело, каждое утро приходится таскаться в полицейский участок. И участки эти тоже варьируются в зависимости от места преступления. Тот, который он посещает последние несколько дней и будет посещать ещё некоторое время, — один из центральных в Пусане. Из плюсов — близко к дому и прекрасная кофемашина в комнате отдыха. Из минусов — Пак Чанёль, который совсем скоро взял себе в привычку приветствовать Чондэ каждое утро у входа. Чондэ чувствует, что его словно контролируют на опоздания. И даже остановиться покурить становится неудобно под тяжёлым взглядом полковника и после его привычного "Здравствуйте, Чондэ, рад вас видеть, проходите". Радостью на самом деле там и не пахнет, Чанёль на вид остаётся беспредельно печальным, может, это у него от рождения, а может, государственная служба так на нём сказалась. Чондэ невероятно сильно хочется сказать, чтобы Чанёль сам прошёл, куда ему там надо, и не трогал ещё не отошедшего толком от пятичасового сна Чондэ.

— Я, пожалуй, для начала перекурю, — уже в следующую субботу говорит Чондэ, наконец отвязываясь от Чанёля, который совершенно не разделяет его увлечение никотином и таки уходит внутрь здания. Зато в этот же момент поблизости рисуется Бэкхён.

"У вас там дежурство, чтобы я ни минуты в одиночестве не провёл, или что?"

На этот раз Бэкхён достаёт свою пачку и тоже закуривает, хоть это и не даёт ему толчка, чтобы умолкнуть. Кажется, от этого человека Чондэ слышал больше слов за эти несколько дней с момента знакомства, чем сам произносил за всю жизнь.

— Тебе не страшно?

— Нет, — отвечает Чондэ. — А должно быть?

— Этот маньяк подкатил к тебе в том письме. Думаешь, это было просто так?

— Я уже ничего не думаю. Вы тоже ко мне подкатываете, я же не трясусь в ужасе.

— Ты сейчас сравнил полицейского с убийцей, ты в курсе?

Чондэ усмехается, смотря на улыбчивого Бэкхёна, которого, кажется, такая параллель совсем не задела.

— Бэкхён, а вам страшно?

— У меня тотальная паника перманентно, — легко пожимает плечами он. — Хорошо маскируюсь?

— Безупречно.

— Конечно, я напуган. Может, я вообще изначально ошибся с выбором профессии, но пока, знаешь ли, не на пике, чтобы уходить. Но мне постоянно страшно от всего, что творится вокруг. Когда я ехал сюда, думал только о том, что беру на себя непосильную ношу. Ну, меня бы кто успокоил.

— Что вы имеете в виду?

Чондэ достаёт вторую сигарету подряд.

— Вчера вечером я допрашивал свидетеля. Он видел кого-то в парке, пока ночью гулял. Ничего путного мы не узнали, зато мне пришлось поработать его личным психотерапевтом, чтобы хоть немного привести в чувства, а то он ни одного связного предложения выдать не мог. Я не знаю, как это объяснить, просто его вид привёл меня в чистый ужас. Как будто разговариваешь с самой жертвой. И я очень давно лично никого не допрашивал, уже забыл почти, насколько это отвратное занятие.

Чондэ отлично помнит ощущения от допросов. Когда есть возможность, он часто берёт на себя эту обязанность, но в последнее время совсем не чувствует себя в состоянии их проводить. Но на него это не производит такого впечатления, какое произвело на Бэкхёна. Для Чондэ допрос — это просто информативная беседа. Много раз ему доводилось слышать что-то в духе "не дави так сильно", на что он всегда только удивлялся. Он давит? И совсем не понимает этого сам. Но, должно быть, для следователя это даже хорошая черта.

— Я выслал тебе на почту протокол и запись допроса, — заканчивает Бэкхён и оставляет Чондэ. Чондэ ещё некоторое время смотрит на мокрый асфальт в нескольких метрах от себя, по трещинам в котором текут крохотные ручейки дождевой воды. В голове тут же возникают картинки с мест преступлений, и дождь кажется кровью.

Бэкхён напуган. Все напуганы. Чондэ всё равно?

"Вы отлично умеете заставлять людей испытывать страх, господин Бён".

— Мне страшно, — тихо произносит Чондэ. — Так не должно быть.

***

"Страх — привилегия людей нечестных и глупых. Анализируйте, господин Ким, и продолжайте блюсти закон. Тогда бояться вам будет нечего".

Чондэ щурится и перечитывает с экрана ноутбука одну и ту же фразу в сотый раз. И ему кажется, что после такого заявления протокол допроса уже имеет второстепенное значение, его можно изучить чуть позже.

— Так, ладно, без паники, — он пытается взбодрить самого себя и делает глубокий вдох, перенаправляя письмо в другой отдел с подписью "разберитесь там".

Чондэ понятия не имеет, работает ли эта кодовая фраза именно в этом отделении полиции, но обычно она срабатывает везде. "Разберитесь там", когда приходит электронное письмо, имеет очень простое значение — вычислить адрес отправителя. "Разберитесь там" при других обстоятельствах может значить очень много всего, и Чондэ просто надеется на понятливость своих коллег.

Чондэ достаёт из кармана брюк маленький блокнот, на обложке которого нарисовано его же лицо в мультяшном стиле. Когда-то Чунмён купил его и разрисовал в качестве подарка на четырнадцатое февраля. Чондэ долго берёг презент в столе, не решаясь начинать там писать, но теперь блокнот приходится очень кстати. Чондэ хорошо успокаивается, смотря на него. Даже когда делает внутри пометки по расследованию.

Он включает запись с допроса и надевает наушники, чтобы максимально точно слышать все реплики заикающегося свидетеля. Юноша всхлипывает и машет руками, а по делу так ничего действительно важного и не говорит, хотя Бэкхён всеми силами старается выбить из него информацию. Чондэ быстро утомляется за просмотром и с трудом доходит до конца, уже на двойной скорости воспроизведения.

Не имея сил на анализ услышанного и увиденного, он вздыхает и встаёт с места, разминая шею.

"Надо бы перекусить".

"И не напороться на Пака".

Как Чондэ ни старается избежать неприятных встреч, он всё равно попадается на глаза Чанёлю. Потому как Чанёль сам заходит в его кабинет, ловя Чондэ прямо у двери.

— Рабочий день только начался, — осуждающе произносит он.

— Моя работа не предполагает сидения на одном месте, — возражает Чондэ, пытаясь за плечо отодвинуть Чанёля с прохода. Но тот явно физически сильнее и даже на сантиметр не смещается.

На почту приходит новое письмо, и ноутбук издаёт характерный звук. Чондэ со вздохом возвращается за стол, а Чанёль встаёт рядом, заглядывая в экран.

— Что это? Вы писали в отдел компьютерных технологий?

— Да. Пару часов назад мне пришло странное письмо, и я попросил его пробить.

— И как результаты?

— Впечатляюще… — шепчет Чондэ, вчитываясь в текст.

Чанёль слегка поворачивает ноутбук к себе и тоже скользит взглядом по строкам.

— Письмо, стало быть, отправлено нашим трупом. Ещё и из кофейни, отлично.

— Зато у нас есть наводка на преступника. Нужно выяснить, кто был в кофейне в это время. Я позвоню и запрошу записи с видеокамер. И позовите господина Бёна, пожалуйста.

— Господин Бён чрезвычайно занят жалкими попытками подорвать психическое равновесие господина До.

— Учитывая его настойчивость, попытки могут оказаться не такими уж жалкими, — усмехается Чондэ. — И если нас ждёт доведённый до белой горячки господин До, то от офиса может ничего не остаться.

И впервые с момента встречи с Чанёлем Чондэ видит улыбку на его лице. Может, не так они и безнадёжны в командной работе?..

— Кто-то меня ждёт, — в кабинет с очень довольным лицом заходит Бэкхён. — Отрадно знать, что вы поменяли своё мнение и наконец стали ценить меня как сотрудника.

— Отрадно знать, что вы перестали считать себя снизошедшим до людских забот богом, — отвечает Чанёль, хлопая его по плечу и удаляясь.

— Когда я так говорил? — Бэкхён в возмущении даже повышает голос, но, не получив ответа, усмиряет свой пыл. — Что тут у тебя интересного?

— С мертвецами болтаю, — Чондэ демонстрирует ему письмо, ожидая ещё какой-нибудь шутки от Бэкхёна, но видит совершенно неожиданную реакцию. Бэкхён бледнеет и вцепляется руками в экран. — Почему у вас такое лицо? Я понимаю, скорее всего, письмо прямиком из рук убийцы, но…

— Но он нас подслушивает, — отрезает Бэкхён.

— Что? — ошарашенно спрашивает Чондэ.

— Не что, а кто! Этот псих нас подслушивает! Чондэ, мы буквально утром болтали о страхах, а теперь он пишет вот это. Как думаешь, совпадение? Мне вот так не кажется!

— Что же… Ужасы пробираются на запретную территорию. Готовы вы, господин Бён, встретиться с ними лицом к лицу?