— Как результаты? Теперь мы ищем торговцев человеческими органами? — с ходу спрашивает Бэкхён, без разрешения вваливаясь в лабораторию, где Кёнсу стоит, оперевшись поясницей на стол, и слушает Исина.

— Это вряд ли, — Исин оборачивается на него, на его лице всё так же сияет улыбка. — Смыв с внутренней стороны брюшной полости выявил следы горения. Скорее всего, рядом с беднягой что-то жгли. Или ковырялись в нём уже грязными руками. Без шансов, что такие органы хоть где-то приживутся. Но самое важное, что у него пирсинг в ухе.

— Неформалы не годятся в доноры? — непонимающе уточняет зашедший следом за Бэкхёном Чондэ.

— Годятся, но только через сто двадцать дней после прокола, а тут явно и месяца не прошло.

— Как я мог не заметить… — Кёнсу устало вздыхает и опускает взгляд в пол, словно пристыжённый.

— То есть у нас нет идей, куда делись все его внутренности? — по тону Бэкхёна сложно понять, рад он или расстроен. Быть может, ему хотелось бы поискать мифический чёрный рынок.

— Выкинул, наверное, — снова подаёт голос Кёнсу. — Уже без разницы.

— А как там ваши успехи с поисками? — Исин стягивает с рук перчатки и выжидающе смотрит на Чондэ, который переминается с ноги на ногу и пытается собраться с мыслями.

— Чудесно, — вместо него отвечает Бэкхён. — Спасибо вам за информацию, теперь мы с господином Кимом займёмся отслеживанием передвижений нашего потрошителя.

***

— Почему вы назвали его потрошителем?

— Первое на ум пришло, — Бэкхён пожимает плечами и ближе придвигается к Чондэ на своём кресле, запуская запись с камер видеонаблюдения на экране ноутбука. — Но ты прав. Нам стоит придумать ему собственное прозвище, а то этих потрошителей по всему миру уже вагон и тележка.

— Только давайте без пафоса.

— Почему это? У всех маньяков есть крутые псевдонимы.

— И эта культура должна умереть, — сказав это, Чондэ сразу ставит видео на паузу, хотя едва ли что-то успело произойти за несколько просмотренных секунд. — Надо перекурить.

— Ты серьёзно? Вот сразу видно, курить бросаешь, как же. И суток не прошло, а я ведь думал, что ты на рекорд идёшь.

— Бога ради, закройте свой рот.

— Иди уже, куда ты там хотел. Сам справлюсь.

У Чондэ совсем нет сил разбираться со всеми навалившимися проблемами. Он поджигает сигарету и просто пялится на унылый пейзаж перед собой. Тучи плотно застилают небо, и дневное солнце никак не может прорвать это полотно серости. Чондэ скользит взглядом по высоткам соседнего района, чьи крыши упираются в самое небо. Ему кажется, что вес всех этих облаков давит на город, и вот-вот здания рухнут на землю, сложатся в груду бетонных осколков. Чондэ мечтает быть похороненным под завалами навечно. Там, должно быть, так спокойно. Пыль выстилает лёгкие изнутри, тёплая кровь расплывается неразборчивыми узорами и пропитывает одежду, делая её такой тяжёлой, что никакое шевеление уже невозможно. У Чондэ колет где-то в подреберье. Он готов поклясться, что это кусочки разбитых панорамных окон впиваются в его тело, давят на нервные окончания и полностью парализуют. Ощущается как блаженство.

Чондэ делает несколько шагов в сторону выхода с территории участка. Чем дальше за спиной остаётся работа, тем сложнее дышится. Будто какие-то силы пытаются его остановить, но он упорно игнорирует это ощущение. И только высокий забор оказывается позади, с плеч спадает огромный груз. Вот, что его так тяготило. Принадлежность к одному конкретному месту. Шаг в сторону — пропасть. Но Чондэ с удовольствием летит в неизвестность, расправив незримые крылья.

— Говорят, мысли материальны. Веришь в это? — раздаётся голос где-то совсем рядом. Чондэ выныривает из транса и кидает на землю уже почти догоревший фильтр сигареты. — Я в шаге от того, чтобы поверить. Так давно грезил об этом моменте.

Чья-то ладонь ложится на плечо Чондэ, и он резко оборачивается.

— Мы наконец можем нормально поговорить?

Незнакомец растягивает улыбку, и уголки его губ врезаются в щёки так сильно, что почти намертво.

— Меня зовут Ким Минсок, приятно познакомиться. И нам лучше уйти, пока меня тут не увидели.

***

— Давно ты последний раз выезжал из этого муравейника?

Чондэ словно в эпицентре катастрофы. Мир вокруг кружится, лёгкий ветер кажется сбивающим с ног ураганом, едва моросящий дождь ледяными пулями прошивает его голову. И за руку его держит причина этого стихийного бедствия — Ким Минсок.

Ким Минсок.

Человек, ответственный за ужас, нашедший на Пусан в последние месяцы.

Чондэ сразу его узнал. Чунмён был прав, эти черты лица невозможно забыть.

— Куда мы идём?..

— Я хотел отвести тебя на кладбище погулять, — радостно сообщает Минсок, а у Чондэ резко пересыхает в горле. — Но потом придумал кое-что получше. Тут совсем рядом чудесный городок Кимхэ, в котором просто потрясающий пустырь. Точнее… могильный курган. Доберёмся за полчаса. Ты уж прости, что я без твоего ведома выбрал место для свидания, но ты не давал никаких намёков касательного того, в посещении каких мест ты заинтересован.

"Что, блять, происходит?"

"Бэкхён наверняка уже обеспокоился моим исчезновением".

Чондэ хватает воздуха и спокойствия на осмысление лишь одной вещи: убийца пытается его украсть, а он не знает, что должен предпринять.

— Я понимаю, ты, наверное, в шоке от моей красоты, но я не хочу, чтобы твои неожиданные реакции сорвали нашу встречу.

Минсок останавливается посреди дороги, и Чондэ останавливается тоже. Они смотрят друг на друга. Чондэ тонет в этих глазах.

У Минсока в радужках помещается целая вселенная. Микровзрывы и триллионы звёзд, всепоглощающая чернота и в то же время такой яркий-яркий свет, что Чондэ чувствует себя ослеплённым. Он как будто проживает несколько жизней от начала до конца за несколько секунд, что Минсок держит зрительный контакт. И они гораздо полнее и счастливее, чем то, что он помнит от самого своего рождения в этом мире. Он хочет жить ту жизнь, которая в глазах Минсока.

Когда Минсок приближается и тянется руками к карманам Чондэ, то сам Чондэ интерпретирует этот жест по-своему. Он резко прижимается к Минсоку всем телом и обнимает за пояс.

— Вау, — выдыхает Минсок ему на ухо. — Я знал, что произвожу некоторое впечатление, но чтобы вот такое! Это даже смелее, чем я мог мечтать.

Чондэ абсолютно всё равно, что Минсок вытаскивает у него из пальто телефон и кидает куда-то в сторону на траву. Ему снова тепло. Теплее, чем с Бэкхёном. Теплее, чем когда-либо.

— Нам нужно спешить, — Минсок целует его в щёку и выбирается из объятий. Снова перехватывает запястье Чондэ и почти бежит в сторону парковки возле соседнего супермаркета.

***

Бэкхён недовольно бурчит себе под нос, выходя на крыльцо. Чондэ нет уже подозрительно долго, и Бэкхён думает, что за это время можно было выкурить уже целую пачку и сбегать за второй в магазин. Но на крыльце никого не обнаруживается.

— Чондэ? — зовёт он тоном чуть громче обычной речи. Никто не отзывается, и Бэкхён возвращается в здание. В кабинете он обнаруживает такого же, как и он сам, растерянного Чанёля. — Ты не видел, эм?..

— Нет, не видел. Это то, что я хотел спросить у вас. Господин Ким не подходит к телефону.

— Опять сбежал куда-то? Ничего, схема пройденная, сейчас выясним, — Бэкхён быстро набирает технического специалиста всё с тем же запросом — найти Чондэ.

***

Чондэ наблюдает, как Минсок пристёгивается и заводит машину. Каждое его движение очень плавное, и это невероятно завораживает. За ним хочется следить, внимать тихой мягкой речи и просто слушаться.

"Я под гипнозом?"

— Я не хочу применять насилие, поэтому очень рад, что ты настолько податлив, — с усмешкой сообщает Минсок. — Но просто чтобы предотвратить неприятные стычки: я неплох в рукопашном бою. Огнестрельного оружия у меня нет. И, как я полагаю, у тебя тоже.

— Что ты хочешь со мной сделать? — просто спрашивает Чондэ, словно не происходит ничего странного.

Всё и на самом деле довольно просто. В теории Чондэ знает, как должны вести себя заложники, чтобы уменьшить риски. И он подчиняется этим правилам, хоть и неосознанно. И раз уж так всё сложилось, ему, вероятно, стоит лишь ждать помощи, безвольно следуя за Минсоком след в след.

— Я понимаю твои опасения. Насколько абсурдно это прозвучит, если я скажу тебе не волноваться? Ничего страшного не произойдёт. Я лишь желаю получить вознаграждение за свои старания. Перед тем, как ты запрёшь меня в карцере на тысячу лет.

— Вознаграждение?

"Я — вознаграждение?"

— Не пойми меня неправильно. Это не что-то в духе "теперь ты моя вещь". Но вы искали меня, и вот я нашёлся. Все усилия, которые я приложил, чтобы добиться этого внимания; все усилия, которые вы приложили, чтобы поймать меня. Неужели это всё просто растворится в зале суда? Не для того я марался кровью. У истории должен быть достойный финал. И финал, который я хочу, — свидание с тобой.

— И что потом?

— Потом твои дружки нас отследят. Обломают нам первый поцелуй, наденут на меня наручники и закинут в тюрьму.

— Ты готов вот так просто сдаться?

— Не знаю, — Минсок пожимает плечами. — Почему-то мне кажется, что встреча с тобой этого стоит.

Минсок обгоняет другие автомобили в месте, где это запрещено, и гонит на недопустимой скорости. Чондэ знает, что ему уже плевать на штрафы. Ему уже на всё плевать, кроме самого Чондэ. И это приятно.

"Кажется, я недолюбленный ребёнок, если мне это так нравится".

— Хочешь, расскажу историю?

Чондэ ухмыляется. Что ему ещё делать? Слушать истории и смотреть на мелькающую мрачными подъездами и офисами улицу.

— Хочу.

***

Бэкхён раздражённо жуёт фильтр сигареты и кутается в пальто, пытаясь скрыться от холодного ветра. Он сверяется с данными на телефоне и подходит к нужному месту всего в нескольких десятках метров от участка, но Чондэ там не находит. Оглядывается по сторонам и окончательно перестаёт понимать что-либо. Красная точка на экране его смартфона не двигается, и это не может быть ошибкой.

— Придурок, — шипит он, — на кой чёрт ушёл?

Бэкхён в очередной раз набирает номер Чондэ, не особенно надеясь получить ответ. И в этот момент где-то в уже высохшей и замёрзшей траве раздаётся базовый рингтон, который скучный Чондэ никогда не менял. Бэкхён присаживается на корточки и поднимает телефон с земли, с ужасом смотря на собственное имя на дисплее.

— Не выбросил же он его, в самом деле…

На блестящем экране под определённым углом отлично видны отпечатки пальцев, и что-то подсказывает Бэкхёну, что неплохо было бы выяснить, все ли из них принадлежат Чондэ. Уже бегом он возвращается на рабочее место.

***

— Я вынимал его сердце, и оно билось в моей руке. Как в сказке. Красивое, тяжёлое. И кровь капала на ковёр, но я даже не пытался чистить.

— Что за книжки такие со сказками ты читаешь?

— Андерсена. Думал, сплошная выдумка, а вон оно как оказалось. Я слышал, это зовётся автоматией. Типа… Независимо от остального организма сердце создаёт импульсы и сокращается, ты знал? Знал, что если вытащить у тебя сердце, то оно будет продолжать работать немного? Никакой орган больше так не умеет!

Минсок улыбается. Он определённо чрезвычайно доволен, что его познания пришлись так кстати.

— И хотя это весьма романтично, я решил подарить тебе всё-таки печень. Нахожу это символичным.

— Какой же в этом символизм? Намекнул, что я желчный? Или что там печень вырабатывает?

Минсок отводит взгляд от лобового стекла и пялится на Чондэ, который в смущении отворачивается к окну.

— Ещё версии? — ласково спрашивает он. Его голос как колыбельная, как снотворное, как тёплый плед и как нежное весеннее солнце. Чондэ бы хотел греться в его лучах постоянно.

— Хочешь, чтобы я тебя нейтрализовал? Как печень обезвреживает всякую гадость? — тихо шепчет Чондэ.

— Это тоже. Но я думал больше о том, что… Знаешь, что печень участвует в процессе свёртывания крови?

— И?

— Мои раны так предательски кровоточат без тебя.

— Останови машину.

— Я не выпущу тебя, мы пока не на месте.

— Я не сбегаю. Останови! Я не хочу разбиться!

Чондэ сам пугается своего тона. Минсок удивлённо вскидывает брови, но всё же съезжает на обочину трассы, резко затормаживая.

— Ну?

У Чондэ в голове сметающий всё на своём пути вихрь. Он давно понял, что утратил рассудок, но чтобы поступать подобным образом…

"Мне понадобится психиатрическая экспертиза для оценки адекватности, чтобы давать показания", — думает он перед тем, как быстро отстегнуться, перелезть на колени абсолютно шокированного Минсока и схватить его за плечи.

— Не вытерплю, если "мои дружки" действительно обломают нам первый поцелуй.

— Я думал, это ты должен быть в ступоре от моих действий. Мы в самом деле отлично сочетаемся, не так ли?

— Заткнись.

***

— У меня, блять, очень и очень плохие новости, — Бэкхён с ноги открывает дверь в кабинет Чанёля и кидает ему на стол результаты сравнения отпечатков пальцев с конверта и телефона. — Маньяк не просто контактировал с Чондэ, он, вероятно, его похитил.

— Я знаю, — хмуро отвечает Чанёль и разворачивает к Бэкхёну экран компьютера, где видео с камеры соседнего с участком здания отчётливо запечатлевает их объятия.

— Он просто ебанутый. Нам нужно срочно их догонять.

***

Когда Чондэ возвращается на своё место, Минсок сразу заводит машину вновь и едет быстрее прежнего. У Чондэ же словно немеют конечности от шока. Он сделал что?.. На губах ощущается влажный след слюны Минсока, и это даже не кажется чем-то неправильным.

— Ты ничего не хочешь сказать? — спрашивает Минсок.

— Куда ты дел остальные органы?

Минсок на секунду отвлекается от дороги, чтобы недоверчиво посмотреть на Чондэ. В его взгляде так и сверкает "ты сейчас серьёзно?"

— Собакам скормил, — отвечает он в итоге. — У меня во дворе гуляет несколько несчастных дворняг. Они были просто счастливы.

— Это правда? Ты готовил его внутренности?

— Я не умею готовить, а они и сырое мясо за обе щеки уплетали. И знаешь… Раз ты не хочешь сам рассказывать, я могу тоже позадавать наводящие вопросы.

— Поиграем в откровения, пока не приедем?

— У нас минут двадцать.

Чондэ откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза. Смотреть на Минсока просто невыносимо. Слишком красивый. Чондэ даже самому себе не может объяснить, в чём дело. Просто Минсок обладает таким удивительным магнетизмом, который крепко-накрепко приковывает всё внимание.

— Ты планируешь расставаться с Чунмёном?

— Чтобы строить отношения с тобой? — язвительно уточняет Чондэ.

— Я ни на что не рассчитываю, кроме этого вечера. Просто хочу знать, насколько безнравственным ты стал.

— Максимально безнравственным, я полагаю.

Минсок прикасается к бедру Чондэ, и тот млеет от этого ощущения. Он чувствует, как тает, расплывается бесформенной массой и греется об тёплую чужую ладонь.

— Ну так?

— Чунмён меня бросит, как только сможет со мной связаться, я уверен. Но даже если нет, то это сделаю я.

— Почему?

Чондэ сглатывает. Вариантов ответа у него много. Потому ли, что тяжело будет дальше жить с человеком, которому изменял, и нагло врать ему? Потому ли, что Чунмён слишком напуган работой Чондэ, и они вместе не смогут справиться с этим неврозом? А может, потому, что "люблю тебя" в словах самого Чондэ не звучит так же искренне, как звучало раньше.

— Потому что с ним холодно.

"С Бэкхёном тепло. С тобой ещё теплее", — добавляет он мысленно. — "И мне кажется, что иначе я замёрзну насмерть".

— Твоя очередь, — удовлетворённо говорит Минсок. Чондэ думает, что это похоже на мурлыканье. Минсок как кот.

— Когда ты написал первое письмо, — он ненадолго задумывается, подбирая слова, — то упомянул про дело Сехуна. Зачем?

— Я следил за ходом расследования, читал и смотрел все новости. Ты в интервью говорил так, как будто… Как будто все твои мысли только об этом, как будто нет жизни за пределами улик и подозрений. Это завораживающе. Я просто хотел владеть твоим вниманием так же, как это делал он. Да и сам Сехун сказал, что ты легко становишься одержимым со своими идеями.

— Когда это он такое сказал?

— Когда я ходил к нему в тюрьму. Он и навёл меня на то, как лучше обратить твой взор на себя.

— Почему вообще я?

— Любовь с первого взгляда?

Минсок сжимает пальцы на бедре Чондэ, и он готов заплакать. Когда он в последний раз плакал?

— Это не нормально, что я так счастлив, — он зажмуривается сильнее, лишь бы не открывать глаза. Нельзя. Он точно позорно разрыдается от переполняющих чувств.

— Я покажу, какой любви ты заслуживаешь на самом деле. Как сильно можно любить, — шепчет Минсок где-то совсем рядом с его лицом, и Чондэ уже нет дела до того, что в этот самый момент они едут по трассе на сумасшедшей скорости.

***

Бэкхён запрыгивает в служебный автомобиль и поправляет кобуру с пистолетом на поясе. Позади него размещаются ещё двое полицейских, и водитель выжимает газ. Узнать номера машины, в которую сел Чондэ, не составило труда, и теперь они участвуют в самой настоящей погоне. Бэкхён скучал по погоням. Но, если совсем честно, не хотел, чтобы обстоятельства в этом деле привели к подобному исходу.

Он настраивает рацию на линию связи с оставшимся в штабе Чанёлем и напряжённо вцепляется в ремень безопасности.

— Проблемный нам достался начальник, да? — неловко пытается завести разговор какой-то парень позади, которого Бэкхён вообще впервые увидел только этим утром.

— Самый проблемный, — подтверждает он.

***

До самого места назначения Чондэ сидит молча и безуспешно пытается осмыслить всё, что услышал.

Возможна ли любовь с первого взгляда? Как Минсок может так смело говорить о своих чувствах, если до этого дня они толком не разговаривали? Они ничего не знают о личностях друг друга. Чондэ всегда требовалось слишком много времени на осознание своих чувств. Он помнит, как сходился с Чунмёном несколько лет. И эта связь казалась ему такой крепкой и надёжной, ничто не могло её подорвать. Потом появился Бэкхён. Чондэ не любит Бэкхёна, вовсе нет, но Бэкхён делает всё легче. Минсок делает всё сложнее. И его Чондэ совершенно точно не любит тоже. Но отчего-то жаждет знать, что он имеет в виду, когда говорит о том, что покажет любовь. Как Минсок действительно умеет любить? Кого Минсок любил прежде? Что он нашёл в Чондэ? И почему готов растоптать всю свою жизнь ради одного дня рядом с ним?

— Сколько тебе лет? — на выдохе спрашивает Чондэ. Он пытается восстановить привычный ритм сердцебиения и хоть как-нибудь успокоиться.

— Двадцать семь.

— Так мало…

"Он мог бы ещё лет пятнадцать по меньшей мере жить без заморочек".

— Достаточно, — отмахивается Минсок. — Всё, что было надо, я уже понял. Всё бессмысленно, значит, надо делать то, что хочется. Даже если это противозаконно.

— Ты и правда хотел убить этих людей?

— Я правда хотел встретить тебя. А эти двое, ну… Их жизнь не была такой уж ценной, понимаешь?

— Почему ты сделал такие выводы? И в чём ты вообще измеряешь эту выдуманную ценность?

— Мы уже давно на месте, давай прогуляемся.

***

— Они остановились возле могильного кургана и спешились, — сообщает Чанёль, и Бэкхён тут же даёт отмашку водителю, чтобы он взял нужный курс. — Будьте осторожны, господин Бён.

— Не волнуйтесь, я ещё сохранил здравый смысл. В отличие от некоторых…

— Ещё пятнадцать минут, — бросает водитель и резко прокручивает руль, от чего Бэкхён подпрыгивает на сидении.

***

Минсок открывает для Чондэ дверь и, как только тот выходит на улицу, сразу берёт его за руку. Перед ними пустырь, на котором тут и там заметны одинокие фигуры слоняющихся бесцельно людей и пара некрупных экскурсионных групп. Минсок не обращает внимание на свидетелей, переплетает с Чондэ пальцы и неспешно двигается вдоль металлического ограждения. Чондэ послушно плетётся рядом.

— Ценность жизни очень просто вычислить. Берёшь цели на будущее, впечатления из прошлого, эмоции настоящего и всё перемножаешь. У этих даже до единицы показатель не дошёл, вот так пусто они волокли бремя своего существования. Мы с тобой другие.

— Не думаю, что эта математическая модель подойдёт для решения такой задачи.

— Смотри на ситуацию конкретнее.

Минсок внезапно останавливается и опирается локтями на низкий заборчик, смотря куда-то вдаль. Чондэ неловко топчется рядом, не зная, что делать. Рука выученным движением тянется к пачке сигарет, но Минсок резко его останавливает.

— Ты всё испортишь, если сделаешь это.

— И что? Мы будем просто слоняться вокруг?

— Не забывай, что мне потом ещё лет сорок нужно будет гнить в тюрьме. Я дышу свободно в последний раз. Так что да, хочу просто слоняться и ощущать тебя рядом. Я всегда буду вспоминать этот день.

— Я тоже хочу кое-что помнить, — Минсок оборачивается и озадаченно смотрит на Чондэ, который тут же подходит ближе и обнимает его со спины, ставя руки на ограждение рядом с руками Минсока. — Твоё присутствие.

***

— Три минуты, и будем на месте.

— Отлично, — Бэкхён берёт в руки рацию и подаёт сигнал Чанёлю.

— Там нет камер, — отзывается Пак, — но они точно не могли уйти далеко. Только что были в поле зрения.

— Готовьте допросную, они уже к вечеру будут у меня во всех грехах сознаваться.

Чанёль хрипло смеётся, и Бэкхён даже улыбается.

— Не покалечьте их там особо, — просит он напоследок.

***

— У меня есть для тебя подарок. Будешь на него грустно смотреть и думать обо мне.

Минсок поворачивается, всё ещё будучи окружённым руками Чондэ, и оказывается с ним лицом к лицу, отклоняясь назад.

— Пожалуйста, пусть это будет не ещё один труп, — с улыбкой говорит Чондэ. Минсок загадочно хихикает и задирает рукав своей куртки. На его запястье болтается крупный деревянный браслет. Полированные тёмные бусины блестят и с тихим стуком бьются друг о друга, когда Минсок стягивает браслет с себя. Чондэ отрывает ладонь от ограды и тянется к Минсоку, понимая, что тот хочет сделать.

— Как тебе? — шепчет он, надев чётки на руку Чондэ. — Я знаю, ты нередко бываешь в церкви. Хочу хоть так быть рядом во время твоих молитвенных размышлений.

— Есть ли у меня право там появляться после всего этого? Это неправильно.

— В этом мире нет правил, — Минсок смотрит так пронзительно, что у Чондэ что-то внутри обрывается. — Он формируется и испаряется слишком быстро, чтобы такие мелочи могли закрепиться. Я же говорил. Момент настоящего. В настоящем тут есть ты, есть я. Есть всё, во что ты веришь. Буду здесь я в следующий момент или нет — не важно. Как неважно и то, будешь ли здесь ты. Но если будет то, во что веришь, — всё правильно. Появляйся где хочешь. А то коэффициент ценности и твоей жизни упадёт ниже плинтуса.

***

— Наружу, — командует Бэкхён, отстёгиваясь. — Обходим территорию по кругу, всё делаем по протоколу. Если он вооружён и станет угрожать — я начну переговоры.

Бэкхён оборачивается на своих сокомандников, и те решительно кивают. В последний раз перед задержанием связавшись с Чанёлем, он тяжело вздыхает и даёт отмашку другим полицейским следовать за ним.

***

— Я понял, от чего зависит моё ощущение теплоты, — признаётся Чондэ. — Ты прав. Оно определяется ценностью момента.

— Насколько тепло тебе сейчас?

— Жарко.

— Могу я задать последний вопрос?

Чондэ кивает. Сейчас он готов рассказать Минсоку что угодно.

— Как думаешь, ты будешь жалеть о случившемся сегодня?

— Никогда, — мгновенно выдаёт он в ответ. — Мне плевать, насколько сильно моя жизнь порушится в дальнейшем.

— Значит, я был прав, что ты стоишь всего. Потому что ты же понимаешь, что сейчас говоришь мне, что я тоже — достаточный утешительный приз за пущенное под откос будущее?

Чондэ ничего не говорит, потому что Минсок кладёт ладони ему на шею и приближает к себе максимально сильно, касаясь его губ своими. Чондэ целует его аккуратно и медленно, едва касаясь, совсем легко. Потому что чуть сильнее, и он совершенно точно сгорит. Минсок немного более настойчив, даже с какой-то примесью отчаяния и просьбы. И в конце концов Чондэ поддаётся на его немые уговоры, прижимаясь плотнее.

Что происходит дальше Чондэ осознаёт с трудом. Его, как собаку за поводок, оттаскивают назад за воротник пальто. И он ничего не успевает сказать до того, как оказывается в сильных руках Бэкхёна, пока двое незнакомых ему мужчин в полицейской форме хватают Минсока, параллельно наизусть зачитывая ему его права.

Минсок грустно улыбается и беззвучно что-то говорит. Чондэ читает по губам, это не сложно, он слышал эту фразу сегодня уже не единожды. Кажется, будто Минсок просто очень сильно хочет, чтобы она отпечаталась у него прямо на коре головного мозга, выгравировалась на внутренней стороне век.

"Ты стоишь всего".

Чондэ даже не допускает вероятности, что в чём-то ошибается. И Минсок не врал ни в едином своём слове. Те чувства, которые он открыл для Чондэ за одну короткую встречу, никто не показывал ему за всю жизнь.

Минсока уводят уже в наручниках, пока Бэкхён гневно трясёт Чондэ за плечи, пытаясь привести в чувства.

— Что это было, я тебя спрашиваю?! — доносится до Чондэ его грубый крик.

— Это был… План?

— Охуенный у тебя план! Уехать на свидание с маньяком и не предпринимать абсолютно никаких попыток посодействовать следствию!

— Не мой план. Высший замысел. Я просто делал то, что был должен. Ведомый чужими руками.

— Что ты несёшь? — Бэкхён останавливается посреди тропинки и заглядывает в глаза Чондэ. Смотрит Чондэ так пусто, словно только что лишился того единственного в мире, что стоило внимания. — Прислушайся к себе. Миссия, божественный замысел, всевышний внутри человека. Ты говоришь, как говорил О Сехун. Вы одинаковые. Ты врал мне, когда я тебя о нём спрашивал. И всё это — полнейший бред в твоём случае. Кого ты считаешь богом? Себя?

— Отвали от меня! — Чондэ сбрасывает его ладонь с себя и отходит на шаг. — Зачем ты всё это говоришь?

— Я пытаюсь сказать тебе правду, если ты ещё способен её воспринимать! Какие логические цепочки замыкаются у тебя в голове? Что хорошего ты увидел в этом психопате?

— Всё, чего нет в тебе.

Бэкхён сильнее сжимает челюсть и, кажется, старается сдержаться, чтобы не начать орать или чтобы не ударить Чондэ, что есть силы. Поэтому Чондэ снова начинает идти к парковке, выдерживая молчание. Звук спешных шагов Бэкхёна за спиной нервирует, но Чондэ удаётся игнорировать его.

Бэкхён садится с Чондэ в такси, чтобы тот ни в коем случае больше не пересёкся с Минсоком. Чондэ думает только о том, что больше ему не надо. Больше уже быть не может.

"Любой момент будет теперь ценным, потому что в любой момент я могу вспоминать тебя".