Стыд. До грязных низких помыслов, до дрожи в коленях, до желания зарыться глубоко под землю лет на сто. Паркер до этой ночи совершенно не представлял себе, что это за чувство. И то, какое отчаяние оно может вызвать. Он ходил туда-сюда, перетирал ладонями как присевшая муха, скрёб зубами, весь красный, напряжённый. Тони стоял перед ним абсолютно спокойный, пытался что-то сказать:

      — Послушай меня внимательно, — просил он. Сейчас его лаборатория казалась особенно холодной и влажной, а в ноздри врезалась вонь спирта, прямо как в больницах. Голубоватое освещение магических светлячков мерцало с перебоями. — Снейп — разумный человек. Более того, он мой друг. Я сумею убедить его сохранить молчание. Не переживай.

      — Вот бы у нас был маховик времени! Или стиратель памяти как в «Людях в Чёрном»! Может применить на нём «Обливейт»?

      — Ты прекрасно знаешь, что так нельзя, — неохотно напоминал ему профессор Старк. — Северус — мастер по защите от вмешательств в его воспоминания. Он их даже записывает на всякий случай. Не говоря уже об этической стороне вопроса. Нет, Питер. Эту ситуацию мы разрешим дипломатически.

      — Ладно, — закивав, Паркер приблизился к Тони, и посмотрев в его большие карие глаза, добавил: — Я тебе доверяю. Ты только скажи, что делать?

      — Сиди здесь, и жди. Знаю, это самое невыносимое для такого как ты. Однако, Питер, я тебя заклинаю, пожалуйста, сделай так, как я прошу?

      — Сделаю, — согласился он. — Подожду здесь. Просто… подожду. Да. Проще некуда, хах, — из горла вырвался нервный смешок. Юноша схватился за его подкаченные плечи, и крепко сжав их, выдохнул. Сердце набатом било в груди, а со лба капал пот. Тони прижал в объятьях паренька, нежно шепча обнадёживающим тоном:

      — Всё будет хорошо. Доверься мне, я всё улажу. Тебе не о чем переживать.

      А когда он ушёл, Питер остался в полном одиночестве посреди этой тесной лаборатории с кучей разного оборудования и деталей от неудачных экспериментов Тони.

***

      «Три метлы», столик у очага на втором этаже, графин с отборным огневиски уже почти опустел. Северус и Тони, какими бы пьяными они ни были, всё так же сохраняли свои вышколенные манеры речи и пониженный тембр шёпота. Комната эта была специально зачарована Снейпом охранными чарами против подслушивания и подглядывания. Никто не мог войти или выйти за дверь без разрешения заклинателя. Огонь плясал безумную джигу в камине, потрескивали дрова.

      — Согласись, так будет лучше для всех: ты сохранишь мою тайну, а я — твою.

      — Это идёт вразрез со всеми моими убеждениями. Альбус будет разочарован, когда узнает, — хриплым голосом отвечал Снейп.

      — Лучше уж пусть он узнает слишком поздно, чем рано. Через полтора года они оба выпустятся, станут совершеннолетними, и тогда-то уж никто не в силах будет воспрепятствовать нашим отношениям, — аргументировал Тони, отпивая ещё огневиски. — Тебе бы давно следовало снять эти свои пессимистические очки, мой друг. Ты на всё смотришь как-то уж слишком мрачно.

      — А ты слишком беспечен! Ты не берёшь в расчёт уйму деталей, которые могут разрушить твою жизнь. Рискуешь, Энтони, и часто! В один день ты ещё припомнишь мои слова, а пока…

      — Пока? — поднял брови Старк.

      — Пока что я закрою мои губы на замок, — кивнул мрачный профессор. — Но только на этот раз.

      — Сердечно благодарю, Северус. Предлагаю за это выпить, — и потянулся бокалом, чтобы чокнуться с другом. Тот вопросительно уставившись, промолвил коротко:

      — За что?

      — Выпьем за любовь! — и без разрешения Тони сам дотянулся и звякнул их бокалами. А после того как осушил своё огневиски, спросил: — Полагаю у тебя тоже есть веская причина быть с твоим, кхм, парнем?

      — Поглядите-ка как покоробило вас это слово, профессор Старк, — саркастично заметил Снейп. — Гарри… он — особенный. Всегда им был, — смущённо признавался тот. — Живым напоминанием моих неудач, моих травм, и моего разбитого сердца. Хотел бы я презреть само его существование, плюнуть с высокой колокольни и просто забыть о нём. Но не могу. Потому что в нём живёт половина Лили.

      — Так ты, получается, привязался к нему из-за неё?

      — Поначалу, да. Ещё задолго до его признания. Я наблюдал за ним, учил его, узнавал его, и чем дальше, тем удивительнее это было. Гарри изумляет своим подходом к дуэлям, и не перестаёт восхищать меня тем мастерством, с которым ему удаётся достигать своих целей. Когда-нибудь он станет великим волшебником.

      — «Когда-нибудь» — это когда ума наберётся? — догадался Старк.

      — В яблочко, — подтвердил Северус и они ещё выпили. — Ну а что насчёт тебя? За что ты так любишь господина Паркера, что ради этого даже свои репутацию и должность поставил на кон?

      Тони Старк вдруг рассмеялся, вертя в руках хрустальный бокал. В его глазах черти плясали, а от хитрой улыбки становилось не по себе. Графин на столике вдруг наполнился до краёв, и он выпил снова. Уже покраснел от хмеля, сидел на стуле вразвалочку. Однако язык совсем не заплетался, что неудивительно, ведь дикция у Старка всегда была предельно чёткой.

      — Питер тоже особенный. Мало того, что он обладает незаурядным умом и способностями к трансфигурации, у него ещё плюс ко всему доброе сердце. Я очень дорожу им, Северус. И я сделаю всё, чтобы он не пострадал.

***

      В это время Питер сидел, как и было ему велено, с разрастающейся тревогой на душе. «А что если он не сможет его убедить? Что если все всё равно узнают? Тётя Мэй будет убита! Но перед тем она убьёт МЕНЯ! Ох, Мерлин, прошу, пусть всё будет хорошо? Пусть всё будет хорошо. Пусть всё будет хорошо!»

      — Пусть всё будет хорошо, — шептал он, прижав пальцы к губам.

      Затем, дабы отвлечься от навязчивых мыслей, Питер решил заняться трансфигурацией. Он рассмотрел все неудачные проекты своего учителя: потусторонний приёмник, предсказывающий камень, браслет левитации. «В этом я помочь не смогу. По крайне мере без записей», понял Питер, и подошёл к рабочему столу Старка. Он надеялся найти журнал, который помог бы понять, где Тони Старк совершил ошибки. В верхних ящиках его встретили лишь макулатура и шоколадные батончики. «Ах ты шалунишка. А мне ни одного не предложил». Нижний ящик оказался заперт. «Без причины он бы не стал его запирать. Интересно», и отпирающим заклятьем Питер открыл его. Первое что бросалось в глаза — это несколько пустых пузырьков. Паркер понюхал один из них, и учуял приятные нотки морского бриза, пергамента и ещё чего-то неразборчивого. «Странно. Я не знаю ни одного зелья, которое бы так пахло. Разве что…» Ниже под пузырьками лежал журнал в кожаном переплёте с шёлковой тесьмой. Паркер торопливо раскрыв записи, осознал, что этот журнал на самом деле — дневник Тони Старка. И его содержимое заставляло скручиваться кишки изнутри. Вдоль хребта пробежал ледяной ветер, а под языком ощущался миндальный привкус. Слова, начертанные витиеватым почерком, въелись в подкорку мозга с чудовищным ярлыком «предательство».

      «Субъект реагирует на повышение дозы в пределах ожидаемого»; «Методы манипуляций подлежат корректировке и смягчению»; «Субъект не проявляет отторжения изменённой формулы», и т.д.

      Читая всё это, Питер внезапно даже для самого себя — расхохотался! Его душили горячие слёзы, а он смеялся как сумасшедший. Всё лицо покраснело, вена на лбу вздулась, ноздри забились. Парень задыхался, глотал воздух, приникнув головой к холодному полу. Качался взад-вперёд, не в силах поверить, что всё это время он был лишь «субъектом».

      «Почему в груди так больно? Сердце сейчас рёбра сломает!», кричал он внутри. Пальцы туго сжали мантию, хотелось изорвать себя изнутри, чтобы просто не чувствовать этого! Дыхание вдруг замерло, а пульс успокоился. Постепенно, минута за минутой, слёзы высохли.

      В лабораторию вернулся поддатый Старк. Раскачивающейся походкой он доплёлся до косяка и прильнув к нему, заметил, как Паркер сидит напротив двери на кушетке. Низко надвинувшись вперёд, облокачиваясь локтями о колени, парень держал в руках его журнал. Тони резко указал на него со словами:

      — Где ты это достал? Ты, что, вскрыл замок? — а в ответ тишина. Питер продолжал так молча сидеть, не глядя на своего профессора. Тот уже было собрался приблизиться, но Паркер вовремя произнёс:

      — Твои глаза… Ты знаешь, издалека все их видят тёмно-карими, но это не так. Если смотреть очень близко, можно увидеть зелёный ореол, — столь хладнокровно он это сказал, что у Тони аж мурашки по спине пробежали. — Каким же я был идиотом!

      — Ты прочёл всё? Это, между прочим, вторжение в личное пространство…

      — Пошёл ты! — накричал Питер, встав с кушетки, и Старк, наконец, разглядел его лицо в свете магических огоньков: юношеские глаза, покрасневшие от долгих рыданий, надвинутые в гневе брови, поджатые в презрении губы. Мальчишка тыкнул уголком журнала тому в грудь, и продолжил тираду: — Я доверял тебе! Я вверил тебе всё, что у меня было! Я отдал своё сердце, вручил невинность на блюдечке: «На, бери — не хочу!». А ты… Как ты мог так со мной поступить?

      — Ты всё не так понял, Питер. Позволь, я объясню, — попытавшись обнять его за плечи, Старк был мгновенно отвергнут. Лёгкого толчка оказалось вполне достаточно, чтобы пьяный профессор свалился на пол. Паркер тем временем продолжал:

      — Теперь, когда я об этом думаю, то всё встаёт на свои места: моя одержимость тобой, доверие, беспрекословное подчинение. Ты с самого начала спаивал меня Амортенцией, чтобы, что? Ставить на мне опыты? Сделать меня своим помощничком на коротком поводке? Зачем? Зачем, Тони? ЗАЧЕМ??? — откровенно расплакавшись, юноша требовал ответа. В его голосе не было и капли страха, что их сейчас могут в любой миг разоблачить. Он кричал и рыдал, захлёбываясь слезами. Старк ощутил, как защемило его сердце внутри от неимоверной жалости к парню. «Он и впрямь сошёл с ума от любви».

      Медленно подошёл, ковыляя вразвалку. От него разило алкоголем и дымом из очага. Однако для профессора Старка хмель не стал препятствием чтобы отобрать у юноши журнал. Откинув его в сторону, Тони предельно серьёзно заявил:

      — Никто тебя не опаивал! Твои чувства, как и мои к тебе, происходят из естественных источников, Питер.

      — Как мне тебе верить? Как?

      — Этот журнал и пузырьки я создал, на случай разоблачения наших отношений. При расследовании бы выяснилось, что я тебя опаивал, и в таком случает тебя бы не исключили из Хогвартса.

      — Зато ты получил бы билет в один конец до Азкабана! А я был бы потом всю жизнь твоей «жертвой»! — обвинительно накричал Паркер. — Ты придурок! И я не знаю, можно ли верить твоим жалким объяснениям!

      — Питер, — попытавшись вновь приблизиться, Старк получил в ответ звонкую пощёчину. Это было так неожиданно и резко, что он на миг застыл на месте, прижав ладонь к месту удара.

      — Не прикасайся ко мне! — прорычал тот, и глаза его засветились жёлтыми фонарями. — Мне нужно время, чтобы всё это переварить. Если то, что ты говоришь — правда, то даже через несколько недель я не перестану тебя любить. А если ты лжёшь, то я это пойму.