«Кирилл Захаров — самый активный человек, которого я знаю. Его социальная батарейка, кажется, никогда не угасает, он вечно с кем-то общается, кого-то обнимает, его рот никогда не закрывается. Из-за чего он часто получает замечания от преподавателей. Но он упертый баран, и если этот человек ему не нравится, слушать его не будет. Но, к счастью, большинство преподавателей в нашем классе ему нравятся, и такие проблемы возникают очень редко.

Он часто спорит, иногда дерется, но в принципе вся параллель его любит. Женская часть в особенности. И это меня и напрягает. У Кирилла было много поклонниц в начальной школе, джентльмен ещё тот был, и с какой-то из них он целовался даже. В средней их количество поубавилось, но три девушки настойчиво лезли к нему. Даже когда вмешивался я. А я вмешивался частенько, до 7 класса, когда одной из них я чуть не разбил лицо. Тогда мы с Кириллом сильно поссорились, как раз таки из-за этой дуры. Примерно в то время состоялся серьёзный разговор с моей тётей, которая, как оказалось, единственная не гомофобная личность в нашей семье. Я осознал, что влюблен в Кирилла, в своего лучшего друга. Это был просто пиздец. Но зато мне хотя бы стало понятно, почему я хотел прибить ту дуру, что полезла к Кириллу с признаниями.

Кирилл очень тактильный, он любит обниматься, прижиматься, повисать на ком-нибудь, это часто играет мне на руку».

Максим собирался еще что-то напечатать, но в комнату зашла мама. Он сразу поставил пароль на приложение и выключил телефон.

— Сынок, что делаешь? В школу не опоздаешь?

— Пытаюсь очистить чат с Машей, но она каждый раз отправляет все больше сообщений, это невозможно. В школу не опоздаю, не волнуйся, нам первый урок отменили, классуха же писала.

— Ох, Маша, Маша. Как же там её любовь? — медленно произнесла мама и с хитрецой посмотрела на Максима. Его лицо недовольно скорчилось.

— Мам, во-первых, она в седьмом, во-вторых, она ему не нравится, он вообще сейчас к девушкам не липнет сильно.

— Ну-ну, а у тебя что? Когда дама сердца объявится?

— Ну мама! Нет у меня никакой дамы сердца!

— Ой, ну ладно, ладно, начинай собираться, уже 8:20.

— Хорошо, спасибо.

Мама вышла из комнаты. Уроки начинались в 8:50, и ещё надо было дойти до школы, это где-то минут десять, значит, выйти он должен примерно через пять минут, чтобы ещё в магазин зайти. Что ж, надо собираться.

Одевшись и закинув в рюкзак все учебники и пенал, он забрал телефон с зарядки, отлично, по времени пока что успевает. Попрощавшись с мамой, он закрыл дверь и вышел из квартиры, у него есть пятнадцать минут, чтобы дойти до школы и забежать в магазин.

Магазин находился в относительной близости от подъезда, поэтому до него Максим быстро добежал, оплатив и закинув в рюкзак бутылку воды, жвачку и две молочных шоколадки, он начал путь в школу, одновременно с этим набирая Кирилла.

— Доброе утро, Максим, как дела? Придешь сегодня?

— Привет, Кирюш, всё нормально, я иду уже, скоро к твоему дому подходить буду, за тобой зайти?

— Мне еще в магаз надо, мы успеем?

— Я все взял.

— И шоколад?

— И шоколад.

— Ура! Тогда, конечно, жди, я сейчас выхожу.

Когда трубку сбросили, Соболев ускорил шаг, совсем скоро он увидел Кирилла, он шел, согнув спину и неся свой рюкзак в одной руке, в другой лежал телефон. Пока его не заметили, была возможность рассмотреть виновника быстро бьющегося сердца. Он начал отращивать волосы полгода назад и часто ходил с хвостиком. Сейчас же его волосы по плечи были распущены и спутаны, торопился значит. Больше разглядеть он не успел, Кирилл поднял голову, улыбнулся и подбежал к Соболеву.

— Долго стоял?

— Не, я только подошёл.

— На, подержи, пожалуйста. — Захаров передал телефон и рюкзак, достал из кармана резинку и завязал волосы. Пока Максим наблюдал за ним, Кирилл забрал телефон и щелкнул по носу друга.

— Всё в порядке?

— Да-да, пойдем, химичка явно не обрадуется нашему опозданию.

— Блять… Химия первая… Я конспект этот обосранный не сделал…

— Ну, пошли быстрее тогда, я тебе тетрадку дам, перепишешь.

— Максим, ты лучший!

***

В классе у них почти не было гомофобов, большинству было просто все равно, была компашка девушек, вечно сводящих всех, кто подышал друг с другом, Кирилл был там звездой, ему приписывали отношения со всеми, с кем он обнимался, и Максим не был исключением. И это, пожалуй, были единственные одноклассники, которых он терпел. А и еще был Руслан, это единственный человек в классе, с которым он общался, можно сказать, дружил, кроме Кирилла.

С остальными отношения с началки не заладились, в особенности с двумя парнями — Денисом и Роландом, оба самые что ни на есть гомофобные гомофобы. Дениса отчим бил дома за любой проступок и «немужское поведение», а у Роланда мама — американка, и бабушка по папиной линии сразу сказала, что не даст им жить, если у её внука будет что-то западное{?}[все против чего прошлое поколение на запад же скидывают, типо лгбт нефоры какие нибудь и тд]. Роланда наказывали за слёзы,«немужские интересы» и подобные проступки. Обоим гомофобность вбили прочно.

Они были главными зачинщиками драк в школе, кабинет классной и медпункт стали им чуть ли не домом за школьные годы. Весь преподавательский состав знал их в лицо.

Кирилл часто становился жертвой их насмешек, над ним насмехались, издевались, пытались испортить одежду, отрезать волосы. И Максиму хотелось разбить им лицо, но Кирилл и так чудесно справлялся, оставляя яркие фиолетово-красные синяки на их тошнотворном лице. Максим тоже становился их жертвой и не раз, благодаря им ассоциации с собаками подпортились. Прозвище «собачка Кирюшки» было дано ему благодаря этим долбоёбам.

К великому сожалению, за лето их мозги не прочистились, Исаков и Филиппов{?}[фамилии Роланда и Дениса] себе не изменяют, ясно. Школьный день начался с очередных насмешек.

— Что-то ты похудел, собачка, или Кирюшка тебя совсем не кормит?

— Исаков, заебал, закрой свой рот.

— А как же у главной давалки дела? Много натрахались за лето? Прелюдий в этом году не будет?

— Исаков, ещё одно слово, и в тебя летит эта ручка. Хотя нет, мне ещё химию дописывать.

— Стыдно стало, да? Весь прошлый год ходили обнимались вроде не стыдились ничего.

— Исаков, тебе сказали — отвянь, ты глухой что ли? Что тебе так поговорить неймется, тебе летом бойкот устроили или что?

— Ой, за шлюху свою решился вмешаться, собачка?

Максиму долго объяснять не надо, хочет человек, чтобы ему в ебало прописали — пожалуйста, он только рад. Убрав со своих колен тетрадь по химии, он встал и зарядил звонкую пощечину Роланду. Кирилл, до этого не смотревший на происходящее, поднял голову и увидел красную щеку Исакова и преспокойное выражение Соболева. Поняв, что его помощь пока не нужна, он вновь стал писать конспект.

Роланд понял, всё как-то быстро стихло, а он всегда любил устраивать что-то до ужаса громкое. Всю жизнь хотел быть ярким, выделяться, но отец запрещал и бил за нарушение. К этой парочке он лез из зависти. И из-за Дениса, естественно. Оставлять всё так нельзя, быстро закончилось, Филиппов будет разочарован. Несмотря на боль в спине, Исаков встаёт и сильно бьёт Соболева в бок, тот складывается пополам, ура, цель достигнута.

Кирилл поднимает голову и видит, что к ним собирается подойти еще и Филиппов, что ж, придётся на уроке дописывать. Он встаёт и идёт бить лицо Исакову.

— За Максима, гнида.