Треск пламени в жаровнях, завывание горного ветра снаружи и спокойная сосредоточенность медитации — для Арнгейра это утро ничем не отличалось от других таких же. Десятилетия за десятилетиями он слушал одни и те же звуки, совершал одни и те же действия, неустанно оттачивал мастерство и преданно хранил Путь Голоса вместе со своими братьями. Старый норд уже не помнил, что когда-то жил иначе, и нынешнее положение вещей его вполне устраивало.

Однако в последнее время кое-какие перемены всё-таки разбавили размеренную жизнь четверых старцев.

Сзади раздались шаги. Иные, чем у Седобородых, лёгкие, наполненные энергией молодости, но неизменно настороженные. Арнгейр не поднял головы и не открыл глаз, чтобы проводить взглядом выскользнувшую наружу фигуру. Всё равно Довакин вернётся.

Когда до Седобородых впервые донеслись отголоски ту’ум Драконорожденного, они были воодушевлены, ведь честь наставлять родившегося в теле смертного дракона их ордену выпадала лишь раз. Но когда тот, наконец, открыл двери Высокого Хротгара, радость сменилась тревогой.

Человек в одеждах с меховой подбивкой, явно с чужого плеча, осторожно прошёл в зал, где его ждали Седобородые. Он выверял каждый свой шаг, не упускал из виду четверых старцев, но успевал осматриваться по сторонам, как в ожидании нападения. Смотря на него, Арнгейр не мог не сравнивать незнакомца с диким зверем, которого загнали в людской дом. Даже взгляд у человека был таким же — недоверчивым, настороженным, с тлеющей в глубине зрачков агрессией, что готова вырваться наружу в ответ на неосторожное движение.

— Это вы звали Довакина? — первым заговорил человек, останавливаясь на некотором расстоянии так, чтобы видеть всех монахов разом. — Я здесь. И я хочу получить от вас всё, что вы знаете о Голосе и драконах.

Арнгейр выступил вперёд, чем вызвал опасный прищур незнакомца, безмолвно предупреждавшего не делать резких движений. Седобородый сохранял неизменное спокойствие и демонстрировал отсутствие злых намерений, разведя сцепленные в длинных рукавах робы руки открытыми ладонями к званому гостю.

— Терпение, путник. Сперва давай убедимся, что ты действительно тот, кого мы ждём. Дай нам оценить твой Голос.

Незнакомец сделал шаг назад, поочерёдно смотря на Седобородых, но не стал спорить, кивнул в жесте понимания и сделал глубокий вдох.

— SU!

Древняя сила вырвалась из лёгких Драконорожденного и окутала его тело. Настороженный взгляд сменился хищным, когда гость невесомым жестом коснулся меча на поясе и растянул губы в кривой ухмылке.

— Демонстрировать эффект нужно?

Арнгейр хотел радоваться, видя перед собой во плоти того, о ком всю жизнь слушал легенды, да только не мог. Его беспокоило, насколько легко Довакин готов обнажить оружие в этом месте. Человек напротив пропитан кровью и смертью настолько, что был чужд Высокому Хротгару, обители мира под сенью Кинарет.

Тем не менее, именно на него пал выбор Акатоша.

— Ни к чему. Добро пожаловать на Высокий Хротгар, Довакин. Идём со мной, я покажу тебе, где ты будешь жить, приступим к обучению, когда отдохнёшь. И можешь не волноваться — здесь у тебя нет врагов.

Довакин внимать не спешил, но всё-таки направился за Арнгейром. Ведя его по коридорам монастыря, старец размышлял о перипетиях судьбы и надеялся, что учение Пути Голоса поможет Драконорожденному отбросить злобу и обрести покой.

Только с каждым днём Седобородые теряли покой сами.

Пределец с запада Скайрима, из края непокорного и недружелюбного, чей дух пропитал своего сына насквозь. Своего неприятия и недоверия Киарах скрывать даже не думал, позволяя им сопровождать каждый разговор, каждый урок, которому Довакин, вопреки опасениям, внимал всецело, впитывая знания подобно губке. Он тренировал ту’ум, постигал драконий язык и изучал книги, хоть сколь-нибудь затрагивающие драконов и Голос — Арнгейр несказанно удивился, что пределец умел читать. Всё это Киарах делал с редкой отдачей и жадностью, должной радовать любого учителя… но только не Седобородых. Как бы их ни восхищал талант драконьей крови, позволяющий Киараху за считанные дни постигать то, что у них отнимало годы, монахи не могли не понимать, что будет, когда пределец спустится с Глотки Мира. Не нужно даже знать про нрав его народа, чтобы видеть обещание в тёмных до черноты глазах: прольётся кровь. Много крови.

Смятение, десятилетиями не трогавшее душу Арнгейра, теперь царствовало внутри вовсю. Он не желал выпускать в мир ещё одного убийцу с силой Голоса. Но, раз боги наделили даром драконьей крови именно полного ненависти предельца, значит, им так было угодно. Долг же Седобородых — помочь Драконорожденному постичь свою врождённую силу вне зависимости от пути, которым он идёт. Арнгейр пытался успокаивать себя тем, что его предшественники также беспокоились из-за Хьялти, что позже стал Талосом, но понимал, сколь тщетны его надежды, что Киарах тоже создаст нечто великое, а не лишь разрушит. Тем не менее, монах не оставлял попыток хоть немного повлиять на предельца и усмирить его ненависть и жажду крови.

Увы, но в любых других аспектах кроме учёбы Голосу неизбежно возникали конфликты. Пусть со временем Киарах несколько успокоился и перестал ждать удара в спину, доверия в нём не прибавилось, а своеволия не убавилось. Бывало, огрызался даже в отношении простого быта, особенно ругаясь на скромные количеством и разнообразием порции еды. Бывало, мог на полдня покинуть Высокий Хротгар и бродить по склонам Глотки Мира. В первый раз, когда Довакин ушёл, ни сказав ни слова, Арнгейр подумал, что насовсем, что надоело, наконец, сидеть в «каменной морозильне», как не раз презрительно говорил Киарах. Вернулся Драконорожденный под вечер, таща под мышкой мёртвого козла.

— Мне нужно больше мяса. Вы можете дальше клевать своё зерно, как куры, — огрызнулся Киарах в ответ на удивление Арнгейра.

Старик на то лишь устало вздохнул. Сложный нравом ученик ему достался. В итоге решил не мешать Довакину в его походах на гору, раз тот в них нуждается.

Шло время, Драконорожденный и Седобородые привыкали друг к другу, и общая напряжённость шла на спад. Киарах как минимум перестал считать старцев врагами. Однажды после очередной охоты Довакина Арнгейр заглянул на кухню и увидел несколько кусков жареного мяса. Слабая улыбка впервые за месяц тронула губы старика, ведь обычно Киарах всё мясо уносил к себе даже, если охота выдавалась щедрой.

Но ярость в груди предельца всё равно не утихала. Спустя месяц обучения Киараху стало мало того, что ему давали. В первую неделю Седобородые дали ему знание GRah, второго Слова Элементной Ярости, под конец второй обучили первому Стремительного Рывка — VULD. Остальное время Довакин оттачивал Слова Силы и тренировал голосовые связки. Но в последние дни то и дело заводил разговор о новых Словах и Криках, на что сомнения Арнгейра лишь росли. Драконорожденный пришёл на Высокий Хротгар не по зову Седобородых, не в поисках мудрости Пути Голоса, не из-за связи с возвращением драконов, а ради силы во имя хаоса и кровопролития. Арнгейр не желал взращивать ещё одного воинственного убийцу, но не имел права отрицать дар Акатоша, коим тот наделил именно этого человека. Братья Арнгейра разделяли его мысли, а Довакин терял терпение, не получая новой силы.

— Не хочешь учить дальше — скажи прямо, старик. Терпеть не могу все эти увёртки, — тёмные глаза на расписанном кривыми линиями татуировок лице сверкнули особенно недовольно. Киарах по-птичьи склонил голову к плечу, став похожим на большого нахохленного ворона. — Будешь учить? Да или нет.

— Твой талант неоспорим, Киарах, но прежде, чем продолжить обучение, тебе нужно пройти последнее испытание. Оно покажет, достоин ли ты нашего признания Довакином. Добудь рог нашего основателя, Юргена Призывателя Ветра, из его гробницы в древнем Устенгреве.

Пусть Арнгейру казалось, что для финального испытания ещё рано, но так будет лучше для всех. Киарах в долгом путешествии сбросит излишек энергии и эмоций, а у Седобородых появится время подумать вдали от Довакина.

— Признания? Что за бред? — Драконорожденный в жесте возмущения вскинул подбородок. На его протест Арнгейр не отреагировал, привык уже к спорам с Киарахом. — Ты сам говорил, что только драконья кровь может постигать Слова Силы, не тратя годы тренировок, и я освоил их именно так. Какие ещё доказательства тебе нужны? Может, сожрать драконью душу на твоих глазах? Это будет лучшим доказательством, чем таскаться в нордский могильник и обратно.

— Я попрошу тебя не лить лишнюю кровь на склонах священной горы Кинарет. Если тебе так будет проще, то назовём испытание тренировкой. Устенгрев делом покажет, насколько хорошо ты учился, а рог станет тому доказательством. Не сходи с пути Голоса, Довакин, и ты возвратишься.

Киарах молчал долго, немигающим хищным взглядом смотря на каменно-спокойного монаха. Арнгейр не знал, какие мысли ходят в этой голове, и потому ожидал любого исхода, будь то согласие или категорический отказ. Но Довакин сумел его озадачить.

— Знаешь Крик, который незримой волной сметает всё на своей пути? — раздался внезапный вопрос. Пределец вновь склонил голову к плечу в ожидании ответа.

— Полагаю, ты говоришь о Безжалостной Силе. Да, я его знаю. Это один из первых Криков, которым учат будущих Седобородых.

— Я хочу его узнать. Дашь Слова и знания, когда я принесу тебе рог?

Арнгейр на мгновение прикрыл глаза, подавляя желание устало вздохнуть. Всё проходит не так плохо, но, похоже, Драконорожденный неправильно понял назначение испытания.

— Это не сделка, Киарах. Устенгрев твой экзамен, где…

— Я понял с первого раза, — грубо прервал Киарах. — Меня не устраивает туманное обещание «продолжения обучения», под которым ты можешь подразумевать что угодно. Я хочу получить конкретное обещание, поэтому будет именно сделка. Я пойду за этим рогом, если после ты научишь меня всем Словам Безжалостной Силы.

— Ты всё ещё не доверяешь нам, Довакин?

Вопрос попал не в бровь, а в глаз. На мгновение Киарах нахмурился, но быстро лицо его разгладилось, и на проницательный вопрос Седобородого был дан честный ответ:

— Я никогда не доверюсь норду, старик. Не принимай на свой счёт, я уже посмотрел на вас, Седобородых, и допускаю мысль, что для нордов вы неплохи. Но привычкам изменять не собираюсь. Однако твоему слову в качестве исключения я поверить готов и потому даже не требую скрепить договор перед взором духов. Так что ты скажешь?

Арнгейр снова подавил желание вздохнуть. Видно, иначе его не убедить, так пусть будет так, как подразумевает Киарах, суть испытания от того всё равно не изменится.

— Хорошо. Я научу тебя Безжалостной Силе после того, как ты принесёшь рог Юргена.

Чёрные глаза вспыхнули зловещим торжеством и обещанием, от которого Арнгейр немедля вспомнил все свои сомнения. Киарах не просто так потребовал для себя Безжалостную Силу, он желал обратить именно этот Крик против кого-то. Не безликого врага или толпы, а конкретного человека, о личности которого Седобородый догадывался.

— Будет тебе рог твоего основателя, Арнгейр, — подвёл черту Киарах прежде, чем развернуться и уйти.