Воздух рывками поступал в лёгкие, пот тёк по лицу, а змеиные глаза дракона истаивали в памяти утренним туманом. Салокнир сопротивлялся не менее яро, чем Мирмулнир, но теперь осел жалкой искрой в глубине нутра, более не распирая свободную грудь. Пусть Киарах привык настолько, что уже не замечал, но чувство приятным не было. Шаман ладонью вытер кровь из носа и расселся прямо на земле. Пора оценить добычу.
От Морозного дыхания выдрать удалось лишь два Слова — Салокнира перебороть было непросто. Пусть не полный Крик, но два не одно, потому Киарах был доволен.
KLO из Ведьминого гнезда. Песок. Слово обрело смысл и силу, но как Киарах ни пытался, не мог понять, какую именно. Потому что оно в Крике второе или третье, оно не воплощает его суть, а лишь усиливает и без первого бесполезно. Киарах в досаде сплюнул. Где ему найти первое от Крика он не имел понятия.
Иное дело DUN, грация, трофей из храма Сверкающей Ведьмы. За него даже сражаться не пришлось, стена стояла снаружи и никем не охранялась, ведь Килкрит не населяли служители великого духа. Зато он весь провонял так ненавистной Меридии нежитью. Тогда, чувствуя дух смерти, смотря на огромную крылатую статую Сверкающей Ведьмы, Киарах чувствовал веселье и злорадство. Посмеялся, забрал Слово и ушёл. Ради Меридии он пальцем шевелить не собирался. И теперь довольно смаковал последнее Слово Элементной Ярости. Наконец обращающий меч смертоносным ветром Крик полон, и руки чесались опробовать его на ком-нибудь.
Тихие шаги отвлекли шамана от мыслей, вынудили поднять голову, чтобы с недовольством уставиться на непрошеного пришельца. Он специально устроился неподалёку от святилища Намиры, чтобы ему не мешали. Великих духов зазря не тревожат. Но, видно, показавшийся на глаза Морвен искал специально.
— Значит, Маданах вернулся, — спокойно постановил Киарах, ведь Морвен уходил с королём. — Что он от меня хочет?
Ответное замешательство Изгоя шаману не понравилось совсем. Что-то случилось за время визитов к кланам Тахры?
— Он скажет сам, но знай — он зол. И ещё… я много думал, ещё с Сидны, и хочу сказать, что встану на твою сторону. Тогда, в Маркарте, ты дал нашему будущему чёткий выбор.
Сердце кольнуло скверное предчувствие. Киарах поспешил встать на ноги и немигающим взглядом уставился на Морвена, который чуть ли не светился уверенностью в своих словах.
— Ты что несёшь? Какая ещё сторона?
— Твоя или Маданаха, — теперь Морвен уже заметно удивился, начал пояснять: — Ты же хочешь вместо него возглавить восстание. Призрачные Когти, Острые Перья, Костекожие и прочая мелочь — кланы на твоей стороне, ты ведь заранее всё устроил. Ты…
Киарах за грудки рывком притянул Морвена и прошипел тому в лицо:
— Хватит нести чушь! Хоть кому-то её ещё в уши зальёшь — лично вырву твой язык и скормлю детям Намиры! Это причина злости Маданаха?
Ответом был кивок. Киарах оттолкнул от себя Морвена и встревоженным саблезубом сделал несколько шагов туда-сюда. То, что наплёл бывший слуга Носатого, сбивало с толку. Ладно ещё родной клан, но кланы Тахры? Острые Перья приструнил Маданах, а остальные Киараха знать не знают, чтобы быть за него! Они должны были стать за Маданаха или ни за кого, без третьей стороны! Не говоря уже о том, что идти против короля шаман не думал даже. Что за лживым дерьмом вдруг завоняло?
Маданах должен сказать точнее. Киарах не собирался медлить, вознамерился пойти и сразу поговорить, узнать, что именно произошло. Перед тем, как уйти, шаман махнул Морвену на чашу с цветами и кровью под распятой птицей.
— Займись делом — убери тут всё.
Стремительный шаг нёс через оплот к маданаховой палатке. Краем глаза Киарах подмечал взгляды, что на него кидали вернувшиеся с королём воины. У одних ни искры дружелюбия, уставились, как на предателя. Иные пылали предвкушением и одобрением, будто ждали от Киараха чего-то немедленно. Все прочие не понимали, что вдруг за семена раскола проросли, но шёпотом уже узнавали у воинов подробности…
Духи побери, больше всего в ситуации злило то, что Киарах ничего не понимал, не был над ней властен.
— Так это ты драконья кровь? — путь заступил незнакомый воин. — Мы ждали тебя.
Киарах резанул заточенной сталью взгляда по препятствию на дороге. Скрытое маской-черепом лицо, облачённое в подбитые шкурами костяные пластины тело — клан Костекожих из Прыжка Брюсы. Это они заворачиваются в кость, как чужаки в металл. Они второй по силе клан из тех, кто был под Тахрой. У этого Изгоя в грудной пластине зияла прореха, открывающая глазам вересковое сердце.
— С чего вы меня ждали, когда не могли меня знать? — Киарах склонил голову к плечу в ожидании ответа. Вовремя вересковый воин встал у него на пути, может, скажет что дельное.
— Могли и знали даже тебе вопреки, — живые глаза через глазницы маски-черепа сверлили шамана изучающим взглядом. Вересковое сердце смотрел и оценивал, думал. — Если хоть половина того, что тебе приписывают, правда, то ты именно тот, в ком нуждается Предел. Меньше всего я думал, что таким человеком окажется сын врага моего бывшего матриарха.
Странные слова. Обычно весть о драконьей крови и её дарах заставляла других напрягаться и вспоминать Ульфрика, но этот воин как будто уже знал о её силе и преимуществах. И говорил он от имени своих людей. Как будто им рассказали о ней в положительном ключе до Маданаха. Значит…
Киарах сдержал порыв поморщиться и сжать кулаки. Колючие взгляды воинов Маданаха проникали ему под кожу, жаждали разодрать и её, и плоть. Ропот вставших за Киараха воинов подсказывал, что они похватают оружие при первом признаке нападения на драконью кровь. Всего тремя фразами Костекожий сделал ситуацию опасной, и лучше ему дальше рта не открывать. Изгои сцепятся друг с другом даже до того, как Киарах увидит короля, не то, что слово ему скажет. Этого допустить нельзя. Внутренняя свара, так ещё невесть из-за чего, обратит едва начавшееся освобождение Предела в пыль.
— Предел нуждается в единстве без тупых междоусобиц. Вот и не разжигай их. Я лично не собираюсь. Я иду к Маданаху, не стой на пути, — бросил Киарах и тяжело уставился на верескового воина, всем видом говоря отойти.
Ответом — задумчивое хмыканье и два шага в сторону. Шаман прошёл мимо, кожей чувствуя внимание Костекожего, нутром чуя, что тот ещё придёт для разговора. И разговор этот Киараху вряд ли понравится. Потому что оплетёт новыми тенетами той лжи, что грянула без ведома за спиной. Нужно успеть её развеять. И для того узнать о ней больше.
Боркул неизменным стражем стоял у палатки короля и, подобно прочим воинам Маданаха, одарил Киараха подозрительным взглядом маленьких глубоко посаженных глаз.
— Вот что — ты мне нравишься, убийца. Но если ты действительно хочешь сместить Маданаха, я голыми руками оторву тебе башку, усёк?
— Попробуй, и узнаешь, кто что кому оторвёт, морда. Не собираюсь я никого смещать. А теперь пропусти, он меня ждёт.
Орк оскалился в ответ на исполненные раздражения слова и кивнул на палатку. Отодвигая полог, Киарах отметил, что руки Боркула легли на топоры. На удар сердца напряглись пальцы, ледяная тьма кольца Намиры ощущалась острее, как перед боем. Да только кровь не бурлила азартом, а стыла льдами непонимания и дрянного предчувствия. Ещё утром всё было прекрасно, но в один миг свои же вознамерились обернуться против Киараха и друг друга, и он даже не знал, кого винить.
Нет, знал. Подозревал. Но принимать не хотел.
— Что происходит, Маданах? — сходу бросил Киарах, едва ступил в палатку.
Встретил его холод зимы в светлых глазах. Такое же недоверие, взращенное за спиной чужой рукой, будто не приходили ни к какому пониманию.
— Это я хочу спросить у тебя. Метишь на место короля, Киарах Вороний Сын?
— Если бы хотел стать королём не смотря ни на что, убил бы тебя в Сидне. Ты сам это знаешь. Я вгоняю меч в грудь, а не кинжал в спину. Вся эта хрень, что я хочу тебя сместить — брехня собачья. И я хочу знать, откуда она пошла.
Киарах прямо встретил взгляд короля, не отводя глаз какой-то побитой псиной. Он невиновен, и он это знал. Осталось вбить столь простую истину Маданаху в голову и вместе думать, как дальше быть. Маданах молчал долго, не мигал даже. Мороз из его глаз не уходил и не слабел.
— Хотел бы я верить твоей прямоте. Да и своим словам ты был верен, пока находился у меня на глазах. Лишь поэтому я даю тебе шанс доказать свою невиновность. Хочешь знать, что происходит? Слушай внимательно.
Рассказ Маданаха был краток, но чёток, а разящая из слов вонь интриг столь отчётливой, будто в двух шагах валялась гниющая падаль, да похлеще той, что воняла в Ведьмином гнезде. Ибо все кланы, ходившие под Тахрой, знать не знали о возвращении короля Предела. Но при этом знали о сородиче драконьей крови и его силе, даже о благословении Королевой Духов, прямо говорили, что ждали именно его и недоумевали, видя Маданаха. Некоторые ведьмы вовсе высказывали сомнения, а нужен ли старый король при молодом драконе. Почти всех из них Маданах убил, доказывая право на главенство силой и кровью. И теперь думал, отправлять ли Киараха за ними следом.
А сам шаман до боли сжимал кулаки, испытывая острое желание выпустить кому-нибудь кровь, чтобы хоть немного смыть поганое чувство предательства и лжи. Подозрения, кто мог его подставить, лишь крепли. Мало кто знал о силе драконьей крови так, чтобы убедить в ней кланы Изгоев. Особенно в обход матриарха.
Маданах пальцами отстукивал по рукояти топора незамысловатый ритм, наблюдая за помрачневшим грозовой тучей Киарахом. Он мог многое сказать, но не спешил. Смотрел и изучал.
— По лицу вижу, что для тебя это тоже сюрприз. Либо ты хороший притворщик. Но сойдёмся пока на первом варианте, — холод глаз и голоса слегка ослабил когти, но пальцы не спешили отрываться от топора. — Я знаю, что ты не дурак и тоже понял, чьи именно перья торчат за поведением кланов. Лишь одной женщине выгодно твоё возвышение и моё падение.
«Не думал же ты, что она так просто отпустит тебя и займётся своими делами?»
— …моя мать, — через силу озвучил Киарах, уже с трудом заставляя себя не отводить глаз.
В любом другом случае он бы первым призывал сдирать кожу с коварной змеи, но сейчас не хотел выдавливать из себя и слова в этом роде. Она ему мать. Она взяла его, взрастила, обучила… и с размаха вогнала когти в спину.
Если мать действительно встала на пути свободы Предела во имя каких-то своих одной ей известных планов… что ж, придётся с ней разобраться. Так или иначе. Приоритеты для себя Киарах знал чётко, но, во имя старых богов, всей душой не желал делать подобного выбора. Даже мелькнула жалкая малодушная мысль, что будет здорово, если окажется, что мать не при чём. Наивная чушь.
— Киарах, — оклик Маданаха вырвал из мрачных мыслей. Вернув внимание королю, шаман не увидел в том ни проблеска сочувствия. Лишь безжалостность зимы. — За твою честность я заплачу ответной честностью и скрывать намерений не стану. Король здесь я. Я объединяю и веду Изгоев, и я выпущу всю кровь тому, кто оспорит моё право на главенство, кем бы он ни был. Разберись со своей матерью словом или делом, если не хочешь, чтобы это сделал я. Это мой тебе приказ.
Несмотря на скверную ситуацию, шаман прикрыл глаза и позволил кривой усмешке, так и норовящей растянуться в оскал, коснуться губ. Да, именно таков его король, и другим быть не имеет права. Никаких соплей и метаний, лишь цель и дорога к ней. За это Киарах его уважал и по этой причине шёл за ним. Но только за то, что приказывает, как как провинившемуся псу, так и хочется вцепиться зубами Маданаху в глотку. По своей воле и по воле инстинктов.
«Высший хищник и высший властитель» — говорила мать. «Приручи своего дракона» — заявляла Тахра. Сложно отвернуться от первых слов и сложно не взбрыкнуть на вторых, но кому от последнего лучше станет? Киарах лишь нарушит своё слово и сыграет на руку матери. Вот уж нет. Потому разумом шаман сосредоточился на том, что Маданах не только приказывает, но позволяет Киараху разобраться с матерью самостоятельно. Жест Киарах оценил. Поэтому искренне сказал:
— Спасибо. Сделаю. Отправлюсь к ней немедленно.
— Один не пойдёшь. Я отправлю с тобой Боркула и Одвана. Твоя Эола останется здесь, и обратно я тебя приму только с хорошими вестями. Драконьей крови ты или избранник Намиры, но встать у себя на пути я не позволю никому. Теперь иди собирайся.
В ответ на жёсткий приказ губы вновь норовили расползтись оскалом, а из глотки рвался рык разозлённого дракона. Киарах задавил инстинктивные порывы разумом, напомнил об истинном виновнике бед. Матери придётся хорошенько постараться с ответами. Убивать её Киарах не хотел, решил сначала вызнать, что она удумала, и приструнить словом или страхом. Лишь ими, без меча и магии.
С такой мыслью шаман вышел прочь.